Текст книги "Используемая единорогом (ЛП)"

Автор книги: Эми Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

ШЕСТНАДЦАТЬ

Джейд

Я не знаю, чего ожидала, когда представляла, каково это – родить настоящего человека из ваджайджи. Что бы я ни представляла – все было неверно. Сапфи такая красивая. Я не могу перестать смотреть, как она держит Блисс. Кажется, что она просто знает, что делает.

Как, черт возьми, я должна это сделать?

– Ты будешь великолепна, – шепчет Стирлинг мне на ухо.

Я качаю головой, разрываясь между раздражением из-за того, что он так хорошо меня понимает, и благодарностью за то, что он всегда знает, что сказать.

Сапфи оглядывается.

– Хочешь подержать ее?

Я уставилась на Сапфи. Я?

Я уже собираюсь ответить, но раздается звонок, и я взрываюсь. Вырываюсь из объятий Стирлинга и подношу телефон к уху.

– Послушай, что бы ты ни продавал, кто бы ты ни был, мне это неинтересно…

– Миссис Хауэлл?

У меня возникает внезапное желание сплюнуть горечь во рту.

– Это больше не мое имя.

Я пытаюсь отойти от толпы. Я не хочу, чтобы они видели. Или слышали. Я откладывала эту проблему, но у меня на телефоне двадцать пропущенных звонков. В конце концов, мне придется вернуться домой. У меня плохое предчувствие, что там меня будет ждать неприятный сюрприз. В очередной раз я использовала Стирлинга, чтобы избежать собственного дерьма.

Рука Стирлинга на моем плече вызывает желание повернуться и раствориться в нем. Вместо этого я отталкиваю его и тут же жалею об этом, потому что в груди у меня так сжимается, что я едва могу говорить.

– Нам нужно поговорить о пятнадцати тысячах долларов, которые вы должны Гринвуд Файнанс, мэм, – говорит голос на другом конце телефона. – Когда вам было бы удобно?

– Простите, что?

– Пятнадцать тысяч долларов, мэм. Гринвуд Файнанс. Ну, пятнадцать тысяч семьсот шестьдесят три, если быть точным.

Я ругаюсь про себя. Никогда не слышала о Гринвуд Файнэнс. От звонков одного коллекторского агентства я, конечно, пряталась. И еще есть долг перед банком. Все это изначально не было моим – просто последний «подарочек» от бывшего после развода.

Возможно ли, что он каким-то образом использовал мое имя, чтобы взять в долг еще больше?

– Это официальное уведомление, о том, что мы изымем собственность на Трэмор-лейн в течение следующих двадцати четырех часов, если вы не сможете предоставить доказательства недавнего погашения долга.

– Что!? – я на мгновение отнимаю телефон от уха. Взгляд на него никак не делает происходящее менее реальным. В ушах у меня звенит металлическая вибрация. – Вы не можете…

Парень на другом конце провода говорит что-то еще, но я не могу слушать. Они могут это сделать? Копаться во всех моих вещах? Что, если они заберут все?

Повесив трубку, я поворачиваюсь к Стирлингу.

– Мне нужно идти, – я должна добраться туда первой. Я даже не знаю, как буду себя вести, если окажусь там, когда появятся коллекторы. Но мне ненавистна мысль о том, что они придут ко мне домой, когда меня там не будет.

– В чем дело? – Стирлинг звучит так спокойно. Так рассудительно.

Я колеблюсь. Я действительно должна попрощаться. По-настоящему. Он заслуживает большего, чем тайный побег. Я ненавидела себя, когда сделала это в прошлый раз, и больше не буду.

Но как мне сказать ему, что я больше не могу с ним встречаться?

Я позволила себе привязаться. Я позволила ему поверить. Черт возьми, на мгновение я и себе позволила поверить.

Затем суровая реальность долга моего бывшего ударила меня по лицу еще раз. Я не могу отягощать этим стадо. Отягощать собой.

– Мне нужно идти, – дрожащим голосом повторяю я.

– Я отвезу тебя.

Он уже ищет ключи.

– Ты нужен Сапфи здесь.

Стирлинг удерживает меня. Его большая рука на моем плече замедляет, позволяя подумать. Позволяя мне дышать.

– Ты нуждаешься во мне. У Сапфи есть Найт и Боаз. Вот почему мы стадо.

