Текст книги "Певчая (ЛП)"

Автор книги: Эми Батлер Гринфилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– А если найдем Певчую?

Его друг рассмеялся.

– Еще скажи, что сам король – наш кузен. Джайлс, мы не такие везучие.

– Надеяться ничто не мешает.

– Вряд ли это получится. Но мы можем проявить себя и в небольших достижениях, докладывая о предателях среди нашего круга. Кстати, пора идти, а то они начнут спрашивать, где мы.

Скрипнул стул, передо мной затрепетала занавеска. Я выдала себя? Только не это.

К счастью, никто не подбежал. Может, они не смотрели, или дрожала я, а не штора. Я заставила себя застыть, их голоса становились тише.

– Думаешь, можно взять одну из этих книг? – сказал Джайлс. – Может, что-то поможет выследить Певчую.

– Джайлс! Порой ты такой болван. Это личная библиотека лорда Скаргрейва. Никто не берет отсюда книги без его разрешения. Потому у двери стоят стражи, чтобы обыскать нас.

– Они будут нас обыскивать? Правда? Мог и предупредить!

Джайлс был расстроен, а я и подавно. Как сбежать из этой комнаты, а потом из дома, если за дверью стражи, которые знают, что я туда не входила нормальным образом, которые увидят мой шрам, если обыщут, поймут, что я – Певчая?

Я пыталась успокоиться и снова нашла щель между штор, успела увидеть спины Джайлса и его друга, удаляющихся из комнаты.

Они ушли, и вор вышел из укрытия. Я задержала дыхание, я почти забыла, что он был здесь. Подойдя к камину, он коснулся стены рядом с ним умелой рукой. Когда панель отскочила, он нырнул туда и закрыл за собой.

Куда он пошел?

Могу ли я пойти за ним?

Дрожа из-за того, что долго не двигалась, я вышла из-за штор. Черные и блестящие, как пролитые чернила, узоры из дерева вокруг камина были в виде фруктов и сплетенных лоз. Я пригляделась, увидела стыки панелей, но не знала, где именно скрывается проход, и как его открыть.

Яблоки, груши, виноград. С колотящимся сердцем я нажимала на каждый вырезанный фрукт. Ничто не двигалось.

– Зачем мне снимать плащ? – кричал из коридора Джайлс. – Я и пальцем не трогал эти проклятые книги!

Как близко он звучал! Я оглянулась через плечо и увидела, что дверь все еще приоткрыта. В любой момент кто-то мог войти и увидеть меня.

Паника заставила меня с силой ударить по ветке с яблоками. Стебель отъехал, и открылась панель, показывая узкую лестницу, что вела вниз, во тьму.

Из коридора раздался еще один вопль. Не было времени думать. Я пролезла в проем и закрыла панель за собой.

Я стояла одна в темноте на вершине лестницы. Было слишком поздно возвращаться за свечой. Я могла теперь лишь искать выход и не пересечься с вором, который привел меня сюда.

Вор… где же он? В такой тьме он мог стоять в пяти шагах, а я бы не заметила.

Я задержала дыхание и прислушалась. Ничего.

Я не сразу смогла набраться смелости и пойти по ступенькам на ощупь, скользя истоптанными туфлями по краю каждой ступеньки, готовя себя к спуску. Край и спуск, край и спуск, край и спуск. Стены были близко, помогали сохранять равновесие, но когда многоногое существо прошмыгнуло над моей головой, я едва удержала крик.

Что это было?

В любом случае, оно быстро ушло. Но, судя по шепоту и шороху, могло прийти и что-то похуже.

Край и спуск.

А если я не смогу выбраться?

Край и спуск.

А если я застряла тут навеки?

Край и спуск, пока я не уткнулась в стену.

Я провела по ней руками. Она не была литой. Справа были петли. С другой стороны я нащупала ручку.

Прежде, чем потянуть, я прислушалась. Гул вдали, только и всего. Я открыла дверь и обнаружила тускло освещенную кирпичную стену в паре футов перед собой. Доносился новый запах, смесь свежего сена, навоза, пота и чего-то, что я не могла вспомнить. Я понюхала еще раз и поняла: лошади. За годы на острове я почти забыла этот запах.

Я обошла кирпичную стену и оказалась в полумраке конюшни, полной телег и сена. Двери были открыты, за ними – ночь, стоял и ждал осел, запряженный в двухколесную телегу.

