Текст книги "Используемая единорогом (ЛП)"

Автор книги: Эми Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

ОДИННАДЦАТЬ

Джейд

Огромный член Стирлинга пульсирует между нами, когда он снова целует меня. На этот раз он берет поцелуй под контроль, становясь требовательным, сжимая мои бедра и прижимая к себе.

Я готова взорваться, когда он отпускает меня.

– Если тебе нужен Боаз, нам придется пойти и найти его. Ты готова?

Я разрываюсь перед выбором. С одной стороны, я могу остаться здесь и трахнуть Стирлинга на диване. Было бы так приятно расстегнуть его штаны, вынуть член и опуститься на него. Но соблазн поиграть с другим членом – понаблюдать за Стирлингом и Боазом вместе – решает за меня.

– Давай сделаем это.

Я соскальзываю с его колен, и он встает, берет меня за руку и ведет вверх по лестнице. Дом большой. Наверное, так и должно быть. Кажется, что все спальни находятся на верхнем этаже. Наверху лестницы стоит абстрактная статуя, маленькая и черная, очертания которой напоминают мне несколько переплетенных фигур.

Эта идея и знание того, куда мы идем, заводят меня еще сильнее, и к тому времени, как мы подходим к двери в одну из спален, влага стекает между губками моей киски.

Стирлинг отходит в сторону перед затемненной комнатой. Мягкая полоса света под очень широкой кроватью окрашивает помещение в теплый пурпурный цвет. В центре кровати полулежит Боаз, полностью обнаженный, с толстой эрекцией в руке.

Он улыбается нам.

– И что вы решили?

Я облизываю губы. Странно, но в горле у меня немного пересохло.

– Мы хотим тебя.

Боаз медленно поглаживает твердый член. Его хвост ударяется о кровать.

– И я смогу поиграть с вами обоими или только со Стирлингом? В любом случае, я не жалуюсь, просто чтобы вы знали, – он подмигивает нам.

Я искоса смотрю на Стирлинга, который, похоже, ждет, что я возьму на себя инициативу. Он ободряюще улыбается мне.

– С обоими.

Боаз издает одобрительный звук, поглаживая свой член немного быстрее.

– Я действительно надеялся, что ты это скажешь.

Не в силах отвести взгляд, я смотрю, как набухший кончик покрывается капельками влаги, а его рука движется быстрее.

Большие теплые ладони Стирлинга гладят мои руки. Его дыхание щекочет шею, когда он наклоняется ближе.

– Можно я тебя раздену?

Я киваю, все еще не отрывая глаз от Боаза. Он наблюдает за мной так же пристально, поглаживая член вверх-вниз, ожидая, я полагаю, увидеть, как Стирлинг раздевает меня.

Первое, что делает Стирлинг, – расстегивает мои джинсы. Вместо того, чтобы стянуть их вниз, он просовывает ладони внутрь, залезая под мой топ, чтобы провести ими вверх по животу. Все мое тело содрогается от этого ощущения. Спина инстинктивно выгибается, когда его руки оказываются рядом с моей грудью. Он останавливается, не коснувшись ее, и опускает руки вниз, чтобы схватить подол топа, стягивая его через голову. Я поднимаю руки, чтобы помочь ему.

– Так сексуально, – говорит Боаз.

Стирлинг расстегивает лифчик, и я позволяю ему упасть на пол.

Мне нравится, как напрягается его живот, когда он смотрит. Как будто видя меня, его удовольствие только растет.

– Нам бы повезло, если бы ты была в нашем стаде.

Это утверждение мне слишком нравится. Я знаю, что, вероятно, даю им ложную надежду. Я пыталась быть честной насчет этих дружеских отношений в разговоре со Стирлингом. Тем не менее, я ничего не могу поделать с тем, что слова Боаза вызывают у меня желание сжать бедра вместе, чтобы удержать расцветающее удовольствия в киске.

– Нравится то, что ты видишь? – спрашиваю я его.

– Очень. Я хотел трахнуть тебя в ночь вечеринки. Стирлинг меня опередил.

– В ту ночь я не мог сосредоточиться ни на чем другом, – Стирлинг дышит мне в ухо.