– Нет, – Боже, только не это. Не сейчас. Не тогда, когда я так сильно хочу, чтобы это было правдой. Я качаю головой. – Я не в стаде.

Стирлинг пытается удержать меня, но я отступаю.

– Джейд…

– Я не твое стадо. Ты за меня не отвечаешь. Я разберусь с этим сама.

– Нет.

Я моргаю. Он никогда не спорит. Всякий раз, когда я становлюсь такой, он просто позволяет мне кричать, беситься и срываться с места. Он никогда не говорит нет.

– Ты можешь взять на себя инициативу, а я последую за тобой, но я буду рядом, несмотря ни на что. Особенно когда я вижу, что ты в этом нуждаешься.

– Ты… я… – я не могу выдавить больше ни слова.

– Потому что мы стадо. Что бы ты ни сказала, это не изменится.

Слезы подкатывают к моему горлу, пока я не начинаю рыдать у него на груди. Пока он не поднимает меня, потому что я больше не могу стоять сама.

Будь он проклят.

Я не такая.

Я не плачу. Я не падаю в обморок. Я не девушка в беде.

Каким-то образом его сила позволяет мне проявить минутную слабость, которую я никогда бы себе не позволила. Большая рука гладит мои волосы, а успокаивающий шепот выводит меня из этого состояния.

– Все еще здесь, маленький динамит.

Я издаю рык, в котором нет настоящей злости.

– Зачем? Зачем тебе это нужно?

Он все еще прижимает меня к себе.

– Потому что я твой. Потому что ты – яркая искра. Вспышка энергии. И это прекрасно.

– А если я тебя обожгу? Или, ну знаешь… подожгу как-нибудь?

Он тихо фыркает.

– Никаких шансов. Я больше похож на гром. Я просто буду следовать за тобой повсюду.

Я вытираю нос, глядя в его глупо красивое лицо.

– Как ты можешь говорить все это с невозмутимым видом? Это так слащаво, что причиняет боль.

Он проводит рукой по моей щеке.

– Но тебе это нравится. Ты не такая холодная и крутая, какой притворяешься. Ты совсем не холодная. Ты горячее всех, кого я знаю. Ты горишь ярко, – он проводит костяшками пальцев вниз между моих грудей, и я дрожу. – У тебя мягкое сердце.

– Не надо.

Когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, я почти сдаюсь.

Я останавливаю его прямо перед тем, как наши губы встречаются.

– У меня долг в сорок тысяч долларов, и мне скоро придется взять бог знает на сколько неоплачиваемый отпуск и платить за уход за ребенком, подгузники, детские кроватки и все такое прочее. А теперь коллекторы хотят обыскать мою квартиру.

– Они не могут этого сделать, – голос Боаза тверд и авторитетен.

Я удивленно оглядываюсь. Я даже не осознавала, что он меня слушает. Но похоже, он действительно знает, о чем говорит.

– Ты уверен? Как мне их остановить?

– Ты отказываешь им в доступе на свою территорию. Если они продолжат тебя преследовать – подаешь заявление на судебный запрет и официальную жалобу в трибунал.

Я пристально смотрю на него. Откуда взялся этот серьезный юридический жаргон?

Он ухмыляется.

– Я работаю в сфере имущественного права. Я могу все уладить.

– И тебе не обязательно покупать детские вещи, Джейд. Нам есть чем поделиться, – вмешивается Сапфи со своего места на куче подушек.

Стирлинг треплет меня по волосам.

– Смотри. Стадо.

Я открываю рот, но не могу придумать ни единого слова, которого было бы достаточно, чтобы выразить мои чувства.

– Давай избавимся от этих надоедливых коллекторов и заберем нашего нового ребенка домой. И Блисс тоже! – Боаз обнимает меня и Стирлинга, разворачивая нас к машине.

В конце концов, все так просто, как он говорит.

Когда ребята из Гринвуд Файнанс постучали в дверь моей квартиры, у меня уже было несколько сумок, набитых всеми самыми ценными вещами. Боаз отвечает и хладнокровно рассказывает им о моих правах и о том, как они их нарушают.

– Я буду признателен, если в следующий раз вы назначите встречу по надлежащим каналам, – заканчивает он, – или подадите иск в суд о взыскании с нее заработной платы, если она не сможет заплатить все. Но если вы продолжите преследовать, я подам жалобу от ее имени, и есть большая вероятность, что ваш бизнес будет закрыт.

