Текст книги "Мы покорим бурю"
Автор книги: Эмили Лоринг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Соседи! Действительно, здесь же есть соседи. И во-первых, Филлис Д'Арци. Соседи, которые станут перешептываться между собой, поднимая брови. Даже, если так! Почему он не может привезти сюда женщину с ребенком?
Независимо от того, признает он мальчика сыном Гая или нет; независимо от того, был зарегистрирован этот брак или нет. Кингскорт будет идеальным местом для больного ребенка, но девушка – что делать с ней? Он не может взять сюда только ребенка. Но если здесь появится женщина, это будет вызовом другой женщине – Филлис.
Майкл вернулся в библиотеку и посмотрел на циферблат напольных часов, стоящих в углу. Они должны вот-вот появиться. А вдруг – вдруг Соня Карсон потеряла на улице сознание, вдруг она не дошла до дома? Ему надо было предупредить Доу, чтобы он позвонил в Кингскорт перед выездом.
В прихожей послышались голоса! Либби! Либби сразу определит истину, при первом взгляде на ребенка, поэтому он и попросил ее встретить их. Она ухаживала за ним с Гаем с момента их появления на свет до той поры, пока они не поступили в колледж. Если сходство будет, она обязательно заметит его.
– Они пришли?
Майкл взволнованно шагнул навстречу вошедшей кареглазой женщине. Ее румяное лицо было обрамлено мелкими серебристыми кудряшками, которые казались светлее ее серого шелкового платья. Она была полной, но не казалась грузной. Слезинка катилась по ее лицу. Либби поправила оборку кружевного воротника. Ее губы дрожали.
– Они пришли, мистер Майкл. Кто этот ребенок? Он точная ваша копия, только одно веко опущено, как у адмирала Фарра, – она кивнула на портрет. – Это поразительно, но так. Он настоящий Фарр. Это ваш сын, и вы никогда не говорили об этом вашей старой Либби?
– Нет, нет! Возьмите себя в руки, Либби. Разве вы забыли, что два месяца назад я собирался жениться? Неужели вы думаете, что если бы у меня был трехлетний сын, он не находился бы в этом доме с самого рождения?
– Тогда откуда вы знаете, сколько ему лет? – попыталась схитрить женщина.
– Приведите их сюда. А когда Элкинс подаст чай, покажите мальчику вашего попугая и кошку. И пожалуйста, Либ, если появится тетя Серена, спровадьте ее подальше от библиотеки.
– Помилуйте, мистер Майкл, у нее сегодня занятия. Она не появится в этой части дома, у нее отдельный вход. Кроме того, как только она приходит, она целый час занимается своей внешностью.
– Я позвоню вам потом, когда надо будет привести мальчика.
– Надеюсь, что он останется здесь навсегда; это снова сделает нас всех молодыми. Я видела, как он бегал вокруг садовника – так же, как вы когда-то. Иду, иду!
Она смахнула слезы полной рукой и быстро вышла из комнаты, повинуясь нетерпеливому жесту его руки. Черт знает, что случилось со старыми слугами, подумал Майкл, они всегда были равными членами семьи и открыто высказывали свое мнение.
Они идут! Сердце Майкла чуть не остановилось, когда Соня Карсон с мальчиком вошли в комнату. Какие еще неожиданности ждут его? Он мельком взглянул на мальчика и задержал взгляд на девушке. Она была одета так же, как и утром, так же стройна и подтянута. Впрочем, ничего удивительного, не ожидал же он, что она располнеет за эти несколько часов. На ее щеках проступил румянец, темные глаза искрились, но чуть накрашенные губы слегка подрагивали. Ее заметная нервозность неожиданно успокоила Майкла. Он придвинул к ней стул.
– Садитесь.
Она рухнула на него, как будто ноги вдруг перестали ее слушаться. Затем, обняв ребенка, приблизила его к себе. Он смотрел на Майкла снизу вверх, с высоты своего роста, серьезным, почти оценивающим взглядом голубых глаз. Таких же голубых, как холодные глаза Гая.
