Текст книги "Моя и только моя (СИ)"

Автор книги: Эмма Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 47

Аня

По дороге удается немного успокоиться. Ключевое слово – немного. Потому что я бы очень хотела быть выжатой как лимон, ибо сейчас чувствую себя куда хуже.

Купленные вещи разместят по шкафам без меня, Артему нужно что-то там порешать, поэтому я удаляюсь в одиночество.

– Ты куда?

– К бассейну, – отвечаю, остановившись. Все же неловко будет, если я просто рвану без оглядки в темноту вечернего сада.

Артем хочет что-то сказать или спросить, однако, угадав мое состояние, лишь кивает.

Медленно иду по красивой дорожке. Пару дней назад я разглядывала ее узоры. Из-за сгущающихся сумерек сейчас ничего не видно. Еще тогда я вспомнила про… только не это. Я сюда успокоиться пришла, а не реветь!

Сажусь на шезлонг, обхватывая колени. Чувствую себя подавленной и разбитой. Внутри пусто. Абсолютно. Просто нет ничего.

Слышатся тихие шаги. Уже все равно. Я не обязана все время быть веселой, меняя одну маску на другую. Надоело!

– Не помешаю?

– Нет, – отзываюсь безразлично.

– Ты из-за него? – осторожно интересуется Артем.

Интересно, у меня могут быть еще какие-то причины?

Внутри начинает бурлить невесть откуда взявшееся отчаяние и обида. На Зверя, на судьбу, на саму себя… пожимаю плечами, чувствуя, как все клокочущее внутри сейчас выльется наружу, и я уже не смогу это остановить.

– Просто я устала быть сильной. Мне надоела эта маска безразличного спокойствия. Я… – пару слезинок вытекают из глаз. – просто хочу разреветься. Хоть бы и при нем, уже пофиг, – слезы начинают течь чаще. – Да гори оно все! – утыкаюсь в колени и даю волю эмоциям. Плевать! На все плевать!

– Ты настоящий боец! Не у каждого хватит смелости настолько спокойно смотреть прямо в глаза врагу, – успокаивает. У него хорошо получается, только… в душе накопилось слишком много всего, чтобы утихомириться сразу.

– Будь проклят тот день, когда я решила срезать дорогу через ту улочку! Если б я пошла в обход, ничего, ничего бы не было!

Стискиваю зубы от невыносимой внутренней боли, которая ощущается буквально физически.

– Никогда не думала, что буду желать кому-то смерти. А ему желаю. Долгой, – злорадно улыбаюсь, представляя мучения своего преследователя. – чтобы почувствовал, какого мне было, на какой пороховой бочке я жила эти два года. Чтобы побыл в таком же аду. Я полгода не могла нормально спать: он мне снился почти каждую ночь. Каждый раз боялась заснуть, боялась снова увидеть ЕГО, но усталость все равно брала свое, и я проваливалась в сон, а затем вскакивала в холодном поту от любого шелеста, лязга металла, шепота, шагов за окном, шороха проехавшей машины… – перечисляю, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник в часах. – Думаю, теперь ты понимаешь, почему я испугалась, когда ты в темноте положил руку мне на лодыжку. Зверь меня трижды… нет, четырежды пытался убить. На четвертый раз у него это почти получилось. Почти… но я выжила. И буду жить! Ему назло! – выплевываю в отчаянии.

Артем

– И буду жить! Ему назло!

После этого оставаться в стороне выше моих сил.

– Можно? – сажусь рядом, чуть обнимая подрагивающие плечики.

Анюта ничего не отвечает. Просто утыкается мне в грудь, и шквал эмоций прорывает плотину ее ледяной невозмутимости. Сегодняшняя встреча оказалась последней каплей двухлетнего ужаса.

– Нена… ви… жу… е… го… – повторяет, всхлипывая. Сжимает кулачками мою футболку, как будто боится, что я от нее уйду.

Поглаживая, провожу рукой по головке, плавно опускаясь ниже. Анечка не отстраняется. Наоборот, прижимается еще сильнее.

По количеству «покушений» – прибавить еще два, и сравняется со мной. Но одно дело – я, взрослый мужик, который понимает, на что идет, который закладывает этот чертовый риск, а другое – крошечная девчонка, волей судьбы впутанная в мерзкие взрослые игры… Жизнь рано окунула в злобу и ненависть, пропитав ее этими чувствами, показав реальность.

