Текст книги "Всем сердцем ваша"
Автор книги: Эллисон Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 10
– Да прекратите вы все эту суету. – Лежавшая на подушках, белизна которых делала более заметным землистый оттенок ее кожи, леди Фэрмонт сердилась на своих слуг, вбегавших и выбегавших из ее роскошной спальни. Она лежала на середине дубовой кровати с пологом на четырех узорчатых столбиках, занимавшей большую часть комнаты, ее недовольство проявлялось в том, как она мяла дрожавшими пальцами атласный пододеяльник, и еще в дрожи в голосе, которую не могла скрыть. Но все же она заявила:
– Со мной не произошло ничего ужасного. Все можно вылечить чашкой крепкого чаю.
Лорел очень надеялась, что графиня не ошибалась. И все-таки не эликсир ли Руссо стал причиной ее обморока? Леди Фэрмонт говорила, что сделала только небольшой глоток. Свой же образец Лорел оставила нетронутым, но больше никто в зале, казалось, не пострадал.
– Миссис Пруитт сейчас принесет чай, мэм, – сказала полная горничная, чьи рыжие кудряшки напомнили Лорел ее сестру Холли. Девушка присела и положила стопку белья на комод рядом с фарфоровым, с медью, умывальником.
Лорел присела на край кровати и взяла в ладони холодные как лед руки леди Фэрмонт.
– Не волнуйтесь, миледи. Возможно, ваши слуги чересчур усердны, но они чувствуют, что нужны. А это уже неплохо. Поверьте мне, я знаю. Я…
Она вовремя спохватилась и закрыла рот. Она чуть не рассказала, как ухаживала за своими тремя сестрами во время их бесконечных болезней, а ведь всего лишь час назад заявила в курортном зале, что у нее нет сестер.
Леди Фэрмонт, полная сочувствия, положила ладонь на руку Лорел.
– Я догадываюсь, что вы собирались сказать, моя дорогая. Вы ведь провели много часов у постели вашего мужа в его последние дни?
Лорел обнаружила, что легкость, с которой она лгала в курортном зале, сейчас исчезла, но ее избавило от ответа появление миссис Пруитт, экономки, которую Лорел встретила, когда вошла в дом. Она была довольно молода, ее темно-каштановые волосы были гладко зачесаны и собраны в строгий пучок, а мелкие, невыразительные черты ее лица Лорел тем не менее находила приятными.
Быстрыми ловкими движениями миссис Пруитт поставила на ночной столик поднос.
– Что-нибудь еще, мэм?
Леди Фэрмонт поблагодарила ее и отпустила. Следом за экономкой вышли в коридор и другие слуги.
– О, какой божественный запах! – Лорел сняла серебряные крышки с блюда горячих лепешек и маленьких сандвичей.
Графиня отломила кусок лепешки и сунула в рот.
– А какой вы любите чай? – Лорел взяла чайник.
– Два кусочка сахара и капля сливок. Спасибо, дорогая.
Осторожно вложив чашку с блюдцем в ослабевшие руки леди Фэрмонт, Лорел смотрела на графиню, надеясь, что та не обожжется горячим чаем. Ее глубоко огорчала мысль, что рядом не оказалось родных, которые могли бы лучше позаботиться о больной женщине, чем слуги. Да и она сама познакомилась с леди Фэрмонт всего лишь несколько дней назад.
– У вас разве нет родственников где-нибудь неподалеку? – осторожно спросила Лорел. – Кого-нибудь, за кем мы могли бы послать?
Леди Фэрмонт покачала головой:
– У меня есть две дочери, обе сейчас находятся за границей со своими семьями. В прошлом году умер мой сын. Мой пятилетний внук, Джозеф, унаследовал титул Фэрмонтов. Однако этот дом принадлежит мне, – подчеркнуто добавила она, как будто кто-то мог усомниться в этом.
Она со стуком поставила чашку на блюдце.
– Конечно, я всегда считала Эйдана вторым сыном. Он и его мать провели много счастливых дней здесь со мной. Я страшно по ней скучаю… – С затуманившимися глазами она смотрела на пар, поднимавшийся над чашкой. Когда она снова подняла глаза, на ее лице светилась улыбка. – О, могу рассказать вам такие истории. Он был неуправляемым шалуном, этот мальчик, и к тому же сорвиголовой. Вы никогда не встречали такого. Однажды он решил поиграть в канатоходца на перилах каменной балюстрады под окном моей гардеробной. Боже мой, я думала, что потеряю его.
