Текст книги "Принц и нищенка (СИ)"

Автор книги: Элли Джелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 12

Фил

Секунд двадцать Чумакова смотрит на меня возмущенными, широко распахнутыми глазами, но не дерется и не плачет. Я не знаю, о чем она сейчас думает, но меня очень сильно отпускает.

За эти дни я прогнал в своей голове кучу мыслей. Я не мог на нее смотреть и боялся подходить. Чумакова мне казалась настолько хрупкой– дотронешься и сломается. Естественно, не физически, не сомневаюсь, она вполне может завалить быка. А вот что у нее внутри… Когда смотрел на нее украдкой, думал, вот как она улыбается? Как вообще после такого выжить? Но Василиса выглядела совсем обычной, так мило радовалась, что наши одноклассники начали с ней общаться. Сначала меня напрягло, что Стелла больше не бычит, пошел к ней с разборками, думал, что-то задумала, хотел защитить мою дикарку. Но Голубева сказала, что защищать Чумакову надо от меня– похотливого козла и вообще она уже успокоилась и смирилась. Мне, конечно, хотелось погеройствовать, но я рад, что Чумакова справилась сама. Мне кажется, это для нее важно.

Оставалась последняя проблема. Просто гигантская! Мне-то что с ней делать? Я не могу к ней не подходить, не могу не замечать! Меня к ней дико тянет! Я все время хочу ее трогать, мне кажется, я вообще думаю круглосуточно об этой дикарке! А она просит не лезть, очень настойчиво просит. Тут надо быть либо полным подонком, либо дебилом, чтобы на что-то надеяться. И от девок, как бабка отшептала! Хожу, страдаю, что Чумакова дергается от любого взгляда и прикосновения и этому есть логическое объяснение, а не просто строптивый характер. Моя бедная девочка…

– Беги, Гофман! – говорит Василиса железным голосом.

– Сейчас, сейчас, еще пару секунд, – я улыбаюсь, а она распахивает глаза еще шире, – Буквально еще парочку!

– Ты– труп! – шепчет ядовито.

– Я так не думаю! – дразню ее ухмылкой, – Я уже почти минуту глажу твою руку и всё еще живой!

Чумакова хмурит брови и резким рывком выдергивает свои пальцы из моей ладони. Паниковать начинает только сейчас, но я все равно безумно счастлив.

– Стой, Чумакова! – я не даю ей выбраться, – Свет горит, все в порядке!

– Да ты… да я… сейчас тебе… – боже, как забавно она стесняется и краснеет. К моей радости, она меня не боится и снова хочет подраться.

Я набираюсь какой-то дикой наглости и притягиваю ее к себе, утыкая носом в шею, дикарка дрыгается, выставляет между нами согнутую в локте руку.

– Чччч! Ну давай полежим немного! Ну пожалуйста! Ты же знаешь, что я не буду к тебе лезть. Просто расслабься на одну минуту и если будет совсем плохо или страшно, обещаю, что вообще больше никогда к тебе не подойду. Я тебе клянусь!

– Ради такого одну минуту можно и потерпеть, – шипит злобно, но больше не борется.

– Нет, ты не расслабилась! – я чувствую, что она напряжена и не могу понять, это от неловкости или от своей травмы.

– Это мой максимум, Гофман! – по голосу слышу, что дикарка злится.

– Выпусти воздух из легких и расслабь плечи. Ты всегда очень зажатая. Мне кажется у тебя какой-то спазм в шее, я бы тебе ее промассировал, но ты сейчас опять начнешь брыкаться и сломаешь мою, – пока болтаю, автоматически ползу пальцами вверх по ее спине и несколько раз некрепко, но уверенно нажимаю чуть ниже затылка.

– Ммм, – из Чумаковой вырывается какой-то странный звук, не могу его идентифицировать, но звучит потрясающе.

Аккуратно сползаю ниже, глажу основание шеи и начинаю легонько его массировать, по очереди захватывая пальцами то правое, то левое плечо. Чувствую, как она становится мягче, лежит молча и медленно дышит мне в шею. От ее горячего дыхания бьющегося о мою кожу, спина и руки сразу же покрываются мурашками, а сердце взволнованно стучит. Блин! Какое же это обалденное ощущение! Главное, чтобы братан сейчас не проснулся, а то она точно перепугается. Ее и так сорвет с минуты на минуту, сейчас до Чумаковой дойдет, что она слишком расслаблена и спокойна и, страшно представить, куда она меня ударит на этот раз.

