Текст книги "Вне поля зрения"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

8

В больнице «Добрый самаритянин» Карен объяснили, что ей повезло, кроме легкого сотрясения мозга у нее ничего нет, но ее продержат до завтра, чтобы сделать дополнительные анализы и полностью удостовериться в здоровье пациентки.

Приехал папа с газетами и журналами и встал лагерем в палате, чтобы присматривать за своей маленькой дочуркой. Из Майами прибыл ее начальник Милт Дэнси и простоял у койки два часа. Принесли цветы. Заглянул Рей Николет, чмокнул в щеку, погладил по волосам и удрал, похваставшись, что его включили в оперативную группу по борьбе с насильственными преступлениями и он должен бежать ловить сбежавших зеков. Опять принесли цветы. Потом появился специальный агент ФБР Дэниел Бердон и сразу же попросил отца выйти в коридор, потому что ему нужно поговорить с Карен по конфиденциальному делу. В руках фэбээровец держал копию показаний, еще утром продиктованных Карен. Сейчас была уже середина дня, солнце приятно освещало отдельную палату, узкими лучами пробиваясь сквозь расставленные на подоконнике букеты.

– Что в капельнице? – спросил Бердон.

– Думаю, обычная глюкоза.

– Ты и так достаточно сладкая, Карен. И как же ты набила шишку?

– А разве в моих показаниях об этом не сказано?

– Ты почитай их повнимательнее, – вмешался Милт. – Для этого тебе и дали копию.

– Уже прочел. И теперь хочу, чтобы Карен рассказала все сама, если не возражает, конечно. А вот на твои возражения, Милт, мне совершенно наплевать. Ты даже не должен находиться в этой комнате. Следствие веду я.

Карен перевела взгляд с чернокожего специального агента, похожего на адвоката, на растолстевшего пожилого судебного исполнителя – вылитый коп, ни дать ни взять.

– Милт, только не бей его по лицу. Пусть Дэниел поважничает, я не возражаю.

Бердон улыбнулся:

– Мне нравится. Ты говоришь, как настоящий мужик. Расскажи, как все было. Итак, ты попыталась схватить руль, и где именно это произошло?

– Около развязки на Окичоби. Нужно было срочно позвонить, и я вспомнила о будке сборщика платы. В общем, мы слетели с дороги вниз по насыпи и, похоже, врезались в опору моста.

– А ремень ты, естественно, не пристегнула.

– Что за бред?.. – воскликнул Милт.

– Не пристегнула, хотя подумала об этом, перебравшись на переднее сиденье. Так вот, я перелезла туда…

Перекинула ногу через спинку, задрав узкую юбку. Она еще попросила Глена не смотреть. Вернее сказала прямо: «Не смотри». Карен улыбнулась, вспомнив этот эпизод, а Бердон нахмурился.

– Глен гнал не меньше ста двадцати, другие машины будто стояли на месте… Я имею в виду, он гнал так на дороге, а не когда мы с нее слетели. Как только я увидела съезд и схватилась за руль, он сразу ударил по тормозам. В опору мы врезались на пятидесяти, не больше.

– А почему он так гнал, куда торопился?

– Не знаю, просто убегал, хотел скрыться. Я пыталась с ним говорить, сказала: «Если ты придешь вместе со мной, все будет в порядке. Ты ведь ничего не совершил».

– Ничего? Ну да, всего лишь вступил в заговор с целью помочь сбежавшему преступнику, ехал на украденной машине…

– По поводу машины я просила его не волноваться. Нужно трижды попасться на краже, прежде чем угодишь в тюрьму, и то необязательно загремишь за решетку. В округе Дейд в прошлом году украли сорок тысяч машин, а из трех тысяч арестов меньше половины дел дошло до суда.

– Знаешь, все эти статистические выкладки похожи на пособничество и подстрекательство.

– Я хотела задержать его.

– И после аварии ты Глена уже не видела?

– Я очнулась, когда санитары вытаскивали меня из машины.

– Его больше никто не видел, насколько нам известно.

– Хватит, – снова вмешался Милт. – Оставь ее в покое.

Бердон поднял руку, даже не взглянув на исполнителя:

– Хотелось бы уточнить пару вопросов по поводу тех парней, что тебя схватили. Бадди и второго, Джека Фоули. Я просмотрел его досье. Клянусь, за свою жизнь он ограбил больше двухсот банков.

