Текст книги "Мы покорим бурю"
Автор книги: Эмили Лоринг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Возьмитесь за мою руку, Соня. Осторожно! Когда Соня сошла на пирс, Майкл сильно оттолкнул лодку. Брандт взялся за весла, его лицо в темноте казалось таким же белым, как и костюм.
– Благодарю вас. Просто не представляю, как я мог провожать девушек домой все эти годы без вашей помощи, Фарр. Встретимся утром на стройке, Соня.
Соня посмотрела, как качает лодку, и спросила:
– Вы уверены, что сейчас безопасно плыть?
– Безопасно! – ответил ей Том Нэш. – Я вам точно говорю. Но нам не хотелось бы, чтобы вы развлекались в такую погоду. Господи, как быстро она переменилась! Мы с Фарром хотели было отправиться за вами на катере, когда вы вдруг повернули обратно. У тебя совсем влажное платье! Неужели у этого типа в лодке не было пледа?
– Был, просто мне не было холодно, и я не воспользовалась им. Темнеет с каждой минутой, правда?
Майкл взял ее за руку.
– Пойдемте, Нэш. Светите перед собой фонариком, чтобы Соня видела дорогу.
Когда они подошли к бассейну, Соня высвободила свою руку.
– Сейчас я все вижу хорошо, спасибо. А что вы устроили за демарш, Том?
Нэш улыбнулся, обернувшись к ней на ходу.
– Я выполнил свою норму бойскаута по хорошим поступкам за день. За то, что я спас тебя из пасти политика, мне, наверное, полагается какая-то ленточка или перо – чем они там друг друга награждают.
Соня вдруг осознала, что все это время Майкл Фарр шел совсем рядом с ней. Почему он молчит? Может быть, он сердит на нее за то, что она каталась с его политическим противником? Это неожиданно напомнило ей разговор с Брандтом. Она остановилась на первой ступеньке террасы. Майкл шел так близко; что она задела его локтем, когда повернулась, чтобы обратиться к нему. Их глаза встретились.
Соня быстро спросила, стараясь не растерять мужества.
– Какую бомбу приготовил для вас Дональд Брандт, что она в любой момент лишит вас всех шансов на выборах?
– Бомбу? Он об этом разговаривал с вами?
– Не только. Кроме всего остального, он сказал, что у него есть жена.
– Я знаю это.
– Почему вы не сказали мне раньше?
Они уже шли по террасе.
– Я думал, вы знаете. И потом, разве это как-то влияет на вашу оплату?
– Нет.
– Тогда о чем говорить? А об этой бомбе! Вы не можете определить, из какого вида взрывчатки она изготовлена?
– Не шутите. Если бы вы слышали, как он говорил об этом, вы бы поняли, что это серьезно.
– Но что такого он может объявить в последний момент? Моя жизнь – как открытая книга.
– А там нет склеенных страниц? Нигде не спрятано золото?
– Ничего такого. А вас интересует, выиграю или проиграю я на выборах?
Он напряженно ждал ответа. Сделав усилие, Соня произнесла как можно непринужденнее:
– Конечно! Это же так волнующе – у меня может появиться родственник в Вашингтоне. Не кровный, но все-таки родственник. И может быть, даже дух захватывает от такой перспективы, в один прекрасный день вы окажетесь в Белом Доме.
Майкл открыл дверь в дом. Свет падал на его лицо, освещая ласковую улыбку.
– А вы согласитесь жить в Белом Доме, свет моих очей? Согласитесь быть женой президента? Я подумаю, что смогу сделать для этого.
"Неужели он вот так легко прореагировал на угрозу Брандта?" – подумала Соня.
– Вы так уверены? – спросила она. Его глаза стали серьезными.
– В чем? В том, что стану президентом, или в том, что вы будете моей женой?
– Я пыталась предупредить вас о возможных неприятностях, а вы – вы шутите.
– Шучу! Я в жизни не говорил более серьезно. Вы верите?
– Я не верю никому, кто носит фамилию Фарр! – бросила Соня через плечо, входя в дом.
