Текст книги "Любить того, кто рядом"

Автор книги: Эмили Гиффин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

Глава 28

Ужасно хочется позвонить Лео, но я держусь – не звоню, не пишу эсэмэски, не связываюсь с ним по Интернету. Занимаюсь исключительно полезными делами: вставляю наши свадебные фотографии в новые рамочки и, почти не напрягаясь, пишу Стелле благодарственное письмо. Иду в церковь, а потом обедаю со всем семейным кланом. Делаю сотню стильных черно-белых фотографий Уэбба, Марго и ее живота. Все это время подавляю рвущийся наружу гнев, изо всех сил уговаривая себя: «Не хочу никому мстить, не хочу возвращать прошлое, приняла предложение Лео вовсе не для этого! Я еду в Нью-Йорк работать. Ну и провести какое-то время с ним… Имею я право работать? Имею. Так же как имею право дружить с Лео. Ни то. ни другое не мешает мне быть примерной женой, подругой Марго и счастливой жительницей Атланты».

Без особых угрызений совести в воскресенье вечером я усиживаюсь за компьютер и заказываю не подлежащий возврату билет до Нью-Йорка. Мои намерения чисты. Ну, скажем, достаточно чисты. Знакомое чувство вины настигает меня, когда я подхожу к сидящему перед телевизором Энди и небрежно говорю:

– А у меня съемка на Кони-Айленде для «Таймаут».

Энди смотрит гольф.

– Здорово, – вяло реагирует он, не отводя глаз от Тайгера Вудса.

– Так что где-то через недельку полечу в Нью-Йорк… Пофотографирую… Переночую в гостинице… Может, пересекусь с кем-нибудь из друзей…

Я будто бы мыслю вслух. На самом деле сердце у меня беспокойно колотится. Скрещиваю пальцы на удачу, чтобы Энди не стал задавать вопросы, и мне не пришлось сочинять, каким образом я получила предложение поработать в Нью-Йорке.

– Круто, – бормочет он.

Вместо того чтобы радоваться, я недоуменно застываю. И это все? А разве мы то и дело не обсуждаем его дела, его работу? Все его судебные дела, все пертурбации в офисе, все нюансы отношений секретарей и коллег между собой. Свои вступительные и заключительные выступления Энди всегда репетирует передо мной! А на прошлой неделе я ходила в суд и сидела в первом ряду ради того, чтобы подбодрить мужа. Дело было о страховом возмещении. Истец, на редкость дюжий малый, в гипсе с ног до головы, настаивал, что получил тяжкие физические повреждения, а Энди мастерски запутал его и в заключение продемонстрировал видео, где мнимый инвалид лихо играет в бандминтон в парке. По дороге домой мы смеялись в машине, хлопали друг друга по плечу и как заведенные повторяли: «Правду не спрячешь» (это наша любимая фраза из фильма «Порядочные люди»).

А теперь, когда я ему рассказываю о своей работе, отвлеченное «круто» – самое большее, что он способен выдавить!

– Да, – наконец говорю я. – Наверное, будет здорово.

При этом я представляю работу бок о бок с Лео.

Энди неопределенно хмыкает. На экране Тайгер делает длинный бросок. Мяч летит прямиком в лунку, а затем отскакивает обратно.

– Черт! – орет Энди и лупит по кофейному столику. – Ну почему?! Ведь попал же!

– Что, счет не в его пользу?

– Да, отстает на одно очко, – огорченно говорит Энди и натягивает на брови козырек старой зеленой бейсболки. Он всегда ее надевает, как талисман, когда болеет за своего идола. – А как ему нужен был этот мяч, как нужен!!!

– Да не волнуйся ты, Тайгер всегда выигрывает.

– Не всегда, – бросает Энди.

Оператор показывает красавицу блондинку – жену Тайгера, которая не сводит с мужа влюбленного взгляда. Интересно, их семья действительно так крепка, как кажется?

– Что-то не припомню, чтобы он проигрывал. Ни у кого другого нет ни малейшего шанса.

– Да-да. Точно, – рассеянно отвечает Энди. Кажется, он меня не слушает.

Я внимательно изучаю его сбоку. Изумительная светлая щетина, очень сексуальная, окаймляет подбородок, уши слегка оттопыриваются (из-за бейсболки), безмятежно-голубые глаза смотрятся бесподобно в сочетании с бирюзовыми полосками рубашки-поло. Я пересаживаюсь поближе, прижимаюсь к его груди, обнимаю. Наши колени соприкасаются, пальцы переплетены. Закрываю глаза. «А ну прекрати нервничать», – командую я себе. Нехорошо вот так, молча, его критиковать. Да еще когда он, бедный, понятия не имеет, что каждое его слово и жест подвергаются безжалостному разбору.

