Текст книги "Вне поля зрения"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

15

– Он в самом деле помахал тебе? – спросил отец.

– Поклясться не могу, но практически уверена, – ответила Карен. – Поднял руку на уровень головы и, как мне показалось, помахал, когда двери лифта закрывались.

Семь вечера, суббота, весь день их дома не было, и сейчас они решили выпить немного на кухне, а потом поехать куда-нибудь поужинать.

– Может быть, просто почесал голову?

– И все время смотрел прямо на меня.

– Он понял, что ты его узнала?

– Уверена. Поэтому, наверное, и помахал. Терять ему было нечего. Понимаешь, что я имею в виду? Он уже не мог притвориться кем-нибудь другим, ведь я видела его в этом дурацком пляжном костюме. – Карен чуть заметно улыбнулась. – Хладнокровный парень, этого не отнять.

Отец тоже старался быть хладнокровным – в ее присутствии.

– А ты в ответ не помахала?

– Времени не было. Двери уже закрылись.

– Но, думаю, тебе хотелось махнуть ему, – как можно более небрежно заметил отец, сам до конца не понимая, говорит ли он серьезно и стоит ли всерьез относиться к словам своей маленькой дочурки, выслеживающей беглых преступников и доставляющей их в федеральный суд. – А что потом?

– Я связалась по рации с Бердоном, сказала, что Фоули меня узнал и что они с Бадди обязательно выйдут из лифта раньше. Он оставил одного агента в квартире, а с остальными прочесал все этажи.

– А ты сама что делала?

– Бердон приказал сидеть на месте. Еще я связалась с ребятами на улице и велела им проверить вход в гараж. Правда, тогда мы не знали, есть ли у Бадди машина, а если есть, то какая и где зарегистрирована.

– Они все еще могли быть в отеле.

– Могли, но на самом деле смылись – еще до того как пара агентов, что дежурила на улице, добежала до гаража. Бердон связался с шерифом Броуарда, тот позвонил в «Аутотрек» и выяснил, что у Бадди есть «олдс» модели восемьдесят девятого года, зарегистрированный в Калифорнии на имя Оррена Брэгга. Однако облавы на дорогах при помощи местной полиции устраивать было уже поздно. Бердон, правда, объявил тревогу по всем постам, но Бадди и Фоули явно успели сменить машину или, по крайней мере, номерные знаки.

– Бердон все еще следит за отелем?

– Следил, но сегодня днем снял наблюдателей. Я, кстати, заехала в Агентство по борьбе с наркотиками, посмотрела досье на Глена Майклса. Его обвиняли во владении с целью сбыта, но вынуждены были закрыть дело. Судя по показаниям, Глен ездил в Детройт, чтобы навестить друга, искал себе работу – можешь себе представить? В агентстве, естественно, поинтересовались, где Глен останавливался в Детройте и кто его друг. Тогда Майклс заявил, что его друг – это Морис Миллер, известный под кличкой Снупи, бывший профессиональный боксер. Я проверила его дело – сидел в «Ломпоке» в одно время с Гленом. Они даже ушли из исправительного лагеря вместе – я еще почему-то подумала, ага, взялись за ручки и пошли себе. Их, разумеется, поймали и отправили в тюрьму строгого режима «Ломпок», где Глен и познакомился с Бадди и Джеком Фоули. В общем, все подтверждается. Когда мы сидели в машине, Глен все твердил о крупном, подготовленном им деле. И из его слов явствовало, что дело это будет провернуто в Детройте. Одним словом, я позвонила Бердону. Знаешь, что он сказал?

– Даже не буду гадать.

– «А какое отношение все это имеет к нашим грабителям?» А потом добавил, что те уже наверняка на пути в Калифорнию, ибо преступники всегда «бегут прятаться в знакомые места».

– Да неужели? – поднял бровь отец.

– В квартире Бадди я видела телефонные счета. По крайней мере раз в неделю он звонил в Лос-Анджелес. Догадайся кому.

– Сестре.

– Откуда ты знаешь?

– Сама сказала «догадайся», я и догадался.

– Реджина-Мэри Брэгг, бывшая монашка, сдавшая его полиции. Бердон связался с ней сегодня – кстати, в Лос-Анджелесе в это время было пять утра. Она ответила, что брат уехал во Флориду навестить друга, но она не знает ни его номера телефона, ни имени. Интересно, почему Бадди каждую неделю звонит сестре, которая собственноручно сдала его полиции?