Позже, стоя в своей комнате перед зеркалом, она пыталась избавиться от голоса, продолжавшего звучать в ее ушах: "А вы согласитесь жить в Белом Доме, свет моих очей? Согласитесь быть женой Президента? Я подумаю, что смогу сделать для этого". Ужасно глупо, но она никак не могла выкинуть это из головы. Его совсем не обеспокоили угрозы Брандта. Что же это была за бомба, которую Брандт хотел подложить Майклу?
Она задумалась, прижав нитку жемчуга к губам. Она читала опасение в глазах девушки, отраженной в зеркале. Неужели ее предположение было верным? Касалось ли это Руби и Дики? Неужели Брандт собирался сделать этот тайный брак достоянием первых страниц газет?
ГЛАВА 13
Майкл Фарр ходил взад и вперед по своему офису. Один раз он остановился, чтобы заглянуть в календарь на столе. Конец октября. Через несколько дней начнутся выборы. Как это лето было непохоже на то, что он планировал в первый день приезда Сони в Кингскорт. Весь июль он провел в Вашингтоне, затем добивался займов под залог недвижимости Фарров. В августе он занимался тем же самым в западных штатах. Сентябрь и большая часть октября были полностью заняты предвыборной кампанией: митингами, выступлениями, снова митингами, участием в радиопередачах. Вся эта беготня, злость, усталость не пропадали даром. Люди стали интересоваться деятельностью правительства так, как этого не было с восемнадцатого века. Политика стала личным делом миллионов людей, многие из которых даже не умели писать свое имя. Имиллионы людей стали предметом личного интереса политиков.
Он смотрел невидящим взором на одинокую розу в изящной хрустальной вазе. Одержит ли он победу? Сможет ли он победить Брандта, преимущество которого было в том, что он все лето провел здесь, в своем округе. И оно было не единственным – Брандт работал рядом с Соней. Она была так поглощена своей работой, что на целом свете для нее остались только Дики, Серена и ее босс. За те несколько вечеров, которые он провел в Кингскорте, у него не было возможности сказать ей хотя бы пару слов. Он видел ее всего лишь раз с того вечера, когда она сказала: "Я не верю никому, кто носит фамилию Фарр!"
Может, быть, она избегала его? Если да, то почему? Может быть, так она давала понять ему, что он ей не нравится, что он не притягателен для нее? Он старался выглядеть равнодушным. Если бы она только знала, как страстно он ее любит, она могла бы решить, что ей, может быть, даже лучше покинуть Кингскорт. Но теперь он поговорит с ней. Пришло долгожданное письмо от Гая.
Он упал в кресло рядом с большим письменным столом и достал из пришедшего с утренней почтой конверта несколько плотно исписанных страниц. По мере того, как он вчитывался в письмо, лицо его становилась все более и более хмурым.
"Держу в руках твое письмо по поводу Руби Карсон и ребенка. Кто-то водит тебя за нос, брат. Я все проясню. Я женился на Руби, но она умерла. В силу сложных обстоятельств я не мог написать раньше и полагаю сейчас, что это единственная причина, по которой ты мог считать, что я уклоняюсь от своих обязательств. Ее сестра Соня постоянно стояла между нами. Я ей не нравился, и в конце концов мне удалось уговорить Руби скрыться от нее – во имя нашего мира и спокойствия. Она сильно отличалась от других девушек, с которыми я встречался – идеалы и все такое прочее, если ты понимаешь, что я имею в виду. Сестры родились где-то в 1900 году или около того. Их мать – из Новой Англии.
Мне стоило большого труда уговорить Руби держать наш брак в тайне даже от ее сестры. Это был год, когда наш отец сильно болел. Я знал, что будет, если он узнает, что я женился без его согласия. Что-то старомодное, вроде "Ты мне не сын больше"… Руби начала страшно ревновать. Я постоянно заставал ее в слезах. Пойми! Я всегда терпеть не мог хныкающих женщин. Я перестал с ней встречаться. Она написала, что ждет ребенка. Я понял, что это обычный трюк, чтобы заманить меня обратно. А потом пришло письмо от ее сестры, она писала мне, что Руби и ребенок умерли.
Зачем она писала это, если все было ложью? Ты говоришь, что старая Либ признала в ребенке Фарра. Она сентиментальна…"
Это предложение было не закончено. Со следующей страницы письмо начиналось снова.