Так мы и сидим, уютно обнявшись. Слышно лишь ненавязчивое бормотание телекомментатора, да время от времени аплодисменты нарушают благоговейную тишину, с которой зрители следят за своим кумиром. Говорю себе снова и снова: «Я счастлива».

Но вот уТайгера опять что-то не заладилось, и Энди буквально взвивается с дивана. Он размахивает руками и взволнованно кричит в телевизор:

– Ну же, ну, старик! Ты никогда не мажешь! Ты сможешь, ты сделаешь!!!

Вот это я понимаю: вот она, моральная поддержка – в последнее время о такой мне и мечтать не приходится. Где уж там!

Возвращается знакомое раздражение.

«При подобном отношении как не быть проблемам в семье?» Отныне это моя официальная позиция. И дело тут не во мне одной. Пора признать: муж гораздо больше озабочен гольфом – по телевизору! – чем климатом в семье.

Некоторое время хладнокровно наблюдаю за Энди. Чтобы вынести семейную сцену «муж у телевизора», нужно поистине стоическое терпение, зато мое чувство вины за намеченную поездку в Нью-Йорк растаяло, словно его и не было. Ну, хватит. Я решительно поднимаюсь с места и иду наверх. Затем беру сотовый и набираю Лео.

Он отвечает после четвертого звонка. Голос слегка загнанный, словно он бежал, чтобы взять трубку.

– Только не говори, что передумала! – предупреждает он, не дожидаясь приветствия.

– Не рассчитывай на это, – отвечаю я с улыбкой.

– Значит, едешь?

– Еду.

– Точно?

– Да, точно.

– Когда?

– В понедельник.

– Круто! – выдыхает Лео напоследок. Точно так Энди закончил наш с ним разговор накануне.

Я внимательно изучаю потолок. Странно – даже слово «круто» в исполнении Лео звучит по-другому. С Лео все по-другому.

На следующее утро звоню Сюзане, и пока она едет в аэропорт, ввожу ее в курс последних событий – перескиваю, так сказать, очередную главу нескончаемой «саги о Лео». Как только я дохожу до роли Марго в минувших перипетиях, Сюзанна, как и следовало ожидать, взрывается

– С какой стати, черт возьми, она так много на себя берет?!

Я так и знала, что она особенно обозлится на Марго, поэтому с готовностью защищаю подругу:

– Марго, конечно, должна была мне сказать… Конечно… Но я уверена – она хотела как лучше.

– Она, ясное дело, хотела как лучше – да только лучше не тебе, а ее брату! – презрительно говорит Сюзанна.

– Это одно и то же, – утверждаю я. Когда все хорошо, конфликта интересов не возникает: что хорошо одному, то хорошо и другому. Хочется думать, что, несмотря на все проблемы, нас с Энди по-прежнему связывают эти приятные узы.

– Это не одно и то же. Так не бывает, – говорит сестра непререкаемым тоном.

В очередной раз разогреваю кофе в микроволновке и перевариваю это утверждение. Кто из нас прав? Я – чрезмерная идеалистка, или она – прожженный скептик?

– По какому праву твоя Марго возомнила себя Господом Богом?

– Ну, дело ведь не в гуманных соображениях. Просто она меня спасала…

– Спасала? От кого? – перебивает сестра.

– От Лео. От меня самой…

– Значит, если бы не она, ты выбрала бы Лео? – спрашивает Сюзанна с оттенком некоторого торжества.

Ну почему она такая? Мне становится тоскливо. Неужели нельзя быть более беспристрастной в подобных ситуациях, как, например, наша мама? Мама всегда стремилась видеть лучшее в людях. Хотя, может быть, именно мамина смерть сделала Сюзанну такой, как она есть. Может, именно и из-за этого сестра и подозревает окружающих во всех смертных грехах и не верит в хэппи-энд? Но я отбрасываю бесплодные размышления – хватит уже винить мамину смерть во всех трудностях. Мама будто имеет свойство менять освещение, обыденный взгляд на проблему, даже в свое отсутствие. Вернее, именно благодаря своему отсутствию.

– Я верю, что нашла бы в себе силы сказать ему то же самое, – с усилием говорю я, решив быть честной с Сюзанной – и с собой. – Впрочем… Не знаю. Может, выдержка и подвела бы меня. Старое чувство взяло бы верх, все закрутилось бы по новой… Я могла бы совершить ужасную ошибку.

– Ты уверена, что ошибку? – спрашивает она.

– Уверена, – подтверждаю я. На ум приходит строчка из моего дневника (недавно перечитывала), датированная началом романа с Энди. После некоторого колебания пересказываю ее Сюзанне: «Как замечательно иметь здоровые, стабильные, зрелые отношения!»

– Ого! – реагирует она. – Прямо так и написала?

– Ну да, типа того, – смущаюсь я.

– Здоровые и стабильные, говоришь? Судя по описанию – нормальные.