– Наверное, не держит на нее зла.

– Я думаю, что он, в сущности, хороший, добрый человек.

– Может, из-за долгих лет воздержания у нее развилась нервная болезнь, и телефонные звонки поддерживают ее стабильное состояние.

– Фоули упоминал, что она пьет.

– В пять утра – вряд ли, – ответил, немного подумав, отец. – Хорошенькое время выбрал Бердон… Если она в самом деле алкоголичка, то с похмелья ведет себя очень осторожно и обдумывает каждое слово.

– Видимо, лучше всего с ней говорить, когда она уже приложилась.

Отец кивнул:

– Вечером, но не слишком поздно.

И они поехали ужинать в «Каменный Краб Джо».

Вернувшись, Карен прямиком двинулась на кухню, звонить Реджине-Мэри Брэгг. В Лос-Анджелесе было восемь вечера.

Отец, захватив с собой коньяк, отправился в гостиную смотреть телевизор. Пощелкал пультом, пока не увидел Роберта Редфорда и Макса фон Зюдова в чьей-то библиотеке. За письменным столом сидел еще какой-то человек. Редфорд наставлял на хозяина дома нечто похожее на «кольт» сорок пятого калибра, а Макс, держа в руке «вальтер ППК» – куда более интеллигентный пистолет, – приказывал Редфорду положить оружие на стол. Он почему-то вспомнил «ЗИГ-Зауер» Карен, подаренный им на Рождество три года назад. Когда она лежала в больнице и очень переживала по поводу его потери, он пообещал подарить ей такой же в апреле, на день рождения, если она будет себя хорошо вести, а Карен сказала: «Я верну себе пистолет, когда найду Джека Фоули. Вообще-то мне нужны туфли, только не покупай их сам. Ладно?» Так она говорила каждый год, а потом превращалась в маленькую девочку, с удовольствием разглядывая подарок, а он с не меньшим удовольствием наблюдал за ней. Макс фон Зюдов подошел к человеку за столом и выстрелил ему в правый висок – прямо на глазах у удивленного Редфорда, – после чего вложил «вальтер» в руку мертвеца. Маршалл Сиско, проработав сорок лет частным детективом, никогда не носил оружия, даже не держал его дома. Его коллеги тоже работали без оружия – даже Карен, когда она по его заданию следила за мелкими жуликами, пытавшимися нагреть страховые компании. Они как раз говорили об этом за ужином. Маршалл безуспешно пытался убедить дочурку заняться частным сыском, возглавить контору, начать зарабатывать настоящие деньги, представляя крупные компании: супермаркеты и рестораны, больницы, производителей мотоциклов и машин… Ей больше не пришлось бы носить оружие и забивать багажник машины всяким полицейским железом. Встречалась бы только с адвокатами и врачами – что совсем неплохо, если, конечно, они разведены. Зачем зацикливаться на выпивохе ковбое-полицейском, который к тому же обманывает свою жену? Эти козлы все одинаковы. Во время разговора Карен была мила, вела себя в некотором роде хорошо, даже несколько раз кивнула, расправляясь с клешнями краба, а потом спросила, останутся ли Бадди и Фоули вместе. «Не лучше ли им расстаться?» – «Ну что ты будешь делать? – подумал он. – Все мысли моей маленькой дочурки заняты этими преступниками. Говорит о Бадди, а сама думает о Фоули». Он сказал, что, конечно, шансов скрыться у них будет куда больше, если они разбегутся, но если Бадди задумал провернуть какое-нибудь дельце, Фоули его не бросит, так как обязан ему свободой… Макс фон Зюдов и Редфорд уже выходили из дома. Макс повернулся к Роберту, на глазах у которого только что совершил убийство, и спросил, не подбросить ли его куда.

– «Три дня Кондора», – сказала Карен, войдя в гостиную. – Как мне нравится это кино. А знаешь, как называется роман, по которому его сняли?

– Ну?