– Что же случилось? – Лорел были хорошо знакомы опасные детские проказы. Шалуньей была Холли. Она слишком высоко взбиралась на деревья, слишком быстро ездила на пони. – Он упал? Сильно пострадал?
– Ваша забота о моих молодых родственниках очень трогательна, миссис Сандерсон.
В дверях появился Эйдан и с улыбкой смотрел на них. Он сбросил сюртук и оставался в сером блестящем жилете, который выгодно подчеркивал его мощные плечи и четкие линии мышц его тела. Бежевые бриджи для верховой езды обтягивали его стройные бедра. При виде его все в Лорел затрепетало от мысли, что тело этого мужчины состоит только из мышц. Она попыталась отвести от него глаза, но не смогла.
В ответ его взгляд смягчился.
– В тот день я не пострадал, – сказал он. – Моя мать терпеливо уговаривала меня спуститься. Затем она поручила груму леди Фэрмонт познакомить мою заднюю часть с гибким концом лошадиного хлыста. По-моему, мне тогда было лет шесть.
– Да, и, насколько я помню, порка принесла мало пользы, – сказала графиня.
– О… – чуть дрогнувшим голосом произнесла Лорел. Она пыталась представить этого очень большого, очень крепкого мужчину маленьким шаловливым ребенком. Ей это не удавалось, она не видела его иным, кроме как сильным властным графом, каким он впоследствии стал.
От этой мысли восхитительное и запретное тепло разлилось по ее телу.
– Я пришел сказать, что приехал доктор Бейли, – сообщил он. – Позвать его сюда?
– Тьфу! – Леди Фэрмонт рассердилась. – И какой ненормальный вызвал его?
– По-моему, это был лорд Манстер, – вспомнила Лорел, – но по нашему настоянию. Вам сделалось плохо.
– Действительно. – Эйдан выпрямился, занимая весь дверной проем. – Вы же не собираетесь сейчас упрямиться, правда?
Графиня вздохнула:
– Просите его.
Спустя несколько минут тихий стук в открытую дверь оповестил о прибытии доктора Бейли. Его вид внушал уверенность, что леди Фэрмонт получит всю необходимую помощь.
Графиня попыталась сопротивляться.
– Уверяю, не было никакой необходимости из-за меня тревожить вас. Как видите, обо мне прекрасно заботятся.
– Но, леди Фэрмонт, – шепнула Лорел, – не забывайте, что вы потеряли сознание. – Краем глаза она заметила, как доктор Бейли старался сдержать усмешку, ожидая, когда ему наконец разрешат подойти к постели.
Графиня вздохнула и откинулась на подушки.
– Ладно, придется довериться специалисту. Но никаких пиявок. Терпеть не могу этих отвратительных существ.
– Я полностью с вами согласна, – Лорел встала. – С вашего позволения, леди Фэрмонт, я подожду в гостиной.
Графиня кивнула, а затем порывисто схватила Лорел за руку.
– Мне бы хотелось, чтобы мы не были друг с другом так сдержанно вежливы. Называйте меня Мелиндой, а я, если можно, буду называть вас Лорел.
Удивительно, как согрели душу Лорел эти слова. Смутное воспоминание шевельнулось в ее памяти. Нежная рука, обнимающая ее, сладкий запах духов, звук спокойного голоса. Ее мать? У нее сжалось горло, и слезы подступили к глазам.
– Я была бы счастлива. – Лорел погладила руку графини и пообещала вернуться, как только доктор закончит осматривать ее.
В тяжелой тишине гостиной она стояла у высоких арочных окон, выходивших в парк. Погода ухудшилась, и мелкий дождичек, подгоняемый ветром, стучал по дубам, стоявшим по обе стороны подъездной дороги.
Вздохнув, Лорел отвернулась от окна, жалея, что не попросила экономку зажечь одну или две лампы. Всего лишь несколько минут назад, казалось, в этом не было необходимости, но небо потемнело, приобрело холодный серый металлический цвет. Как быстро все могло изменяться.