Я подобралась к дверям и присела. Факелы тускло освещали двор, и там было тихо, только стражи у ворот чуть поодаль общались друг с другом.

Понимая, что не замеченной я не пройду, я посмотрела на осла с телегой. Его явно подготовили к путешествию, а для этого нужно пройти врата. В телеге было несколько бочек и коробок, отчасти погруженных в солому. И соломы хватало, чтобы укрыться человеку. Если хватит смелости попробовать.

Я оглянулась на стражей, они все еще разговаривали. Смогу ли я запрыгнуть в телегу незамеченной?

С колотящимся сердцем я оперлась о край телеги и нырнула в нее. Стражи не прибежали, а осел лишь дернул ушами. Я послала ему мысленно благодарность и зарылась в солому.

И вовремя. Через несколько минут телега подо мной заскрипела. Я уезжала.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ТЕЛЕГА С ОСЛОМ

Телега подпрыгивала и трещала, катясь по мощеному двору, и я прижалась к бочкам. Когда телега остановилась, рубин подпрыгнул на моей коже, а я содрогнулась.

– Документы? – рявкнул голос.

– Здесь, – ответил извозчик, его юный сильный голос был бодрым.

– Так ты крысолов?

– Именно так.

– Вижу, пропуск подписал сам лорд-защитник. Это тебе повезло. А что в бочках и ящиках?

– Ловушки, клетки и приманка. И несколько дохлых крыс.

Крыс? В бочках возле меня? Я с трудом подавила дрожь.

А бодрый голос продолжал:

– Можете проверить, если хотите.

– О, мы проверим. А ты не шевелись пока.

Долгая пауза. Я забыла страхи о крысах и молилась, чтобы меня не нашли. Телега пошатнулась, кто-то запрыгнул в нее.

Сердце колотилось так громко, что могло меня выдать. Солома колола ноги, но я не осмелилась двигаться. Я хорошо спрятана? Или ему видно мою голову или туфли?

Что-то звякнуло.

– Тут ловушки, я же говорил, – отозвался голос. – В одной мертвая крыса. Открыть все остальное, сэр?

– Нет, хватит.

Телега дрогнула, страж спрыгнул.

– Проезжайте, – приказал он. – Но если дозорный остановит, придется снова показать документы.

Телега сдвинулась с места. Я не шевелилась, все еще боясь раскрыться, но голова работала. Дозорные? Они тоже осмотрят телегу?

Прошла вечность, когда извозчик сказал:

– Дом уже близко, Аристотель.

Аристотель? Имя осла? И где дом?

Мне не стоило оставаться в телеге так долго, чтобы узнать это. Но когда я пошевелила онемевшими руками, то поняла, что письма матери уже нет в рукаве. Я быстро поискала в соломе, но письма не было и там.

Наверное, я выронила его в доме Рейвендон.

Отчаяние охватило меня, а потом и страх. Из-за потери письма? Последствия применения магии? Я еще такой страх не испытывала.

– Стоять! – громкий крик. – Остановитесь для осмотра!

Телега застыла. Я в соломе напряглась в панике.

– Пропуск, – вопил дозорный. – Нам нужно его увидеть.

– В-вот, – сказал извозчик, вся легкость пропала из голоса.

Напряжение в его голосе только усилило мой страх.

– Осмотреть телегу, – кричал дозорный. – Откройте все.

Сапоги застучали по телеге, доски дрожали. Открывали и закрывали бочки. Волны жара окатывали меня, что-то едкое, похожее на дым, обжигало горло. Я зажаривалась заживо от страха. Они уже почти возле меня, почти…

– Все в порядке, – крикнул дозорный надо мной.

– Так спускайся, – сказал его командир. – Извозчик, езжай! Не задерживайся.

Осел пошел, и телега поехала за ним. Мой ужас сменился усталостью, а ноги превратились в желе. Я долго неподвижно лежала в соломе, не было сил ничего делать, и я просто радовалась, что меня не нашли.

– Воу, – тихий приказ почти не побеспокоил холодный ночной воздух. Телега дернулась и остановилась. И меня тут же покинула вялость. Мы прибыли на место? Я не успела сбежать?

Тихий скрип, словно петель, и телега поехала снова, но медленнее. Я забилась глубже в солому. Я буду прятаться и надеяться, что убегу позже, когда все затихнет. Снова петли, закрылась дверь.

– Молодец, Аристотель, – послышался тот же бодрый голос. – Это было близко. Но тебя сегодня ждет дополнительная порция сена. Может, и пара морковок.