Либби была права. Левое веко ребенка слегка опущено, Майкл почувствовал неимоверное облегчение. В глубине души он ужасно боялся, что ребенок окажется фальшивкой. Это бы означало, что девушка, сидевшая сейчас перед ним, солгала. Он уже пережил невыносимое унижение из-за другой женщины, и не вынес бы этого снова.
Мальчик, одетый в голубые шорты и блузку, облокотился на колени девушки. Было видно, какие худенькие у него ноги. Майкл подумал, что в этом возрасте и у него и у Гая ноги всегда были покрыты синяками и ушибами, пятнами меркурохрома, которым смазывали их царапины. Мягкие золотистые кудри мальчика не скрывали правильной формы головы – тоже наследственная черта Фарров. Превосходно! Это слово в точности выражало впечатление Майкла. Мальчик был слишком бледным, но это быстро можно было поправить. Майкл присел на стул и протянул мальчику руку. – Держи руку, старик. Я твой… друг. Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он вовремя спохватился, чуть было не сказал: "Я твой дядя Майкл". Ему бы не хотелось делать такое заявление сейчас, а может быть, и вообще никогда не придется сказать так. Майкл слышал неровное дыхание девушки. Догадалась ли она, что он собирался сказать? Он с трудом поборол желание посмотреть на нее. Мальчик вопросительно оглянулся.
– Подойди к нему, Дики.
Мгновение Майкл боролся со смущением. Что должен был он сказать своему почти наверняка племяннику, пока окончательно не признал сам факт его существования?
Мальчик, недолго думая, положил свою руку в протянутую Майклом ладонь и, подойдя, прислонился к его колену.
– А здесь есть еще мальчики?
– Увы, нет.
– А собака? У вас есть собака? – он хлопнул по ноге маленьким кулачком. – Я утром видел одну. Белую и пушистую. Соня сказала, что она похожа на мякоть кокоса.
Когда мальчик рассмеялся, казалось, по комнате разлился звон серебряных колокольчиков. Его голубые глаза лучились в улыбке, а радостно открытый рот открывал ряд ровных жемчужно-белых зубов. Замечательный мальчик! Его заразительный смех заставил Майкла улыбаться.
– У меня нет такой собаки, но на конюшне есть несколько собак. Думаю, я смогу найти там белую и пушистую.
– Та собачка хромала. Мы взяли ее домой, и кормили ее. Соня плакала. У нее были вот такие слезы. Она не переносит, когда кому-то плохо, – его подбородок задрожал.
Майкл положил руку ему на плечо.
– Как насчет пирога и сандвичей с чаем? Вот пришел Элкинс.
Посуда, стоявшая на серебряном подносе, слегка позвякивала – морщинистые, покрытые венами руки Элкинса тряслись. Его щеки порозовели, насколько это было возможно заметить на его коричневой, как грецкий орех, коже. Он огляделся в поисках мальчишки; увидев его лицо, Элкинс перевел взгляд на портрет. Когда он ставил поднос на низенький столик, в глазах его появились слезы.
– Либби никогда не говорила мне, что на свете есть еще один Фарр.
– Спасибо, Элкинс. Мы сами за собой поухаживаем. Вы не нальете нам чая, мисс Карсон?
Любая из женщин, которые были знакомы Майклу, в ответ на это предложение лишь молча, слегка высокомерно уселась бы у чайного столика. А Соня Карсон, как отметил про себя Майкл, просто и открыто ответила на его просьбу и ловко управлялась с массивным серебряным чайником. Майкл отрицательно покачал головой, когда она предложила сливки и ломтик лимона. Ребенок кружился вокруг нее, как пчела около банки с медом.
– Передай чай мистеру Фарру, Дики.
Мальчик бережно взял блюдце обеими руками и, пытаясь не расплескать чай, медленно пересек лежавший между ними мягкий ковер. Донеся чашку на блюдце до Майкла, он облегченно вздохнул. Потом так же ответственно принес блюдо с бутербродами и, указав на один из них пальцем, сказал: "Вот этот выглядит аппетитно".
– Возьми его себе или угости Соню.
– Соня не будет. Она говорит, что нашим гостям надо давать самое вкусное. Ты мне нравишься. Ты наш гость?
– Это мы в гостях у мистера Фарра, Дики. Иди, возьми свой чай.
