Текст книги "Принц и нищенка (СИ)"
Автор книги: Элли Джелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Глава 6
Фил
Пока лежал лицом в небо на жухлой, старой траве и считал звездочки перед глазами, понял одну очень важную вещь– шла бы Чумакова куда подальше! Вежливый язык и заигрывания бешеная кошка не понимает. Прошла почти неделя, а я вообще никак не продвинулся. Я бы плюнул на это пари. Но сотка! Просто так, за то, что Тошик развел меня, как лоха! Если я попрощаюсь с этими деньгами, это серьезно ударит по моему бюджету. Да и это так глупо, делов-то всего на две минуты! Хоть Чумакова дикая оборванка и удивительная колхозница, она довольно хорошенькая и у нее очень милые губки. Если она целуется так же страстно, как дерется, то я бы попробовал ее с удовольствием. Но обычным способом этого сделать не получится. После ее крепкого правого хука, ко мне пришло осознание, что с ней нужно договариваться. Она же нищенка, застиранные, старые шмотки, кнопочный телефон, ногти без маникюра… Надо просто предложить ей денег, по-любому она не откажется! Решил, что после выходных позову ее на разговор, но все вышло даже лучше, чем я предполагал.
Дикарка снова сцепилась со Стеллой. Если честно, Голубева вообще попутала, совсем не видит берегов со своей дележкой территории. Теперь еще и обиделась на меня за то, что подыграл Чумаковой. Ну а как? Во-первых, я же вроде бы собираюсь с ней целоваться. Во-вторых, в отличии от меня, Стелла получила справедливо, плюнуть под ноги, пока девчонка корячится над ведром– полное дно. Не знаю, оценила ли дикарка мой жест, но поговорить согласилась. Договорились, что я забегу к ней после восьми.
На всякий случай два раза чищу зубы, надеваю свежую футболку и щедро брызгаюсь парфюмом. Не, ну а вдруг? Ровно в двадцать ноль ноль стучу в дверь Чумаковой полностью заряженный на успех. Она снова открывает со взглядом крутой воительницы и я вновь не могу сдержать улыбку. Хочется как-то прокомментировать ее растянутый свитер, который видимо достался дикарке в сражении со старым дедом, но сегодня у меня дипломатическое настроение.
– Добрый вечер, Василиса, – говорю вежливо и прохожу в знакомую комнату.
– Сразу к делу! – смотрит на меня недобро и отходит к письменному столу, – Я не намерена вести с тобой светские беседы.
А вот это проблема. Без предыстории прозвучит просто ужасно, но я попробую сформулировать.
– К делу, так к делу! – я присаживаюсь на ее кровать, – Только сразу хочу предупредить, если ты еще раз меня ударишь, я подкараулю тебя в каком-нибудь углу, скручу так, чтобы ты не могла двигаться и потрогаю тебя во всех местах. Ты не любишь, когда тебя трогают, я не люблю, когда меня бьют– все честно!
Вижу, как испуганно округляются ее глаза и слегка приоткрываются сочные губы. Я сразу заметил, что Чумакова очень дерганая, стоит к ней немного приблизиться, шарахается, как от огня.
– В общем, ты же взрослая девочка, так что, давай без обид и прелюдий, – смотрю на нее уверенно, – Мы тут с Лавреновым поспорили, что я тебя поцелую, но вижу, что ты не хочешь и возиться с тобой у меня нет ни времени, ни желания. Я бы мог соврать ему, что у нас с тобой все было, но мы всегда играем честно, поэтому предлагаю сделку! Мы целуемся и я делюсь с тобой деньгами!
Внимательно наблюдаю за ее реакцией и никак не могу ее считать, Чумакова стоит и не шевелится, но то, что она не бросается на меня с кулаками уже огромная победа.
– Кстати, зацени мою честность! Мог бы за тобой ухаживать и дурить твою симпатичную голову!
– Ты просто принц… – шепчет ядовито.
– Давай, Чумакова! Я отлично целуюсь, спроси кого хочешь! Совместишь приятное с полезным, еще и срубишь легких денег, купишь себе новую одежду или нормальную обувь.