Дверь открылась со скрипом.

– Я тебя ждал, – новый голос, старый и с тревогой. – Ты в порядке?

– Да… и все получилось.

– О, молодец, Нат! – пауза. – Никто не заметил…?

– Ни души, – уверенный ответ. – Я отвяжу Аристотеля, а потом зайду и все расскажу.

Через миг телега превратилась в горку. Я пыталась держаться, но солома летела вниз, и я с ней. Я ударилась о бочку и рухнула на пол.

Я ошеломленно стряхнула солому с глаз. Высокий юноша с пылающими глазами оказался передо мной, на его лице был ужас. Рядом с ним был старик с седой бородой, его очки сияли, как очки кота в тусклом свете лампы.

– Кто это? – спросил бородач.

– Я никогда ее не видел, – сказал юноша.

Зато я видела тебя. Я задыхалась.

Он был вором из библиотеки.

Старик запер двери, я пыталась найти другой выход. Но не видела. Полумрак в комнате, в конюшне, судя по кормушке и загону, небольшого размера и с каменными стенами без окон.

Вор вытащил нож и поднял меня за локоть.

– Как ты попала в мою телегу?

Я не успела ответить, старик посветил лампой мне в глаза.

– У нее нормальные глаза.

– Значит, не Вороновая. Тогда это шпионка, – юноша крепче сжал мой локоть и поднес нож. – Кто ты? Как давно преследуешь меня?

Я знала, что не стоит упоминать, что видела, как он украл книгу.

– Никого я не преследовала, и я не собираюсь вредить. Пустите.

– Ни за что, – он впивался мне в руку. – Ты шпионка. Признавайся!

– Нет. Клянусь, нет, – я пыталась не показывать, как меня пугал его нож.

Старик заговорил тихо, но уверенно:

– Отпусти ее, Нат.

Нат нахмурился, но хватка немного ослабла.

– Это мудро, сэр? Если она шпионка, то опасна для нас.

– Да, если она такая. Но есть и другие варианты, нужно брать их в расчет. Дай ей сначала поведать свою историю.

Кривясь, Нат отпустил меня.

– Не думай, что сбежишь, – сказал он, нож оставался в его руке. – Я буду сторожить дверь. Другого выхода нет.

Стараясь не показывать страх, я повернулась к старику. Его очки блестели, а потом стали прозрачными и показали внимательные глаза.

– Начнем, – сказал он осторожно и медленно. – Прошу, назови свое имя.

И хотя говорил он мягко, я была настороже, и Нат продолжал следить за каждым моим движением. Я сочинила имя на ходу.

– Меня зовут Бесс, сэр.

– И как ты попала в нашу телегу, Бесс?

Молчание становилось неудобным, я старалась придумать хороший ответ, чтобы не упоминать библиотеку.

– Я слуга в… – как там называлось то место? – Рейвендоне, сэр. Но со мной плохо обходились, и я хотела убежать, боялась только, что меня накажут за попытку. И этим вечером, закончив дела, я пробралась в конюшню и увидела телегу. Никто не смотрел, и я залезал туда. И вот так оказалась здесь.

– У нее бегали глаза, пока она говорила, – отметил Нат, стоя у двери.

– Да, – согласился старик. – Но это может быть и волнение. Пока что дадим ей ответить, – он кивнул мне. – Расскажи, Бесс, давно ты работаешь в доме Рейвендон?

– Эм, года два, сэр, – я старалась смотреть на него. – Или около того.

– И где ты жила до этого?

Тут я сказала правду.

– В Лондон, сэр.

– В какой части?

Я пыталась подыскать ответ.

– У реки.

– А улица?

– Ривер стрит, – такой адрес точно должен быть.

Старик потер переносицу.

– Не знаю такое место. Что рядом с ним?

Я не смогла ответить.

Старик и Нат переглянулись.

– Под рукой, – вдруг сказал строго старик, – что ты прячешь?

Я поняла, что накрываю рукой место, где под платьем прятался рубин. Я покраснела и опустила руку.

– Ничего.

Нат бросился вперед.

– На ее шее цепочка.

Я потянулась к воротнику, но пальцы Ната уже сжались на нем.

– Нат, я это сделаю, – сказал старик. Но тут я услышала странную песню.

– Ай! – отпрянул потрясенно Нат. – Что это?

Он про музыку?

