Текст книги "Используемая единорогом (ЛП)"

Автор книги: Эми Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Джейд

– Не прикасайся ко мне, – я свирепо смотрю на Стирлинга, когда он открывает дверь и наклоняется, чтобы помочь мне выйти из машины. – Хорошо, прикоснись ко мне. Прикоснись. Помоги!

Он поднимает меня и помогает встать на ноги, в то время как схватка заставляет весь мир сжиматься до всплеска боли – будто внутри меня развернули небоскреб. Кожа горит и покалывает. Возможно, дело в моем скверном настроении.

Я ненавижу это.

– Мне очень жаль.

Он убирает потную прядь волос с моего лба, единственного места, где она достаточно длинная, чтобы мешать мне.

– Не беспокойся об этом, детка.

Но я беспокоюсь. Всю дорогу по тропинке к роще.

– Детка, прости меня, – мне приходится остановиться, когда очередная схватка перехватывает дыхание и сгибает меня пополам.

– Пожалуйста, позволь мне дать тебе немного аликорна, – на его лице написано беспокойство.

Я качаю головой.

– Нет. Я не буду принимать больше, чем нужно. Боль – это не причина.

Он не спорит. Он знает, что я соглашусь, если возникнет хоть малейшая опасность. С того дня в роще я принимала по чуть-чуть каждый день.

Высокая, стройная наяда встречает нас там, где тропинка проходит между стволами двух деревьев.

– Добро пожаловать, Джейд. Мы ждали тебя только на следующей неделе. Все в порядке?

– Нет! У меня отошли воды, и я рожаю, и я почти уверена, что это в десять раз хуже, чем мне когда-либо рассказывали.

Она безмятежно улыбается.

– Тогда давай устраивать тебя. Кажется, твой малыш твердо решил появиться на свет прямо сейчас.

Она ведет нас к подножию самого большого дерева в роще, где подушки почти покрывают матрас. Я снимаю туфли и погружаю пальцы ног в землю.

Я никогда не думала, что стану таким человеком. Женщиной, сидящей обнаженной в лесу, окруженной волшебными монстрами, рожающей, как какая-нибудь хиппи на природе.

Однако, когда мы были здесь в прошлый раз, медсестры провели кое-какие анализы. Оказывается, моя стихия – огонь, поэтому мне нужна земля, чтобы заземлиться, или что-то в этом роде.

Все, что я знаю, это то, что как только я снимаю обувь и прохладная земля касается моей кожи, я могу глубоко вздохнуть.

Я все еще умудряюсь огрызаться на Стирлинга каждые десять секунд. Он воспринимает это со своим обычным жизнерадостным чувством юмора, позволяя языкам пламени облизывать себя, но не обжечь.

Когда высокая наяда проверяет и говорит, что у меня раскрытие на три с половиной дюйма, он ухмыляется.

– У тебя так хорошо получается, детка.

– Мне уже можно тужиться? Я так готова к тому, что малыш уже появится на свет!

Боаз прикладывает свежее прохладное полотенце к моему лбу.

– Нет, если только ты не хочешь выпить целую кучу аликорна, пока они зашивают твою киску обратно.

– Ты не помогаешь, – я тоже хмуро смотрю на него, но он только усмехается.

Когда очередная схватка заставляет меня задыхаться, я тянусь к их рукам.

– Спасибо, что терпите меня!

Стирлинг хмурится.

– Не говори глупостей.

– Я серьезно. Спасибо, что не слушаете мою чушь!

Очередная схватка лишает меня дара речи.

– Спасибо…

Наяда спешит обратно, проверяет меня между ног и одаривает широкой лучезарной улыбкой.

– Ты готова, Джейд. Можешь тужиться при следующей схватке.

– Что? – внезапно моя уверенность улетучивается, и я смотрю на Боаза и Стирлинга. – Что, если она ошибается? Что, если я не смогу этого сделать?

Нежнейшие кончики пальцев Сапфи на моей щеке успокаивают меня.

– Ты справишься, Джейд. Я знаю, что сможешь.

Я пристально смотрю на нее и делаю последний глубокий вдох, когда чувствую, что схватка начинается.

Я тужусь изо всех сил, пока медсестра, Стирлинг и Боаз подбадривают меня продолжать. Это чертовски больно.

