Текст книги "Моя и только моя (СИ)"
Автор книги: Эмма Уотсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 50
Земля переворачивается вверх тормашками. Спиной чувствую твердую шершавую поверхность. Шелестит пакет, трещит разрываемая ткань. Кто-то прижимает грудную клетку. Бинтует.
– Скорее всего, пробито легкое. Если б пуля попала в сердце, уже бы отмучилась, – раздается, как в поломанном телефоне.
– Артем…
Сквозь пелену вижу, как он наклоняется ко мне.
– Я с тобой.
Сознание ускользает, превращаясь в эфирное облако. У меня нет выбора: я должна успеть!
– Хочу тебе сказать, – дышать становится труднее, – умирать не страшно. Это я еще… два года назад… поняла. Смерть – не конец. Всего лишь переход… – с каждым вдохом боль пульсирует, ядовитым ключом разливаясь по всему телу. Пронзая его насквозь. Как будто наживую режут… – Нужно просто потерпеть… – до скрежета стискиваю зубы.
Я понимала, что это случится. Ведь понимала? Безусловно. Только не думала, что все произойдет… когда казалось, что все позади…
Ведь я увижу маму. Боже, я буду с ней! Ради этого стоит даже умереть.
– Аня, – половина фразы теряется, я улавливаю только конец, – ты будешь жить, слышишь?
Пытается успокоить, но я-то понимаю: на этот раз – конец.
– Спасибо… за все, – закрываю глаза. Успела… Смогла…
Артем
– Скорее всего, пробито легкое. Если б пуля попала в сердце, уже бы отмучилась.
– Артем… – зовет Анюта.
– Я с тобой, – мгновенно присаживаюсь рядом.
– Хочу тебе сказать, – начинает дышать тяжелее, – умирать не страшно. Это я еще два года назад поняла. Смерть – не конец. Всего лишь переход. Нужно просто потерпеть.
Улыбается, превозмогая боль.
– Аня, ты не умрешь! Ты будешь жить, слышишь?
Неужели она сейчас погибнет?!
– Из-за тебя!
– Спасибо… – шепчет одними губами, – за все, – прикрывает глаза, а рука безвольно повисает в моей ладони.
– Аня!..
Рядом с визгом тормозит «скорая».
– Я поеду с ней.
– Хорошо, – кивает молоденькая фельдшер.
Забираюсь в машину, сжимая тоненькие пальчики. В голове – два слова, звучащие на автомате: «Только живи».
– Вам туда нельзя, – врезается в сознание голос врача. – Подождите в коридоре.
И Анюту увозят.
Перед глазами только ее лицо. И улыбка.
– Пожалуйста, только не умирай, – шепчу одними губами.
Она спасла меня.
Спасла!
Меня!
Загородила собственным телом, кинувшись навстречу пуле. Не сомневаясь, не колеблясь ни секунды, выдернула чужую жизнь из лап Смерти. Возможно, заплатив своей…
В памяти проносятся все моменты, когда Анечка была рядом. Ее смех, улыбка, слезы… Каждое слово всплывает, раскаленным гвоздем впиваясь в душу.
На плечо ложится чья-то рука:
– Молодой человек!
– Да-да, – вскакиваю на ноги.
– Сердце не задето, пробито левое легкое. Шансов мало, тем не менее они есть.
– Сколько?
– Процентов десять, не больше, – отвечает, слегка понурив голову. – Мы делаем все, что можем, но… будет чудо, если она хотя бы придет в себя.
– Можно к ней пройти?
Доктор поднимает сочувствующий взгляд.
– Проходите.
На плечи накидывают халат, позволяя войти.
Тишину нарушают только мерный писк датчиков. Передо мной – Анюта. Бледненькая. Черты заострились, глаза все так же закрыты.
– Неужели она никогда их больше не откроет… из-за меня… – проносится в голове.
Сажусь рядом, беря худенькую, как веточка, кисть.
– Аня… Анечка… Не уходи, пожалуйста.
Глава 51
Аня
– Ты не умрешь, слышишь? Слышишь… слышишь… слышишь… – слова растворяются, эхом отражаясь в улетучивающемся сознании. – Аня… Аня… Аня… – голос Артема меняется, превращаясь в женский.
Открываю глаза.
– Мама!
– Анечка, доченька!
Я не ошиблась. Вот она – мамочка. Прямо передо мной. Встаю, направляясь к ней. Мне не больно. Совсем. Чувствую только парящую легкость и… умиротворение.