– Или? – вопросительно вскидывает бровь.
– Я не знаю, что ты себе выберешь. Предлагаю тебе десять тысяч.
Иронично хмыкает, смотрит ехидно и скрещивает руки на груди. Сейчас будет торговаться. Я же говорил, от денег она не откажется!
– Ну ладно, пятнадцать!
– Тридцать! – заявляет нагло, я давлюсь от неожиданности и откашливаюсь.
– Двадцать!
– Тридцать!
– Это очень дорого! – я поражаюсь ее нахальности.
– Тридцать тысяч и целуемся, как в последний раз! Целуюсь я просто отлично, спроси кого хочешь! – хитро щурит глаза и слегка прикусывает губу.
– Договорились!
С влажными волосами Чумакова выглядит очень сексуально, несмотря на отвратительный, широкий зеленый свитер, я нервно сглатываю в приятном предвкушении, встаю с кровати и двигаюсь на нее.
– А ну стоять! – она выставляет руки вперед, – А где деньги?
– Не нервничай, сейчас переведу, – я тянусь в задний карман джинс за телефоном, – У тебя же есть карта?
– Конечно есть! Нам выдают платиновые кредитки на полдник, вместе с цикорием! – дикарка язвительно улыбается.
– С чем? – спрашиваю непонимающе.
– Принеси наличку! – отвечает бесцеремонно.
– У меня столько нет.
– Так сними!
– Ладно, завтра сниму и отдам.
Делаю пару шагов в ее сторону и тянусь к ее губам, но Чумакова сразу отлетает от меня в угол.
– Не, не, не! Так не пойдет! – она качает головой, – Сначала деньги, потом поцелуи.
– Думаешь я тебя кину? – говорю обижено, – Иди сюда.
Делаю еще один шаг и зажимаю ее в угол. Снова наклоняюсь, тянусь руками к ее лицу, но она приседает, уворачивается, выскальзывает, обогнув мое плечо и отходит в середину комнаты. Потом подносит к губам левую руку, дышит в нее, прикладывает ладонь к носу и морщится.
– Две недели зубы не чистила, так что, прости, не сегодня!
Из груди вырывается разочарованный вздох. Ну кто так делает? Девчонки вообще не должны так делать! Мой настрой сразу куда-то девается. Я знаю, что дикарка врет, не смотря на нищую одежду, она довольно аккуратна, у нее всегда чистые волосы, а когда я наклонялся к ее лицу, поймал едва ощутимый запах мыла от ее кожи. Но настроение у меня подпортилось.
– Хорошо, – говорю раздосадовано, – Надеюсь, завтра ты подготовишься.
– Обязательно! – она улыбается, подходит к двери и тянет за ручку, приглашая меня на выход, – Так, Гофман, тебя еще никто не целовал!
Заснул я очень поздно, лежа в кровати долго представлял, как буду целовать продажную дикарку и в штанах становилось тесно. Интересно, за сколько она согласится прыгнуть в койку? Расценки у нее, конечно, не хилые. Мелькнула мысль, предложить ей оставшиеся выигранные семьдесят тысяч, но потом подумал, что слишком загнался, зачем мне это надо, когда вокруг полно бесплатного? Проснулся очень рано, сунул охраннику пятихатку, прыгнул на мотоцикл и поехал к ближайшему банкомату снимать деньги.
На обратном пути представлял, как отдам Чумаковой бабки и сразу потащу под лестницу, не знаю, что она такого умеет делать этими губами, но заинтриговала она меня конкретно.
Но все сразу пошло наперекосяк. Уже не пороге кабинета физики услышал жалобный, девичий скулеж и в груди неприятно сжалось. Пройдя внутрь выдохнул, скулит Никишина, она стоит напротив подоконника, на котором сидит Стелла, жалуется ей о чем-то и горько плачет, рядом Катя Гришина истошно чешется и тоже тараторит что-то неразборчивое. Смотрю на дикарку, у нее все отлично, сидит за своей последней партой жутко довольная. Подмигиваю ей, посылаю воздушный поцелуй и подхожу к Тошику.