– «Шесть дней Кондора». Я говорила с Реджиной-Мэри. Голос у нее такой тихий, чуть громче шепота. «Да, чем могу вам помочь?» Настоящая монашка, правда, уже слегка поднабралась, как мне показалось. Я решила рискнуть: «Реджина? Говорит Карен – подруга Бадди из Майами. Он мне сказал, где остановится, я даже записала, а сейчас не могу найти бумажку». Она, такое впечатление, слегка растерялась от моих слов. «О? – прошептала она. – Понятия не имею». Но я ее явно зацепила. «Карен, – прошептала она еще тише, – он недавно звонил, говорил, что у него все в порядке». Я просто не поверила собственным ушам и спросила: Бадди что, уже добрался до Калифорнии, ведь он только вчера уехал? Она возразила: «Нет, он в Лексингтоне, штат Кентукки». А теперь слушай самое главное. Она потом добавила, что в Детройте он будет не раньше завтра.

Отец широко улыбнулся:

– Замечательно.

– Я сказала: «Какой Бадди заботливый, он всегда вам звонит». И знаешь, что она ответила? «Так и должно быть, если он хочет спасти свою бессмертную душу». Что бы это значило, как ты думаешь?

– Это значит, что она мнит себя его билетом на небеса и не потерпит, если он перестанет поддерживать с ней связь. Монашескую рясу она сняла, но в душе осталась монашкой. Что-нибудь еще она сообщила?

– Ничего особенного. Я попросила узнать, где Бадди остановится, может, записать номер телефона. Она ответила, что ей этого не нужно, так как он поклялся честью звонить ей.

– Да, не все монашки добренькие. Судя по твоим словам, Реджина сначала ласково погладит тебя по руке, а потом треснет линейкой. Безумно больно.

Карен предпочла промолчать и выпить.

– Нужно рассказать обо всем Бердону, а тебе этого так не хочется, верно? – заметил отец.

– У ФБР выписаны ордера на арест более шести тысяч беглых преступников. Двумя больше, двумя меньше…

– Шутишь?

Карен сделала еще глоток.

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, – попросил отец.

В воскресенье Карен вернулась домой лишь ко второй половине игры на Суперкубок. Отец попытался сделать вид, что ее опоздание абсолютно его не волнует.

– Извини, я опоздала. Какой счет?

– Тринадцать-семь, – провозгласил отец, оторвавшись от кружки пива и орешков. – В пользу Далласа. Но еще не вечер, хотя шансы хреновые. «Ковбои» могли бы забить пару-другую, если бы не возились в центре поля.

– Слишком надеются на свою репутацию.

– Погоди, погоди….

– Я встречалась с Бердоном.

Отец даже оторвался от экрана, чтобы кинуть взгляд на свою дочурку:

– Он что, не смотрит игру?

– Хотел, но я ему помешала. – Карен остановилась на полпути из гостиной. – Тринадцать-семь. Всего – двадцать. Ты на сколько поставил? На шестьдесят?

– На шестьдесят один. Конечный счет – сорок четыре – семнадцать, и «Ковбои» ведут на протяжении всей игры.

– Значит, за вторую половину они должны набрать аж тридцать одно очко?

– Это меня не волнует. В прошлом году «Сорок девятые» победили «Чарджеров» из Сан-Диего, и общее количество очков составило семьдесят пять. Годом раньше Даллас сделал Буффало с шестьюдесятью девятью. Ты куда?

– За пивом. Сейчас вернусь.

Это дало отцу время подумать об их пари. Шансы «Ковбоев» из Далласа и «Стилеров» из Питтсбурга оценивались букмекерами не в пользу последних. И он, и Карен хотели, чтобы выиграл Питтсбург, поэтому поспорили на количество очков. Карен сказала, что будет сорок пять, у нее явно крыша уехала, а отец заявил, что игра закончится на шестидесяти одном. Если выиграет Карен, она выберет себе любую пару туфель в «Джоан энд Дэвид», а если отец – Карен всю неделю будет готовить его любимые блюда: тушеную говядину, мясо по-швейцарски, курятину с перцем. Отец хвастался перед всеми знакомыми, что Карен готовит не хуже, чем бабушка.

Она вернулась с «Будвайзером» в бутылке с длинным горлышком:

– Как дела?

– Все так же. Перерыв. Эксперты объясняют то, что мы и сами видели. – Отец подождал, пока Карен сядет на диван, и предложил ей арахис. – Итак, ты сломалась и выложила Бердону, что они в Детройте.

