Текст книги "Небо в огне (ЛП)"

Автор книги: Эмми Лейбурн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Воздух здесь отличный. Никаких симптомов. Правда, малыши? Хлоя чувствует себя просто замечательно. Мы должны находиться как можно дальше от дыры.

– Давайте, – невнятно произнес Джейк. – У нас навалом Стей Пафтов!

– Я пойду переоденусь, – сказала Астрид. – Я испачкалась.

Джейк, остекленевшим взглядом, наблюдал за ее уходом.

– Сядь, Дин, – позвал Джейк. – Остаться ненадолго.

Он был, определенно, «под кайфом» от тех же штук, которые принимал и раньше. Джейк повернулся к близнецам.

– Генри, я знаю, что они говорят о предположениях?

– Что? – спросил Генри, сверкая как пенни.

– Хлоя, а ты знаешь?

– Нет. Что? – спросила она.

– Предположения сделали нас с вами сверх ослами!

Они все решили, что это смешно.

– Дин знает, о чем я говорю, правда, Дин? – Он ткнул локтем мне в ребра.

– Джейк, о чем ты говоришь?

– Видишь ли, я предполагал, что все останется таким же, каким я его оставил. Но, конечно, как такое может быть? Я пропал на… сколько, на два дня? Два долбанных дня?

– «Долбанных» плохое слово? – спросил Генри.

– Ага, – ответил Джейк. – Это точно.

– Я тебе говорил, – сказал он сестре.

Каролина снова зевнула.

– Я думаю, что лучше проверить твою повязку, Каролина, – сказал я. – И возможно пора принимать лекарства.

– Ай, не уходи, – произнес Джейк.

Он пытался хлопнуть рукой мне по плечу и почему-то промахнулся, опрокидываясь.

Дети решили, что это была самая смешная вещь в мире.

– Ох, Дядя Джейк! – взвизгнула Каролина. – Ты такой забавный.

– Дядя Джейк? – спросил я. – Почему он вдруг стал дядей?

– Мы так решили, – ответил Генри. – Aстрид – мама, ты – папа, а Джейк – дядя.

Ох, малыш. Почему дети все время такие... догадливые?

Сказать честно, мне понравилась их идея с безупречной гринвеевской семьей. Но время выбрано неподходящее.

– Ага, – рассмеялся Джейк – с оттенком отчаяния. – Они поняли. Они поняли правильно. Я имею в виду, по-настоящему, поняли из всего этого о сроках и сути.

Он поднялся на ноги. Парень двигался медленно, как старый человек. Как пьяный старик.

– Дети, – проговорил он. – Вы должны меня извинить. Но я так устал, что, кажется, могу плакать кровью.

И он, спотыкаясь, побрел назад к спальням.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

26-22 МИЛЯ

Все проснулись около 7 утра (точно так же, как просыпались в магазине).

Мы все проснулись голодные, и Нико выдал каждому из нас по 1⁄3 упаковки тунца и 1/4 энергетического батончика.

Джин преисполнилась щедростью и дала всем по банке «Фреска».

Теплый «Фреска» и сухой тунец. Ням!

Сахалия проговорилась, что у нее есть несколько жвачек, но она ими не поделилась. Ни единой пластинкой. К счастью, Джин позволила мне натереть зубной пастой десна, чтобы мое дыхание не было похоже, словно я весь день поедал пятую точку осла.

Я предположил, что нам всем хотелось бы остаться там, в трейлере, подольше, но, как ни удивительно, нам не хотелось.

Я пишу этот последние строчки, затем мы выдвигаемся. По-моему, это из-за того, что в трейлере было мало места. Мы все сидели друг на друге.

И когда малыши услышали, что военные находятся всего в 10 милях по дороге, все пришли в восторг.

– Мы можем без проблем преодолеть 10 миль! – прокукарекал Макс. – Мы можем преодолеть 10 миль, как нечего делать!

– Да, сэр, это моя крошка. Нет, сэр, я уверен в этом! – пел Улисс со своим мексиканским акцентом. Где он этому научился, я не знал.

– Я не знаю, – сказал Батист. – 10 миль – это много.

– Это будет нелегко, но я знаю, что мы справимся, – произнесла Джози, поглаживая руку Батиста. Она всегда очень воодушевляла малышей. Думаю, даже если бы мы сиганули с обрыва, она бы умудрилась вселить всем уверенность и восторг.