Стараюсь дотрагиваться до нее как можно нежнее, но не слишком, будто мне дали сложный механизм без инструкции и от любого неверного движения он может рвануть. Я бы тоже сейчас хотел расслабиться, а вместо этого паникую, потому что очень не хочу выпускать ее из своих рук, обещанная минута прошла минут десят назад.

Ну всё… зашевелилась… приходит час расплаты. Издаю тихий, горький стон и закатываю глаза, пока Чумакова выпутывается из моих объятий и спрыгивает с кровати.

– Не забывай, Гофман, ты мне клялся, что больше никогда ко мне не подойдешь!

– Чего? – я возмущенно смотрю на то, как дикарка пытается сохранить невозмутимое лицо.

– Мне было плохо и страшно! – она злобно на меня зыркает.

– Я соврал! Так же, как и ты сейчас!

– Дверь мне открой, утырок! Ты и так испортил мне вечер!

– Ты совершенно ничего не потеряла, – я сажусь на кровати и смотрю, как она обиженно скрещивает руки на груди, стоя у шкафа.

– Я просто хотела немного повеселиться и развеяться… Это у тебя жизнь бьет ключом, а для меня такая вылазка– уже событие. Собиралась еще, как дура…

Я встаю с места, тоже подхожу к шкафу, немного оттесняю дикарку и лезу в него за курткой.

– Поехали, сейчас развеешься, – я набрасываю куртку, подмигиваю Чумаковой, а потом беру ее пальто и подхожу сзади, чтобы помочь ей его надеть.

Она поворачивает голову в пол оборота, смотрит на меня из под бровей и недовольно щурится.

– Никуда я с тобой не поеду!

– Зря что ли собиралась, – стою с этим пальто, как дебил.

– Да у меня, наверно, все лицо размазалось… – ворчит под нос дикарка.

– Ничего не размазалось, ты прекрасно выглядишь… Ты очень красивая…

– Ой, вот давай только без этих соловьиных трелей! – Василиса разворачивается, вырывает из моих рук пальто и сама надевает его.

Чувствую себя Джеймсом Бондом, когда провожу Чумакову мимо охранника, вручаю ему тысячу, и с важным видом тяну ее за ворота, наши машины стоят вне зоны видимости камер, что не создает никаких проблем для побега. Моя новенькая Ауди блестит и переливается, я щелкаю кнопкой и смотрю на Василису, она закатывает глаза и садится на переднее сиденье, громко хлопнув дверью. Ну что такое, не дала мне за собой поухаживать и запрыгнула сама. Огибаю машину, сажусь рядом и натыкаюсь взглядом на хорошенькие, острые колени. Забудь, Гофман! Эти колени не для тебя!

– Куда мы поедем? – бурчит недовольно и хмурится.

– А куда ты хочешь? Может в кино?

– Нет, там темно!

– Тогда поехали в город, покажу тебе один хороший ресторан.

– Ты возишь туда всех своих девчонок? – шипит ядовито.

– Не, там дорого, я хожу туда с родителями.

– Жлоб! – Василиса хмыкает, – Хоть бы раскошелился для бедняжек, им и так трудно приходится…

– Поверь мне, Чумакова, недовольных еще не было! – я улыбаюсь.

– Ведешь книгу отзывов и предложений?

– Книгу отзывов и восхищений! – я играю бровями.

Странная девчонка! Просит меня не флиртовать и поднимает темы, от которых язык за зубами просто не держится. Я плавно трогаюсь с места, негромко включаю музыку и наслаждаюсь быстрой, мягкой ездой и красивыми коленями Чумаковой. Она сразу же отворачивается и молча смотрит в окно. Мне хочется взять ее за руку, но это опасно, риск получить в табло и улететь в кювет слишком велик. Ехать минут сорок и всё это время мы вообще не разговариваем. Интересно, что сейчас происходит в ее хорошенькой голове? Она жалеет, что позволила обнимать ее?

