Текст книги "Бруно + Глория и пять золотых колец (ЛП)"
Автор книги: Элли Холл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
ГЛАВА 6
БРУНО
Мотор грузовика затихает, и слова Глории звучат эхом.
– Что ты имеешь в виду, говоря что тоже тут живешь? – спрашиваю я. – Ты имеешь в виду на земле, в Хоук-Ридж-Холлоу, или?..
– Я имею в виду в этом здании. Ну, в том, что слева от двора, если его можно так назвать. Я заняла номер четыре.
– Я номер один.
– Конечно, если учесть, что твое эго размером со штат Монтана. Опять же, я совершенно не против. Ага. Я собираюсь прекратить говорить сейчас, пока не выскочило еще что-нибудь, о чем пожалею.
Мои брови сходятся вместе, но она права.
– Говоришь все, что думаешь, когда мы не в офисе, да?
– Можешь на это рассчитывать. И я буду первой, кто признает, что это место – помойка.
Мое оскорбленное эго встает на мою защиту.
– Я здесь надолго не задержусь. Я купил дом с четырьмя спальнями, игровой комнатой и джакузи. И могу сдавать его на сезон после того, как вернусь в свой пентхаус в городе. Это хорошее вложение денег. Я закрою сделку на следующий день после Рождества.
Я все еще торгую акциями на стороне и управляю несколькими инвестиционными фондами. Из всех членов семьи я меньше всего беспокоюсь о деньгах. Хотя все мои братья инвестировали с умом, благодаря мне.
Я мог бы выйти на пенсию завтра, если бы захотел. Тогда почему бы мне просто не отдать маме и папе деньги, чтобы они могли разобраться с проблемами с финансами, которые у них возникли?
Одно слово. Гордость.
Если мое эго размером с этот штат, то их – с западную половину страны, вместе взятую. Они не смогут справиться с тем, чтобы их дети заботились о них. Это бы их доконало, и, несмотря на мои протесты, когда мама пристает ко мне с просьбами завести семью, я действительно хочу, чтобы они были рядом, когда у меня появятся дети. Когда-нибудь.
– Звучит фантастически. Уверена, что это здорово. Надеюсь, что в какой-то момент смогу снять квартиру получше. Учитывая описание в объявлении об аренде, у меня другое определение «уюта», чем у мистера Крампуса. Уверена, что в стене за душем живет какая-то тварь, и сегодня утром, когда я проснулась, что-то мокрое капало с потолка мне в глаз. Я рассказала ему об этом, но его это, похоже, не беспокоило.
– Я могу взглянуть.
– Не хочу, чтобы ты упал с лестницы и сломал вторую ногу. – Я чувствую в ее голосе насмешку над моей истерикой раньше.
– Уверяю тебя, она не сломана.
– Тебе стоит сделать рентген, чтобы быть уверенным на сто процентов.
Не думая, я хлопаю рукой по бедру Глории, намереваясь удвоить свою уверенность в том, что моя нога в порядке.
Она вздрагивает, и я убираю руку.
– Поверь, моя нога не была сломана при создании нашего офиса. – Мой тон легкий, шутливый, потому что я понимаю, что, как и прошлым вечером, здесь у нас нормальный, если не сказать слегка кокетливый, разговор с легким поддразниванием. Это приятно. По-настоящему. Приносит внутреннее удовлетворение. Даже больше, чем финансовые прогнозы и отчеты о доходах.
– Все равно, мне жаль, Бруно. – Ее голос мягкий и нежный.
– Я просто благодарен, что ты переобулась в эти тапочки.
– Потому что так я не ткну тебя каблуком в глаз?
Я усмехаюсь.
– Нет, потому что я небольшой поклонник этой конкретной формы обуви.
– Не можешь справиться с деловой женщиной в эффектном наряде?
– Я прекрасно справляюсь с деловыми женщинами. Но сомневаюсь, что высокие каблуки особенно удобны.
– О, точно. Ты же видел, что они сделали с моими ногами.
Я вздыхаю, потому что мое отвращение к высоким каблукам больше связано с моей бывшей и ее властными играми, чем с чем-либо еще, но не хочу втягивать Мэлони в этот разговор.
– В любом случае, если тебе нужно одолжить чашку сахара, я буду здесь еще несколько недель, – говорю я, уходя от щекотливой темы ног.