Внезапно Аня приподнимается, заглядывая прямо в глаза:

– Не отдавай меня ему. Пожалуйста, – твердит прерывающимся шепотом. – Ты ведь не отдашь, правда? – спрашивает с надеждой.

Аккуратно обхватываю кукольное личико ладонями, смахивая слезинки.

– Конечно, нет.

Аня смотрит. Долго. Пронзительно.

– Я не понимаю, за что он так со мной, – чуть отстраняется, упираясь виском в плечо. – Ведь нельзя человека ненавидеть просто так, всегда за что-то. За что?..

– Просто фирменный подонок.

Грустно улыбается.

– Это я уже поняла.

– Мне он тоже доставил много… неприятностей.

– У тебя из-за меня одни проблемы, – вздыхает.

– О, нет! Это было еще задолго до того, как мы с тобой познакомились.

– Ты знаешь Зверя лично? – поворачивает голову, удивленно распахивая глазки.

– Пришлось, – хмыкаю.

– Откуда? – изумляется искренне.

– Помнишь, я тебе говорил про Надю? – кивает. – Он подстроил ту аварию. Если вкратце – мы были конкурентами. Как казалось тогда – здоровыми, – губа дергается в горькой усмешке. – Там… слишком сложно, в общем. Не надо оно тебе.

Анюта пораженно застывает.

– Зачем… зачем же ты тогда спрашивал про него?

– Хотел понять, является ли слежка за тобой актом мести мне или… – запинаюсь, не зная, как подобрать слова.

– … или он хочет покончить со мной, – заканчивает убийственно ровным тоном заканчивает. – Значит, все-таки следил. До того, как мы пошли в «Айсберг».

– Усиленно пытался выйти на тебя. Ты знаешь некоего Казакова?

– Нет, – тянет задумчиво, по-детски сводя бровки. – Хотя, подожди… Казаков? Евгений… Николаевич?

– Да. Это был он.

Аня улыбается. Тихое хихиканье перерастает в истерический смех вперемешку со слезами.

Рядом на столике всегда стоит свежая вода, чтобы заглушать дневной зной. Кто б подумал, что она пригодится у такой… неординарной ситуации.

– Попей, – протягиваю бутылку.

Аня отстраняется. Вскидывая голову, прожигает насквозь ненавистным взглядом.

– Это просто вода, – не понимаю ее реакцию.

Словно опомнившись, берет бутылку и делает несколько жадных судорожных глотков.

– Не обращай внимания, – отмахивается, слегка успокоившись. – Просто… вспомнилось. Показалось, – переводит дыхание. – Он представился мне как заказчик, – произносит медленно, практически по слогам. – А я поверила. Наивная дура!

– Не говори так, – снова притягиваю хрупкое тельце к себе. – Здесь нет твоей вины.

– И чья же здесь вина? Твоя? – спрашивает с сарказмом. – Я сама вывела его на свой след.

Молчим. Аня тихонько шмыгает.

– Спасибо тебе, – шепчет еле слышно.

– За что?

– За то, что сидишь сейчас со мной. Что слушаешь весь этот бред, – горько усмехается. Так горько и… по-взрослому. Как человек, который пережил то, что хотелось бы забыть и никогда не вспоминать. – Если б я такое кому-то рассказала, меня б за сумасшедшую сочли.

– Я тебя такой не считаю. Слезы – это нормально, – обнимаю ее крепче.

– Мне так еще никто не говорил, – печально улыбается. – Не бери в голову, что я тебе сейчас наговорила, ладно?

Наклоняю голову, заглядывая в заплаканное личико.

– Почему?

– Это мои проблемы, – слегка пожимает плечиком. – Ты не обязан их разгребать.

– Я тебя не отдам. Ни за что! – произношу мысленно.

Темнота пропитывает воздух, заливая небосвод темно-синей краской, а мы все сидим. Так же, как вчера на склоне, только без теплых воспоминаний.

Аня

Не помню, как мы доходим домой. Единственное, чем заняты мысли – забыться, провалившись в сон. Остальное воспринимается машинально.

Добравшись до кровати, забираюсь под одеяло и мгновенно засыпаю.