Когда мы доехали, Василиса занервничала, стала дергаться и постоянно трогала свое красивое, красное платье. Я попытался ее успокоить, сказал, что выглядит она просто потрясающе, но задранные вверх плечи, давали мне понять, что Чумакова всё еще волнуется. На этот раз она позволила помочь ей с пальто и нас проводили к столику. Дикарка сначала долго оглядывала пространство, а потом принялась внимательно изучать меню и ее глаза становились все больше и больше.

– Вы готовы сделать заказ? – к нам подошел официант в белой строгой рубашке.

– Да! – тут же отозвалась Васька, – Тартар из лосося, онежский судачок, краба по какому-то там, запеченные мидии, дюжину устриц, вот это еще, я не могу такое выговорить! А у вас есть красная икра?

– Есть в нескольких салатах и тарталетках, – парень кивает.

– Нам то и другое. А черная есть?

– Да, конечно. Она подается в Царском салате и можно сделать отдельно на брускетте.

– Отлично! – улыбается Чумакова, – Делайте свои салаты и брускетты. Еще все виды десертов и чай с лимоном, но без сахара.

Я сглатываю. Официант много раз кликает по экрану телефона, забивая заказ, а потом поднимает голову, ожидая принять его у меня.

– Мне просто воды, – говорю хрипло.

Жесть! Она назаказывала самого дорогого! Я не настолько богат, а в этом месяце еще и практически на мели. Надо срочно писать Тошику, чтобы скинул мне денег, хорошо, что он не так сильно на меня злится. Смотрю вправо и вижу за столом двух симпатичных девчонок, у них по салату и напитку, я думал девчонки так и едят. Но моя королева решила гульнуть на широкую ногу. Чумакова замечает, что я куда– то долго и задумчиво смотрю и поворачивает голову, потом возвращает ее ко мне и тяжело вздыхает.

– Гарсон! – вопит на весь ресторан и щелкает пальцами в воздухе, подзывая официанта, который еще не успел уйти, – А еще можно бутылку вашего самого дорогого вина вон за тот столик. Джентельмен хочет угостить девушек!

Она коварно мне улыбается, а я думаю, что когда она говорит «самого дорогого», она даже приблизительно не понимает насколько.

– Ничего я не хочу! – пищу испуганно, – Вино отмените!

Официант смотрит на меня с пониманием. Спасибо за поддержку, чувак! Тебе все это еще выносить, а потом убирать… Надо держаться вместе…

– Что-то, Гофман, ты загрустил, – Чумакова откидывается на кресло и растягивается в широкой улыбке.

– Все в порядке, – говорю грустно и лезу в карман за телефоном.

Я умолял Тошика скинуть мне как можно больше денег, потому что на счет мне смотреть очень страшно. Я не буду смотреть на терминал, лучше завтра проверю уведомления, чтобы сегодня не портить себе настроение.

Когда начинают выносить блюда, Чумакова все внимательно пробует, что-то ей нравится, что-то нет и она морщится, от устриц особенно. Меня умиляет ее детская непосредственность, она так забавно все комментирует, а еще тянет свою вилку через весь стол, чтобы я тоже попробовал, не догадываясь, что в ресторанах так не делают. Наш стол ломится от не съеденного, но попробаванного. Но Василиса совершенно очаровательна, особенно когда вымазывается в шоколаде. Я не могу перестать на нее смотреть. Пусть еще что-нибудь закажет, лишь бы мы сидели здесь подольше и я на нее смотрел.

– Ох! Натрескалась, как на первый день Пасхи! – Чумакова спускается ниже и хлопает себя по животу, – Обязательно зови меня еще!

– Обязательно, – говорю в пол голоса и не могу оторвать от нее глаз. Я что, влюбился что ли?

– Ну давай, проси счет, – она хихикает, – Хочу поскорее посмотреть на твое лицо! Это тебе за то, что не можешь удержать свои руки!

– Надеюсь, тебе понравилось…

– Не сомневайся! – смотрит шкодно и хохочет, как демон.

На обратном пути мы немного поговорили. Правда, Чумакова осталась себе верна и сообщила, что от той гадости, что я ее накормил у нее скрутило живот и ее вот-вот стошнит на мои новенькие сиденья. Я был в восторге. Мне нравится, когда она меня задевает и провоцирует, значит точно не равнодушна.

Проводив дикарку до ее комнаты , упираюсь плечом в дверной косяк и снова начинаю строить ей глазки, пока она возится с замком.

