Текст книги "Принц и нищенка (СИ)"
Автор книги: Элли Джелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава 14
Фил
– Мам! Мам! – тревожно зову ее, как маленький ребенок и забираюсь вверх по ступеням нашего дома, – Ты здесь?
– Я в спальне… – слышу отдаленный, звонкий голос.
Мать копается в ноутбуке, не отрываясь от дел даже в выходной. Быстрым шагом спешу к ее кровати, сажусь рядом и убираю ноутбук.
– Ну что ты делаешь? – она хмурится, – У меня и так время поджимает.
– Есть серьезный разговор! – я не даю матери забрать его обратно, – У тебя же есть знакомые в благотворительных фондах?
– Ну…
– Есть один мальчик, ему срочно нужно помочь, он умирает, – я говорю очень быстро и нервно, – У него совсем никого нет, понимаешь? Он из приюта. Я не знаю, как его лечат и можно ли вообще что-то сделать…
– Филипп, – она грустно вздыхает.
– Мам! Прямо сейчас надо! – я взволнованно на нее смотрю, – Тетя Таня, Пашкина мамка, постоянно же отправляет кого-то на лечение за границу, позвони ей!
– А что с ним вообще такое? Онкология?
– Да…
– А какая степень?
– Я ничего не знаю, знаю только фамилию, имя и где лежит…
– Ну хорошо, – она кивает, – Вечером позвоню.
– Нет, не вечером! Прямо сейчас звони! Где твой телефон?
– Что за истерика, Филипп? – мать удивленно на меня смотрит, – С каких пор ты так сильно проникся чужими проблемами?
– А за сколько вы купили мою машину? – бормочу еще быстрее.
– Ты продать ее хочешь? Да что там за мальчик? – мама округляет глаза.
– Просто мальчик. Обыкновенный. Маленький.
– Даже с деньгами, к сожалению, не все лечится…
– Маааам! Давай звони! – я ее подгоняю и не слезаю до тех пор, пока она не набирает тетю Таню.
Почему жизнь так несправедлива? Почему жизнь вообще такая? За что это Сереге? А дикарке за что? Зачем я вообще с ней познакомился, раньше жил себе припеваючи и даже не думал, что не всем так же хорошо, как мне. Конечно, я знал, что такое бывает. Но раньше оно было чужое, далекое, а теперь, когда я встречаюсь с человеческим горем лицом к лицу, мне очень сложно держаться.
Я не могу найти себе места все выходные, постоянно думаю о нем. И о ней. Какая же Чумакова все таки сильная и храбрая. Я был готов разныться, как баба, когда понял, что Серега не жилец, а она смогла выстоять до самого выхода. Сохранил миллион объявлений о пристрое рыжих котов, Ваське осталось найти более-менее похожего. Можно же сказать, что Жулик похудел, потолстел, облысел и тому подобное… В воскресенье вечером мать сказала, что тетя Таня постарается помочь и я надеюсь, что она постарается сделать это очень быстро. Кое-какие справки она уже навела и поговорила с директрисой детского дома и Серегиным лечащим врачом. Я уже давно не ребенок, а все равно хочу верить в чудо.
В понедельник Чумакова по фоткам выбрала самого плешивого кота и мы вместе за ним поехали. Она жутко удивилась моему активному участию, а мне стало обидно, что она считает меня таким черствым. В школу тащить его было нельзя, он же может мяукать на всю округу, пришлось ехать ко мне домой и селить нового Жулика в моей комнате. Мы договорись во вторник прогулять уроки и отвезти кота Сереге.
Только не успели. Как только я услышал быстрый стук в дверь и увидел ее взволнованные глаза, сердце сразу же оборвалось.
– По Жулику отбой! – говорит сбивчивым голосом, – Серегу вечером забрали в Москву. Директриса звонила, сегодня будет носиться и собирать ему документы.
Василиса залетает в мою комнату.
– Наверно, ему нужно сделать загранпаспорт…
– Он пока там останется. Вроде бы есть один доктор, который уже лечил такие случаи.
– Это хорошо, – говорю с облегчением.
– Спасибо тебе, Гофман! – Чумакова смотрит на меня восхищенно, впервые в жизни.