– Как она?
Прижав руку к горлу, Лорел обернулась. В сумеречной глубине комнаты вырисовывалась фигура лорда Барнсфорта, поднявшегося с вольтеровского кресла. Тени скрывали большую часть его лица, но несмотря на это, ее сердце забилось при виде его, когда она подумала, что находится наедине с ним в этой темной от дождя комнате.
– Вы напугали меня. – Чувствуя удары сердца, она прижала руку к груди. – Я думала, вы внизу. Почему вы не заговорили со мной, когда я сюда вошла?
– Мне показалось, вы погружены в свои мысли. Я не хотел мешать вам.
Он направился к ней. В тусклом свете складки на его лице казались глубже, а в выражении глаз и губ была таинственность.
– Как себя чувствует Мелинда?
Лорел ответила не сразу. Она потеряла не только способность соображать, но и голос. Стучавший в окна дождь бросал тени на его фигуру, и стоявший рядом мужчина казался бестелесным, неземным. До сих пор она видела его только в обществе – блестящего, вежливого, утонченного. Даже накануне вечером, невзирая на соблазнительный характер их встречи на веранде, она все еще ощущала какую-то… безопасность. Убежище.
Так должно было бы быть и сейчас. Они стояли в гостиной графини, в доме, полном заботливых слуг, которые могли в любую минуту войти и спросить, не нужно ли им чего-нибудь.
Но в коридоре не слышалось шагов, а графиня лежала в своей постели в одной из отдаленных комнат. А здесь из тени появился этот мужчина с широкими, скрытыми под полотняной рубашкой и шелковым жилетом плечами, говорящими о его силе.
Он прошел мимо клавесина, на деревянных панелях которого были изображены одетые в шелк аристократы и пасторальные сцены. Он не был похож на них – ни красотой, ни хорошими манерами, ни… кротостью. Он не был человеком, которым можно управлять и сдерживать правилами или обычаями.
Ее бросало то в жар, то в холод, когда она вспоминала, что сказала леди Девонли о том, что он вышел на охоту и что он избрал ее, Лорел, своей добычей.
Он пробежал пальцами по черным клавишам инструмента, и звуки прорезали воздух. Она вздрогнула. По ее телу, откликаясь на звук, пробежала дрожь.
– Она чувствует себя лучше? – спросил он тихо, в тон дождю, стучавшему в окна.
Лорел с трудом собрала растерянные мысли.
– Я беспокоюсь за нее.
– Значит, вы не верите, что ее состояние вызвано тем, что она плохо позавтракала?
– Конечно, нет. – Она выхаживала своих сестер, когда те болели, достаточно часто, чтобы определить признаки и причины неожиданной слабости. – Я хотела бы надеяться, что объяснение такое простое, – уточнила она. Поколебавшись, Лорел спросила: – А вы пробовали эликсир?
– Нет. Я только собирался, когда Мелинда потеряла сознание. А вы?
– Даже не притронулась. Но это могло быть что-то иное. Никто больше не почувствовал себя плохо. А это означает…
– Что Мелинда по-настоящему больна. – У него сжалось горло, и в глазах показался страх. – Доктор Бейли весьма уважаемый здесь человек. За ней будет самый лучший уход.
Казалось, ему очень хотелось убедить самого себя. Сила его беспокойства поразила ее, и уже во второй раз за этот день она узнала в нем человека, который однажды рисковал вызвать гнев полицейских ради того, чтобы спасти ее. Неожиданно ей захотелось подойти к нему, успокоить, обнять, и она, сложив на поясе руки, крепко их сжала.
– Будем надеяться.
Он кивнул и указал в сторону залитых дождем окон:
– Кажется, вы застряли здесь на неопределенное время.
Она посмотрела на мокрые окна.
– Я не собираюсь уезжать, пока щеки Мелинды снова не порозовеют.
– Вы называете друг друга по имени. Приятно!
– Она ко мне очень добра.
