Текст книги "Бруно + Глория и пять золотых колец (ЛП)"

Автор книги: Элли Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Женщина с шелковистыми светлыми волосами выскакивает из-за витрины и подходит к нам.

– Доброе утро. Я Мерили. – Она тоже обнимает меня.

Взгляд Томми останавливается на ней, словно он видит ее в первый раз, хотя они вместе стояли за прилавком, когда я постучала.

– Она – хозяйка пироговой. А я – пиццерии.

Ее взгляд скользит к нему с тайной улыбкой. Мысли переносят меня в прошлый вечер, на парня, сидящего напротив меня за столом, и на то, как он смотрел на меня… и, к сожалению, на то, как я, должно быть, смотрела на него с едой между зубами.

Мерили снова фокусируется га мне.

– Глория, могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Правда, обычно я предпочитаю пироги, но сегодня утром я приготовила для всех мокко – сочетание кофе и какао. Думаю, что это должно войти в рождественское меню.

– Ты не услышишь от меня возражений, Мерри. Но поговори с Бруно об этом и о бюджете. В любом случае, я бы хотел когда-нибудь приобрести настоящую эспрессо-машину, – говорит Томми.

– Поговори с Бруно, – повторяет она.

Улыбка Томми ослабевает.

– И именно поэтому ты здесь, Глория. Чтобы помочь нам с бухгалтерией, составлением бюджета и убедиться, что кое-кто не станет Скруджем[4]4
  Эбенизер Скрудж – персонаж повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе», а также многочисленных фильмов, поставленных по этому литературному произведению. Старый мрачный скряга, который давно уже никого и ничего не любит, кроме собственных денег. Он не понимает радости, которую другие испытывают по поводу приближающегося Рождества.


[Закрыть].

– Скруджем? – спрашиваю я.

– Скупым, прижимистым и таким парнем, который забывает о причине появления пиццерии, – говорит Томми с веселой ноткой в голосе.

Мерили поднимает брови.

– Я зашел слишком далеко?

Она хихикает.

– Да, и ты забыл про пироговую. Кроме того, насколько я знаю, ни то, ни другое не является причиной, но мы отвлеклись. Могу я сделать тебе мокко, Глория?

Все, что я съела этим утром, это банан и одно из оставшихся печений из приветственного центра.

– Конечно. Звучит вкусно. Спасибо. – Я оглядываю помещение, отмечая, что оно чистое и недавно покрашенное, но определенно не готово к приему клиентов.

Томми подмигивает Мерили.

– Ты не пожалеешь. Мерри и шоколад – это пара, созданная на небесах. Пицца и пирог – дополнительные привилегии здесь. О, и если ты ищешь моего брата, то найдешь Бруно наверху.

Я напрягаюсь и медленно моргаю, не потому, что мне особенно хочется кофеина или я думаю о том, как Санта Клаус вчера подмигнул миссис Клаус или как Томми подмигнул продавщице пирогов. Ладно, может быть, я немного думаю и о том, и о другом.

Но на самом деле меня беспокоит Скрудж, на которого намекал Томми. Моя работа нянчиться со скрягой? Не помню, чтобы он упоминал об этом на собеседовании. Тем не менее, это единственная работа в городе, если не хочу работать продавцом продуктов на рынке. В этом нет ничего плохого, но мои финансовые навыки намного превосходят умение считать мелочь… и мне нужно найти новую квартиру.

Томми указывает на лестницу.

– Офис на втором этаже. Бруно, эм, тебя не ждет, но скажи ему, что это я тебя послал.

Мои брови сходятся.

– Не волнуйся. Он добряк, когда раскроется. – ободряюще улыбается Томми.

Другой парень с каштановыми волосами проходит мимо, неся метлу и совок. Он хихикает себе под нос, словно его позабавил комментарий Томми. Должна ли я тоже посмеяться, или мне следует быть настороже?

И снова я ругаю себя за то, что не сделала того, что Доминик назвал бы «должной осмотрительностью». То есть, тщательно изучать все, прежде чем соглашаться на что-то – что-то такое, как квартира и работа. Ну, знаете, мелочи.