Боаз закрывает дверь у них перед носом и поворачивается ко мне с улыбкой.

– Я гарантирую, что они не вернутся. Ты бы видела выражение их лиц. Но не стесняйся, дай мне знать, если я буду неправ.

Стирлинг качает головой.

– В этом нет необходимости. Это больше не ее квартира. Она переезжает к нам.

Я упираю руки в бока и пытаюсь сердито посмотреть на него, но уверена, это больше похоже на ухмылку.

– Очень самонадеянно.

Он улыбается.

– Очень жаль, что так думаешь. Я устал ждать. Больше нет причин убегать от меня. От нас. Пришло время.

Смех, который клокочет у меня в груди, вырывается наружу. Он прав. У меня закончились все оправдания, причины или тревоги, кроме самой большой из всех. Могу ли я это сделать? Могу ли я завязать долгосрочные отношения не с одним, а с четырьмя!

Мой послужной список довольно скуден.

– Мне нужно время.

– На что?

– Подумать об этом. Правильно ли это. Буду ли я по-прежнему хотеть этого через год. Через десять лет. Если вы все будете…

Он притягивает меня ближе.

– Джейд, я буду спрашивать тебя снова каждый день. И ты можешь передумать в любой момент, если я не удостоверюсь, что ты все еще этого хочешь. Все, о чем тебе нужно думать сейчас – хочешь ли ты этого сегодня.

Я смотрю на него снизу вверх. В его устах это звучит так просто. Когда он так спрашивает, ответ очевиден.

– Да.

– Тогда поехали сегодня с нами домой. Завтра – будет завтра.

Я так и делаю.

Беру сумки и выбрасываю свои тревоги в окно, выпустив их на волю, как голубей, кружащих над станцией метро внизу. Я выхожу из квартиры с Боазом и Стирлингом, чувствуя себя легче, чем за последние месяцы. Я вернусь завтра и заберу остальные вещи. А сейчас позволю беспокойству тоже уйти.

Все, что я знаю, это то, что я ни о чем не жалею, когда мы останавливаемся на подъездной дорожке и заходим в большой дом. Стирлинг заносит мои сумки в свою комнату, кладет их и притягивает меня к себе на колени на кровати, его губы дразнят мое ухо.

– Я буду каждый день убеждаться, что ты все еще хочешь меня. Чего бы это ни стоило. А мое желание не иссякнет никогда.

СЕМНАДЦАТЬ

Джейд

Я медленно выплываю из сна или того пограничного состояния, когда уже не спишь, но еще не бодрствуешь – будто качаюсь у самой поверхности сознания, но так и не просыпаюсь. Позади меня сильное давление его твердого члена будоражит все нервы в моем теле. Мускулистые руки Стирлинга обнимают меня.

Теперь я ощущаю покалывание и тепло и беспокойно ерзаю рядом с ним. Я ничего не могу с этим поделать.

Его руки сжимаются вокруг меня, а губы дразнят мою шею.

– Черт. Если бы я только знал, как тяжело будет спать с тобой в моей постели…

Он покачивает бедрами, и я стону, когда член трется о мою задницу.

Он такой твердый. Такой толстый. Я помню восхитительное ощущение его внутри меня. Моя киска трепещет, и я поднимаю ногу, чтобы закинуть ее на его.

Он принимает приглашение и устраивается так, чтобы его эрекция скользнула по моей щели. На мне крошечные трусики, а майка перекручена так, что один из сосков выглядывает наружу.

Стирлинг издает низкий звук удовлетворения, медленно двигая бедрами, потираясь об меня взад и вперед.

– Я ведь не мешаю тебе спать, правда?

– Я проснулась, – бормочу я, двигая бедрами в такт ему, страстно желая почувствовать его на своей обнаженной киске. Мне нравится дразнить. Страстно желая, чтобы он просто трахнул меня, но и не желая, чтобы это прекращалось.

– Ты не давала мне уснуть, – жалуется он, но его рука скользит вверх по моему животу, чтобы обхватить обнаженную грудь.

Я выгибаю спину.

– Ты хотел, чтобы я ушла?