– Она не так проста, как вам кажется. – Он рассмеялся, и его баритон вызвал у нее незаметную, уже знакомую ей дрожь. – Поверьте, Мелинду не назовешь доброй. Да, она самый справедливый человек из всех, которых я когда-либо встречал. Но рассердите, вызовите ее раздражение или просто покажитесь надоедливой, и она немедленно вычеркнет вас из числа близких людей.
Лорел не смогла сдержать улыбку.
– Охотно верю. А знаете, что мне в ней нравится больше всего? Отсутствие претенциозности.
– Согласен. Скажите мне, миссис Сандерсон, а вы такая же?
В его глазах были полулюбопытство, полунасмешка, от которых у нее перехватило дыхание, и она поспешила укрыться на ближайшем диване. Но только на очень короткое время, ибо он подошел и сел рядом с ней, его бедро коснулось ее бедра, и она вдохнула его мужской запах.
– Я чувствую, у вас есть тайна, Лорел. Почему? – По его насмешливой улыбке можно было судить, какими, должно быть, огромными стали ее глаза, как ясно была видна правда в этих расширенных зрачках. – Я хотел бы знать…
– Уверяю вас, моя жизнь была удивительно спокойной и бесхитростной. – Слова слетали с ее губ с неестественной быстротой, словно машинально. Но ее выдавало сердце. Без сомнения, он мог бы услышать его биение. Она сглотнула, отвела взгляд от его подбородка и скул, которые были так близко. – Во мне нет ничего, что могло бы вызвать интерес.
– Как сказать… Например, я знал Мелинду всю свою жизнь, но она никогда, ни разу, не упоминала вас. Так, скажите мне, как вы с ней познакомились?
– До приезда в Бат мы не знали друг друга. – Говорить правду было легко. Она помолчала, набираясь сил, разглядывая громоздкую мебель гостиной, прежде чем вспомнить свою легенду. – Моя мать была в Кенсингтонском дворце фрейлиной герцогини Кентской. Мелинда…
– Да, я знаю, она тогда была компаньонкой принцессы Софии. Так что ваша мать и Мелинда познакомились там.
– Не совсем так. Они служили во дворце в разное время.
Он наморщил лоб. В душе она проклинала своего собеседника за его расспросы и желала бы никогда не упоминать Мелинду, не попадать в эту опасную ловушку, в которую превратилась гостиная.
Если бы только Виктория предложила более правдивую историю! Но необходимо было объяснить тот факт, что никто в Бате или где-то еще в светском обществе никогда не слышал о миссис Сандерсон.
– Дело вот в чем. Мелинда и моя мать были знакомы с миссис Лехзен, бывшей гувернанткой королевы, – объяснила она, надеясь, что это удовлетворит его. – И это миссис Лехзен устроила так, чтобы Мелинда представила меня обществу здесь, в этом городе.
– Но почему именно в Бате? В наши дни есть столько интересных и приятных мест, которые стоит посетить.
– Но Бат такой красивый. Кроме того, здесь вы.
Чуть заметное движение брови показало ей, как прозвучало это заявление – совсем не как контрудар, как она намеревалась, а как будто он был той нитью, которая привязывала ее к этому городу. Как будто она искала его здесь.
– Я хотела сказать…
– Я понимаю. – Он снова улыбнулся, с некоторой грустью. – Я сам приехал в Бат с желанием вложить свои деньги.
Незаконченность его фразы указывала, что наступила ее очередь все объяснить. Она не успела ничего сказать, как на пороге появился доктор Бейли.
Лорел вскочила с места.
– Ну что, как она?
– Леди Фэрмонт на пути к выздоровлению. Я убедил ее побольше есть и отдыхать. И прописал ей постельный режим на всю следующую неделю.
– Благодарю вас, доктор. Я прослежу, чтобы она его соблюдала, – с облегчением сказал Эйдан.
Лорел повернулась к доктору.
– А не скажете ли, что было причиной обморока?
– Утомление и чрезмерная диета. – Доктор прошел в комнату. – Я советовал ее светлости на некоторое время, как бы хорошо она ни выглядела, помнить, что она уже не та молодая женщина, какой когда-то была. Благотворительность, ее участие в «Бат корпорейшн», светские обязанности… Боюсь, графиня доведет себя до истощения.
– Леди Фэрмонт связана с «Корпорейшн»? – удивился Эйдан. – Каким образом?