Но мокко, чашку с которым Мерили сует мне в руку, пахнет восхитительно, давая мне надежду, что, возможно, все сложится хорошо. У меня сложилось впечатление, что эта работа будет корпоративной, что-то вроде «Офиса».

Неа. Здесь все выглядит по-домашнему.

Сохраняй спокойствие. Продолжай.

Я поднимаюсь по лестнице медленно и осторожно.

1. Потому что у меня в руках горячая кружка шоколадной, пенистой, сливочной вкуснятины.

2. Потому что на мне эти дурацкие туфли на высоком каблуке.

3. Потому что, опять же, лестница шаткая. Хоук-Ридж-Холлоу не помешал бы плотник, чтобы исправить то, что, похоже, является общей проблемой.

Когда добираюсь до верха, делаю глоток мокко, а затем поворачиваю голову налево, услышав глубокий мужской голос. Он насыщенный, как шоколад. Крепкий, как кофе темной степени обжарки. Гладкий, как сливки.

В коротком коридоре три двери. Одна ведет в помещение, похожее на кладовку, другая – в ванную комнату, а последняя в конце – скорее всего, в офис.

Неуверенно ступая на каблуках и держа в руках напиток, переполненный пеной, я медленно открываю дверь, гадая, что здесь делает Брайан, и надеясь, что Бруно не грубиян, учитывая его имя и намеки, которые делал его брат.

Когда дверь открывается до конца, я встречаю пару угольно-серых глаз за очками в черной оправе. Одетый в темно-синий костюм с белой рубашкой на пуговицах под ним, Брайан выглядит как Джеймс Дин, итальянский жеребец с прошлой ночи, с намеком на Кларка Кента.

Мне это нравится. Очень нравится.

Однако взгляд, который я получаю, когда мужчина кричит кому-то по телефону, не вызывает у меня теплых и нежных чувств.

Отвернувшись от меня, мужчина прохаживается перед четырьмя большими окнами с видом на Хоук-Ридж-Холлоу. Горы вдали такие же внушительные и властные, как и этот человек.

Я не чувствую того трепета, который был прошлым вечером. Скорее, осторожность.

Возможно, это как-то связано с беспорядком в офисе – стопки бумаг, картонные коробки, стул с одной ножкой.

Я уже почти допила пену со своего мокко, когда мужчина заканчивает разговор по телефону и роется в стопке бумаг. Не поднимая глаз, он деловым тоном говорит:

– Доброе утро. Чем могу быть полезен?

Уголки моих губ – губ, которые этот мужчина целовал прошлой ночью, – опускаются вниз. Я замираю, даже не дышу. Хочется сбежать, но на этих высоких каблуках это невозможно.

Сейчас, когда в очках, возможно, у него ухудшилось зрение, и он меня не узнает.

Прочистив горло, я говорю:

– Я ищу Бруно Коста.

Мужчина резко поднимает взгляд. Положив руки на бедра в позе супермена, он вздыхает.

– Да. – Затем, более медленно, говорит: – О-о-о.

Его выражение лица меняется от озабоченности до жесткой сосредоточенности.

Я внезапно осознаю, что происходит.

– У тебя есть близнец. Вернее, у Брайана есть близнец. Как неловко. Вчера вечером мы с ним пошли… – Я хочу спрятаться за ладонями.

Он проводит пальцем по своей верхней губе, затем указывает на мою в универсальном жесте, означающем «У тебя что-то на лице».

Я вытираю верхнюю губу от кремовой пены. Вот и доказательство. Брайан, вероятно, милый брат, которому, наверное, стоит носить очки, учитывая, что вчера вечером он не указал мне на шпинат между зубами, чтобы избавить меня от смущения. Я только что познакомилась с его сварливым близнецом, Бруно. Имя подходит, это точно.

– Вы, ребята, идентичны.

Он проверяет свои часы.

– Ты в правильном месте?

– Думаю, да. Я встретила Томми и Мерили внизу. Они послали меня наверх. Сказали, что Бруно будет здесь.

Его лицо напрягается, когда он фыркает.

– Я Бруно.