Должно ли это быть так больно?

Я разорвусь?

Будет ли моя киска когда-нибудь прежней?

Схватка заканчиваются. Я задыхаюсь, и кто-то снова вытирает мне лицо прохладной тканью.

– Еще раз, – настаивает медсестра.

Я с трудом могу сказать, когда заканчивается одна схватка и начинается следующая, но я доверяю ей и тужусь снова, на этот раз чувствуя давление, а не боль. У меня кружится голова, а зрение затуманивается.

– Еще один толчок, Джейд. Головка прошла. Еще один раз.

Я не могу поверить, что делаю это.

Я тужусь снова, и как будто выскакивает пробка. Давление внезапно ослабевает, за чем следует хор радостных возгласов, поздравлений и ободрения. Я ничего этого не слышу.

Все, что я слышу, – это тихий, дрожащий голос ребенка, издающего свои первые звуки. Первые визгливые звуки быстро переходят в громкие, сердитые крики. Затем кто-то кладет его мне на грудь. Я мгновенно понимаю, на что похоже совершенство.

На него.

Его мягкая, нежная кожа. Идеальное личико. Комично большие глаза, когда он перестает плакать и смотрит на меня.

Теперь я знаю.

Ничто в мире не может быть прекраснее. Все это стоило того. Я перевожу взгляд с гордого лица Стирлинга на Сапфи, Боаза и Найта, и у меня болят щеки от улыбки.

Затем я снова смотрю на своего малыша, на тонкие завитки волос, покрывающие его круглую головку. Завитки голубых волос.

– Что за…?

Стирлинг смеется.

– Это все аликорн. Я же говорил тебе, что он единорог.

Я в изумлении провожу кончиками пальцев по прядям волос. Мой малыш закрывает глаза и испускает тихий прерывистый вздох.

Медсестра похлопывает меня по руке.

– Хорошая девочка. Теперь нам остается только извлечь плаценту.

– Нам остается что? Что значит нам?

Я даже не сержусь, когда другие смеются над моей вспышкой.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

Стирлинг

Аарон протягивает пухлую руку к хвосту Блисс и вместо этого падает лицом вниз. Блисс легко обгоняет его в измененной форме, дразняще танцуя и скача вокруг него кругами. Пухлый маленький мальчик плюхается задом на траву и поднимает лист, внимательно рассматривая его.

Я бросаюсь вперед и выхватываю его прежде, чем он успевает сунуть его в рот.

В последний раз, когда я отвернулся на секунду, то, оглянувшись, увидел, что он кашляет и задыхается, выплевывая сухие кусочки листьев.

– Больше никаких листьев, приятель.

Он хмуро смотрит на меня, хватает целую пригоршню листьев и протягивает мне с широкой, заразительной улыбкой на круглом личике.

Я не могу удержаться от смеха.

– Тебе повезло, что твоей мамы здесь нет.

– О, неужели? – голос Джейд за моей спиной заставляет меня виновато выпрямиться.

Я кашляю.

– Ах, да. Потому что она бы сказала, что пора вздремнуть. Держу пари, что пора вздремнуть. Еще не пора вздремнуть?

Обычно это я пробираюсь внутрь, чтобы посмотреть, проснулся ли уже Аарон, в результате чего Джейд делает мне выговор. Только сегодня я вызвался присмотреть за детьми, пока остальные играли после нашей пробежки. Теперь я действительно жалею, что еще не наступило время дневного сна. Можно сказать, я чувствую себя немного уставшим.

Джейд хихикает и подходит ближе, обнимая меня за талию. Она все еще обнажена и соблазнительна после купания в реке. Я бы ничего так не хотел, как уложить ее на траву и посмотреть, смогу ли я добиться от нее еще нескольких оргазмов, но кто-то же должен следить за мелюзгой.

– Ты тоже мечтаешь хоть немного побыть без детей, малыш? – она скользит руками по моей спине и заднице, и я стону, когда ее тело прижимается ко мне.

– Да.

– Оуу, – она дразнит пальцем меня под хвостом, и мой член подпрыгивает между нами. – Аарон сегодня уже выспался, но когда он ляжет спать вечером, я позабочусь о тебе особенно тщательно, хорошо?

Я издаю дрожащий смешок, когда она еще немного дразнит меня.

