Текст книги "Приключения Питера Джойса"

Автор книги: Емельян Ярмагаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Емельян Ярмагаев
Приключения Питера Джойса

ЧАСТЬ I
РАССКАЗЫВАЕТ БЭК ХАММАРШЕЛЬД

ГЛАВА I

Репутация человека, само собой, зависит от его добрых дел. А также – от усердия, с которым он докладывает о них каждому встречному.

Изречения Питера Джойса

В 1636 году господь, видно, спохватился, что забыл про нашу деревеньку, и ниспослал на Стонхилл кучу событий. Больше, чем требовалось.

А началось с того, что утром 18 июля воздух несколько раз рвануло так, будто ураган располосовал парусину, и мистер Патридж погнал меня из господской конторы на берег – узнать, что случилось. Я и побежал. Бормочу: «Помяни, господи, царя Давида…»

С высоты береговой скалы, где я остановился отдышаться, я не увидел в Ла-Манше никаких судов. С этой стороны горизонт пустовал. Небо над заливом было неласковое, непричесанные тучи окутали его в несколько слоев, точно вороха овечьей шерсти. Метла юго-западного ветра сметала их дальше, а с ними и воду, и там, где по ней прохаживались ее длинные прутья, оставались темные проплешины. Ныряя почти у моих ног, горланили чайки. Все будто спокойно. И вдруг снова разрыв…

Залпы – вот что это такое! Но откуда? Я подошел к сигнальной мачте, которая была укреплена на верхушке скалы, сбросил башмаки и полез по мачте наверх. Не успел я добраться до бочонка на верху мачты, у ее подножия появился этот тип.

Как в страшной сказке: откуда ни возьмись – вот он, дюнкеркский пират. Что это не голландец, а пират, было ясно как день: голландцы часто ловили рыбу у наших берегов, мы уже насмотрелись на медные пуговицы их камзолов. Бывало, голландский флот преспокойно топил суда дюнкеркцев в наших гаванях. Бывало и наоборот.

Изысканно он был одет, мой пират. Разноцветная куртка, штаны, берет состояли сплошь из разрезов, продольных и поперечных; на штанах висели ленточки и бантики, зато рожа была такая, что, если приснится, заорешь благим матом. Он направил на меня дуло пистолета размером с пушечное жерло и знаком пригласил спуститься. Спорить мне что-то не захотелось. Я слез с мачты. Он не стал тратить слов, чтоб мне представиться, – накинул на мою шею петлю из крепкой пеньки и ударом каблука внушил мысль спуститься к прибрежной черте. Сам следовал сзади, держа меня на привязи. Дамы так водят ручных обезьянок.

Мы направились вдоль берега. Идти босиком по прибрежной гальке очень неприятно, но башмаки мои остались у мачты, и некому было пожаловаться на такое обращение: берег был пуст.

Откуда появился второй пират, мне неизвестно. Может, из-за развалин часовни? Этот новый был худ и долговяз. Широкий ремень туго охватывал потертую кожаную безрукавку и делал его похожим на отощавшую осу. На нем была шляпа с безотрадно отвисшими полями и ощипанным пером. Он внимательно оглядел меня, прошел мимо, и я услышал, как они с моим пиратом заговорили на своем тарабарском языке. А мне что. Я себе иду. С меня хватит и одной радостной встречи.

Однако за моей спиной началось что-то новенькое. Веревка подергалась, натянулась и упала. Послышался лязг. Я обернулся… Святой Майкл, они дрались на шпагах!

Было самое время дать дёру. А я стою. Мне, дураку, интересно, кто кого. В уме я поставил целую крону на первого пирата. И зря – я бы ее проиграл. Долговязый уверенно гнал моего приятеля в море. Не удивительно: рука у него была длиной с сигнальную мачту. Оба они уже вошли в воду по колена. И тут, гляжу я, первый мой пират опустил шпагу, свесил голову, согнулся… Бумс! Только брызги от него полетели.

Долговязый постоял в одиночестве, прополоскал в воде шпагу, вытер ее о штаны и вышел на берег. Я себе горячо советую: беги! – и стою… Он сунул клинок в ножны и подошел ко мне.

– Давно мечтал сдаться соотечественнику, – весело сообщил он мне на чистейшем английском языке, да еще с кентским выговором. – Ну, веди к себе военную добычу!

