Текст книги "Похищение"

Автор книги: Эми Кэтлин Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

В САДУ

«Все, что есть у нас, есть и у них», – повторяла про себя Уэверли, шагая по коридору по направлению к жилым отсекам, где она жила с матерью. Иногда ей казалось, что чем серьезнее становятся намерения Кирана относительно нее, тем покровительственнее звучит его голос. Но если он надеется, что она будет безвольной, тихой женушкой без собственных мыслей, то его ожидает неприятный сюрприз.

И все-таки из всех мальчиков ее возраста на корабле он казался ей лучшим, и не только потому, что был довольно высоким и хорошо сложенным. Он был добрым, сообразительным, и ей нравились его энергичность и гибкое тело, которым он так хорошо владел. Ей нравилось смотреть на его лицо, на Длинную линию подбородка, неяркие янтарно-карие глаза и рыжеватые волоски, растущие над его верхней губой. А когда она говорила с ним, он всегда слегка наклонял к ней голову, словно не мог себе позволить пропустить ни одного ее слова. Он мог стать ей хорошим мужем. И сейчас она должна была считать себя счастливой.

Но ее не отпускали сомнения. Уже давно все, включая Капитана и их родителей, ждали, что они поженятся, и она задумалась: не это ли давление заставило Кирана сделать предложение? Любили ли они друг друга достаточно сильно, чтобы быть счастливыми вместе? Если бы не эти проблемы с рождаемостью, вышла бы она замуж за Кирана или за кого бы то ни было еще прямо сейчас? Она не была в этом уверена. Очень немногие стали бы сочувствовать ее сомнениям. На корабле были заботы поважнее, чем ее счастье.

Она открыла дверь в жилой отсек и вошла в комнату. Стол был покрыт обрывками пеньки и ткани – остатки платья, которое Уэверли без особого успеха пыталась сшить. Ей приходилось распарывать каждый шов, который она делала, и в конце концов ей ничего не оставалось, кроме как выбросить в мусорное ведро весь этот кошмар. В углу стоял ткацкий станок ее мамы, на котором были натянуты шерстяные нити с синей полоской – возможно, одеяло для кого-то. Стены были увешаны семейными фотографиями: круглолицая маленькая Уэверли; розовощекие мама с папой, держащиеся за руки на заросшем соснами берегу холодного залива; бабушка с дедушкой с печальными глазами, так давно оставшиеся на Земле. Там были фотографии земных океанов и гор и белых облаков в бледном небе.

«Как жаль, что ты не видела неба», – часто говорила ее мама, и Уэверли это всегда казалось странным. Ведь она была в небе, разве не так? Она была окружена им. Но нет, настаивала мама, она никогда его не видела. И не увидит, пока они не приземлятся на Новой Земле через сорок пять лет.

Уэверли услышала шум на кухне.

– Мам! – позвала она.

– Я здесь! – ответила мама.

Регина Маршалл была высокой брюнеткой, совсем как Уэверли, хотя и не такой стройной. Сейчас она месила тесто для грубого крестьянского хлеба, стоя спиной к дочери. Когда наступало время печь хлеб, Уэверли было непросто добиться внимания мамы, но она знала, что сегодня все будет не так.

– Киран сделал мне предложение, – с порога объявила Уэверли.

Регина стремительно обернулась, и с ее рук полетели кусочки теста. Торопливо шагнув к Уэверли, она обхватила ее руками.

– Я так и знала! Я так счастлива!

– Да? – спросила Уэверли, пытаясь выкрутиться из тесных объятий мамы. – Правда?

– Уэверли, он лучший мальчик на этом корабле. Все так думают. – Глаза Регины засияли. – Вы обговорили дату?

– Нет. Это как-то странно – планировать что-то прямо сейчас.

– Ты имеешь в виду, из-за другого корабля? Но жизнь продолжается, милая.

– Но тебе не кажется, что это странно…

– Ох, давай не будем портить радостное событие этим разговором, – беспечно сказала Регина, но Уэверли заметила в ее глазах тревогу. – Через несколько недель настанет время сбора кукурузы. Почему бы не устроить церемонию сразу после этого, когда люди будут готовы к отдыху?

– Так скоро?

– В это время будут прекрасные цветы. Расцветут лилии…

Уэверли присела за стол, накрытый для двоих.

– Думаю, Киран захочет религиозную службу.