– Верно, и я встретила твоего брата вчера вечером. – Не могу удержаться от улыбки. Если бы кто-то сейчас заставил меня посмотреть одну из тех видеоисторий о воссоединении семей или о разрушенных войной пейзажах, я бы не смогла проронить ни слезинки, потому что моя улыбка такая широкая. – Мы очень хорошо провели время. Он говорил о своей семье – братьях, но не упомянул, что у него есть близнец.

– Я Бруно. – Из его горла вырывается рык. – Брайан.

– Да, твой брат. Мы ужинали и…

Он медленно, с сожалением покачал головой.

– Нет, Глория. Я Бруно и Брайан.

Эти слова стирают улыбку с моего лица. Медленно моргаю, пытаясь связать джентльмена, которого я целовала прошлой ночью, с угольно-серыми глазами с этим брутальным бизнесменом в очках. Мой рот открывается и закрывается, но слова не выходят.

ГЛАВА 4

БРУНО

С Глорией будут проблемы. Это семейный бизнес, и я не могу допустить, чтобы здесь работала женщина, которая так хорошо выглядит с утра. Вчера вечером она выглядела великолепно, но свежее лицо, сверкающие карие глаза, волосы цвета капучино, уложенные мягкими волнами, и губы, накрашенные красным, меня не устраивают. Они заставляют меня хотеть отбросить мою идею фиктивного свидания и сделать это по-настоящему. Но сейчас не подходящее время.

Я закрываю все. Все эмоции. Все желания.

Не могу думать о ее губах или о том, что из-за поцелуя я не спал полночи. Сегодня утром отправился на пробежку, пока было еще темно и морозно, просто чтобы остыть.

С этого момента только чистый профессионализм. Прошлого вечера не было. Я не могу рисковать, чтобы моя работа и личная жизнь пересекались. Больше не буду.

Очевидно, Глория не чувствует того же. Взгляд, которым она смотрит на меня сейчас, это смесь шока с широко раскрытыми глазами, недоверчиво раздвинутых губ и намек на обиду. Когда она подходит ближе, сканируя меня с головы до ног, в ее взгляде появляется замешательство.

Я не смею дышать, чтобы не вдыхать легкий аромат ванили, исходящий от нее.

– Ты Брайан, с которым я вчера вечером делила десерт? – Ее голос чуть громче, чем шепот.

Я резко выдыхаю, потому что на это нет времени. Томми вынашивает грандиозные идеи об открытии к пятнице. Этого не случится, но ради наших родителей я сделаю все возможное.

Не сразу нахожу, что ответить, поскольку я подавляю свое желание мысленно вернуться к прошлому вечеру.

– Да, и мы хотели канноли на десерт, но решили разделить «Бивертейл» и «Нанаймо». – Кстати, они оба были хороши. Общаться с Глорией было еще лучше, но я не могу позволить себе думать об этом.

Это катастрофа эпических масштабов, но я оставил свою финансовую карьеру в Нью-Йорке, чтобы помогать семье в этом захолустном городке. Если втянусь в служебный роман, то не смогу выполнить эту работу, чтобы быстрее вернуться к реальной жизни.

Ее лицо очаровательно сморщилось.

– Я не понимаю. Брайан подготовил тебя к розыгрышу, чтобы растопить лед в первый день?

Пора срывать повязку.

– Глория, я Бруно, но в профессиональной среде меня зовут Брайан. Вчера вечером мы пошли на свидание вслепую, что было ошибкой. Мой брат Томми, должно быть, нанял тебя. Для меня это новость. Я не знал. – Я машу рукой между нами.

Я поговорю с ним позже. Скорее всего, он хочет видеть Глорию здесь, чтобы уравновесить мою склонность, по его словам, «относиться ко всему слишком серьезно». Но деньги – это серьезно. Миллионы могут прийти и уйти в один день. Магнаты могут подниматься и разориться. Империи строятся и сметаются с доски. Я видел это и не хочу рисковать. Не то чтобы пиццерия будет работать в таком большом масштабе, но успех моей семьи лежит на моих плечах.

– Итак, позволь мне уточнить, я твой новый сотрудник? – Глория делает глоток мокко, который Мерили приготовила всем сегодня утром, а затем закашливается, когда я снимаю очки, потираю переносицу и смотрю на нее. Она должна по-настоящему признать и принять, что это я, тот самый парень со свидания вслепую.

