Текст книги "Моя и только моя (СИ)"
Автор книги: Эмма Уотсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 23
Лба касается что-то холодное. Усиленно верчу головой, сдвигаясь всего на пару сантиметров.
– Очнулась? – спрашивает кто-то негромко.
– Да, – отвечают шепотом.
– Ну, слава Богу. Наконец-то!
Голоса вроде близко и одновременно очень далеко. Как будто уши ватой набили.
– Можешь идти.
– Хорошо.
Сквозь завесу тумана вижу силуэт. Мужской. Кто-то садится рядом, бережно поправляя компресс на голове. Пытаюсь приподняться – пальцы упираются в ключицу.
– Лежи, тебе еще рано вставать.
– Артем?
– Да.
– Что случилось?
Распухший язык прилип к небу, еле-еле откликаясь на усилия выговорить что-то толковое.
– Ты простыла, – берет мою руку, едва касаясь пальцев губами, – даже сейчас горячая, но уже получше. Промокла под дождем, скорее всего.
– Я бредила?
– Бредила.
Вытаскивает градусник. А я его даже не чувствовала.
– Сколько?
– Тридцать девять. Была сорок два.
– Нет. Бредила… сколько?
– Двое суток в себя не приходила.
Вон оно как…
– Что я говорила?
Улыбается.
– Всякую ахинею.
– Что. Я. Говорила?
Никогда не думала, что, сказав три слова, можно запыхаться.
– Какого-то зверя прогоняла, – пожимает плечами. – Кричала, чтоб он отпустил тебя.
Настойчивый какой, даже в бреду не отпускает.
Артем
– Досталось вам тут, – легкая полуулыбка касается ее губ.
Молчание.
Чувствую вину. Огромную. Давящую. Если б я был внимательнее, она бы сейчас не лежала с температурой под сорок, еле дыша.
– Ладно, лежи, отдыхай. Я еще попозже зайду.
Не думаю, что мое общество ей приятно, тем более в таком состоянии.
Осторожно кладу ее руку на кровать.
Аня слабо сжимает мои пальцы. Мне показалось или…
– Останься, – просит еле слышно. – Не уходи.
Присаживаюсь обратно.
– Пить хочешь?
– Мгм, – выдавливает из себя кое-как.
Открываю пакет с соком и подаю ей. Жадно впившись зубами в трубочку, начинает пить.
– Спасибо.
Опять молчим.
– Кто со мной был?
– Мария. Она же перебинтовывала тебе ногу.
– А ты?
– Сменял ее. Днем и на пару часов ночью.
– Мм.
Прикрывает глаза.
– Я посплю немного? – спрашивает тихонько, как будто извиняясь.
– Конечно. Тебе нужно много спать – быстрее выздоровеешь.
Последнюю фразу она уже, кажется, не слышит. Уснула.
Отпускаю худенькие пальчики, собираясь выйти, но взгляд привлекает оголившееся плечико. Холодно ей, наверно.
Поправляя сползшую лямку, палец на что-то натыкается. Что-то, слишком большое для родинки. Шрам?
Какое-то странное любопытство берет верх – осторожно, чтобы не разбудить, провожу пальцем чуть дальше. Похоже на ножевое…
Глава 24
Аня
Когда просыпаюсь, Артема уже нет. Почему-то немного обидно. Хотя, что такого? Он ведь не обязан сидеть около меня круглые сутки. Увидел, что я уснула и ушел. У него и без меня дел полно.
В комнату входит девушка. Та самая, которая две недели ухаживала за мной, точнее моей ногой.
– Мария?
– Да, – отвечает, слегка растерявшись.
– Дайте попить.
Стыдно, неловко, но на слово «пожалуйста» банально нет сил. Каждая буковка дается с трудом. Надеюсь, Мария на меня не в обиде.
Подает мне трубочку, держа кружку рядом. Жадно глотаю живительную влагу, как будто неделю не пила.
– Спасибо, – благодарю, оторвавшись.
– Давайте я Вас покормлю.
Надо же, на «Вы», хотя я ее младше. Ненамного, лет на пять, может, семь от силы, но все-таки.