Как ни растерян я был, все же сообразил, что этот молодец тоже не подарок для Стонхилла. И говорю:

– С вашего разрешения, мистер, большое вам спасибо. Только не имею чести…

Он подмигнул мне, и я увидел, что ему лет около сорока.

– Зови меня Питером Джойсом – титулы можешь опускать. Да, таково мое христианское имечко, – а сколько я потом сменил имен! Но сейчас я в Англии, сынок, и встретил настоящего английского парня, который весь состоит из веснушек. Как тебя звать-то?

Я ответил.

Поднимаясь рядом со мной наверх – он делал шаг, я два, – Питер этот неустанно болтал. И знаете, похоже, что не со мной, а со всем, что видит вокруг. В его голосе, хрипловатом и резком, в беспорядочных жестах было что-то ненормальное, дикое, как у нашего деревенского дурачка Авессалома. Со счастливым видом этот чудак все осматривался и трещал:

– Хочу я, отважный мой Бэк Хаммаршельд, тут у вас и осесть. Не по мне пиратское ремесло, хоть и помогло добраться до родины.

– Пираты, наверное, храбрецы, – сказал я, чтобы ему угодить.

– Теперешние – самые отъявленные трусы из всех пожирателей солонины, – живо отозвался Джойс. – Они удирают, завидя кончик мачты военного судна. Конечно и среди них встречаются герои… столь же часто, как среди констеблей и шерифов.

– Мне кажется, вы немного преувеличиваете.

Он приостановился. По его загорелому лицу, точно трещинки, побежали веселые морщинки.

– Правда? А разве что-нибудь докажешь, если не преувеличишь?

Так я в первый раз был сбит с толку логикой Питера Джойса. Но не в последний. И не я один. Сами увидите дальше.

Дорога в Стонхилл от моря идет двумя террасами, верхней и нижней. Нижнюю у нас называют Райской, верхнюю – Овечьей: она ограждена невысоким валом, чтоб не убился скот. На валу густо растут вязы, орешник, дрок, репейник и вереск, так что с нижней дороги не видать, что делается на верхней. Я вел Джойса по Овечьей дороге: она обычно безлюдна, пока на заре пастухи не погонят по ней скот на прибрежные холмы, где трава послаще. Не стоило сразу выставлять свой трофей всей деревне напоказ. На Овечьей дороге Джойс приостановился, отвел листья орешника на валу и вгляделся в сторону моря: обзор здесь был отличный, во весь горизонт. Отсюда стали видны внизу корабли и бешеная суета на берегу. Ага, вон оно что! Голландский бусс [1]1
  Бусс – рыбацкое судно (голл.).


[Закрыть] тонн в семьдесят водоизмещением торчал в двух-трех кабельтовых [2]2
  Кабельтов – 0,1 мили или 185,2 м.


[Закрыть] от берега – наверное, сел на мель, зато дюнкеркский трехмачтовый корабль, с оснасткой галеона [3]3
  Галеон – военное трехмачтовое судно XV-XVII веков, гребное и под парусами.


[Закрыть], уже поднял паруса, готовясь удирать, и к нему неслись его многовесельные шлюпки. Похоже, дюнкеркские пираты не ожидали, что стонхильцы встретят их залпами. Еще бы: обнаглеть до того, что высадиться и преследовать голландцев на английской земле! Голландцы – те полагают, что англичане их не тронут, и теперь прячутся где-нибудь в Стонхилле.

Когда все стихло и пиратский корабль скрылся, мы поднялись на самый верхний гребень дороги, откуда начинался спуск в нашу деревню. Вся она развернулась как на блюде. Питер остановился и стал смотреть в умилении, а я глазел на него самого. Этот пришелец занимал меня сильней, чем обычный у наших берегов переполох.

Было что-то чудаческое и даже шутовское в этом человеке. Впадины вместо щек. Глубоко сидящие голубые глаза с опасным огоньком. Белобрысые неряшливые косицы на затылке и острый, как волнорез корабля, подбородок. Несмотря на его болтовню и дурачества, чудилось в нем что-то напряженное, как во взведенном курке. Главное, никак было не определить, кто он есть. Моряк? Нет – речь джентльмена. Так не изъясняются даже священники, а они на что речисты. Уж не стою ли я рядом с каким-нибудь Великим Капитаном вроде сэра Уолтера Ралея [4]4
  Уолтер Ралей (1535-1618) – английский политический деятель, полководец, историк, поэт, мореплаватель. Исследовал ряд мест в Южной и Северной Америке, основал первую колонию – Виргинию.