– Еще не пора спать?

Она смеется.

Остальные выходят из реки, вытираясь насухо полотенцами и выглядя совершенно расслабленными и довольными. Я отталкиваю Джейд, чтобы схватить Блисс, которая пытается убежать через какой-то кустарник.

– Хэй, ты. Пора трансформироваться, чтобы ты могла удобно устроиться в автокресле, и мы все могли отправиться домой.

Она топает своим маленьким копытцем, и я точно знаю, что она говорит. Я понимаю. Я думаю, что все единороги неохотно трансформируются в этом возрасте. Не тогда, когда бегать на четырех ногах так легко.

Найт натягивает шорты и забирает у меня Блисс.

– Не зли меня, юная леди.

Маленькая фигурка в его руках мерцает и превращается из лошадиной в гуманоидную. Очаровательная розововолосая малышка хватает своего отца за рог и целует в лицо.

Найт фыркает, но ясно, что он изо всех сил пытается противостоять ее чарам, так же сильно, как и все мы.

Позже, когда мы пристегиваем Аарона ремнями безопасности в его автокресле и я везу нас домой, звуковой сигнал телефона Боаза заставляет меня взглянуть в зеркало заднего вида.

Его лицо озаряется широкой улыбкой.

– Да!

– Хорошие новости?

Он поднимает взгляд, наполовину набрав ответ.

– О да. София из Чудовищных Сделок наконец-то согласилась открыть дополнительный бизнес, о котором я ее донимал, и я стану ее тестовым клиентом!

– А? – Джейд поворачивается на своем сиденье, чтобы оглянуться на Боаза. – Ты регистрируешься как эскорт?

Он смеется.

– Нет. Она собирается добавить меня в свое новое приложение для знакомств. Как только найдет дизайнера, который создаст его для нее. Знаешь кого-нибудь?

– Хммм, – Джейд улыбается. – Мне придется ей позвонить. Я была бы очень мотивирована создать это приложение для нее, если бы это означало найти тебе связанную пару.

– Пожалуйста. Или мне придется приходить и прижиматься к вам двоим каждую ночь.

Она протягивает руку назад, чтобы похлопать его по колену.

– Ты же знаешь, что тебе всегда рады, пока ты не будишь Аарона.

Боаз фыркает.

– Это он – тот маленький негодяй, который будит всех нас посреди ночи, – восторженный визг Аарона подсказывает мне, что Боаз щекочет его в автокресле. – Вам повезло, что вы симпатичный, мистер.

Аарон радостно булькает.

Джейд вздыхает.

– Не могу поверить, что должна вернуться к работе в следующем месяце. Не могу решить, жду ли я этого с нетерпением или боюсь.

Я кладу руку ей на колено.

– Ты будешь наслаждаться возможностью провести больше взрослого времени. И я с нетерпением жду возможности стать отцом-домохозяином.

Мы возвращаемся домой – со слезами на глазах, после того как Аарон обронил своего плюшевого слоника. Когда мы переступаем порог, я бросаю на Джейд такой тоскливый взгляд, что он почти ощутим в воздухе. Боаз слегка подталкивает меня локтем, а потом забирает Аарона у меня из рук прежде, чем я успеваю спросить, чего он хочет.

– Иди. Я пока присмотрю за этим негодяем.

Мне не нужно повторять дважды.

Я бегу вверх по лестнице и догоняю Джейд на лестничной площадке, заталкивая ее в нашу комнату. Я уже утыкаюсь носом в ее шею, когда она заходит внутрь и снимает топ. Мы не утруждаем себя тем, чтобы закрыть дверь. Так мы услышим, если понадобимся Аарону. Но, Боже, я надеюсь, что этого не случится.

Мой член уже пульсирует в штанах.

Джейд встает на колени и пытается стянуть их с меня.

Я стону, когда толстый, набухший член высвобождается, и она крепко берет его в руку. Я практически ошеломлен, когда она медленно поглаживает его вниз и вверх, глядя на меня снизу вверх с голодной ухмылкой на лице.

– Может быть, сначала мы немного избавимся от твоего напряжения, а?

– Блядь, да.

Она снова гладит меня, на этот раз быстрее. Мои яйца напрягаются. Мука ожидания сделала удовольствие от ее прикосновений еще сильнее. Я почти рад, что вызвался сегодня присмотреть за детьми.