– Я приняла тебя за парня с приправами и остатками еды в холодильнике. А у тебя даже сахар есть в кладовке? Я впечатлена.
Я щелкаю языком.
– Вообще-то, ты меня раскусила. Там может быть лишь пакетик соевого соуса.
– Ну, если проголодаешься или тебе понадобится сахар, то ты знаешь, где меня найти. Хотя, не могу обещать, что живность, живущая со мной, не доберется до содержимого моих шкафов первой. Я все время нахожу желуди.
Я хихикаю, надеясь, что она шутит. С другой стороны, это Акорн-лейн[7]7
Acorn Lane – Акорн-лейн – в переводе «Желудевый переулок».
[Закрыть], и, учитывая состояние этих квартир, то может и не шутит.
– Ты говорила, что твой отец любит Хоук-Ридж-Холлоу, но ты никогда здесь не была? – тихо спрашиваю я, чувствуя себя уверенно из-за окружающей ночи и того, что мы больше не в офисе.
– Да, он приезжал сюда, когда был молодым. Ему здесь нравилось. Он ушел из жизни, когда я была ребенком. Погиб во время службы.
Мое сердце болит за нее.
– Боже, мне очень жаль, Глория.
– Мои воспоминания о нем довольно туманны, но он мой герой. И моего брата тоже.
– Похоже, он был хорошим человеком.
– Самым лучшим. Думаю, он счастлив, что я здесь. – Она смотрит в окно. – Хотя, папа, если бы ты мог что-то сделать с моим жильем, я была бы тебе очень благодарна. Мне не нужно, чтобы Доминик пришел сюда, выбил дверь, перекинул меня через плечо и унес, потому что «эти условия жизни не подходят ни для женщины, ни для зверя». – Она понижает голос на несколько октав, подражая голосу парня.
– Я ошибаюсь или такое уже случалось?
– В колледже. Это было унизительно, но он был прав.
Я вспоминаю, как ее выражение лица стало грустным при упоминании о том, что ее бывший не одобряет ее тапочки.
– Звучит как настоящий придурок.
Она нахмурилась.
– Кто, мой брат?
– О, я думал, Доминик – твой бывший.
– Нет. Коул – мой бывший. Доминик – мой старший брат-полицейский. – На этом она выходит из грузовика, и мы идем к двери.
– Хорошо. Потому что на секунду я подумал, что мне придется выследить этого парня, выбить его дверь и избить его…
– Этой ногой? – спрашивает Глория, поддразнивая.
– Этой ногой.
Снег все еще падает, и небо – серое покрывало в свете прожекторов во дворе, когда мы выходим из грузовика.
– Кстати, спасибо, что привезла меня домой. Ты отлично справилась с дорогами, – говорю я, стараясь не отставать. Глория как будто пытается убежать от упоминания о своем бывшем парне… или от меня.
Она резко останавливается и поворачивается. Я чуть не врезаюсь в нее и хватаю ее плечи. И борюсь с желанием заключить ее в объятия.
У нее перехватывает дыхание, и она слегка смягчается.
– Сомневался во мне?
– Ну, ты не была особенно грациозной раньше. – С теплой улыбкой я указываю с ее ног, обутых в туфли на высоком каблуке, на свои.
Она поднимает подбородок.
– Ну, ты бы видел меня в пуантах.
– Вообще-то, мне бы этого очень хотелось.
Глория слегка наклоняет голову, как будто удивленная моей искренностью.
– Всегда ценил искусство. – Прямо здесь, прямо сейчас, мы словно вернулись в прошлый вечер, соединяясь так, как у меня редко бывает с женщиной. Я не хочу отпускать это, терять это. Но я должен знать лучше, чем позволить Глории подойти слишком близко. Ведь слишком хорошо помню, что случилось в прошлый раз, когда я открыл свое сердце.
– Ну, до завтра, – говорит она мягко, как снег.
– О, точно. Ты не против подвезти меня в офис?
– Без проблем, босс. – Она лениво салютует мне.
– Спасибо. Не забудь захватить тапочки.
Глория поджимает губы, словно не может понять, серьезно я говорю или подтруниваю.
– Уверен, что это подходящая одежда для офиса?
– Они восхитительны.
– Рада, что ты так думаешь. Мой бывший считал, что тапочки Санты – это глупость.
– Ну, значит он еще тупее, чем я думал. Большой дурак, раз так думал и бросил тебя. – У меня перехватывает дыхание от того, что я произнес это вслух.