– Но Макс остается, – заявила Джин. – Малыш, сейчас ты дома, и со мной ты будешь действительно в безопасности. Ты, правда, же остаешься, дружище?

Макс размышлял над этим, может быт, секунды три.

– Не обижайся, тетя Джин, но эти ребята такая же моя родня, как и ты.

– Но я взрослая, Макс! И, возможно, твой отец придет сюда искать меня!

Макс сморщил свое лицо, словно на самом деле, думал по-другому.

Джин опустилась на пол и посмотрела ему прямо в глаза.

– Это твой самый лучший вариант, дорогой. Ты останешься!

– Тетя Джин, ты когда-нибудь встречалась с моей собакой Лаки? – произнес Мак. – У меня был пес по кличке Лаки. Он был дворняжкой, которую мы нашли на заднем дворе «Сейфвея», и у него не было одного глаза. И мой папа сказал: «Ой, они правы, что выбросили его, сынок. Эта собака никуда не годится». Но я клялся и божился, что если родители позволят мне взять его, то я позабочусь о нем. На что моя мама ответила: «Только через мой труп». И тогда мой папа произнес: «Может быть, это не такая уж и плохая идея», и это произошло накануне того, когда мой папа переехал. Как бы то ни было, я отнес Лаки в бесплатную клинику для животных, где его всего обработали и кастрировали, и дали мне для него капли от глистов. Пса на самом деле замечательно привели в порядок. Но моя мама по-прежнему его ненавидела. Я не знаю, почему.

– Милый, все, чего я хочу, это чтобы ты остался здесь со мной, – попыталась прервать Джин.

– В общем, на Рождество, моя мама пошла в настоящий зоомагазин, и принесла мне оттуда совершенно нового щенка. Настоящего пушистика чау-чау с бантом. И мама сказала: «Ты можешь держать эту новую собаку, малыш, но ты должен позволить мне забрать старого Лаки в приют». На что я ответил: «Ни за что». Ох, как она кричала, подняла такой шум, и сказала, мол, почему это ты не хочешь этого милого пушистика чау-чау, а вместо него тебе нужен этот паршивый, вонючий что-то там.

– Я просто думаю, что тебе будет здесь безопаснее…

– А потом она пошла и отдала ту собаку чау-чау своей сестре Рейлен, и в свободное время играла с ней, словно та навсегда была предназначена ее. Ну, а затем в последний день отпуска, вы знаете, что случилось? – спросил нас всех Макс. – Я зашел на территорию позади очистной станции, и Лаки начал лаять. И что же я вижу? Я чуть не наступил на гремучую змею! Она просто спала там, за баком с помоями, где земля хорошая и теплая. И змея затрясла хвостом и зашипела на меня, а затем Лаки бросился вперед, вцепился в ее шею и убил змею!

Он посмотрел на нас так, словно его рассказ полностью опроверг все опасения Джин.

Через несколько секунд, женщина проговорила:

– Дорогой, я не понимаю эту историю. Что это означает?

– Это означает, держись собаки, которую ты знаешь, тетя Джин, – поведал ей Мак. – Держись собаки, которую ты знаешь.

Нико хотел, чтобы мы все выпили как можно больше воды. Он предположил, что дети, которым необходимо быть в масках, не смогут пить снаружи. Я все время об этом забываю, но он прав. Если они приподнимут свои маски, то подвергнутся воздействию, и могут умереть.

Или Джози превратиться в первогруппного монстра и убьет всех.

Джин предложила нам взять с собой немного сигарет. Тогда мы могли бы забраться в какую-нибудь машину, которую я с Сахалией наполнили бы дымом, и потом остальные смогли бы снять свои маски, чтобы попить.

Кажется, слишком много действий для того, чтобы попить, но это то, что нам необходимо будет сделать. На самом деле в этот момент, нам не стоит обеспокоиться о вредном воздействии сигаретного дыма.

Джин дала Нико три пачки, а это довольно дорогой подарок.

Все это время она плакала и взяла с Нико обещание, что мы отправим кого-нибудь за ней, если отыщем помощь.

Мы покинули трейлерный парка и последовали за платной дорогой.

Нико велел нам идти в таком порядке: он, затем Макс и Улисс, державшиеся за руки, затем Сахалия, потом я и Батист, державшиеся за руки, затем – замыкающая Джози.