– Что опять случилось?
– Даааа так, – долго тянет и отмахивается, – Ничего интересного. Девки опять травили Чумичку, она подошла, потрепала их по головам, а потом показала какое-то красное пятно на руке и сообщила, что у нее стригущий лишай. Вот ревут теперь на пару!
– Ахахаха! – я не могу сдержаться.
– У тебя там как дела? Ты только давай осторожнее! – смотрит взволнованно.
– Да у меня все прекрасно! – я просто сияю, – Готовь деньги! Думаю, сегодня ты станешь немного беднее.
– Не противно? – Тошик морщится.
– Эм, нет… – отвечаю растерянно.
Признаваться в том, что Чумакова сегодня ночью была моей довольно яркой, эротической фантазией, конечно, не хочется, но фраза, что целоваться с ней будет противно, режет мне уши. Звенит звонок на урок, в кабинет входит Геннадий Викторович и мои планы утащить дикарку под лестницу, как можно скорей, сразу рушатся.
Но на следующей перемене, чтобы не терять времени, я сразу спешу к ее столу и залезаю на ее парту, закрывая Чумакову своей спиной от посторонних глаз. Она рывком выдергивает из под моей задницы учебник, снова недовольно на меня смотрит и собирается убрать его в сумку.
– Вот держи, – достаю из кармана школьного пиджака стопку тысячных купюр, сложенных вдвое и запускаю их в тряпичную сумку, вслед за учебником физики.
Не могу скрыть довольной ухмылки, очень откровенно на нее пялюсь.
– Ну всё, пошли! – собираюсь схватить ее за запястье, но Чумакова резко прижимает руку к себе, будто ошпарилась.
– Куда пошли? – смотрит недоверчиво.
– Оплата прошла, пойдем целоваться! – говорю невозмутимо.
– Здесь? Сейчас? – она отклоняется на стуле.
– Я знаю пару укромных уголков, – я играю бровями, – Там нас никто не побеспокоит.
– Нет, ну я так не могу, – дикарка куксится, – А где вино, романтика, свечи?
– Какие нахер свечи?
– Большие такие, в широком стаканчике! А ты как хотел? Думаешь, если я из интерната, можно зажимать меня, как последнюю дешевку? – Чумакова хмурится и закусывает губу, – Иди готовься, чтобы было всё красиво. Музыку какую-нибудь организуй, шампанское со льдом и чтобы свечи были обязательно! Зайду к тебе вечером.
– К чему такая тщательная подготовка, мы же просто собирались пару минут поцеловаться… Или…
Дикарка стыдливо отводит глаза в сторону, вздыхает и жмет плечами.
– Понял, – говорю довольно.
Вот это удача! Я же не знал, что в тридцатку все включено!
Я не знаю, что за бешеный поток гормонов внезапно на меня обрушился, но я еле досидел оставшиеся уроки, дал охраннику еще пятьсот рублей и рванул искать свечи в широком стаканчике. Я слабо себе представлял, как они выглядят. В ближайшем сельском магазине их не оказалось, пришлось ехать в город. Хорошо, что там мне попалась продавец-консультант, которая сразу сообразила, что я ищу и упаковала в коробку десять больших свечей с ароматом табака и ванили. Надеюсь, Чумаковой понравится. Как она и просила, купил шампанское, а еще сыр, шоколад и орехи. Пусть хоть поест нормально.
Когда вернулся, засунул охлаждаться шампанское в общий холодильник, накачал всяких сопливых треков, убедился, что в тумбочке лежит достаточное количество резинок, рванул в душ, а потом расставил свечи по комнате. Десять– это слишком много, они сразу же дико завоняли, пришлось гасить их и открывать окно. Когда стемнело, я начал дико волноваться, не могу себе это объяснить, но внутри сидело ощущение, что я второй раз собираюсь терять девственность. Хотя, не помню, чтобы в прошлый раз я нервничал настолько сильно.
Чумаковой все не было, я то зажигал, то тушил свечи, музыка играла уже по третьему кругу, а шампанское снова стало теплым, от нервов я сожрал сыр и орехи, только дикарка так и не собиралась приходить.