Она сдерживает хихиканье.
– Надеюсь, что Санта оставит уголь в его чулке[8]8
Непослушным детям Санта Клаус вместо подарка в чулок кладет кусочек угля.
[Закрыть].
– Или я могу наполнить один из тапочек Санты углем и отправить ему по почте.
– Уголь для Коула.
– Подходящее имя[9]9
Имеется в виду созвучие Coal (уголь) и Cole (Коул).
[Закрыть].
– Теперь он Космос, но это уже другая история. – Она оглянулась через плечо. – Мне пора идти. Уже поздно.
Стоя у двери, освещенного тусклым светом крыльца, чувствую, что это момент, когда мы должны поцеловаться на ночь. Я бы не возражал против повторного поцелуя. Никогда не забуду тот поцелуй. Но наши роли изменились, а я и так уже позволил себе слишком много чувствовать. Слишком много говорить.
Мало того, что отношения с Глорией были бы запрещены, потому что она моя сотрудница, я усвоил суровый урок того, что нельзя связываться с такими женщинами, как она – конкурентными и деловыми. Как и я, Глория борется за то, чтобы добраться до вершины. Проблема в том, что я знаю, что она наступит на меня, чтобы добраться туда. У меня опухшая нога, как доказательство этого.
Но у меня также есть шрамы от другой женщины. Я должен держать себя в руках, чтобы защитить себя и оставаться сосредоточенным на своей цели – добиться успеха, несмотря ни на что.
Глория отводит от меня взгляд, но я улавливаю проблеск ожидания. Выражение ее лица почти незаметно меняется.
Она никак не могла прочитать мои мысли, но я не могу не задаться вопросом, хотела ли она этого поцелуя так же сильно, как и я.
– Спокойной ночи, Бруно, – прощается она и уходит в дом.
– Брайан, – говорю ей вслед со смехом и легкостью, которых не чувствовал уже давно.
***
Следующие дни состоят из приведения в порядок остальной части офиса – от покраски до отделки столов, установки компьютеров и подключения Wi-Fi.
Все это время я не могу не думать (и не восхищаться) о ногах Глории. Ее руках. Ее улыбке.
По мере того, как проходит неделя, я все больше жалею о принятых мною правилах, что почти заставляет меня пожалеть о назначении того свидания вслепую. Если бы я не стремился отвязаться от родителей, то не находился бы в постоянной борьбе между желанием и долгом.
На самом деле, если отбросить все сомнения, я жалею, что согласился помочь своей семье в этом глупом предприятии. Но уже слишком поздно отказываться, и я не полный придурок. Однако я честен, по крайней мере, с самим собой. В основном потому, что никому другому не осмеливаюсь рассказать, что на самом деле чувствую.
Томми понятия не имел, во что он ввязывается, открывая пиццерию, не говоря уже о партнерстве с Мерили. Есть и юридическая сторона, и создание совместного предприятия, и соблюдение местных правил, норм и кодексов, разрешающих ведение бизнеса. Кроме того, нам приходится составлять бюджеты на все – от продуктов питания до заработной платы, не говоря уже об изучении нового программного обеспечения.
Но Глория только усугубляет ситуацию, своим веселым настроем, приятным смехом и солнечным настроением даже во время череды мрачных дней. Погода в Хоук-Ридж-Холлоу отстой, скажу я вам.
К тому же напряжение между нами трещит и разгорается как костер, способный согреть нас или сжечь все дотла. Я уговариваю себя на последнее, потому что, поразмыслив, не могу допустить, чтобы между нами возникло что-то большее, чем чисто профессиональные отношения. Несмотря на то, что каждый сантиметр моего тела, включая мою все еще раненую ногу, хочет ее. Но мой разум громко возражает против этого.
О, и я уже упоминал, что она мастерски обращается с цифрами?
В течение недели Глория провоцирует внутреннюю борьбу, поэтому я стараюсь держать дистанцию и оставаться профессионалом, если не сказать отстраненным.
В понедельник она приносит банку красных и зеленых конфет M&M’s и ставит их на свой стол. Я ворчу, когда она предлагает мне немного.
Во вторник ставит на книжную полку снежный шар с Сантой. Он активируется движением, поэтому каждый раз, когда я прохожу мимо, снег внутри него кружится. Я очень ясно даю понять, что это большая глупость с моей точки зрения.
