Текст книги "Вне поля зрения"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

11

У Адель уже рябило в глазах от отелей в стиле арт-деко. Все утро она ходила от одного к другому, обошла десять кварталов, протискиваясь между столиками на тротуарах и снующими всюду туристами, и все спрашивала официанток в кафе и барах, не окажут ли они ей огромную-преогромную услугу. Даже знакомые девушки редко соглашались взять в руки карточку три на пять дюймов, как будто она была измазана дерьмом, а если и брали, то не читали ее, несмотря на объяснение Адель, что это увеличенная копия объявления в «Геральд», которое показалось ей в газете слишком маленьким, и потому она решила увеличить его и разнести по побережью… Официантки обычно извинялись и возвращали ей карточку или говорили «да» и небрежно бросали ее на столик, что случалось значительно реже. Карточка гласила:

«СЛОВНО ПО ВОЛШЕБСТВУ!

Наберите „673-7925“, и выскочит Адель!

Опытная ассистентка фокусника!

Знаток голубей и всех видов фокусов!»

Возвращаясь по Десятой к Коллинз-авеню, она остановилась и обернулась. Парень, следивший за ней все утро, тоже замер на месте и принялся озираться, как будто заблудился. «Хвост» на другой стороне улицы наклонился, чтобы завязать шнурок. Зачем они с ней возятся? Адель помахала парню, что завязывал шнурок, и продолжила путь к Коллинз. Еще пара серьезных, подтянутых ребят сидела в машине, один из них читал газету. Каждый день в новостях по телевизору и в газетах сообщали, что Джек и еще один кубинец «все еще на свободе», но ни словом не упоминали о Бадди или Глене Майклсе, значит, план побега на двух машинах удался. За несколько дней до побега Глен вдруг нанес ей визит и долго сидел со стаканом водки с тоником, поигрывал волосами и строил из себя крутого, разглагольствуя о том, как они с Бадди и Джеком обстряпают дельце, так талантливо им подготовленное. Видимо, ждал, что она потащит его в постель. Уже через пять минут она поняла, почему Джек терпеть его не может и почему пообещал в последнем разговоре, что наступит на очки Глена, не снимая их с его рожи. Она тогда так и сказала Глену: «Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Того самого волосатого нахлебника, который жил у О’Джей Симпсона в домике для гостей и который, подкараулив удобный случай, моментально стал знаменитостью». «Да? Правда?» – удивился тогда Глен, посчитав сказанное комплиментом. «Вот бы, – размечталась она тогда, – засунуть Глена Майклса в волшебный ящик Эмиля Великолепного, чтобы он исчез к чертовой матери и никогда больше не появлялся…»

Она подошла к «Норманди», стоящему рядом с другими отелями пастельных тонов, и кивнула сидящим на террасе и доживающим здесь свой век старушкам. В фойе поздоровалась с торчащим за конторкой Шелдоном и получила в ответ полную гнилых зубов улыбку. Хоть он ей улыбнулся… А то эти чопорные дежурные отелей и официантки ни разу не посочувствовали ей, не подбодрили даже словом.

Она поднялась на второй этаж и вошла в свою квартиру – все те же пальмы и яхты на шторах и светлая мебель пятидесятилетней давности в стиле «Майами-Бич модерн». Включила кондиционер на окне. Выглянула на улицу – уже в который раз. Все надеялась увидеть на другой стороне улицы Джека. Вот он стоит у столба, как в кино, закуривает и с тоской смотрит на ее окно. Джек тоже любил рисоваться, но делал это куда талантливее, чем Глен.

Адель бросила оставшиеся карточки «СЛОВНО ПО ВОЛШЕБСТВУ!» на покрытый стеклом обеденный стол и некоторое время смотрела на них. «Знаток голубей и других видов фокусов»? Знаток уборки голубиного дерьма из гримерной. А еще она лучше всех умела ставить ноги строго одну перед другой – попробуй исполни это в туфлях на четырехдюймовых каблуках, – сиять улыбкой и грациозным взмахом руки приветствовать вылетающих из-под замызганного плаща Эмиля птиц.