Его руки обхватывают мои груди и мнут их, заставляя меня стонать. Они такие чувствительные прямо сейчас, и прикосновение – это отчасти удовольствие, отчасти боль, но мне нравится еще больше. Этого достаточно, чтобы мне захотелось прислониться к нему спиной. Я знаю, что он достаточно силен, чтобы поддержать меня.

Когда я почти привыкаю к этим ощущениям, он быстрым движением стягивает джинсы с бедер. Опустившись на колени, Стирлинг помогает мне снять их и туфли, пока я не оказываюсь обнаженной перед ними.

– Чертовски великолепно, – Боаз скользит вперед, пока не оказывается сидящим на краю кровати, раздвинув бедра и выставив передо мной жилистый член.

– Подожди, пока не попробуешь ее, – говорит Стирлинг, ведя меня вперед.

– Ммм, – Боаз сползает на пол и смотрит на меня. – Можно?

Я поднимаю одну ногу, ставлю ее на кровать, раскрываясь для него.

Он не начинает медленно. Вместо этого он ныряет прямо внутрь, лаская мое влагалище своим длинным языком. У меня дрожат колени. Жар захлестывает меня.

Еще одна пара крепких рук поддерживает меня, и я благодарна Стирлингу. На мгновение это все, что я могу сделать, чтобы сосредоточиться на внезапном удовольствии, которое доставляет мне Боаз.

Он стонет.

Мне нравится его явное наслаждение. Посасывание клитора заставляет меня содрогаться.

Затем другой язык начинает ласкать мою задницу, и я понимаю, что Стирлинг стоит на коленях позади меня.

– О, черт! – они оба ласкают меня с обеих сторон, пока мои ноги не начинают подкашиваться. Пока я уже не могу отличить, где верх, а где низ. Я сжимаю руки Стирлинга на своих бедрах и доверяю ему поддерживать меня, когда мое тело взрывается в оргазме, который обрушивается быстро и грубо, увлекая накатывающей волной удовольствия.

Стирлинг проводит рукой по внутренней стороне моего бедра, отрывая рот от моей задницы. Это приносит облегчение, пока его пальцы не погружаются между моих влажных губ, вызывая волну пульсирующей дрожи на фоне этого мощного оргазма.

– Такая сочная. Хочешь почувствовать что-нибудь внутри себя?

– Да! – у меня даже не хватает дыхания для дерзости. Только для того, чтобы умолять его о том, что нужно моему телу дальше.

Я думала, что он скользнет в меня пальцами. Вместо этого что-то более твердое и гладкое касается губок моей киски.

У меня есть секунда, чтобы понять, что это его рог. Затем он скользит в меня, гладкий и слегка холодный. Заостренный и абсолютно совершенный, он утолщается к основанию. Наконечник покрыт закругленным металлическим колпачком, поэтому он легко входит внутрь.

Я снова вскрикиваю.

На этот раз Боаз поддерживает меня, пока я изо всех сил пытаюсь поглубже насадиться киской на рог Стирлинга. Ездить на нем верхом – странное эротическое чувство. Его голова и уши прижимаются к моей плоти, раскачивая меня вверх и вниз.

– Тебе нравится? – спрашивает меня Боаз. Его голодный взгляд прикован ко мне, насаженной на рог Стирлинга. Огонь в его глазах, когда он наблюдает, заставляет меня сжиматься вокруг рога. В сочетании с ощущением твердых гладких выступов внутри, я начинаю дрожать.

Они доводят меня таким образом еще до двух оргазмов. Я готова растечься лужицей по полу. Затем Стирлинг поднимает меня и укладывает на кровать. Прямо сейчас мои конечности подкашиваются, но киска все еще пульсирует. Я надеюсь, что он собирается взобраться на меня и трахнуть вот так.

– Ты готова к большему, Джейд?

Когда я киваю, он усаживает меня на Боаза. Спиной к нему, я опускаюсь на его возбужденный член.

Стирлинг придерживает мои бедра, направляя, и они оба издают тихое ржание удовлетворения, когда я принимаю член.

Боаз снова стонет, когда я начинаю двигаться. Его член растягивает меня, заставляя чувствовать каждое движение моего тела над его.