– Это не я, – или я бессознательно использовала магию? Нервничая, я отошла от Ната и споткнулась о телегу. Я попыталась выпрямиться, и камень выскользнул из-под платья, пылая красным огнем.

Воцарилась тишина. Нат присвистнул и потянулся к камню.

– Нет! – я пригнулась. – Это не твое!

– Думаешь, я поверю, что это твое? – фыркнул Нат. – У кого ты это украла?

– Это подарок моей матери, – возмутилась я.

– Она, значит, была принцессой. Или это она его украла?

– Нет, – я разозлилась из-за обвинения. – Она была…

Я остановилась вовремя. Выдать правду о матери или себе было опасно. И хотя я хотела обвинить Ната в воровстве, я понимала, что и это глупо.

Мы с Натом настороженно смотрели друг на друга, заговорил старик:

– Не принцесса и не воровка. Твоя мама совсем другая, да? И ты не хочешь говорить?

Сердце трепетало в груди.

Очки старика снова вспыхнули, как маленькие луны.

– Покажи нам, пожалуйста, левую руку.

Я вздрогнула и отпрянула.

Быстрый, как рысь, Нат схватил мое левое запястье и притянул к свету. Над его длинными пальцами ясно виднелась метка: завиток размером с монетку, белый, как кости, вымытые морем.

Нат смотрел на меня огромными глазами.

– Ты Певчая.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

МАЛЕНЬКОЕ, НО УБЕДИТЕЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

– Это просто старый шрам, – я вырвалась и попятилась к двери. – Пустите!

Нат шагнул ко мне и преградил путь.

– Ты Певчая, – сказал он снова. Надрыв в его голосе пугал. Он уже считал, сколько получит денег?

Пора сыграть последним козырем. Я яростно посмотрела на него.

– Если выдашь меня, то я расскажу им, что ты украл книгу.

Нат застыл.

– Какую книгу?

– Я видела тебя в библиотеке. Я видела, как ты прошел через тайный ход.

– Я не…

– Да. Я была там. Я пошла за тобой. И если ты выдашь меня ужасному лорду Скаргрейву, то я все ему расскажу. Так что тебе же лучше меня отпустить.

Я хотела запугать его. Но, к моему недовольству, его плечи расслабились, а глаза удивленно заблестели.

– Отдать Скаргрейву? Поверь, этого мы точно не сделали бы.

Я выдохнула.

– Так вы меня отпустите?

– Нет, – сказал Нат. – Ты никуда не идешь. Ничего не поделать.

Я с тревогой смотрела на него. Что им надо от меня?

– Ну, ну, – сказал старик. – Мы не хотели тебя запугать. Мы рады, что ты пришла к нам, Певчая. Даже не представляешь, как мы рады.

Я видела теперь его глаза, и в них не было угрозы, только доброта, тревога и восторг.

Или это игра света?

– Ах, ты все еще боишься, – сказал старик. – Это понятно, для тебя много опасностей. И ты так юна. Я думал, ты старше. И ты в беде, иначе не пряталась бы в нашей телеге. Мы хотим лишь помочь. Мы не предадим тебя. Я, Корнелиус Пенебригг, клянусь. Хочешь укрыться в нашем доме?

И хотя его лицо выглядело честным, я замешкалась. Он говорил правду: я была в беде, в большой беде. И другой помощи видно не было.

– Да, – сказала я. – Я пойду с вами.

Пенебригг обрадовался, но Нат посмотрел на него с тревогой.

– Сэр, уверены…

– Вполне, – сказал Пенебригг. – Обойдемся без лампы, да, Нат? Лучше идти в темноте.

– Сначала я поухаживаю за Аристотелем.

– Конечно.

Нат отвел осла в загон, поглядывая на меня. Судя по тому, как покалывало мою спину, он продолжал следить и тогда, когда задул свечу в лампе.

† † †

Пенебригг шел впереди, а Нат – сзади. Мы двигались по неровному двору. Ночь была безлунной, в воздухе виднелся туман.

Норри была в этом городе, где-то неподалеку? Я могла лишь надеяться, но казалось, что каждый шаг уводит меня от нее. Я слепо озиралась, не зная, поступила ли правильно, последовав за Пенебриггом, или стоило попытаться сбежать.

Нат опустил руку на мое плечо. Он понял, о чем я думаю?

Пенебригг остановился.

– Ступай осторожно, – прошептал он.

Нат провел меня вперед, и я прошла в дом, где было еще темнее, чем во дворе, а еще пахло сыростью, дымом и старостью.