Нужно было преподносить себя как фокусника, а не как ассистентку, работать на днях рождения, в школах, на праздниках в конторах, в тюрьмах – почему бы и нет? Она умеет делать фокусы с веревкой: разрезать ее и сращивать, продевать в иголку, освобождать от пут добровольцев из зала. И носовые платки… Фатима-танцовщица, извивающийся шелк, распадающийся узел. С картами она тоже умела работать: индусская и верхняя перетасовки, сомнительный подъем, струя…

На письменном столе у окна зазвонил телефон.

Да, плюс фокусы с запечатанными конвертами: цыганка-ясновидящая, невероятная проницательность…

– Хай, у телефона Адель.

– Это Адель? – уточнил мужской голос с кубинским или похожим на него акцентом.

– Да. Вы звоните по объявлению в газете?

– Нет, не видел я никакого объявления.

– Значит, получили мою карточку? Шли буквально за мной, когда я их раздавала?

– Я разговаривал с парнем, на которого вы работали, с Эмилем.

– Ну да. Я почти четыре года выпрыгивала для него из ящика.

– Выпрыгивали из ящика?

– Была его ассистенткой. И что он обо мне сказал?

– Он дал мне номер вашего телефона и адрес, где вы живете. Понимаете, мне нужна ассистентка, и я хотел бы с вами поговорить.

– Сэр, могу я спросить, вы работаете в районе Майами?

– Да, где-то рядом. Я был волшебником на Кубе, прежде чем перебрался сюда. Меня так и звали – Мануэль Волшебник. Могу я спросить, вы исполняете фокус, когда вас распиливают пополам в ящике?

– Конечно!

– И как вы его исполняете?

– А вы?

– Простите, я просто хотел убедиться в вашей опытности.

– Ну, мы выполняли его двумя способами: при помощи тонкой пилки и старым методом Селбита. Вы это имели в виду?

Молчание в трубке, потом кубинец сказал:

– Да, вижу, вы дело знаете. Я хотел бы зайти к вам и поговорить по поводу работы.

– Почему бы нам не встретиться на террасе «Кардозо»? Знаете, где это?

– Да, а почему вы не хотите, чтобы я пришел к вам домой?

– Мне нужно уйти по делам. Через час я готова с вами встретиться. Устраивает?

Снова пауза.

– Конечно.

Адель повесила трубку.

«Как вы исполняете фокус, когда вас распиливают пополам?..» Он что, серьезно? Ведь выпрыгивать из ящика – это и значит ассистировать. Может быть, волшебники на Кубе называют ассистенток как-то по-другому?

Зазвонил телефон.

«Пойду в шортах, чтобы были видны ноги».

– Хай, у телефона Адель.

На другом конце провода повесили трубку.

Бадди вышел из «Вулфи» и сел в машину:

– Она дома.

Он повернул на юг по Коллинз и не произнес ни слова, пока они, миновав десять кварталов, не проехали мимо «Норманди».

– Здесь. Видишь парня на террасе? Сидит среди старушек. А в машине неподалеку засела еще парочка.

Фоули завертел головой:

– Никого не вижу.

– Они здесь, и ты это знаешь.

– Постараюсь держать глаза открытыми.

Бадди свернул направо, на Десятую, потом еще раз – в переулок за чередой отелей:

– Отлично, сзади никого нет.

Доехав до Одиннадцатой, он остановил машину:

– Пистолет с собой?

Фоули приподнял с коленей соломенную сумку:

– Здесь, вместе с кремом для загара и пляжным полотенцем.

– Хочешь дать ей денег?

– Отдам все, что заработал.

Бадди кивнул, не сводя с Фоули пристального взгляда:

– Наверное, тебе все-таки стоило надеть какую-нибудь шляпу…

– На всех фотографиях в банках я либо в шляпе, либо в кепке. Такое впечатление, меня без головного убора никто и не видел.

– Сверим часы. Сейчас одиннадцать двадцать. Я вернусь через полчаса, без десяти двенадцать. Если тебя здесь не будет, приеду еще раз, уже в двенадцать двадцать. А если и тогда не встретимся, стало быть, до встречи через тридцать лет.

Кафешка явно принадлежала пуэрториканцам, Чино сразу это определил по их манере разговора, но ему было плевать. Здесь подавали кофе «Кубано», и никто не мешал ему сидеть за стойкой и смотреть сквозь стекло и надпись задом наперед на четырехэтажный отель «Норманди», что застыл на другой стороне улицы. Бывшая жена Фоули жила на втором этаже, в двести восьмой комнате. Если ее окна выходят на улицу, может, она сейчас тоже смотрит на кафе, как он – на отель. Он ей звонил именно отсюда, а потому не пришел в восторг от плана встретиться в толпе на террасе отеля «Кардозо». В общем, Чино решил посидеть здесь, выпить кофейку чашку-другую, а потом он поднимется к ней в квартиру и поговорит с Адель наедине. Неужели она ему откажет?