Мальчик взял чай, выбрал несколько бутербродов и осторожно понес все это к бассейну. Усевшись на край бассейна, он принялся за бутерброд, отщипывая такие маленькие кусочки, как будто собирался кормить рыбок. У него был явно плохой аппетит. Девушка, сидевшая у чайного столика, не ела вообще ничего. Может быть, ее все еще мучила неопределенность, касавшаяся будущего этого ребенка? Майкл позвонил в старомодный колокольчик, которым пользовалось уже четыре поколения Фарров. Либби появилась с быстротой кролика, извлеченного из цилиндра фокусника.
– Я уверен, что Дики обязательно захочет посмотреть на вашего попугая, Либби.
Мальчик стремглав подскочил к Либби и схватился за ее полную, мягкую руку.
– Попугай! А он говорящий? Он весь красный и зеленый, миссис… миссис…
– Называй меня Либби, мой ягненок. Он говорит, не останавливаясь. И он так любит маленьких мальчиков. Пойдем со мной, я тебе его покажу.
Дики обернулся к Соне и вопросительно посмотрел на нее. Она кивнула.
Крепко держа Либби за руку, он вприпрыжку отправился за ней. Его высокий детский голос, перебиваемый музыкальным смехом, постепенно угасая, доносился из холла. Хлопнула дверь, и в библиотеке воцарилась тишина.
Элкинс собрал посуду на поднос. Майкл с нетерпением ожидал его ухода. Неужели он всегда был таким медлительным? Унеся поднос, дворецкий через мгновение появился снова.
– Что-нибудь еще, мистер Майкл?
– Нет. Скажите Либби, чтобы она заняла ребенка, пока я не позвоню.
Элкинс остановился, чтобы поправить ковер. Затем, подойдя к окну, опустил французские шторы, чтобы прикрыть поток прорывающихся в комнату солнечных лучей. Преломляясь в хрустале высокой вазы, наполненной красными розами, они расходились по библиотеке сотнями разноцветных лучей. Окинув удовлетворенным взглядом всю комнату, Элкинс наконец удалился.
Облегченно вздохнув, Майкл раскрыл серебряный портсигар и протянул его девушке, смотревшей на портрет.
– Курите?
Она отрицательно покачала головой в ответ. Майкл, Сидевший спиной к камину, смотрел на Соню Карсон, тихо замершую в противоположном углу комнаты. С чего начать? Как подойти к вопросу об отцовстве?
Она начала первой. Держась обеими руками за ручки обитого парчой стула прошлой эпохи, она спросила:
– Вы и сейчас не верите, что Дики действительно сын вашего брата?
Майкл посмотрел на портрет.
– Если я не соглашусь с этим, боюсь, что адмирал сойдет с этой картины и задаст мне хорошую трепку. Тем более, это опущенное веко. Кроме того, вам это может не понравиться, но Либби сказала, что мальчик очень похож на меня в том же возрасте.
– Значит, вы верите, что они действительно поженились?
Майкл почувствовал, как его лицо багровеет. Нет, в это он не верил. Не мог поверить, зная своего брата! Ведь Гай сам сказал, что ни одна женщина никогда не наденет на него оковы брака.
– По вашему лицу вижу, что не верите. Жена имеет право носить фамилию мужа, но моя сестра, к несчастью, умерла. Но мальчик официально должен носить свою фамилию, фамилию своего отца. Я сделаю для этого все.
Тон ее голоса, холодное, слегка презрительное выражение глаз смутили Майкла Фарра и заставили покраснеть.
– Это что, угроза? Вы зря расходуете свой пыл. Мальчик должен получить свой шанс. У вас есть его свидетельство о рождении?
– Свидетельство о рождении? У меня его нет. А где я могла взять его?
– В регистратуре города, где он родился. Не беспокойтесь, я разыщу его. Не могли бы вы рассказать мне о себе до того момента, как вы и ваша сестра встретили Гая.
– Мне собственно нечего рассказывать, за исключением того, что мы с сестрой переехали в штат Нью-Йорк из западных штатов.
– У вас не осталось близких?