– Мы пойдем наверх, – сказал Пенебригг.

Чиркнуло огниво, и Нат зажег лампу, но она горела так тускло, что пришлось подниматься по перекошенной лестнице почти на ощупь. Я с грустью слушала, как Нат запирает постоянно за нами двери. Сбежать не получится.

Но, может, и не потребуется. Мы шли, а Пенебригг показывал доброту, шептал слова поддержки, придерживал меня, когда я оступалась. Может, я не ошиблась, поверив ему. По его словам было ясно, что он знает что-то о Певчих. Может, мое сердце затрепетало, он даже знает, как мне найти Норри.

Когда Пенебригг открыл дверь на вершине лестницы, я увидела сначала дым, почти такой же густой, как туман снаружи. Щурясь, я различила длинную комнату под крышей, полную загадочных теней и силуэтов. На каменном камине стояли три сияющие в дымке серебряные сферы, прикрепленные к квадратной штуке, назначение которой я не понимала, не было никаких догадок. На другой стороне камина стояли часы, и я слышала в тенях трепет и щелканье, словно там была стайка невидимых птиц.

– Вот, – Пенебригг протянул мне плащ. – Укутайся и садись ближе к огню. Ночь холодная.

Я села на стул, Нат устроился на скамейке напротив и занял себя кусочком дерева и ножом, что был меньше, чем предыдущий. Его лицо было нечитаемым, а я поймала себя на том, что потянулась к камню, словно искала уверенности. Холодный и тяжелый, он приятно лег на ладонь, и я села прямее.

Пенебригг указал на столик рядом со мной.

– У нас есть хлеб, сыр и яблоки, если ты голодна.

Он отрезал себе хлеба и сыра, Нат взял яблоко, значит, есть можно было. Желудок урчал. Я ела в последний раз в обед. Обед на острове с Норри…

От воспоминания горло сжалось, я едва смогла проглотить еду.

Пенебригг опустился на оставшийся стул.

– А теперь, Бесс…

– Нет, – мы перекусили хлебом, и я не хотела уже скрываться. – Меня зовут Люси. Я не хотела говорить правду сначала.

Пауза, а потом Пенебригг сказал:

– Мудрый ход, думаю.

Но Нат нахмурился.

– Если она соврала об этом, – сказал он Пенебриггу, – могла ведь соврать и об остальном? Может, она не Певчая…

– Ты сам видел метку, Нат, – сказал Пенебригг. – И у нее есть камень.

– И это очень убедительно. Но метку можно подделать, а рубин может быть фальшивкой. Может, это проделки Скаргрейва?

Он так хотел не верить мне, что я с трудом сдерживала злость.

– Я ничего не подделывала…

Нож Ната вспыхнул и погрузился в дерево.

– Нам нужно больше доказательств.

– Доказательств?

– Покажи нам магию Певчей, – сказал Нат. – Здесь и сейчас.

К моему удивлению, Пенебригг рассмеялся.

– Сказал истинный ученый, Нат. Я хорошо тебя обучил, – он поправил очки и посмотрел на меня. – Я бы поверил тебе на слово, но Нат правильно делает, что осторожничает. Ставки высоки, и мы должны проверить тебя: выбери любую песню и покажи нам свои силы. Только пой тише, – предупредил он. – Мы не хотим, чтобы остальные тебя услышали.

Они хотели, чтобы я колдовала по приказу? Может, я и могла. Нужно ведь лишь спеть.

Но какую песню? Сейчас я слышала только треск огня и тиканье часов.

Снять камень.

Так сработало в тот раз, да? Я схватилась за камень, он отразил огонь, пылая красным. Помоги мне. Дай магию, что удивит их.

И я сняла камень.

Холод окутал меня, а комнату заполнила музыка. Но ноты были тихими, едва различимыми, как было и в библиотеке дома Рейвендон. Я не могла выделить песню, только пару нот, что быстро угасали, хоть я и прислушивалась.

В темноте комнаты часы отсчитывали секунды.

Я подняла голову и посмотрела на два лица, повернутых ко мне, одно было полно скепсиса, другое пылало верой.

– Мы не просим ничего сильного, пойми, – сказал Пенебригг с теплой улыбкой. – Покажи что-то маленькое, но убедительное.

Я беспомощно смотрела на него.

– Не могу.

Он посерьезнел, в его глазах появилась доля недоверия Ната.