– Я уже… умерла?
Она лишь стискивает меня в объятиях.
– Ты такая большая и… мягкая.
– Мягкая? – ее лицо озаряется светлой улыбкой.
– Да. И очень теплая. Я скучала по тебе.
– Я тоже, котенок, – берет мои ладони в свои.
– Мы теперь будем вместе? Навсегда?
– Ты сама решишь. У нас есть немного времени – пойдем покажу тебе, как я здесь.
Под ногами шебуршит шелковистая трава. Вокруг светло, красочно и… спокойно. Все тревоги уходят, растворяясь в призрачную дымку, уступая место необъятному величию.
Мы ходим вместе. Разговариваем, обнимаемся, смеемся… Все, как когда-то давно, когда я была маленькой, когда мы были живы…
– А что в тех домиках? – показываю на стоящие бочком к бочку симпатичные деревянные постройки.
– Тебе пока туда нельзя, – качает головой. – Хочешь остаться со мной?
– Конечно!
– Хорошо, – меня снова, как большим мягким пледом, окутывает теплом маминой улыбки. – Я хочу тебе еще кое-что показать. Пойдем.
Спустившись по лестнице, оказываемся в длинном бледно-голубом коридоре.
– Сердце не задето, пробито левое легкое. Шансов мало, но они есть.
Поворачиваюсь на голос и вижу мужчину в белом халате. Он стоит ко мне спиной.
– Сколько?
– Это Артем? – перевожу взгляд на маму. Кивает.
Подхожу к нему, плавно рассекая воздушное пространство, словно туман.
– Артем? – встаю рядом, беря его пальцы – отдергивает руку, слегка потирая в месте прикосновения. Взгляд все так же устало сконцентрирован на собеседнике. – Эй! – машу ладонью прямо перед лицом. Никакой реакции.
– Он тебя не видит, – напоминает мама. – И не слышит.
– Процентов десять, не больше. Будет чудо, если она хотя бы придет в себя. Мы делаем все, что можем.
– Можно к ней пройти?
– Проходите.
Артем скрывается за дверями палаты. Следую за ним, без труда просачиваясь сквозь стену, даже не почувствовав ее.
– Аня… Анечка… Не уходи, пожалуйста, – прижимает пальцы безжизненного тела ко лбу. – Прости меня. Это я виноват. Я сейчас должен лежать здесь вместо тебя. Прости…
– Ты ни в чем не виноват, – провожу рукой по его волосам, забывая, что меня не слышно. И не видно.
Артем немного оборачивается, неопределенно бросая куда-то взгляд и вновь смотрит на меня, точнее, мое тело.
Его глаза немного раскраснелись, веки припухли. Плачет?..
– Знаешь, а я ведь для тебя сюрприз приготовил, – грустно улыбается.
– Какой? Мам, какой сюрприз? – обращаюсь к ней, «не получив ответа».
– Он нашел то, чего нет здесь. Тебе понравится. Пока не могу тебе сказать, что именно. Доченька, – обнимает меня, успокаивая нарастающее волнение, – я хочу, чтоб это было только твое решение. Знай: ко мне ты всегда успеешь, а туда, – кивает на почти безжизненное тело, – не сможешь вернуться.
– Не умирай… пожалуйста… Я никогда себе этого не прощу.
– Хочу обратно. К нему.
– Я знала, что будет именно так. Иди, – легонько толкает меня, и я падаю, словно в огромный пылесос…
Глава 52
Как же тесно! Будто меня заперли в невероятно узком саркофаге. Я уже слышу шепот Артема, чувствую, как он сжимает мою руку и как бьется сердце.
Слегка пошевеливаю пальцами. Даже самое крохотное движение дается с огромным трудом.
Медленно открываю глаза. Пытаюсь выдавить из себя хоть что-то – связки как будто одеревенели. Не получается даже застонать. Артем снова переводит взгляд на мое лицо, чуть ли не вскрикивая:
– Очнулась!
Нажимает на какую-то кнопку и вновь садится.
– Очнулась. Девочка моя, Анечка, прости, прости меня! – говорит сбивчиво дрожащим голосом.
В палату заходит медсестра и сдержанно ойкает. Тут же набегает толпа врачей. Вокруг столько суеты, как будто я умерла, а не пришла в себя! Или это просто в моем заторможенном состоянии все в глазах мерехтит…
К Артему подходит кто-то из медперсонала, и он, немного колеблясь, покидает палату.