В среду, как будто M&M’s было недостаточно, она приносит адвент-календарь, наполненный шоколадом. И заметьте, она не хочет делиться шоколадом.
В четверг появляются два вязаных чулка, один с ее именем, другой с моим. Там размашистым почерком написано «Бруно».
Эта штуковина, как неоновая вывеска, сообщающая всему миру, что у меня бандитское итальянское имя, когда на самом деле я хочу проложить свой путь в мире финансов среди мужчин с такими разумными именами, как Джон, Джек и Бэрон.
Ладно, последнее немного необычно, но в прошлом квартале этот парень всех уделал.
Чулок из красной и белой пряжи, как рекламный щит, дразнит меня. Я пялюсь на него. Он смотрит в ответ. Наконец, я не могу больше терпеть и ломаю карандаш пополам.
– Я же просил тебя называть меня Брайаном.
Глория поднимает взгляд от своего компьютера и смотрит на меня. Сейчас наши столы стоят параллельно окнам и на расстоянии примерно метр друг от друга. Если бы позволяло место, я бы удвоил это расстояние.
– Дело в том, что однажды я ходила на свидание вслепую с парнем по имени Брайан. Он был очень милым. Красивый. Смешной. Умный. Мы очень сблизились. Ты мой босс. Мой ворчливый босс. Грубиян, если честно. Так что ты Бруно.
Я ворчу, и весь оставшийся день мы разговариваем только по необходимости.
«Пожалуйста, передай степлер».
«В принтере закончились чернила».
«Можешь отправить это по почте?»
И все в таком духе.
В пятницу Глория приходит с рождественской елкой. Она примерно такого же роста, как сама девушка, искусственная, увешанная мигающими огоньками.
– Ты не можешь поставить это здесь.
– Хорошо, Бруно. – Вместо того чтобы избавиться от нее, она развешивает на ветках вязаные мини-чулки. Они очаровательны. Но слишком много ее яркого рождественского настроения проникло в офис. Это место бизнеса. Финансов. Профессионализма.
Она отступает назад и осматривает свою работу на елке.
– Идеально.
– Как бельмо на глазу.
– Рада, что ты так думаешь, Скрудж. Кстати, о глазах… – В этот момент ее телефон издает сигнал приложения «Око Свиданий» – Ах. – Глория ухмыляется и проверяет сообщение.
Мое настроение еще больше портится, когда я понимаю, что она, вероятно, общается с другими парнями, ходит на свидания вслепую и смеется над их шутками. Смотрит на них своими большими, теплыми карими глазами. Вот почему она была такой веселой на этой неделе.
Когда Глория идет в ванную, я открываю сегодняшнюю маленькое окошко в ее адвент-календаре и запихиваю шоколад в рот. Звенящие колокольчики на ее тапочках возвещают о ее возвращении, и я быстро сажусь в свое кресло.
Глория прищуривается, глядя на меня.
– Почему ты улыбаешься, как кот, который только что съел канарейку?
Я сглатываю, надеясь, что у меня нет шоколада на зубах.
Она кружится по комнате, рассматривает конфеты M&M’s, осматривает снежный шар, а когда доходит до адвент-календаря, замирает.
– Сегодняшняя шоколадка пропала. Я приберегла ее на после обеда.
Поднимаю руки и пожимаю плечами.
– Я ничего об этом не знаю.
Глория делает несколько целенаправленных шагов в мою сторону.
– Ты съел ее, не так ли?
Поправляя очки, я печатаю электронное письмо. Наклонившись через мое плечо, она смотрит на экран. Ее волосы каскадом рассыпаются по моему плечу. По мне пробегает дрожь, заставляя мои чувства работать в усиленном режиме.
Мы оба понимаем, что я неправильно расположил пальцы на клавиатуре и написал какую-то ерунду.
Она читает:
– Пурла фдла фва. Фщовав вфо квако еччзу ав вупзвь. Хм. Я не знакома с этими словами.
Глория смотрит на мой стол, словно хочет обыскать его, затем садится на край, скрещивает ноги, и аромат ванили слишком восхитителен для моего собственного блага. Мой пульс учащается.
– Дай мне понюхать твое дыхание, – говорит она.
Я откидываюсь назад, чтобы не выдыхать аромат ее шоколада.
– Это не очень профессионально.
Она постукивает пальцем по экрану моего компьютера.