Меня беспокоило то, что я должен был держаться за руки с Батистом, но я с этим смерился. А малыш ужасно был напуган, так что это оказалось отличной идеей.

Только Нико разрешалось иметь при себе фонарик. И это правильно, потому что, когда фонарики оказались у малышей, которые светили ими повсюду, то это было хуже, чем вообще ничего не видеть, ведь периодически они находили тело, а потом кричали и плакали.

Нико направлял луч в землю. В нескольких футах перед нами. Равномерно и продумано.

Трудно идти в темноте, но это было вполне нормально, потому что казалось, будто у нас на глазах шоры. Мы не видели ничего ни слева, ни справа, только там, где светил фонарик.

Мы не шли по дороге. Нико почувствовал, что на нас могут напасть.

Вместо этого мы путешествовали по обочине, примерно в 20 футах параллельно дороге.

На дороге было много машин и тел. Вещи гнили, сугробы из белого пуха росли на автомобилях и телах.

Это заставило меня подумать о мистере Калитоне, из «Исследований Земли», и нашем блоке с компостированием. Он говорил, что в компостной куче вещи возвращаются в их наиболее насыщенную, питательную форму.

Если солнце когда-нибудь вернется, возможно, это будут лучшие сельхозугодия в истории.

Я знаю, что это преувеличение, но это единственная хорошая вещь, которую я могу придумать, чтобы рассказать о всевозможной слизи и плесени.

В общем, мы шли.

А у Батиста появились мозоли, о которых он поведал мне. И о том, что он хочет пить, он сообщил мне. И что он проголодался, тоже сказал мне.

И я отвечал каждый раз: «Я сожалею, Батист», и это, казалось, на самом деле помогало ему. Затем я пожал его руку, и это также, вроде бы, помогло ему.

Было очень тяжело идти.

Наконец, Нико вывел нас обратно на дорогу. Он начал мелькать фонариком по автомобилям.

Я толкнул Батист.

– Бьюсь об заклад, что мы собираемся остановиться для перерыва на воду!

Он улыбнулся мне и сжал мою руку.

Нико мельком осветил несколько машин, но там находились тела. Он заставил нас отойти от него и не разрешил нам заглядывать внутрь.

Отойти я не возражал. Мне больше не стоит смотреть на тела, и ни одному из малышей тоже.

У нескольких машин, Нико пытался открыть двери, но так не смог.

Затем, внезапно, он нырнул вниз и жестом показал всем нам присесть. Он вырубил фонарик.

Ехал мотоцикл.

Он мчался, уворачиваясь, между машинами. Свет казался очень ярким, и это заставило меня понять, что мои глаза понемногу стали привыкали к полумраку.

Он подъезжал ближе и ближе.

Это был байкер в очках. У него была длинная борода и кожаная куртка, и все в таком роде. А позади него ехал маленький старичок, у которого была снежная шапка и куртка, которая казалась слишком большой для него.

Они поехали прямо и не заметили нас.

– Может быть, это его отец, – произнес Батист.

– Скорее всего, – согласилась я. – Или просто кто-то, кого байкер нашел и захотел спасти.

У него, должно быть, был мотоцикл, хранившийся где-то в герметичности, как и наш автобус.

Я задумался, как долго продержатся шины на нашем автобусе. Я надеялся, что они истлеют в труху.

Нико нашел машину. Это был серебристый «Ниссан Мурано»..

Он махнул нам рукой, и мы быстро забрались в автомобиль. Макс с Улиссом плюхнулись в багажник. Я сидел на заднем сиденье с Сахалией. Батист, Нико и Джози уселись впереди. Выглядело, как семейная поездка в автомобиле. Если не считать, что это не совсем так.

Мы с Сахалией достали сигареты и принялись курить одну за другой.

Вы знаете, как ужасны сигареты? Дым попадает в вашу грудную клетку, и вы начинаете кашлять. Ваш мозг получаете приятное ощущение. Своеобразную расслабленность. Но на этом все.

Я выпускал дым назад, а Сахалия – вперед.

– Курение – это грех? – спросил Батист у Нико.

– Нет, – ответил Нико. – Это вредно для здоровья, но это не грех.

– Тогда, думаю, я тоже покурю.

– Ладно, – пожал плечами Нико.

– Не честно! – запротестовали Макс и Улисс.