– Фу. – Регина наморщила нос. – Это то, чего никто не понимает насчет Алденов. И почему их не выбрали для другого корабля…

– Другого корабля?

– Ну, видишь ли… – Регина вернулась к хлебу, замешивая тесто обсыпанными мукой руками. – Люди, которые организовывали миссию, выбирали членов команды для каждого корабля на основе их принципов. Так что в итоге получился один светский корабль и один религиозный.

– И поэтому второй корабль вернулся? Чтобы обратить нас в веру или что-то в этом духе?

Регина вылепила хлеб и положила его на стол.

– Я не знаю.

– Ну, мне кажется, происходит что-то странное. Они здесь уже много дней, но никто из них не пришел на борт.

– Насколько нам известно.

– И Капитан должен с ними общаться. Почему он не говорит нам, чего они хотят?

– Не думай об этом, – резко ответила Регина. Ей никогда не нравилось, что Уэверли обсуждает Капитана, как будто она думала, что если Уэверли будет молчать, то останется в безопасности. Но Уэверли не понимала, чего ей нужно опасаться.

Однако, когда Регина обернулась, у нее подергивался глаз.

– Тебе нужно планировать свадьбу.

Уэверли вздохнула:

– Тебе было двадцать пять, когда ты вышла замуж за папу, правильно? И ты встречалась с ним два года.

– Да, радость моя. Но все изменилось. Ты сейчас в самом подходящем возрасте для рождения детей. Мы не можем рисковать следующим поколением.

Уэверли слышала это уже миллион раз.

– Просто это так скоро.

– Не бывает слишком скоро, если речь идет о выживании вида. Ты это знаешь.

Миссия была самой важной вещью в жизни всех на корабле. Так и должно было быть. От этого зависело выживание человечества. Чтобы поселиться на новой планете и быть готовыми к продолжению человеческой жизни, необходимы сильные молодые команды обоих кораблей. А это значило, что все девушки из команды должны родить по крайней мере по четыре ребенка. Все ждали от Уэверли, что она выйдет замуж и как можно скорее родит ребенка. И точка.

Уэверли не знала, как попросить их о том, чтобы ей дали немного времени, чтобы ее сердце успело осознать ее обязанности.

– Как бы я хотела, чтобы твой папа был здесь, – сказала Регина. – Я так злюсь, когда думаю о…

– Это был несчастный случай, мам. Никто в этом не виноват.

При воспоминании о смерти мужа Регина, казалось, замкнулась в себе. На какое-то мгновение Уэверли показалось, что по лицу мамы пробежал неуловимый страх, и в ее сознании зародилось подозрение, которое она никогда раньше не позволяла себе.

– Мама. Это же был несчастный случай, правда?

– Конечно, да, милая, – ответила она с натянутой улыбкой.

– Ты что-то от меня скрываешь?

Регина взяла дочь за плечи.

– Я хотела сказать, я просто злюсь, что это вообще произошло. Ты права, винить в этом некого.

– Ясно, – медленно произнесла Уэверли. С тех самых пор как прибыл второй корабль, мама вела себя странным образом противоречиво, и ее лицо всегда было задумчивым, когда она полагала, что Уэверли на нее не смотрит.

Но сколько бы Уэверли ни спрашивала ее об этом, она бодро улыбалась и говорила, что все в порядке и она просто стареет.

– Просто в такие моменты, как сейчас, мне так не хватает твоего отца, – тоскливо сказала Регина.

– Ему бы понравился Киран? – Уэверли была такой маленькой, когда умер ее папа, что для нее он оставался все равно что незнакомцем.

– Думаю, да. Мне нравится Киран. Он будет очень добр к тебе.

– Ему придется, – ответила Уэверли. – Я знаю, как наказать его, если это будет не так.

– Послушай-ка, – с упреком сказала Регина. – Если ты можешь заставить Кирана выпрыгнуть из воздушного шлюза, это еще не значит, что ты должна это делать.

– Не волнуйся. Он не такой бесхарактерный, каким кажется. Ему просто нужно…

Уэверли замолчала. Она не была уверена в том, что нужно Кирану. Может быть, у него и не было такого же твердого стержня, как у нее, но она подозревала, что глубоко внутри него кроется какая-то сила. Он был задумчивым и тихим и внимательно обдумывал свои слова, прежде чем заговорить. Со временем он мог научиться быть хорошим лидером, подумала она. Но это было то, что ей хотелось бы выяснить до того, как они поженятся.