"Как я уже писал, меня подкосила какая-то болезнь и несколько недель я вообще ничего не соображал. Я готов поклясться, что один раз даже услышал, как открываются двери в рай. Хотя ошибаюсь. Сомневаюсь, что мне пришлось бы следовать в этом направлении. Скорее всего, я слышал, как открываются раскаленные, врата ада. Но я не отправился ни вверх, ни вниз. Я все еще жив, все еще на земле, тощий, как шпала, и такой же бескровный. Мне говорят, что потребуется несколько лет, чтобы полностью восстановить здоровье. Представляешь меня полуинвалидом! Просто идиотизм!
Твое второе письмо, в котором ты убеждал меня в праве ребенка на признание, пришло в тот момент, когда я только расстался со старушкой Смертью. Я не верю во все это, Майк. Какой смысл был Соне писать мне, что Руби и ребенок умерли? Тем более, она всегда ненавидела меня и жила лишь на то, что зарабатывала. Конечно, ты не смог найти запись о браке в Нью-Йорке, хотя, как я понял из твоего письма, ты перерыл весь город вверх дном. Все объясняется просто – я договорился с клерком. Я не хотел рисковать, чтобы отец как-нибудь, даже случайно не узнал об этом.
Довольно остроумно содержать Соню и ребенка в Кингскорте как новоявленных родственников. Готов биться об заклад, что все соседи стерли языки, обсуждая эту новость. Пусть все так и считают, пока я не вернусь, чтобы сделать драматическое заявление, что мальчик – мой давно утерянный ребенок. Я начну собираться домой, как только выберусь из джунглей. Пока я лежу здесь, в этом гамаке, мне больше ничего не остается, как только думать и строить планы на будущее. Я хочу увидеть мальчика. Должно быть, это испорченный малыш. Я хочу забрать его у Сони Карсон – ты сказал, что она целиком отдает ему себя, – это будет достойная плата за то, что она говорила про меня Руби. Я пошлю его в нашу школу, дам ему столько денег, сколько он захочет, и сделаю из него лучшего парня в стране".
Затем следовала страница, где он описывал природу, людей, окружавших его. Еще одна страница была посвящена описанию экспедиции. В конце письма он писал:
"Возьми из моих денег столько, сколько надо для мальчика. Пока притормози немного Соню – а дальше пусть подождет, пока я приеду. Я хочу сделать остальное своими собственными руками – мне это будет приятно".
Майкл сложил письмо обратно в конверт. Соня была права в своих опасениях по поводу того, что если Гай признает ребенка, то заберет его у нее. Она хорошо знала человека, который женился на ее сестре. И он, Майкл, должен обязательно жениться на ней, в этом больше не было никаких сомнений. Ребенок сможет носить фамилию Фарров, но его нельзя будет отлучать от Сони; только в том случае, когда она сама сочтет это необходимым. Сможет ли он убедить Гая?
Майкл подошел к окну. Дни становились короче. На фоне розовеющего заката виднелись лишь темные силуэты домов. Где-то пробили часы. В окнах небоскребов начал появляться свет. Секретарши накрывали свои печатные машинки крышками и собирались домой.
Дверь в кабинет распахнулась. Линда Хэйл быстро вошла и прикрыла ее за собой. Бодро и энергично она сказала:
– Миссис Д'Арци хочет видеть вас.
– Какая миссис Д'Арци?
Майкл вспомнил, что он однажды уже задавал ей такой же вопрос и таким же удивленным голосом. Интересно, помнила ли это его секретарша? Ее губы слегка подергивались – похоже, ей было смешно.
– Миссис Билл Д'Арци.
– А чего она хочет?
– Мне спросить ее?
– Нет. Пригласите ее сюда.
"Что Филлис задумала на этот раз", – задумался Майкл, пока ожидал ее. Он уже научился уворачиваться от нее, отказываться от ее приглашений, которых было немало. Он не обольщал себя надеждой, что он сам интересует ее; конечно, она уже просто видела себя видной фигурой в Вашингтоне – ведь он стал участвовать в выборах уже после того, как она ушла к Биллу Д'Арци, но все шансы на победу сейчас были у Брандта…
Брандт. Он сказал Соне, что у него припрятана бомба, которая, когда взорвется, не оставит его оппоненту никаких шансов. Бомба! Какая нелепость! Наверняка, он говорил об этом громко, уверенно – великий оратор.