– Не надо.
– Вам нужно покушать. Тут совсем немножко.
– Хорошо.
Спорить смысла не вижу, мне правда нужно чем-то подкрепиться. Только как я буду это делать? Лежа?
Упираюсь руками в постель, пытаясь привстать, и тут же оказываюсь в сидячем положении. Как-то слишком легко получилось… Аа, понятно. Не без Машиной помощи.
Берет в руки тарелку с супом, набирает в ложку, стирая капельку о край тарелки, и подносит к моему рту. Как младенцу, прям. Сама я все равно не в состоянии толком даже сидеть, чего уж хорохориться. Таким же образом скармливает мне кашу и даже небольшой кусочек котлеты. Помогает лечь.
– Спасибо.
– Выздоравливайте, – говорит сочувствующе, убирает посуду. – Может, Вы чего-то конкретного хотите на ужин?
Честно говоря, вообще есть не хочу, не знаю, как в меня даже эти мизерные порции влезли, но… Боже, это так мило!
– Не, не надо.
– Хорошо.
Спать хочется ужасно. Переворачиваюсь лицом к стене и через пару минут уже проваливаюсь в сладкую дрему.
Глава 25
Прошло три недели с момента моего побега. Я выздоровела. И продолжаю старую новую жизнь. Старую – потому что, по сути, ничего не изменилось: я делаю все то же, что и раньше. Новую – потому что живу я у Артема и, как ни крути, обстановка все равно непривычная, ибо никто не орет, не нужно постоянно убирать квартиру и ночевать вне дома.
Снова я возвращаюсь к своему внутреннему миру, пытаясь разобраться в катавасии, которая там творится. А порой там тако-о-ое творится… Дискуссии, аргументы – ух!.. Целые баталии! Правда, по большей части из разряда «почему? потому что…», и дальше смотря по настроению. Частенько: «потому что я так думаю/вижу/считаю», нужное подчеркнуть. Остается только сунуть в начало таких фразочек «я художник» – и самое то! [2]
Так, лирическое отступление. Ближе к сути: Артем в целом вызывает у меня какие-то двоякие чувства. С одной стороны, мое отношение к нему до сих пор пропитано подозрением (за что? за то, что он меня якобы приобрел как вещь? так я уже начинаю сомневаться в верности слов отчима…), с другой – кро-о-охотными росточками доверия. И самое «занимательное» в этом противостоянии двух частей расколовшегося сознания – его обладательница понятия не имеет, какая из сторон страшнее.
А еще я до сих пор думаю о том, что назвала одну из этих частей – влюбленной дурочкой. ВЛЮБЛЕННОЙ, БЛИН!! Что это вообще было?? Нет, с тем, что Артем нормальный и отчим мне все сбрехал, я еще могу смириться, но с тем, что мой «похититель-покупатель» мне нравится… Это слишком, знаете ли! Похоже, в копилку пора добавлять Стокгольмский синдром[3]. Поговоришь со своим внутренним(-и) «я» – многое узнаешь…
Вот зачем я его тогда задержала? Не знаю (самое интересное!)… Возможно, просто хотелось, чтобы кто-то был рядом, хотелось чувствовать поддержку, понимать свою нужность, как бы убого и наивно это ни звучало. По-моему, из-за жара чего-то у меня переклинило, раз я эту поддержку увидела в Артеме, перед этим чуть ли не прямым текстом послав его.
Просто в его движениях была какая-то… забота что ли. Ну да: забота, переживание, сочувствие – назовите, как угодно, суть не изменится. Было то, чего я не получала с момента маминой смерти. Сказался пережитый стресс, помутненный из-за жара рассудок, вот и результат – пе-ре-кли-ни-ло.
Как ни крути, я перестала испытывать лютую ненависть, и перспектива проживания с этим человеком уже не кажется такой ужасной, как раньше. Частично благодаря встрече со Зверем… Этого только мне сейчас не хватало! Нет, нет, нет, не хочу об этом ни думать, ни вспоминать, ни…
От злополучных мыслей отвлекает вибрация телефона.