Очухавшись, замечаю, что мне установили капельницу.
Убедившись в том, что я более-менее пришла в себя, врач объясняет кучу запретов: разговаривать поменьше, во время еды категорически молчать, не смеяться, не плакать, не чихать, не кашлять… Одни «нельзя». В шутку уточняю:
– Дышать-то, хоть, можно?
– Можно, но неглубоко. Старайтесь при дыхании задействовать мышцы брюшного пресса.
Ох ты ж! Сказать: «Дыши животом» – это для слабаков! Мышцами брюшного пресса! И смешно, и плакать хочется. Ах, да, мне ж нельзя, совсем забыла.
Всегда веселило, когда кто-нибудь говорил «таблетированный препарат» вместо «таблеток», «картофель» вместо «картошки», «билатеральная симметрия» вместо «двусторонней», «инъекции» вместо «уколов» и т. д. и т. п. Любят же люди жизнь себе усложнять. Или не себе.
– А рисовать? Музыку слушать?
– Это можно, – с серьезным видом отвечает врач.
Хоть что-то!
Глава 53
С каждым часом становится лучше. Тогда кто-то выкачивал силы и энергию, а сейчас с такой же скоростью возвращает обратно. Более-менее получается дышать самостоятельно. Артем сидит рядом, сжимая руку.
– Так что за сюрприз?
– Откуда ты знаешь? – удивляется.
– Слышала.
– Ты же была без сознания, – говорит недоверчиво.
– Сердце не задето, пробито левое легкое, – начинаю цитировать, наблюдая, как вытягивается лицо и округляются его глаза. – Шансов мало, но они есть.
– Сколько?
– Процентов десять, не больше. Будет чудо, если она хотя бы придет в себя. Мы делаем все, что можем.
– Можно к ней пройти?
– Проходите.
Не знаю, как я это запомнила…
– Слово в слово… Но… как?!
Немного пожимаю плечом, насколько получается.
– Я была здесь, – не знаю, как я это запомнила… – Просто меня никто не видел. Кстати, ты а потом обернулся. Что ты тогда почувствовал?
– Щекотно стало, – выглядит он все еще, как гром пораженный. В прямом смысле. – Думал – сквозняк, но окно оказалось закрыто.
– Это я гладила тебя по голове, – немного смущаюсь. – И еще, когда ты разговаривал с врачом, то немного почесал руку, помнишь? Это тоже я тебя коснулась. Хватит смотреть на меня, как на привидение! – заметив его ошарашенный, испуганный взгляд. Обидно как-то. Почему он мне не верит?
– А ты б поверила?
Хороший вопрос…
– Извини, – стушевывается. – Просто это так… неожиданно. Ладно в палате, тут еще можно хоть как-то… но то, о чем мы говорили в коридоре – это вообще…
– За гранью фантастики?
– Да не то слово!
– Так все-таки, что за сюрприз? – спрашиваю снова.
– Выздоравливай – покажу, – уголки губ ползут вверх.
– Эй, так не честно!
– Тебе лучше не волноваться сейчас.
– Зачем мне?.. Та-а-ак, с этого момента поподробней.
– Не-не-не. Потерпи чуть-чуть, – практически умоляет в ответ на мой поникший взгляд.
Ясно, дальнейшие баталии бесполезны.
– Ладно.
Оно и лучше, наверное. Мало ли, что там? Артем мне точно зла не хочет.
Артем
Я что-то слышал про жизнь после смерти, и, честно говоря, не сильно верил. Прозвучавшие только что слова перевернули мировоззрение, как песочные часы.
Анюта прикрывает глаза и уже через пару минут тихонько посапывает.
Возвращаюсь через несколько часов, уладив срочные дела. Остальные подождут.
Врач убеждает не беспокоить больную и, проглотив мой взгляд, тут же поправляется на «выздоравливающую». Но я-то прекрасно знаю, что Ане сейчас нужна поддержка. Даже если она пока еще спит – буду рядом: самому так будет спокойнее. Дома места не найду.
В итоге доктор сдается и в очередной раз напоминает «правила общения»:
– Постарайтесь не говорить ничего, что может вызвать у нее бурные эмоции. От неосторожных резких вдохов в результате плача или смеха, швы могут разойтись. Плевра еще не срослась достаточно хорошо. Спокойно разговаривать бо… выздоравливающей можно и даже нужно – это послужит тренировкой.