– Да, а он заявил: «То есть там может быть Бадди?» Бердон до сих пор уверен, что они разбежались. Его теория гласит: Бадди знает Детройт, жил в этом городе, поэтому и решил там спрятаться. Тогда как Фоули, согласно его досье и его же собственному признанию, грабил банки исключительно на юге, вернее, на юго-востоке и в Калифорнии.

– Бердон пытался следить за игрой, пока вы разговаривали?

– Стоял в дверях, и войти мне не предложил. Игру было только слышно… Я спросила, не хочет ли он послать меня в Детройт. Конечно, нет, даже не о чем разговаривать. Чего ради? Он ведь уже объявил тревогу по всем постам, и ребята из конторы в Детройте знают, кого надо искать. Я возразила, мол, всего-навсего хочу помочь, потому что знаю беглецов лучше, чем кто-либо, занятый в расследовании. Агенты могут встретить их на улице и пройти мимо, а я обязательно узнаю. Нужно только сообщить тамошнему руководству, что я приеду.

– А он, наверное, изнывал от желания посмотреть игру…

– Именно, даже сказал «да», чтобы побыстрее от меня избавиться. Вылетаю утром, скорее всего остановлюсь в «Уэстине».

Отец нахмурился и покачал головой:

– Знаешь, как к тебе отнесутся, когда ты появишься там? Ну вот, притащилась какая-то девчонка и учит нас, как ловить беглых каторжников…

– Если эта девчонка притащится… Не забывай, я там уже бывала, причем дважды. Конвоировала преступников.

– Стало быть, тебя в Детройте помнят.

– Но не ребята из Бюро. У меня там есть приятель полицейский – инспектор из отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Он мне поможет.

– Женат?

– Они все женаты.

Большую часть игры на Суперкубок они посмотрели в «Баре Галлигана» на Джефферсон, всего в квартале от отеля «Омни», где остановились.

Первую четверть игры они наблюдали в номере, за бутылкой «Джима Бима», принесенной Бадди, расположившись на стуле и кровати, но потом Фоули сказал, что лучше будет пойти в бар, чтобы следить за игрой в орущей толпе. Поеживаясь от холода – даже недавно купленные пальто не спасали, – они отправились в «Бар Галлигана» и присоединились к четырем парням, застрявшим в городе на уикэнд, и женщине, которая сказала, что она из Гриктауна, хотя на гречанку совсем не смахивала. Блондинка, за пятьдесят, даже представилась, хотя Фоули мгновенно забыл ее имя, и ушла во время перерыва, отговорившись, что ей еще предстоит деловая встреча.

Бадди и Фоули болели за «Стилерс» только потому, что терпеть не могли напыщенных индюков «Ковбоев», хотя сегодня «Ковбоям» было не позадаваться. Дерьмовая игра. Счет двадцать семь – семнадцать в пользу Далласа.

Фоули встал из-за столика, чтобы поговорить с барменом.

Бадди заказал пару стопок «Джима Бима» с содовой на дорожку.

Вскоре Фоули вернулся.

– Бармен говорит, что бокс можно посмотреть в «Кобо Холле», в «Паласе», где обычно играют «Пистонс», а еще в «Театре» на Вудворд-авеню. Отсюда можно дойти пешком. О Морисе «Снупи» Миллере не слыхал. Я спросил, почему никто не боксирует в «Джо Луис Арене». Он ответил, что боксируют, но чаще там играют в хоккей «Уингс». «Да, – кивнул он, – в „Джо“ проходят поединки, но не регулярно». Они называют этот зал «Джо».

– Знаешь, Луис ведь отсюда родом, – пояснил Бадди. – Старина Черный Бомбардир. У них даже стоит что-то типа памятника ему на Джефферсон. Правая рука со сжатым кулаком.

– Черный Бомбардир. Звучит по-расистски. В наше время нужно быть более аккуратным, а то прослывешь расистом, сам того не ведая. Да, а еще этот парень сказал, что, если Снупи Миллер занимается боксом, мы можем найти его в зале «Кронк», в том самом, где тренировался Томас Хернс. Я своими глазами видел, как этот Убийца победил по очкам Бенитеза в Новом Орлеане. Меня тогда как раз занесло в родные места. Но когда я поинтересовался, где находится этот «Кронк», бармен ответил, что не знает, где-то в западной части города.