Почти.

Это не значит, что меня не отвлекали образы гибкого влажного тела Джейд, которое держал Боаз, пока Найт трахал ее маленькую тугую киску. Или лицо Джейд, уткнувшееся в прелестную щелку Сапфи.

Мой член пульсирует. Джейд наклоняется и слизывает капельку влаги с головки.

Я ворчу. Руки сжимаются в кулаки.

Она еще даже не начала, а я уже как глина в ее руках. Впрочем, как и всегда. Только обычно мне удается продержаться чуть дольше нескольких минут!

Она стонет, когда, наконец, берет в рот всю головку целиком. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, когда удовольствие нарастает, а все внутри напрягается.

Джейд работает с членом отработанными наклонами головы и движениями языка. В мгновение ока я оказываюсь на грани.

– Мой маленький динамит, – мой голос хриплый от желания, дыхание прерывистое. – Посмотри, что ты со мной делаешь.

Джейд улыбается мне.

– Думаю, я хочу посмотреть, что ты со мной сделаешь. Собираешься покрыть меня спермой, детка? Я знаю, что тебе это нужно.

Мои бедра подаются вперед, когда она снова проводит рукой. Она не ошибается.

– Надеюсь, ты знаешь, что я еще не закончил, – я хрюкаю, когда нарастает удовольствие.

Она кивает.

– Даже близко нет.

Джейд открывает рот.

Мое поле зрения сужается до ее широко раскрытого красивого рта и вздернутого подбородка. Я заменяю ее руку своей.

После пяти быстрых движений по члену семя извергается из меня толстыми струями. Я с удовольствием наблюдаю, как они разбрызгиваются по ее лицу, рисуя полосы на носу и щеках, стекая с языка.

Джейд издает тихий звук удовлетворения. Она проводит языком по губам, чтобы собрать пролитые капли, до которых может дотянуться, затем проглатывает их.

От этого зрелища колени трясутся от удовольствия.

Я поднимаю ее на ноги. Мой член все еще тверд между нами и не подает никаких признаков усталости.

– Ложись на кровать, детка. Там, откуда это семя взялось, есть еще кое-что, и твоя прелестная киска нуждается в наполнении, не так ли?

Каким-то чудом Боаз развлекает Аарона достаточно долго, чтобы я успел заставить Джейд трижды кончить на мой член.

Мы оба готовы рухнуть на матрас, сплетя потные конечности, когда крик снизу заставляет Джейд застонать.

– Неподходящий момент.

Я смеюсь.

– Нет. Я могу придумать несколько вариантов, когда это могло быть менее удачно.

Она встает, поднимает меня на ноги, и мы натягиваем какую-то одежду.

– У тебя всегда стакан наполовину полон.

– Да, но ты любишь меня за это.

Она вытягивается в дверном проеме, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Да. Люблю. Не меняйся.

Я улучаю момент, чтобы крепко обнять ее, прежде чем мы спускаемся вниз.

– Не буду. Я никогда не перестану отчаянно, глупо любить тебя. Я надеюсь, что ты тоже не изменишься.

– Даже самую малость? – она улыбается мне.

– Даже самую малость. Хотя я все равно буду любить тебя, если ты это сделаешь.

КОНЕЦ

БОГОТВОРИМАЯ ОБОРОТНЕМ

Морис

Жар разливается по моему телу, выпуская когти и заставляя слюну капать с клыков. Гребаная невыполнимая миссия – сохранять человеческий облик в это время месяца, но это полнолуние кажется хуже, чем предыдущее. И то было хуже, чем полнолуние два месяца назад.

Слишком много времени.

Прошло слишком много времени с тех пор, как я делал что-либо, кроме как пытался загнать зверя внутри себя в клетку. Ему нужно бежать. Нужно выследить что-нибудь вкусненькое в тусклом свете леса, завыть на луну, толкнуть ее на влажные листья и терзать до тех пор, пока она не закричит о пощаде.

Но это не я. Это зверь.

Человеческая часть меня в ужасе от этой мысли.

Я-человек предпочёл бы, чтобы меня самого повалили на мягкие листья, оседлали и укротили с такой силой, чтобы всё, что я видел, были звёзды в ночном небе, обрамляющие её совершенное лицо, и изгибы, к которым я жаждал прикоснуться.