– Он станет сильнее, – сказала она, надеясь, что это правда.

– Боюсь, женитьбы на тебе будет более чем достаточно, чтобы этот бедный мальчик стал сильнее, – заметила Регина, игриво шлепая ее. – Ты сегодня проверяла сад?

– Сейчас схожу. – Ей как раз хотелось побыть одной, а работа в саду всегда ее успокаивала.

Вниз по коридору, через два лестничных пролета, начинались семейные сады, которые находились в центральном отсеке корабля. Этот отсек был таким огромным, что с одного его конца едва был виден другой. Лампы над растениями были настроены на полуденный свет, и было приятно ощущать его тепло на плечах, когда она шла между рядами кабачков, помидоров, латука и брокколи. У каждой семьи на «Эмпирее» был свой участочек, где они выращивали набор семейных овощей. Из-за того, что никак нельзя было заранее сказать, какие растения смогут расти на Новой Земле, все выращивали разные сорта. Уэверли выбрала себе симпатичные желтые помидоры, которые давали нежные терпкие плоды. На вкус они были не так хороши, как настоящие красные томаты, но были очень красивыми. Она присела на колени перед самым большим растением возле главной дорожки. Один помидор, толстый и золотой, уже почти поспел, и она потрогала его гладкую кожицу. Ей очень хотелось сорвать его сейчас к обеду, но она решила оставить его еще на день, чтобы он окончательно дозрел. Вместо этого она выдернула пару сорняков.

– Ты определенно выросла.

Вздрогнув, Уэверли посмотрела вверх и увидела главного пилота корабля Мейсона Ардвейла, прислонившегося к ограждавшей участок изгороди. Он был почти того же возраста, что и Капитан Джонс, его лучший друг. Уэверли всегда его недолюбливала, а в последние два года, когда он начал смотреть на нее новым сальным взглядом, он нравился ей еще меньше.

– Я не заметила, что вы здесь, – тревожно сказала она.

Он отвел от глаз прядку прямых светлых волос.

– Зато я тебя заметил.

Она пожала плечами и вернулась к прополке сорняков, но, когда она подняла голову, он все еще был тут.

– В последние дни все нервничают. Люди думают, что я могу им что-то рассказать, потому что я главный пилот. – Он выпятил грудь, произнося это, и Уэверли подумала, что он, наверное, пытается произвести на нее впечатление. – Я начинаю уставать от вопросов, ответы на которые мне запрещено давать.

Он посмотрел на нее, словно побуждая задать вопрос, но она не хотела играть в его игры. Вместо этого она сказала:

– Разве можно винить их в любопытстве? После того как мы пробыли здесь в одиночестве сорок два года, у нас вдруг объявились соседи.

– Не волнуйся слишком сильно насчет этого, – сказал Мейсон с кривой ухмылкой. – Если что-то случится, я тебя защищу.

– Я не волнуюсь, – ответила она, игнорируя его намек. – Мне просто кажется, что всем было бы спокойнее, если бы Капитан объяснил, что они здесь делают.

– Ты здесь не для того, чтобы волноваться о таких вещах.

– Да? – с вызовом сказала она.

– Ты здесь для другого, – медленно произнес он.

Уэверли присела на корточки и смерила его холодным взглядом. Когда его улыбка исчезла, она спросила:

– И что это должно означать?

– Ты должна понимать, что взрослый мужчина не может не обращать на тебя внимание. Если только он не слепой.

Уэверли подняла свою садовую лопатку.

– Вас не касается, что я понимаю, а что нет.

– Разве? – С веселой улыбкой он наклонился над разделяющей их изгородью.

Уэверли вскочила на ноги и швырнула в него лопаткой, всего на пару дюймов промахнувшись мимо его лица.

– Оставайтесь там, где стоите.

Он резко пригнулся, увернувшись от лопатки, а затем кинул на нее сердитый взгляд.

– Ты чуть не выбила мне глаз!

– На этом корабле все знают, какой вы мерзавец, Мейсон Ардвейл. Все девушки над вами смеются.

– Пап? – К ним по дорожке спустился сын Мейсона, Сет, несущий охапку соломы. – Что происходит?

– Отправляйся на участок! – рявкнул Мейсон. – Я приду через пару секунд.