Фоули вышел по переулку на Коллинз-авеню и остановился, чтобы пропустить потоки машин, ползущих в обоих направлениях. Сплошные туристы, глазеющие на Саут-Бич или ищущие, где припарковаться. Потом, не торопясь, он направился к отелю в центре квартала. Бадди прав, где-то здесь должна стоять машина с парой ребятишек. Чуть впереди от поребрика отъехала машина, ее место тут же заняла «хонда» с женщиной за рулем. «Интересно, – подумал он, – баб для слежки они тоже используют?» Все равно придется заходить в отель. Если парень, сидящий на террасе, последует за ним, Фоули заведет разговор с дежурным за конторкой о ценах на следующий сезон. Придумает какую-нибудь историю. Попросит показать комнату или спросит, где туалет, а затем, выбрав удобный момент, скользнет по лестнице наверх. Хотя скорее всего легавый, засевший среди старушек, не обратит на него внимания…

Фоули почти поравнялся с «хондой». Женщина вышла из машины, встала рядом со счетчиком стоянки и принялась рыться в карманах в поисках мелочи.

Светлые волосы, желтовато-коричневая куртка, длинные ноги в узких джинсах и туфли, обычные розовые туфли на среднем каблуке. Они-то и привлекли его внимание – вернее, не они, а сочетание розового цвета с синевой джинсов. Волосы и профиль женщины заставили его снова вспомнить Карен Сиско.

Она отвернулась от счетчика, и Фоули увидел Карен Сиско. Она стояла всего в десяти футах, смотрела на него и ждала, когда он подойдет ближе.

– Вы случайно не разменяете мне доллар?

Фоули перебросил соломенную сумку в левую руку и мысленно приказал себе не останавливаться. Не говорить ни слова, но все-таки он не удержался…

– Виноват, – промолвил он извиняющимся тоном и, не меняя походки, все так же неторопливо, глазея по сторонам, изучая вывески, людей, дома, направился дальше.

«Только не оборачиваться, – приказывал он себе, – ни в коем случае». Это была она, возникла откуда-то прямо перед самым его носом. Он видел ее, видел ее глаза, и ему даже показалось на мгновение, что она… «Обернешься, – сказал он себе, – и тут же превратишься в каторжника. На этом самом месте в синюю робу оденешься. Даже не думай. Увидел ее еще раз, и довольно… Большего тебе не дано».

Карен смотрела, как он идет мимо «Норманди», мимо старушек на террасе, мимо агента, и думала: «Нет, этого не может быть». Она четко помнила измазанное грязью лицо Фоули, – правда, глаза его были закрыты козырьком фуражки, – помнила полицейскую фотографию, как помнила многие другие портреты преступников. Но на той фотке был уголовник с номером, а не этот парень в дурацком, кричащем оранжево-желтом пляжном костюме, темных носках и сандалиях из толстой кожи. Плюс соломенная сумка в руке… Она чуть не улыбнулась, чуть не сказала ему: «Привет, как дела?» Почти протянула руку к сумке… В тот момент Карен была абсолютно уверена, что перед ней – Фоули. Но его взгляд не изменился, лицо не дрогнуло, он лишь бросил: «Виноват», и прошел мимо. Она думала, он вот-вот обернется, проводила его взглядом до конца квартала, до самого перекрестка, но он так и не оглянулся, хотя должен был, если ей и в самом деле встретился Фоули. Карен почему-то почувствовала себя обманутой и разочарованной. Мог бы остановиться и сказать хоть что-нибудь. Полное безумие, конечно, никакого здравого смысла, но над этим Карен сейчас не задумывалась, просто чувствовала, что так могло произойти. Как будто он или она сложили руки буквой «Т» и взяли таймаут на несколько минут, чтобы закончить начатое в багажнике. Вот тогда можно было бы сказать: «Привет, как дела?» «О, совсем не плохо». Они бы постояли, поболтали непринужденно. «Никогда не забуду, что нам пришлось пережить вместе». – «Да, я тоже». – «Но все закончилось не так уж плохо». Потом он бы припомнил ей, как она в него стреляла, и Карен ответила бы что-нибудь типа «Ну да, конечно, но вы же понимаете…». «Может быть, выпьем что-нибудь, если у вас есть время?» – «Ну, несколько минуточек я могу урвать…» Они бы прошли к берегу, сели за столик, поболтали ни о чем – о том, что первое придет в голову. Выпили бы еще, поговорили о кино… Вполне вероятно. Почему нет? Предугадать тему разговора невозможно. Они бы просто болтали, пока не истекло бы их время. «Что ж, пора браться за работу…» Она бы встала и ушла, а оглянувшись, уже не увидела бы его. И с этим делом было бы покончено навсегда. При следующей встрече – а уж Карен постаралась бы сделать так, чтобы они встретились еще раз, – она бы защелкнула на его запястьях наручники и отволокла Фоули в полицию.