В очередной раз согласно киваю и захожу в палату.
Ставлю Анютины вещи около койки и присаживаюсь рядом.
– Я тебе обязан жизнью, маленькая моя… – шепчу, прижимая тоненькие пальчики к губам.
Глава 54
Прикрываю глаза, проваливаясь в приятную дрему. Не проходит и минуты, как кто-то врывается в палату. Именно врывается, выбивая дверь так, что она аж с петель слетает. Ко мне грациозной походкой приближается Зверь…
– Я ведь сказал – станешь моей, – злобно улыбаясь, сжимает мою руку с несвойственной ему осторожностью и даже нежностью.
– Нет! – кричу на глубоком вдохе. Боль мгновенно отдается жгучей пульсацией везде, где только можно, заставляя зажмуриться и изо всей силы закусить губу.
– Аня! – врывается в сознание голос Артема. – Что с тобой?!
Темнота, пронзаемая фиолетовыми кругами, быстро расступается. Осторожно втягиваю воздух, выравнивая дыхание, и оглядываюсь по сторонам.
– Где он?
– Кто?
– Сюда никто не приходил? – спрашиваю недоверчиво.
– Ээ… Разве что медсестра поставила тебе капельницу и, возможно, врач заходил.
– Приснилось, значит… Снова…
Артем держит мою руку, слегка поглаживая.
– Я опять тебя напугал?
– Нет, ты меня разбудил и правильно сделал. Опять видела… Его. Зверя, – выдавливаю под конец.
Артем понуро опускает голову, словно он в чем-то виноват. Воцаряется неловкое молчание.
– Знаешь, я бы не вернулась, если бы не мама, – зачем-то говорю вслух.
– Ты видела свою мать?
– После того, что я тебе рассказала, ты еще удивляешься, – слегка усмехаюсь.
– Просто…
– Знаю, похоже на шизоидный бред, – прерываю его без тени обиды. Чего уж скрывать, данная мысль и у меня была бы первой, будь я на его месте. – Да шучу я, – улыбаюсь, глядя на его смущенное состояние.
– И… как там?
– Хорошо… Очень! Так тихо, спокойно и… невероятно красиво! Ты наверняка видел закат или кристально чистое горное озеро. Так вот там еще лучше, ярче… – пытаюсь подобрать слова, вспоминая ту божественную в прямом смысле слова красоту. Но как можно по-земному рассказать о неземном? – Это невозможно описать. Я попробую нарисовать, только мне кажется, здесь даже красок таких нет. Там все как будто в другой палитре.
– Почему… не осталась? – спрашивает без тени намека или издевки. Он не уверен, что я «тут» надолго, а я просто знаю, что уже никуда не уйду.
– Увидела, как ты переживаешь и мне… стало стыдно. Ты бы считал себя виноватым, в том, что случилось, хотя был бы совершенно ни при чем. Ты поддержал, когда мне было тяжело. Все это время ты был моей единственной надеждой на спасение. Как я могла… остаться?
– Почти ценой собственной жизни…
– Даже сейчас обвиняешь себя. Не надо, – робко провожу пальцем по тыльной стороне его ладоней. Так же, как всегда делал он. – Хотя поступил бы точно так же. Знаешь, я бы… не простила себе, если б пуля попала… по назначению. Не смогла с этим жить, и… Блин! – зажимаю уголки глаз пальцами. Слезы наворачиваются, противно щипая. – И все-таки я эгоистка. Вернулась, в том числе чтоб увидеть сюрприз.
Улыбается.
– Ты его увидишь. Очень скоро. Когда будем дома.
– На сколько я здесь?
– Врач сказал, хотя бы месяц, а там посмотрят. Я, кстати, принес твои вещи, – сменяет тему, чтоб я не разрыдалась вконец. Понимает – если говорить мне сейчас «тебе нельзя плакать» или что-то в том же роде, то я разойдусь еще больше. – Ноутбук, там, планшет, плеер…
– Правда? Ой, спасибо! – теперь мне не придется помирать от скуки, постоянно заставляя себя спать. – Слушай, я же так и не показала тебе тогда… ну…
– Цикл?
– Да, – ощущение, как будто я опять чем-то хвастаюсь. Терпеть не могу это чувство! – Можешь зайти на мой бук. Там по папкам удобней посмотреть будет, чем по аккаунтам в Инсте переключаться. Пароль – Вера, – «раскрываю карты», заметив его замешательство.