– Правда? – Карен была удивлена, но не подала виду. – Я спросила, сколько банков он ограбил, но он заявил, что точно не помнит. Занимался этим с восемнадцати лет.

– Ты с ним разговаривала?

– Да, в багажнике.

– О чем?

– О всяком разном. О тюрьме, о кино…

– Парень взял тебя в заложницы, а ты беседовала с ним о кино?

– Может, это прозвучит странно, – Карен смотрела прямо в глаза пижонистому агенту в добротном сером костюме и бледно-голубой рубашке с галстуком, – но я не была заложницей.

– Кем же ты была?

– Его наслаждением после пяти месяцев каторги.

Бердон нахмурился:

– Он пытался тебя изнасиловать?

– Я была наслаждением другого рода.

Бердон молча смотрел на нее, лежащую в больничном халате под простыней, с капельницей в руке, и, видимо, не знал, что и сказать, а Карен не испытывала ровно никакого желания помочь ему.

– Значит, Фоули захотелось побыть рядом с женщиной, и он залез в багажник.

– Не знаю. – Карен смотрела снизу вверх на вытянувшегося на десять футов агента.

– Этот случай с Фоули заставил меня вспомнить о другом парне, о Карле Тиллмане, с которым ты встречалась и который, как потом выяснилось, грабил банки. Помнишь его? Тогда я еще заметил, что ситуация более чем странная. Подумать только, федеральный судебный исполнитель трахается с грабителем… – Он едва заметно улыбнулся. – Так что, когда ты упустила этого Фоули, я не мог не задуматься.

– О чем?

– Может быть, грабители банков тебя возбуждают.

– Ты серьезно?

– Не знаю. Пока не уверен.

– Я понятия не имела, что Карл Тиллман грабит банки. И встречалась с ним вовсе не из-за этого.

– Зато у меня были все основания подозревать его, и я честно предупредил тебя. По крайней мере, ты могла бы быть с ним поосторожнее.

– И что потом произошло с Карлом, помнишь? – осведомилась Карен.

Бердон снова улыбнулся:

– Ты его застрелила. Но почему сейчас все случилось иначе? Почему ты не пристрелила этого Фоули и того, второго? Они не были вооружены, тогда как у тебя было ружье, и все же ты позволила им запихнуть тебя в багажник. Потом у тебя в руке был «ЗИГ-Зауер», но в своих показаниях ты утверждаешь, что не могла повернуться, так сильно он тебя прижал. Но когда багажник открылся – почему ты не грохнула обоих на месте?

– А ты поступил бы именно так?

– В показаниях написано, что у Глена оружия тоже не было, и тем не менее ты позволила ему уйти.

– Дэниел, ты ведь не носишь оружие…

Он чуть замялся:

– Откуда ты знаешь?

– Чем ты обычно занимаешься? Ловишь нечистых на руку бухгалтеров?

– Карен, я работаю в Бюро уже пятнадцать лет, и мне случалось вести разные дела.

– А тебе приходилось стрелять в людей? Сколько раз ты первым врывался в квартиру преступника?

– Я должен что-то доказывать?

– Ты просто должен знать, о чем идет речь.

Он пожал плечами и разгладил спереди серый двубортный пиджак.

– Карен, поговорим об этом в другой раз, хорошо? Сейчас меня больше интересует то, почему Фоули посадил тебя во вторую машину, ведь надобность в тебе уже отпала…

– Об этом ты у него спроси.

– Кажется мне, ему очень не хотелось тебя отпускать. Ладно, еще увидимся.

Бердон развернулся и вышел из палаты.

Через несколько секунд вошел отец.

– Пердун Бердон, так мы его зовем в Майами, – заметил Милт Дэнси.

– Так его везде зовут, – сказал отец. – В Майами, в Майами-Бич, в округе Дейд. Умеет расположить к себе людей.

– Да, – согласилась Карен. – Но в нем есть свой шик. Заметил, какой на нем костюм?

– Ага, напоминает манеру одеваться Фреда Астера. Рубашка и галстук одного оттенка. Вот это действительно был шикарный парень. Как себя чувствуешь? Есть не хочешь? Может быть, пива? Могу сходить, принести.