Ближе к одиннадцати я понял, что она меня кинула, но на всякий случай прождал до двенадцати. Открыл шампанское, хлебнул с горя пару теплых, горьких глотков, погасил воняющие свечи, которыми пропах насквозь, выключил музыку, зажег свет и с психом вышел из комнаты, быстрыми шагами поднимаясь на второй этаж.
Я нервно молотил кулаком в дверь Чумаковой, но она не спешила мне открывать. Я был очень зол, матерился и продолжал стучать, пока из соседних комнат не повылезали недовольные лица и не стали угрожать, что если я сейчас же не заткнусь и не скроюсь отсюда, они позовут коменданта. Издав разъяренный вопль, я развернулся и двинул домой.
Ночью, лежа в кровати, переворачиваясь с боку на бок, мысленно, что я только с ней не делал. То душил, то тискал по всякому. Чумакова заставила меня почувствовать себя настоящим кретином. Сука! Не просто ведь не пришла, устроила мне целый квест, теперь моя комната будет проветриваться минимум полгода! Я был страшно на нее зол.
Опять проснулся с первыми петухами и сразу же отправился на второй этаж. Кинув задницу на подоконник, возле ее двери, стал ждать, когда хитрая нищенка покинет комнату, чтобы пойти на занятия. Чумакова довольно пунктуальная, ожидание было не долгим. Как только щелкнул замок и из-за двери появилась хрупкая фигура в старой куртке, я громко спрыгнул с подоконника и опять ее напугал. Она сначала дернулась, а потом ядовито улыбнулась.
– Доброе утро! – говорит через плечо и возится с замком.
– Очень доброе! – цежу сквозь зубы.
– А что такое, плохо спалось?
– Да, я ждал тебя, но почему-то не дождался, – вообще-то я хотел на нее наорать, но вместо этого сказал что-то на языке неудачников, – Надеюсь, сегодня ты найдешь время.
– Гофман, ты олень? – Чумакова смотрит не меня, как на идиота, – Я похожа на человека, который целуется за деньги? Забудь об этом!
Она разворачивается и идет по коридору, а я лечу прямо за ней.
– Но ты их взяла! – говорю возмущено.
– Конечно, взяла! Я что дура, отказываться? У тебя и так их куры не клюют!
– Ты совсем обнаглела? Немедленно верни мне мои бабки!
– Не могу, – она опять ехидно улыбается, – У меня их больше нет…
– Куда ты их дела? Ты не можешь отсюда выйти в будний день! Тебе негде было их потратить!
– Я немного почистила твою карму! Считай, что ты поучаствовал в благотворительной акции «Помощь пенсионерам»!
– Чего? – смотрю на нее разъяренно.
– Это будет тебе уроком, Фил! Запомни, не все покупается и не все продается, а еще, заруби себе на носу, что я не позволю обращаться с собой, как с вещью! И держись от меня подальше, пока живой!
Чумакова гневно чеканит каждое слово и глядит на меня так яростно, что желание заткнуть ей рот прямо в коридоре, у всех на виду, поднимается во мне, как лава в жерле вулкана.
– Еще один! – злобно цыкает и смотрит на заспанного Тошика, спускающегося вниз по ступенькам.
– Привет, – бурчит под нос Лавренов и сладко зевает.
– Привет! – вскрикивает дикарка, – Если твой друг скажет, что со мной целовался, не верь ему! Эту жабу я не поцелую никогда в жизни! Кстати, он рассказал мне про ваш спор и дал мне тридцать штук, чтобы я ему подыграла.
Вот стерва! Сонные глаза Тошика мгновенно увеличиваются вдвое.
– Так что, не жди, Лавренов, тряси с него деньги, спор ты выиграл!
Не дожидаясь моей реакции, Чумакова срывается с места и скрывается за входной дверью.
– Это че такое? – шипит Тошик, – Ты совсем попутал? Ты нафига ей все рассказал?
– А нафига ты рассказал об этом Стелле?
– Так ее же спор не касается! И сколько раз ты мутил такие схемы за моей спиной?