– Я могу подождать. – Сет бросил охапку соломы и уселся на нее, мрачно уставившись на отца.

«Он что, пытается меня защитить?» – удивилась Уэверли.

– Нехорошо кидаться вещами в людей, – сказал Мейсон Уэверли. – Молодая леди не должна так себя вести.

– Вы правы. Я молодая, Мейсон, – ответила Уэверли. Она подняла грабли, подбросила их в воздух и, поймав, зажала в кулаке. – Я не для вас.

Лицо Мейсона омрачилось, но тут из задней части комнаты донесся чей-то смех, и он повернулся в его сторону. Миссис Тернбулл с мужем копали репу и находились в пределах слышимости. Мейсон отвернулся от Уэверли, двигаясь вкрадчиво и медленно, поднял мешок с перегноем и пошел дальше по ребристой дорожке. Сет остался на месте.

– Он не такой, каким кажется, – сказал Сет, не в силах посмотреть ей в глаза. Он поднял лопатку, которую швырнула Уэверли, и передал ее ей.

– Спасибо, что был поблизости.

Сет смущенно кивнул.

Сет был не очень популярен на корабле, но Уэверли всегда к нему тянуло. Тот же несчастный случай, что отнял у нее отца, унес и его маму. Сет был на несколько месяцев младше ее, но его кости уже были по-взрослому широкими, голос – глубоким, а взгляд блестящих синих глаз – пронзительным. Уэверли всегда замечала его глаза, с тех самых пор, как они сидели рядом в четвертом классе.

Однажды, когда они были еще детьми, Сет даже поцеловал ее в игровой комнате. Они вместе составляли пазл, и она смотрела на то, как он напряженно дышит и быстрыми движениями языка облизывает губы. Она как раз положила на место последний кусочек и улыбнулась ему:

– У нас получилось!

Он помолчал и затем мученическим голосом выдавил:

– Я люблю тебя.

Уэверли открыла рот от изумления. Она натянула подол юбки на исцарапанные коленки, а его щеки тем временем наливались яркой краской.

– Что ты имеешь в виду?

Внезапно он наклонился и поцеловал ее, очень нежно. Но запомнился ей не сам поцелуй; запомнила она то, как медлили его губы, как его дыхание ласкало ее щеку. Один вздох, другой. Потом он наконец выбежал из комнаты. Она смотрела, как он убегает, повторяя про себя: «Останься». Но она не сказала этого вслух.

На следующий день, когда Сет занял свое место за партой рядом с ней, он с надеждой посмотрел на нее. Она отвернулась. Она чувствовала слишком много всего сразу и не знала, что делать с этим. И на той же неделе, когда Киран Алден пригласил ее на котильон в честь праздника сбора урожая, она приняла приглашение. Танцуя с Кираном, она делала вид, что не видит Сета, который стоял у чаши с пуншем, засунув руки в карманы и уставившись в пол.

Теперь она задумалась, как бы все было, если бы она выбрала не Кирана. Повинуясь импульсу, она сказала:

– Ты помнишь тот день, когда мы собирали пазл?

Он, похоже, был удивлен этим вопросом.

– Конечно, помню. Почему ты вдруг спросила?

Он выжидающе посмотрел на нее. Она вдруг осознала, насколько он высокий. Выше, чем Киран. Он наклонился к ней, свесив руки по сторонам тела. Она ощутила, как какая-то сила тянет ее к нему, словно магнитом.

– Это просто… – Она огляделась вокруг. Что она могла сказать? Как она могла удержаться от того, чтобы не предать Кирана? Может быть, она уже это сделала? – Это просто приятное воспоминание.

Лицо Сета осветила улыбка, но он быстро ее спрятал:

– Я думал, вы с Кираном все еще…

– Да. – У нее перехватило дыхание.

Улыбка снова сбежала с его лица.

– Ничего неожиданного, что вы вместе. Он такой золотой мальчик, и все такое.

– Он не золотой мальчик.

– О нет, он именно такой.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга.

– Тебе, кажется, он не особо нравится, – заметила она.

– Скажем так, я просто инстинктивно не доверяю совершенству.

Уэверли попыталась принять равнодушный вид.

– А тебе кто-нибудь нравится?

Сет смотрел ей в глаза, не отводя взгляда. Она понимала, что должна сделать что-то, чтобы нарушить молчание, поэтому ляпнула первое, что пришло ей в голову:

– Ты когда-нибудь задумывался о том несчастном случае?