– Надеюсь, я продержусь, – говорит он со смехом. – Если я не буду осторожен, твоя сочная маленькая пизда выдоит меня прежде, чем я буду готов.

– Ты продержишься, – говорит ему Стирлинг. – Потому что Джейд нужен еще один оргазм вокруг твоего члена, пока я буду смотреть. Не так ли, Джейд?

Я киваю, уже двигаясь быстрее. Ничего не могу с собой поделать. Я раскачиваюсь быстрыми движениями, толкаясь бедрами навстречу мощному вторжению члена Боаза.

– Вот так, красавица. Продолжай делать это именно так, – Стирлинг снова опускается на колени. На этот раз он опускает голову, чтобы коснуться языком моего клитора, пока я все еще скачу на члене Боаза. О, мой гребаный бог! Для этого должны создать игрушки. Даже если они уже существуют, я могу почти гарантировать, что ни одна из них не так хороша, как длинный язык Стирлинга на клиторе, в то время как другой член растягивает меня.

Это не занимает много времени. Они оба подбадривают меня шепотом, пока я снова не начинаю дрожать. Мое тело напрягается. Мощный импульс удовольствия заставляет меня схватиться за рог Стирлинга.

– Это наша девочка, – Боаз целует меня в плечо, приостанавливая движение бедер подо мной, пока я прихожу в себя.

Прежде чем я успеваю очнуться, Стирлинг отрывает меня от Боаза.

Я протестую.

– На кровать, тебе нужно два члена.

О, черт возьми, да. Это то, чего я ждала. Я заползаю на кровать, и они оба присоединяются ко мне. Боаз входит в меня сзади, обхватывая мои бедра и толкая меня обратно на себя. Затем Стирлинг опускается передо мной на колени.

– Открой рот, красотка.

Я стону вокруг головки его члена, когда он кормит меня им. Он такой большой. Губы тянутся, чтобы обхватить его, но я ни за что не возьму всю длину.

На вкус он даже лучше, чем я помню. Не человеческий. Все еще соленый, но слаще, и с ароматом, который я не могу определить. Все, что я знаю, – он вызывает привыкание. Я немного отстраняюсь, чтобы насладиться.

Он стонет. Затем чертыхается, когда я снова скольжу по нему ртом.

Все это время Боаз медленно трахает меня сзади. Я могу сказать, что он осторожничает, пока я привыкаю к члену Стирлинга.

Но это не то, чего хочет моя киска.

Сделав глубокий вдох, я беру Стирлинга глубже. Вдыхая через нос, я задерживаю дыхание. Затем еще глубже, пока не перестаю дышать. Мои губы и челюсть растянуты, и все, о чем я могу думать, – это насколько я наполнена.

Когда я поднимаю взгляд, восхищенного выражения на лице Стирлинга достаточно, чтобы заставить меня сжаться вокруг члена Боаза.

Стирлинг благоговейно касается моей щеки мягкой костяшкой пальца.

– Гребаная секс бомба, мой маленький человечек. Такая сексуальная.

Я стону. Я не могу ответить, но мне нравится, как он смотрит на меня, когда мой рот полон его члена.

Затем что-то меняется. Мы все начинаем двигаться, как будто совершенно синхронно. Я держу член Стирлинга глубоко во рту так долго, как только могу, прежде чем приходится отодвинуться, чтобы глотнуть воздуха.

Ритм естественным образом становится более быстрым, чем раньше. Меня трахают сзади и спереди, и все, что я могу сделать, это расслабиться и принять это.

Когда Стирлинг наклоняется надо мной, чтобы поцеловать Боаза, я понимаю, что влипла по уши. Мне нравятся эмоции момента. Для них это не просто трах. Я не хочу этого признавать, но, может быть, для меня это тоже не просто трах.

Их темп увеличивается. Стирлинг позволяет мне глотнуть воздуха, но это не то, чего я хочу. Я хочу заглотить его член и смотреть, как он распадается на части для меня, пока наслаждается моим чувственным удовольствием в этот момент.

Слишком рано Боаз крепко сжимает мои бедра.

– Черт!

Я согласна. Моя киска сжимается вокруг его обхвата, и я чувствую приближение оргазма.