– Никаких родственников, кроме кузена. Его зовут Том Нэш, и он богат почти как Крез, ну, конечно, не так… Он наладил производство каких-то новых консервов, и ему неожиданно повезло. Он хотел усыновить Дики, даже не зная, кто его настоящий отец. Пусть я ненавижу вашего брата, но это не дает мне права отнять у него его сына. Так что вы можете не опасаться новоявленных родственников, которые захотят откусить свой кусок от вашего пирога.
Ее слова вызвали у Майкла дикое желание схватить девушку за воротник и тряхнуть так, чтобы зубы застучали. Вместо этого он задумчиво сказал:
– Это, конечно, упрощает дело. Признаться, я переживал по этому поводу.
Зачем он так сказал? За все время ему ни разу не пришла в голову мысль о родственниках мальчика.
– А вы – архитектор?
– Да. Я проектирую небольшие дома, но, вы знаете, на архитекторов сейчас плохой спрос. Мне предложили спланировать участок под развитие, но это было так неопределенно, что я не отважилась согласиться.
– Но вы ведь отважная девушка?
– Что вы имеете в виду?
– Например, вы рискнули лишить ребенка наследства.
– Мы с сестрой были так сердиты, так отчаялись, что готовы были на все, только чтобы Дики не попал в руки к отцу. Мы ошибались. Когда мы поняли, что Гай Фарр не собирается возвращаться, нам надо было добиваться развода и передачи матери ребенка опекунских прав. Но мы столько натерпелись от него, что тяжело было сохранить здравый смысл в этом вопросе. Никто не мог нам посоветовать, что делать, а потом Руби умерла, так и не успев получить развод. Мне оставалось только разочароваться во всем, но тогда я потеряла бы веру в себя. Это было очень рискованно – открыть Гаю, что у него есть сын, ведь он может испортить ребенка, но я должна была решиться на это. Вы обязательно полюбите Дики. Он замечательный! Вы напишете своему брату? Объясните ему, что его не просят воспитывать ребенка, отвечать за него, что его даже не подпустят к ребенку.
Майклу показалось, что в ее глазах мелькнул страх. Но если все, что она рассказывала – правда, чего ей бояться? А это, несомненно, правда. Эта женщина не могла лгать. Она была такой, какой должна быть женщина. Он знал это наверняка. Эта девушка была живым воплощением его идеала. "Я не могу полюбить ее! Я не могу!" – твердил он себе, паникуя. – Но я уже сделал это!" – упрямо возразил он себе.
– Почему вы молчите? Вы ему напишете? – спросила Соня Карсон.
– Да, сегодня вечером. Гай знал, что у него должен родиться ребенок?
– Да. Но после того, как он узнал, он пришел один раз – последний.
– И он не попытался потом как-то помочь? Я в это не верю.
– Я написала ему, что ребенок умер при родах.
– Вы написали это? – Майкл посмотрел на нее. Соня, поймав его взгляд, изменилась в лице.
– Это многое проясняет. После того, как я получу ответ Гая, я смогу окончательно признать ребенка. А пока мне бы хотелось, чтобы мальчик остался здесь на лето.
– Здесь! Почему? Почему он должен переезжать сюда? Если вы верите, что Дики сын вашего брата, признайте его официально, назначьте содержание, и я увезу его в деревню.
– Где вы найдете место лучше этого? Пусть он, остается здесь.
– Решили, что он ваш и хотите забрать его себе, как вещь! Я не отдам! Я не хочу!
– Боюсь, что у меня возникают сомнения по поводу подлинности брачного свидетельства!
Зачем Майкл сказал это, ведь он наверняка знал, что эта девушка не может лгать.
Если бы она могла убивать взглядом, бездыханное тело Майкла уже лежало бы на полу.
– А я ничего не боюсь. И вы не заставите меня испугаться. Но у меня, наверное, нет выбора, и я должна принять ваш ультиматум? Ради Дики, его безопасности. Я соглашусь. Но если мы переедем сюда, как вы объясните это своим соседям, гостям? Вы готовы сразу признать Ричарда вашим племянником?
– Мне надо подумать, как это лучше объяснить. Я готов согласиться, что он сын Гая, но, пока я не получу ответа от Гая лично, я просто не могу публично признать тот факт, что у него есть сын. Я…
Его слова прервал звонок телефона. Усевшись на край широкого стола Майкл снял трубку.