– Да ни сколько, – говорю расстроено и виновато.
– Капец, Гофман, ты мудак! Тебе теперь вообще нет никакой веры! Ты, наверно, половину своих телок нафантазировал и ездил мне по ушам, какой ты удачливый!
– Гонишь что ли? – бубню обижено.
– Это вообще не по-пацански… Я в тебе разочарован…
– Ну прости… Больше не повторится.
– Да я и не буду больше с тобой спорить. Это же надо иметь такую наглость, настолько откровенно мухлевать!
Черт! Проклятая Чумакова! Мало того, что кинула меня на деньги, еще и разругала с лучшим другом! Тошик в такой ярости, что похоже теперь не сможет мне доверять, а еще мне дико перед ним стыдно.
– Да я никогда раньше так не делал, клянусь!
– Ага, охотно верю! Жду бабки на карту и давай, до свидания!
– Сейчас перекину… – лезу за телефоном, – Тошик, братан, ну не злись! Ты же все равно в плюсе!
– Да пошел ты! Из-за каких-то долбанных денег, кинул брата!
Лавренов с психом толкает меня плечом и скрывается вслед за Чумаковой.
Конец тебе, Чумичка, за твои выкрутасы! Я потерял сто сорок тысяч, с учетом благотворительной акции и покупки свечей и прочей лабуды. А еще, похоже, потерял друга. Из-за одного несчастного поцелуя!
Поздравляю, дикарка, похоже, скоро ты будешь со мной целоваться добровольно– принудительно, потому что за этот поцелуй я уже всем слишком дорого заплатил!
Глава 7
Василиса
У меня сегодня просто фантастическое настроение! Ни одна дрожащая тварь не назвала меня Чумичкой, оборванкой, вонючкой или другими обидными словами. Кажется, я поняла, как их дрессировать. Надо просто притворяться невоспитанной неандерталкой, чтобы меня никто не трогал и боялся со мной связываться. После того, как я показала девчонкам пятно от ожога и сказала, что у меня лишай, их как ветром сдуло и они перестали крутиться перед моим носом, чтобы я слышала, как они называют меня между собой. А за обедом, когда Стелла в очередной раз попыталась устроить новую провокацию, я громко рыгнула, скинула ботинки, задрала ноги в разных носках на стол, прямо перед ее носом, и сказала, что буду делать так каждый раз, если она не прекратит меня кошмарить. Видели бы вы красное, нервное лицо Фила! Я чуть не умерла от хохота! Наверно, весь класс знает, что он должен был целоваться с блохастой, лишайной голодранкой и все ему страшно сочувствуют. Я тоже ему сочувствую. Так глупо и наивно прошляпить столько денег. Но уверена, что Антон Лавренов просто счастлив, а как была счастлива тетя Зина, которая теперь сможет оплатить коммунальные услуги и жить со светом, вообще не передать словами! Молодец, Гофман! Очень наивный олень! Кстати, пирог с капустой мне понравился, теперь тетя Зина обещала принести для меня беляши, их я пробовала, правда, на вокзале. Домашние, скорее всего, намного вкусней.
С учебой у меня проблемы, я вообще ничерта не понимаю, что здесь происходит. Особенно по тригонометрии, все что они делают, для меня темный лес. В этой странной школе не задают домашние задания, зато уроки немного длинней и все задания выполняются не отходя от места, что дает мне прекрасный шанс стать круглой двоечницей. Так можно было бы найти какого-нибудь ботаника и под угрозой расправы, заставить писать мою домашку. Я заметила, что даже среди мажоров есть лохи. Хотя, в нашем классе есть рыженькая девчонка, с которой тоже особо никто не общается, возможно, она бы дала списать и без угроз, глаза у нее добрые.