Стирлинг вырывается у меня изо рта. Я всхлипываю, но оргазм уже слишком близок. Мне это нужно.

Боаз крепко держит меня и доводит до предела. Когда удовольствие снова распространяется по мне, его член пульсирует внутри, и он издает крик. Я толкаюсь два последних раза, чтобы выдоить из него остальное, и он изливается глубоко в меня.

Когда я открываю глаза, Стирлинг поглаживает себя, наблюдая за происходящим. Он качает головой.

– Невероятно.

Боаз смеется.

– Чертовски невероятно.

Но я все еще наблюдаю за движением руки Стирлинга по члену. Он все еще не кончил. Я хочу что-нибудь с этим сделать.

Отодвигаясь от Боаза, я ползу к Стирлингу. Затем поднимаю подбородок и открываю рот.

– Теперь ты.

Он шипит сквозь зубы.

– О, черт.

Три быстрых движения его руки по члену, и он взрывается. Теплая жидкость брызжет мне на лицо и язык. Это восхитительно. Но что мне нравится больше всего, так это выражение восторга на лице Стирлинга. Запрокинув голову, он издает долгий, низкий стон, и его член пульсирует последней дрожью.

Затем я вытираю лицо, и мы все падаем на кровать, сплетя конечности. Я зажата между двумя мускулистыми единорогами, один гладит меня по волосам, другой по спине.

Я должна уйти. Я знаю, что должна.

Обнимашки под запретом.

Но я не двигаюсь.

Я лежу и наслаждаюсь этим, будто именно этого я и хотела все это время. Будто я не устанавливала правила специально, чтобы уберечь себя от новых ошибок.

ДВЕНАДЦАТЬ

Джейд

Я понимаю, что у меня проблема, как только открываю глаза.

Я просыпаюсь, прижавшись лицом к теплой, пушистой груди, и еще одно крепкое тело прижимается ко мне сзади.

Я лежу неподвижно, оценивая ситуацию.

Это не просто обнимашки. Очевидно, я осталась на ночь.

Черт.

Что еще хуже, я липкая от спермы, теплая и расслабленная, и тошнота и тревога меньше, чем в последние… ну, на самом деле, очень давно.

Но теперь приходится беспокоиться не только обо мне. Моя рука скользит к животу, и я задаюсь вопросом, как там поживает мой крошечный малыш. Это всего лишь миф, что секс может быть вреден для детей в утробе, верно? Конечно, это так.

В постели Боаза так тепло и уютно. В жизни Стирлинга… Я позволяю себе на мгновение забыть, что теперь у меня есть обязательства. Есть еще одна жизнь, о которой нужно заботиться. Что было бы, если бы я позволила этому прекрасному стаду увлечь меня, только для того, чтобы они узнали о моем долге? Что они будут делать, когда узнают?

Я, конечно, знаю ответ: вышвырнут меня с ребенком на улицу. Совершенно справедливо. Они не заслуживают такого бремени. Они никогда не просили о подобном. Будет лучше, если я никому не позволю слишком привязываться. Мне невыносима мысль о том, что мой сын или дочь привяжутся к кому-то только для того, чтобы быть вот так отвергнутыми.

Я немного отодвигаюсь влево, но меня блокирует стена в виде пахнущего землисто-мужским ароматом единорога. Я говорю себе не утыкаться носом в грудь Боаза, чтобы, глубоко вдохнув, насладиться запахом. Вместо этого я сползаю вниз и выныриваю из-под руки Стирлинга, наконец-то слезая с кровати.

Парни шевелятся, но Боаз только переворачивается и устраивается на моем месте. На одну горячую минуту я подумываю о том, чтобы снова втиснуться туда. Это выглядит так заманчиво, но я этого не сделаю.

Я ухожу сейчас, пока все не усложнилось.

Я уже одета и одной ногой за дверью, когда Стирлинг заговаривает.

– Доброе утро.

Я замираю и горблюсь, как будто меня застали за совершением какого-то ужасного преступления.

– А… доброе утро. Просто иду в ванную.

Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, но представляю очень скептическое выражение на красивом лице Стирлинга. За исключением того, что он, по сути, наименее скептическое существо на планете. Кажется, он осознанно верит, что у всех всегда добрые намерения. Включая меня.