– Не можешь? Или не будешь?

Понимая, что выгляжу я жалко, я объяснила проблему:

– Я не знаю ничего о Певчих. Да, я такая. Но я узнала об этом только сегодня.

Нат вскинул брови.

Пенебригг почесал бороду, словно не знал, что сказать.

– Расскажи подробнее.

Я вкратце описала свою историю. Рассказ звучал куда фантастичнее, чем это казалось в момент этих событий, и я снова заметила недоверие Ната.

Пенебригг слушал меня внимательно.

– И ты семь лет назад оказалась на том острове? – сказал он. – Это имеет смысл.

А когда я рассказала, как песня пришла ко мне, и нас забрал ветер, он воскликнул:

– Невероятно!

Когда я закончила рассказ, стояла тишина. Пенебригг натирал очки краем рукава, а потом он вернул их на нос с вздохом.

– Я бы зуб отдал, чтобы увидеть такую магию. Но ты не видела своего опекуна, когда прибыла? Не знаешь, как ее найти?

Я покачала головой.

– А вы?

– Нет. Я изобретатель, магии во мне нет. Может, получится найти ее обычным способом, если осторожно поспрашивать…

– Хватит, – вмешался Нат. – Вы ее не слышите? Вы попросили ее показать нам силу, вместо этого она сочинила дикую историю. Это не похоже на Певчую. Это похоже на шпионку.

Пенебригг скрестил руки на груди.

– Какое первое правило науки, Нат?

С явной неохотой Нат ответил:

– Держать разум открытым.

Пенебригг кивнул.

– Нельзя быстро делать выводы. Я так не делаю. Многое в истории Люси звучит правдоподобно, но стоит собрать больше материала, – он повернулся ко мне. – Ты знаешь что-то о своем рубине?

– Нет. Но когда я ношу его, сложно слышать музыку.

– Можно рассмотреть его ближе?

Я замешкалась. Было странно сидеть без камня на шее, и я не представляла, как плохо будет, если я отдам его кому-то.

– Можешь не отдавать, – добавил он. – Просто поднеси к свету, чтобы я его разглядел. Я не буду его трогать, обещаю.

Я подняла рубин, Пенебригг встал со стула и зажег свечу от огня. Он поднес ее и посмотрел на камень.

– Ага, вот так. А теперь поверни, нет, погоди, – он прищурился. – Замечательно. Жаль, что ты потеряла письмо матери! Понадеемся, что его не найдут, или что Скаргрейв не сможет его прочитать.

– Ничего нельзя сделать? – спросила я.

– С письмом? Пока – нет. Но я могу предложить другую проверку для Певчей. Хочешь продолжить?

– Да, – если так я получу их помощь в поиске Норри, я это сделаю.

– Ты не слишком устала?

– Нет, – я была бодрой, несмотря на комнату, полную дыма и полумрака.

– Хорошо. А теперь возьми камень в руку. Нет, не так. Не в кулак. Пусть просто лежит на ладони.

Было сложно слушаться Пенебригга, разжать пальцы и позволить рубину лежать открыто. Кулон всегда был скрыт, и я хотела уберечь талисман вдали от чужих глаз. Я заерзала, заставляя ладонь оставаться открытой.

– Не двигайся, – приказал Пенебригг. – А я попробую его забрать.

Мои пальцы сомкнулись поверх рубина сами по себе.

– Но он мой!

– Если это магия, и он твой, то никто не сможет его у тебя забрать. Нат попытался, помнишь? И не смог.

Никто не сможет забрать у меня камень. Я с любопытством раскрыла ладонь, показывая рубин.

Пенебригг потянулся к нему, но как только его рука коснулась камня, свирепая музыка зазвенела в ушах. Пенебригг отдернул руку, лицо его побледнело.

Нат вскочил со стула.

– Что ты с ним сделала?

– Спокойно, Нат, – Пенебригг прижал к груди пальцы. – Она ничего не сделала. Это камень.

Нат опустился рядом с ним с тревогой.

– Больно?

– Терпимо.

– Я попробую.

– Нет, Нат. Не советую. Не когда…

Но пока Пенебригг говорил, пальцы Ната сжались на камне. Свирепые ноты снова зазвенели в моих ушах, в этот раз яростнее. Нат закричал, его рука взлетела.

– Ах, – сказал Пенебригг. – Что ты ощутил?

– Ничего, пока не попытался коснуться, – Нат звучал потрясенно. – А потом мои пальцы словно сжали раскаленные клещи.