– Я жил на востоке, – промолвил Бадди, повернувшись к окну. – Ты когда-нибудь в жизни видел столько стекла? Эти дома похожи на гигантские стеклянные трубы. Самый высокий – отель «Уэстин». Ресторан и коктейль-бар – чуть ли не на самой крыше, этаж семидесятый, да еще вращаются, но так медленно, что даже не заметно. Вот ты смотришь на Мотор-сити, потом хлопнул стаканчик и видишь уже Канаду за рекой. Если хочешь, можем сходить, посмотреть на город.

– Такое впечатление, все здесь повымерли, на улицах – пустота.

– Воскресенье, Джек. Все сидят по домам, смотрят игру. Пойдем в «Уэстин»? Поднимемся наверх, полюбуемся.

– Если только не придется долго идти по улице.

– Не так уж и холодно. Знаешь, что надо сделать? Расслабиться и не сутулиться. Руками помаши. Тогда кровь потечет по жилам и сразу станет теплее.

– Кто тебя этому научил?

– Кажется, сестра. Кучу всяких премудростей знает.

– А сама живет в солнечной Калифорнии. И нам нужно было ехать туда, а не на этот долбаный Северный полюс.

– Погоди. На улицу нам выходить почти не придется. Эта стеклянная труба идет прямо через Джефферсон – своего рода мост от нашего отеля к «Ренсену».

– К «Ренсену»?

– К «Ренессанс-сентр», он там, вон в тех стеклянных трубах. Что скажешь?

– Не знаю. Что делать в Детройте, если делать нечего и банки закрыты? – Фоули сделал глоток. – Зато я знаю, куда мы пойдем завтра.

– Да? И куда же?

– В спортивный зал «Кронк».

16

Морис первым делом сказал Глену:

– Угу, только не называй меня Снупи. Я на это дерьмовое имя больше не откликаюсь.

И потом чуть позже, уже в машине:

– Белый Бой кличет меня Мори – когда у меня есть на то настроение. Белый Бой – настоящий универсал, когда охраняет меня, а когда машину водит.

Сейчас Бой сидел за рулем «линкольн-таун-кара» модели девяносто четвертого года, на котором Глен приехал из Флориды и для которого Морис достал мичиганские номера, а также, по его словам, чистые бумаги. Глен уже даже не понимал, принадлежит машина ему или этому пижону в дурацком лиловом платке, которого он некогда знал как уголовника по кличке Снупи.

Их разговор, похоже, совсем не интересовал Белого Боя, тот просто гнал машину сквозь холодный, хмурый день от Вудворд-авеню в Блумфилд-Хиллз, чтобы показать Глену дом мистера Рипли.

– До профессионала Белому Бою далеко, хотя иногда он может быть подлым и злобным мудаком. Просто когда боец наносит ему удар в ближнем бою, у него глаза закатываются, и все, планка падает, он перестает понимать, где находится. Я хочу сказать, на ринге надо играть по правилам. На улице – дело другое. Ты только посмотри на него, на эти плечи, на шею двадцатого размера. У него рост шесть футов четыре дюйма и вес двести пятьдесят фунтов. Кулаком кирпичную стену пробивает, сам видел. Эй, Белый Бой, – крикнул Морис, – расскажи-ка Глену, как ты влетел за ограбление.

Белый Бой посмотрел на них в зеркало заднего вида.

– Потерял бумажник в доме, который ограбил. – Он криво улыбнулся.

– Вывалился из кармана, – объяснил Морис, – когда вылезал из окна. Украл телевизор, видеомагнитофон, еще какое-то дерьмо, а бумажник потерял. Приехали легавые, спросили: «Боб, не ты потерял?» «Я», – ответил Белый Бой, не понимая, где это могло произойти. И мигом залетел в «Гурон-Вэлли». Сколько ты там отсидел? Два года?

– Двадцать два месяца.

– Следи за дорогой, Бой, – велел Морис и повернулся к Глену: – Хорошая тачка. Никто к нам в том районе не прицепится – ни полиция, ни охрана. Понимаешь, о чем я?