– Как и это.
– Обычная ошибка. Что? Ты никогда не делала опечаток?
– Не в электронном письме. Я дам тебе один шанс признаться. Ты взял мой шоколад? – Она протягивает руку. – Отдавай обратно.
Я поджимаю губы и качаю головой.
– Ты не захочешь, чтобы я это сделал.
Она ахает.
– Ты съел его? Это итальянский шоколад, специально привезенный. Мои бабушка и дедушка каждый год присылали мне адвент-календарь. Теперь я покупаю его сама, чтобы продолжить традицию. Ты мой должник, Бруно.
– Ты ничего не можешь доказать.
– В отличие от того случая, когда мы ужинали, и ты не обратил моего внимания на шпинат между зубами, у тебя есть что-то коричневое прямо… – Она шевелит мизинцем у своего рта.
Рефлекторно, мой язык тянется к этому месту.
– Ха. Попался. Это война, Бруно Коста. Это…
Ее глаза прищурены, губы сжаты, и я вспоминаю, как моя сестра умеет мстить. Не принимайте во внимание влиятельных деловых женщин или влиятельную бизнесвумен, которая поставила меня на колени, мне следует беспокоиться о свирепых итальянках.
Но я не жалею, что съел шоколад. Он был восхитительно сливочным… и привел Глорию в опасную близость ко мне, к моему столу. Я не могу отделаться от ее аромата ванили, выкинуть ее из головы – вид ее скульптурных ног, а из сердца – желание проводить с ней каждую свободную минуту.
ГЛАВА 7
ГЛОРИЯ
То, как Бруно выглядит в своих очках, особенно когда не побрился, оставив легкую щетину, заставляет меня пялиться на него вместо того, чтобы отправлять электронные письма, отвечать на звонки и делать заказы.
Он так самодоволен, как будто знает, что делает со мной. Как выворачивает меня наизнанку. Заставляет говорить вещи, которые я никогда бы не сказала мужчине, тем более своему начальнику.
Например, когда принесла M&M’s, я сказала ему, что это потому, что сегодня понедельник, подчеркнув букву M[10]10
Monday – понедельник.
[Закрыть].
Он спросил: «А вторая буква М для чего?». Я сказала: «Веселье»[11]11
Merry – веселье.
[Закрыть], как Рождество, но он подумал, что я имела в виду «Брак»[12]12
Marry – брак.
[Закрыть], как «Пока смерть не разлучит нас». И посмотрела на него взглядом «только через мой труп». Либо так, либо я пронзила его холодное сердце рождественским настроением, и оно обожгло его хорошенько.
И я связала ему чулок с именем Бруно. Ну, это было просто для того, чтобы укрепить политику, что он больше не Брайан, парень, с которым у меня было замечательное свидание. По крайней мере, я продолжаю говорить себе именно это.
Однако то, как мы возвращаемся к нормальному общению друг с другом на грани флирта, когда мы не в офисе, говорит о том, что это чувство взаимно.
Либо так, либо он действительно презирает меня за то, что я сломала ему ногу. Бруно не хромает и не морщится, когда поднимается по лестнице, так что я выбираю первый вариант.
Когда я обсуждаю условия с продавцом галантерейных товаров – и также планирую свою месть за похищение шоколада – а Бруно устраняет замятие бумаги в принтере, в дверь офиса входит очень беременная женщина. На секунду я представляю нас на дневном ток-шоу, где она рассказывает, что Бруно – отец ребенка, но при втором взгляде на нее обнаруживается семейное сходство, и незнакомка также кажется мне знакомой.
– Привет, Брайан, – говорит она, падая в его рабочее кресло и вертясь из стороны в сторону. – Хорошо тут у вас наверху. Но могу я предложить переставить столы так, чтобы они были обращены в эту сторону? – Это утверждение. Не вопрос. С удивительной ловкостью, учитывая ее огромный живот, женщина встает на ноги и начинает перетаскивать его стол так, чтобы он был перпендикулярен окну.
Бруно бросается на нее.
– Эй, никаких тяжестей, Фрэнки.
– Я просто хочу сказать, что если бы ты поставил столы так, чтобы они стояли лицом друг к другу, то у тебя был бы вид из окна и на дверь. В этом гораздо больше смысла.
– Мать, шеф-повар и дизайнер интерьера? Есть другие предложения по декору офиса? – Его тон по-братски ехидный.