– Все завтра. Целую неделю ничего не буду делать. Может, пожить у тебя несколько дней? У нас наконец-то будет время поговорить.

– О чем? – Отец мгновенно насторожился. – О ребятах, которым ты позволила сбежать? Хочешь, чтобы я помог? Нашла мне бесплатную работу?

– Ты же мой папочка.

– Ну и что с того?

Фоули держал в руке бланк заявки на получение кредита, на первой странице которой жирным шрифтом было напечатано:

«Нуждаетесь в деньгах?

Вы пришли куда надо»

Подзаголовки внутри подразумевали получение ссуды на покупку автомобиля, дома, обстановки, но там не говорилось ни слова о ссуде, которая помогла бы вам смыться из города. Фоули, стоя у стеклянной конторки с бланками, сунул сложенную брошюру в карман и обвел взглядом операционный зал. В трех из пяти окошек сидели кассиры, за ними высоко на стене были установлены камеры, охранников видно не было, один клиент вышел, вошел парень в костюме с «дипломатом» в руке. Фоули проследил, как он свернул в отгороженную часть зала, как, увидев его, встал из-за стола администратор, пожал клиенту руку и сел. Как только парень открыл «дипломат», Фоули в новенькой кепке «Марлинс» и темных очках подошел к окошку, табличка рядом с которым гласила, что молодую женщину с копной темных волос на голове зовут Лоретта.

– Сэр, чем могу вам помочь? – спросила она.

– Лоретта, видите, вон тот парень, разговаривающий с вашим менеджером, открыл «дипломат»?

– Это мистер Гуиндон, помощник менеджера. Мистера Шоена, нашего менеджера, сегодня не будет.

– Но вы видите парня с «дипломатом»?

Лоретта присмотрелась:

– Конечно.

– Это мой сообщник, и у него пистолет. Если вы не сделаете в точности то, что я вам скажу, если у меня из-за вас возникнут проблемы, я посмотрю в его сторону, и он выстрелит вашему мистеру Гуиндону между глаз. Возьмите один из этих больших конвертов и сложите в него как можно больше сотен, полтинников и двадцаток. Никаких пачек с бандеролями или резинками, никаких пачек с краской или меченых денег. Начните со второго ящика, потом перейдите к ящику под компьютером. Начинайте, Лоретта. Не волнуйтесь, ключ от ящика лежит рядом с вашей рукой. Деньги со дна не берите. Отлично, у вас все получается. Двадцатки положите, если останется место. Улыбайтесь, иначе все подумают, что вас грабят. Хотя нет, дайте двадцатки мне, я положу их в карман. О’кей, мне не пришлось подавать сообщнику знак. Он задержится секунд на тридцать, чтобы убедиться в том, что вы не подсунули мне пачку с краской и не включили сигнализацию. Если вы все же так поступили, он выстрелит мистеру Гуиндону между глаз. Что ж, думаю, я все сказал. Спасибо, Лоретта, и приятного вам дня.

Фоули вышел из банка, изрядно ссутулившись и наклонив голову. В некоторых банках на двери, на высоте шести футов, нанесена метка, чтобы кассир мог определить рост грабителя.

Бадди ждал его на другой стороне Коллинз-авеню в черной «хонде».

– А ты гораздо круче меня, приятель, – восхитился Бадди, когда они тронулись с места. – Не успел сбежать из тюрьмы, как принялся за работу.

– Вспомни «Ломпок», – возразил Фоули. – Ты встретил меня, и в тот же день мы взяли банк в Помоне.

Он замолчал и уставился в окно на проносящиеся мимо розовые, белые и желтые отели, все еще действующие, несмотря на довольно обшарпанный вид.

– Почему мне все время так грустно после дела?

– Скоро пройдет, – успокоил Бадди.

Фоули передал ему брошюру из банка, и Бадди улыбнулся:

– «Нуждаетесь в деньгах? Вы пришли куда надо». Верно подмечено. Как будто сами напрашиваются. Понять не могу, почему девятерых грабителей из десяти обязательно ловят.