– Конечно. Подумаешь, какой-то снежный человек катает черномазого в темных очках и мудаческом лиловом платке… Что тут удивительного? Никто ничего и не подумает.

– Не в лиловом, а в сиреневом, друг, а модным этот цвет, этот стиль стал благодаря Дейону и другим профессионалам. Я тоже мог бы быть одним из них, жил бы вместе с докторами и баскетболистами моей расы. Друг, нужны только деньги… Белый Бой, как называется эта дорога?

– Большой Бобр, – оскалился Белый Бой в зеркальце заднего вида.

– Белый Бой не может пропустить дорогу с таким названием. О’кей, мы проехали уже миль пятнадцать от того бордельного отеля, в котором ты остановился. Вот Блумфилд-Хиллз. Сейчас повернем налево, потом направо. Холмов особых нет, несмотря на название, но до фига деревьев. Помнишь «Ломпок»? Такой был чудесный вид, а придурок директор приказал спилить деревья.

– Эвкалипты, – подсказал Глен.

– Не успели назначить, а он уже деревья спилил. И еще приказал до полудня никого во двор не выпускать. Я работал по ночам в пекарне, а после смены обычно тренировался во дворе. Так этот кретин лишил меня возможности тренировать ноги. А если ноги слабые, на ринге делать нечего.

– А Мори может бить меня в живот со всей силы, – вдруг похвастался Белый Бой.

– Ты за дорогой следи. Притормози, кажется, нам пора поворачивать… Да, Вогэн-роуд, кругом сплошные бабки. А вот и дом мистера Рипли слева, за кирпичной стеной… Вон дорога к нему.

Глен обернулся и едва успел увидеть загородный дом в стиле Тюдоров. Черепичная крыша, огромный такой особняк.

– Слишком быстро проехали.

Морис приказал Белому Бою развернуться и проехать еще раз, помедленнее, чтобы Глен успел разглядеть дом:

– О’кей, еще медленнее. Здоровенный домина, а? Мы как-то проезжали мимо и увидели людей, копошащихся на лужайке. В общем, я послал Белого Боя к боссу, чтобы узнать, нет ли какой работы. Босс сказал: «Нет», тогда Бой отыскал слугу, моющего машину во дворе, и попросил, нельзя ли попить воды из шланга. Слуга тоже белый, понимаешь? Они разговорились. Ну, Белый Бой и закинул удочку – не надоедают ли им воры, угонщики машин и все такое прочее. А слуга ответил: мол, у них здесь стоит такая система, что если хозяин слышит какой-нибудь звук, который ему совсем не нравится, то нажимает кнопку и в доме, даже во дворе зажигается свет. А если еще раз нажать кнопку, свет начинает мигать, включается сирена, и раздается сигнал в полицейском участке. Чуть ли не морские пехотинцы выбегают из гаража. Не, такое дерьмо нам не нужно. Если решу, что стоит распотрошить дом этого Рипли, поступим по-моему. Я это сразу придумал, как только ты мне поведал об этом мужике.

– И как же?

– Расскажу, когда подхватим еще пару ребят. Пару спортсменов, которые зависают в «Кронке». За сотню баксов сделают все, что скажу.

– Погоди, я беру в дело только тебя, а не кучу твоих друзей.

– В какое дело? – удивился Морис. – Появился ниоткуда, пять лет молчал, а теперь заливаешь, что у мужика дома куча денег, золота, камней. Но сейчас-то у него что есть? А еще обещал приволочь пару старых профессионалов, которые знают дело. И вдруг ты передумываешь и никого с собой не привозишь.

– А ты сказал, что знаешь, как взламывать дома, да только твой эксперт, как выясняется, свои бумажники повсюду разбрасывает.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает. Сначала нужно узнать, где бабки, а потом делать дело. Не будешь же ты врываться в дом, все перетряхивать и потрошить матрасы. Таких пацанов называют костоломами. Вламываются в квартиры и лупят старушек, чтобы отнять у них деньги, спрятанные в банке из-под кофе. Нет, работать нужно с людьми, которые нажили деньги незаконно и потому тебя не вломят. С такими, как твой мистер Рипли. Правда, может, он просто трепался – или давно уже спустил все бабки. Понимаешь? Но кое-что намекает мне – наше дельце выгорит. Дом невдолбенно большой. Чтобы жить в таком особнячке, нужно немало бабок тратить.