– Да мне-то за что, – я смущаюсь и отвожу глаза, – Я же сам ничего не делал, это мама и тетя Таня… Да и не факт, что из этого что-то получится.
– Все равно, спасибо тебе…
Мне хочется пошутить и спросить, заслужил ли я поцелуй. Не потому что я такое похотливое животное и даже в стрессе думаю только об одном. Просто, в первые за эти четыре дня, я испытал хоть какое-то облегчение и у меня появилась надежда.
– Мы уже прогуляли первый урок… – я слегка улыбаюсь, – Чем займемся?
– Пойдем на второй, дубина! – моя дикарка смотрит на меня, как на придурка.
– И все подумают, что мы с тобой проспали…
– Ну и что?
– Вместе проспали…
– Фу, Гофман! – она кривится, – Что за бред ты несешь? Давно не получал в репу?
– А я-то что? – пожимаю плечами, – Но на счет совместной ночевки я бы не зарекался.
Вижу, как Чумакова снова закипает, но продолжаю ухмыляться. Я сейчас счастлив, потому что у Сереги появился шанс.
– Видела прогноз погоды на завтра?
– Нет, а что там?
– Снегопад весь день…
– Ну и что? – Василиса садится на мою кровать, от этой картины моя душа просто поет.
– Готов поспорить, генератор опять выключится. Прошлой зимой в сильную непогоду он постоянно вырубался. Так что, Чумакова, советую зарядить телефон, иначе опять придешь ко мне бояться.
– Я приходила за батарейками, – недовольно бубнит под нос, а потом строит тоскливую гримасу, – Блин, они же сели… Может съездишь и купишь?
Ну лиса! Смотрит на меня так сладенько! Еще и не лупила меня несколько дней.
– Нет, Чумакова, у меня есть целая коробка свечей в широком стаканчике, как ты просила. Так что забирай и наслаждайся!
– Ты серьезно их купил? – хихикает Васька.
– Ну ты же хотела целоваться при свечах! – вспоминаю события того вечера и каким болваном себя чувствовал и невольно хмурюсь.
– Ахахаха! Какой же ты олень, Гофман!
– Какая черная неблагодарность! – я сажусь рядом с ней и делаю вид, что обижен, – Пожалуй, оставлю их себе!
– Ах ты жадина! – тычет меня под ребро, – Давай их сюда!
– Нет, они останутся в моей комнате. Если свет опять выключится и ты захочешь посидеть при свечах, приходи!
– Я уже приходила. Ты был с другой, – говорит как-то странно и внимательно смотрит на меня из под бровей.
– Больше не буду, – взволнованно шепчу в пол голоса и слегка подаюсь вперед, рассматривая ее губы.
На мгновенье мне кажется, что Чумакова тоже приближает свое лицо, но она сразу отворачивается к шкафу и мы теряем отличный момент.
– Приходи, я буду вести себя прилично…
– Не факт, что будет снегопад и не факт, что отключится электричество!
– Может сделаем вид, что оно отключилось? – я опять тянусь к ней, но на этот раз чтобы дотронуться щекой до ее плеча. Сидит и не дергается. Фантастическая удача!
– Пусть решит судьба, Гофман, посидим ли мы с тобой при свечах или нет! – говорит ядовито.
– Договорились! Пусть решит, – я показушно вздыхаю, – Только учти, что если она решит не правильно, я тебя сюда принесу!
Я знаю, хоть мы оба стараемся делать вид, что мы в относительном порядке, Чумакова нервничает так же сильно, как я. Я не хочу оставлять ее наедине со своими переживаниям. Я вообще не хочу ее оставлять.
Глава 15
Василиса
Мело весь день и весь вечер. Мелкий снег поглотил все пространство, так, что на улице ничего не было видно. Я сидела в комнате Стеллы и болонок, меня пригласили на какой-то женский ритуал по марафету. Они постоянно чем-то мазали свои лица, заодно мазали и меня. Я не хотела сюда идти, но свет даже не думал мигать, я боялась, что Гофман и правда ко мне припрется. Хотя, можно было просто не открывать…
Как же сильно он мне не нравится, особенно после того, как мы съездили вместе к Сереге, а потом еще и за котом. И эта история с переводом хорька в другую больницу… Фил навел такой кипиш! Он был такой нервный, расстроенный и сочувствующий, что мои убеждения по поводу него пошатнулись. А еще мне по-прежнему не страшно, когда он меня касается. В воскресенье я проверила на Скворце, я все еще паникую, если он подходит ко мне слишком близко. Хотя Денис ко мне больше не лезет, с ним вообще что-то не так. Но у меня нет времени с этим разбираться, потому что я дико стрессую из-за Гофмана. Специально ушла из комнаты, потому что боюсь, что открою ему, боюсь что он правда потащит меня к себе и боюсь, что я ему не двину. Вот проклятье!
