Текст книги "Принц и нищенка (СИ)"
Автор книги: Элли Джелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава 17
Фил
– Ну вы, уроды, и храпите! – раздраженно смотрю на Саню и Димона и зеваю.
Как они тут живут? Это же чокнуться можно! Все везде разбросано и воняет носками. Мог бы сейчас валяться со своей девочкой, но моя строптивая дикарка не открыла мне дверь. Бесится, паникует, что я потихоньку сбиваю ее спесь. Пришлось идти ночевать к пацанам. Я давно обещал уступить Тошику комнату для какого-то супер свидания. Так и не понял, какую кралю он приволок, когда я вернулся их уже и след простыл. Принимаю душ и опять думаю о Чумаковой. Не могу больше ждать, сегодня сам ее поцелую. Наша совместная ночевка прошла слишком потрясающе, она так сладко сопела на моей груди, а потом скользнула рукой по моему торсу и прижалась крепче. Я чуть не умер от переполняющей меня нежности. Моя милая дикарка. Думаю о ней и опять сердце сводит судорогой.
Вижу ее в коридоре, не произвольно улыбаюсь и сразу бегу догонять. Я соскучился. Васька какая-то хмурая и как будто мне не рада. Первая мысль, что-то случилось с Серегой, но наверное она бы мне об этом сказала, знает же, что я тоже волнуюсь.
– Куда ты опять так летишь? – еле за ней поспеваю.
– Отвали, – рычит Чумакова и даже не оборачивается.
– Да, стой же ты, дикая! – я пытаюсь притормозить ее за локоть, но она резко разворачивается и заносит надо мной кулак.
Напряженно смотрит мне в глаза и опускает руку.
– Я жалею абсолютно обо всем, что между нами было, – она медленно чеканит каждую букву, – Больше никогда ко мне не приближайся.
– Да чего ты так завелась? Не выспалась что ли? Я вот сегодня просто дико не выспался! – я обиженно хмурюсь.
– Я тебя в последний раз предупреждаю, отвали или будут проблемы! На этот раз точно будут!
– Какие? – я хмыкаю, – Пожалуешься на меня своему Скворцу? Скажешь, я нравлюсь одному парню, разберись с ним?
– Да, именно так я и сделаю! – Чумакова нервно машет головой и кутается в пальто.
– Окей! – я пожимаю плечами и прячу руки в карманы брюк, – Ну получу я по морде и что дальше?
– Ты не просто получишь по морде, – Василиса злобно тычет в меня пальцем, – Если ты еще раз ко мне приблизишься, он тебя просто размажет!
– Договорились, зови Скворца, будем размазываться!
За нами опять наблюдают любопытные зеваки, но мне не до них. Какая муха ее опять укусила? У нас ведь только все начало налаживаться. Как вихрь, Васька разворачивается и летит во второй корпус, а я только устало вздыхаю.
Ближе к обеду мне вообще становится не смешно. За утро я подошел к дикарке раз десять, но снова был послан самым грубым способом. И самое обидное, что Чумакова опять от меня дергается. По-моему, мы ее не вылечили, а еще больше сломали. В столовую она с нами не идет, чует мое сердце, опять закроется в своей комнате и мы не поговорим. Снова бегу за ней, как придурок и не понимаю, когда я успел превратиться в ее карманного пса, но ничего не могу с собой поделать. Чумакова оборачивается, видит, что я за ней иду и прибавляет скорость. Мы похожи на Тома и Джерри, что немного меня забавляет и одновременно расстраивает. Что мне еще нужно сделать, чтобы она перестала от меня бежать? Веду себя, как недотепа! Мы теряем столько времени из-за ее необоснованных страхов, которое могли проводить куда круче. Тем более, она тоже этого хочет. Как вспомню, как дикарка закрыла глаза и слегка приоткрыла губы, когда я просил меня поцеловать, сомнения сразу же исчезают.