Карен прошла к «Норманди», из вежливости показала удостоверение и звезду судебного исполнителя молодому, незнакомому ей агенту и сообщила, что пришла поговорить с Адель.

– А Бердон знает об этом? – уточнил агент.

– Не волнуйся, – успокоила его Карен.

Она было шагнула в холл, но вдруг обернулась и спросила:

– Кстати, у тебя нет двадцатипятицентовой монетки для счетчика?

Неторопливо шагая по Коллинз к Пятой, Фоули то и дело останавливался, чтобы посмотреть на витрины, почитать меню ресторанов, пока не убедился, что Карен не села ему на хвост. Следовательно, она его не узнала. «Конец был близок», – подумал он, но почему-то облегчения не испытал, наоборот, в душе его царила опустошенность.

Сейчас она разговаривает с Адель. Иначе что ей здесь делать? Он и так чуть не подставил бывшую жену. Приди Карен несколькими минутами позже и застань его в двести восьмой квартире, Адель обвинили бы в пособничестве беглому зеку, а это уже преступление первого класса. В общем, хватить валять дурака и искушать судьбу, пора рвать когти.

Но уже через минуту он думал о том, что, может, стоит вернуться к отелю, пройти по другой стороне Коллинз, встать напротив ее «хонды» и подождать, когда она выйдет от Адель, чтобы посмотреть на нее еще раз.

«Господи, ты что, в школу вернулся? Только что узнал, кто такие девочки?»

На Пятой Фоули повернул за угол, потом еще раз свернул в переулок, миновал мусорные баки и воняющие жиром открытые двери, что вели в кухоньку кафе. Перед глазами стояла Карен в узких джинсах. Вот она выходит из отеля, залезает в свою машину, и тогда он пересекает Коллинз, подходит к ней и говорит…

Если она его не узнала, то можно вернуться и сказать ей что-нибудь – практически что угодно. В банках он никогда не терялся. На месте придумывал, что сказать кассиру, прежде чем потребовать деньги. «Ирен, у вас просто очаровательная прическа. Так сейчас модно?» или «Как приятно пахнут ваши духи. Не подскажете название?»

У Карен – классные туфли. Их и можно было бы похвалить… «Я просто хотел сказать, мне очень нравятся туфли, что сейчас надеты на вас».

Она бы опустила глаза вниз, на свои ноги – так кассирши всегда поправляют прическу, услышав комплимент. Она бы посмотрела вниз, а он тем временем тихонько ушел.

А потом, подняв голову, она бы подумала: «Интересно, и что это был за идиот в дурацком пляжном костюме?»

На Одиннадцатой его уже ждал Бадди:

– Ну?

– Пора смываться из этого города.

– Вот это разговор.

– Поедем на машине или как?

– На машине. Я бы прямо сейчас и выехал.

– А вещи? Я только-только купил новые туфли…

– Нам понадобится зимняя одежда, иначе совсем пропадем в пурге. Пальто, перчатки… Поехали в магазин.

Бадди свернул в переулок, ведущий к Коллинз.

– Двинем в Лодердейл, там есть отличный магазин «Гэллериа», купим себе теплые пальто.

– Длинные?

– Или куртки с капюшоном, если хочешь.

– По-моему, у меня никогда не было пальто.

– Ты и в Детройте никогда не был. В январе там яйца звенят на морозе.

– А ты точно хочешь туда ехать? – на всякий случай уточнил Фоули.