В голосе сестры звучит плохо скрытое недоумение. По ее мнению, нормальные отношения никому не нужны. Они должны быть страстные, безумные – какие угодно, только не «нормальные»!

– Нормальные отношения сильно недооценивают, – говорю я.

Какого черта, в самом деле? Пол-Америки удавятся за нормальные отношения! Мне, во всяком случае, отныне других не надо.

– Тебе виднее, – отвечает моя неуемная сестрица. Я вздыхаю.

– Это лучше, чем то, что было с Лео.

– А что было с Лео?

– С Лео была катастрофа, – отвечаю я. – Нервотрепка. Сплошная неизвестность. Одним словом, совсем не то, что сейчас.

– А в чем разница-то? – продолжает допрос Сюзанна.

Осторожно беру чашку, открываю дверь и усаживаюсь с кофе на верхнюю ступеньку ведущей в сад лестницы. Прижимая трубку к уху, обдумываю ответ. Каждый раз, когда я пытаюсь подобным образом проанализировать свои чувства, возникает неприятное ощущение, будто я невольно поощряю сравнение не в пользу Энди. Неизменно выходит, будто я сравниваю страсть и платоническую любовь. На деле же – ничего подобного! Например, вчера вечером мы с Энди занимались любовью – и как занимались! – причем по моей инициативе. Чувство вины или пресловутая супружеской обязанность тут ни при чем, просто Энди был абсолютно неотразим – он растянулся на кровати в одних боксерах. Я целовала и целовала его рельефный, поджарый, как у подростка, живот, вдоль той линии, где на коже кончается загар, – пока Энди и сам не включился в игру. На ум приходили постоянные женские жалобы – дескать, мужья вечно пренебрегают прелюдией. Но не таков мой Энди!

– Эй, Эллен, – возвращает меня к действительности голос Сюзанны.

– Я здесь, – откликаюсь я, вглядываясь в глубину сада. Еще и девяти нет, а солнце уже так и печет. Слишком жарко для кофе. Мне хватает одного глотка – остальное я медленно выливаю на взрыхленную грядку.

– Так в чем все-таки разница? – вопрошает Сюзанна. Как будто сама не догадывается, в чем. Все женщины знают разницу между тем, за кого выходишь замуж, и тем, за кого не сумела выйти.

Я пытаюсь подыскать подходящую аналогию.

– Это как… горы и морское побережье, – в отчаянии рыдаю я.

– Ну и кто же мистер Побережье? – ехидно спрашивает Сюзанна. В трубке слышны сигналы автопогрузчиков и объявления о посадке на какой-то неведомый рейс.

Я испытываю внезапное желание оказаться на ее месте – в аэропорту, на пути куда угодно, все равно куда. Первый раз в жизни я завидую работе Сюзанны – ее физической свободе, постоянному движению. Должно быть, из-за этого она и не желает расставаться с работой, которую частенько поругивает, называя себя официанткой, только без чаевых.

– Энди, – отвечаю я, глядя на обезображенное жарой небо. Голубизна словно начисто вылиняла, оставив одну бесцветную пустоту. – Энди – мой солнечный день, лазурная гладь и бокал вина.

Я улыбаюсь. На душе немедленно стало весело, как только я представила, как мы с Энди загораем где-нибудь на пляже. Может, все, что нам нужно, – отпуск на двоих где-нибудь подальше от суеты? Может, вместо того чтобы улетать от Энди, мне следует улететь вместе с Энди? Но в глубине души я знаю – наши проблемы не испарятся под ласковым солнцем и не улетят с прибрежным бризом.

– Хорошо, а Лео? – спрашивает Сюзанна.

– Лео… – задумчиво тяну я, и сердце начинает биться помимо воли. – Лео – это когда горная тропа под ногами все круче и круче, моросит холодный дождь, сгущаются зловещие сумерки. Вдобавок хочется есть и хотя бы приблизительно знать, где находишься.

Мы дружно хохочем.

– Спору нет, пляж лучше, – говорит она, отсмеявшись.

– Еще как лучше, – вздыхаю я.

– Тогда какие проблемы?

– Дело в том, что мне там нравится – там, где сумрачно и тихо, таинственно шепчутся деревья, а когда смотришь с дикой высоты вниз в долину…

– …можно сдохнуть от восторга, – заканчивает за меня Сюзанна.

– Да.

Перед глазами стоят мускулистые руки Лео, его мощные плечи, его характерная походка, когда он в своих вечных потертых джинсах уверенно идет впереди, как будто решает все за тебя.

– Сдохнуть определенно можно, – заключаю я.

– Ну так лезь в горы и любуйся видами, – говорит она.

– Ты думаешь? – нерешительно переспрашиваю я. Пусть по крайней мере объяснит, что можно, а что нельзя.

Вместо подробных инструкций Сюзанна дает следующий совет:

– Только не подходи близко к пропасти.