Словно извиняясь, доктор Бейли махнул рукой.
– Боюсь, вам надо спросить ее, ибо я знаю об этом очень мало. Только, пожалуйста, подождите несколько дней, лорд Барнсфорт. Как я уже сказал, леди Фэрмонт необходим отдых.
Пообещав вернуться на следующее утро, доктор поспешил удалиться, оставив у Лорел впечатление, что он очень торопился покинуть дом графини.
– Я иду проверить, как там Мелинда. Хотите пойти со мной? – спросил Эйдан.
Не раздумывая – иначе она никогда бы так не поступила, – Лорел взяла его под руку. Ощущение его мужского обаяния и его мужского начала потрясло ее. Он вздрогнул, остановился и повернулся к ней. Их взгляды, в которых светились чувства, запретные и безрассудные для них обоих, встретились.
Разволновавшись, Лорел жаждала познать, что она почувствует, прижавшись щекой к его груди.
Такое же желание она встретила в его глазах и испугалась. В отличие от далекого мимолетного поцелуя, непредусмотренного танца или дуэли умов, которую они вели в курортном зале, это влечение неожиданно угрожало разжечь между ними то, что уже бы не было игрой. Никто из них не шевельнулся, как будто каждый боялся последствий лишнего движения.
То, что он не воспользовался своим преимуществом, говорило, как ни странно, совсем о другом, противоречившем всему, о чем предупреждала Виктория, рассказывая о нем. Все это она обдумает позднее, в более спокойной, безопасной обстановке… А сейчас… Она поспешно убрала руку.
– В чем дело? – шепотом спросил он, нарушив тяжелое молчание.
– Я не верю, что доктор Бейли был полностью откровенен, когда говорил о состоянии здоровья Мелинды.
Он пристально посмотрел на нее:
– Почему вы так считаете?
– Я не могу точно объяснить, но мой инстинкт говорит мне, что он скрыл что-то важное.
Глава 11
Спустя три дня, ночью, Эйдан тихо постучал в дверь маленькой, состоявшей из одной комнаты квартиры, которая находилась в имевшем дурную репутацию конце Эйвон-стрит, вблизи верфей. Кишевшее пьяницами, проститутками и бандитами, место это обычно редко посещали люди его ранга, но здесь по крайней мере, встречаясь с агентом министерства, он не мог случайно столкнуться с кем-нибудь из своих знакомых.
Не ожидая ответа на стук, он повернул ручку двери и вошел. Финеас Миклби ожидал его. С кривой усмешкой он указал Эйдану на стул около дубового стола, занимавшего большую часть комнаты. В углу находилась холодная жаровня. Возле двери вдоль стены стояла узкая кровать. Старый гардероб и несколько расшатанных шкафов дополняли весьма скудную обстановку комнаты. Единственное окно выходило на облупившуюся стену соседнего дома.
Миклби снял эту крохотную комнатку ради удобства. Дешево и незаметно. К тому же она обеспечивала секретность, которая им требовалась для обмена информацией.
Эйдан выдвинул стул с высокой спинкой. Сев на него верхом, он запахнул плащ.
– Господи, неужели министерство не оплачивает отопление? – Почесав заросший подбородок, Миклби усмехнулся. Потом поставил перед Эйданом оловянную кружку и налил в нее щедрую порцию виски. – Это согреет ваши кости. Прямо из Ирландии. Самое лучшее.
Эйдан поднял свою кружку, показывая, что пьет за здоровье хозяина, который ответил ему тем же. Откинув назад головы, они опустошили кружки и со стуком поставили их на стол.
Миклби снова наполнил их. Между ними установился такой ритуал. Затем агент наклонился вперед и произнес с заметным манчестерским акцентом:
– Что вы узнали?
– Вчера я посетил город Бат, где находится «Корпорейшн».
– Давно пора. И наш добрый олдермен рассказал что-нибудь полезное?
– Инвестиционная фирма, которая стоит за павильоном для избранных, называется «Брайс-Роулингзанлимитед». Их контора находится в Лондоне на Ред-Лайон-Корт, рядом с Флит-стрит.
– Гм. – Миклби поднес руку к бакенбардам и почесался. – Никогда о них не слышал.
– Я тоже.