«Здравствуйте. Занимаетесь оформлением профилей? Мне Вас одна знакомая посоветовала»
О, «сарафанное радио» в ход пошло, приятно.
«Здравствуйте. Да, занимаюсь»
«В Инстаграмме сможете оформить?»
Раз я занимаюсь оформлением профилей – логично, что я могу оформить их везде!
«Да. На какую тему будете вести аккаунт?»
«Путешествия. Нужен пейзаж и рисунок человека на фоне горы или горного озера. Как здесь, например [фото]»
«Не проблема. Переводите деньги – сделаю»
«Сколько?»
«2000 рублей»
Да, вот такие у меня расценки. Не надо говорить, что дорого. Извините, три-четыре часа работы на две картинки, так что…
Телефон снова оживает:
ПЕРЕВОД. 2000 рублей от Евгения Николаевича К.
Быстро.
«Казаков Евгений Николаевич. Пришло?»
«Да, начинаю работу. В течение двух дней сделаю»
«Отлично. Спасибо»
«Пока не за что)»
Нравятся мне такие немозгоклюи, которые не начинают всякое «ой, а почему так дорого», «а можно скидочку», «сначала пришлите – я посмотрю. Потом переведу деньги» и всякое вот такое. Блин, у меня есть портфолио, есть расценки. Не нравится – заказывайте у других, я не держу. А насчет скидочки – идите в баню, тут и так цены в два раза ниже рыночных.
Особенно бесят всякие яжемамочки, которые начинают рассказывать «душещипательные» истории про своих выродков-яжедеточек, а потом переходят в наступление, пуская в ход коронные фразочки «вот вырастешь – поймешь» и «куда тебе столько денег, а мне надо». Я таким даже не доказываю ничего – бесполезно. Одно нажатие – и летят эти «защитницы прав» в мусорный ящик под названием «спам».
В общем, что мы имеем? Человек хочет оформление профиля по путешествиям в Инстаграмме. И обязательно нарисованного вручную. Вот чудики, купюры девать им некуда. Ой, мне-то что? Как говорится, «если человеку некуда девать деньги, то пусть отдаст их мне». Так и здесь.
Одна линия. Вторая. Нет, эту нужно сделать плавнее. Вот, теперь лучше.
Кстати, у меня родилось еще пару идей для создания обложек. Можно сегодня их воплотить в жизнь и выставить на форуме. Раскупают, как горячие пирожки. Ходовой «товар», оказывается, не ожидала. На рисование уходит в районе двух часов, за тысячу продать получается сто процентов – неплохой заработок. Особенно на том, что нравится.
Будет здорово, если уже сегодня успею закончить новый заказ. Рисую быстро, так как рука более-менее реагирует на то, что я от нее хочу, да и времени – вагон и маленькая тележка.
Обед нескоро. До него я полностью предоставлена сама себе. Все-таки что в Артеме мне нравится (и я это не скрываю даже от самой себя, хотя долго не хотелось данный факт признавать) – он не суется в мои дела. Смотришь фильм – смотри. Книга? Пожалуйста, читай, сколько везет. Рисуешь? Да мне вообще пофиг! Ну, не пофиг, это я, конечно, чуть преувеличила. Я имею в виду, что он не лезет со всякими «советами». Если б парню было конкретно фиолетово, он бы не предлагал устроить меня в довольно крупную артстудию.
Почему отказалась? Не хочу, чтобы кого-то двигали из-за меня (а такой поворот событий вполне возможен). Зарабатываю пока и так неплохо, а там посмотрим. Для начала набью руку (хоть и получается неплохо, все равно до идеала еще – как амебе до птеродактиля), чтоб не стыдно было за занимаемое место.
Стук в дверь.
– Открыто, заходи.
– Ань, сильно занята?
– А что нужно? – спрашиваю, не отрываясь от работы.
– У меня к тебе очень важный разговор.
– Давай, раз важный и тем более очень.
Артем достает какую-то карточку.
– Ты знаешь этого человека?
Смотрю на фото, не ожидая увидеть там ничего примечательного, но… ешкин кот!