– Очень любезно с твоей стороны, что ты согласился меня принять, – мягко поприветствовала его Филлис Д'Арци, наполнив комнату ароматом духов.
Он знал, что это за духи. Он сам покупал их ей в огромном количестве по двадцать долларов за унцию. Филлис была одета в черное платье, которое подчеркивало мягкое свечение жемчужного ожерелья. Майкл смотрел на ее большие голубые глаза, чувственные красные губы Он критически оценивал ее.
Наверное, она очаровательна, но пуста, бескровна, как кукла. Женщина, стоявшая перед ним, больше не казалась Майклу притягательной. Чувствовала ли она его безразличие?
Холодом и жестокостью, чем-то неосязаемо отталкивающим вдруг повеяло на него. Был ли он настолько зачарован раньше, что не замечал этого? Последнее время она так же портила ему настроение, как эта старая Сарра Гримм; хотя, может быть, сейчас ей удастся добиться и большего.
– Что это ты решила прийти сюда, Фил? Она оперлась на край его рабочего стола.
– Садись, Майкл. Не надо ходить. У меня были здесь дела и я решила, что ты можешь быть настолько любезен, что пригласишь одинокую леди куда-нибудь на чашку чая. Но сначала я хочу тебе кое-что рассказать, и мне нужно все твое внимание, – она наклонилась в его сторону, когда он поставил себе кресло напротив нее. – Что ты на самом деле знаешь про этих супругов Нэш, Майкл?
Вопрос явно был с каким-то намеком.
– Что ты имеешь в виду?
Она недовольно повела плечами.
– Не притворяйся. Я имею в виду то, что сказала. Что ты знаешь об этой странной парочке, которую подобрала мисс Серена? Жена, это очевидно, дешевка, но он – настоящий неограненный алмаз, если, конечно, не искусная подделка. То, что они якобы родственники Сони Карсон, ничего не доказывает. Я думаю, что они какие-то жулики.
– Если это абсурдное предположение – единственное, зачем ты пришла, то теперь, когда ты уже высказала его, я позволю тебе напомнить, что я на работе, Филлис. Извини, но я не могу пригласить тебя на чай. У меня назначена важная встреча. Лучше будет, если ты уйдешь.
– Это только начало. Я пришла сюда еще для того, чтобы предупредить тебя о грозящих неприятностях.
Вокруг твоей кандидатуры возникли слухи, о которых тебе следовало бы знать.
Вставший было со своего стула на колесиках, Майкл плюхнулся обратно и недоуменно посмотрел на нее. Было ли ее загадочное поведение продиктовано лишь желанием покрасоваться или она действительно что-то слышала? Филлис дружна с Брандтом. Может быть, он тоже доверил ей, как и Соне, свой секрет про бомбу?
– Ну давай же, стреляй наконец! Если твои начавшиеся откровения такие же бессмысленные, как и все твои телефонные разговоры, то лучше не трать свое время, да и мое тоже, Филлис.
Она стянула перчатки с холеных, наманикюренных рук и перевела взгляд на свой узкий браслет, усыпанный по кругу бриллиантами.
– Ты себе хотя бы представляешь, сколько идет разговоров о том, что мисс Карсон с ребенком живет в Кингскорте?
Этот вопрос просто ошеломил Майкла. Он почувствовал, как сердце ушло в пятки.
– Что ты имеешь в виду?
Она пожала плечами.
– Только то, что люди предполагают, что мальчик, безусловно, Фарр, твой сын.
– Мой! Что за вздор! Если бы он был мой, зачем я стал бы скрывать это?
– Не спрашивай меня.
– Фил, если ты опять пожмешь плечами, я… я… Как вся эта ерунда может повлиять на мою кандидатуру? Это и есть то предупреждение, с которым ты пришла?
– Да, но тебе не стоило бы обижать меня сейчас, когда я пришла помочь тебе. У тебя совсем нет никакого сочувствия, Майкл! Тогда, когда эта ужасная жена Нэша столкнула меня в бассейн, ты смеялся. Я видела, как ты смеешься, – она обиженно взмахнула длинными ресницами, ее губы задрожали.