Очередная вспышка жара поднимает меня на ноги. Я, шатаясь, иду по квартире, врезаясь в кофейный столик и сбивая чашку с кухонной стойки, когда опираюсь рукой о холодный гранит, ловя равновесие. На периферии зрения расплывается красное и черное. Позвоночник хрустит, когда волк поднимается на поверхность, и тело начинает меняться. Когти удлиняются. Зубы заостряются. Шерсть пробивается сквозь кожу, тело разбухает в мучительном рвении на свободу.

Я вырываюсь на балкон. Ночной воздух ласкает меня. Это фантомное поддразнивание, а не настоящие руки на мне. Гладящие. Успокаивающие бешено колотящееся сердце.

Вой вырывается из горла. Запрокинув голову, я отпускаю его, не в силах остановить. Моя боль, мое разочарование. Мое одиночество. Луна все это слышит и бесстрастно смотрит на меня.

Тело становится еще больше. Рубашка рвется. Еще одна хорошая рубашка уничтожена, потому что я слишком бесполезен, чтобы раздеться самому, когда безумие овладевает мной.

Можно подумать, я уже привык к этому. После четырех лет проклятия. Каждый чертов раз, однако, оно подкрадывается ко мне, бьет все сильнее, ударяя по яйцам необузданным голодом.

Как я мог забыть, что это так плохо?

Меня тянет вперед, на четвереньки, пока трансформация не завершается. Морда вытягивается, и длинные зубы заполняют челюсть, а чувства обостряются еще больше. Мое тело покрыто шерстью, а хвост подергивается под швом брюк. Я тяну ткань когтистыми руками, пока он не высвобождается.

Я делаю обжигающий вдох, когда меня охватывает новая судорога. А затем я замираю.

Аромат – сочный, насыщенный, дымный, восхитительный – хватает меня за нос и направляет лицо в сторону города внизу.

Кто она?

Боже мой, от нее пахнет, как будто она бежит по лесу голышом. От нее пахнет свечным воском и волшебством.

Где она?

Я бросаюсь обратно через квартиру, выбегаю за дверь. Через несколько мгновений я на улице приоткрываю рот, пробуя воздух на вкус.

Там!

Улица оживлена. Люди повсюду. Их мутные, невыносимые запахи бьют в нос. Женщина с бледным лицом и приторными духами убирается с моего пути, когда я бегу к ней. Мое зрение снова затуманивается.

Машина сигналит, когда я выскакиваю на дорогу. Я бью кулаком по капоту и перепрыгиваю через крышу другого автомобиля, едущего в противоположном направлении.

Крик сзади заставляет шерсть на загривке встать дыбом. Двигаться приятно, но это придает зверю сил. С клыков капает слюна, ноги летят по тротуару.

Мальчишка на скейте убегает с моего пути, и я испытываю искушение погнаться за ним. Сбить его с ног и вонзить клыки в молодую плоть. Я не хочу причинять ему боль. Не совсем. Просто поймать его. Почему он убегает от меня?

Затем я снова улавливаю ее запах.

Я резко наклоняю голову вперед, забывая о ребенке.

Я бегу. Набирая скорость, проталкиваюсь мимо мужчины, который кричит мне вслед.

Игнорирую его.

Я догоняю ее. Аромат становится сильнее. Его вкус на языке заставляет красноту отступить из периферии зрения. Ее запах в моих ноздрях заставляет встать на четвереньки, хотя моя форма не полностью волчья. Это искаженная смесь волка и человека. Намного крупнее любого из них. Намного свирепее. Намного более дикая.

Язык вываливается изо рта, когда я заворачиваю за угол, и зрение сужается до женщины на улице впереди. Она одета во все черное. Обтягивающее платье облегает стройную, но соблазнительную фигуру. Длинные рукава красивых татуировок покрывают каждую руку. Черные сапоги на высоком каблуке придают ее походке вальяжность, а попкой она покачивает так, что это завораживает.

Боже, какая задница!

Мне нужно вонзить в нее клыки.

Она уходит от меня. Я не вижу ее лица. Все, что я вижу, это длинные черные волосы, ниспадающие каскадом на плечи, волосы, струящиеся по спине. У меня так и чешутся когти схватить их.