– Слишком много болтают или совершают глупые поступки и привлекают к себе внимание. Взять меня, к примеру. Знаешь, как я оказался в тюряге, ограбив ради Адели банк в Лейк-Уорте? Переулками отъехал от банка, выбрался на перекресток с шоссе Дикси и остановился, чтобы пропустить машины и сделать левый поворот. Слышу, сзади двигатель ревет, какому-то парню в «фаерберд-транс-ам» красного цвета явно не терпится тронуться с места. Он сдает назад футов на десять, выворачивает руль и проносится мимо, визжа колесами. Видимо, решил, что я пенсионер и буду поворачивать целую вечность. Ты представь, я только что банк взял, а этот парень решил продемонстрировать мне свою крутость…

– И ты поехал за ним.

– Я повернул налево и помчался за ним. Догнал через милю, обошел слева и прижал свою машину к его, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Он снова вырвался вперед, я опять его догнал и легонько ткнул в бок. Я был тогда на «хонде», похожей на эту.

– Я читал, что «хонды» угоняют чаще всего.

– Об этом я тоже читал. Итак, ткнул я его в бок, но тут у меня лопнуло колесо, и я потерял управление. Машину потащило вправо, так что я вынужден был остановиться. Парень в «фаерберд», так и не поняв, в чем дело, умчался. Через пару минут подъезжает шериф: «Сэр, у вас проблемы?» – «Никаких проблем, только что ограбил банк, да вот машина сломалась». Он как раз проверял мои права, когда ему сообщили об ограблении – кто-то засек машину. Через секунду я уже смотрел в ствол огромного хромированного «смит-энд-вессона». Подумать только, впервые в жизни вышел из себя и сразу получил за это тридцать лет.

– Через какое-то время ты еще посмеешься над этой историей.

– Да, если буду жив.

– Надо сестре рассказать, посмотрим, будет она смеяться или нет. Всегда что-нибудь придумываю, прежде чем позвонить. Иначе наш разговор состоит из сплошных пауз.

– Которые перемежаются сообщениями о погоде.

Когда они выехали на Холовер-Кат, Фоули вышвырнул новенькую бейсбольную кепку «Марлинс» в окно. Через несколько минут они бросили «хонду» у аллеи и пересели в машину Бадди – изрядно выцветший темно-бордовый «олдс-катлесс-суприм» восемьдесят девятого года, который стоил Бадди, как он сам признался, одно ограбление банка с мелочью.

Фоули сидел на якобы датском диване в комнате с голыми белыми стенами, телевизором и купленными Бадди комнатными растениями в горшках. Деньги из банка, уже пересчитанные, лежали на кофейном столике – пачка получилась не более двух дюймов толщиной, если ее прижать.

– Тридцать семь восемьдесят, – крикнул он Бадди, читавшему газету на балконе. – Лоретта постаралась. Хотя ей не помешало бы сбросить вес и сделать что-нибудь с волосами, – добавил он, выходя на солнце.

– Видел свою фотографию? – спросил Бадди. – Если они разослали именно ее, можешь ходить где угодно, никто тебя не узнает.

– Тюремное фото в фас. Тогда я неважно себя чувствовал. Поэтому и похож на террориста. А Чино в то время был тяжелее фунтов на тридцать. – Фоули внимательно рассмотрел семь фотографий на первой полосе, под цветным снимком кирпичной тюрьмы. – Чирино – это Чино. Набрал вес, когда перестал выступать, но потом пришел в норму, готовясь к побегу. А этот миленький, который Линарес, и есть Лулу, его подружка.

– «Только им двоим удалось сбежать. Остальные четверо пали за оградой под градом пуль», – процитировал статью Бадди. – Все были приговорены от двадцати пяти до пожизненного за убийство. Здесь написано, что твой приятель Чино зарубил какого-то парня мачете.

– Деваться было некуда, – объяснил Фоули. – Задолжал кучу денег, и пришлось залечь на ринге. Только свалился он не в четвертом раунде, как было оговорено – не мог себя заставить поддаться какому-то бледному юнцу, – а в шестом. Из-за этого Чино не только не получил ни цента, но еще и лишился права бороться за звание чемпиона. С карьерой боксера можно было распрощаться, поэтому он взял мачете, пошел в спортивный зал на Пятой улице, что в Майами-Бич, и порубил своего агента на кусочки.

– Линарес… – неуверенно произнес Бадди.

– Это Лулу.