12

Приоткрыв дверь на цепочке, Адель общалась с Карен через узкую щелочку:

– Я уже сказала ФБР: я знаю только то, что видела по телевизору или читала в газетах. Джек мне не звонил, я с ним не встречалась и понятия не имею, где он сейчас. Почему меня не оставят в покое? Мы развелись восемь лет назад.

– Он говорил мне о вас, – пояснила Карен, – в машине.

– Вы что, были с ними? – после некоторой заминки спросила Адель.

– Скорее я попалась на их пути, и они засунули меня в багажник. Потом Джек лег рядом. Я думала, ребята из ФБР все вам доложили.

– Вы лежали вместе с ним в багажнике?

– Всю дорогу от тюрьмы «Глейдс» до автострады. А потом, когда я пересела в машину Глена, тот вдруг рванул с места и оставил их на дороге.

Карен рассматривала лицо Адель – косметика наложена совсем недавно, явный перебор с тенями для век и помадой.

– Они вам и об этом не рассказали?

– Мне вообще ничего не рассказывали, только задавали вопросы.

– Но вы понимаете, о чем я говорю? Вам ведь известно, что за рулем второй машины сидел Глен?

Некоторое время Адель молча смотрела на нее, а потом сказала:

– Я знаю только одного Глена.

Дверь закрылась и тут же открылась снова, на этот раз полностью.

– Я собиралась по делам. Но заходите, на минутку. Хотите диетической «колы»?

Карен вежливо отказалась и принялась рассматривать пошлое убранство номера курортного отеля. Отодвинув стул от покрытого стеклом стола, она села, и тут с кухни вернулась Адель с бутылкой «колы» и пачкой сигарет. Она была в прозрачной, распахнутой на груди накидке для макияжа, в трусиках, но без бюстгальтера и прозрачных же пластиковых тапочках без задников. Десятый размер, мягкое белое тело, немного полноватое, но хорошие ноги и темные вьющиеся волосы.

– Удобные у вас туфли, – заметила Адель. – А мне на работе постоянно приходится носить эти убийственные шпильки.

Она снова вышла и вернулась с пепельницей.

– Когда вы с Джеком лежали в багажнике…

Карен подождала, пока она закурит.

– …он вас случаем не обидел? Ничего такого вам не сделал?

– Вы имеете в виду, не пытался ли он меня трахнуть? Нет. Ему скорее хотелось поговорить.

Адель села с другой стороны стола:

– А обо мне он что рассказывал?

Карен была готова к такому вопросу:

– Сказал, что приехал во Флориду только для того, чтобы повидаться с вами. Наверное, какое-то время вы провели вместе.

– Да, пока его не арестовали.

– Но в тюрьме вы его не навещали.

– Он сам того не хотел.

– Почему?

– Не знаю. Он изменился, услышав приговор. Ведь ему предстояло отсидеть тридцать лет.

– Но вы общались с ним по телефону.

– Он пару раз звонил.

– И в день побега он тоже звонил вам.

– Правда? – Адель удивленно на нее посмотрела. – Я даже и не помню. А что еще он обо мне говорил?

Так, срочно что-нибудь придумать…

– Сказал, что хочет начать с вами новую жизнь. Только нормальную.

– Дай ему Бог здоровья. Одно могу сказать о Джеке. Он никогда не был мелочным или раздражительным и никогда не пил много. Но нормальная жизнь по Джеку Фоули – это ограбления банков. Ничем другим он не занимался.

– А вы знали о его «профессии», когда выходили замуж?

– Он соврал, что зарабатывает деньги игрой в карты. Это я могла пережить. Иногда он возвращался домой с кучей бабок и хвастался, что выиграл на бегах в Санта-Аните. Думаю, пару раз так и было, он любил играть. Я узнала, что он грабит банки, только когда его поймали из-за того, что машина не завелась. Представляете, случится же такое… Он вышел из банка, а машина не заводится. В «Ломпоке» я его один раз навестила – думаю, вам известно, что он там сидел. И сообщила, что подаю на развод. А он ответил, – Адель пожала плечами, – «О’кей». С ним было очень просто и очень весело, но настоящим мужем он никогда не был.

– В «Ломпоке» он и познакомился с Бадди.

– Ага, и с этим подонком Гленом тоже. – Адель прищурилась и посмотрела на Карен сквозь сигаретный дым. – А почему о Глене не пишут в газетах?