– Майкл Фарр слушает.
Несколько мгновений он ждал ответа, а затем услышал в трубке легкий смешок, с которого Филлис всегда начинала свой разговор по телефону.
– Это Фил, Майкл.
– Что случилось? Я сейчас занят.
– Ты обязательно должен быть сегодня у Рустов. Они приглашают нас на обед перед вечеринкой в четверг.
– Кого это "нас", что ты имеешь в виду?
– Тебя, меня и Билла.
– А меня-то зачем?
– Это я их попросила. Мне бы это было приятно. Я хочу показать всем, что мы друзья; ведь мы же действительно друзья, дорогой? От слова "дорогой" Майкла чуть не хватил удар, волна ярости захлестнула его.
– Брось это, Фил. Скажи Рустам, что это невозможно – я не могу обедать у них.
– Почему? – это был скорее всхлип, чем вопрос.
Майкл изумленно услышал, как его голос ответил:
– Потому что… я сегодня обедаю… со своей невестой.
– С кем? Я не расслышала последнего слова, Майкл.
Не ответив, он бросил трубку. Хорошо, что она не расслышала. Но почему он это сказал? Глаза Майкла остановились на девушке, следившей за ним. Неужели его подсознание сыграло с ним такую шутку?
А почему нет? Его щеки порозовели. Он любит ее. Она, конечно, не любит его, пока. Она станет его защитой от Филлис. Все вопросы, связанные с ее пребыванием в Кингскорте, отпадут. Майкл быстро подошел к ней.
– Будьте моей женой, – сказал он коротко.
ГЛАВА 4
Соня Карсон посмотрела на Майкла Фарра, как на сумасшедшего. Привстав, она выставила руки вперед, как бы защищаясь от него.
– Не бойтесь, я не сошел с ума, – сказал Майкл, улыбнувшись.
Если ярость, которую у него вызвало поведение Филлис, отразилась на его лице, то не удивительно, что Соня испугалась.
– Вы уверены?
– Вполне. Садитесь, будьте добры, и позвольте мне объясниться.
Она отрицательно покачала головой, торопливо натягивая перчатки.
– Объяснение может быть, только одно. Буйный припадок! Я ухожу, пока не начался следующий. И я могла подумать, что вы не такой, как ваш брат! Вы становитесь точно таким же, когда дело касается женщин. Я справлюсь с Дики без вашей помощи. Пока вы говорили по телефону, мне пришла в голову одна мысль. Будьте добры, позвоните, чтобы привели ребенка.
– Вы не уйдёте отсюда, пока не выслушаете то, что я собираюсь вам сказать.
– Меня это не интересует. Я ухожу.
– В таком случае мальчик останется здесь.
– Не смешите меня.
– Да, это действительно смешно. Я думаю, что отец имеет больше прав на ребенка, чем тетя. А я добьюсь от Гая, чтобы он назначил меня опекуном ребенка.
Соня посмотрела на Майкла, губы ее дрожали, в глазах была видна мучительная борьба.
– Вы не можете так поступить!
Майкл на мгновение почувствовал себя негодяем. Но злость от разговора с Филлис, наполнившая его решимостью и силой, еще не остыла. Лучше будет, если он не покажет ей, как он любит и уважает ее на самом деле, иначе она действительно сочтет его за сумасшедшего.
– И не поступлю, если вы меня не вынудите к этому и не выслушаете сейчас мои объяснения. Я не хочу, чтобы вы думали, что я предлагаю жениться каждой встречной.
– А разве не так? Мне показалось, что это у вас семейное.
– Забудем об этом на время. Когда зазвонил телефон, мы говорили о том, как можно было бы объяснить его присутствие здесь без официального признания, не правда ли?
– Да.
– Замечательно. Так вот, мое подсознание думало над этим все время и нашло решение – это было мое предложение вам.
– Если это так, вам надо выпустить ваше подсознание наружу.
– Ну, не будьте же так жестокосердны. Девушка, которая сейчас звонила, – это моя бывшая невеста, которая…
– Которая бросила вас за неделю до свадьбы.
– Откуда вы знаете?
– Прочитала в газете. Я ждала, что появится объявление о свадьбе Гая Фарра. И поэтому знаю все подробности вашего неудачного романа.