– Ты не волнуйся, деньги у него есть.

– Мужик, меня волнует лишь одно. У тебя самого кишка не тонка? А, как? Может, ты готов только разговоры разговаривать?

– А к чему мне нужно быть готовым?

– Грохнешь вместе со мной домик? Там живет один белый, которому я продавал дурь, когда работал на «Молодые пацаны, Инкорпорейтед».

– Извини, но ты о чем вообще, мать твою, а? – не понял Глен.

– Перестань глазеть в окно и слушай меня, тогда все дойдет. Друг, «Молодые пацаны» были хозяевами в западной части города. Этот мужик, о котором я говорю, обычно приезжал в микрорайон, останавливался на моем углу, и я снабжал его дурью. Потом я стал работать на «Братьев-сокамерников», у них еще есть фабрика крека, знаешь?

Глен покачал головой.

– Девки бодяжат там такие кристаллики – их «рокеттсами» называют.

– А я думал, что ты работаешь с кредитными карточками.

– Так, подрабатывал, чтобы покупать шмотки, вещи для дома. Но потом залетел, и федералы решили обвинить меня в сбыте наркотиков. Пришлось сознаться в афере с карточками, чтобы скостить срок. Понимаешь? Федералы решили, что лучше хоть что-то, чем ничего, и послали меня в «Ломпок», а ты уговорил меня сбежать. Единственная глупость, которую я совершил в своей жизни. О’кей, так вот этот мужик… Понимаешь, о ком я говорю?

– О том, который покупал у тебя коку.

– Героин – это сначала, а затем он нашел счастье в креке, который я ему поставлял, когда работал на «Сокамерников». Дальше он совсем скурвился, решил сам подторговывать, сбывать товар таким же белым, как он сам. Понимаешь?

– Да, долгая история… – Глен снова уставился в окно, стараясь вести себя спокойно, но он четко понимал, что ситуация выходит из-под контроля. Сначала Морис забрал машину, теперь пытается выпихнуть из дела… И куда только подевался мелкий аферист по кличке Снупи?

– Слушай, – окликнул его Морис, – я знаю, что ты крутой, но таким тоном со мной не разговаривай, о’кей? Не нравится, что я говорю, можешь отваливать, куда хочешь, прямо сейчас и выходи.

«Заигрался парень, – подумал Глен. – Пора осаживать». Он собрался с духом.

– Ты не забыл, что это моя машина? Я на ней сюда приехал.

– Что за пурга, друг? Я сказал, что хочу эту машину, значит, она моя. Возьми себе другую. Так что, будешь меня слушать?

Глен понял, что они не спорят, а в некотором роде стараются пережать друг друга. Морис решил показать, кто здесь босс. Глен в новом плаще на шерстяной подкладке, шерстяных же перчатках и шарфе решил изобразить удивление:

– Откуда такая враждебность, мужик? Я думал, мы понимаем друг друга.

– Я спросил, ты будешь меня слушать или нет?

Вот и все понимание.

Глен решил промолчать, пусть Морис подождет, а потом сказал – как можно более безразлично:

– Этот парень, которому ты продавал дурь раньше и который сейчас снабжает своих белых братьев… Ты решил ограбить его, потому что он не заявит в полицию, так как зарабатывает деньги, как ты говоришь, незаконно. Верно? – сказал и с нарочитой усталостью взглянул на этого чернокожего пижона, похожего в своем платке на африканского принца. – Ну, что еще?

– Ты либо полный дурак, либо крутость мне свою показываешь. О’кей, посмотрим, на что ты способен в деле.

Молодая женщина по имени Марси Нолан – репортер полицейской хроники из «Фри пресс» – заметила Карен Сиско у входа в полицейское управление Детройта, что на Бьюбиен, 1300. Марси только что пообедала в ресторане в Гриктауне, в двух кварталах от здания полиции. Пока она проходила через металлоискатель в холле, Карен уже поднялась на лифте на какой-то из этажей. К примеру, она могла заглянуть к начальству на третий, в убойный отдел на пятый или в отдел по борьбе с особо опасными преступлениями на седьмой. А если Карен прилетела сюда за преступником, значит, ее нужно искать на девятом этаже, ведь именно там расположены камеры. Если, конечно, преступник не сидит на противоположной стороне улицы, в тюрьме округа Уэйн. Марси взбежала по лестнице на второй этаж, в свой кабинет, который она делила с репортером из «Ньюс», и позвонила помощнику редактора.