– Сходим куда-нибудь на выходных? – стараюсь придать голосу бархатную окраску, но Чумакова только устало цокает.

– Что, Гофман, недостаточно потратился?

– Это того стоит, – я улыбаюсь, – Пойдем! Я знаю пару очень клевых мест, тебе обязательно понравится!

– Нет, Фил, – она качает головой, – В эти выходные я занята, нужно кое-куда съездить.

– Так возьми меня с собой! – Чумакова хочет пройти в комнату, но я выставляю руку в дверной проем и преграждаю ей путь, – Я тебя подвезу, а на обратном пути что-нибудь придумаем.

– Нет.

– Ну почему? Я же хорошо себя веду!

– На обратном пути у меня не будет настроения…

– Я придумаю, как тебя развеселить!

– Не думаю…

– В общем, я поеду с тобой в любом случае! Можешь даже никуда от меня не бежать! Это тебе за то, что не можешь удержать свои руки!

Чумакова опять на меня смотрит странно. Как-то въедливо что ли, очень внимательно.

– Ладно, посмотрим… – делает еще одну попытку попасть в свою комнату.

– А как же поцелуй на ночь? – я играю бровями, но уточняю на всякий случай, – В щеку…

– Спокойной ночи, Гофман.

Чумакова тянется ко мне рукой и я сразу опускаю свою, чтобы обнять ее, но вместо поцелуя, дикарка дарит мне два легких, коротких шлепка по щеке и дверь снова хлопает перед моим носом.

Она потрясающая!

Глава 13

Василиса

Я больше никогда не надену на себя что-то красивое и женственное! Видала я такую женственность! Лежала в чужой кровати и терпела, пока Гофман меня лапал. И самое обидное, что не терпела. Это было так… странно… Спокойно что ли… Комфортно… Я не много с кем обнималась. Пару раз с девчонками в интернате, в моменты внезапной радости, ну и со Скворцом. Он тоже несколько раз пытался схватить меня, так же, как Гофман, но ничего кроме приступа паники это у меня не вызывало. А тут я просто лежала и ощущала тепло человеческого тела. Очень необычные ощущения. Но на всякий случай я ему отомстила, назаказывала всякой ерунды примерно на один миллион долларов и вела себя, как дикая. Пусть платит, он же у нас богач. А еще страшный бабник! Привел меня в ресторан и не стеснялся пялиться на всех подряд, видимо, горбатого только могила исправит. Но я его не виню, Фил в принципе очень поверхностный, когда до меня долетают случайные обрывки его разговоров с друзьями, сразу становится ясно, что это за птица. Тачки, вечеринки, девчонки, приставка и тому подобное. А еще у меня никак не выходят из головы события ночи, когда в нашем корпусе отключили свет. Гофман развлекался с какой-то девчонкой, но пошел мне за фонарем на улицу, в страшный ураган. Вроде бы с ним могло быть не все так плохо. Но он поцеловал меня, а потом просто к ней вернулся. Вообще ничего святого у человека. Гребанный коллекционер! А еще жуткий доставала! Прицепился ко мне с этой поездкой и никак не слезает. Даже не знаю, зачем я вообще согласилась. Хотя знаю, пусть везет меня. Во-первых это будет бесплатно, во-вторых два часа трястись в электроне совсем не хочется.

***

– Почему я не мог забрать тебя от интерната? – Гофман недовольно на меня смотрит, как только я сажусь в его машину.

Мы договорились встретиться на дороге, в десяти минутах ходьбы от детского дома. Я не хочу, чтобы его там видели, меня просто заколебают вопросами, да и вообще, если Скворцов увидит меня с кем-то, ничем хорошим это не закончится.

– Не хочу позориться, – я устраиваюсь поудобнее.

– Позориться? – возмущенно на меня косится.

– Ну да! А ты думаешь, твоя компания это великое счастье?

– А может быть дело в том парне, что приходил к тебе? Переживаешь, что он нас застукает? Он же по-любому здешний.

– А может быть и в нем, – я скрещиваю руки на груди и пялюсь в окошко.

– Кто это, Чумакова? – могу поклясться, что Фил сейчас хмурится, хотя я этого не вижу.

– Это не твое дело, – бросаю через плечо.

– Конечно, мое! Только не говори, что это твой парень!