– По коридору налево.

Я благодарна, когда никто не следует за мной. Я не смогу заставить себя попрощаться. Не с осознанием того, что использовала этих двух милых монстров, чтобы получить то, что хотела, не думая о том, что они будут чувствовать потом.

Приходится остановиться на полпути вниз по улице, чтобы меня вырвало в кусты. К счастью, ничего не выходит, а только оставляет неприятный привкус во рту.

Сегодня воскресенье, и у меня нет никаких планов. Здесь, в Хартстоуне, у меня нет друзей. Я имею в виду, кроме Калли, которая теперь мой босс. Странно отправлять ей сообщения с просьбой потусоваться на выходных. Я, наверное, ей надоела. Иногда я устаю от самой себя.

После остановки в закусочной на углу, чтобы плотно позавтракать, я тащусь домой и захожу в пустую квартиру. Там тоже беспорядок, потому что я – катастрофа. Хотя я не утруждаю себя уборкой, вместо этого садясь за ноутбук и заканчивая настройку обновленного веб-сайта, над которым работала для «Оньеро». Что может быть печальнее, чем сидеть одной в выходные и ничего не делать?

Сижу одна в выходные, работаю, когда мне даже не платят.

Только мне приходит в голову, что через несколько месяцев я брошу Калли одну. У нее нет другого персонала, который помогал бы ей управлять магазином. Мне действительно следовало бы сказать ей, что беременна, но я не могу спокойно думать о вопросах, которые она задаст. Или о чувстве, что я должна была сказать ей раньше.

Я очень горжусь сайтом, когда заканчиваю. Я работаю над виртуальной моделью, которую клиент может подогнать под свои параметры и примерить дизайны Калли. Я знаю, как много клиентов приходят и говорят, что стесняются посещать обычный магазин и ненавидят примерять одежду. Здорово, что они чувствуют, что «Оньеро» – гостеприимное место. Но как насчет всех тех, кто никогда не переступит порог?

Именно в этот момент звонит телефон.

Я даже не знаю, почему отвечаю. Неизвестный номер. Конечно, это означает катастрофу. Я могу винить только часы, проведенные взаперти в одиночестве. Было бы неплохо поговорить с другим человеком. Даже если всего лишь для того, чтобы послать какого-нибудь мошенника к черту. Ладно, мне действительно нужно прогуляться или что-то в этом роде.

– Алло?

Сначала только тишина. Возможно, я могу разобрать звук чьего-то дыхания.

– Алло? Кто это?

Снова тишина.

Звонок обрывается. Я убираю телефон от уха и хмуро смотрю на экран, как будто там есть ответы.

Я отбрасываю телефон в сторону и пытаюсь вернуться к тому, чем занималась, но внимание снова привлекает его жужжание с дивана. Звонят еще с одного неизвестного номера.

На этот раз я даже не отвечаю.

Однако после еще пяти звонков я слишком зла, чтобы продолжать игнорировать это. Я подношу телефон к уху.

– Эй, кто бы вы ни были, вам лучше прекратить это дерьмо прямо сейчас. Неужели вам больше нечем заняться?

– Я не был уверен, что это ты.

Мне требуется мгновение, чтобы узнать голос.

Тут внутри все переворачивается. Это Карстон, мой бывший.

– Что за черт? Откуда у тебя этот номер?

– Нашел в телефоне Хелены. Почему ты больше не отвечаешь на мои звонки?

Я стискиваю зубы, чтобы не выругаться.

– Карстон, мы разведены. Вот и все. Все кончено. Тебе нужно забыть обо мне.

Он не слушает. Ничего нового.

– Я приехал в Хартстоун. Думал, что найду тебя, но это такой большой город. Большой, очень большой город.

– Ты пьян? Не отвечай. Конечно, пьян. Я вешаю трубку. Не перезванивай.

Я сбрасываю звонок, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, затем выключаю телефон на всякий случай. Это последнее, что мне сегодня нужно.

Вот только пройдет немало времени, прежде чем я смогу расслабиться. Чего он вообще хочет? Единственный раз за последние десять лет он обратил на меня внимание, когда ему были нужны деньги. Я больше никогда не попадусь на его уловки. Обмани меня один раз и все такое¹.