Она игриво высовывает язык.
– Мне нравится эта рождественская елка. О, и эти маленькие вязаные чулки восхитительны. Это так не похоже на тебя, брат.
– Это фишка Глории. – Он делает неопределенный жест в мою сторону.
Я хмыкаю.
– Сегодня Бруно играл в игру «игнорируй меня». Вчера это была игра «копируй каждое движение, которое я делаю». А позавчера «съешь мой шоколад».
Фрэнки кивает.
– Он очень незрелый. А, но я вижу, ты называешь его Бруно. Интересно. Кстати, я Фрэнки, единственная и неповторимая сестра Коста.
– А я Глория Карделлини. Ассистентка. – Мы пожимаем руки.
– Очень приятно познакомиться. Это ты связала эти большие чулки? – Она смотрит на тот, что с именем «Бруно», вывязанным спереди блестящей голубой пряжей.
– Конечно.
– Всегда хотела научиться вязать. Но с такими темпами, с четвертым ребенком на подходе, я, наверное, не смогу, пока не стану бабушкой.
Я поднимаю ногу и встряхиваю тапочкой.
– Я, наверное, вяжу достаточно для нас обоих. А также делаю вот такие. Я называю их тапочками Санты, и у меня есть интернет-магазин.
Ее глаза загораются.
– Они такие забавные. О-о-о. Они были бы идеальным наполнителем для чулок. До какого размера ты их делаешь? – Она подмигивает.
– Сомневаюсь, что Расти будет их носить, – вставляет Бруно.
Фрэнки пихает его локтем.
– Я не о нем говорила, балбес.
– Все размеры. И за каждую пару, которую продаю в декабре, жертвую пару больнице в Спокане, откуда я родом. – Врачи которого отчаянно боролись, чтобы спасти моего отца.
– Это потрясающе. Так щедро.
– Такое количество пожертвований идет на пользу твоему банковскому счету?
– Это идет на пользу ее душе, ты, бессердечный Скрудж, – говорит Фрэнки своему брату. – В любом случае, мама и папа внизу. У нее болит бедро, так что спустись и поздоровайся, а не сиди здесь, считая свои монетки.
Бруно хмыкает, но поднимается на ноги.
– Ты тоже должна пойти, Глория. Мои родители будут рады познакомиться с тобой. – Фрэнки тепло улыбается.
Мы с ней болтаем о тапочках, пока спускаемся по лестнице в хаос активности. Томми и Лука осматривают печь для пиццы, которую они, очевидно, только что впервые разожгли.
Я узнала, что Томми раньше был пожарным, и мне интересно, когда капитан собирается осмотреть мою квартиру. Возможно, это заставит мистера Крампуса что-то сделать с протечкой.
Двое детей бегают вокруг Мерили и Нико. Третий брат, которого я никогда раньше не встречала, но который определенно тоже Коста, нежно подбрасывает ребенка вверх. Малыш хихикает от восторга. Пожилая пара стоит у столика и препирается по-итальянски.
Женщина замолкает и поднимает руки вверх.
– О, смотрите, кто решил поздороваться со своей старой мамой. Иди сюда, Бруно.
Она кладет руки ему на щеки, целует каждую, а потом они обмениваются объятиями. Затем Бруно также обнимает своего отца. Фрэнки идет следом за нами, потирая живот и разглядывая кусочки пирога. Мерили прекращает свои дела и приносит ей кусочек.
– Сначала я думала, что пицца и пирог не сработают, но это так вкусно, что я не понимаю, что может пойти не так, – замечает Фрэнки, откусывая кусочек.
– Мистер и миссис Коста, хотите кусочек? Это малиновый с заварным кремом и крошкой сверху, я как раз пробовала рецепт, – предлагает Мерри.
Миссис Коста соглашается с широкой улыбкой, а мистер Коста отказывается от предложения.
– О, да ладно. Возьми себе кусочек, Марко. Мы оба знаем, что ты съешь мой, если не сделаешь этого, – подтрунивает миссис Коста.
Мужчина соглашается.
– Ты тоже, Глория? – спрашивает Мерили.
– Из-за запахов, доносящихся отсюда каждый день, работать почти невозможно, так что да, я с удовольствием попробую кусочек. Спасибо.
На самом деле, мужчина в очках в черной оправе, с угольно-серыми глазами и губами, которые мне не нужно представлять, как целовать, это настоящая проблема, когда дело доходит до выполнения работы в офисе, но я держу это при себе.