– Я сообщу Уэскотту, чтобы он послал кого-нибудь найти это место. – Миклби поднес кружку к носу, закрыл глаза и глубоко вдохнул. – А есть что-нибудь еще о смерти Роджера Бэбкока?
– Как сказать. – Эйдан поболтал виски в кружке, глядя на темный напиток. – Вопреки информации о Бэбкоке, которой располагает министерство, он был должен большие деньги Артуру Стилу, виконту Девонли. Похоже, это произошло сравнительно недавно. Мне говорили, что Девонли оплатил какие-то карточные долги Бэбкока, но чем больше я думаю об этом, тем более невероятным мне это кажется.
– Почему же?
– Я знаю Девонли. Он игрок, да, но вот что касается его щедрости… – Эйдан покачал головой. – Мне думается, что старина Дев воспользовался займом как член парламента и вложил деньги в предприятие, гарантирующее ему большую прибыль.
Миклби прищурился:
– Вот как?
– Возможно, в этот павильон для избранных, в котором все стремятся утопить свои деньги. Но я в этом сомневаюсь. Это слишком простое объяснение, и, кроме того, Девонли вкладывает собственные деньги в этот проект. Зачем же помогать Бэбкоку? Нет… это должно было быть что-то, к чему имел доступ один только Бэбкок… – Он отхлебнул виски. – И еще есть маркиз Харкорт. Очевидно, они с Бэбкоком сцепились из-за чего-то, пока я не знаю причину.
– Не очень-то вы преуспели, – заметил Миклби. Он слушал Эйдана внимательно. Как и всегда.
Когда-то, когда они только что познакомились, Эйдан настаивал, чтобы Миклби делал записи. Миклби тогда только рассмеялся и сказал, что это опасная вещь. Позднее Уэскотт объяснил, что, как и Эйдан, Финеас Миклби обладал одним редким талантом. Он никогда не забывал ни одного лица, ни одного факта. Никогда. Что делало его надежным звеном, когда он передавал донесения Эйдана следующему агенту в этой цепи, остававшемуся для Эйдана таким же безымянным и безликим.
– Черт побери, а вы правы. – Эйдан допил виски. – Есть кое-что еще, что хотелось бы расследовать. Вернее, кто-то еще, точнее сказать.
Он рассказал о Лорел, миссис Эдгар Сандерсон, как бы ниоткуда появившейся в Бате, имеющей связи со знатными людьми, с которыми прежде не была знакома.
– Скажу еще, что эта леди что-то скрывает. Я, например, даже не верю, что она вдова.
Он знал, что сообщает агенту слишком мало, скрывая множество деталей, подтверждавших его сомнения. Например, он не упомянул о ее стремлении вести партнера во время вальса или какой невинной она выглядела для побывавшей замужем женщины. Не рассказал, как она искренне изумилась, когда он поцеловал ее в тот день в Лондоне.
Или как самое легкое прикосновение ее пальцев к его руке могло вызывать в нем волнение и разжигать желание.
Как он и задумал, он не видел Лорел уже три дня после того, как Мелинде стало плохо в курортном зале, несмотря на то что оставался в ее доме, занимая свою прежнюю гостевую комнату, и следил, чтобы Мелинда отдыхала, как и прописал доктор Бейли.
Когда они проводили время вместе, он пристально всматривался в лицо Мелинды и не мог определить, продолжала ли сказываться на ней ее болезнь или это просто возраст напоминал о себе. Она всегда казалась ему такой жизнерадостной, вечно молодой. Он пытался расспрашивать ее, как она чувствовала себя последние месяцы, но та добродушно ворчала на него и спешила перевести разговор на другое. Согласно запрету доктора Бейли, он еще не спрашивал о ее участии в «Бат корпорейшн».
Лорел обычно приезжала днем и привозила Мелинде заботливо выбранные подарки: книги, цветы, пирожные к чаю. И каждый раз Эйдан находил предлог избежать их общества. Но не уходил далеко. На террасу, в соседнюю комнату, достаточно близко, чтобы сознавать истину, что он сгорает от нетерпения увидеть ее, быть с нею наедине, снова касаться ее в надежде узнать: молниеносный обжигающий пыл, охватывавший его, был настоящим или воображаемым?