Сердце мгновенно реагирует, рысью проскакивая от головы до пят и обратно. Изо всей силы, сжимаю кулак да так, что ногти аж впиваются в ладонь. Боль отрезвляет, возвращая способность говорить и более-менее соображать.
До сих пор помню, и, наверное, никогда не забуду те несколько дней. Каждое слово, свое и чужое, каждую мысль, проносившуюся у меня в голове, каждую мелочь…
– Откуда у тебя эта фотография? – только и могу выдавить.
– Ты его знаешь?
Еще бы мне не знать собственный кошмар!
– Смотря что ты имеешь в виду, – стараюсь произнести как можно спокойнее.
– Любую информацию, которая тебе о нем известна. Это очень важно. В первую очередь для твоей безопасности.
Хобана, вот это поворот!
– Он меня преследует?
– У тебя есть основания предполагать это? Анечка…
Вскидываю негодующий взгляд.
– Прости, забыл. Ань, – берет мое лицо, плавно поворачивая в свою сторону. – Ты ведь его знаешь, – уже утверждение, а не вопрос.
– Ты с ним заодно?
Не нужно слов. Даже если ответа не будет не, малейшее движение, искорка во взгляде скажет правду.
Но Артем… улыбается? Да какого?!
– Посмотри на меня, – заглядывает в глаза, словно в самую душу. – Разве похоже, что я тебя обманываю?
– Мне много раз врали с честным взглядом, так что это не доказательство, – пожимаю плечами, хотя вижу, что он не лжет.
Закусываю губу, не зная, что ответить…
– Настоящего имени я не знаю, но его прозвище – Зверь.
– Откуда ты его знаешь?яй
– Долгая история, – рассказать? Или не стоит?.. – Если вкратце, то меня… похитили и привезли к нему. По счастливой случайности мне… удалось выжить…
Фотография осветила закоулки памяти, вырвав злосчастные воспоминания. Теперь они стоят у меня перед глазами. Как кадры фильма. Фильма, где главная героиня – я.
– Ань?.. – мягкое касание прогоняет оцепенение.
– А? А, да-да. Просто вспомнилось… Вскоре «базу» накрыли, – продолжаю, борясь с собственным страхом, который ледяными когтями сжал сердце, – но сам Зверь успел скрыться. И еще… он сейчас в городе.
– Ты его видела?
– Да, – отвечаю, помедлив.
– Уверена, что это был он?
Киваю.
– Понятно, – хмурится. – Хорошо, прости, что помешал.
– Угу.
Артем уходит, а я… я откидываюсь назад не в силах бороться с водоворотом воспоминаний, уносящим на два года назад…
Глава 26
Аня. Двумя годами ранее
Мне плохо. Ужасно. Разъедающая душу тоска вырывается наружу, окрашивая мир в черно-белую палитру. Мама в больнице.
Мама… единственный родной человек, который у меня остался, угасает на глазах. Диагноз – рак. Страшный, хуже удара молнии среди ясного неба, хуже цунами, высотой в километр. наводнения, землетрясения, огненного урагана – хуже всего!
Рак… Но она не умрет, она выживет, Господи, правда? Ты ведь не заберешь ее у меня? Моя мама сильная, она сможет, она справится! Она никогда не сдается! И сейчас не сдастся! Она не может так просто уйти!
Здравый смысл подсказывает, что… нет. Эту схватку ей не осилить, но я гоню прочь любые, даже вполне разумные сомнения, усердно раздвигая тучи, чтобы пробился лучик. Маленький лучик надежды… Только небо затягивает еще больше с каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой, оставляя все меньше и меньше шансов добраться до спасительного света.
– Эй, девочка, – окликает кто-то, и я быстро смахиваю выступившие слезы.
Оборачиваюсь в поисках позвавшего меня человека и вижу здоровяка, выглядывающего из машины. – Как проехать на Виноградную, 35?
Виноградная, Виноградная… Где это вообще?
– Простите, я не знаю, – виновато улыбаюсь. – А что там?
– Больница. Неужели не знаешь? Самая крупная у вас в городе, говорят. Мне к дочери нужно. Машина сбила вчера.