– Держи еще одну, – Гришина кидает мне на колени еще один пакетик, на котором нарисована маска для лица.
– Опять? – я округляю глаза.
– Это многоступенчатый уход. До этого было очищение, теперь увлажнение, – поясняет Никишина.
– А я не облезу? – спрашиваю недоверчиво.
– Ну мы же не облезаем, – цокает Стелла и растирает по лицу какую-то жидкость.
– Мне все равно не дает покоя внезапная смена вашего отношения…
– Да расслабься ты уже! – она устало вздыхает, – Твоя сила духа вызывает уважение, вот и всё. Ну и спасибо за салфетки.
– Хм, – я вспоминаю случай под лестницей, неужели Стелла потеплела ко мне после этого?
– Чумакова, не сочти за оскорбление, – говорит Никишина, – Но давай мы тебя немного приоденем, шкаф от шмоток уже ломится, некуда складывать. А тебе будет в чем гонять на свидания с Гофманом!
– Что? – от неожиданности закашливаюсь и краснею, – Мы не гоняем на свидания!
– Ладно, ладно, – она отмахивается.
– Я серьезно! – почему-то мне хочется доказать им, что я не такая дура, как они обо мне думают.
– Пошли, покажу, что у меня есть, – Катька уволакивает меня к большому шкафу.
***
Уже около десяти, ворочаюсь в постели с учебником. В коридоре опять слишком шумно и меня это раздражает, никакой концентрации внимания. Хотя, возможно, дело не в этом. «Если что, я тебя принесу!» Ага! Даже не зашел! Видимо, этот петух опять топчет какую-то курицу! А завтра будет флиртовать со мной, как ни в чем не бывало. Ну я ему врежу!
Когда в мою дверь стучат, сердце стучит в том же ритме и я подпрыгиваю. Испугано таращу глаза и иду открывать.
– Блин, Чумакова! Что это на тебе? – у Гофмана отпадает челюсть.
– Пижама, – я растеряно осматриваю себя сверху вниз. Довольно широкие штаны и укороченная рубашка, подарок Никишиной.
– Шелковая? – он грустно сводит брови, – Ты издеваешься? Давай быстрее переодевайся в свой свитер и пошли, пока у меня не загорелась комната.
– Да что ты привязался к этому свитеру? – я надуваюсь, – Думаешь, я носила его, потому что он мне нравится?
– Ладно, самоубийца, пойдем, – Фил бесцеремонно хватает меня за руку и вытаскивает в коридор, – Сама пойдешь или несем тебя, по старой схеме?
Ловлю его хитрый взгляд и улыбку и ударяю кулаком в плечо. Идем мы довольно быстро.
– Здрасьте, – Гофман бегло кивает какой-то девчонке.
– Сука! – она шипит в его спину.
– Фил, у тебя первые недовольные, – теперь я тоже шиплю.
Он ничего мне не отвечает, так и тянет меня за собой, пока мы не оказываемся у его двери. На пороге замираю. Что за хрень? Тут действительно свечи, огоньки пляшут и потрескивают в полумраке. В груди все печет и сжимается. Я так не хочу, меня пугает такая романтика!
– Проходи, – он подталкивает меня за плечи и я подозрительно на него оборачиваюсь.
– В общем, я тут кое-что придумал, по поводу твоей фобии! – улыбается Гофман, – Это дико-дико вонючие свечи! Сейчас их десять, но если мы оставим все, мы задохнемся. Поэтому, давай задувать по одной, чтобы было не так страшно: не сразу, а как будешь готова.
– И чем мне это поможет?
Гофман задувает первую свечу и в комнате проносится легкий аромат гари.