– Это мой парень! – говорю коварно, – И он просто отбитый! Это он научил меня драться. Он вообще очень вспыльчивый и агрессивный, может уложить одним ударом, и я сейчас совсем не шучу. Он Кирпичу одним махом пять зубов выбил. Ну что, Гофман, будешь меня отбивать?

Поворачиваюсь и хитро смотрю на его растерянно лицо.

– Буду… – отвечает сквозь зубы. Пока целые зубы.

– Как знаешь, – я пожимаю плечами, – Наверняка, у вас есть хороший семейный стоматолог. Травматолог…Проктолог…

– Я что похож на труса? – говорит обижено, пока я хихикаю.

– Ты похож на глупого ловеласа, который никак не поймет, что игра не стоит свеч.

– Я с тобой не играю, Чумакова. Ты мне похоже нравишься, так что не надо меня пугать, об инстинктах самосохранения подумаем потом.

От этих слов меня коробит, я сразу же затыкаюсь и снова возвращаюсь к окну. Снег уже припорошил поля и деревья, в воздухе пахнет приближающейся зимой. Выглядит сказочно, жаль, что у меня грустный повод посмотреть на такую красоту.

Дорога занимает около двух часов, Гофман пытается болтать, но я отвечаю неохотно, мои мысли уже совсем не с ним и мне совсем не хочется переговариваться. Прошу остановиться у большого магазина и набираю целый пакет жидких йогуртов, Серега их любит. Не знаю, может ли он сейчас их есть, но мне хочется чтобы он почувствовал, что у него их много и они только его. Платит Гофман и я даже не сопротивляюсь, хоть какая-то от него будет польза. Потом едем к больнице, от одного вида на которую на душе скребут кошки и я зажимаюсь. Часы приема уже идут, а я уже десять минут сижу в машине и собираюсь с мыслями.

– Когда мы уже пойдем? – Фил ерзает на сиденье.

– А ты-то куда собрался?

– С тобой! Вдруг ты навещаешь своего парня, сразу и познакомимся!

– Я навещаю друга, Гофман! И тебе не надо с ним знакомиться, так что жди меня здесь.

– Я же сказал, что пойду! – смотрит на меня, как упрямый баран, – Пойду за тобой и ничего ты мне не сделаешь. Ты же не устроишь драку прямо в больнице.

– Ладно! – я злобно хмыкаю, – Только не вздумай его жалеть, понял меня? Только посмотри на него хотя бы раз с жалостью и я придушу тебя голыми руками!

– А что с ним? – говорит испуганно.

– С ним все плохо, Фил! Очень плохо! Поэтому не надо ему показывать, что ты это видишь, ясно?

– А почему?

– Потому что никому не нравится, когда на него смотрят, как на испорченную вещь! И это я сейчас не только про него, ты понял?

– Понял… – отвечает тихо.

Мы выходим из машины и идем к больнице. Меня здесь ждут, поэтому на входе нам дают халаты, бахилы и маски. Я протяжно выдыхаю, выпрямляю спину и уверенной походкой двигаюсь на третий этаж. При входе в отделение, опускаю голову, чтобы не видеть эти страшные буквы, а Гофман не опускает, поэтому тут же смотрит на меня испуганно и растеряно. Медсестра на посту говорит, что Серега в триста десятой палате, я верчу головой до тех пор, пока не нахожу нужную белую дверь и мы с Гофманом проходим внутрь.

Господи… Сердце сразу сжимается от испуга. Серега совсем плох, он очень бледный и худой, не дала бы ему больше тридцати килограммов, глазницы запали, от чего его лысая голова выглядит устрашающе. Сухие, синюшные губы превратились в тонкую линию. Он лежит на кровати с приподнятой спинкой и его белые, тонкие руки с яркими венами пристроились поверх клетчатого одеяла.

– Ну привет, хорек! – говорю беззаботно, ставлю пакет с йогуртами на тумбочку, и сажусь на кровать у его ног, Гофман робко опускается на стул.

– Привет, Чума! – Серега говорит хрипло и пытается улыбнуться, – А это что за петушара?

Смотрю на Фила, он в шоке, но молчит.

– Да так, один мой друг.

– А Скворец? – пищит расстроено.

– Улетел Скворец, – влезает Гофман.

– Да сейчас! – Серега злобно на него смотрит, – Он тебе так накостыляет! Скворец самый сильный и самый смелый!