– Да постой же! – в последний момент успеваю выставить ногу в щель двери, пока она снова не захлопнулась перед моим носом и какое-то время мы боремся, кто сильней.
Чумакова сегодня просто в ударе, победа достается мне довольно тяжело. Василиса отлетает в самый дальний угол, становится ко мне спиной и хватается руками за голову, рывком разворачиваю ее на себя, обхватываю пальцами лицо и вцепляюсь в ее губы. Я уверен, что она тоже хочет этого, но просто трусит. Я был готов, что дикарка какое-то время будет со мной бороться, а потом как обычно расслабится, но Чумакова даже не думает сдаваться. Она истошно бьется, брыкается и пытается оторваться от меня. На одно мгновение она становится мягче, разжимает губы, но когда я разжимаю свои, она вгрызается в мою нижнюю губу с такой силой, что меня пронзает резкая, пульсирующая боль и я ее отпускаю.
– Помогите! Кто-нибудь! – начинает истошно визжать, по щекам снова катятся слезы, а испуганные глаза бегают из стороны в сторону.
– Ты чего? – говорю тихо, смотрю на нее и не мигаю, вытираю разбитую губу ладонью, – Тут же нет никого, все на обеде…
Чумакова нервно всхлипывает и мечется, я продолжаю ошарашено наблюдать за ее реакцией и в груди ноет противной тяжестью.
– Ты знал! Ты знал, что так делать нельзя и все равно это сделал! – она начинает плакать еще сильней и я горю от сожаления и обиды.
– Но это же я…
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Почему ты не оставляешь меня в покое? Почему ты постоянно хватаешь меня? Думаешь за меня некому постоять? – у Василисы настоящая истерика.
Я делаю несколько шагов ей навстречу, хочу обнять и успокоить, но она опять начинает визжать и драться, совершенно остервенело. Да чтоб тебя, Чумакова, я опять чувствую себя полным дерьмом! Разворачиваюсь и покидаю ее комнату с громким хлопком двери.
Эта девчонка сведет меня с ума! С чего я решил, что могу совладать с чужими эмоциями, если не могу совладать со своими! Моя дверь хлопает так же сильно, как Чумаковская. Прыгаю на кровать и закрываю лицо подушкой. Черт! Все опять плохо! На этот раз букетом цветов отделаться не получится! Но это не самое плохое. Дикарка визжала! Она правда этого не хотела! Мне стыдно и больно одновременно. Надо было дать ей чуть больше времени… Но я тоже не железный, меня переполняют чувства и я не могу их укротить, и так веду себя, как праведный девственник, даже больше не смотрю ни на кого. И что толку?
До самого вечера не встаю с постели, лежу и страдаю о нашей с дикаркой печальной судьбе. Ко мне заходил Тошик, интересовался что опять за страсти у нас кипят, но я его быстро спровадил. Не хочу ничего рассказывать, вообще не хочу разговаривать. Естественно, меня тянет пойти на второй этаж и помириться. Я похоже вообще на всю голову ушибленный, повезло же Чумаковой…
– Гофман! Эй! Гофман! – слышу агрессивный мужской голос за окном, а потом оглушительный свист, и у меня вырывается нервный, ехидный смешок.
Да ладно? Серьезно? Встаю с кровати и подхожу к окну. Внизу, за забором стоит высокая фигура в темном. Да… Чумакова… Ты не шутила.
Невозмутимо машу ему рукой и лезу в шкаф за курткой. Мне сейчас так хреново, что даже немного все равно, что скорее всего мне настучат по морде. Натравила все таки… И правда ничего со мной не хочет.
Спускаюсь вниз и уверенной походкой иду к забору. Не терпится посмотреть поближе, что же там за Скворец. Злобный взгляд замечаю еще издалека. В целом, ничего необычного, обыкновенный гопник, высокий, плечистый, в таком же стремном пуховике, как у Чумаковой. Его морда уже битая, на скулах и подбородке свежие ссадины.