Видели бы вы, что сегодня творилось на физкультуре. Физрук сказал, что сегодня мы на самовыгуле, так как его срочно заставили заполнять какие-то планы и отчеты. Девчонки сразу уселись на скамейки, а парни пошли играть в футбол. Зал здесь просто шикарный, не то, что наш сельский, раздолбанный. Я с завистью смотрела, как они делятся на команды, смеются, подначивают друг друга и мои ноги просто не смогли усидеть на месте, уж слишком сильно я люблю футбол. Резвой походкой я подошла к середине зала и сказала, что тоже буду играть. Они надо мной смеялись, это было унизительно. Интернатовские знают, что я могу надрать задницу кому угодно, я даже пару раз выигрывала Скворцова, а у здешних, кроме хохота это ничего не вызвало. Пришлось демонстрировать свои навыки. Я выхватила мяч у Гофмана, начала быстро чеканить его на ноге, показывая разные техники, принимая его то носком, то коленом, а когда я стала перебрасывать его по разные стороны голени, они вообще обалдели и в зале начался громкий галдеж. Мне было приятно, когда откуда-то из-за спины звучал хор разных голосов: «Давай, Васька! Жги! Молодец, Васек!», я даже почувствовала себя, как дома. Чтобы финал был красивым, я высоко подбросила мяч, поймала его головой, удержала пару секунд ухом, снова подкинула и забила отличный гол в правые ворота. Впервые в жизни мне аплодировали. Я не знала, как на это отреагировала Стелла, я на нее не смотрела, в этом момент я отбивала пятюни восторженным одноклассникам и внутри удивлялась, что они совсем забыли, что у меня мифический лишай. Фил, кстати, мне не хлопал, я пару раз взглянула на его нервное, недовольное лицо и пошла в другую команду. Ха! Мы надрали им задницу! Какой прекрасный день! Кажется, жизнь начинает налаживаться!
Вечером, совершенно, счастливая валяюсь в кровати, ноги немного гудят с непривычки, я сегодня очень старалась. Вспоминаю, как приятно быть частью команды, когда ты забиваешь гол или передаешь хороший пас и от тебя не шарахаются, как от прокаженной, а хвалят и треплют за плечо. Такие прикосновения меня не пугают, я даже слегла обняла Диму Артемова, после финального мяча. Только думаю о том, что нужно сходить в душ и достать пижаму, мои уши напрягаются от отдаленного, знакомого голоса, раздающегося где-то со стороны улицы и сердце сразу же замирает.
– Чума! Чума!
Сердце колотится, как бешеное. Я спрыгиваю с кровати, подлетаю к окну, хватаюсь пальцами за подоконник и вглядываюсь в темноту, слегка освещенную фонарями.
– Васька! Чума!
В груди просто ураган, а спина покрывается мурашками. Снизу, около решеток кованого, высокого забора вижу фигуру Дениса Скворцова. Трындец! Зачем он сюда заявился? Наверно, не надо было блокировать его номер! Быстро бегу к шкафу, накидываю куртку, влезаю в говнодавы и выбегаю из комнаты, не думая о том, что нужно закрыть дверь. Какое же это позорище! Скворцов орет просто на всю округу! Как спринтер покидаю здание, чуть не сворачиваю себе шею, поскользнувшись на подмерзшей луже, огибаю торец и быстрым шагом иду к забору.
Когда подхожу достаточно близко, чтобы хорошо его разглядеть, морщусь. Опять весь избитый! На лице снова нет живого места, переносица раскурочена, под глазом фингал и разбита губа. Замедляю шаг, Денис стоит по другую сторону забора и держится руками за прутья. Костяшки пальцев сбиты до крови.
– Ну привет, Чума, – говорит хрипло.
– Привет, – отвечаю робко.
– Что с твоим телефоном? – смотрит прямо в душу очень рассерженно, взволнованно сводит брови.
– Некогда болтать, много уроков…
– Как ты?
– Неплохо, – я прячу глаза, рассматриваю землю под ногами.
– Тебя никто не обижает?
– Нет.
– Ты говори, если что.
– Хорошо…
В воздухе висит нервная пауза, я стою всего в трех шагах от него и боюсь двигаться, хочется развернуться и бежать, как можно дальше. Я не знаю, что ему говорить, он тоже некоторое время молчит, но потом как-то устало хмыкает и я снова поднимаю на него глаза.
– Ты совсем чужая стала, Васька… – смотрю, как играют его желваки и на лбу напрягается вена.