[Закрыть] или Фробишера? [5]5
  Мартин Фробишер (1535-1594) – английский полярный исследователь; совершил три плавания в поисках северного прохода из Атлантического в Тихий океан.


[Закрыть] Мне, деревенскому юнцу, любопытно, что незнакомец скажет или сделает. Вот он смотрит вокруг, не обращая на меня внимания, а я как бы переселился в него и вижу давно знакомую картину уже не своими, а его, Джойса, глазами.

Овечья дорога спускается в Райскую, образуя уходящую вниз вязовую аллею. Обычно все здесь в тумане, так что даль словно опущена в яичный белок: темно-коричневые пятна в нем – это крыши из тростника, редкие красные – из черепицы; длинные желтые полосы, разгороженные зелеными изгородями и межами, – поля, а между ними белые змейки дорог. Вдали смутно видна островерхая башенка церкви и движущиеся серые массы – овечьи отары. На самом заднем плане – гряда холмов. Когда пробьется солнце, то видишь на их боках голубоватые и рыжие оползни, потому что леса у нас нет и травяные корни землю не держат, хотя трава для овец отменная. А далеко справа – сплошное темно-зеленое пятно бесконечных Лягушечьих болот.

– Что за очарование в голубых этих холмах! – с чувством сказал Джойс.

На нижней дороге послышался говор – возвращались наши. Я дернул Питера за рукав, чтоб он пригнулся: не пальнули бы сгоряча.

Грубый хриплый голос раздался как раз под нами:

– Эй, помолчи-ка, Боб Раск. Ты, кроличья твоя душа, и стрелял-то зажмурясь, чтоб не видеть рогов этих морских дьяволов! А я вот что скажу вам, мои храбрецы: в те времена, когда Френсис Дрейк [6]6
  Френсис Дрейк (ок. 1545-1595) – прославленный английский мореплаватель и пират, впоследствии адмирал. Совершил кругосветное плавание в 1577-1580 годах.


[Закрыть] щипал бороду испанского короля, разбогатеть можно было скорей, чем прочтешь «Отче наш». Разорви меня собаки, если с десятком молодцов…

И дальше не разобрать: прошли.

– Не хотел бы я с таким собеседником очутиться на пустынной дороге, – заметил Джойс. – Кто он такой?

– Это не он, а она, наша леди. Элинор Лайнфорт из Соулбриджа. Местная владелица манора [7]7
  Манор – английское поместье.


[Закрыть]. Мы все от нее держим землю: кто фригольд [8]8
  Фригольд – почти свободное пользование землей за небольшую ренту.


[Закрыть], кто копигольд [9]9
  Копигольд – пользование землей по копии (выписке из протокола), ограниченное разными повинностями.


[Закрыть], а кто просто арендует.

Питер недоуменно покачал головой:

– Ей бы только пиратским кораблем командовать.

– Угадали. Командовала. И под судом за это уже была.

Питер с комическим ужасом воздел руки кверху.

– Так, может, и ты что-нибудь вроде Гоукинса? [10]10
  Джон Гоукинс – английский пират XVI века. Первым в Англии начал. торговлю неграми.


[Закрыть] Заведешь меня в какой-нибудь хорошенький пиратский притончик…

– Не занимаемся, – сухо ответил я. – Теперь за это судят и вешают. Вот раньше… А что особенного? Почти все лорды на этом побережье скопили себе состояние честным пиратским трудом.

– А твои земляки?

Я объяснил, что в молодости – да, бывало. Взять хоть нашего работника Иеремию. Но теперь все землеробы. Овцами тоже занимаются. Ну, еще рыбой, кто ленив с овцами возиться.

– И не приходит охота тряхнуть стариной?

– Нет, разве что судно какое у берегов разобьется. Так это же по обычаю: что море выбросит – твое. Да не бойтесь, вам ничего не сделают, раз вы со мной. Я не только пасу бабкиных овец. Я и клерк манора.