Миссис Коста занимает место за столом и говорит:
– Бруно, расскажи нам о своем свидании вслепую тем вечером. Наверное, все прошло хорошо, раз ты отказался от моих фрикаделек.
Бруно тяжело сглатывает.
Мой желудок подпрыгивает к горлу.
– Когда уже кто-нибудь из моих мальчиков остепенится? – спрашивает миссис Коста.
– Мы хотим больше внуков, – вторит мистер Коста.
– Эй, я тут стараюсь, – говорит Фрэнки, передавая дочери салфетку, пока сын балансирует на ее колене, значительное достижение, учитывая ее большой живот.
– Мы хотим, чтобы у него тоже была семья, – говорит миссис Коста, указывая вилкой на Бруно.
Томми опускается на свободный стул и шепчет Мерили что-то о том, что рад, что не стал объектом сегодняшней внучатой инквизиции.
– Я жду подходящего момента, чтобы остепениться, – отвечает Бруно.
– Я всегда спрашиваю: «Бывает ли подходящее время?», – говорит мистер Коста.
Миссис Коста испускает тоскливый вздох.
– Все зависит от Божьего времени.
– Так расскажи нам о свидании вслепую, – просит брат, которого, как я узнала, зовут Джованни – они все похожи друг на друга, но, как и Бруно, он производит впечатление человека, который провел много времени в городе. По крайней мере, по сравнению с дикой внешностью Луки.
Фрэнки смотрит между Бруно и мной.
– Подожди-ка. Я была в «Ястребе и свистке» на днях вечером, благодаря моей постоянной тяге к хлебу баннок, и видела там тебя, Глория. Ты сказала, что у тебя свидание вслепую.
Глаза Нико расширяются, а рот открывается, словно он мгновенно понимает, что здесь кроется какая-то история, объясняющая колебания температуры наверху в офисе, которые невозможно списать на неисправный термостат.
Я не знаю улыбаться мне, хмуриться или благодарить родителей Коста за создание такого хорошего мастера поцелуев. В смысле, хорошего мужчины. Ну, он был хорошим мужчиной в ту ночь. В последнее время это спорное утверждение.
Бруно поднимается на ноги.
– Да, мы ходили на свидание. Из этого ничего не вышло, потому что мы поняли, что находимся в одном офисе и работаем вместе. Это проблема.
– Но ты умеешь решать проблемы, – говорит Джио, передавая Бруно ребенка.
Он естественен, когда осторожно берет малыша на руки с такой большой и искренней улыбкой, что часть моего сердца, которую он заморозил, тает.
Но потом Бруно открывает рот. И говорит. Дерзко.
– Это непрофессионально. Если бы я мог от нее избавиться, то сделал бы это. – Его улыбка, обращенная к ребенку, теплая и уютная. Та, которую получаю я – чистая самодовольная победа в любой игре, в которую мы играем. – Но она и ее рождественские украшения, похоже, не хотят уходить.
– Ты все еще хочешь, чтобы я уволилась? Поэтому украл мой шоколад из адвент-календаря? Чтобы прогнать меня? Заставить меня почувствовать, что наше рабочее место – небезопасно для шоколада? – Мои губы подергаются, хотя я заставляю себя не улыбаться.
– Видишь? Она уже практически Коста, – говорит Нико, как будто он отказался от своей влюбленности в меня, когда узнал, что мы с Бруно ходили на свидание, но хочет сохранить меня в семье.
– Предупреждаю, если я рядом, твой шоколад не в безопасности, – говорит Фрэнки.
Не совсем понимая, что она имела в виду, но прекрасно зная о мелких играх Бруно, я сердито смотрю на него.
Фрэнки откусывает еще кусочек пирога.
– Если хочешь знать мое мнение, Глория – лучшее, что случилось с тобой после Мэлони. Она определенно приносит тебе пользу, я столкнулась с ней в вечер свидания и увидела тебя на следующее утро, – говорит она на распев.
– Значит ли это, что у моего старшего брата была хорошая ночь? – Джио шевелит бровями.
Бруно ворчит так, что это было бы сексуально, если бы он не был таким раздражающим.
– Говорю тебе, это не сработает. Ничего не получится.
– Ты ведешь себя как задница, брат, – бормочет Фрэнки.