Во сне приходит мамочка. Такая же мягкая, нежная, какой я ее видела в последний раз. Обнимает, гладит по голове, прося не плакать, потому что ей от этого плохо. И я не хочу просыпаться. Хочу подольше остаться с ней. Только утро все же приходит, растворяя мамочку в солнечных лучах…

Глава 48

Артем. На следующий день

– Поселок окружают. Пока мы ничего можем сделать. На нашу территорию они не вторгаются, все по закону, – разводит руками Герман.

– Приготовиться к отражению.

– Будет сделано.

Рука пленяется тоненькими пальчиками, вынуждая обернуться, оказаться под прицелом пронзающего взгляда. Не обвиняющего, нет. Глубокого. Полного боли и отчаяния.

– Анют… – она быстро отворачивается.

– Посмотри на меня, – поворачиваю ее лицо в свою сторону и уверенно продолжаю. – Все будет хорошо. Он…

– Не надо, – чуть мотает головой. – Это все равно бы случилось. Ты ни при чем, – снова уводит взгляд.

На улице шумят моторы подъезжающих машин.

– Пока ты со мной, он тебя не тронет. Обещаю, – слегка сжимаю тоненькую кисть.

– Да, – выдавливает из себя убитым голосом, перепуганным зверьком уставившись в одну точку.

– Аня, я знаю, что ты там, – звучит с улицы. – Выходи – обещаю, с моей стороны не прозвучит ни единого выстрела. В противном случае я сотру этот дом с лица Земли.

– Задолбаешься стирать, – цежу сквозь зубы.

Герман подходит, докладывая обстановку. Ничего хорошего.

Отдав указания, вновь оборачиваюсь к девушке, но…

Той уже и след простыл.

Будто что-то толкает, кидаю взгляд на входную дверь – Анюта держится за ручку, собираясь с силами.

В пару прыжков оказываюсь рядом и оттаскиваю от входа.

– Куда тебя понесло?!

– Я не хочу, чтобы из-за меня погибли люди! – выдает звенящим от слез голосом.

– Он же убьет тебя! – прикусывая язык, но слово не воробей…

– Знаю, – шепчет в ответ.

Делает робкий шаг навстречу и… утыкается в грудь, сотрясаясь в рыданиях.

– Он тебя не получит, – глажу ее по голове, крепко обнимая. – Я не отдам.

Аня

«Новость» обухом бьет по голове. Он пришел. За мной.

Через сколько меня не станет? Час? Сутки? Неделя?..

Я понимала, что это произойдет? Да. Но в нужный момент все равно оказалась не готова. Сейчас мне страшно. Просто страшно. Панический ужас накрывает, окатывая липкой волной с головы до ног.

Хочется убежать, спрятаться, сжаться в комочек, став невидимкой… Только я стою, не в силах пошевелиться.

– Он. Здесь, – вертятся в голове два слова, погружая в оцепенение. – Поздно. Поздно…

Неожиданно для самой себя цепляюсь за руку Артема, не позволяя уйти. Наши взгляды пересекаются, и я… нахожу подтверждение мыслей.

– Ань, – пытается заглянуть мне в лицо, а я стыдливо прячу глаза. – Посмотри на меня, – мягко цепляет подбородок. – Все будет хорошо…

– Не надо. Это все равно бы случилось. Ты ни при чем, – добавляю, понимая, что Артем будет винить себя в произошедшем.

Чему быть, тому не миновать. Я смогла жить. Пусть немного, пусть. Но я поняла, что нужно дорожить каждым мгновением, ведь оно может стать последним… Поняла по-настоящему, полностью и глубоко, а не просто… на словах. Теоретически мы все это понимаем.

– Пока ты со мной, он тебя не тронет. Обещаю.

– Да, – отвечаю машинально не в силах выйти из состояния отупения. Здесь только тело, сознание – в какой-то параллели.

– Аня, я знаю, что ты там. Выходи.

Выходи.

Выходи…

Ведь из-за меня могут пострадать. ОН все равно не отступиться. Жалкая отсрочка будет стоить кому-то жизни.

Пользуясь тем, что Артем отошел, прошмыгиваю к двери. Хватаю ручку, как спасательный круг. Спасательный… Для кого?

Додумать не дает Артем. Крепкие ладони отталкивают от двери, разворачивают, впиваясь в плечи.

– Куда тебя понесло?!

– Я не хочу, чтобы из-за меня погибли люди!

– Он же убьет тебя!

– Знаю.