Он некоторое время смотрел на нее, а затем срывающимся голосом сказал:
– А Дики сказал, что вы не переносите, когда кому-то плохо. Наверное, он плохо вас знает с этой стороны.
Соня прикусила губы, чтобы не заплакать.
– Простите меня. Я была жестока, но было невозможно понять, когда вы говорили по телефону, побледнели ли вы от злости или от невыносимого страдания. Я видела, как ваш брат завоевал сердце моей сестры, и подумала, что ваше предложение… что вы ведете себя так же, как он, по отношению к вещам, к которым я отношусь слишком серьезно. Что для вас это обычные слова.
– Вовсе нет! Я как утопающий схватился за соломинку. Миссис Д'Арци…
– И я стала этой соломинкой? Благодарю.
Не обращая внимания на ее слова, Майкл продолжил:
– Миссис Д'Арци сказала недавно, что я снова буду есть с ее рук. Именно так она и сказала – это ее слова. И вот она уже приглашает меня на званый обед.
– Вы поэтому и схватились за соломинку?
– Да. Кажется, она не удовлетворена мужем; ей хочется держать под каблуком сразу двух мужчин. А меня это не устраивает.
– Но она своего добьется.
– Без моего участия! – Майкл подошел к Соне так близко, что она была вынуждена отступить назад, – Посмотрите на меня. Скажите честно – похож я на человека, которому нравятся подобные вещи?
– Я не физиономист.
– И вы не хотите стать моей соломинкой? – улыбнулся он.
– Конечно, нет. Вы сами уже смеетесь над этим. Неужели вы думаете, что я могу так опуститься, что вступлю в брак, зная, что это грязный фарс. Замужество слишком много значит для меня. И прежде всего, это любовь. Любовь, которая, как огонь, способна все сжечь и растопить. Которая заставляет людей светиться от радости или умирать от горя. Которая может помочь человеку преодолеть океан трудностей и выйти победителем. Любовь – это сотрудничество, это радости и горести поровну, это ответственность, это значит вместе растить детей и вместе стареть. Муж и жена вместе против всего мира. А вы – вы относитесь к этому, как к недостающему куску детской головоломки! – она остановилась, чтобы перевести дыхание.
Все время, пока Майкл внимательно слушал ее, ему казалось, что он слышит, как закрываются ворота его прошлой жизни и открываются ворота новой. Сверхъестественное ощущение. Он медленно продолжил:
– Вы действительно недостающий кусок головоломки, который я долго искал, я это понял только сейчас. Забудьте мое временное помешательство. Даже очень сдержанный человек иногда сходит с рельсов. Вы ведь привели Дики сюда, не правда ли? Вы можете бояться только того, что Либби избалует его – ведь у нее нет детей. А что до сплетен, то здесь в Кингскорте живет моя тетя – Серена Фарр. Вы с мальчиком можете быть родственниками, которые приехали к нам на лето, пока я не получу известей от Гая. Вас это устраивает?
Ее брови сошлись в задумчивости. Считала ли она деньги? Майкл ее опередил:
– Если вы уедете из города на несколько месяцев, вам не придется платить за квартиру. Я назначу вам содержание до тех пор, пока не получу ответа от Гая.
– Нет. Вы думаете, что я соглашусь получать деньги за то, что буду ухаживать за Дики? Мы приедем. Дики должен воспользоваться возможностью набраться сил и здоровья. Он такой слабый, это ужасало меня, и я стала сомневаться в том, что смогу дать ему все необходимое. Тогда я и поняла, что не имею права держать вас в неведении относительно его существования. Как вы думаете, сколько времени вам придется ждать ответа от Гая?
– Несколько месяцев.
Майкл отметил ее рассудительность. Как она сейчас ненавидела его! Правильно ли он поступает, вводя ее в этот дом? Почему бы не назначить ей содержание и позволить отвезти мальчика в деревню? Это было бы самое простое решение, но он хотел лучше узнать мальчика и, если говорить честно, хотел, чтобы Соня осталась здесь.
Майкл продолжил:
– Я всегда практичен. Как вы сказали сегодня утром, я лишен смертельного обаяния моего брата.