– Давай за ворота, – говорит приказным тоном и машет головой в сторону.
– Без проблем! – отвечаю с ухмылкой.
Мне не страшно. Я разочарован. Поднимаю глаза на ее окно и вижу, как она смотрит на нас сверху вниз, облокотившись об подоконник. Спешной походкой прохожу через пост охраны иду за забор. Оттуда Чумаковой нас точно не будет видно.
– Ну давай знакомиться, – говорю ядовито, как только мы сближаемся.
– Давай! – хмыкает Скворец и в ту же секунду в мое лицо прилетает кулак.
Меня ведет, но мне удается удержаться на ногах.
– Ты че, сука? – он бьет с другой руки и тут же хватает меня за грудки, чтобы я не рухнул.
Это вызывает во мне только припадочный хохот. Смотрю на него с иронией и болтаюсь в воздухе. Я не собираюсь с ним драться, но чтобы не выглядеть слабаком, тоже припечатываю его кулаком в уже разбитую скулу. Охренеть, рама, даже не поморщился!
Получаю в лицо еще раз, и на этот раз, на ногах удержаться не удается, валюсь на снег, быдлятина тут же наваливается сверху и я получаю серию ударов в ребра и еще несколько в нос. Корчусь, пытаюсь закрыться, но выхватываю вновь и вновь.
– Скворец, ты совсем спятил? – испуганный женский голос звучит откуда-то сбоку и мне становится легче, но всего на секунду, а потом все возвращается назад, ведь когда в голове пропадает звон, я понимаю, что это голос не Чумаковой.
– Отвали от него! Совсем больной!? Слезай, говорю!
Когда меня отпускает тяжесть чужого тела, делаю глубокий вдох, снова морщусь и медленно, пошатываясь поднимаюсь на ноги. Передо мной стоит взъерошенная Стелла, в пижаме и тапках и стучит зубами от холода.
– Вот, держи, – Скворец стягивает свою куртку и протягивает ее Стелле, но она только брезгливо морщится и обнимает себя руками.
– Еще раз тебя тут увижу, вызову охрану, – говорит ему стальным тоном.
Откуда они вообще знакомы? Явно же знакомы!
– Да, хорош, мы сами разберемся, – смотрю на нее с раздражением, нашлась защитница, – Давай, иди…
Голубева подозрительно смотрит на Скворца, Скворец на Голубеву. Да что происходит?
– Стелла, иди! – гопник совсем раскомандовался, блондинка еще раз окидывает нас взглядом и быстро несется к воротам.
– Ну что, продолжим? – Скворцов скалится, – Или до тебя уже дошло, что тебе нельзя приближаться к Чуме?
– Ну давай продолжим, – я сплевываю на землю кровь.
– Тупой что ли? Или застрахованный? – в его глазах вспыхивает агрессивный, дьявольский блеск, – Я же тебя сейчас в ближайшем лесу прикопаю!
– Да прикопай! – я улыбаюсь дважды подбитой губой, – Давай, Скворец, ломай меня полностью!
Пока смотрю, как его глаза распаляются животным огнем, думаю лишь о том, что пока я охраняю ее душевный покой, дикарка готова скормить меня головорезу и не поморщиться. Не знаю, почему он медлит и не бьет меня еще раз, только переминается с ноги на ногу и стискивает кулаки.
– Смирись, Отелло, – говорю с сарказмом, – Она к тебе равнодушна.
– И к тебе тоже! – отвечает с самодовольной улыбкой, – Но в отличии от тебя, слова я понимаю. Гофман, считай это моим последним предупреждением, если Чума еще раз будет из-за тебя плакать, я тебя в порошок сотру!