– Никогда, – он покрывает легкими поцелуями мое плечо. Каким-то образом другая его рука проникает мне под нижнее белье и находит клитор.

Я издаю долгий стон. Чувствую, какая я скользкая, как только он прикасается ко мне. Пальцы скользят по моим складочкам и набухшему клитору.

Я ахаю, когда он находит то место, которое мне нравится, и играет с ним, нежно дразня.

– Еще.

Он продолжает растирать меня в том же невыносимо медленном темпе.

– У нас есть все время в мире. Я могу будить тебя так каждую ночь. Каждое утро.

Я рычу.

– Тебе лучше не делать этого, если не хочешь, чтобы я на тебя набросилась. И лучше, черт возьми, тебе поторопиться.

Он просто смеется.

Я тоже смеюсь, задыхаясь и покачивая бедрами, пытаясь подстегнуть его. Впрочем, он не спешит.

Член все еще настойчиво трется о мою киску, а рука массирует грудь. Этого все еще недостаточно. Он знает это.

– Нам нужно разбудить и остальных тоже?

Я так счастлива прямо сейчас. У меня нет никакого желания идти искать остальных. Если бы они все уже были здесь, возможно, тогда другое дело, но я не хочу покидать его объятия.

– Нет.

Он отодвигает мои трусики в сторону, обнажая киску.

– На этот раз ты принадлежишь только мне, – одним движением он погружается глубоко внутрь.

Я не была готова. В смысле, была. Я жаждала его, но не ожидала, что он даст мне весь свой огромный член одним движением.

Я замираю. Тело сводит судорога от внезапного вторжения. Сладко, грубо и собственнически одновременно.

– О Боже, – он начинает двигаться. Его бедра покачиваются взад и вперед, все в том же сводящем с ума темпе, что и раньше. – О, блядь!

Он обнимает меня, а толстый член погружается все глубже. Так глубоко, что, клянусь, касается шейки матки.

Это так сильно. Я так наполнена им. И он обнимает меня так нежно.

– Будет ли тебе меня достаточно? – я настолько переполнена им, что не могу даже думать о том, чтобы хотеть чего-то еще прямо сейчас. Но что, если он желает остальных?

Он ржет, и этот звук отдается эхом у меня по спине.

– Мне достаточно тебя, маленький динамит. Если бы я всю оставшуюся жизнь только и делал, что трахал эту тугую маленькую киску, этого было бы достаточно.

Он отстраняется и толкается вперед. Я ахаю.

– Тебе достаточно меня, Джейд?

Я дрожу, когда потребность становится настолько сильной, что я едва могу дышать.

– Да.

Он снова отстраняется и опять сильно толкается вперед.

– Да. Боже, да. Тебя достаточно.

Он отодвигается, оставляя во мне только кончик.

Я хнычу.

Слышу напряжение в его голосе.

– Я дам тебе так много.

– Пожалуйста.

Я даже не уверена, говорит ли он это в грязном смысле или обещает, как будет заботиться обо мне и дорожить мной. Вероятно, и то, и другое. Он заполняет меня так, что я удивляюсь, как во мне хватает места.

Он подается вперед. Не до конца – лишь дразнящий намек. И снова отступает.

Он прижимает меня к себе так, что я не могу отодвинуться.

– Ты хочешь его, Джейд?

– Ммм, да. Я хочу этого. Я хочу тебя всего.

Стирлинг подается вперед и одновременно притягивает меня к себе. Его член глубоко входит.

Я прикусываю губу.

Моя киска сжимается вокруг него.

Стирлинг хмыкает.

Я так близко. Полностью проснувшись, я зависаю на грани оргазма.

– О Боже, пожалуйста!

Толстые пальцы щиплют за клитор.

– Стирлинг!

Он входит в меня, оставаясь глубоко, совершая небольшие толчки бедрами, чтобы потереть членом как раз в нужном месте.

Я разбиваюсь вдребезги. Мое тело содрогается вокруг его члена.

Он прижимает меня к себе, пока толкается снова и снова, доводя до оргазма и поднимая выше, к другой, более всеобъемлющей кульминации.

Когда я прихожу в себя, мы оба тяжело дышим.

Его мышцы напрягаются. Толстый член пульсирует внутри моей киски.

– Кончишь для меня, детка? – шепчу я.

Он стонет. Его бедра подаются вперед.