– Как и у меня, – сказал Пенебригг. – А в тот раз ты что-то ощутил?

– Когда потянулся за кулоном? – Нат задумался. – Укол был, да. Но не такая боль.

– Но ты трогал только цепочку, а не сам камень. Ты и близко к камню не был, – Пенебригг кивнул мне. – А ты? Что в этот момент ощутила ты?

– Ничего, кроме…

– Да?

– Я услышала музыку. Быструю и злую, – я не добавила, что от этого у меня было странное чувство, словно я разделяюсь на двух Люси, одна была в ужасе от боли других, а вторая радовалась их поражению. Это длилось лишь миг, но все равно пугало.

– Как я и думал, – сказал Пенебригг.

– Что это значит? – спросила я.

Пенебригг сдвинул очки с края носа.

– Помни, что я знаю мало о Певчих. Как и все нынче. Но в старых историях говорилось, что Певчим их мамы давали волшебные камни. И если кто-то попытается забрать камень, он ощутит обжигающую боль, – он серьезно посмотрел на меня. – Говорили даже «боль от огня».

– Но в истории камни были простыми, – сказал Нат.

– До этого дня мой был простым, – сказала я.

– Но теперь это рубин. О таких камнях я истории не слышал.

– Как и я, – сказал Пенебригг. – Но как-то я видел манускрипт о Певчей, чей камень был невероятно красивой жемчужиной. Так что и такое возможно. Как еще объяснить то, что мы видели сегодня?

– Никак, – признал Нат.

Радуясь, что я себя доказала, я задала самый важный вопрос:

– Вы поможете мне найти Норри?

– Конечно, – сказал Пенебригг. – Мы сделаем все, что сможем.

Страх за Норри не угас, но теперь я выносила его лучше, ведь знала, что я не одна. Я надела кулон на шею и спрятала камень под одежду.

Пока моя голова была склонена, Нат тихо сказал:

– Значит, среди нас есть Певчая.

Радуясь, что он поверил, я подняла голову и улыбнулась. Но тут же поняла, что он говорит с Пенебриггом, а не со мной. А следующие его слова стерли мою улыбку.

– Певчая, но не знающая о магии, – он разочарованно покачал головой. – Это не помощь, сэр. Это опасность для всех нас.

Я? Опасность? Горячие слова вертелись на языке, но я не успела заговорить, Пенебригг выступил в мою защиту.

– Терпение, мой друг, – сказал он. – После стольких лет тьмы появилась Певчая, и она попала к нам на порог, невредимой попала в этот дом. Как по мне, это чудо. А если одно чудо уже произошло, кто сказал, что не могут произойти и другие?

Я едва успела подумать, о каких чудесах он говорит, когда он склонился и похлопал меня по руке.

– Дорогуша, – сказал он, – я верю, что ты спасешь всех нас.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ОПУСТОШЕНИЕ

– Спасти? – я с тревогой посмотрела на Пенебригга. – Не понимаю. Я думала, это меня нужно спасать… и Норри.

– Мы тебе с этим поможем, не бойся, – сказал Пенебригг.

– Конечно, – нетерпеливо сказал Нат. – Но на кону больше, чем просто ты, сама знаешь.

Я посмотрела на него, а потом на Пенебригга.

– В том-то и дело, что я ничего не знаю.

– Неудивительно, в таких обстоятельствах, – Пенебригг спустил очки на кончик носа. – Может, стоит начать с этого. Что ты знаешь о Певчих?

Я покачала головой.

– Почти ничего.

– Тогда я расскажу то, что мы знаем. А это тоже немного, – Пенебригг вздохнул и вернул очки на место. – Согласно старых сказок, стена между миром смертных и королевством фейри сильная, ее никак не пересечь. Но когда-то давно, когда пересечь стену было проще, несколько женщин-фейри вышли замуж за смертных мужчин и родили им детей. Так женщины потеряли свою силу. Слабые и хрупкие, они редко жили долго. Но их кровь осталась в их дочерях и дочерях их дочерей. Их голоса были магией, и они могли песней создавать странные вещи.

– Они были Певчими? – догадалась я.

– Да. Так мы их называем сейчас, – сказал Пенебригг. – Старым французским названием для них было «enchanteresse». А это слово уходит корнями в эпоху римлян. Нат?