Сахалия подкурила сигарету для Батиста и передала ему.

– Не вдыхай слишком глубоко, – предупредила она. – А то тебя стошнит.

Я держал сигарету между указательным и средним пальцами, но у Батиста она находилась между большим и указательным пальцем. Он был похож на француза.

Сахалия секунду смотрел на него, а затем фыркнул от смеха.

Батист приподнял одну бровь и сказал:

– Что?

Что не говорите, это тоже получилось смешно.

Он весь чумазый, одетый бог знает во сколько слоев, но с чистым, круглым лицом и в шапке, взгроможденной на его голову, и с сигаретой.

Мы все начали смеяться.

Смех, что говорится «переливался через край». Из разряда, который вызывает ваши слезы и заставляет вас задыхаться.

Когда мы перестали смеяться, я увидел, что Макс снял свою маску.

Он смеялся «до упада» и выглядел неплохо.

Нико снял маску, а затем Джози.

– Вроде работает, – сказал Нико, – Дым.

– Рак легких всем нам гарантирован, – мрачно сказала Джози.

На самом деле, это тоже получилось смешно, и мы все снова начали смеяться.

Джози закатила глаза и глотнула немного воды.

Нико раздал протеиновые батончики.

– Благодарю тебя, Господи, за эту пищу, аминь, – быстро проговорил Батист перед поглощением батончика.

– Нико, это правда, что сказал курсант? – спросил Макс.

– О чем?

– Об убийстве людей в аэропорту, – пробормотал малыш.

– Вероятно, нет, – ответил Нико. – Он либо врет, либо параноик.

– О чем это вы? – обеспокоено спросила Джози.

Нико объяснил, что поведал нам Пейтон.

– Если бы мне в руки попался бы тот парень! – прорычала она.

Она щелкнула своей шеей. Улисс, глядя на нее, начал хныкать. Его глаза расширились – что-то было не в порядке.

– Нет. Нет, – сказала она. – Я начинаю чувствовать это. Дым не работает!

Затем она снова надела маску.

Макс кашлянул и вскрикнул.

Варежка, на которую он кашлянул, была в крови.

– Одень назад свою маску! – прокричал Нико. Улисс закричал, отшатнувшись от Макс.

– Ты тоже, Улисс! Помогите ему! – приказал Нико нам с Сахалией.

Сахалия и я потянулись назад, пытаясь помочь Улиссу одеть маску, но Улисс дубасил руки Сахалии, выкрикивая что-то по-испански.

Наконец, я схватил его сзади за воротник, а Сахалия надела на него маску.

Макс обнял своего друга, прижав его руки книзу.

– Все в порядке, Улисс. Это всего лишь мы. Это всего лишь мы.

Улисс через несколько минут успокоился.

Вот вам и идея с дымом в машине.

Но, по крайней мере, мы попили немного воды и перекусили.

– Давайте выдвигаться, – сказал Нико.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ДИН

День 14.

Мне всю ночь снилась Астрид.

После того как Джейк ушел спать, мы почти не разговаривали.

Каждый раз, когда я смотрел на нее, мое лицо мучительно пылало, поэтому я старался слишком часто не смотреть в ее сторону. Она, казалось, тоже дает мне немного пространства.

Но после того как дети легли спать, меня осенило.

– Эй, я беспокоюсь о пистолете, – произнес я.

– Каком пистолет? – спросила она.

– У Джейка второй пистолет. Тот, который мы забрали у Робби и мистера Эпплтона. Я боюсь, что он может расстроиться и... воспользуется им.

– О, боже, – произнесла Астрид, осознавая смысл моих слов. – Ты беспокоишься, что у него пистолет, которым он может убить себя?

– Очевидно, я не знаю его так хорошо, как ты. Но эти препараты очень сильные.

– Ну, у него нет пистолета, – сказала она мне. Она изучала свои ноги.

– Откуда ты знаешь?

– Он мне сказал.

– Хорошо..., – выдохнул я, вдруг срываясь на Джейке. – И где же он? Что Джейк с ним сделал?

Астрид издала короткий, резкий смешок.

– Он отдал его какой-то девушке.

И она отодвинулась от меня, по-прежнему, не смотря мне в глаза.

Я почувствовал себя плохо, очень плохо, из-за того, что между нами произошло.