Ее сын и дочь, Чарли и Стелла, начинают хихикать.
– Мама, ты сказала «задница», – говорит Стелла.
Под воздействием сахара, полученного благодаря пирогу, Чарли встает со стула и начинает танцевать вокруг, напевая:
– Задница, задница, задница.
– Папе нравится мамина задница, – добавляет Стелла.
Фрэнки останавливается на середине укуса, словно осознавая свою ошибку.
– Мы так не говорим, юная леди. В нашем доме мы называем это «попа». Это более вежливо.
– Я слышала, как папа сказал, что твоя попа похожа на…
Фрэнки обрывает ее, когда добродушный смех разносится по комнате, как каскадный перезвон ветра.
Миссис Коста перехватывает взгляд Бруно.
– Видишь? Это сработало для Фрэнки и Расти. Я хочу, чтобы ты нашел женщину, с которой сможешь разделить это, и, если хочешь знать мое мнение, то у Глории отличная попа. Просто говорю, – произносит она по-итальянски.
Мои щеки и щеки Бруно становятся ярко-красными.
– Мама, Глория понимает по-итальянски, – сообщает Нико остальным членам.
Следует еще больше смеха, пока Бруно не вмешивается.
– Так все. Я меняю офисную одежду на мешки из рогожи. У тебя есть такие, Томми? Пустые мешки из-под муки, Мерили? И больше никаких разговоров о попах.
Значит ли это, что он заметил мою?
Бруно кивает.
– Это профессиональное рабочее место. Глория не может просто выставлять эту штуку напоказ, как… – Слишком поздно он понял, что сказал.
Со вздохом я поднимаюсь на ноги и разглаживаю руками свою практичную юбку в елочку длиной до колен.
– Мистер Коста… – Забудьте Брайана. Забудьте Бруно. С этого момента он «мистер Коста». Мои нежные нервы не выдержат такого внимания к моей попе, особенно если он не намерен ничего предпринимать.
Шесть пар глаз резко поворачиваются ко мне, гадая, какого Косту я имею в виду.
Я тычу Бруно в грудь указательным пальцем.
– Я разговариваю с этим Костой. Мы с тобой пойдем обсудим этот вопрос, как два профессионала, – подчеркиваю я. – Пожалуйста, извините нас.
Схватив его за рукав рубашки, я тащу его из комнаты наверх, чтобы закончить этот разговор без зрителей.
Когда оказываемся на узкой площадке, ведущей наверх, вне пределов слышимости, мужчина смотрит на меня горящими глазами. Его губы раздвигаются, словно он собирается сказать первое и последнее слово. Или поцеловать меня. Я испытываю сильнейшее искушение обхватить его руками и притянуть его рот к своему.
Вместо этого я поджимаю губы.
– Просто подожди до следующей недели. Я ввожу тяжелую артиллерию. Блестки, мишура, гирлянды. Там будет зимняя страна чудес. Тебе это не понравится.
Он качает головой, как будто все эти глупости можно решить одним простым и замечательным решением. Уволить меня или поцеловать. Не уверена, что именно.
– Я достаточно долго работала в бизнесе и корпорациях, чтобы знать, как ведется игра, большая шишка. Может быть, я даже снова надену туфли на высоких каблуках, если с первого раза мне не удалось донести свою точку зрения, – добавляю я.
– Ты же знаешь, что ненавидишь их, – бормочет он.
– Я ненавижу тебя еще больше.
– Я ненавижу тебя еще больше.
– Теперь мы играем в повторение? – спрашиваю я.
Однако, произнося эти слова и слыша, как они повторяются, у меня мурашки бегут по коже, потому что это ложь. Большая, жирная ложь. Я немного смягчаюсь:
– Я не хочу, чтобы ты мне нравился.
Бруно ухмыляется.
– Это означает, что я тебе нравлюсь?
Я прищуриваюсь на него.
– Размечтался.
– Я делаю все возможное, чтобы ненавидеть тебя и твою попу. – Его голос хриплый.
– Я вижу это.
Он опускает взгляд к моим губам, затем снова поднимает его к моим глазам.
Мое дыхание становится неровным, но это, вероятно, из-за его дорогого одеколона. Мне следует пройти тест на аллергию или что-то в этом роде. Если он даст положительную реакцию, то я могу потребовать у «Инспекции по охране труда» установить в офисе плексигласовые перегородки и воздушный фильтр.