Ему не нужно было спрашивать, какой несчастный случай она имеет в виду.

– А ты?

– Я задумалась сегодня, после того как мама сказала мне кое-что.

Сет покосился на своего отца, наклонившегося над грядкой с дынями.

– Да. Я задумывался об этом.

– Просто я всегда думала, что это был несчастный случай, но…

Сет шагнул к ней.

– Вот и продолжай так думать.

– Что ты имеешь в виду? Ты слышал что-то?

Сет ковырнул носком ботинка корни перца.

– Скажем так, у меня есть причины сомневаться в благодетеле твоего дружка.

– В Капитане Джонсе?

– Он вовсе не такой добрый старик, каким его все видят.

– О чем ты говоришь?

Сет опустил подбородок и уставился на ее туфли.

– Знаешь что? Я параноик. И всегда им был.

– Говори сейчас же, что ты имеешь в виду.

Сет помедлил, изучая ее лицо, но потом пожал плечами:

– Уэверли, если честно, у меня просто есть какое-то предчувствие. Я знаю не больше, чем ты.

Уэверли прищурилась, глядя на него. Он что-то скрывал.

– Я тебе не верю.

– Просто будь осторожна с Кираном, хорошо? У друзей Капитана Джонса обычно бывает… непростая судьба.

– Ты говоришь про своего отца?

– Мы ни о ком не говорим.

– Кого ты пытаешься защитить? Своего отца или меня?

Мальчик снова посмотрел на нее, и на его лице была написана такая страстная тоска, что она отвернулась. Она опустилась на колени и принялась выдергивать сорняки.

Сет отвернулся и пошел к отцу, согнувшись под тяжестью тюка сена. Уэверли смотрела, как он уходит, ожидая, что он обернется и посмотрит на нее, но он этого не сделал.

Внезапно заревел корабельный сигнал тревоги. По внутренней связи зазвучал голос Капитана, такой пронзительный и громкий, что она не могла разобрать ни слова. Оглянувшись, она увидела мистера Тернбулла, который уронил лопату и бросился по коридору по направлению к правому борту.

– Уэверли!

К ней бежала миссис Мбеве, их соседка.

– Я хочу, чтобы ты нашла Серафину.

– Почему? А где она?

– Она в моем квартале, спит. На самом деле, лучше собери всех детей и приведи их в аудиторию.

– Зачем? – ошарашенно спросила Уэверли. Она уронила совок, который больно ударил ее по коленке. – Что происходит?

– Всех работников зовут в отсек для шаттлов на правом борту. Мне нужно идти, – отозвалась миссис Мбеве, оглянувшись через коричневое плечо. – Просто сходи в детский сад и убедись, что все дети на пути в аудиторию, а потом отыщи Серафину!

Серафина была четырехлетней дочкой миссис Мбеве, и Уэверли иногда за ней присматривала. Это была хорошенькая маленькая девочка, чьи черные курчавые волосы были заплетены на макушке в две торчащие пушистые косички. Серафина была глухой, поэтому не могла услышать объявления, и ей требовалась помощь, чтобы дойти до аудитории.

Уэверли добежала до ближайшей зерновой станции и набрала аварийный код, чтобы сделать объявление для всего корабля.

– Это Уэверли Маршалл! Все дети должны немедленно пройти в аудиторию.

Затем она поспешила к центральной лестнице, которая вела к детскому садику. Двигалась она медленно, потому что вниз по лестнице со всех ног бежали потоки взрослых, и ей пришлось боком пробираться сквозь толпу. Ей хотелось спросить, что происходит, но, увидев их полные паники лица, она побоялась вмешиваться. Оказавшись наконец на этаже, где находился детский сад, она нырнула в коридор и тут же столкнулась с мистером Найтли, который прижимал к лицу окровавленную тряпку. Она остановила его:

– Вам помочь?

– На это нет времени! – прокричал он.

– Что происходит? – попыталась спросить она, но он уже поспешил прочь. Она ничего не понимала.

Ее ноги холодели и подгибались от страха, но она заставила себя бежать еще быстрее. Она увидела Фелисити Виггам, которая в каком-то оцепенении двигалась в противоположном от нее направлении. Светлые волосы Фелисити были спутаны, ее фарфоровые щеки горели, и блуза криво болталась на ее стройной точеной фигурке.