– «Incantare», – заговорил Нат, словно привык выдавать латинские глаголы по команде. – «Cantare» – значит «петь», а in» – означает «в» или «против».

– В общем, призывать что-то песней, – сказал Пенебригг. – Или, если пожелаешь, песней воплощать то, чего не было бы по природе. Работу Певчих называют очарованием. Так ее называли и раньше.

– Но что за чары? – я указала на огонь, что выглядел лишь грудой дымящихся углей. – Могут они – мы – заставить огонь гореть ярче?

– Певчая может поджечь озеро, если пожелает, – сказал Пенебригг. – Самые сильные – точно могут. Конечно, я говорю о днях Артура и Камелота, когда кровь фейри была сильной. Тогда Леди озера дала Артуру меч, а Певчая Ниниана обманула Мерлина.

– Эти Певчие только мешают, – проворчал Нат, продолжая вырезать.

– Ты слишком строг к ним, Нат, – сказал Пенебригг. – Они творили больше добра, чем зла. Но их сила с веками ослабевала, и Певчие стали редким видом.

– Почему? – спросила я.

– Никто точно не знает, – сказал Пенебригг. – Говорили, некоторые Певчие держались в стороне, никогда не выходили замуж. Некоторые говорят, что многие Певчие были подвержены многим болезням. В общем, к нашему времени почти не осталось Певчих, и их силы были не такими большими, и люди почти забыли об их существовании. Но их можно было местами обнаружить, если слушать старые сказки и знать, что искать. И это удалось нескольким людям, пока не наступило Великое опустошение.

– Великое что? – спросила я.

– Великое опустошение, – повторил нетерпеливо Нат. – Взрывы в Хэмптон-корт стерли короля Чарльза, его наследников и половину знати почти восемь лет назад. Помнишь, наверное? Ты должна была еще быть в Англии.

– Я была маленькой…

– Как и я, но забыть такое невозможно.

Мой ответ подавил обрывок воспоминания, что вдруг всплыл в голове.

Зимнее солнце проникало в корзинку, под которой я пряталась, притворяясь, что я курица. И тут ветер донес приглушенный голос матери с напряженными нотками.

– Он мертв, Норри. Король мертв, и его семья, и сотни с ними , и говорят, что их погубила магия и измена. И теперь они охотятся на чародеев…

– Осторожно, госпожа, или Люси услышит.

Голоса стали шепотом.

Я сглотнула. Измена? Убийство? Магия?

– Я…помню немного, – тихо сказала я. – Мы слышали, что он умер. Король. Помню, мама была расстроена.

– Как и все мы, – сказал Пенебригг. – Королевство горевало, было в глубоком потрясении. Никто не мог поверить в размеры разрушения. Люди паниковали, потому что новый наследник престола – Генри Сеймур – не вызывал уверенности. Он был далеким родственником короля, и ему было всего десять. Королевство словно оказалось без руководства. Люди говорили о гражданской войне. Может, к этому и пришло бы, если бы лорд Скаргрейв не взял на себя роль юного Генри.

– Скаргрейв, – повторила я имя. – Его я подслушала в библиотеке?

Пенебригг кивнул.

– Именно он: Люциан Рейвендон, девятый граф Скаргрейв. Хорошим он был. Здравомыслящим и решительным, воином из древней семьи, неиспорченным. Многие просили его занять трон, но вместо этого он решил поддержать Генри, законного наследника. Чтобы уберечь мальчика, Скаргрейв переместил его в Тауэр в Лондоне, и древняя крепость стала убежищем правителя, как это было во времена Уильяма Завоевателя. И Генри сразу назначил Скаргрейва главой шпионов и лордом-защитником, но Скаргрейв отказался использовать новые титулы на пользу себе. Он хотел только защитить короля, а изменников, стоявших за Опустошением, осудить.

– Он был одержим, – заявил Нат.

– Разве это странно? – спросил Пенебригг. – Опустошение стоило Скаргрейву не только жизни короля, но и почти всех его друзей, его жены и сына, они тоже были там в тот день. И он хотел отомстить за всех них.

Нат вонзил нож в дерево, но не возражал.

– Чтобы найти изменников, Скаргрейв использовал все, что мог, – продолжил Пенебригг. – Но ничего не нашел, и поражение сказалось на том, что новый режим стал казаться слабым. Шептали, что грядет новая атака, что нападет Франция, и Англия обречена. И Скаргрейв от этого только сильнее хотел найти предателей. И он начал серьезнее воспринимать слухи о магии.