Не у одной меня горе…
– …без сознания лежит, – как сквозь дымку снова доносится голос водителя.
«Виноградная, Виноградная», – крутится в голове, докапываясь до возможных сведений в голове… Будто сама улица хочет, чтобы я вспомнила ее местонахождение.
И тут словно кто кипятка за шиворот плеснул. Это же от госпиталя военного недалеко!
– Мужчина, я вспомнила! Смотрите, Вам сейчас нужно поехать прямо, потом на втором перекрестке свернуть направо… – начинаю подробно объяснять путь.
– Может, ты сядешь и отсюда дорогу покажешь, а? Слишком много, я столько не запомню, – смеется.
Странное поведение для человека, который спешит к умирающей дочери…
– Я не могу, мне самой к маме нужно.
– Да ты не боись, довезем, куда надо. Хоть к самому дьяволу, – снова смех. – Ты мне только дорогу покажи.
– Простите, но я правда не могу. Мне тоже срочно нужно. И, к тому же, в другой конец города, – начинаю конкретно врать.
Не нравится мне этот тип… Да и интуиция не молчит. А она у меня начинает вопить исключительно в критические моменты, так что раз мое шестое чувство заголосило – быть беде.
– Садись, ну чего ты. Прокатимся с ветерком!
Из машины выходит еще один здоровила, уверенно направляясь ко мне. Срываюсь с места, но не успеваю пробежать даже пятидесяти метров – крепкая хватка смыкается на животе. Короткий щелчок жалом вонзается в шею, и сознание ускользает, растворяясь в пустоте…
Глава 27
Спустя черт знает сколько времени
Я в сознании. Несомненно. Тогда почему вокруг темно? Я умерла? Ослепла? Что произошло?!
Ничего не помню… Все размыто, как будто сквозь полиэтиленовый пакет смотрю.
Веки все же удается разлепить, после чего взгляд упирается в серый… судя по всему, это потолок. Картина поменялась не сильно, зато теперь я точно знаю, что не лишилась зрения. Уже хорошо.
Воспоминания миллисекундными вспышками освещают память. Темная улица. Машина. Боль в шее… Меня… похитили?!
Так, спокойно! Спокойно… Главное – не паниковать.
Задача номер один: развязать себя.
Задача номер два: выбраться отсюда.
Только вот НЕзадача! Я, собственно… где?
Ладно, решать проблемы будем по мере их поступления.
Переваливаюсь на бок, привстаю на локте и кое-как сажусь на колени, едва не завалившись обратно. На ощупь пытаюсь оторвать изоленту. Нащупать заветный скотч получается не сразу – пальцы ужасно трясутся. От неудобного положения спина и шея затекают, отзываясь монотонным нытьем на колющие вибрации. Не обращая внимания, упорно стаскиваю проклятую ленту.
Охающее эхо разлетается по помещению, и я замираю, вслушиваясь в приближающиеся шаги. Тот, кто сюда идет может стать спасением! Или погибелью…
В номинации «Актуальность» побеждает второй вариант.
Одного я узнаю сразу – это он спрашивал про больницу.
– О, очухалась, – присаживается около меня на корточки. – Какая милая конфеточка тут у нас, а? Что скажешь, Змей?
– Красотка, – отвечает второй, тоже садясь около меня. – Зверь будет доволен.
– Уверен?
– Железно! Даже нет. Железобетонно! – провозглашает торжественно, поднимая указательный палец вверх, и тут же покатывается со смеху. – Глянь, глазища как выпучила!
– Вот тебе и Виноградная, 35, малышка! – ухахатывается первый.
Значит, не было никакой больницы. И дочери, которую машина сбила, тоже не было…
– Пошли давай, – берет меня за локоть, дергая вверх. – Самостоятельная какая. Даже развязывать не надо, – новый приступ смеха.
Ведет по каким-то коридорам. Надо запомнить путь, возможно, потом поможет. Так, свернули направо, первый… второй… третий поворот налево, опять направо… Да тут целый лабиринт!