Низкое рычание вырывается из моей груди.

Моя!

Я почти не замечаю других людей на своем пути. Они все равно быстро отступают. Не настолько глупы, чтобы долго думать, стоит ли связываться с оборотнем в период гона.

Мои лапы в несколько коротких прыжков несут меня к ней. Она даже не оборачивается. Не вздрагивает. Я встаю на задние лапы и разжимаю челюсти, готовый вгрызться в сочную плоть ее обнаженного плеча. Когти тянутся, чтобы схватить ее.

– Не смей, – ее холодный голос пробивается сквозь жар и заставляет меня застыть на месте.

Я навостряю уши. Хвост тоже.

От ее запаха мой член уже наполовину тверд, а все нервы в огне.

Она поворачивается, и я опускаюсь перед ней на корточки. Пухлые красные губы неодобрительно поджимаются. Подведенные черным глаза впиваются в мои, и кольцо в ее носу поблескивает в свете уличных фонарей.

– Даже не думай о том, чтобы укусить меня.

Я рычу. Моя шерсть встает дыбом. Я не смог бы отвести взгляд от ее стальных голубых глаз, даже если бы попытался.

Она приподнимает бровь.

– Ты не посмеешь.

Я раздражаюсь. Откуда она знает?

Я преследовал ее в темноте, как зверь, но с таким же успехом она могла читать мою душу, как книгу.

– Каблук, – с этими словами она разворачивается ко мне спиной. Она уходит! Не бежит, а идет шагом. Важно расхаживает!

Я иду за ней, как на привязи.

Поднявшись на лапы, я устремляюсь за ней широкими шагами, задирая нос, чтобы поглубже вдохнуть ее запах.

Боже, она альфа.

Дураки могут попытаться сказать, что всем волкам нужен альфа-самец. Эти дураки никогда не встречали такой женщины, как эта.

Она ведет меня за угол, на более широкую улицу. По ее запаху я понимаю – она петляет. Свежий, насыщенный шлейф смешивается с чем-то более старым, чуть менее явным. Я трясу головой, пытаясь сообразить, что она задумала.

Вместо того, чтобы кричать и убегать, люди пялятся. Не могу их винить.

Я гребаный монстр. Может, за два года люди и привыкли, что сверхъестественные твари вышли из тени, но это не значит, что обычный человек готов увидеть оборотня в полной форме, бродящего по улицам.

Хотя у меня есть смутное подозрение, что на нее пялятся столько же людей, сколько и на меня. Конечно, пялятся. Она чертовски сногсшибательна.

Женщина останавливается перед входом в здание. Я чувствую запах входящих и выходящих людей. Движение у дверей весь день.

Она поворачивается и свирепо смотрит на меня.

– Ты представляешь опасность для себя и таких, как ты. Ни стаи, ни пары, ни хозяйки.

Я всхлипываю. Это все, что я могу сделать, чтобы не опустить голову и не лизнуть ее начищенные черные сапоги.

Она сказала правду. Я волк-одиночка, а волк-одиночка никогда не бывает в безопасности.

Она закатывает глаза.

– Следуй за мной. Но ни на минуту не забывай, кто здесь главный.

Я скулю.

Она бесстрашно сжимает мою челюсть маленькой ручкой и приподнимает морду, так что я смотрю прямо в ее свирепые глаза.

– Скажи.

Я облизываю губы. Трудно говорить, когда в голове такой сумбур.

– Скажи мне, или я отпущу тебя, и ты останешься один, – она начинает выпрямляться.

– Т-ты, – мой голос низкий и скребет по голосовым связкам, как гравий под усталыми лапами. Моя вторая попытка больше похожа на лай. – Ты.

– Хороший мальчик.

Вырой мне гребаную могилу и похорони сейчас же.

Эти два слова мгновенно заставляют мой хвост радостно завилять. И… кое-что еще выразило живейший интерес.

Она фыркает, но я вижу улыбку, приподнимающую уголки ее красных губ.

– Да, я так и думала. Идем.

Она поворачивается и заходит в здание, а я следую за ней по пятам, как послушная собака.

Волк во мне тяжело дышит рядом с ней. Страстно желая перевернуться на спину и умолять ее погладить живот.

Я-человек тоже не против.