О Господи, я хочу сказать, не заставил ли я ее? Она казалась такой же жаждущей, как и я, но кто поймет в первогруппном состоянии. В таком же состоянии я совершил убийство, – и я уверен, что мог бы сделать ужасные вещи с девушкой.

А сделал ли?

Я чувствовал себя ужасно.

И как бы я не устал, сон долго не приходил.

Я всегда считал, что потеря девственности изменит мою жизнь. По крайней мере, я думал, что почувствую облегчение.

Но вместо облегчения, я чувствовал вину и беспокойство.

И, в добавлении ко всему, была вероятность того, что мы навредили ребенку Астрид? Я хочу сказать, хм... таким я был в своей голове.

В своих снах я видел Астрид. Увидел ее на мне, обнаженную, и слишком золотистую и прекрасную для реальности. Ее живот сверкал, как сияние звезды – увеличиваясь секунду за секундой, пока не стал огромным. А ее стоны наслаждения перешли в крики боли. Родовые схватки?

А в следующем сне я увидела парня из паллетного погрузчика. Я увидел в подробностях все то, что не воспринимал тогда в бешенстве. Увидел страх в его серые глаза. Он призвал к милосердию.

И две сцены, измаранные грязью. В одной из них была Астрид, которую я вспарывал, а во второй – парень, из погрузчика, который находился в животе Астрид.

И потом шепот Астрид на моей шее.

– Просыпайся, – произнесла она.

Она оказалась в моей постели.

Просыпаясь, я встряхнул головой.

Мне это не приснилось – она действительно была там.

– В чем дело? – спросил я. Нам нужно было следить за стеной!

– Я просто хочу с тобой поговорить, – сказала она мне.

Астрид направляла в пол небольшой фонарик.

Я увидел, что она босиком, и на ней – розовая пижама. Девушка дрожала, и была такой красивой – я решил, что мое сердце может остановиться.

Чтобы поговорить, мы вышли на Кухню.

Я прихватил толстовку для себя и свитер, который я одевал пару раз, для нее.

Мы сели на двойное сиденье из пиццерии «Хижина».

Я увидел медную костровую чашу, установленную Астрид. Чаша была новенькой и наполнена парочкой дров «Дюрафлейм». Почему-то от увиденного мне стало грустно. Это смотрелось так ярко и обнадеживающе.

– Астрид, я чувствую себя так плохо из-за того, что случилось, – выпалил я. – Это было неправильно, и если бы я был сильнее, этого никогда бы не произошло.

– Нет, – сказала она, криво усмехнувшись. – Я знала, что ты будешь терзаться чувством вины. Послушай, мы не собирались делать то, что сделали, но это не считается плохим или чем-то неправильным. Это даже не наша вина. У нас с Джейком были свободные отношения – никаких обязательств. Мы вольны делать все то, что хотим.

– Ох, – сказал я. Я сел обратно в кресло. – Ладно.

– Думаю, единственное, о чем я жалею, это то, что Джейк видел нас, и я беспокоюсь о нем. То, что ты сказал о самоубийстве... я не знаю. Мы должны наблюдать за ним.

Она секунду жевала свои губы.

Затем она мельком посмотрела на меня и улыбнулась. Кажется, она даже покраснела.

– Но что на счет сегодняшнего дня? Думаю, что это было... потрясающе.

У моего сердца случился апоплексический удар.

– Но я... Мне кажется, что я принудил тебя. Я заставил тебя? – сказал я.

Теперь она смотрела шокировано.

– Нет! – воскликнула она. – А я принуждала тебя?

– Нет, я имею в виду, что хотел сделать то, что мы сделали. Очень, очень сильно хотел. Это просто...

Я не знал, что сказать.

– Дин, я могу тебя кое о чем спросить?

Я глубоко вдохнул. Я знал, что она собиралась спросить.

– Это был твой первый раз?

Румянец, который выступил на моих щеках, мог бы затмить румяна. По-моему, я начал заикаться.

Астрид взяла мою руку в свою.

– Все в порядке! – рассмеялась она. – У всех бывает первый раз.

Я пытался засмеяться, но все еще чувствовал себя смущено.

– Просто не у всех бывает первый раз под воздействием смертельно-отравляющих химических соединений, – сухо добавила она.

– Ага, – сказал я. – Честно говоря, это, должно быть, тяжело и для человека, который становится первым.

Мы оба рассмеялись.