– Ну в моем хитроумном плане, ты не должна пугаться, потому что темнеть будет плавно и к моменту, когда останется всего одна свеча ты должна быть спокойна. Потому что ее мы тоже потушим…
– Что? – я вскрикиваю, – И чем мы с тобой будем заниматься в полной темноте?
– А чем ты хочешь? – Гофман играет бровями и закусывает губу.
– Да я вообще ничем не хочу! Блин, почему они так страшно воняют! – я начинаю кашлять.
– Вот! А я с ними весь вечер просидел, пока ждал, что ты придешь ко мне целоваться! – говорит обижено.
– Потуши сразу половину! Это же невозможно просто! – я зажимаю пальцами нос.
Гофман идет в книжной полке, а потом склоняется над письменным столом. Пока я обмахиваю лицо, в комнате становится почти темно.
– Блин! Перестарался! – бормочет Фил, – Всего три осталось. Тебе как, нормально?
– Нормально, – если честно, мне сейчас просто не до этого, я мечтаю о глотке свежего воздуха, – Открой окно!
Гофман тянется к ручке и широко распахивает створку, в комнату сразу влетает рой белых, колючих снежинок, они царапают кожу и лезут мне прямо в глаза. Пока тру пальцами веки и пытаюсь проморгаться, слышу как окно снова закрывается.
– Черт! Чумакова, только не паникуй!
Открываю глаза и вижу перед собой только темень, ветер задул оставшиеся свечи. На секунду зажимаюсь, но меня ловит рука и притягивает меня к себе.
– Просто попробуй расслабиться, – Фил осторожно меня обнимает и шепчет в пол голоса, – Свет можно включить в любой момент. Но ты попробуй, хорошо?
– Хорошо, – я шепчу еще тише.
Мы застываем по середине комнаты, Гофман держит меня очень аккуратно, я не обнимаю его в ответ, я и правда стараюсь расслабиться и прислушаться к своим ощущениям. Мне дико неловко и волнительно, но никакого страха пока нет.
– Держишься?
– Угу.
Он проводит рукой по моим волосам, зарывается в них пальцами, скользит ими ниже, к шее, а потом делает шаг в сторону и тянет меня за собой. Мое сердце просто улетает!
– А ты куда, олень? – спрашиваю его, чтобы напрочь убить эту интимную атмосферу.
– Ччч, – он опускается на кровать и некрепко тянет меня за запястье, – Иди ко мне.
Иди ко мне! Ну и нахал! Сердце выстукивает что-то ритмичное.
– Приставания в мой план не входят, сегодня мы просто пытаемся тебя вылечить, – его шепот проносится по комнате, которая уже не кажется мне такой темной, – Ну идем же, Чумакова.
Очень робко опускаюсь рядом и душа отлетает в пятки, потому что в одно мгновенье я оказываюсь утянутой под одеяло, практически с головой. Фил прижимает меня очень близко, я снова утыкаюсь носом в его шею.
– Как же это восхитительно! – бормочет в мое ухо и от его дыхания на моей коже я холодею.
– М?
– Мне с тобой очень хорошо, Васька. Не уходи никуда…
Черт! Ну почему это со мной происходит! Давай, соберись, двинь ему и беги! Чего разлеглась! И еще и посапываешь! Гофман плавно водит пальцами по моей спине, словно баюкает, а я все не могу найти в себе силы чтобы подняться.
– Как ты? Включить свет?
– Нет, – говорю едва слышно.
– Может тогда ты тоже меня обнимешь?
– Нет.
– Эгоистка, – и вновь я покрываюсь мурашками от его дыхания.
– Мы лечим не тебя, – я случайно задеваю его шею губами.
– Меня мы тоже сегодня лечим, только совсем от другой болезни, – говорит загадочно, – И если ты еще раз так сделаешь, мы меня не вылечим.
Да что со мной? Зачем же я ведусь на это? Почему мне так не хочется уходить и хочется верить в эти сказки, которые он вешает мне на уши! Вернее, официально он мне их не вешает. Но от его намеков и двусмысленных фраз, ноет под ложечкой и тянет наделать глупостей.
– Мне пора идти, спасибо за терапию, – нахожу в себе последние силы и отстраняюсь.