– Не знают, где он сейчас, и не хотят в этом признаваться. Похоже, Глен куда-то смылся.

– Хорек. Знаете, чего мне хочется? Чтобы вы упрятали за решетку его и забыли о Джеке. Тридцать лет для Джека – слишком много.

– Я бы все отдала, лишь бы найти Глена. Однажды мы уже встречались. Я везла его в суд. Любит потрепаться.

– Да, особенно о себе, о том, как он крут. Он намекал, что подготовил какое-то дельце и хочет использовать Джека и Бадди. Куда ему!

– Какое дельце?

– Не признался. – Адель затянулась. – Я и встретилась-то с ним только потому, что когда-то он был дружком Джека. Больше мне сказать нечего.

– Думаю, с Бадди вы тоже встречались.

– Думайте, что хотите, здесь я ничем помочь не могу. Мне пора одеваться, спешу на встречу по поводу работы. Называет себя волшебником, а сам – латинос. Что-то я в нем сомневаюсь. Вам известно, что я работала с фокусником?

– С Эмилем Великолепным.

– Ага, с этим самым козлом. А мужик, который звонил, спрашивает: «Как вы исполняете фокус, когда вас распиливают пополам?» Мне бы спросить: «Вы что, шутите?» Сказать: «Это же не фокус, а иллюзия…» Он потом оправдывался, мол, хотел проверить, как я знаю свое дело.

– Лично я никогда не понимала, как ваши руки, ноги и голова шевелятся, когда ящики отодвигают друг от друга.

– Волшебство.

– Или, к примеру, другой фокус… Девушка залезает в клетку, потом ее закрывают простыней, хлоп – и в клетке оказывается…

– Клетку сначала нужно покрутить, – подсказала Адель.

– Клетку крутят, сбрасывают простыню, девушка исчезла, а в клетке сидит тигр.

– Эмиль в этом фокусе использует льва.

– Да ну!

– Старый самец, мы берем его напрокат на вечер. Старый, но зубов еще полная пасть.

– И как вы это делаете?

– Открывать тайны фокусов неэтично.

– Мне просто любопытно, я никому не скажу…

– Вы когда-нибудь слышали, как создается иллюзия? Нет? Правильно, потому что это секрет. Самое главное, что иллюзия создается. Поверьте мне, то, как это делается, вовсе не интересно.

– А Джеку вы поверяли свои секреты?

Адель не торопясь затянулась.

– Иногда он спрашивал. И я показывала ему, как исполнять некоторые легкие фокусы.

– А как фокусник меняет девушку на льва?

– Вы разочаруетесь, если скажу. Все намного проще, чем кажется.

– Ну расскажите. Больше ни о чем не буду вас спрашивать.

– Даже о Джеке и тех ребятах?

– Оставлю вас в покое, обещаю.

– А вы клянетесь, что никому потом не растреплете?

– Клянусь. Вот вам крест!

Карен не отрываясь смотрела на Адель. Та уже было открыла рот, но вдруг подпрыгнула на стуле – в дверь кто-то три раза постучал. Через короткий промежуток стук повторился, и раздался мужской голос, звучащий как будто откуда-то издалека:

– Адель? Мне нужно с тобой поговорить, пожалуйста.

Адель повернула голову на звук голоса:

– Кто это?

– Я звонил тебе по поводу работы.

– Я же сказала, что встречусь с вами.

– Я уже здесь, открой дверь.

– Я не одета.

– Послушай, – голос стал едва слышен, – я – хороший друг Джека Фоули.

Карен вскочила на ноги и положила сумку на стол:

– Спросите, как его зовут.

Адель снова повернулась к двери, все ее тело будто замерло на стуле, даже сигарета неподвижно застыла между пальцами.

– А кто вы такой?

Пауза.

– Хосе Чирино.

Карен достала из сумки «беретту».

– Может быть, ты слышала обо мне, Джек называл меня Чино. Так вот я – он и есть.

Карен подошла к Адели и прошептала:

– Скажите, чтобы подождал вас в холле. Что вам нужно одеться. И говорите погромче.

Адель не просто повысила голос – она проорала все, что просила Карен, тем самым предоставив ей возможность неслышно передернуть затвор девятимиллиметрового пистолета.

– Ответь мне, где Джек Фоули, и я не стану тебе надоедать, – посулил голос из-за двери.