– Блядь. Я сдерживался, но, думаю, у меня нет выбора.

Я внутренне улыбаюсь, когда он вздрагивает.

Он толкает меня на живот, сжимая мои ноги вместе, заставляя киску еще плотнее обхватить его член, и снова подводит меня к краю.

Я стону в подушку.

Стирлинг двигается во мне все быстрее и быстрее.

Напряжение нарастает от скользких шлепков яичек по моей коже и ощущения его веса на мне.

Я кончаю снова, когда он толкается вперед еще раз.

Стирлинг прижимает меня к себе, наполняя, накачивая. Теплые влажные струйки текут у меня между ног.

Последние, мерцающие отголоски сладости исчезают.

В конце концов, он скатывается с меня, но я теряю его лишь на мгновение.

Он заключает меня в объятия, и я прижимаюсь к теплой потной груди. Целую и обнимаю, и чувствую себя так безопасно и удовлетворенно, что у меня снова все болит. Не одинокая, нуждающаяся, пустая боль, а полная, блаженная боль, которую я даже не думала, что могу чувствовать.

Это ощущение, что все настолько правильно, должно пугать меня. Настолько правильно, что я не могу представить, как когда-нибудь спущусь с такой высоты.

Я вздыхаю и прижимаюсь к Стирлингу, полностью отдаваясь этим чувствам.

Вскоре я снова засыпаю, не заботясь о том, что я липкая и потная. Не заботясь ни о чем, кроме этого.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

Стирлинг

Я прислоняюсь к борту своего фургона, чтобы достать телефон и написать Джейд сообщение. На сегодня у меня осталась еще одна доставка, а потом я поеду домой к ней. К моему стаду.

Стирлинг: Сегодня питьница. Что мы делаем на этих выходных?

Джейд: Ты придурок, ты же знаешь это, верно?

Стирлинг: твой придурок;)

Я представляю хмурое выражение ее лица, когда она изо всех сил старается не смеяться над моими глупыми шутками. Боже, мне нравится, как она притворяется, что ненавидит их, но на самом деле не так уж тайно любит.

Я допиваю остатки кофе и собираюсь запрыгнуть обратно в фургон, когда Джейд отправляет сообщение.

Джейд: что ты имел в виду?

Я колеблюсь. В прошлые выходные мы все отправились в кемпинг на территории отеля и довольно долго голышом гуляли на природе. В выходные до этого мы устроили еще одну вечеринку. Меньше, чем та, в которой мы встретились, но достаточно большая, чтобы пришлось немного потрудиться над планированием в последнюю минуту. Только мне нужно убедиться, что она счастлива. Мне нужно, чтобы ей этого было достаточно.

У меня пока нет внятного предложения, поэтому я отвечаю не сразу. Вместо этого завожу двигатель и выезжаю, направляясь к месту последней доставки. Я болтаю с гоблином, принимающим заказ в аптеке, когда приходит следующее сообщение от Джейд. Я немного паникую. Я все еще не придумал ничего такого, что превзошло бы последние два уик-энда.

– Все в порядке?

Я не очень хорошо знаю Галласта, но он дружелюбный парень. Мы всегда хорошо общаемся во время доставок.

Я вздыхаю.

– У тебя есть пара?

Он ухмыляется.

– Конечно. Только не говори мне, что у тебя проблемы с твоей миссис, – он хмурится. – О, ах, или с мистером. Вообще-то, у единорогов полно партнеров, верно? Блин. Теперь я понимаю, почему у тебя такое вытянутое лицо.

Я даже не могу от души рассмеяться над его ужасной шуткой. А я обычно люблю плохие шутки.

– Это не совсем проблема. Пока нет.

– О боже, – он чешет свой круглый живот под рубашкой. – Что ты сделал?

– Ничего. По крайней мере, пока. Только я ничего не запланировал на выходные и боюсь, что она сочтет меня скучным.

Мой друг-гоблин смеется.

– Новые отношения, да? Ну, я помню те дни. Не волнуйся. Скоро вы войдете в привычную колею. Например, приятно зависнуть на диване, куда твоя задница садится каждый вечер.

Я морщусь. Не такой я представляю жизнь с Джейд. И не могу не думать о том, что он сказал, когда забираюсь обратно в фургон и направляюсь домой. Слишком рано для рутины, разве нет?