От кашля жидкость в ее кружке извергается, как гейзер, и выплескивается на стопку бумаг и ее кремово-белую рубашку на пуговицах. Ту самую, которая ей очень идет, подчеркивая изгиб ключиц с каждым вдохом, который она делает – несмотря на кашель и отплевывание.

– О боже мой. Мне так жаль. Надеюсь, эти бумаги не были важными. – Она вытирает их рукавом.

Я пренебрежительно машу рукой и достаю карандаш-пятновыводитель из своей сумки-сэтчел[5]5
  Сумка-сэтчел – это сумка с ремнем через плечо, которая внешне напоминает классический деловой портфель.


[Закрыть]. Лука говорит, что называет ее мужским кошельком. Джио говорит, что это сумка-мессенджер. Нико, похоже, все равно. Это как портфель, но в городе мне не нужно было беспокоиться о том, что я случайно положу его где-нибудь и потеряю, или что кто-то выхватит его у меня из рук. Большинство вещей в наши дни цифровые, но я храню внутри некоторые бумажные копии документов вместе с ноутбуком.

Протянув Глории пятновыводитель, я провожу рукой по лицу.

– К сожалению, ты мой новый помощник.

– Я подала заявление на должность со-бухгалтера в стартапе – думаю, это официальное название должности.

Выдыхаю с досадой.

– Это Томми так назвал? Я сказал ему, что могу справиться с этим сам, но он сказал, что всегда говорит, что в паре все получается лучше. К твоему сведению, я никогда не слышал, чтобы тот так говорил, но он начинает звучать очень похоже на нашего отца с его «я всегда говорил».

Отвлеченный обеспокоенным, но серьезным взглядом Глории, я сбиваюсь. Что было бы, если бы я отвлекся на минуту, позволил ее красоте поглотить меня, ее смеху проникнуть в меня, ее улыбке обмануть меня…

Это уже случалось. Мое разбитое сердце доказывает это. Нет, забудьте об этом. Мэлони не разбила мое сердце, потому что оно не принадлежало ей. Скорее, она разжевала его, выплюнула и утащила в канализацию Нью-Йорка.

– Это не относится к делу. Отдавая Томми должное, я предположу, что его решение связано с запасным планом. Типа, если со мной что-то случится, я не вынесу единоличной ответственности за все финансовые вопросы. Кто-то другой сможет все уладить.

– Я… не понимаю, – запинается Глория.

Сверившись с часами, я натянуто улыбаюсь.

– У нас мало времени. Время – деньги. Наша задача – превратить это помещение в офис, а затем приступить к работе, чтобы мои братья не пустили на самотек то, что потенциально может стать прибыльным бизнесом. Другими словами, мы хотим получить прибыль в первый же год. – Я опускаю часть о том, что моим родителям нужна помощь их взрослых детей, но без их ведома, потому что это разрушит их гордость.

Глория кивает и поглаживает свою рубашку карандашом для удаления пятен. Я сосредотачиваюсь на том, как она покрывает каждое светло-коричневое пятно, убеждаясь, что она делает это тщательно, а не потому, что восхищаюсь ее нежными руками, подъемом и опусканием ее груди или ее плавными движениями.

Мой голос хриплый, когда я продолжаю излагать объем работ, совместное предприятие Коста-Кетчум и мои финансовые цели.

– Для протокола, я думаю, что сочетание пиццы с пирогом абсурдно, но я просто работаю здесь. – Я объясняю, что, хотя Томми и Мерили хотели арендовать помещение в одиночку, владелец здания предложил им его в паре – для подстраховки от потери арендных денег, если один из них уйдет.

– Полагаю, в коммерческом помещении заинтересованы несколько корпораций, поэтому нам нужно убедиться, что пицца и пирог понравятся если не широким массам, то местным жителям, – говорю я.

Глория слегка отхлебывает из своей чашки.

– Этот шоколадно-кофейный напиток неплохо сработал вместе. Возможно, ты будешь удивлен.

Главный вопрос в том, будем ли мы хорошо работать вместе?

Тяжелые шаги поднимаются по лестнице. Лука со своей постоянно растущей бородой и длинными волосами первым появляется в дверях.