– Потом можешь поменять, – говорит, смутившись, что «нарушил мое личное пространство».
– Не, не буду. Это маму так зовут… звали, – поправляюсь после некоторой заминки. Артем хмурится, – Все нормально. Я ведь ее недавно видела. У нее все хорошо, – улыбаюсь, вспоминая «встречу».
Парень бросает растерянный взгляд на меян, и тут же поспешно переводит его на экран ноутбука.
– Там пять папок. Три из них – циклы, две – рубрики. Ну, думаю, разберешься.
– Мм, «Два капитана». Ого!.. – восклицает, увидев добрую сотню работ.
– Да, вдохновение на многое способно. Несколько месяцев ушло.
Внимательно рассматривает каждый портрет, изредка клацая для переключения.
– Может, дашь мне пока плеер? А то, – усмехаюсь, – ожидать критики в звенящей тишине слишком волнительно. Правда, я могу уснуть, – «предупреждаю», получив гаджет.
– Спи, если хочется. Тебе нужно поправляться.
– Угу.
Одеваю наушники и включаю музыку, позволяя звукам унести сознание в мир переливающихся трелей.
Глава 55
Спустя какое-то время
Только что меня выписали. Ну, как только что. Где-то полчаса назад. Или час, я не знаю.
Я все еще пытаюсь угадать, что это. То, чего нет там, у мамы… что это может быть? Язык так и чешется спросить, но я сдерживаюсь, утешая себя тем, что осталось подождать каких-то минут двадцать.
– Не волнуйся, – подбадривает Артем, пока мы едем домой. – Все будет хорошо.
Такие знакомые фразы… за это время ставшие чем-то вроде моего второго «я». Какой-то биполярочкой попахивает… Просто ставшие очень знакомыми. А, это я уже сказала… Родными, в общем.
Киваю.
– Я не волнуюсь.
Вру. Конечно же, волнуюсь.
Машина уже заезжает во двор и паркуется. Артем помогает выйти, хотя я вполне могла бы сделать это самостоятельно.
Снова ступаю на знакомую дорожку. Сколько воспоминаний связано с этими узорами, сколько раз я смотрела себе под ноги, всегда думая о разном и одновременно об одном и том же…
А на пороге гостиной я замираю, невольно вцепившись в руку Артема. Напротив нас, опустив голову, сцепив руки в замок, сидит незнакомый мужчина.
Поднимает голову. Встает. Подходит ближе, и я машинально дергаюсь назад. Артем крепче сжимает пальцы, придавая этим простым жестом уверенности: никто не посмеет сделать мне плохо, пока он рядом.
И я остаюсь. В том числе потому, что лицо мужчины кажется смутно знакомым.
В памяти вспыхивают обрывки.
Папа запускает со мной кораблик.
Ведет меня в школу.
Поднимает на руки, чуть кружит и потом уходит. Больше, чем на десять лет…
– Папа? – слетает с губ шепот.
Выпускаю руку Артема, делая шаг навстречу…
– Как ты выросла… – произносит он тихо.
Голос. Его голос…
Словно фотографии на пленке, образы мелькают перед глазами: папа-мужчина, папа-мужчина. Папа… Мужчина… И, наконец, сливаются в один.
– Папочка, – только и выдавливаю, прижимаясь к нему.
– Узнала…
Он обнимает. Так, как не обнимет никто, даже Артем. Как-то по-своему. Гладит по волосам.
Слезы выжигают глаза, скатываясь по щекам.
– Рыжик, малыш, какая же ты большая стала, – вытирает соленые дорожки с моего лица.
Рыжик, Апельсинка… Папочка так прозвал, потому что в детстве рыжий был моим любимым цветом. А еще потому что просто обожала цитрусовые (эта любовь никуда не делась). И вот теперь…
– Не плачь, Рыжик. Папиной Апельсинке нельзя плакать, – шепчет, ласково трепля щеку.
Зарываюсь пальцами в его волосы. Прикрываю глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего. В том, что это не ожившее сновидение, не призрак и не плод моих галлюцинаций.
Пальцы натыкаются на шрам…
– Его раньше не было, – озвучиваю свои мысли.
– Не было, – подтверждает. – А у тебя не было вот этого, – осторожно проводит пальцем вдоль полоски на темени, которую я стараюсь прикрывать волосами. Только это же папа, от него не скроешь.