Я провожу беспокойную ночь в холодной постели в одиночестве, ворочаясь с боку на бок и мечтая о двух мягких единорогах, к которым можно было бы прижаться.

На следующее утро я вытаскиваю себя из постели слишком поздно и в результате опаздываю на работу. Я тяжело дышу к тому времени, как сажусь на свое место в автобусе и впервые за день достаю телефон. Экран темный. Я так и не включила его снова после всех тех звонков.

Я запихиваю его обратно в сумку, не включая.

Не хочу разбираться с этим сейчас.

Может быть, позже, когда выпью кофе и буду мыслить трезво.

Черт. Наверное, стоит сократить количество выпитого кофе. Я даже не представляла, сколько продуктов нельзя употреблять во время беременности. Я просмотрела рекомендации после УЗИ, когда все стало казаться реальным. И с тех пор в животе поселился болезненный комок вины за все то, что я съела до того, как узнала.

Яйца всмятку. Мягкое мороженое.

В животе урчит, и не могу понять, это из-за голода или тошноты. Вероятно, и то и другое.

Вся эта история с беременностью – сущая сука.

Я пытаюсь вести себя нормально на работе, но я чертовски раздражительна. В десять часов Калли выходит из офиса и бросает на меня обеспокоенный взгляд.

– Ты в порядке?

– Да. А что?

Она колеблется.

– Ладно, не обижайся, но ты выглядишь… не очень, – она морщится, как будто я вот-вот откушу ей голову, и я удивляюсь, насколько невыносимой была в последнее время. С этим ребенком, долгами и постоянной тревогой.

Я открываю рот, чтобы рассказать ей, но она улыбается.

– Хэй, я ненадолго отлучусь на встречу. Вернусь чуть позже.

– О, конечно, – я даже не показала ей изменения, которые внесла на веб-сайт. – Увидимся позже.

Калли машет мне рукой и направляется к двери. Я опускаю голову на руки и вздыхаю. Нужно поработать над тем, чтобы не быть такой угрюмой коровой. Не могу винить Калли, если она меня избегает.

Звенит колокольчик, и я поднимаю голову, чтобы увидеть того, кого меньше всего ожидала.

Голубая струящаяся грива Стирлинга и яркий колпачок на роге привлекают внимание даже на фоне ярких тканей и красивой одежды. Мой взгляд быстро фокусируется на огромных чашках кофе навынос в его руках, и головная боль ослабевает от одного его запаха.

Он входит и ставит их на стойку.

– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, я не забыл, что мы просто друзья. Так что это просто дружеский кофе, – он достает другую руку из-за спины, чтобы показать отвратительно огромный букет цветов. – И очень дружеский букет цветов.

Как я могу злиться? Когда он стоит здесь и смотрит на меня с широчайшей ухмылкой на лице после того, как я сбежала от него на днях и даже не написала сообщение?

Боже мой. Я такая засранка.

– Тебе не следовало этого делать.

Он все еще протягивает цветы. Они тоже красивые. Не розы. Единственный раз, когда мне раньше дарили цветы, это были розы. Дешевые, наполовину увядшие розы из супермаркета.

Это пышные и совершенные лилии. Их огромные белые лепестки изящно свисают с ярко-желтых стеблей.

– Я думаю, ты, возможно, единственная женщина в мире, которой я приношу цветы, рискуя при этом жизнью.

Я хмурюсь.

– Я не настолько плоха.

– Я не говорил, что мне это не нравится.

Со вздохом я принимаю цветы, потому что что еще мне оставалось делать? Я отворачиваюсь, чтобы найти, во что бы их поставить, и не дать ему увидеть улыбку, которая предательски расползается по губам.

– Они очень милые, – это самая дерьмовая благодарность на свете. Я знаю.

Теперь я чувствую себя виноватой не только за то, что сбежала от него вчера, но и за это тоже.

Я нахожу стакан, наполняю его водой и ставлю цветы на стойку. Затем делаю огромный, бодрящий глоток кофе и сразу чувствую себя лучше.

Кого я обманываю? Я почувствовала себя лучше в тот момент, когда Стирлинг вошел в «Оньеро». Он всегда так действует на меня.