– Брось, Фил! Ты просто меня удивляешь! Все это ерунда. Что с твоим предупреждением?
Она смахнула слезу.
– Как ты изменился.
– Ты сюда пришла за тем, чтобы сказать мне это? Можешь вести себя, как маленькая девочка, если тебе нравится, но лучше объясни действительную причину своего прихода.
– Ты жесток, Майкл. Ты не заслуживаешь знать, что глава избирательной команды Брандта собирается…
Раздался звонок. Майкл снял трубку.
– Кто? Брандт? Скажите ему, что я занят… Подождите минуту, – он прикрыл рукой трубку. – Куда ты собралась, Фил?
– Хочу выйти через твой отдельный выход. Не хочу, чтобы Дон Брандт застал меня здесь.
– Вернись! Не надо убегать, как будто мы делали что-то…
Он остановился посреди фразы, когда дверь второго выхода тихо закрылась за Филлис. Майкл убрал руку с телефонной трубки:
– Брандт еще здесь, мисс Хэйл? Пусть входит.
– Мне повезло: ты здесь и ничем не занят, Фарр, – пробасил Брандт, входя в комнату. Он остановился, сделав несколько шагов. Майклу показалось, что он принюхивается. Может быть, он узнал запах духов Филлис? Зачем она приходила? И какого черта потом ускользнула?
– Присядете?
– Мне не хотелось бы надолго тебя задерживать, боюсь, что оторвал тебя от более важных дел.
Майкл с трудом преодолел внезапное желание схватить Брандта за волосы и трясти, пока тот не запросит пощады. Проклятый болтун, наверняка он заранее приготовил эту фразу. Майкл пододвинул к нему стоявшую на столе коробку с сигарами, хотя не выносил запаха табака в офисе.
– Сигару?
– Нет, спасибо Я не курю.
– А плаваете?
Майкл еще никогда не видел, чтобы человек краснел так быстро.
– Я рад, что наконец появилась возможность объяснить вам обстоятельства той ночи, когда утонул Д'Арци, Майкл. Я не хотел рисковать своей жизнью, спасая пьяного. Если бы это было днем, при свете…
– Да, действительно было темно, но не настолько, чтобы не видеть его лица, когда он вынырнул первый раз.
– Вы предполагаете, что…
– Я ничего не предполагаю. Я просто говорю.
– Вы собираетесь это повторить на объединенном митинге?
– Это и будет предметом нашего разговора… Но мне не хотелось бы, чтобы на выборах затрагивалась наша личная жизнь.
– Вам не хотелось бы! А я не настолько щепетилен. Я просто не могу не выиграть в этой борьбе – посмотрите на меня, только посмотрите на меня.
Майкл вспомнил слова Тома Нэша: "Бьюсь об заклад, что любой психоаналитик найдет у него наполеоновский комплекс " Его губы дернулись. Брандт несомненно оценивал себя очень высоко. Майкл посмотрел на часы.
– Хорошо, я посмотрел на вас. Если это все позвольте напомнить, что я занят.
– Я это понял, когда пришел. Ваша секретарша сказала, что вы заняты, – Брандт взял со стола свою шляпу – На самом деле я зашел сказать, что глава моей избирательной команды имеет материалы на вас.
– Что значит "материалы?" Вы что, открываете новую радиостанцию? Как она будет называйся? – голос Майкла был полон иронии и сарказма. – Я думаю, он ищет скрытые от налогов доходы? Он не первый, кто пытается это сделать.
– Нет. Он проверил – все в полном порядке. Там нечего искать… но…
– Знаете, вы начинаете действовать мне на нервы, – Майкл угрожающе приподнял руки. – Я не поручусь за себя, если мои нервы будут не в порядке.
Уже держа свою руку на ручке двери, Брандт улыбнулся.
– Я думаю… вам лучше отказаться от борьбы на выборах, и сделать это быстро. Если вы не откажетесь…
– Да, если я не откажусь?
– Мне, конечно, будет неприятно это делать, учитывая, что я восхищаюсь мисс Карсон…
– Не втягивайте в это дело мисс Карсон… – почти с угрозой сказал Майкл.