Плотное кольцо рук накрывает. Крепко. Позволяя уткнуться в грудь, вылить эмоции, отделившись от мира.

Я не привыкла давать слабину, но сейчас… Гори оно!

Внутри все бурлит, вырываясь наружу. Отчаяние перемешалось с паникой и страхом, переплелось со злостью. Пытаюсь сдержаться. Сейчас не время. Или наоборот?

Может, еще можно что-то изменить? Может…

– Глупо! На что ты надеешься?

Удар швыряет в сторону от двери. Артем подхватывает меня, земля уплывает, и тут же чувствуется под ногами.

– Слушай. Этот коридор ведет наружу, в лес. Поселок окружен, но ты сможешь пробиться. Пробьешся – беги в город. Не получится – затаись. Спрячься. Где угодно. Они не должны тебя найти раньше, чем тут все… закончится.

– Я тебя не брошу!

– Аня, так надо.

– Он может пострадать. Из-за тебя!

– Прости, – шепчу, прижимаясь к нему, и убегаю внутрь коридора.

Дверь захлопывается, оставляя один на один с темнотой неизвестности… Она спасет? Или погубит? Шаг за шагом преодолеваю расстояние до слабых лучиков света, которые в этой черноте кажутся путеводными звездами.

Мне все же удается выбраться наружу. Хоть и был соблазн остаться внутри. Почему-то там казалось безопаснее.

Всю жизнь боялась темноты, а теперь в каком-то сыром подземелье чувствую себя более защищенно, нежели снаружи!

– Беги в город. Затаись. Спрячься.

Так, а я вообще где? Обратно бы не припереться! Пф, представляю, Зверь там рвет и мечет, и тут я такая: «Здрасьте, а, ой, не сюда, извините, до свиданья».

Н-да, чувство юмора обострилось – доказательство того, что адреналин превысил отметку «критически».

Стараясь особо не хрустеть ветками, не шуршать, не чихать, не кашлять, не истерить, желательно… короче, вообще не издавать никаких звуков, я потихоньку продвигаюсь… думаю, к городу.

Сумерки постепенно сгущаются, вскоре я уже иду в полной темноте, вздрагивая от каждого шороха и шелеста. В прямом смысле на ощупь,

Голоса. Где-то близко. Очень близко!

Речь на незнакомом языке, затем подходит кто-то еще – и все трое говорят уже на русском. До меня доносятся лишь обрывки, но даже по ним можно понять, что я конкретно влипла:

– Еще раз запоминаем лицо этой мелкой мрази, из-за которой мы сейчас здесь.

В темноте вспыхивает огонек зажигалки. И я до синяков закусываю кулак, пытаясь сдержать вопль ужаса: они стоят метрах в десяти, если не ближе!

– Первый и девятый уже прочесывают лес. Скоро должны найти, далеко она деваться не могла.

Сколько их? ДЕВЯТЬ?! И это еще не факт, что все!

Дыхание сбивается, мысли путаются, сливаются, из них выделяется только одна:

– Они рядом. ОНИ! РЯДОМ!

– Скорей бы. Мне не очень-то охота торчать здесь из-за какой-то фигни малолетней.

– Тебе неплохо платят, чтоб ты тут торчал из-за этой фигни малолетней, – обрывают его.

– Собственно, благодаря таким фигням малолетним тебе и платят, – отшучивается третий.

– Придушил бы собственными руками!

– Не она, так другая – разница?

– Никакой.

Дальше тишина. Жуткая. Как затишье перед бурей. Только гулкий грохот моего сердца слышен, кажется, за километр.

Издевательская. Она как будто смеется надо мной, дает надышаться в последний раз. И это ожидание выматывает еще больше.

На миг проскальзывает безумная мысль выйти, крикнуть, сделать хоть что-то, лишь бы это все закончилось! Но Тьма более проворна – огромная ладонь накрывает сзади.

Разворот, стена, вспышка – я смотрю в глаза своей погибели. Рука, которой все так же зажимает мой рот, а глаза пристально ощупывают лицо, ища совпадения с девчонкой на карточке.

Тут же сбегаются товарищи.

– Она?

«Гибель» молчит. Сомнения так и витают в воздухе.

– У той еще след от ножевого в районе левого плеча. И на правом тоже.

Кто-то бесцеремонно сдергивает шлейку. Затем вторую. Попытка оттолкнуть ни к чему не приводит, только выдаю себя.