Я почесал голову. Думаю, даже моя кожа под волосами стала красной, как свекла.

Затем Астрид наклонилась и поцеловала меня.

Это был нежный поцелуй. Ее губы слегка приоткрылись, когда она прижалась к моим губам.

Я ответил на поцелуй. Мой рот ощутил сильный напор с ее стороны. Она отвечала мне своим рот, и это было, безусловно, так нежно и сладко.

И затем она мягко отстранилась.

– Это должен был быть наш первый поцелуй, – тихо произнесла она.

Секунду я сидел, развесив уши.

– Нет никаких причин, почему это не может быть нашим первым поцелуем, – ответил ей я. – Это может быть, не знаю, официальным началом «Нас».

– Дин… – запротестовала она.

– Астрид, ты знаешь, что я к тебе испытываю. Я без ума от тебя…

– Дин, нет. Не сейчас.

– Почему? Я подхожу тебе. Ты же сама сказала, что я хороший парень. Я бы никогда не оставил тебя, как это сделал Джейк…

– Дин! Послушай меня. Если Джейк обличит нас, я собираюсь сказать, что это было огромной ошибкой. Я скажу, что это было всего лишь результатом воздействия.

– Но почему?

– Послушай, сейчас, возможно, я немного влюблена в тебя. Но Джейк – отец моего ребенка. И на самом деле он в плохом состоянии. Он нуждается во мне. Ты же сам сказал, что он в депрессии. Он может быть подвержен суициду! Он, вероятно, нуждается в обещание... быть со мной, если он собирается пережить эту катастрофу.

– Это бессмысленно.

– Но не для меня, – сказала она.

– Это нечестно! – запротестовал я. Наверное, это прозвучало похоже на глупого ребенка.

Она горько рассмеялся.

– Что если все это нечестно, Дин?

Затем она сжала мою руку.

– Мне жаль.

И она поднялась, чтобы уйти.

Я сел снова в кресло.

– Это что? Конец дискуссии?

– Пока что, – сказала она.

Это казалось возмутительно несправедливым. Когда Джейк был «царем горы» – самым популярным, самым красивым – то был с Астрид. И теперь он будет с ней, потому что он жалкий дурак.

Когда я нравился ей.

Я.

Я поднялся и направился к спальням.

Черта с два, он победит. Я не знаю, чем все закончится, но я не позволю, Джейку без боя получил Астрид. И вы знаете, как хорошо себя чувствуешь, когда кроме старого банального разнообразного выживания, есть еще за что бороться.

Я не мог снова пойти спать, поэтому сделал на всех большой завтрак.

Немного влюблена в меня.

Астрид была немного влюблена в меня.

Было неправильно почувствовать в сердце укол счастья посреди Апокалипсиса?

Я отнес еду на Кухню, и развел огонь в костровой чаше Астрид.

Дети были взволнованы, когда увидели огонь. Это было что-то новое.

Я заметил, что они перестали спрашивать нас о спасении. Я перестал даже думать о возможном спасении. Мы все просто замерли на секунду.

Джейк пришел, двигаясь, словно с похмелья.

Он взял большую миску овсянки и большую кружку кофе со сливками.

Астрид пришла, одетая в мой синий свитер и джинсы. Свитер был каким-то сообщением для меня?

Я должен был удовлетвориться этим?

Малыши разобрали свои овсянки.

– С корицей? – пожаловалась Хлоя. – А нет со вкусом персика или сливок?

– Если ты найдешь такие, то сможешь сама и приготовить, – сказал я ей.

– Не, я просто поем это, – доброжелательно вздохнула она.

– Ага, всегда, пожалуйста, – произнес я.

– Джейк, я должна тебе кое-что рассказать, – объявила Астрид. Она села напротив него за столом.

Джейк взял кочергу и ткнул ею в поленья «Дюрафлейм» в центре медного кострища.

– Брось. Я уже знаю,– нахмурился он. – Я видел.

– Что видел? – спросила Каролина.

– Я не о том, – сказала Астрид. – То была просто случайность. У нас было первогрупповое воздействие. Это просто случилось.

– Что просто случилось? – снова спросила Каролина.

– У меня есть для тебя новость, – съехала Астрид. – Хорошая новость.

Джейк отложил свою пластмассовую ложку и посмотрел на нее.

– Нас спасли? – произнес он с горечью.