Мы уже спускаемся и идем между зелеными изгородями. А дом мой – вот он. И опять же я осмотрел его как бы впервые и тоже глазами Питера. Что ж, дом как дом: весь в зелени, только крыша краснеет. Балки я недавно покрасил голубым и розовым, хорошо это выглядит сквозь листву. Каменная ограда вся в цвету: тут тебе и вьюнки, и душистый горошек, и петунии, и розы. За ней сад с фруктовыми деревьями, ульи, сыроварня, пивоварня, сарай с печкой для овечьего молодняка и маток… всего не перечтешь. Правда, работников у нас маловато, чтоб содержать все это в порядке,

А вот и сама хозяйка у калитки: в руках не библия, а ружье.

– Какая статная у тебя мамаша, – сказал Джойс.

– Нет, это моя бабка, – говорю, – мистрис Катарина Гэмидж.

Бабка тем временем навела дуло мушкета в живот Джойса и говорит:

– Советую. Бэк, отойти от него подальше.

Питер снял свою уродскую шляпу и описал пером у бабкиных ног галантный полукруг.

– В меня уже стреляли, мистрис Гэмидж, – вежливо сказал он. – Испанцы и французы, турки и татары. Было бы несправедливо получить напоследок английскую пулю.

– Он спас мне жизнь, – сказал я. – И обещал уволиться из пиратов. Бабка, да опусти ты мушкет!

Бабка все так же держала палец на спуске, а дуло – на уровне Питерова желудка. Мистрис Гэмидж была женщиной неспешных решений.

– Какой вы веры, мистер? – спросила она наконец.

– Христианской, мистрис. В магометанство меня не обратили: я не сторонник многоженства и не противник свинины.

– Это не ответ, – сурово сказала моя бабка.

– Ах, вы, наверное, насчет здешних споров о тридцати девяти статьях [11]11
  39 статей – установлены в XVI веке. Определяли особенности английской церкви в отличие от римско-католической. Пуритане стояли за более решительное «очищение» церкви от римского влияния.


[Закрыть] и о том, где стоять алтарю? Увы, мистрис, скитаясь так далеко от родины…

– Я к тому – не скрытый ли вы католик? – неумолимо допрашивала бабка.

– Католики-французы однажды сбросили меня в море по подозрению, что я гугенот, – объяснил Джойс. – Думали этим умилостивить бурю. Но вышла ошибка: буря не унялась и они утонули. А меня, представьте, спасли нечестивцы турки.

Бабка наконец опустила мушкет.

– Ступайте в дом, – сказала она помягче. – Когда в деревню то и дело врываются аммонитяне [12]12
  Аммонитяне – одно из племен Древней Палестины, враждебное израильтянам.


[Закрыть], поневоле и женщина берется за мушкет. Бэк, дай гостю умыться!

Не всякого впустила бы в дом мистрис Гэмидж, не всякого усадила бы за стол. Бабка моя ужас какая гордая и проницательная – недаром полдеревни убеждено, что она ведьма. Пока Питер ел, бабка молчала. Лишь когда он не без сожаления отодвинул пустую миску, бабка строжайшим образом допросила гостя, не является ли он барровистом, фамилистом или социнистом… ей-богу, не упомню всех сект, которые она знает. Питер тактично отвечал, что ему, бедному грешнику, недосуг было в церковь ходить.

– Языческое капище – вот что такое церковь, – сверкнула глазами бабка. – Ибо сказано: в сердце своем возведите храм, и где двое из вас, там буду Я Третий!

– Великолепно сказано, – нашелся Джойс. – Кстати, не нужен ли вам третий… словом, третий работник?

– Не знаю, как посмотрят хозяева манора. Кроме того, мистер, способны ли вы крестьянствовать? Ведь это не шпагой тыкать во все стороны. Пьянства, богохульства, плясок и игрищ, знайте, я не потерплю.

Питер на это лишь благочестиво возвел очи горе. Удивительно, как он умел попасть бабке в тон! После краткой молитвы та простерла свое благоволение до того, что отпустила его отдохнуть на сеновал, приказав там снять с себя тряпье, дабы она могла лично убедиться, что в одежде мистера нет вшей.