– Ну все, хватит! – я кладу руку на Серегину ногу через одеяло, – Он просто друг…

– Чума! А Жулик где? – глядит на меня взволнованно и жалобно сводит брови, – Ты же обещала, что притащишь его в рюкзаке!

– Да не смогла поймать… сиганул под пол за мышом, как только не звала его! Может быть нашел крысиное гнездо, – я делаю голос уверенным.

– Вот блин! – Серега лупит маленькой ладонью по одеялу, – Пока ты с Жуликом еще приедешь… Вдруг я уже… того…

Хорошо, что на мне сейчас медицинская маска, иначе бы Серега увидел, как сейчас дрогнули мои губы.

– Ну как там наши? – в его глазах появляется тоска.

– Да нормально, что им будет! Вовка руку сломал, Новиков зуб передний коренной выбил, потом вернешься, посмотришь. Зрелище– обхохочешься! Ночью труба рванула, девчонок немного затопило, Скворцов помогает чинить, приедет к тебе на следующей неделе.

– С Жуликом? – спрашивает с надеждой.

– Конечно, с Жуликом, – я шепчу и держусь из последних сил.

– А что вообще говорят, Чума? Сколько мне там осталось? – глядит на меня совсем не детским взглядом. Не должно быть у десятилетнего мальчишки такого взгляда.

– Да говорят, что ты всех еще заколебаешь, хорек! Так что, скоро вернешься и ночью опять сожрешь все Вовкины запасы, а потом за это выхватишь!

– Вот бы до Нового года кони не двинуть… – говорит задумчиво, – Это же так обидно, если прямо накануне… На меня же подарок купят и мандарины.

– Не говори глупости, Серега! – внутри меня трясет, как осиновый лист, но я стараюсь сохранять спокойствие, – Сейчас прокапаешься и приедешь! Скворец горку начал строить! Если снега будет много, опять до второго этажа сделаем!

– Прикольно… вот бы посмотреть…

– Да куда ты денешься, посмотришь, она же до марта простоит.

– Ну ладно тогда, – он опускает голову, а я опускаю глаза.

Нет никакой горки, но Серега об этом не узнает. Директриса говорит ему все хуже и хуже. В палату почти сразу заходит медсестра, говорит, чтобы мы закруглялись, скоро обход. Гофман почти сразу дергает к двери, стоит спиной, пока мы прощаемся. Серега сильно вцепляется ледяными пальцами в мою кисть и я вижу, как ему страшно. Мое сердце гниет и скукоживается, я глажу его по голове и приспускаю маску, чтобы ему улыбнуться. Возможно, это в последний раз, с каждой секундой держать себя в руках становится все сложней, но я не могу с ним так поступить, не могу забрать у него надежду.

Из палаты выхожу совершенно растоптанной. Медленно плетусь за Гофманом, который летит к своей машине, как метеор и собираю губами соленые слезы. Фил не дожидается меня, прыгает на свое сиденье, я же сажусь в машину только спустя пятнадцать секунд. Надеюсь, мне не нужно объяснять почему я сейчас плачу.

– Почему ты не принесла ему Жулика? – у Гофмана вырывается нервный всхлип и я поворачиваю на него голову, его щеки мокрые от слез, а глаза все еще влажные.

– Жулика загрызли собаки! – вскрикиваю так же нервно.

– Бл@ть! – он стучит руками об руль.

Мы молчим, я прожигаю взглядом свои колени и даже не двигаюсь.

– Какой он был? – голос Фила дрожит, – Надо найти похожего кота.

– Рыжий… с белым хвостиком… – я закрываю лицо ладонями и начинаю плакать, тяжело и горько всхлипывая.

В машине очень тревожно и мрачно. Даже когда я немного успокаиваюсь и прошу купить воды, на Гофмане все еще нет лица и больше пошлые шутки он не шутит. Фил застыл в одной позе, он прикусывает нижнюю губу и долго смотрит в сторону, а потом, не поворачиваясь, наощупь ищет мою ладонь и я тяну ее навстречу, наши пальцы переплетаются и он крепко ее сжимает. Сейчас мне впервые хочется, чтобы меня поддержали.

– Я поищу в интернете рыжих котов… Хвостик можно покрасить… Я покажу тебе, выберешь самого похожего…

– Хорошо… – я шепчу и быстро киваю головой.