– Чем ты сегодня занимаешься?

Я ставлю кофе и смотрю на него.

– Мы собираемся поговорить об этом?

– Поговорить о чем?

Я вздыхаю.

– О том факте, что я ушла, даже не попрощавшись вчера после… – я обрываю себя, прежде чем успеваю сказать «самого потрясающего секса в моей жизни». Каждый раз, когда я со Стирлингом, кажется, подпадает под эту категорию. Наверное, мне стоит трахнуть его снова, просто чтобы хоть раз разочароваться и быстрее отъебаться от него. Ну не может же быть так хорошо каждый раз.

Чёрт. Только послушай себя. Отъебаться от него. Как будто я его ебала, чтобы отъебаться.

Хотя, о Боже, я бы хотела.

Он пожимает плечами.

– А ты хочешь?

– Нет.

В тишине я снова задаюсь вопросом, не была ли слишком прямолинейна.

– Наверное, мне не стоит его пить, – я все равно делаю еще глоток кофе.

– Почему? – он небрежно облокачивается на стойку.

Я оглядываюсь по сторонам, хотя здесь больше никого нет.

– Из-за ребенка.

Он хмурится. Затем его глаза расширяются.

– О, из-за влияния него. Знаешь, я могу помочь с этим. Если ты этого хочешь.

Я пристально смотрю на него.

– Ты сможешь?

– Конечно, – он постукивает по своему рогу. – Выпей немного этого, и тебе не нужно будет беспокоиться об этой дряни.

– Выпить чего?

Он отвинчивает колпачок с рога, и я впервые вижу, что он не заостренный, как я себе представляла. Вместо этого конец притуплен, почти как…

– Ты должна принять это. Измельчи, съешь или выпей. Вот где магия. Достаточное количество аликорна может исцелить что угодно. Даже смерть, хотя для этого потребовался бы целый рог. Рога целого стада.

Я бледнею.

– Весь рог? – мне вдруг становится грустно при мысли о Стирлинге без его прекрасного рога.

Он улыбается.

– Не сейчас. Тебе хватит совсем небольшого количества. Это часть обязанностей пары в стаде.

Вопреки себе, я поднимаю руку, и он опускает голову, словно читая мои мысли, чтобы я могла дотронуться до рога. Он невероятно гладкий. Я знала, что он гладкий, почувствовав его внутри себя, но подпиленный кончик еще более гладкий.

– И ты измельчаешь его…?

Он отстраняется и кивает.

– Для жеребенка Сапфи. И я сделаю это для каждого ребенка, рожденного в моем стаде. Я горжусь тем, что делаю.

На моем лице появляется ответная улыбка. Это мило. Еще одна особенность культуры единорогов, которая кажется такой правильной.

Я качаю головой.

– Но я не могу позволить тебе сделать это для меня.

Улыбка сползает с лица Стирлинга, но он только кивает.

– Все в порядке. Это предложение действует на тот случай, если ты когда-нибудь передумаешь.

Это было бы глупо, не так ли? Заставить его отдать часть рога только для того, чтобы я могла съесть немного мягкого сыра? Эгоистично, потому что я не часть его стада. Я никогда ей не буду. Кроме того, глупо использовать его для чего-то столь тривиального. Такую удивительную магию следует приберечь для действительно важного.

Так почему же мне так трудно ему отказать?

– Я не останусь. Уверен, ты все равно собираешься сказать мне, чтобы я уходил.

Я обидела его. Конечно, обидела.

В дверях он оборачивается с еще одной улыбкой.

– Поедешь с нами на ферму в следующие выходные? Пробежаться?

Он выглядит таким надеющимся. Я уже чувствую себя виноватой из-за того, что отказала ему, и из-за вчерашнего.

Прежде чем я успеваю остановить себя, я ухмыляюсь.

– Конечно. Дружеская пробежка. Звучит весело.

Да, я слишком подчеркиваю слово «дружеская». И да, я знаю, что он видит меня насквозь. Я тоже вижу его насквозь, когда широкая ухмылка возвращается на его лицо.

Я должна мягко отдалиться от него сейчас, пока он не взрастил в себе слишком много надежд.

Только мне слишком нравится, что он все еще не отказался от меня.