– Привет, это Марси…

Ей не терпелось рассказать о судебном исполнителе Карен Сиско, которую Марси знавала еще по Майами, еще по тем временам, когда работала в «Геральде», однако сначала нужно было ответить на вопросы. Нет, новой информации пока нет… Какой-то свидетель видел четырех парней в голубом фургоне… Две женщины были здесь утром на опознании, и полицейским пришлось отпустить подозреваемого…

– Но слушай, у меня есть кое-что интересное, сюда приехал судебный исполнитель из Майами, ее зовут Карен Сиско… Еще нет, нужно ее найти. Вероятно, забирает кого-то из-под стражи. Конечно, выясню… Кстати, в «Геральде» была напечатана ее потрясающая фотография – Карен на фоне здания федерального суда… Нет, в Майами. Какая разница, фотография просто великолепна, к тому же Карен сногсшибательная красавица… Сам увидишь. Даже если писать будет не о чем, напечатаем фотографию в рубрике «Имена и лица». Это лучше, чем в который раз сообщать, что еще выкинула Мадонна… Снабдим фотку подписью, напишем, что Карен забирает преступника или еще что-нибудь – придумаем… Да без проблем. А насчет того фото – ты с ума сойдешь, когда его увидишь.

Ближе к вечеру Карен позвонила отцу из своего номера в «Уэстине». Он спросил, как она долетела, и добавил, что надеется, авиакомпания «Нортвест» перестала подавать пассажирам бутерброд с яйцом, банан и йогурт, плюс рулет, если вы очень уж голодны. Холодный рулет, уму непостижимо… Ответа на эту свою реплику он дожидаться не стал. Как не стал интересоваться тем, какая в Детройте погода.

– Ну, чем занимаешься?

– Сейчас? – Карен стояла у окна. – Смотрю на Виндзор, Онтарио. Помнишь фильм «Странный рай»?

– Нет, а кто там играл?

– Ладно, неважно… Я виделась с Реймондом Крузом.

– Из убойного отдела?

– Он раньше там работал. А сейчас борется с преступлениями против личности и собственности, а также с теми, что были совершены на сексуальной почве. Плюс на него повесили жестокое обращение с детьми.

– В Детройте у него, должно быть, много работы.

– Целая куча ограблений домов, изнасилований… Сейчас гоняются за бандой, которая разъезжает по городу в голубом фургоне и насилует женщин. Четыре парня. Хватают женщину на улице или вытаскивают из машины, трахают хором и выбрасывают на улицу. Реймонд говорит, что банду вот-вот схватят, поэтому ни на секунду не может оторваться. Кстати, он знает Мориса Миллера, у которого останавливался Глен Майклс, когда приезжал сюда в ноябре. По словам Глена – останавливался… Кстати, дело этого Миллера недавно притащили из архива, проверяли его старые грешки – аферы с кредитными карточками. Местные подозревают, что Миллер замешан в серии ограблений. Они прослушали телефонные разговоры некоторых парней, бомбящих наркопритоны, – так вот, его имя часто упоминалось, мол, неплохо было бы взять его в компаньоны.

– Плохие ребята упоминали?

– Ага, очень хотели, чтобы он с ними работал.

– Мориса уже взяли?

– Даже не искали. Я предложила Реймонду помощь, но он лишь вручил мне последний адрес Мориса и категорически запретил действовать в одиночку. Я сказала ему: «Реймонд, я – федеральный судебный исполнитель и вооружена…» Ему очень хочется пойти со мной, только времени нет.

– Как на свидание?

Иногда она предпочитала пропускать слова отца мимо ушей.

– Я увидела в досье Мориса некую информацию, которая может тебя заинтересовать. Он указал, что работает профессиональным боксером в центре отдыха и развлечений «Кронк». Слышал о таком?

– «Кронк»? Конечно, слышал. Оттуда вышли все лучшие бойцы за последние двадцать лет. Тренировал их по своей программе Эмануэль Стюарт. Томми Хернс…

Отец вдруг замолчал.