Джейд встречает меня почти сразу, как только я переступаю порог, обнимая за талию и кладя голову мне на грудь. Я пытаюсь обнять ее, как обычно, и скрыть то, что разум нехарактерно полон беспокойства.

Джейд отстраняется и смотрит на меня.

– Ты бы не расстроился, если бы мы провели выходные дома? Я бы вроде как хотела просто потусоваться.

Я ухмыляюсь. Не хочу ничего больше. Мне ничего не нужно за пределами четырех стен дома нашего стада, если она тоже здесь. Последний месяц был просто нереальным, не поймите меня неправильно. Но сейчас – это именно то, что мне нужно.

– Абсолютно. Так и сделаем, – я веду ее к дивану и усаживаю. Затем придвигаю пуфик, чтобы она могла поднять ноги. В конце концов, она весь день была на работе.

– Куда ты идешь? – спрашивает она, когда я встаю.

– Ты голодна? Позволь мне сделать перекус. Если мы останемся дома, то сможем вдоволь посмотреть твои любимые телешоу, и я принесу тебе все, что ты захочешь поесть. Разве во время беременности не должно быть тяги к разной еде? У тебя она есть?

Я щелкаю пальцами, когда вспоминаю, что у нас в шкафу есть целый нераспечатанный пакет чипсов с солью и перцем. Я знаю, что она могла бы уничтожить целый пакет таких чипсов примерно за две минуты.

Когда я возвращаюсь в гостиную, мне приходит в голову, что я мог бы сделать ей массаж ног. Я собираюсь сходить за тазиком, когда она останавливает меня.

– Стирлинг. Что ты делаешь? Иди сюда, – она похлопывает по дивану.

Я неохотно сажусь рядом с ней, хотя совсем не расслаблен. Я уже думаю о том, что еще я могу сделать, чтобы сделать эти выходные особенными.

– Хэй, – она дергает меня за заплетенную гриву. – Что происходит там, в твоей голове?

Я вздыхаю.

– Я был занят на этой неделе и не планировал ничего особенного. Но ты не волнуйся. Я займусь этим.

Джейд смеется.

– Ты придурок. Тебе не нужно ничего планировать. У тебя тоже выходной.

Я смотрю на нее.

– Ты шутишь?

Она фыркает.

– Нет. Я действительно кажусь такой дивой?

Я колеблюсь, и она сердито смотрит на меня.

– Нет, ты не дива. Просто ради тебя стоит приложить усилия, вот и все. И я обещал, что позабочусь о том, чтобы ты продолжала хотеть меня.

Выражение ее лица смягчается, и она забирается ко мне на колени, нежно целуя в щеку.

– Стирлинг. Ты делаешь это. Каждый чертов день. Не нужно ничего особенного. Просто будь собой.

Мое сердце бешено колотится в груди, но я не настолько глуп, чтобы испортить этот момент какими-либо словами. Я обнимаю ее и крепко сжимаю.

– Но я не откажусь от массажа ног. Я не сумасшедшая.

Я смеюсь и переворачиваю нас, так что она оказывается подо мной на диване.

– Сейчас. Скажи только слово, и все для тебя.

Джейд поднимает руки и кладет по обе стороны от моего лица.

– Стирлинг. Расслабься, ладно? Я никуда не собираюсь. Ты мое стадо.

У меня сжимается горло, и я не могу сдержать улыбку, которая расползается по лицу. Наверное, еще рано планировать церемонию, но это не мешает мне о ней мечтать. Теперь главное – найти способ обсудить это с Джейд так, чтобы ее не спугнуть.

Сапфи, Найт и Боаз присоединяются к нам на диване, пока мы смотрим повторы «Женаты на один день», и Джейд рассказывает, почему она никогда бы не выбрала никого из участников шоу, а Боаз пытается заставить ее признать, почему они хорошие кандидаты.

Здесь так уютно. И правильно. И через некоторое время я действительно расслабляюсь. Потому что если и есть что-то, что я знаю о Джейд, так это то, что она не сказала бы ничего, если бы не имела этого в виду.

Может быть, все действительно было так просто, как я надеялся. Я обнимаю ее чуть крепче и целую в макушку.

– За что это было? – она смотрит на меня с улыбкой.

– Просто за то, что ты есть. Никогда не меняйся, ладно?