– Пожалуйста, не беги от меня, – Гофман снова меня притягивает и я возвращаюсь в прежнее положение, даже ближе, потому что между нами нет моей руки, – Давай просто полежим вот так, а завтра ты меня обязательно за это ударишь.
– Ты собираешься лежать так до завтра? – спрашиваю взволновано.
– Да. И потом каждый день…
В моей груди что-то очень жалобно царапается и я поджимаю губы. Как же красиво Гофман ездит по ушам.
– Ты мне очень нравишься. Очень-очень сильно… Перестань паниковать и отталкивать меня. Неужели ты не чувствуешь, как я к тебе отношусь?
Я вообще не понимаю, что я чувствую, поэтому ничего не отвечаю.
– Спокойной ночи, дикарка, – шепчет, целует меня в висок и прижимает крепче.
– Спокойной ночи, – отвечаю под ритм своего частого сердцебиения.
Глава 16
Василиса
Открываю глаза, щурюсь и часто моргаю. Нет, к сожалению, мне это не приснилось. Я все еще в комнате Гофмана. Пульс подскакивает за сотню, когда понимаю, что лежу на его руке, прижатая спиной к его груди. Мой самый страшный кошмар! Видимо, во сне я перевернулась. Удивительно, что меня не разбудила паническая атака по этому поводу. Пока колотится сердце, лежу и не дышу, но Фил начинает ерзать, а потом скользит руками по моему телу, пристраиваясь поудобнее и целует меня в затылок.
– Доброе утро, дикарка, – бормочет сонно, – Ты опять вся напряженная. Сейчас только умоюсь и можешь начинать драться.
– Отпусти меня, олень, – я зажимаюсь еще сильнее.
– Не, вполне можно полежать минут десять, – он зевает.
– Фил, пусти…
– Хватит. Когда ты действительно хочешь уйти, ты бьешь в челюсть, – Гофман снова тянется к моей шее, откидывает мои волосы и нежно массирует шею одной рукой, а потом оставляет на ней влажный след от своих губ.
– Не делай так, – говорю шепотом и начинаю крутиться.
– Ну прости, не удержался, – на этот раз он целует меня в щеку, – Давай не будем ссориться с утра, сегодня такой тяжелый день. Две контрольные.
Я вдыхаю запах его кожи и продолжаю лежать, но теперь не могу расслабиться.
– Ты вчера довольно быстро уснула. А мне вообще не спалось, – начинает тараторить Гофман, – И знаешь что заметил?
– Что?
– Сейчас покажу!
Фил опускает голову ниже и пододвигается ко мне очень близко, слишком близко… Я смущенно закрываю глаза, ощущая на себе его дыхание.
– Ты чувствуешь? – спрашивает иронично.
– М? – я снова не дышу.
– Ну они же магнитятся!
– Ты говоришь загадками, олень, – я все еще не двигаюсь и боюсь открывать глаза.
– Губы магнитятся, неужели не чувствуешь, как они гудят? – Фил придвигается еще ближе, между нами остается всего несколько миллиметров.
Они действительно гудят. И в груди ноет. Отвратительно…
– Поцелуй меня, – выдыхает в мой рот.
– Мы не чистили зубы, – говорю испуганно полушепотом.
– Да и насрать! – шепчет взволнованно, – Ну поцелуй меня! Меня от тебя никак не отпускает и видимо уже не отпустит!
– Гофман, мне пора! – буквально выпрыгиваю из кровати и пока он рычит в подушку что-то недовольное, красная, как рак, выбегаю из его комнаты.
Я была в секунде, чтобы сделать это! Всего в одной! Но нам никак нельзя целоваться! Я вообще не хочу целоваться! Почему губы действительно магнитятся? Боже… Только не это… Только не бабник Гофман…
Весь день меня не покидает дурацкое настроение. Еще и этот клоун постоянно вертится под ногами и не дает мне прохода! Две контрольные, одна из них по тригонометрии! Мне кажется, что после регулярных занятий у меня стало получаться чуть лучше, но вместо задач, в моей глупой голове постоянно крутятся воспоминания о вчерашней ночи. С ума сойти, мы же спали в одной кровати и под одним одеялом! Фил так нежно и аккуратно меня гладил и действительно не позволял себе ничего лишнего. Думаю об этом и в груди снова ноет. Чувствую себя такой слабой и уязвимой, что даже не могу на него наорать, не то что треснуть за то, что ходит за мной, а губы гудят.