Именно потому, что не переставал думать о ней, он понимал, что должен избегать ее – по крайней мере до тех пор, пока побольше узнает о ней. Оставалось еще слишком много вопросов, требующих ответов, слишком много причин, по которым он не мог полностью доверять ей. Он не позволял себе отвлечься от задания, которое должен был выполнить в Бате, а расследование дела о Лорел Сандерсон неожиданно стало частью этой задачи.
Миклби с веселым любопытством наблюдал за ним, но Эйдан предпочел не замечать этого. Он поднялся.
– Выясните о ней все, что сможете, и от какой болезни умер ее муж.
– Если он существовал.
– Да, конечно. Я договорился провести сегодняшнюю ночь в обществе личности, которая может незаметно для себя дать необходимые нам ответы. Пожелайте мне удачи.
Не прошло и десяти минут, как он вышел из кабриолета у изящных арок Королевского театра на Бофор-сквер. Войдя в здание, Эйдан отдал пальто и шляпу гардеробщику и направился в фойе, по дороге здороваясь с встречавшимися знакомыми. Услужливый лакей предложил ему бокал шампанского, который он взял.
У подножия величественной лестницы собралась толпа, в которой он заметил знакомые лица. Здесь были: Фиц, Беатриса и Девонли, маркиз и маркиза Харкорт. Неподалеку Джеффри Тафт и Маргарет Уитфилд болтали с Клодом Руссо. И миссис Уитфилд можно было бы принять за респектабельную замужнюю даму. На ее шее и на запястье сверкали бриллианты. Видимо, Тафт хорошо относился к своей любовнице.
Эта мысль заставила Эйдана остановиться: он вспомнил, как всего три дня назад тот предавался отчаянию в курортном зале. Он осуждал задержки в строительстве павильона и намекал, что может еще подумать, прежде чем вложить свои деньги.
Возможно, отставной капитан испытывал недостаток в средствах.
Продолжая свои наблюдения за этой группой, Эйдан заметил, что горячие разногласия между Беатрисой и Девонли, казалось, еще не остыли. А ведь любой не знающий их человек принял бы их за счастливую пару, глядя, как они улыбались, здоровались с друзьями, производя впечатление милой аристократической пары.
Но дальнейшее наблюдение показало бы их нежелание обменяться хотя бы одним словом или взглядом. Они стояли бок о бок, разделенные стеной ледяного раздора. Эйдан догадывался, что они все еще жили под разными крышами. В данный момент Беатриса демонстрировала свои чары, направленные на капитана Тафта, а миссис Уитфилд терпела выходки Беатрисы просто потому, что была моложе и красивее.
Эйдана часто удивляло, почему Беатриса старается включить Маргарет Уитфилд в круг своих друзей. Правда, капитан Тафт был членом тех же клубов, что и Девонли, но это не делало их друзьями. Возможно, Беатрисе доставляло удовольствие раздражать своего мужа, у которого хватало нахальства считать любовницу капитана недостойной его внимания.
Беа и Дев со своим дурным настроением не были исключением в этот вечер. Стоя немного в стороне от других, Джулиан Стоддард опирался на свою трость и сердито смотрел на окружающих из-под пряди светлых волос. Временами его тяжелый взгляд устремлялся на Девонли, как будто ему хотелось растерзать этого человека. Еще более необычно для молодого джентльмена было то, что его не интересовали многочисленные молодые леди, заполнявшие зал, которые пытались уловить его взгляд.
Когда Анри де Вер поздоровался с ним, Стоддард коротко и, по мнению Эйдана, почти грубо ответил ему. Эйдана заинтересовало, что же могло привести Стоддарда в мрачное расположение духа, затем он переключил внимание на де Вера.
Эйдан видел Анри де Вера последний раз на балу в зале Ассамблеи. Он был уверен, что француз появится на сегодняшнем представлении, и пригласил его в свою ложу в нижнем ярусе. Будучи ранее шпионом, де Вер, без сомнения, замечал все мелкие детали, которые оставляли без внимания другие. Эйдан надеялся, что он может пролить свет на старую ссору между лордом Харкортом и Роджером Бэбкоком.