– Помоги мне с садиком! – закричала ей Уэверли.

Фелисити бессмысленно уставилась на нее, но Уэверли схватила ее за запястье и потащила вниз по коридору.

Когда они наконец добрались до садика, там не было ни души. Посреди комнаты беспорядочной кучей были свалены детали конструктора и книжки с картинками. Коробка с карточками с картинками была перевернута, и все карточки разлетелись по центральному столу.

– Их, видимо, уже эвакуировали, – сказала она, задыхаясь. – Слава богу.

– Они, наверное, услышали твое объявление, – сказала Фелисити сквозь завесу светлых волос, закрывавшую ее лицо.

– Фелисити, что происходит?

– Я не знаю. Где ты была, когда это началось?

– В саду. А ты?

– У себя. – Она прижала тонкие руки к животу. – Мне страшно.

– Мне тоже. – Уэверли взяла подругу за руку и стиснула ее холодные пальцы. – Мне надо найти Серафину. Ты можешь заглянуть в садик по пути к аудитории?

Фелисити безучастно смотрела на Уэверли. Она, казалось, была в шоке.

– Иди же! – прокричала Уэверли через плечо, снова поспешив вниз по коридору.

В следующую секунду пол под ногами Уэверли начал трястись, и она услышала грохот, которого не слышала никогда раньше. Что-то было совсем не в порядке.

Мимо Уэверли пробежала очередная волна взрослых. Она в отчаянии вглядывалась в проносящиеся мимо нее лица, надеясь увидеть свою маму, но все они двигались слишком быстро.

Она поспешила вместе с ними, но, добежав до центрального коридора, повернула к кварталу Мбеве. Она нашла дверь их дома, на которой красовалась фреска с изображением африканской саванны, нарисованная мамой Серафины. Уэверли нажала кнопку, открывающую дверь, но ничего не произошло. Серафина, видимо, заперла ее изнутри. На двери висел кодовый замок. Уэверли когда-то знала код и теперь перебрала несколько комбинаций, но дверь оставалась закрытой.

– Серафина! – закричала она, колотя в дверь. Но Серафина, конечно, не могла ее услышать. У Уэверли не оставалось другого выхода, кроме как ворваться внутрь.

Она достала из кармана складной нож, который получила в подарок на свое четырнадцатилетие. Открыв лезвие, она просунула его под пластинку, прикрывавшую замок. Сорвав металлическую пластину, она отковырнула ножом кнопочную панель, под которой открылось месиво проводов.

Она могла бы перерезать провода, но была уверена, что после этого дверь просто останется закрытой навсегда. Нет. Ей нужно было включить механизм, который открывает дверь.

«Либо включено, либо выключено». Она вспомнила тему про электронные схемы, которая была у них в прошлом году на курсе электроники, и начала искать механизм, который отодвигал в сторону дверь. Он был прикрыт желтой пластмассой, но его медные концы были открыты и закреплены под медной навесной панелью. Сейчас панель была открыта. Неужели это так просто? Уэверли нажала на медную панель, прижимая ее к проводам.

Электричество ударило ее в руку и в грудь. На несколько долгих мгновений она застыла в каком-то странном состоянии сознания, чувствуя только свое бешеное сердцебиение и горящие руки.

Срочно. Это было срочно. Она не могла позволить себе впасть в шоковое состояние. Она заставила себя дышать реже. Когда к ней снова вернулась способность думать, она увидела, что дверь распахнута.

– Серафина, – прошептала она и, хромая, вошла в маленькую квартирку. От электрического удара все мышцы ее правой стороны тела одеревенели, особенно в руке. Она торопливо заковыляла в детскую. Комната выглядела пустой, но дверь шкафа была приоткрыта.

Заглянув внутрь, Уэверли обнаружила Серафину, которая сжалась в комочек на средней полке, прижав колени к груди и зажмурившись. Она, должно быть, почувствовала эту странную дрожь, которая прошлась по кораблю. Уэверли мягко положила руку на ногу Серафины. Девочка открыла глаза, испуганно вздрогнув. Но, увидев, кто пришел за ней, она тут же успокоилась.

– Нам нужно идти, – сказала Уэверли и протянула ей здоровую руку.