Скворец подходит ко мне очень близко и устрашающе приближается к моему лицу, напряжено щурясь. Потом отходит на несколько шагов назад и сплевывает в сторону. Ой, боюсь! Он читает на моем лице призрение, я не дожидаюсь, пока он снова бросится в драку, разворачиваюсь и иду к забору. Ощупываю челюсть, она гудит, надо было все таки подраться нормально, но где-то в глубине души считаю, что получил заслуженно. Не надо было целовать Чумакову.
Когда возвращаюсь в свою комнату во мне сначала теплится надежда, что она ко мне придет, посмотреть или позлорадствовать, мне даже захотелось снова пойти к ней, показать свое разбитое лицо и спросить, легче ли ей. Но никто ни к кому так не пришел. Хочешь, чтобы я от тебя отстал? Хорошо, я от тебя отстану.
Глава 18
Василиса
Мне всегда казалось, что я уверенная в себе. Несгибаемая. Сильная. Сейчас я в этом сомневаюсь. У меня есть правило: какое бы дерьмо не случилось в жизни, один день можно пожалеть себя и спокойно пореветь, пока никто не видит, но на следующий, нужно обязательно собраться и жить дальше. В этот раз вышло два дня, что не понравилось мне сразу. А потом я пришла на занятия, увидела битую оленью морду и стала сомневаться в себе еще сильней. Во-первых, мне стало его жалко, я просила Скворца не бить его, хотя бы из уважения к Сереге, просто поговорить и припугнуть, но судя по всему, Денис не сдержал свое слово. Во-вторых, мне стало обидно, что тумаки на оленя подействовали, он ни разу не повернул на меня головы, а я вот пол дня сверлила глазами его спину и темноволосую шевелюру, со своей последней парты. И мне стало до такой степени от себя противно, что никакой силы в себе я больше не чувствовала.
А потом был обед. Это был хороший обед. Нам давали салат с морепродуктами и какую-то красную рыбу с рисом. Пока ковырялась вилкой в еде, вспоминала, как назаказывала всякой всячины в ресторане и непроизвольно опять посмотрела на Гофмана. Он сидел достаточно далеко от меня, почти у самого выхода. И в тот самый момент, когда я опять ущипнула себя, чтобы не пялиться на этого противного бабника, к нему подошла девчонка. Она встала у него за спиной и опустила ладони ему на глаза, закрывая ему обзор. Фил напрягся, а потом улыбнулся, я не слышала, что он говорил, наверно гадал, какая из его девчонок сейчас с ним играет. Я наблюдала за тем, как им обоим сейчас смешно и думала только о том, что Скворец слишком слабо его приложил, можно было и фонарь под глаз поставить или сломать нос. И тогда мне стало от себя еще противнее. Это слабость. Желать кому-то страданий. А я ему их желала. Хотя за что? Фил сделал для меня не мало хорошего, да и для Сереги тоже, а я смотрела на его наглую морду и мечтала вцепиться в нее. И эту кудряшку тоже бы с удовольствием оттаскала за патлы! Почему мне так обидно?
Когда Гофман отгадывает свою незнакомку, она убирает от него свои грязные лапы, он поворачивает на нее голову и они друг другу улыбаются, я больно закусываю губу. Нет, третий день это уже слишком! Убираю на поднос тарелки и кружку, тащу его к выходу и морщусь от противного хихиканья этой крали, что все еще трется около Гофмана. Вот черт! Опять эти мерзкие ощущения в груди! Почему-то на этот раз мне трудно с собой совладать, быстрым шагом выхожу из столовой и буквально несусь вперед по коридору, еле сдерживая слезы. Понимаю, что вот-вот сдамся и не выдержу, заворачиваю в другую от выхода сторону, и сломя голову лечу под лестницу. Нельзя чтобы кто-то видел! У самых ступеней предательские слезы все таки капают, притормаживаю себя, хватаясь за перила и собираюсь пробраться в закуток, но опять дергаюсь. Место уже занято Стеллой. Мы встречаемся друг с другом заплаканными глазами, я ничего не говорю ей, снимаю с плеча сумку, швыряю ее в угол и сажусь рядом. Несколько минут мы молчим, потом она протягивает мне упаковку салфеток.