– Скажите, что не знаете, – шепнула Карен.

Адель повиновалась.

– Послушай, – взмолился Чино, – я помог Джеку бежать из тюрьмы. Он просил обратиться к тебе, если мы вдруг разминемся.

– Я же сказала, что не знаю, где он.

– Эй, милая, открой ты эту долбаную дверь. Тогда и поговорим.

– Уходи, не то я вызову полицию! – крикнула Адель, не спуская глаз с Карен.

– Почему ты так поступаешь с другом?

Адель промолчала.

– О’кей, не хочешь мне помочь, не надо. Я ухожу.

Адель попыталась вскочить со стула, но Карен ее удержала.

– Ухожу, – повторил Чино. – Может, еще увидимся. Пока.

– Идите в спальню и закройте дверь, – прошептала Карен, потом приблизилась к входной двери и взялась за ручку.

Карен щелкнула замком и обернулась. Адель в пластиковой накидке и дурацких тапочках стояла в дверях спальни. Карен махнула «береттой», мол, уходите. Адель застыла на месте, как каменное изваяние. Убеждать ее было уже поздно. Карен потянула дверь на себя, приоткрыв ее на несколько дюймов, – и быстро отскочила назад. Дверь распахнулась, и в комнату влетел Чино, весь в черном. Заметив Адель, бросился к ней, уже пробежал мимо стола, но вдруг остановился и медленно оглянулся, потом повернулся всем телом, и Карен увидела в его руке пистолет. Тонкий ствол двадцать второго калибра был направлен вниз, вдоль его ноги. Карен обеими руками подняла «беретту» и прицелилась Чино в грудь.

– Пистолет на стол, и кругом!

Чино поднял вверх левую руку и нахмурился:

– Подожди. Ты ведь не Адель?

– Я – федеральный судебный исполнитель. Ты арестован. Пистолет на стол. Быстро.

– Почему? Я же ничего не сделал. Если ты – не Адель… значит, вот это Адель. – Карен разом перестала интересовать Чино.

Латинос стоял к Карен в профиль, рука с пистолетом прикрыта телом.

– Уходите в спальню, – приказала она Адель.

Та, замерев, уставилась на Чино.

– Быстрее, и закройте дверь.

Адель начала поворачиваться, но тут вмешался Чино:

– Эй, стой, я же к тебе пришел…

Он наставил пистолет на Адель.

– Опусти пистолет, или буду стрелять, – сказала Карен.

Он обернулся, удивленно подняв брови:

– Ты будешь в меня стрелять? Правда? Такая красивая девочка? – Он улыбнулся. – Я так не думаю.

Эта улыбочка ее добила.

– Не думаешь?

Карен двинулась к нему, и выражение его лица разом изменилось, улыбка исчезла, он неуверенно взглянул на Адель, все еще целясь в нее из пистолета, потом – на приближающуюся Карен.

– Тебе решать жить или умереть.

Карен ткнула «береттой» прямо ему в лицо, ствол застыл всего в нескольких дюймах от глаз Чино.

Глаза на мгновение закрылись, потом открылись и посмотрели поверх ствола прямо на Карен.

– Ты не будешь в меня стрелять? Или будешь?

– На что хочешь поспорить?

– Но я ведь могу уйти…

– Только шевельнись, брось на нее хоть один взгляд – мигом отправишься на небеса.

Они смотрели друг другу в глаза. Она заметила, как Чино глубоко вздохнул, плечи его бессильно опустились, рука с пистолетом упала. Карен услышала, как пистолет брякнулся на ковер, и чуть было не опустила голову, но сдержалась, продолжая смотреть прямо в глаза зека, потускневшие, из которых ушла всякая надежда.

– Повернись и обопрись на край стола.

Потом она подошла, задрала куртку, быстро обыскала и резкой подсечкой выбила из-под него ноги. Чино рухнул на колени, ударившись подбородком о край стола.

– Я уж думал, ты меня застрелишь, – поделился он, морщась от боли.

Карен подняла с пола пистолет и приказала Чино лечь лицом вниз. Проследовав к письменному столу, она сняла трубку, набрала номер и взглянула на ошеломленную Адель.

– Дэниела Бердона, пожалуйста. Говорит Карен Сиско.

Она подождала немного, потом повернулась к окну.

– Дэниел? У меня есть деловое предложение…