– Томми просил передать это тебе.

За ним следует Нико, с таким же детским лицом, как всегда, но определенно не легковесный. Он бросает стопку бумаг на ближайший ко мне стол.

– Внизу есть небольшой кабинет, в котором еще много чего есть.

– Мерили шокирована тем, что мистер Марли позвонил и включил в сделку и это помещение. Ты бы ни за что не захотел работать в той комнате. Это практически кладовка, – замечает Лука, глядя в окна, словно хотел бы быть где угодно, только не здесь.

Я тоже, брат. Я тоже.

Лука всегда был немного диким, но после увольнения из армии и приезда сюда, в горы, стал похож на необузданного зверя.

– Мистер Марли не показался мне особенно приятным… – Нико замолкает, его адамово яблоко подрагивает, когда его взгляд падает на Глорию, стоящую в углу.

Сложив руки на груди, Лука приветственно кивает в ее сторону.

Девушка слегка вздрагивает.

– Не волнуйся, Лука не кусается, – говорю я, хотя в последнее время не совсем уверен, что это правда.

– Приятно познакомиться, сэр.

У него суровая, но прямая осанка, безошибочно узнаваемая военная выправка, и я удивлен, что она не отдает ему честь.

Я жестом показываю на Нико, чьи глаза стали большими, как блюдца. А уши розовеют все больше с каждой секундой.

– А это ребенок нашей семьи, Нико. – Я произношу эту фразу только для того, чтобы посмотреть, смогу ли заставить его щеки по цвету сравняться с ушами.

– Я не самый младший. Фрэнки младшая.

– Самый младший брат.

Он хмыкает.

– Сколько вас всего? – спрашивает Глория.

– Всего семеро. Ты познакомилась с Томми, самым старшим, затем я, Лука следующий, и Джио, который, вероятно, занят чем-то особенным, вместо того чтобы засучить рукава, как мужчина. После этого Пауло, который постоянно не появляется, Нико здесь, потом Фрэнки.

– Твоя сестра?

– Франческа. – Я хлопаю в ладоши, потому что мы уже достаточно поболтали. Пора приступать к работе.

– Бруно, ты не сказал нам ее имя, – говорит Нико, явно пораженный.

– Брайан, – поправляю я. – Это Глория.

Нико улыбается так, будто небеса раскололись. Джованни – дамский угодник в нашей семье и с лихвой компенсирует отсутствие у Нико опыта общения с женщинами, но мне вдруг захотелось рассказать ему о нашем вчерашнем свидании и заявить свои права на нее. В любом случае, согласно ее профилю в «Око Свиданий», она моя ровесница, что делает Нико намного моложе.

– Значит, никаких близнецов? – спрашивает Глория, словно все еще надеясь, что произошла путаница и парень, с которым она ужинала в «Ястребе и свистке», появится как по волшебству.

– Нет, почему ты спрашиваешь? – говорит Нико, используя любой предлог, чтобы поговорить с ней.

Глория смотрит на меня.

Я предупреждающе прищуриваю глаза.

К счастью, она, похоже, хорошо разбирается в офисной политике и протоколах. Приподнимает правое плечо в ответ.

– Без особой причины.

Если не считать того, что я сделал разворот на сто восемьдесят градусов. Но если бы она знала мою историю, то поняла бы, почему. После Мэлони я не уверен, что могу доверять женщинам, особенно на рабочем месте. Кроме того, не хочу, чтобы у Глории появились грандиозные идеи узурпировать меня – это не полезно ни для моего эго, ни для сердца.

– С чего ты хочешь, чтобы мы начали? – спрашивает Лука, прерывая то, что могло бы стать неловким моментом.

– Утилизируйте всю бумагу, выбросьте все сломанное, а потом посмотрим, что к чему, – приказываю я.

Мои предыдущие места работы были давними титанами финансов. Никогда прежде мне не приходилось готовить офисное пространство перед тем, как приступить к работе. Конечно, по мере продвижения по служебной лестнице я выбирал мебель. Все-таки это ниже моей зарплаты, которая на данный момент равна нулю. Хорошо, что я инвестировал с умом.