– Да. Здесь говорится, что из-за мешка марихуаны он поспорил с соседом по комнате и девять раз выстрелил тому в голову из «МАК-10». Боже ты мой.

– Только сосед тогда спал, – добавил Фоули. – Но думаю, дело не только в травке. Похоже на ревность. Чино, правда, говорил, что на свободе Лулу не был гомиком, однако я в это не верю, слишком хорошая из него получилась девочка.

– Здесь еще написано, что поиски его и Чино ведутся главным образом в Маленькой Гаване.

– А где ведутся поиски меня?

– До этого я еще не добрался.

Фоули надел темные очки и подошел к перилам. Впереди был океан и пляж, семью этажами ниже – патио и бассейн, все в бело-розовых тонах.

– Пупко упоминается? Надзиратель, который одолжил мне рубашку?

Бадди оторвал взгляд от газеты:

– По-моему, ты читал статью…

– Так, просмотрел. Чертеж подкопа от часовни приведен достаточно точно.

– А, вот он где, этот Пупко. Говорит, что был побежден превосходящими силами беглых преступников. «Увидев, что преступники входят в часовню и почувствовав неладное, Пупко встал на их пути…» Хотел узнать, почему они не в бараках на вечерней поверке. «Удерживаемый другими заключенными Пупко стойко перенес неоднократные удары двухдюймовой доской по голове, нанесенные Джоном Майклом Фоули, – ага, вот и тебя вспомнили. – Позже вышеупомянутый Фоули совершил побег в форме надзирателя Пупко». Здесь говорится, что ты был осужден на тридцать лет за вооруженное ограбление.

– Не было у меня оружия, и не наносил я многократные удары надзирателю. Один удар, и готово. Если эту статью прочтет Чино, у него может сложиться неправильное впечатление.

– ФБР, служба шерифа, правоохранительный департамент Флориды пытаются тебя разыскать, но не указано, где именно. Они даже подумывают, что ты «спасся бегством из страны».

– Быстро бегать приходилось, причем часто, но бегством не спасался никогда. А ты как?

– Да однажды прочел про себя, что я, мол, «спасся бегством с места преступления». О Глене нет ни слова.

Фоули промолчал.

– Нашли «шевроле» той девчонки – там, где мы его бросили, на Южном шоссе, у отеля «Холидей Инн». Но ничего о машине, которую мы взяли потом. Говорится, что «шевроле» был угнан со стоянки тюрьмы.

– О Карен тоже ни слова?

– Сейчас дойдем. Так. «Машина, принадлежавшая службе федеральных судебных исполнителей…» Вот. «Помощник судебного исполнителя Карен Сиско приехала из своего офиса, что в Уэст-Палм-Бич, в тюрьму „Глейдс“, чтобы выполнить судебное предписание согласно жалобе одного из заключенных». Здесь ничего нет о… Вру, есть. «Власти полагают, что Фоули воспользовался ее машиной для побега, после чего бросил оную у „Холидей Инн“».

– Где принял горячий душ и отправился в постель, – продолжил Фоули. – Почему нет ни слова о том, что мы взяли Карен в заложники? Не знают или не хотят говорить?

– Обо мне тоже ничего нет. Ни строчки о пособничестве в побеге. Интересно, с чего это? Если ей удалось удрать, полицейские должны знать обо мне.

– От нас она удрала, это точно.

Но что произошло после того, как она уехала с Гленом?

Он думал о ней прошлой ночью, когда пытался заснуть на жестком диване, думал весь день. Он и сейчас о ней думал, глядя на океан.

– Красиво, да? Если, конечно, тебе нравится такой вид… Наверное, тебе стоит посидеть здесь пару недель, никуда не выходить. Банк ты сделал только для того, чтобы поддержать веру в себя. Упал с лошади и тут же кинулся забираться обратно в седло. Я здесь поразмыслил, может, нам стоит нанять катер и отправиться на Багамы, хотя бы на время. Возьмем рыбацкий катер у причала Холовер, заплатим шкиперу положенные бабки. Что скажешь?

– Я хочу знать, куда делся Глен и что случилось с Карен.

– Скорее всего он просто выбросил ее из машины. Где-нибудь на автостраде. А сам поехал дальше, стараясь лишний раз не останавливаться. Я бы именно так и поступил.