– Это после гимнастики. Неудачно на элемент зашла и стукнулась о жердь.
– Ты все-таки осталась в спорте…
– Да.
Кроме легких морщинок в уголках глаз, ничего не поменялось. Это все так же мой папа.
Мой.
Папа.
Эпилог
Аня
Прошло несколько лет. Я, наконец, перестала стесняться шрамов и вздрагивать при слове «зверь», смогла прогнать панический ужас перед зоопарками и цирками, потому что там его можно было услышать чаще всего. Смогла затушить огонь ненависти и жажды мести, расслабиться и начать ЖИТЬ, наслаждаясь каждым мгновением. Ибо слишком дорого на собственной шкуре осознавать, насколько близка смерть… Она не где-то далеко, как может казаться. Она рядом. Всегда.
– Ну как? – Артем и Катя встают с лавочки, направляясь ко мне.
– Все отлично! – сияю похлеще начищенного самовара.
– Отцу сама скажешь? – помогает сесть в машину, хотя я еще не в том положении, чтобы не справиться самостоятельно.
– Да!
Чувствую – он будет с меня пылинки сдувать, как с куколки фарфоровой. Раньше было как с мраморной. Шучу.
– Нормально себя чувствуешь? Не тошнит?
– Голова слегка кружится, но это нормально. Скоро пройдет, – улыбаюсь.
Подъезжаем к зданию, где пройдет совещание. К зданию, которое было для меня целью и мечтой – реальной и в то же время невероятно далекой, к зданию, куда привело стремление, – одному из филиалов дизайнерской компании «Victoria». Путь сюда был нелегким, но оно того стоило. Я знала, ради чего все это, и просто получала удовольствие, занимаясь любимым делом.
Отучилась на худфаке Института искусств (красный диплом, разумеется), и теперь я дипломированный специалист с гигантским портфолио, в котором накопилось больше тысячи работ. Вакансии посыпались практически сразу после выпуска, в том числе и от нескольких крупных компаний. Самая престижная арт-студия нашей страны, которая входит в тройку лучших по Европе и десятку – в мире, как сказал Артем, «оторвала меня с руками и ногами». Лена, кстати, работает в этой же компании.
Катя…
Оборачиваясь назад, я благодарю судьбу за испытания, которые она мне дала. Иначе я бы никогда не узнала, что, помимо папы, у меня еще есть родная душа, родной человек – Катюша. Мы оказались двоюродными сестрами. ДНК-тест подтвердил.
Даже если бы предположения так и остались в разряде недоказанных теорий, это бы никак не препятствовало нашему общению. Мы очень сблизились за эти годы. Очень.
– А ты чего, Анют? Шампанское вкусное.
– Я лучше не буду, папуль, мне нельзя, – улыбаюсь, отпивая яблочный сок.
– Безалкогольная диета?
– Почти, – перевожу взгляд с Артема на сестру и обратно. Он поднимает бокал, хитро подмигивая мне. Катюша улыбается, чуть кивает, как бы подбадривая.
– Папуль, я хочу… мы хотим тебе сказать… – все слова, которые я так тщательно готовила и продумывала, в самый нужный момент просто вылетели из головы. – В общем, ты скоро станешь дедушкой.
От этой новости папочка словно молодеет. Морщинки в уголках глаз разглаживаются, во взгляде плещется нескрываемое счастье и радость: он вновь становится таким же, каким я его запомнила в семь лет.
– Доченька, – направляется ко мне и прижимает к себе. Крепко. И осторожно. Пожимает руку зятю.
Слегка потирает глаза.
– Счастье, здоровье, богатство – все это у нас уже есть. Поэтому я предлагаю тост, – делает небольшую паузу, глядя на мой живот, – за малыша.
– Или малышей, – смеюсь, легонько дзынькая по папиному фужеру.
Осторожно кладу ладонь поверх пока еще плоского живота и мысленно поздравляю маленького человечка:
– С Новым годом, мой хороший! Скоро ты родишься и увидишь этот мир своими глазенками. И я сделаю все, чтобы тебя не настигли ужасы, через которые мне пришлось пройти.
Но это будет потом, а пока… пока мы просто провожаем старый и впускаем Новый год, наполняя домашний уют волшебной праздничной атмосферой.
Через восемь месяцев на свет появятся две девочки: Верочка и Надюша. Похожие друг на дружку, как две капельки воды. Только никто об этом еще не знает…
Больше книг на сайте – Knigoed.net