Что-то движется нам навстречу, и я, не успев сориентироваться, врезаюсь в это «что-то». Оказалось, кого-то. В самом деле, что за лабиринт без Минотавра…
– Ух ты, – «кто-то» хватает за плечи, разглядывая с ног до головы, как… как товар… – Где вы ее нашли?
– В 58 квадрате, – хвастается первый.
– В 58? – с недоверием спрашивает Минотавр. – Я же сказал никого там не брать, – рычит, отталкивая меня к своему спутнику. Тот заворачивает локти, вырывая из груди жалобный писк.
– Да мы обезвредили все камеры, шеф, тут проблем нет.
– Сколько камер вы обезвредили? – скептически складывает руки на груди.
– Две.
– А их там четыре, придурки!
– Ё…
– Не матерись при… – Минотавр запинается. Переводит взгляд на меня, оскаливаясь, – леди.
Да лучше б вы меня отпустили и матюгались тут, сколько влезет!
– Убери их, – кивает громиле. Тот, держа меня одной рукой, резко достает и направляет на голову «отца сбитой девушки»… ПИСТОЛЕТ!!!
– Не надо, Зверь, подожди, – выставляет руки в сдающемся жесте. – подожди, не стреляй, не надо. Нам правда очень жаль, Зверь, честно, этого больше не будет, обещаем.
– Да, да, мы обещаем, – поддакивает второй.
– Только не стреляй.
Торжество, так недавно светившееся в их глазах, сменилось на страх. Первобытный. Животный. ЗВЕРИНЫЙ.
– Подожди, я передумал. Дай сюда, – вырывает оружие, снова поглядывая на меня. В глазах блестят огоньки.
Господи, что он затеял?..
– Их убьет она, – кивает в мою сторону.
ЧТО?!
– Развяжи ее, – приказывает ледяным тоном.
Руки оказываются на свободе. Зверь крепко берет мое запястье, не позволяя вырваться, и всовывает пистолет.
– Давай, это послужит хорошим уроком на меткость, – продолжает спокойно.
Усердно мотаю головой, отчего слезы разлетаются в разные стороны.
– Ты же никогда ни в кого не стреляла. Нужно просто нажать на курок. Вот так. Чуть повыше, – приподнимает локоть. – Ну же, это ведь так просто.
В ответ лишь разжимаю пальцы. Оружие с грохотом падает на пол.
– Не хочешь? – поворачивается ко мне, наклоняясь к самому лицу. – Неужели ты не хочешь им отомстить? – заглядывает прямо в глаза, и я… тону в этих омутах.
Жутко. Ощущение, как будто падаешь в бездну и никак не можешь долететь.
Мысленно даю себе пощечину. И еще одну, когда начинаю снова теряться в бесконечной глубине его глаз.
– Ммм? – медленно снимает скотч. Не отвожу взгляд, стараясь не зажмуриться.
Да сними ж ты эту чертову ленту, наконец!
– Я не имею права распоряжаться ничьей жизнью, – чеканю каждое слово, получив свободу.
– Вот как? – слегка изгибает одну бровь. – Почему же? – поднимает указательным пальцем мой подбородок.
– Я ее им не давала, – отдергиваю голову.
– Христианка, что ли? – спрашивает то ли с презрением, то ли с удивлением.
– Предположим.
Не знаю, откуда берутся силы дерзить. На наглость я привыкла отвечать тем же, даже если дрожу, как осиновый лист. Это называется «Закон упрямства» имени меня.
Господи, эту «меня» сейчас пристрелят и не пикнут, а я еще отшучиваюсь…
– А я… имею? – опять этот взгляд, не позволяющий сказать «нет». Но и «да» я не могу ответить.
– Это будет на Вашей совести.
– Она у меня есть? Как ты думаешь? – в глазах снова вспыхивает интерес.
– Не знаю, – чуть пожимаю плечом.
– Какой необычный экземпляр, – губы расплываются в хищной улыбке, заставляя сглотнуть невидимый комок. – Отведи ее ко мне, – обращается к громиле, не отводя от меня взгляда.
– Иди, – выталкивают в коридор, продолжая сжимать руки.
Выстрел… Еще один…