Он не заметил иронии, которая проскользнула в его словах, и быстро продолжил:
– Как следует называть мальчика?
– Ричард Карсон. Это никому ничего не скажет.
– Как вы ненавидите фамилию Фарр! Конечно, трудно простить то, что Гай бросил вашу сестру, но его очень испортил постоянный страх перед отцом. Он был вынужден извиваться, как уж, чтобы отец не узнал о его выходках. Вы сможете быть готовы завтра к одиннадцати утра? Я думаю, что лучше, если Дики окажется на свежем воздухе как можно быстрее. Я пришлю за вами Доу и грузовик для ваших вещей.
Впервые за время их короткого, знакомства она улыбнулась. Ее глаза потеплели;, даже губы показались ярче, когда улыбка обнажила белые ровные зубы.
– Вы нас все-таки отпустите до завтра? Чтобы собрать одежду для Дики на все лето, потребуется время.
Майкла порадовало ее неожиданное дружелюбие. Она была восхитительна.
– В дверь надо звонить три раза.
Майкл засунул руку в карман и, увидев настороженность в ее глазах, поторопился спросить:
– Вам, наверное, понадобятся деньги – для Ричарда?
– Нет. Сейчас мне достаточно того, что я уверена в его будущем. Позовите его пожалуйста!
Пока они в молчании ждали Либби с ребенком, Майклу казалось, что все недосказанное витает в воздухе. Он почувствовал облегчение, когда в комнату вошел Дики, тесно сжимая руку домоправительницы. Лицо Либби покраснело, прическа сбилась – она никак не могла попасть в такт его шагам.
– Соня! У миссис Либби такой смешной попугай! Я дал ему печенье. Он взял и сказал: "Молодец".
Его восторженный голос то и дело прерывался звонким смехом.
– Это, и правда смешно, Дики. Попрощайся с мистером Фарром, дорогой.
Мальчик посмотрел на нее:
– А мы придем снова посмотреть на смешного попугая, Соня?
Майкл наклонился и обнял его за плечи:
– Конечно, придете, старик. Ты завтра переедешь сюда на все лето. – Дики серьезно посмотрел на него.
– Без Сони? – с ужасом спросил он.
– Нет, конечно, с Соней. Она тоже мечтает прийти, – с изрядным сарказмом сказал Майкл, но Соня никак не отреагировала.
– Пойдем, Дики.
Открывая дверь лимузина, Майкл на мгновение задержал свою руку.
– Моя тетя встретит вас завтра, мисс Карсон.
Все тревоги и сомнения прошедшего разговора вспомнились ему. Он рассмеялся.
– Вы совсем, как тетя Серена. У нее никогда не бывает замешательств, и она никогда не хватается за соломинку.
Майкл подождал, пока гудок автомобиля не просигналил у выезда на шоссе, предупреждая другие машины, и вернулся в дом. Ему казалось, что он пробудился ото сна, события в котором менялись так стремительно, что он не успевал проснуться… Только сейчас он мог расставить все случившееся за день по порядку: появление Сони Карсон в его офисе, ее прибытие в Кингскорт вместе с мальчиком, его решение оставить их обоих в Кингскорте на лето, собственное удивление, когда он понял, что это девушка – реальное воплощение его мечты, и его еще более удивительное предложение выйти за него замуж.
Он был отчаянно честен в тот момент. А что, если бы она согласилась? Он замер на лестнице, держась одной рукой за перила. Он снова видел ее глубокие темные глаза, слышал этот низкий чувственный голос, говорящий: "Неужели вы думаете, что я могу так опуститься, что вступлю в брак, зная, что это грязный фарс. Замужество слишком много значит для меня. И прежде всего это любовь. Любовь, которая, как огонь, способна все сжечь и растопить… Муж и жена вместе против всего мира…"
Любила ли она когда-то и поэтому хорошо понимала, что значит любовь? Что он знал о ней? Ничего, кроме того немногого, что она сама рассказала ему, а что она еще могла рассказать кроме того, что они приехали с Запада и что у нее есть кузен, богатый, почти как Крез? Она была права. Он, должно быть, действительно сошел с ума, когда так напугал ее своим предложением выйти за него замуж. Неудивительно, что ее глаза от страха стали совсем большими. Он никогда не забудет этих глаз. Что это было? Неожиданно вспыхнувшая любовь или ниспосланная небом защита от Филлис? Он густо покраснел. Ему должно было быть стыдно, когда он схватился за эту соломинку. Воспользоваться этой девушкой как защитой от Филлис? Это действительно был сумасшедший поступок.