Пробираясь к своим знакомым, Эйдан думал о Лорел. Приехала ли она сегодня или предпочла провести тихий вечер с Мелиндой, а может, захотела посетить какой-то другой светский раут? Он искал ее среди этой блестящей утонченной публики, и разочарование, которого он не должен был чувствовать, окутало его как удушающий туман. Он убеждал себя, что ему просто хотелось понаблюдать, как она общается с другими.
Но почему сердце у него екнуло, когда он неожиданно увидел ее в другом конце фойе? Ее золотистые волосы были высоко зачесаны, и только один длинный локон, кокетливо падал на плечо. На ней было коричневое шелковое платье с низким вырезом. Простые жемчужные серьги и металлическая траурная брошь, которую она постоянно носила, придавали ей вид, по элегантности превосходящий даже Беатрису.
Как, черт побери, он не заметил ее раньше?
Он видел, как она вежливо отделилась от собравшейся группы и направилась в его сторону. Она шла, и головы в восхищении оборачивались ей вслед – мужчины с жадным интересом, женщины с завистью. Эйдан смотрел, тяжело дыша, как покачивались под шелковым платьем ее бедра.
Их взгляды встретились, и ее поведение резко изменилось. Улыбка исчезла, ее неудовольствие ранило его, как пуля, полученная им однажды в одном из лондонских игорных притонов. Боль пронзила его плечо при этом воспоминании, а желание обладать ею пробудилось в его теле.
Подойдя к нему, она с ледяной вежливостью сделала реверанс.
– Лорд Барнсфорт.
– Миссис Сандерсон. – Не важно, что они всего лишь три дня назад стали называть друг друга по имени. В этот вечер они вернулись к холодной сдержанности, как Беатриса и Девонли.
В их последнем разговоре она обвинила доктора Бейли в том, что тот солгал, говоря о здоровье Мелинды. Эйдан отнесся к ее словам сначала с недоверием, затем начал возражать. Уважаемый врач никогда не скажет ложь о пациенте, настаивал он. Доктор Бейли мог бы умолчать о чем-нибудь по просьбе пациента, но он никогда не стал бы рисковать запятнать свою репутацию нечестным поступком.
Но истина заключалась в том, что он тоже подозревал доктора Бейли. Причем не только во лжи относительно здоровья Мелинды, но и еще и в том, что он сказал больше, чем собирался, когда упомянул о связях Мелинды с «Корпорейшн». Эйдан намеревался докопаться до дна в этих обоих делах, но не хотел впутывать в них Лорел Сандерсон. По крайней мере пока он не убедится, что ей можно доверять.
– Миссис Сандерсон, вот вы где, – окликнула ее Беатриса. – Мы идем занимать наши места.
– Да, одну минуту, – ответила она. Беспокойство заставляло ее нахмуриться и придвинуться поближе к Эйдану, возбуждая его своим чувственным теплым ароматом.
Он находился так близко от нее, что видел на ней ту же самую тонкую цепочку, которую заметил прошлый раз на балу. То, что висело на ней, опускалось и пряталось в V-образном вырезе ее украшенного лентами корсажа, и ему захотелось вслед за блестящей цепочкой заглянуть внутрь и узнать, что же спрятано между ее грудями.
Он отогнал эту мысль и приподнял бровь:
– Что я могу сделать для вас, миссис Сандерсон?
– Мелинда казалась здоровой сегодня, когда я навестила ее, – сказала она после некоторого колебания. – Но вы знаете ее намного лучше меня. Она, на ваш взгляд, нормально себя чувствует?
– Доктор Бейли заверяет меня, что она быстро поправляется.
– Что бы вы обо мне ни думали, пожалуйста, не сомневайтесь в моей искренней симпатии к Мелинде Рэдклиф. Такого недоверия я не заслуживаю.
Взмахнув коричневыми шелками, она развернулась и поспешила к лестнице.
Леди Девонли со всеми вместе ожидала у подножия парадной лестницы, но толпа, напиравшая на них, оттеснила Лорел. Когда она старалась протиснуться сквозь толпу, к глазам ее подступили слезы, заставляя признать, что ей просто хочется сбежать – от Эйдана и того мощного влечения к нему, которому ей все труднее становилось противостоять.