– Признаюсь тебе, Бэк: бабка твоя произвела на меня впечатление, – болтал Питер, разлегшись на сене. – Будь она помоложе, уж я ее с божьей помощью отвлек бы от барровистов, фамилистов, и как их там.

– Она не хочет замуж, – сказал я, усмехнувшись при мысли, что за моей бабкой можно ухаживать. – А женихи нашлись бы. Сам Патридж…

– Это кто такой?

– О, он у нас главный после леди. И стюард [13]13
  Стюард – управляющий поместьем.


[Закрыть] манора, и мировой судья. В его руках ваша судьба, мистер Джойс. Но это ничего: я у него клерком, и если я скажу…

Довольно небрежно Питер попросил меня походатайствовать перед Патриджем, – как будто услуга клерка манора такой пустяк! Затем он обложился со всех сторон сеном, бормоча, что ему надо в одиночестве обдумать важный вопрос о своем переходе в пуританство, и не успел я выйти, как он захрапел.

Шел я на работу в Соулбридж, но все мои мысли оставались с ним. Каждое его слово почему-то приводило меня в восторг либо сердило, и я все спрашивал себя, чем же он так отличается от моих односельчан, которых мне и слушать-то тошно.

ГЛАВА II

«Каждый когда-то спокойно сидел под своей смоковницей, и источники справедливости текли ясной и быстрой струей…» – пишут в священных книгах.

Где тогда, черт побери, слонялись все эти сборщики податей, шерифы, судьи, полицейские?

Изречения Питера Джойса

Увидел бы Питер усадьбу нашей леди, он сказал бы, что Соулбридж надо закрыть и хорошенько почистить. Гербы на столбах ворот – и те превратились в подобие изображений на могильных плитах. У парадного въезда, где, говорят, раньше повернуться было негде среди чужих карет и портшезов, росла трава и бродили две-три овцы. Высокие стеклянные окна главного здания не открывались, и, по-моему, их не мыли целое столетие. В полузаросших садках для рыб отлично жилось одним лягушкам, нахальство которых доходило до того, что они путешествовали по террасе, как по своей гостиной. Под окнами спальни леди росла капуста, у дверей главного холла – крыжовник. Сама хозяйка говорила, что Соулбридж-Хаус есть не что иное, как надгробный памятник былого величия Лайнфортов.

Через передний холл я всегда проходил с некоторой поспешностью, на что имелись свои причины.

– Алло!

Настигла-таки. Караулит она меня, что ли?

– Слушаю, мисс Алиса, – отозвался я угрюмо. – Говорите скорей. Мистер Патридж давно меня ждет, я и так задержался.

Дочь леди Элинор подошла и остановилась, вся надушенная и расфуфыренная, держа на серебряной цепочке черную обезьянку.

– Принесите мне воды!

– Извините, мисс Алиса, – сказал я, выбирая в уме слова по полпуда весом, – я не лакей. Я клерк манора, и то мне не платят жалованья уж который месяц.

– Вы очень изысканно выражаетесь, сэр Бакстер Хаммаршельд, эсквайр [14]14
  Эсквайр – помещик.


[Закрыть]. – Она присела с отвратительной ужимкой,

– Не сэр я и не эсквайр, – отпарировал я, чувствуя, что подбородок мой задирается все выше и выше. – Я окончил ту же приходскую школу, что и вы. И если помните, помогал вам осилить арифметику и латынь, чтобы вас секли поменьше. А что до воспитания, так мои деды и прадеды были свободными людьми, мисс Лайнфорт, и никто из Хаммаршельдов никогда не был вилланом [15]15
  Виллан – от «villa» (лаг.), «селение». Крепостной. К XV веку вилланы исчезли.


[Закрыть] или сервом [16]16
  Серв – раб.


[Закрыть]. Вот мы и не приобрели рабских привычек.

– Ну, знаете ли, мистер Бэк, ученый латинист, – прошипела эта злючка, – вы, я вижу, глубоко прониклись своей миссией – сжимать в пальцах гусиное перо!

– Это все же лучше, чем таскать цепочку, на которую посажена бедная тварь.

Ловко отвечено, как вы находите?