– А вдруг она его арестовала?

– Каким образом?

– Это ее работа. Глен здесь бывал?

– Я не говорил ему, где живу, и номер телефона не давал.

– А Адель?

– Она знает мой номер, но из своей квартиры никогда не звонила.

– Глен, если его взяли, будет трещать без остановки. Сдаст Адель через несколько минут.

– Ну и что? Проверят и узнают, что вы были женаты, потом развелись. Раскопают девичью фамилию Адель, дату рождения, адрес. От этого не уйти. Я ее предупреждал, говорил: если у Фоули все получится, тебя достанут. Она сказала: «А что я знаю?» На Адель можно делать ставку.

– Я тут подумал, а не звякнуть ли тебе Глену? Если он смылся и чувствует себя в безопасности…

– А если он не смылся и его телефон прослушивается?..

– Мы можем позвонить в службу судебных исполнителей Уэст-Палм.

– Зачем?

– Узнать, на работе ли Карен.

– А если на работе, что нам это даст?

– Выясним, что с ней все в порядке, что он ничего с ней не сделал.

– А вдруг у них стоит хреновина, которая определяет номер звонившего?

– Воспользуйся автоматом.

– Ты все еще думаешь о ней?

– Просто хочу знать, что произошло.

Бадди сложил газету и встал:

– Ладно, посмотрим, что можно сделать…

Когда они приехали сюда вчера вечером, старушка в холле сразу спросила, не привезли ли они кислород. Фоули сначала даже решил, что это дом престарелых – в холле сидели одни старушки и несколько сухоньких старичков. «Они постоянно меня останавливают и спрашивают, не привез ли я белье из прачечной, пальто из химчистки или продукты из магазина, – объяснил Бадди, зайдя в лифт. – Они – повсюду, в холле, в патио, как птички на проводах, следят за происходящим. Представь себе, что бы было, если бы ты приволок сюда эту девчонку – судебного исполнителя! С тобой нет проблем. Они понимают и одобряют людей в плащах. Сами надевают плащи, едва завидев облачко на небе. И все время ходят в украшенных бусами свитерах. Клянусь, никогда не видел столько украшенных бусами свитеров в одном месте».

«Ты же все равно не стал бы возражать, реши я привезти сюда Карен, – сказал Фоули прошлым вечером. – Извини, что вел себя, как последняя сволочь. Думаю, все уже прошло».

«Может быть, и меня бы так развезло, будь я на твоем месте, – махнул рукой Бадди. – Мужик, что я не понимаю – первая девушка за пять месяцев, к тому же от нее приятно пахло…»

Всю ночь и следующий день Фоули вспоминал ее: в свете фар, перед тем как они запихнули ее в багажник; ее лицо; как она вылезала из багажника, сначала длинные ножки, потом все остальное; ее силуэт в профиль, когда она стояла на дороге в обтягивающей короткой юбке; вид сзади, совсем близко, когда они взбирались на насыпь. Эти изображения постоянно возникали в его голове, и он наслаждался, мысленно их рассматривая. В сексуальном плане он о ней не думал, ни разу не представил ее голой и не задумался, какие волосы растут у нее между ног. Он помнил прикосновения к ней, свою ладонь на ее руке, на ее бедре, чуть ниже задравшейся юбки. Слышал ее голос. «Вы так знамениты?» «Шутите?» И потом, когда вылезала из багажника: «Твоя взяла, Джек». Он проигрывал в голове эти фразы снова и снова. «Бадди? Его в самом деле так зовут?» Это когда он лажанулся и сказал, что Бадди ведет машину. Слишком много болтал. Потом он еще попытался исправить положение, сказал, мол, да, именно так и зовут. Что еще он ей наболтал? Карен ловила каждое его слово. Все время была начеку. Она гораздо умнее его, умнее, чем Глен, этот мальчик из колледжа. Конечно, это она уболтала Глена уехать. Он так долго ждал на обочине, весь издрожался от страха. Но не может же она до сих пор быть с Гленом. Или может? Если бы его взяли, об этом обязательно рассказали бы в газетах. А если она его не арестовала – что же произошло?

Бадди отсутствовал недолго. Вышел на балкон, где наслаждался солнцем Фоули, и опустился в один из пластмассовых шезлонгов.