– Я не могу! Было бы бесчестно по отношению к избирателям, если бы я скрыл от них, что ваша вторая тетя никогда не выходила замуж, и что ваша неожиданно нашедшаяся родственница – фальшивка, что этот мальчик – ваш сын, что… Я думаю, вы достаточно проницательны, чтобы понять, что вам будет сложно отмыться от всего этого, Фарр.
Глаза Майкла наполнились злобой. Значит Брандт и его грязная шайка решили, что Дики его сын. Но у него есть письмо Гая. Может ли он использовать его? Нет, это личное дело Гая, и он не имеет права вмешиваться. Он засмеялся.
– Я не отмоюсь! Мне нет необходимости отмываться, пока я жив, Брандт. Не обманывайтесь. Вот это бомба! Прежде чем взрывать ее, убедитесь, что она не деревянная.
ГЛАВА 14
Октябрь. Листва на деревьях изменила свой цвет. Коричневые, зеленые, желтые и красные листья еще трепетали на ветках деревьев, как тысячи маленьких разноцветных флажков. Трава пожелтела. Голубое озеро отсвечивало золотом, отражая солнце. Вода у берега подернулась дымкой тумана. Легкий ветерок шевелил опавшие листья в саду. Далекие холмы таяли в лазури прозрачного воздуха.
"Какой чудесный вид!" – подумал Майкл, глядя вдаль из своего черного открытого автомобиля, и внимательно посмотрел на новый дом, построенный на берегу озера.
Дом был не просто красив, он был восхитителен! Прозрачные стекла окон сверкали на солнце, а входная дверь, была призывно открыта.
Внешний вид дома, выдержанный в раннеамериканском стиле, гармонировал с окружающим пейзажем. Огромный клен рядом с домом выглядел так же естественно, как кирпичная труба, сверкающая на солнце коричневая крыша и некрашеные деревянные стены дома. На коньке крыши маленькая птичка чистила перья. Велосипед, стоящий у забора, придавал дому жилой вид.
"И сказал тогда Господь, нехорошо, что человек будет одинок, я создам, для него подругу…"
Может быть, вид этого дома вызвал в его памяти эти слова? И когда только он запомнил этот кусок из Священного Писания, удивился Майкл.
Из-за угла дома появилась Соня Карсон в рыжем шерстяном пиджаке, тесно прижимая к себе горшки с растениями и вазу с цветами. Она в изумлении остановилась, увидев приближающегося Майкла.
– Вы! Вы давно здесь?
– Достаточно для того, чтобы понять, что ваш дом просто сногсшибателен.
– Тогда вы не жалеете, что продали нам эту землю? Майкл вздрогнул, когда она сказала "нам", но легко ответил:
– Ни минуты. Даже когда я бываю неправ, то никогда не сожалею о принятых решениях. Сделано – значит, сделано. Давайте – Он подхватил выскальзывающую из ее рук голубую вазу.
– Зачем вы таскаете все это. Разве в Кингскорте недостаточно мужчин для подобной работы.
– Не ворчите Я всего лишь принесла их из-за угла Соня посмотрела на дом, а потом перевела взгляд на Майкла.
– Нравится?
– Больше некуда. Все закончили?
– Только сам дом. Бассейн, конюшня, теннисный корт и сад пока только на бумаге. Я посоветовала не делать ничего вокруг дома, пока не приедет покупатель. Пусть семья, которая купит дом, сама решит, какие сооружения и где должны находиться, так, чтобы это вписывалось в пейзаж. Все, что нужно теперь, это женщина, которая купит этом дом, полюбит его и полностью обустроит. Хотите войти внутрь?
Майкл прошел за ней в просторную гостиную, отделанную сосновыми досками сложного рисунка. Соня расставила принесенные растения на полки у окон в углу гостиной, на которых уже стояли папоротник, плющ и герань. Она отступила назад и окинула результат оценивающим взглядом.
– Просто удивительно, как оживляют эту пустую комнату, живые растения! Эти окна – одна из моих ключевых идей. Я взяла все эти растения из ваших теплиц. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это?
– Конечно, нет. Не валяйте дурака.