Следующие пару часов Лука и Нико перебирают коробку за коробкой папки и бумаги, а затем тащат их вниз. Глория стоит перед книжной полкой, просматривая ее содержимое, прежде чем положить несколько книг в коробку и сложить другие в бумажный пакет.

Если это такой темп, то нам предстоит долгий день.

– Я бы хотел закончить перестройку офиса к середине недели, чтобы мы могли приступить к тому, что важно – к итоговым показателям.

Глория медленно поворачивается ко мне. Ее каштановые волосы цвета капучино перекинуты через плечо. Длинные ноги образуют впечатляющую линию. Ее губы медленно раздвигаются, словно девушка собирается ответить, но потом передумывает. Однако прежде чем возвращает свое внимание к книжной полке, в ее глазах что-то мелькает. Разочарование? Раздражение? Я не уверен, но в моем желудке скручивается неприятное чувство.

Я перебираю березовый письменный стол с темной отделкой и глубокими ящиками, вынимаю его содержимое, а затем перетаскиваю на другой конец комнаты, чтобы поместить по центру перед окнами. Я заметил еще один такой же в углу, но он все еще погребен под коробками. Глория может занять его.

Нахмурив брови, снимаю пиджак и расстегиваю рукава, чтобы закатать их. Здесь жарко? Нет, это просто я смотрю на плавный и соблазнительный силуэт Глории. Мой стол определенно будет обращен в сторону от ее стола.

Глория бросает взгляд в мою сторону, обмахивается книгой и замирает. Ее взгляд останавливается на моих предплечьях, когда я аккуратно закатываю рукава рукавах рубашки. Она несколько раз моргает, взгляд слегка остекленевший, как после поцелуя прошлым вечером.

Уже раскалившись, я оттягиваю воротник, как будто полностью одетый в сауне. Неважно. Она может работать из кабинета размером со шкаф внизу. Нам обоим так будет лучше.

– Ты что-то говорила? – Мой голос грубее, чем я ожидал.

– Я… да… это… эм… Я имею в виду, это не… – Она качает головой. – Эта книга об истории офиса. Не шоу, а офиса как рабочего места. Она кажется интересной и, скорее всего, устаревшей, но ты не возражаешь, если я оставлю ее?

– Я сказал утилизировать бумагу и выбросить мусор. Не уверен, в какую категорию попадают эти книги, но выбрось их в мусорку или оставь себе. Мне все равно.

– Нельзя выбрасывать книги.

– Поэтому ты их сортируешь?

– Да. Некоторые из них все же отправятся в мусорный бак, но большинство в достаточно хорошем состоянии, чтобы их можно было пожертвовать, положить в одну из этих маленьких бесплатных библиотечных коробок или что-то в этом роде.

– Маленькая бесплатная что? Неважно. Делай с ними что хочешь, но убери их отсюда.

Ее взгляд снова падает на мои предплечья.

– Да, да, моряк Папай[6]6
  Моряк Попай – мультяшный персонаж с огромными руками, который очень любил шпинат.


[Закрыть].

Прищуриваюсь на нее.

– Брайан.

– Кстати, спасибо, что не упомянул о шпинате в моих зубах вчера, Брайан, или мне следует называть тебя Бруно?

В этот момент в комнату входит Лука после пробежки с мусором. Брат поднимает брови от услышанного, но ничего не говорит.

Глория возвращает свое внимание к книжной полке.

Тот факт, что никто в моей семье, кроме Фрэнки, не называет меня Брайаном, не дает мне покоя, но то, что Глории, похоже, понравилось то, что она увидела между моим запястьем и локтем, засело где-то в районе моей груди. Признаю, что мышцы там в отличном тонусе. Не выпуклые, как у моряка Папайя, но, тем не менее, заметные. Помимо работы, футбола и жизни в городе, я ежедневно посещаю тренажерный зал. Когда переставляю стол, а Глория снова пялится на меня, я думаю, что это принесло свои плоды.

Мы с парнями избавляемся от бумаг и папок, оставляя несколько коробок и хлам, включая сломанную мебель и лампы.

Каждый раз, когда выхожу из офиса, я остываю, но когда снова вхожу, то потею. Глория как будто излучает собственное тепло, наполняя комнату своей улыбкой, смехом и сиянием. Это единственное слово, которое можно подобрать. Судя по румянцу на щеках Нико, когда она с ним разговаривает, он тоже это чувствует.