Серафина взяла Уэверли за руку и пошла за ней через квартиру и потом вниз по коридору к аудитории. Как только они вышли на лестницу, все огни, мигнув, вдруг погасли. Серафина стиснула руку Уэверли, вжав ноготки в ее большой палец. Сердце Уэверли все еще колотилось после электрического удара. Она подумала, что у нее, наверное, сердечный приступ.

Включилось аварийное освещение, отбрасывая оранжевые блики на металлическую лестницу, и девочки поспешили к аудитории.

Уэверли почувствовала, как корабль снова содрогнулся – металлический корпус словно издал полный боли стон. Воздух в коридоре внезапно пришел в движение, как будто кто-то включил невидимый вентилятор.

Повернув за угол, они увидели тускло освещенную аудиторию. Сначала Уэверли подумала, что другие дети, видимо, не добрались досюда, потому что из комнаты не доносилось ни звука, что казалось невероятным для места, где собрались две сотни детей.

Серафина и Уэверли медленно подошли к открытой двери и наконец увидели их.

– Ох, слава богу, они дошли, – пробормотала Уэверли.

Она увидела Фелисити, сжавшуюся на полу в окружении дюжины воспитателей, которые все как один смотрели в какую-то точку перед ними.

Когда Уэверли была примерно в десяти футах от двери, Фелисити поймала ее взгляд. Она едва уловимо покачала головой и подняла руку, предупреждая Уэверли с Серафиной, чтобы они оставались на месте. Серафина остановилась, но Уэверли хотелось подойти поближе и понять, что пытается сказать Фелисити. Прихрамывая, она подошла к открытой двери и помахала Фелисити рукой, чтобы привлечь ее внимание, но Фелисити упорно на нее не смотрела.

Не повернулся в ее сторону и Сет, которого Уэверли теперь заметила. Он сидел в углу комнаты и выглядел очень разгневанным – нет, он выглядел как человек, собирающийся кого-нибудь убить. Он сжимал рукой свое широкое запястье и скручивал кожу на нем, словно пытаясь достать меч из ножен.

Уэверли как раз собралась отойти от двери и убежать прочь, когда перед ней вдруг вырос неизвестный ей мужчина.

– Ну, привет, – сказал мужчина.

Уэверли заморгала. Она никогда раньше не видела незнакомцев.

Он был невысоким, и по его левой щеке сбегал уродливый шрам, отчего на его лице, когда он улыбался, появлялась глубокая борозда. В руке он держал оружие для аварийной посадки. Уэверли видела это оружие на учебных видео, которые они смотрели в классе. Оружие – оно называлось «пистолет» – предполагалось использовать только в том маловероятном случае, если на Новой Земле обнаружатся враждебные животные. На «Эмпирее» они были заперты в хранилище в самом глубоком отсеке корабля. Ни у кого не было доступа к ним.

Мужчина ткнул пистолетом в лицо Уэверли и потряс им.

– Ты ведь знаешь, что это, не так ли?

Уэверли кивнула. Если он нажмет на курок, пуля из пистолета разорвет ее плоть и раздробит кости. И это ее убьет.

Уэверли снова посмотрела в комнату и заметила нескольких странных мужчин, человек пять, которые смотрели на нее. Она растерялась, увидев такие непривычные черты: карие миндалевидные глаза, короткие носы, бледные губы, сколотые по краям зубы. Мужчины, казалось, были возраста ее мамы, может быть, немного старше, и они стояли, тяжело дыша, и ждали, что она будет делать.

Дети съежились на полу под основанием сцены, обхватив себя руками, держась за свои лодыжки, положив локти на колени. Сжавшись, они старались держаться подальше от мужчин.

Она попыталась найти в этом хоть какой-то смысл: мужчины с пистолетами в комнате, полной детей. Какая-то часть ее сознания решила, что ей следует бояться.

– Не волнуйся, – сказал мужчина со шрамом. – Это миссия спасения.

– Тогда зачем вам это? – Уэверли показала на пистолет.

– На случай, если что-то пойдет не так, – ответил он нараспев, так, словно говорил с совсем маленьким неразумным ребенком.

– Что может пойти не так? – спросила она.

Он тонко улыбнулся:

– Я рад, что мы понимаем друг друга.

Он махнул ей пистолетом, приказывая войти в комнату. То, как он повернулся к ней спиной, показывало, насколько он не ожидал и не потерпел бы неповиновения.

Ее дыхание участилось, она посмотрела вниз на Серафину, схватила ее маленькую потную ручку и повиновалась.