– Ну что, Чумакова, дохихикалась с Гофманом? – она смотрит на меня с тоской.
Я только грустно вздыхаю и прячу глаза.
– А что у тебя?
– А я не с Гофманом… – отвечает страдальчески.
– Тоже козлина? – говорю сочувствующе.
– Нет, Васька, у нас козлина я, – она очень горько всхлипывает.
Стелла опять вся чумазая, перемазанная растекшейся тушью. Интересно, как часто она тут плачет…
Голубева съезжает в мою сторону, опускает на мое плечо свою светлую голову и обхватывает руками мое предплечье. Странно, но от нее меня тоже не колотит и я вполне могу вытерпеть ее присутствие.
– На людях ты выглядишь очень сильной, – я хочу ее поддержать.
– Ты тоже, – мы синхронно вздыхаем.
Сидим так еще пару минут, но в компании плакать не хочется. Мне вообще уже больше не хочется, Стелле видимо тоже. Она принимается размазывать по лицу остатки краски салфетками, а я просто дую на глаза.
– Погрустили и хватит, – говорит спокойным тоном, но шмыгает носом.
– Согласна… Ты же никому не скажешь?
– Не скажу, не дрейфь. Будем с тобой подружками ко несчастью.
– Завтра со мной все будет в порядке, – я чувствую себя неловко, мало ли что она себе там придумала.
– Со мной тоже, – Стелла пожимает плечами, – Но кто знает, что будет послезавтра… Кстати, у Катьки Гришиной в субботу день рождения, я тебя приглашаю.
– А так бывает? – у меня вырывается смешок.
– Да, Чумакова, бывает, приходи.
– Я не могу, в субботу и у меня день рождения…
– Надо же… здорово… Как будешь отмечать?
– Да у нас особо не принято. Так… куплю конфет, чай попьем, – у нас и правда, не особо веселые праздники, на большое количество народа угощений не напасешься.
– Тогда тем более приходи, – говорит Стелла, – До города можно на автобусе доехать, а обратно подкинет кто-нибудь. Можешь взять с собой своего друга, который Гофману лицо начистил, чтобы было не скучно.
– Да мне как-то неудобно… Стой, а откуда ты его знаешь? – кошусь на блондинку подозрительно.
– Стрельнул у меня сигарету у забора…
– Понятно…
– Приходи, Чумакова, отметишь день рождения за чужой счет, – Стелла улыбается.
– Посмотрим, – я тоже улыбаюсь.
***
Мой восемнадцатый день рождения наступил ровно так же, как и предыдущие. Девчонки разбудили меня песней, я сидела на кровати с закрытыми глазами и покачивалась в такт их писклявым голосам. Все утро меня поздравляли и в нашу комнату постоянно кто-нибудь заходил. Скворец даже припер подарок, немного пошарканный, явно краденный смартфон. За завтраком воспитатели произнесли небольшую речь, я раздала конфеты и день стал совершенно обычным. Никаких вечеринок у нас с роду не было, разве что на Новый год. Я все думала над словами Стеллы, можно же завалиться на чужой праздник и представить, что это мой. Что все эти люди пришли, чтобы поздравить меня, а закуски, вино, угощения и музыка тоже в мою честь. В шутку сказала об этом Скворцу и он сразу согласился, сказал: «Конечно, давай, Чума! Что дома киснуть? Покутим за счет мажоров!» Я немного удивилась такой реакции, но все таки пошла собираться, на всякий случай я взяла с собой красное платье. У девчонок тоже нашлась кое-какая косметика, не такая крутая, как у Стеллы, но совместными усилиями, мы опять сделали из меня милашку. У Скворца небось отпадет челюсть.
– Ну как тебе? – я осторожно кручусь перед Дэном, демонстрируя макияж и платье, и смущенно на него смотрю.