Эффект был потрясающий. Противник в панике швырнул на пол цепочку и постыдно бежал. Победа над флотом его величества Филиппа Испанского! Обезьянка тоже умчалась прыжками, гремя цепочкой, а я направился в контору походкой лорда-адмирала после разгрома Армады [17]17
  Армада – Непобедимая Армада, флот Испании, разгромленный англичанами в 1588 году.


[Закрыть].

Патридж только ухмыльнулся, когда я рассказал ему про это.

– Правильно, Бэк, – объявил он своим жирным голосом. – Никакая молодая леди не собьет нас с пути истинного, будь она трижды урожденная Лайнфорт. А теперь доложи мне, что произошло на берегу. Да помедленнее, чтобы я мог хорошенько все осмыслить.

Я расписал, как чуть не угодил в лапы пирата и как благородно спас меня незнакомец, по всему обличью джентльмен. Однако Патридж нахмурился, и у него отвисла толстая нижняя губа. К тому же он оттянул ее вниз всей пятерней, как делал, когда был серьезно озабочен.

– Не верю я морю, которое подбрасывает такие сокровища, – сказал мой патрон. – Джентльмен, говоришь? Это еще не ручательство за добродетель. Знавал я джентльменов turpes personae [18]18
  Turpes personae – подозрительная личность (лат.).


[Закрыть], когда еще учился в Грейвз-Инне [19]19
  Грейвз Инн – юридическое учебное заведение в Лондоне.


[Закрыть]: иные из них, бывало, по ошибке примут честного купца за разбойника да и нанижут его на шпагу, что гуся на вертел. А потом раскаются в оплошности и в утешение себе срежут с его пояса кошелек – да, да, бывало! Но ради тебя, Бэк, я подумаю. Ох, некстати ты навязал мне эту заботу: ведь на завтра назначено заседание манориального суда! [20]20
  Манориальный суд – существовал в английском поместье до XVIII века.


[Закрыть]

– У нас все готово, – сказал я, раскрывая толстую, пахнущую плесенью книгу. – Вот тут подсчитано, сколько кто должен в уплату файна [21]21
  Файн – первый взнос феодалу за право пользования землей. Превышал обычную ренту в несколько раз.


[Закрыть] и гериота [22]22
  Гериот – взнос феодалу за право наследования земельного участка.


[Закрыть], аренды и ценза [23]23
  Ценз – плата феодалу деньгами или продуктами за право землепользования.


[Закрыть].

– Все это будет пересмотрено, Бэк, – объявил мистер Патридж, хлопнув по книге рукой. – Хозяйка не намерена больше получать какие-то гроши под видом былых земельных платежей: их размеры установлены чуть не со времен Уильяма Завоевателя [24]24
  Уильям Завоеватель – Вильгельм, герцог Нормандский, завоевавший Англию в 1066 году.


[Закрыть].

– Том Пэдж. «Держит копигольд по воле лорда и по обычаю манора», – прочел я по-латыни, водя указательным пальцем по книге. – «Согласно сему обычаю, платит на рождество одну овцу и одного жирного каплуна. А также содержит щенка хороших кровей, лук, стрелы и сокола ко дню великой господской охоты. А также повинен учтиво поднести белую розу красивейшей из дам, коей его лорд соизволит оказать предпочтение перед другими-прочими…»

– Пусть Том учтиво поднесет себе под нос собственный кукиш, – прервал меня Патридж. – Розой и стрелами он у меня не отделается, не будь я Роджер Патридж. Ведь это обычаи старины, Бэк: тогда за десять шиллингов можно было купить корову с теленком в придачу.

– Артур Чарльз Бредслоу. «Один теленок рыжей масти в уплату гериота…» Арт Чарли третьего дня похоронен, мистер Патридж, и его сын Чарли уже отобрал лучшего теленка…

– Пусть оседлает этого теленка и скачет на нем в ад! – рявкнул Патридж. – Телятина за гериот! А не угодно ли два фунта стерлингов? Довольно, Бэк, не раздирай мне уши чтением этой заплесневелой латыни. Ты слышал: завтра в маноре состоится судебное присутствие, на котором все это будет доведено до сведения тех, кому полагается знать!