– Не нужно больше держать эту вазу. Поставьте ее на полку у камина. Наверное, вам кажется довольно странным, что я заполняю эти полки в абсолютно пустом доме, но как настоящий джентльмен, вы ничего мне не говорите.
Задержав руки на каминной полке, Майкл смотрел, с какой радостью она переставляет растения. Соня была такой красивой, веселой, жизнерадостной! Радующееся жизни человеческое существо. Казалось, что ничто на свете не омрачает ее радости. Сможет ли письмо, лежащее у него в кармане, нарушить ее спокойствие? Ей вообще не следовало знать сейчас об угрозе Гая забрать ребенка. А может быть, ей и вообще не стоило ничего знать. Гай наверняка писал это письмо, повинуясь внезапному импульсу. Когда он потом вспомнит о своих словах, то, конечно, попытается уйти от ответственности. Майкл понимал это, ведь он знал Гая лучше, чем кто-либо. Гай может не возвращаться сюда еще многие годы. Почувствовав взгляд Майкла, Соня обернулась.
– Почему вы нахмурились? Вы выглядите как настоящий кузен Майкл – просто, как в кино.
Ее веселое настроение было для Майкла откровением. Он и раньше замечал проблески такого настроения у Сони, но сейчас оно заставляло его кровь быстрее струиться по жилам.
– Я думаю, что вы сейчас совсем не похожи на себя ту, которая появилась в Кингскорте в конце июня; вы такая жизнерадостная, живая.
– Но это такое прекрасное утро! Такое холодное, звонкое, бодрое утро, как можно не радоваться? Вы разве не чувствуете это?
– Конечно, чувствую. Вам нравится эта работа?
– Да. Всегда любила дома. Никогда не могу пройти мимо красивого дома и не полюбоваться им, – сказала Соня. – Надеюсь, что и этот дом вызовет у кого-то такие же чувства. Он замечательный. Как в стихах Водсворта: "Настолько он красив и светел, насколько надо человеку." А вам хотелось бы… хотелось бы осмотреть весь дом?
– Хотелось бы! Конечно. Вы больше ничего не собираетесь здесь менять? – спросил Майкл, проходя за ней в столовую, стены которой были окрашены в мягкий золотистый цвет.
Соня установила голубую вазу, наполненную сухими цветами и багряным папоротником, напротив углового буфета.
– Разве это не замечательно? Женщина, которая не оценит этого, заслуживает того, чтобы всю жизнь прожить в гостиничном номере. Одна такая уже была здесь. Вчера приходили жених с невестой. Он похож на бизнесмена, задавал все время вопросы, о том, что сколько стоит. А она во всем соглашалась с ним: "Да, Сэм", "Как ты скажешь, Сэм". Она из тех дремучих времен, когда женщина была предназначена только для того, чтобы сидеть дома.
– Расскажите мне еще что-нибудь о них, – попросил Майкл, поднимаясь за ней по лестнице вверх. Ему хотелось и дальше слушать очаровательную болтовню Сони Карсон.
– Больше нечего рассказывать. Он покачал головой у отопительной системы; сказал, что боится, что она расходует слишком много топлива. Я думаю, он из той породы людей, которые всегда проверяют сколько и чего купила жена, и требуют отчета за каждый истраченный доллар. Если дом им понравился, то его надо продавать. Люди только начинают вновь думать о собственных отдельных домах. Их нужно еще приучать к этой мысли, как ребенка учат ходить.
– Вы получили уже деньги за свою работу?
– Да. Вы заметили, что я сделала две спальни с ванными комнатами? Теснота в квартирах, я полагаю, разрушила больше браков, чем любые другие причины, вместе взятые. Жизнь кажется более интересной, когда муж идет в комнату жены, чтобы она помогла ему застегнуть запонки, чем тогда, когда он мучается над ними в той же комнате, где и она.
– Вы слишком много знаете о мужчинах для своих лет.
Он заметил смущение в ее глазах, когда их взгляды встретились.
– Я знаю достаточно много о том, как они себя обычно ведут. На чем мы остановились, когда я начала рассказывать о доме?
– На спальне.