– Отлично, Чума! Погнали, ты так долго собиралась, что еще чуть-чуть и на автобус опоздаем.
И все? У Гофмана было побольше энтузиазма, да чтоб его! Опять вспомнился! Что это вообще Скворец так быстро чешет, еле успеваю за ним! Бегу по снегу, проваливаясь и готова материться. Никакого уважения к имениннице! На автобус мы успеваем, залезаем на заднее сиденье и принимаемся комментировать пассажиров, совсем как в детстве. Кажется это было только вчера, но теперь мы совсем другие, взрослые и немного чужие.
Катькин дом находим не сразу, приходится блуждать среди одинаковых двухэтажных коттеджей. Уверена, у меня уже испорчены и макияж и прическа, от чего я злюсь. И с каких пор меня вообще волнуют такие вещи? Наконец, выруливаем к нужному домику и сразу попадаем в какой-то дурдом. Внутри целая куча народа, большую часть которой я вообще не видела никогда в жизни, громко долбит музыка и гудит бас. Мы со Скворцом переглядываемся и стягиваем наши куртки. Жмемся друг к другу и осматриваемся, знакомых почти не вижу, приходится протискиваться сквозь людей, чтобы найти настоящую именинницу. У меня нет для нее подарка, но поздравить нужно. Теперь понимаю почему Стелла позвала меня, тут вообще целая куча непонятного народа, одним больше, одним меньше. Пройдя вглубь гостиной замечаю знакомые лица, Гофман и Тошик устроились у подоконника и во всю флиртуют с какими-то грымзами. Фил слишком воодушевлен беседой, поэтому не замечает, что я на него смотрю. И страшно хочу врезать! Ладно, Чума, у тебя сегодня праздник, не марай руки!
– Вы пришли… – откуда-то сбоку выплывает Стелла, – Располагайтесь. Алкоголь и закуски у правой стены.
Ну прямо хозяйка вечера! Голубева сразу скрывается в толпе.
– Пойду захвачу чего-нибудь, – Скворцу не терпится поживиться халявой, – Что тебе принести?
– Чего-нибудь, – недовольно бурчу и смотрю на довольную рожу Фила, – И побольше!
Занимаю наблюдательную позицию у торшера и наблюдаю за народом. Пьют, пляшут и веселятся, а мне вот вообще не весело и зачем я вообще пришла… Наворачиваю закуски на шпажках и нервно топаю ногой. Танцевать я не умею, знакомых по-прежнему не вижу, Скворец продержался со мной максимум минут двадцать, потом сказал, что на него кто-то косо посмотрел и ему нужно начистить ему табло. Я бы сейчас тоже начистила табло. Счастливое оленье.
В какой-то момент он замечает меня, улыбается и начинает двигаться в мою сторону. Сердце сразу взволнованно стучит и я кручу головой в поисках Скворца, но он как провалился.
– С Днем Рожденья, Василиса! – Фил наклоняется к моему уху и мою шею обдает его горячее дыхание.
– Спасибо, – цежу сквозь зубы и скрещиваю руки на груди.
– Еще дуешься? – говорит невозмутимо.
Ничего не отвечаю, только посылаю ему взгляд, который может убить.
– Ладно, – цокает Гофман, – Попробуем еще через недельку… Потанцуем?
– Нет! – говорю железно.
– Скажи хотя бы на что ты обижаешься? Я уже всю голову сломал!
Вижу я, как ты ломаешь голову! Вполне прекрасно проводишь время!
– Я на тебя не обижаюсь! Я просто не хочу с тобой общаться! – смотрю на него надуто.
– Почему?
– Потому, что ты мне не нравишься!
– Почему?
– Потому, что ты бабник! Сначала обнимаешься со мной, а потом тащишь в кровать другую бабу! – вот зачем я ему это ляпнула, теперь будет счастлив, что я его ревную.