Если бы я знал, что женщина, с которой я был на свидание вчера вечером и которая была идеальна во всех отношениях, особенно когда мы поцеловались, станет моей помощницей, я бы… ну, не знаю, что бы я сделал. Уволился бы? Нашел кого-то другого на эту должность? Вырвал пульсирующее, бьющееся бремя из груди и бросил его в снег?

Отнеся очередную коробку с тем, что похоже на старые газеты, на помойку, я возвращаюсь на второй этаж и застаю Глорию, изучающую что-то маленькое и резиновое – крошечную руку куклы? – она быстро засовывает ее в карман.

Что это было? Странно. Она что, клептоманка? Придется за ней приглядывать. Это нетрудно сделать. Опять же, куда еще можно положить крошечную руку, кроме как в карман?

Улыбка скользит по ее лицу, когда я прочищаю горло, давая понять о своем присутствии. Интенсивный жар охватывает мою кожу, и сердце гулко стучит в груди. Моя мама жаловалась на приливы жара. Не может быть, чтобы у меня были такие приступы. Придется установить здесь промышленную систему охлаждения. Интересно, есть ли на это бюджет?

– Может, радиатор барахлит, – бормочу я.

– Ты горячий. Я имею в виду, тебе жарко? – Глория вздрагивает. – Я хотела сказать, что мне комфортно. – Она переминается с ноги на ногу, как будто совсем наоборот.

Глория переводит взгляд на меня, и не сомневаюсь, что мы оба вспоминаем прошлый вечер, кульминацией которого стало прижатие наших губ друг к другу.

Мне жарко. Она горяча. Видимо, это чувство взаимно.

Но если я не сниму рубашку, то останутся пятна, поэтому начинаю расстегивать пуговицы.

Глория смотрит на меня, как олень, пойманный в свете фар. Лука рассказывал ранее о том, что якобы на семейной земле есть олень, и он постоянно бродит по ферме. Глория оживилась при упоминании оленей и Санты. Видимо, она нравится моим братьям, и мне пришлось неоднократно напоминать им, чтобы они прекращали болтать и вернулись к работе.

Но она не может мне нравиться. Я не могу себе этого позволить. Мы должны работать вместе. Мой последний и единственный служебный «опыт» с женщиной был почти фатальным. Мертвая штука в моей груди тому доказательство. Но, судя по тому, как сердце бьется о мои ребра сейчас, под пристальным взглядом Глории, оно пытается возродиться.

Зачеркните это, оно очень живо и очень заинтересовано в женщине в другом конце комнаты. Но дело в том, что у нас не может быть служебного романа, несмотря на то, что чувствует каждый из нас. Укрепляя свою решимость, я подхожу ближе. Мы одни, поэтому я скажу все начистоту и закончу все, пока нет шансов зайти дальше.

Бросаю рубашку на стул. Взгляд Глории скользит от моих предплечий к бицепсам, выступающим из хлопчатобумажной нижней майки. Девушка протягивает руку, как будто хочет прикоснуться к музейной реликвии, огороженной бархатным шнуром.

В то же время ее телефон издает знакомый сигнал приложения «Око Свиданий». Она тянется к нему и спотыкается на высоких каблуках, пытаясь не уронить его.

Глории удается удержать телефон, и я подхватываю ее на руки. Не могу отрицать, насколько это правильное чувство, как прошлым вечером, когда мы обнимались. Когда целовались. Мы смотрим друг другу в глаза. Она задыхается, когда ее пальцы смыкаются вокруг моих бицепсов. Ее глаза стекленеют, сонные и мечтательные, но на губах сияет изумленная улыбка.

В этот момент дверь главного офиса распахивается. Мы отпрыгиваем в сторону, неловко перебрасываясь словами и разбрасывая хлам в углу кабинета. Лука ухмыляется. Нико выглядит раздавленным.

– Это не… – начинаю я, но очень высокий и очень острый каблук Глории приземляется на мою туфлю, раздавливая пальцы ног и прерывая оправдание, которое я собирался произнести.