– Да. Заметили, что под подоконником расположен радиатор отопления? Три стенных шкафа. Полки для обуви, так что глава семейства сможет легко переобуться. А от зеркальных полок в черной ванной я и сама просто схожу с ума. Правда, это современно? Если женщине столько лет, на сколько она выглядит, то современность дома определяется тем, как выглядит ванная комната. Я скажу это, даже если меня разбудят посреди ночи.
– Вы прозевали свое призвание. Вам следовало бы стать не архитектором, а агентом по продаже недвижимости. Я уже готов подписаться под договором о покупке этого дома.
– Значит, дом вам действительно нравится?
– Я уже сказал вам, он просто сногсшибателен. А какой вид из окон!
Они встали у окна рядом. Вдали виднелись холмы, покрытые у подножия зеленой травой. Озеро светилось волшебным зеркалом. Оно было мертвенно спокойным, лишь на берегу вспенивалось белым, касаясь прибрежной гальки. Солнце отражалось на его поверхности. Ветви огромного дерева тсуги были наполнены порхающими, поющими и чирикающими птицами, пронизывающими воздух таинственными звуками осени. Майкл повернулся.
– Дом просто совершенен.
– Может быть, и не совсем, но он хорошо сделан: есть теплоизоляция, система пожаротушения, кондиционирование, все металлические части снаружи – водосточные трубы и прочее – защищены от коррозии. Дом построен удобным, уютным и прочным. Просто удивительно, как новые методы и новые строительные материалы позволили снизить его стоимость.
– Но вы ведь вложили часть себя в эту работу! Я думаю, вы теперь все здесь закончили.
– Да. Продавать – это работа агента. Я бы сама купила этот дом.
Когда они подошли к двери гостиной, она добавила:
– Видите, как солнце освещает растения в углу! Солнечный свет подчеркивает красоту зеленых листьев, и розовых цветов. Мне хотелось бы жить здесь самой.
– Вам нравится здесь больше, чем в Кингскорте? – ревниво спросил Майкл.
– Не издевайтесь. Сравнивать этот дом с вашим это все равно, что сравнивать эскимосское иглу с Бакингемским дворцом. Но я верю, что такой дом поможет мужчине и женщине быть вместе, будет воплощением их личностей. Вовсе не потому, что Кингскорт плох – жизнь так разнообразна и гармонична. Там нет столкновения характеров, неурядиц домашней жизни. Там возвышенная атмосфера. Просто не верится, что повседневная жизнь может быть настолько спокойной и ровной. Такой дом, как в Кингскорте, хранит в себе характеры прошлых поколений.
– Так же, как этот отражает все самое современное.
– Я не думаю, что вам захочется осмотреть кухню, – предположила Соня, переменив тему разговора.
Поняла ли она, что он вспомнил о том, как Филлис изменила интерьер в его доме?
– Конечно захочется! Я хочу увидеть здесь все. Иначе, как я смогу говорить о вас как об отличном архитекторе другим?
– Думаете найти мне работу? – весело спросила она, заходя в комнату, выдержанную в белом и зеленом тонах. – Тогда мне нужно отточить свое мастерство… Видите этот вентилятор? Он будет вытягивать все запахи с кухни, и они не попадут в столовую и прихожую. Их почему-то обычно делают в больших домах и совсем не делают в маленьких, где они нужнее. Здесь встроенная гладильная доска с электрической розеткой. Вот здесь буфетная, прямо за столовой. Видите окна? Они сделаны под утреннее солнце. Тот, кто будет жить здесь, будет завтракать в буфетной вместе с лучами утреннего солнца и отправится потом на работу в город уже с хорошим настроением и уверенностью в себе.
– Вы позаботились обо всем, даже о том, чего нельзя увидеть. Вы любите этот дом? Вы сказали, что хотели бы жить здесь. И, наверное, признайтесь, в качестве жены? – Майкл попытался сказать это легко и непринужденно, но у него это не слишком хорошо получилось.
Какое у нее красивое лицо, подумал он, когда его взгляд встретил ее смеющиеся, светящиеся глаза. Стараясь придать лицу строгое выражение, Соня вздохнула:
– Не могу сказать. Моя любовная жизнь сейчас в полном смятении. Этот агент по продаже недвижимости! Его беспокойные глаза перевернули мое сердце. Ах, этот орлиный взор! – Сделав усилие, чтобы не рассмеяться, она замолчала.