– Ты про Ленку что ли? – Гофман виновато хмурит брови, – Ну так вышло, ты же меня постоянно отшивала, что мне еще было делать? Не злись!
Не злись? Я готова взорваться от возмущения! Я его сейчас по стенке размажу! Где Скворец? Нас должен кто-нибудь разнять!
– Ты путаешь физику и химию, Чумакова, – говорит Фил, а мне насколько обидно слышать его наглые, жестокие слова, что как бы не пойти искать и тут место под лестницей.
– Да пошел ты, олень! – я дергаю с места, но не успеваю уйти далеко, потому что музыка внезапно затихает.
– Эй, народ! – слышу голос Гришиной, – Минуточку внимания! Вы слышите меня? У нас сегодня есть еще одна именинница, где ты, Чумакова?
Мое сердце взволнованно замирает, я поджимаю плечи и испуганно хлопаю глазами.
– Все, вижу! – продолжает Катя, – У нас есть для тебя небольшой сюрприз.
Черт! Какая-то подстава! Я опять шарю глазами по комнате в поисках Скворца.
– С Днем Рождения тебя! С Днем Рождения тебя, С Днем Рождения, Васька! С Днем Рождения тебя!
Вот теперь мне точно хочется плакать. Я взволнованно поджимаю губы, когда слышу их поющие голоса и вижу, как Никишина несет в руках торт с зажженными свечами. Следом за ней идут Димон и Саня, у одного большая связка воздушных шаров, у другого коробка с лентой. Когда они останавливаются возле меня, мне приходится поднимать глаза вверх, чтобы не зареветь.
– Давай, Васька, загадывай желание!
Я в растерянности, не знаю, что загадать, поэтому просто дую на свечи. В голове мелькает мысль, что этот торт сейчас прилетит мне в лицо, шарики взорвутся, а в коробке откажутся дохлые мыши. Но я думала о них слишком плохо. Мне просто вручили все это в руки и никакой подлянки не произошло.
– С Днем Рождения, Катя! – говорю растроганно, – И спасибо… за всё это…
– Да ладно, – отмахивается, – Это идея Гофмана, я тут не причем. Но мы все вместе скидывались, там в коробке косметика и сертификаты, будет время, съезди, купи себе что-нибудь.
– Хорошо, спасибо…
– Кстати, все наши на цоколе, там потише, кидай вещи и присоединяйся.
– Где-то здесь мой друг, – я начинаю бормотать.
– Найдет тебя твой друг, маленький что ли? Наверно, догадается, что надо пройтись по комнатам, – Катя уверенно тянет меня в сторону.
– Наверно, – я соглашаюсь и нехотя иду за ней.
– Ты шампанское когда-нибудь пила?
– Нет…
– Пошли, сейчас попробуешь!
Не знаю через сколько я вернулась с цокаля на первый этаж, но за это время я успела многое. Поиграть в аэрохоккей, поорать в караоке, окосеть от пары фужеров шампанского, съесть с ребятами свой торт, соревноваться с пацанами, кто дольше сможет простоять удерживая бутылку пива одной рукой и страшно обидеться. Если Скворец случайно не умер в драке, у меня нет оправдания, почему он меня тут бросил. А Гофману вообще не нужны оправдания, этот честный олень лупит в лоб свою отвратительную правду и если спросить, почему он к нам не присоединился, наверняка скажет: «Не злись, Чумакова, у меня там физика!»
Выбираюсь наружу в поисках чего-нибудь безалкогольного. Народа значительно меньше, музыка тише, на столах бардак и куча мусора. Нет, здесь искать нечего! Плетусь в поисках кухни и, как только нахожу ее, замираю на пороге. За столом, пьяные в стельку, сидят Гофман и Скворец, Дэн виснет на плече Фила, они чокаются рюмками, выпивают и обнимаются. Несколько раз моргаю, потому что мне кажется, что мне это мерещится.
– О, Чумакова! – говорят хором и я нервно сглатываю.