А разве он не вел себя, как сумасшедший, когда настоял на том, чтобы Соня Карсон с мальчиком переехали на лето в Кингскорт? Слишком поздно раздумывать о том, правильно ли он поступил. Все мосты сожжены, и запах гари, казалось, все еще витает в воздухе.
Он постучал в дверь своей тети. Вернулась ли она с занятий? Если да, то он нарушил самое священное, что было в доме – час, когда тетя Серена занимается своей внешностью. Для этого надо было обладать большой смелостью. Но у Майкла не было выбора. На обеденное время в городе у него была назначена встреча, и он должен был спешить. Но он не мог уйти, не поговорив с тетей. Майклу была нужна ее помощь. Что он должен был ей рассказать? Стоило ли рассказывать все? Несомненно. Полуправда всегда опасна. И это особенно верно в отношении Серены Фарр.
Дверь отворилась. В дверном проеме показалась угловатая женщина в черном шелковом костюме. Ее продолговатое лицо походило цветом на старый пергамент, а серые глаза смотрели, улыбаясь. Худощавой рукой, на которой выступили набухшие вены, она плотно сжимала ручку двери.
– Вы, мистер Майкл? Мисс Серена…
– Я знаю, Бэйтс, что ее не стоит беспокоить. Но мне необходимо поговорить с ней. У меня назначен обед в городе. Скажите ей, что мне нужно обсудить с ней один семейный вопрос, который я не могу решить, не узнав ее мнения.
Майкл понимал, что это было не совсем правдой, но ему как-то надо было войти. А решение он уже принял.
– Я передам ей. Подождите, я спрошу, может быть, она сможет встретиться с вами.
Держа руки в карманах, Майкл стоял посреди комнаты и оглядывался вокруг. Белые французские шторы на окнах и белые стены; серебристые и белые занавески и желтые розы в плоских золотых чащах; слоновая кость на некрашеном полотне и белый ковер; стулья и кушетка, обитые белым бархатом; стеклянный шкафчик с редкими золотыми монетами; столики из красного лака; портрет человека с опущенным веком в белом костюме – это его дед, нарисованный в бытность свою послом в Испании. Дверь на террасу была открыта, и солнечный свет отбрасывал на плитки пола тени шевелящихся на ветру растений. В другом конце комнаты, перед ажурными лаковыми дверьми, ведущими в спальню, стоял антикварный стол с полками, на которых были расставлены древние стаканчики для игры в кости.
"Действительно эффектно", – подумал Майкл. Декоратор оформлял все эти комнаты под руководством Филлис. Он не заглядывал сюда с тех пор, как здесь поселилась тетя. Почему бы эту комнату…
– Мисс Серена просит вас войти, мистер Майкл. Скрипящий голос Бэйтс прервал его мысли. Следуя за ее гренадерской фигурой, он вошел в будуар, где преобладали фиолетовый, розовый и серебристый цвета. В центре комнаты в плетеном кресле лицом к зеркальной стене сидела женщина в белом. Около зеркала стоял столик из стекла и хромированного металла, весь уставленный баночками и пузырьками. Белая лента, опоясывающая лоб женщины, подчеркивала четкие линии и правильную форму ее носа. Такая же лента обвивала ее шею так плотно, что Майкл засомневался, в состоянии ли она говорить. Ее чистые синие глаза внимательно следили за его отражением в зеркале. Фиолетовые тени, наложенные вокруг глаз, безукоризненно соответствовали фиолетовому цвету стен. Бэйтс судорожно поправила свои волосы и вышла, закрыв за собой дверь.
– Да, Майкл, – голос Серены Фарр был удивительно живым, учитывая то, как туго была завязана лента под ее подбородком. – Ты единственный человек на земле, кому я могу позволить видеть себя в таком виде. Что случилось? Опять снизились дивиденды, или Гай снова что-то натворил?