До хруста сжав мою ладонь, он победным видом взирает на то, что сохранило мое тело в память о тех ужасных днях – уродливые следы безжалостного лезвия.

Остальные ухмыляются, переглядываясь друг с другом.

– Попалась, – зверски ухмыляясь, размещает руку на моем лице, но я изворачиваюсь и вгрызаюсь зубами в палец.

Всплеск отборной ругани на всех языках мира наждачкой царапает уши. Кто-то перехватывает замахнувшуюся руку:

– Остынь. Тронешь ее – шеф с тебя живого шкуру сдерет.

– Сволочь малолетняя, – шипит, продолжая извергать потоки брани.

– Дай мне.

«Гибель» отступает на шаг. Кто-то дергает за руки, затаскивая в темноту, и перекидывает через плечо.

Хочу взвизгнуть, запищать, ЗАОРАТЬ, в конце концов!! Воздух застревает в груди – крик глушит знакомый щелчок, погружая в проклятую черноту.

Глава 49

Голова ужасно гудит, перед глазами все плывет. Кое-как получается сесть.

– Как себя чувствуешь? – слышу знакомый голос. Тот, который я безошибочно узнаю из тысячи других и одновременно не хочу узнавать.

– Что тебе от меня нужно? – спрашиваю твердо.

– Думаю, ты прекрасно знаешь, что мне от тебя нужно, – издевательски ухмыляется.

Присаживается рядом. Обхватывает подбородок, поворачивая лицо в свою сторону. Резко. Грубо. Совсем не так, как Артем… С какой бани я их вообще сравниваю?!

– Я ведь могу дать больше, намного больше, чем он… Зачем ты за него держишься? Чего хочешь?

– Чего хочу?! – истерический смешок срывается против воли. – Нормального, человеческого отношения! А не… Зверского!

– Любопытно… Предал тебя твой Артем, кстати, – произносит нарочито скучающим тоном с оттенком фальшивого сочувствия. – Как думаешь, откуда мои люди узнали, где ты? Он сказал мне, где тебя искать. Более того…

– Ложь!

– М-м. Чистая правда. Более того, пожелал удачи…

– Не путай его с собой! – шиплю сквозь зубы, не желая дослушивать этот бред.

– А ты с характером, – ехидный смешок. – Но пора заняться кое-чем более интересным, – мгновенно приближается, впечатываясь в губы жадным поцелуем. Как два года назад… Только теперь я изо всей силы впиваюсь зубами в губу. Надо учиться на ошибках.

Отпускает.

– Мерзавец! – выплевываю, пытаясь вырваться. Но он опять толкает в угол, нависая сверху.

Сзади, слева – стены, справа – слишком мало места, чтобы вывернуться, спереди – ОН. Мой ходячий ужас.

– Маленькая заноза. Беспомощный котенок умеет выпускать коготки? – усмехается, прижимая пальцы к едва кровоточащей ранке.

Стягивает резинку, зарывшись пальцами в волосы. Слабым рывком задирает подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. И это все равно что заглянуть прямо в ад сквозь два бездонных омута.

– Незачем упрямиться, – заправляет прядь рассыпавшегося водопада за ухо. – Ты моя. И теперь НИКТО не помешает…

– Разве что в твоих фантазиях! – замахиваюсь коленом, которое прилетает точно в цель. Едва заметно корчится, шипя что-то неразборчивое. Пользуясь замешательством, проскакиваю к двери.

Дергаю раз, два…

Закрыто.

Быстро поправляю растрепавшиеся волосы.

– Интересная попытка. Я оценил, – разворачивается, неумолимо сокращая расстояние. Словно хищник, загоняет в угол жертву.

Резкий выпад впечатывает в стену. Затылок больно ударяется о бетон.

Сжимает плечи, сверля жгучим взглядом. Взглядом, от которого веет могильным холодом, из-за которого вообще забываешь про существование внешнего мира. Страшным. Жестоким. Как ледяной каток, который неумолимо движется на тебя и вот-вот раздавит…

Швыряет на пол. Я не успеваю отползти. Зверь дергает за запястья, сцепляет их вместе, лишая самообороны. Ледяной металл обжигает колено.