Я нервно хихикаю – она шутит, но мне не особенно смешно.

– В крайнем случае – прыгай, – говорит она.

Ничего не помогает – ни предупреждения Сюзанны, ни собственные благие намерения держать Лео на расстоянии вытянутой руки. По мере того, как приближается дата поездки, я оказываюсь все ближе и ближе к краю пропасти. И вот я уже втянута в орбиту: электронные письма «по делу» постепенно сменяются письмами «просто так», а они, в свою очередь, сменяются флиртом по телефону – бесчисленными сообщениями и звонками. Кончается тем, что я, как в старые (недобрые) времена, совершенно одержима Лео и при этом изо всех сил стараюсь убедить себя, что нисколько не одержима, что сейчас не старые недобрые времена.

И вот до отъезда остается всего день. На этот день Марго назначила вечеринку в честь своего будущего младенца, а этого события я ждала с некоторым напряжением, если не сказать – страхом. У меня и раньше были основания опасаться, что эта дура Джинни захватит подготовку вечеринки в свои руки и превратит ее из дружеских посиделок в некое важное и торжественное мероприятие. А теперь, накануне отъезда, мне и подавно не терпится разделаться с этим нудным делом побыстрее и улететь в Нью-Йорк. Там мы с Лео возобновим, наконец начатый во время ночного перелета разговор и докопаемся до сути. Какой бы эта суть ни оказалась.

Энди только что ушел играть в гольф, я чмокнула его на прощание и сладко потягиваюсь в постели. Звонит сотовый, он вибрирует так сильно, что рискует свалиться с ночного столика. Надеюсь, это Лео – я уже успела впасть в зависимость, и теперь каждое утро мне нужна новая доза. К моей радости, на дисплее высвечивается его имя.

– Алло, – откликаюсь я счастливым сонным голосом. Нескольких миллисекунд предвосхищения его ответа оказывается достаточно, чтобы заставить кровь быстрее бежать по жилам.

– Привет. Одна?

Голос Лео тоже еще хрипловат спросонья. Интересно, в сотый раз пытаюсь вычислить я, у него есть кто-нибудь? Судя по тому, что он несколько раз без предупреждения бросал трубку, Лео живет с подружкой. При мысли об этом собственница во мне впадает в ревнивую ярость; с другой стороны, теперь мы на равных – Лео есть что терять. Сознание того, что он тоже рискует, несколько успокаивает.

– Чем занимаешься? – спрашивает он.

– Да так, ничем. Валяюсь в постели и думаю.

– О чем?

Правдивый ответ будет слишком смахивать на признание, ну да ладно, скажу.

– О завтрашнем дне. О тебе… – Душу переполняет смесь радостного волнения и страха.

– Надо же, какое совпадение! – Голос хитрый, но я чувствую, что Лео не лукавит. – Жду не дождусь, когда тебя увижу, Эллен.

– Я тоже.

По коже бегут мурашки: мне представляется, как мы с Лео на Кони-Айленде бредем вдоль кромки воды, вот-вот спустится мгла, а пока мы фотографируем предзакатное золотое небо. Смеемся и разговариваем, разговариваем. Мы вместе.

– Что делать собираешься? – спрашивает меня нереальный голос.

– Сейчас?

Лео издает свой знаменитый хрипловатый смешок:

– Нет, не сейчас. Завтра. После съемок.

– Пока не знаю. А ты? – говорю я и тут же жалею о сказанном: снова я оказалась в роли зависимой дурочки, которая и шагу не может ступить без своего всезнающего парня.

– Можно пригласить тебя на ужин? – спрашивает он.

– Конечно, – отвечаю я. – Здорово!

Скорей бы завтра.

– Какой у тебя голос красивый, – говорит Лео, – такой хрипловатый, класс. Воспоминания всякие навевает…

Я улыбаюсь и откатываюсь на свою сторону кровати, подальше от подушки Энди, которая все еще хранит его запах. Закрываю глаза и на целую бесконечно долгую минуту погружаюсь в волнующую телефонную тишину – и в наше Лео прошлое. В то время, когда я еще могла быть самой собой, безоглядно отдаваться своим порывам без сожалений и угрызений совести… Когда существовало только чистое, сиюминутное удовольствие… Я окончательно поддаюсь чувству физического желания, которое накапливается во мне уже несколько дней.

«Но он же не знает, что я сделала, – убеждаю я себя потом. – Тем более он не занимался тем же самым!» Мне просто необходимо было избавиться от напряжения, а завтра все будет по-другому. Завтра мы станем коллегами по бизнесу или по крайней мере друзьями, у которых был общий романтический эпизод в жизни. «Самое главное, – настойчиво повторяю я себе, – самое главное, что я все равно люблю Энди. И буду любить всегда, что бы ни случилось!»