– Я беременна, – проговорила Астрид.

Джейк просто уставился на нее.

– Что? – спросил он.

– У меня будет ребенок, Джейк.

Она сняла свитер – мой свитер – и показала ему живот.

Теперь Джейк увидел округлость.

После того, как увидишь, ее уже сложно не заметить.

– Как давно? – прохрипел он.

– Четыре месяца, – ответила она.

– У тебя будет ребенок? – ахнула Каролина.

Астрид кивнула. Улыбка заиграла на ее губах.

Дети завизжали. Они подпрыгивали от восторга. Такие счастливые. Малыши обнимали Астрид и танцевали вокруг нее.

Астрид засмеялась и позволила им насладиться моментом, но ее глаза безотрывно смотрели на Джейка.

Джейк завопил от счастья и, вскочив, понесся к Астрид, обнял и поцеловал ее.

С меня хватит.

Я пошел прочь.

– Что случилось с Дином? – услышал я, как спросил Генри.

– С ним все будет хорошо, – сказала Астрид, достаточно громко, чтобы я услышал.

Конечно, конечно, со мной все будет хорошо.

Девушка, которую я люблю, которая любит меня или, по крайней мере, которой я нравлюсь, собирается возобновить отношения со своим, умеющим манипулировать людьми, депрессивным, склонному к употреблению наркотиков, парнем.

К тому же, мир, который мы знали, подходит к концу, а добавьте к этому тот факт, что я убил человека. Это единственное, что преследует меня.

Я отправился посмотреть на дыру. Я задумал снять несколько закрытых полок в отделе аксессуаров и разместить их поверх отверстия, как дополнительный слой защиты.

Вот когда я услышал шум.

Что-то громко стукнуло на складе.

– Эй? – прокричал я в темное пространство.

Я посветил вокруг фонариком.

Там был разрушенный центр управления, с бесполезными панелями, которые когда-то контролировали питания, воздух и воду.

У стены лежали два безжизненных тела в одинаковых цветочных саванах.

Повсюду рассыпанные коробки с товарами.

Пустые поддоны – неаккуратными кучами напротив ворот, рядом с переговорным устройством.

Все на своих местах.

Опять раздался стук, но он шел не от грузового отсека ворот.

Он шел от люка.

Я влетел на Кухню. Они все собрались там, задержавшись за завтраком, который приготовил для них я.

– Джейк! – закричал я. – Ты оставил лестницу, свисающую с крыши?

– Что? – спросил, смотря озадаченно, Джейк.

– Ты бросил свисающую с крыши лестницу, когда три дня назад ушел от нас?

– Нет, – запротестовал он. – После меня Алекс втащил ее наверх. Я не дурак, как и твой брат.

– Хорошо, но на крыше кто-то есть. И они хотят попасть внутрь.

– Кто вы? – крикнул через люк Джейк. Он настоял, чтобы Астрид с малышами забралась в Поезде. К моему удивлению, она согласилась.

Люк, слава Богу, был заперт на висячий замок. Я проверил его на день раньше.

– Мы просто кучка детишек, – ответил голос.

Он звучал, как голос ребенка.

– Пожалуйста, впустите нас. Здесь страшно.

Теперь, в голосе послышался небольшой сарказм. Джейк и я обменялись взглядами. Мы вместе ютились на металлической лестнице под люком.

– Как вы туда залезли? – крикнул Джейк.

– Что? – сказал голос. – Мы тебя не слышим.

Кем бы он ни был, но в его голосе слышался смех.

Мы с Джейком обменялись тревожным взглядом.

– Как они туда забрались? – прошептал Джейк.

– Нам нужно с вами поговорить. У нас сообщение от ваших друзей.

– Каких еще друзей? – прокричал я.

Я, конечно же, надел маску, на случай, если мы решим открыть люк.

– Каких еще друзей? – повторил Джейк.

– Один из них в автобусе.

Я уставилась на Джейка.

– Вы должны позволить нам войти! – потребовал голос. – С нами Брейден!

Мы с Джейком приподнялись, чтобы открыть замок.

Мы ни на секунду не задумались, что это могло быть ловушкой.

– Брейден! – закричал Джейк. – Как вы узнали о Брейдене?

Мы толкнули люк, и луч нашего фонарика осветил троих парней. У них было оружие.