– Я не чужая, просто мне не нравится твое повышенное внимание, я много раз тебе об этом говорила.
– Мы все равно будем вместе.
– Нет, не будем, – я делаю еще один шаг назад.
– Почему?
– Да потому что я не люблю тебя, Денис! – я не выдерживаю, – И сейчас ты все портишь! Нашу дружбу портишь! Наше голодное, несчастное детство, все мои хорошие о тебе воспоминания! Я так не могу! Я не хочу чтобы ты меня трогал, не хочу слушать твои намеки! Если ты не остановишься, я продолжу от тебя бежать!
Его взгляд становится пустым, безжизненным, он напряженно сжимает пальцами черные железяки и не сводит с меня разочарованных, уязвленных глаз, мое сердце просто гниет от жалости, но Скворцов перешел все границы и довел ситуацию до того, что мой некогда самый близкий человек, вынуждает меня избегать его и шарахаться. Когда в его глазах блестит слеза, хмурюсь, все таки подхожу ближе и накрываю его пальцы своими.
– Либо будем просто друзьями, либо не будем друг другу никем, – шепчу еле слышно.
– Мы не сможем быть друг другу никем…
– Тогда будь мне просто другом. Мне очень нужен друг! За тобой и так все девчонки бегают, выбирай любую, в одиночестве ты точно не останешься.
– Я не переживаю за то, что останусь в одиночестве, Васька, – Денис прикусывает распухшую губу, – Я переживаю за то, что если рядом с тобой буду не я, тебя обязательно кто-нибудь обидит.
– Пф! – у меня вылетает громкий смешок и я обдаю Скворцова горячим дыханием, – Пока всех обижаю только я!
– Молодец, Чума! Моя школа! – он тоже слегка улыбается.
– Отмудохала тут одну богатую блондинку, – я чувствую, как напряжение между нами уменьшается, – И еще пару раз врезала одному воображале!
– Приставал? – Скворцов спрашивает серьезно.
– Ну так, – я строю неуверенную гримасу, – В легкой степени. Но я нагрела его на деньги!
– В общем, тебе здесь не скучно, – теперь Денис улыбается шире.
– Очень весело!
– Погуляем на выходных?
– Эммм, – я в очередной раз хочу сдать назад, – Только если без рук и без твоих приколов. Только, как друзья, Денис…
– Хорошо, я понял…
– Звучит неубедительно!
– Я скучаю по тебе, Чума. Хочешь быть друзьями, будем друзьями! Ну-ка иди сюда!
Скворцов отпускает руки, просовывает их через решетку, обхватывает меня за плечи и тянет на себя. Я впечатываюсь в холодный метал и холодную куртку и отчего-то не нервничаю. Меня очень тревожил наш разлад, мне хочется верить, что Денис все понял и мы можем дать нашей дружбе еще один шанс. Но обниматься я по прежнему не люблю, поэтому довольно быстро отстраняюсь. Напоследок, встаю на носочки и тянусь ближе, чтобы рассмотреть его раны, выглядят они совершенно отвратительно, тянусь пальцем к скуле, но так и не дотрагиваюсь до его кожи.
– Хватит драться, Скворец! – говорю тоскливо.
– Кто бы говорил, Чума!
Возвращаюсь на пятки и мы оба улыбаемся. Стоим так какое-то время, чтобы я не мерзла он надевает на меня свою шапку, но мои картонные говнодавы все равно заставляют зубы стучать, и мы со Скворцовым довольно быстро прощаемся.
Махнув ему рукой, разворачиваюсь, отхожу от забора и первое что вижу– высокую белобрысую фигуру Стеллы в длинном пальто, чиркающую зажигалкой, неподалеку от нас. Делаю вид, что не замечаю ее, отворачиваю голову и бросаю беглый взгляд на свое окно, но мои глаза сразу съезжают ниже, в точно такое же, только на первом этаже. В нем горит свет, поэтому мне хорошо видно высокий силуэт Гофмана, замершего по ту сторону стекла. Оборачиваюсь. Скворцов все еще стоит около забора.
Да чтоб вас! Вы что за мной следите?