– Слушаю, сэр. Но будет драка, сэр, не хуже, чем тогда на болоте, когда вы прислали рабочих вырыть канавы…

– Я вырою могилу тому, кто еще раз помешает осушению болот! – взревел Патридж, наливаясь кровью. – Ведь это же торф, Бэк, то есть деньги, а где их иначе взять на содержание юного Генри Лайнфорта в колледже? Он уже изволил прокутить все, что прислала мать к троицыну дню… Есть еще забота, Бэк. Закрой-ка дверь поплотней.

Я выполнил ото и пристально посмотрел шефу в глаза.

– Тот голландский бусс… он на мели, – пробормотал Патридж. – Так вот, хозяйка считает, что в Плимуте за него дадут хорошие деньги.

Я все уже понял и ничего не ответил.

– В сущности владельцы судна, мингёры [25]25
  Мингер – господин (голл.).


[Закрыть] эти вонючие, – они же его сами посадили на мель, – размышлял Патридж, избегая смотреть мне в глаза. – А теперь нализались и дрыхнут… разве так следят за судном? Леди Лайнфорт, ты знаешь, не терпит бесхозяйственности. Ну, а наше с тобой дело сторона.

Я молчал. А что я мог ответить, зная, что судьба Джойса – в пухлых руках мирового судьи сэра Патриджа?

– Хватим-ка по кружечке эля да на том и закончим, – сказал Патридж. – На кухне, Бэк, тебя хорошенько накормят, я распорядился. А этого джентльмена с пиратского корабля представь на суд манора. Устраивает это тебя?

Да, Патридж ко мне хорошо относился. Еще более по душе ему была моя бабка, мистрис Гэмидж. Ну, а я… что ни говори, стать клерком манора – разве это не честь для человека семнадцати лет?

Мы выпили эля, и книга записи манориальных обычаев отправилась в конторку под замок.

В сарай к Джойсу бабка меня не пустила.

– Он спит, – мягко сказала она. – Человек этот спасся, подобно Даниилу [26]26
  Даниил – один из библейских пророков, брошенный в ров со львами.


[Закрыть], от льва рыкающего, вышел невредим из пещи огненной [27]27
  Пещь огненная – печь, из которой, согласно библейской легенде, вышли невредимыми трое юношей.


[Закрыть]. Но господь вел его дурной дорогой, и сейчас он духовно мертв.

Я намекнул, что, будь у нас сегодня на ужин поросячьи ножки, гость духовно воскрес бы. Бабка ответила взглядом, в котором читалось, что ей-то хорошо известно, кто жить не может без поросячьих ножек. Тогда я искусно перевел разговор на тему о моем великолепном ответе мисс Лайнфорт. Ярко описал все и ждал одобрения. Поджав губы, мистрис Гэмидж продолжала расчесывать деревянным гребнем кудель для пряжи. Лицо ее выражало неподкупность.

– Ты, бабка, никогда не воздашь человеку должное!

– Ты сам себе воздал сторицей, – обличила она меня. – Уж так себя расхвалил – дальше некуда! Отнесешь мистеру… как его… вот это. – Она указала на скамью: там лежала вычищенная, заштопанная и отглаженная одежда. – Погоди!

Она подняла крышку большого ларя с медными ангелами, врезанными в его стенки (на нем я спал, когда ночевал дома, – это у нас называлось «спать под охраной ангелов»). Порывшись, бабка извлекла оттуда белоснежную полотняную… Как вам это нравится? Дедову рубаху, мое наследство, – какому-то бродяге!

– Исцелит его лишь труд, – бормотала она, кладя на угли в очаге утюг. – Да, труд, изнуряющий плоть.

– Это значит, ему придется пасти овец?

Раскладывая на столе рубаху, бабка вздохнула:

– Он сам – заблудшая овца.

– Собаки при стаде, увидев его, так и подумают. Пока они будут выяснять этот вопрос, отара разбежится. Нет, лучше мы с ним скосим ту делянку, что возле Лягушечьих болот.

Было уже часа четыре, когда я услыхал в сарае громкие зевки и вошел туда. Джойс, голый, как Адам, блаженно потягивался на сене. Когда он натянул рубаху деда и остальное, передо мной предстал другой человек. Заметив на моем плече две косы, он весело сказал:

– Для меня это инструмент непривычный, Бэк. Сумею ли я действовать им без вреда для окружающих?

Мы двинулись в путь, причем я старался держаться от косы моего нового знакомого подальше.