Они были одеты в темную униформу. Грязную и рваную. Их лица были незащищены. Один из них носил берет, и у него было несколько золотых шнурков, идущих под мышку. Без всяких сомнений, он их лидер.

– Привет! – произнес он, весело, как обычно бывает. – Спасибо вам большое, что разрешаете нам войти!

Затем он пнул Джейка в грудь.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

22-17 МИЛЯ

Мы снова в пути.

Макса необходимо было нести. Он натер на ногах мозоли, которые лопнули. Нико дал ему свои запасные носки, но, видимо, долгая ходьба причиняла ногам Макса сильную боль.

Мне надоело, что все плачут и ноют.

Я тоже натер мозоли. Они тоже полопались. Каждый шаг был похож, словно в моих ботинках маленькие колющие ножи, и мне было жарко во всех этих дурацких слоях. Мне пришло в голову, что я мог бы просто снять их. Но тогда малыши начнут ныть еще больше, ведь это не справедливо, что мне не нужно носить слои и тому подобное.

Я уже расплатился последствиями за свою группу крови. Я никогда не смогу иметь детей, и предполагаю, что я никогда не смогу заниматься сексом. Разве этого не достаточно?

У меня было плохое настроение.

Мы тащились медленно.

Возможно, милю в час? Возможно?

Я был в очень плохом настроении.

Было не так темно, как обычно, и я понял, что, наверное, сейчас полдень. Было почти так же светло, как ночью при полной Луне. Или, может быть, наши глаза приспособились к свету. Но я даже частично мог видеть. Все было зеленоватым, но я видел.

А потом мы остановились.

Нико присел, позволяя Максу соскользнуть со своей спины.

Он жестом показал всем нам пригнуться, а раз уж присели Сахалия и Улисс, я понял, почему мы остановились.

Вверх по дороге, под одним из прожекторов, стоял солдат.

На нем было навешено много всяких предметов экипировки, в том числе и пулемет.

Кое-какое оборудование висело у него на поясе – две ярко-оранжевые воздушные маски и несколько ампулообразных штук в кобуре. Возможно, сигнальные ракеты?

Нико шепнул нам оставаться на месте, но Сахалия, пригнувшись, кинулась к солдату.

– Помогите нам! – кричала Сахалия. – Эй, мистер, пожалуйста, помогите нам! Наш друг в автобусе!

– Подожди! – зашипел Нико, но Улисс и Макс тоже кинулись к солдату. – Подождите!

Солдат повернулся, и сначала я подумал, что он улыбается нам. Он снял фуражку, которую носил, и отшвырнул в сторону, широко распахивая руки.

Потом он поднял пистолет, и тогда я тоже побежал.

Он выстрелил из него в Сахалию!

Пистолет издал всего лишь КЛИК, КЛИК, КЛИК.

И затем солдат зарычал.

У солдата была первая группа. Однозначно первая.

Сахалия остановилась. Она попыталась отойти назад, но Улисс врезался в нее, и тогда они вместе принялись пятиться назад, подальше от солдата. Он замахнулся пистолетом, словно топором, и стал подходить к Сахалии.

Он что-то сказал. Но вышло сухое бурчание.

Он занес пистолет и снова опустил.

Снова произнес слово.

Нико схватил Сахалию и поволок ее назад. Джози схватила Макса и Улисса, а я побежал.

Я помчался к Батисту, застывшего в ужасе, и, схватив его за руку, крикнул:

– Беги!

Первогруппный солдат был прямо позади нас.

Он продолжал бормотать свое слово. А иногда он смеялся таким ужасным, низким хохотом, звучавшим, как крик боли, но все же являвшимся смехом.

И тогда я понял, что это было за слово.

Он произносил «детишки».

Все, о чем я думал, это убраться отсюда подальше. Мне стыдно, что я лучше не позаботился о малышах, но все, что я делал, это бежал.

В общем, мой мозг не работает логически, но моя теория (если оглянутся назад) заключается в том, что первогруппные люди, которые подверглись воздействию с самого момента утечки, истощались. Вся эта ярость опустошала их.

Первогруппый солдат по-прежнему был злым, сильным и ненормальный, но он выглядел худым и иссохшим. Моя идея в том, что кровожадность сделала их глупыми. Слишком злыми, чтобы поесть или попить, как следует.

Первогруппный солдат наткнулся на мелкий кустарник, пока гнался за нами.