– Ты прекрасно знаешь, что я могу с тобой сделать. Или напомнить? – знакомый щелчок говорит о том, что пистолет снят с предохранителя. – Боль адская. Сдохнуть не сможешь, на всю жизнь останешься калекой.

– Старые штучки? – усмехаюсь, вздергивая подбородок. – Ты, кажется, знаешь, что они на меня не действуют, – говорю ему в тон, хотя нога начинает подрагивать.

Бандит меняется в лице. В одно мгновенье оказывается позади, заламывает руки за спину, приставляя взведенный пистолет к виску.

– Не дергайся, если жить не надоело! – на ухо.

– Трус!

Я лучше умру, чем получу продолжение развернувшейся сцены!

Снаружи доносятся странные звуки. Как будто дверь взламывают. Именно взламывают, а не открывают ключом.

На пороге появляются двое в форме и…

– Артем!

– Замри или я убью ее!

Парень застывает, впиваясь взглядом в мое лицо. Наверняка перекошенное от страха… за него.

– Оружие!

– Нет! – делаю отчаянный рывок вперед. – Артем, не смей!

– Заткнись! – дергает обратно, возвращая дуло «на место».

Пистолеты с грохотом падают на пол.

– Дай нам пройти!

Тот не двигается, явно оценивая ситуацию.

– Беркут, не глупи! – рыкает Зверина, теряя самообладание. Для большего страха сильнее прижимает оружие к моей голове.

Они отступают, освобождая выход…

– Ну! – толкает в спину, отчего я спотыкаюсь и, стиснув зубы, выхожу из комнаты. – Где мои люди?!

– Мне откуда знать, – пожимает плечами поднятых рук Артем, продолжая отступать.

Спокоен. Тверд. Холоден. Как и всегда в подобных ситуациях.

– Твои же люди, – кидает взгляд на второй этаж.

Судя по движению, Зверь поворачивается в ту же сторону. И происходит нечто из категории «Это что сейчас было?»

Толчок со спины, будто сверху кто-то рухнул, опрокидывает, толкая вперед. Запястья внезапно освобождаются. Шанс!

Не успеваю пробежать и десятка метров, как меня подхватывают чьи-то руки. Инстинктивно пытаюсь вырваться даже после того, как слышу родной голос:

– Тише, все хорошо.

Артем помогает встать, а мои пальцы сами до онемения сжимают его руки.

– Он тебя больше не тронет, – кивает мне за спину.

Машинально оборачиваюсь.

Зверю заворачивает руки сидящий на нем мужчина в форме. Поднимает моего мучителя чуть ли не за шкирку.

– Все равно ты моя, слышишь? МОЯ! И ТОЛЬКО МОЯ! – кричит изверг в нашу сторону.

– Псих! – цедит парень.

Лишь убедившись, что они скрылись из виду, наконец, выдыхаю. Обхватываю руками плечи, съеживаясь от переизбытка эмоций. Чувства переполняют, смешавшись в мощный водоворот, уносящий неведомо куда.

Только сейчас осознаю, что меня колотит крупная дрожь, а лицо – мокрое от слез.

– Он тебя не ранил? Нигде не болит?

Мотаю судорожно головой и обессиленно прижимаюсь к спасителю.

– Все закончилось, – проводит ладонью по волосам, успокаивая. – Все позади.

– Он м-меня чуть не… чуть не… – всхлипываю, снова заходясь в рыданиях.

– Эта мразь расплатится. За каждую секунду твоего страха и страданий, за каждый сантиметр шрамов… Обещаю, – бережно вытирает слезы, обхватывая лицо ладонями.

Оставляет едва уловимый поцелуй на щеке. Потом еще и еще. Везде, где проложили след соленые влажные дорожки.

Не знаю, сколько мы так стоим. Пока Артем не отстраняется, резко мрачнея.

– Нужно уходить. Ты идти сможешь? Аня! – ощутимо встряхивает за плечи, приводя в чувство. – Ты. Идти. Сможешь?

– Д-да, – отвечаю заторможено.

– Отлично. Пошли.

Выйдя на улицу, я замечаю металлический блеск, врезающийся на периферию зрения. Которому, не раздумывая, кидаюсь наперерез.

Остальное происходит слишком быстро. Выстрел, сквозь пронзившую тело боль слышу еще один…

Воздух уходит. С каждым вдохом его все меньше.

– Аня!

– Я не могу дышать… – хриплю едва слышно.