Даже после обеда опять идет хвостом и постоянно что-то бормочет. Да уйди отсюда! Это же не закончится ничем хорошим! Наверно, если нахамить ему и послать меня немного отпустит, поэтому разворачиваюсь и смотрю на него бешеным взглядом.
– Ты так и собираешься ходить за мной весь день? – от ярости топаю ногой.
– Ну да! – Фил улыбается.
– Отвяжись от меня, дятел!
– Ночью ты была намного мягче, – он хитро мне подмигивает.
– Аааааа! – из меня вырывается бешеный рев, – Забудь об этом, Фил! Без света я снова растерялась! Я вообще не хотела с тобой обниматься! Я же тебе говорила, у меня есть парень!
– Это полная чушь! – Гофман смотрит на меня спокойно и самоуверенно, – Забегай ко мне вечером…
– Больше никогда в жизни! – я злобно хмурю брови.
– Или давай лучше я к тебе, люблю экспертировать! – он опять похабно скалится.
И получает в морду. Хоть и не сильно. Ну вот, Чума! Мы это сделали! Видишь, как просто! Лечу на свой этаж, как ураган, сбивая на своем пути пару человек.
Вечер у меня тоже совершенно не спокойный. Два раза кто-то довольно долго стучал в мою дверь, но открывать я не решалась. Может, конечно, это Никишина захотела вернуть свою пижаму, но очень сильно сомневаюсь. Я расхаживала по комнате и злилась на всех на свете, особенно на Гофмана и себя. Не знаю на кого больше.
Когда, наконец, залезаю в постель, меня вообще начинает все дико раздражать, мне не уютно, не комфортно и я никак не могу устроиться. Долго кручусь и ерзаю. Опять вспоминаю вчерашнюю ночь и сегодняшнее утро. Может зря я с ним так? Может и правда расслабиться и будь, что будет? Ничего же со мной не случится от одного поцелуя? Фил ждет, когда я сама это сделаю, у него была сотня возможностей поцеловать меня, но он ведет себя сдержанно. Что если я сейчас слиняю, а потом у меня вообще не появится такого желания? Я же раньше его не испытывала, вдруг и потом не буду!
Жалобно пискнув, я запрыгиваю в тапки и несусь на первый этаж, пока не передумала наломать дров. Коридоры совершенно пустые. Интересно, сколько сейчас времени? Наверняка, давно за полночь. Ничего страшного, проснется!
Останавливаюсь около его двери, протяжно выдыхаю воздух из легких и поправляю волосы. Только собираюсь занести кулак, чтобы постучать, как мое сердце пронзает ядовитой стрелой. За дверью стоны. Их хорошо слышно в тишине ночного коридора. Господи, какая же я дура! Еще на что-то надеясь, я прислоняюсь ухом к замку и сразу же зажимаю рот. Нет, мне это не мерещится! Гофман и правда сейчас танцует кого-то за этой дверью. Когда следом за женским, раздается мужской стон, меня сворачивает пополам от боли и брезгливости, по щекам катятся большущие слезы, я отскакиваю от двери и я медленно бреду по коридору, крепко обхватывая себя руками. Какая же я идиотка… Какая же я жалкая… Напридумывала себе его влюбленность и решила, что могу доверять. Подпустила к себе так близко, как никого не подпускала. А он просто вытер об меня ноги и притащил в постель, в которой чуть ли не признавался мне в любви какую-то более сговорчивую девчонку. Эх, Чума! Ты полная дура! Чему ты удивляешься? Он же уже так делал, а ты вместо того, чтобы его послать, еще и полезла плакаться и открывать ему душу…
Я забираюсь с головой под одеяло и мне плевать, что там очень темно и свет ночника не проникает внутрь. Мне и так плохо, хуже уже не будет. Реву до самого утра, с уверенностью, что и больнее тоже уже не будет. Но ошибаюсь. Мне становится еще больней, когда утром я замечаю спокойного, заспанного Гофмана, выходящего из своей комнаты и он совершенно невозмутимо улыбается и машет мне рукой.