– Я позвонил Глену, но услышал только автоответчик, который попросил меня оставить сообщение. Ничего не стал оставлять.

– Я бы тоже не стал. Не люблю разговаривать с пустым местом. Как насчет службы исполнителей?

– Спросил, есть ли Карен, и услышал, что она в отпуске, будет только на следующей неделе.

– В последний раз мы ее видели в машине на автостраде, а на следующий день она уже в отпуске. Откуда-то я знал, что ее не будет на работе.

– Ты слишком много думаешь. И вообще, ты соображаешь, что творишь? Ты волнуешься о человеке, работающем на органы. Хочешь посидеть и выпить коктейль с девушкой, которая пыталась тебя пристрелить. Доходит, на что я намекаю?

– Не нужно было тебя впутывать, – вздохнул Фоули.

– У меня своя голова на плечах. Слушай, тебе на Багамы хочется или как? Нужно решать, куда мы двинем дальше.

Предложение имело смысл, и Фоули кивнул:

– Давай смотаемся для смены обстановки. Денег хватит… Тридцать семь восемьдесят – не так уж плохо. В банке я сказал, что парень, беседующий с менеджером, – мой сообщник. Бедняга даже не подозревал, что стал преступником.

– Я о другой феньке слышал, – усмехнулся Бадди. – Парень сначала шутит, чтобы кассир расслабился, а потом подает записку, в которой сказано: «Это не шутка, отдайте крупные банкноты».

– Неплохо, – согласился Фоули и кивнул, как будто задумался. – Знаешь, со временем мы все становимся одинаковыми. Пытаемся разнообразить дело, чтобы интереснее было.

– Ну разумеется. Наша работа, как и любая другая, со временем становится скучной. Конечно, можно сменить род деятельности, попробовать кражу со взломом, в чей-нибудь дом вломиться…

Фоули покачал головой:

– Взломщик из меня не получится, подленькая работенка. К тому же тяжелая. Таскать телевизоры, закидывать их в грузовик. А если воровать только украшения, надо разбираться, стоят ли они хоть что-нибудь.

– Вторжение – это когда все до́ма, – заметил Бадди. – Врываешься и начинаешь вымогать деньги. А можно заняться супермаркетами или винными магазинами.

– Лучше уж грабить банки. Налет есть налет. – Он встал со стула и посмотрел на океан. – Мне не терпится узнать, что же произошло.

– Тогда надо разыскать Глена. Если бы его сцапали, газеты мигом бы об этом пронюхали, значит, прячется. Или снова поехал в Детройт. – Бадди закивал.

– Когда я с ним связался, он только-только вернулся оттуда. Помнишь мошенника с Уолл-стрит, Дика-Потрошителя? Он там живет.

– Рипли? Конечно, я его помню. Как можно забыть человека, который хранит дома пять миллионов на мелкие расходы? Глен все еще не забил на это дело?

– Хотел даже навестить тебя в «Глейдс», узнать, не хочешь ли заняться.

– Сейчас почему бы и нет? Думаешь, Глен в Детройте?

– Или за решеткой. Но здесь его точно нет. Неужели он сначала бросил бы нас на шоссе, а потом разгуливал бы по городу?

– Я на него не сержусь, – усмехнулся Фоули. – Как был придурком, так придурком и остался. Но если он в Детройте и дело на мази…

– Он нашел Снупи Миллера. Помнишь, постоянно нам о нем твердил? Сейчас Миллер сам не выступает, Глен сказал, что Снуп стал менеджером. Думаю, надо всего-навсего узнать, где проходят бои, там-то мы и найдем Снупи.

– А Снупи приведет нас к Глену, которому мы поможем распотрошить Потрошителя. Такой у тебя план?

– Ну, если ты, конечно, не против вломиться в дом этого мужика… – кивнул Бадди.

– Никогда не любил ползать в темноте. Но чтобы понять, нравится тебе дело или нет, надо сначала его попробовать. Я, к примеру, впервые попробовал окру, – знаешь такой плод? – только когда повзрослел, хотя и вырос в Новом Орлеане. А теперь окры нигде нет.

– И взгляни на это дело с другой стороны, – сказал Бадди. – Как известно, любимая работа – лучшее средство от всяких треволнений.