Текст книги "Приключение Эллери Квина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Что именно произошло, мистер Шермен? Кто они были? Расскажите нам все, – мягко настаивал инспектор.

Шермен подкрепился едой и виски, но продолжал трястись, как будто его бил озноб.

– Моя жена… – бормотал он.

– Да-да, мистер Шермен. С ней все в порядке. Мы уже послали за ней.

Сержант Вели открыл дверь. Шермен с трудом поднялся, вскрикнул и бросился в объятия жены. Розанна плакала, вцепившись в руку отца. Киттеринг молча наблюдал, держась позади. Никто ничего не говорил.

– Эта женщина… – вымолвил наконец Шермен.

Инид Шермен приложила палец к его губам:

– Не надо, Джо. Я… я все понимаю. Слава богу, ты нашелся. – Она повернулась к инспектору – в ее глазах блестели слезы. – Не могли бы мы сразу забрать домой моего мужа, инспектор? Он так… так…

– Мы должны разобраться в происшедшем, миссис Шермен.

Банкир нервно посмотрел на Киттеринга:

– Билл, старина… – Он опустился в кресло, весь дрожа и не отпуская руку жены. – Я расскажу вам все, что знаю, инспектор, хотя очень устал и мне известно мало…

Стенографист записывал каждое слово. Эллери стоял у окна, нахмурившись и закусив губу.

– В тот вечер я отправился… к ней на квартиру, как обычно. Она ловко притворялась…

– Да-да, – ободряюще произнес инспектор. – Между прочим, вы знали, что она была любовницей гангстера Макки?

– Сначала не знал. – Плечи Шермена обмякли. – А когда узнал, то уже безнадежно… запутался. Я бы никогда не решился… – Миссис Шермен сжала руку мужа, и он бросил на нее признательный взгляд. – Когда мы… были вдвоем, в дверь позвонили. Она пошла открывать. Я остался ждать. Возможно, я немного опасался… ну, быть пойманным. Потом… не знаю, что случилось. Рука зажала мне глаза.

– Мужская или женская? – осведомился Эллери.

– Не знаю. Затем к моему носу прижали тряпку с тошнотворным сладковатым запахом. Я отбивался, но это было бесполезно. Потом все исчезло. Очевидно, меня усыпили хлороформом.

– Усыпили хлороформом?

Все, вздрогнув, обернулись к Эллери, который уставился на Шермена с возбужденным блеском в глазах.

– Мистер Шермен, – медленно заговорил он, склонившись вперед, – вы имеете в виду, что были hors de combat[35]35
  Выведены из строя (фр.).


[Закрыть] на все остальное время? Находились без сознания?

– Да, – ответил Шермен.

Эллери выпрямился.

– Вот, наконец, и недостающая деталь, – промолвил он и снова отошел к окну.

– Недостающая деталь? – запинаясь, переспросил банкир.

– Давайте покончим с этим, – резко сказал Киттеринг. – Джо не в том состоянии…

Шермен дотронулся дрожащей рукой до рта.

– Когда я проснулся, меня тошнило. Я был связан и с завязанными глазами, поэтому не знал, где нахожусь. Никто ко мне не подходил. Хотя один раз меня накормили. Потом – бог знает через сколько времени – меня куда-то отнесли, и я вскоре понял, что нахожусь в автомобиле. Они вытолкнули меня где-то на дороге. Когда я пришел в себя, то осознал, что меня развязали. Я сорвал с глаз повязку… Остальное вам известно.

Последовало молчание.

– Вы имеете в виду, – раздраженно спросил инспектор, – что не можете опознать никого из ваших похитителей, мистер Шермен? А как насчет их голосов? Дайте нам хоть какую-нибудь зацепку!

Плечи банкира обвисли еще сильнее.

– Не могу, – пробормотал он. – Мне можно идти?

– Постойте, – сказал Эллери. – Вы не в состоянии предоставить нам больше никакую информацию?

– Что?.. Нет, никакую.

Эллери нахмурился:

– И вы ничего не утаиваете, мистер Шермен? Насколько я понял, вы предпочитаете замять это дело?

– Да, – пробубнил Шермен. – Бросьте им заниматься.

– Боюсь, это невозможно, – заметил Эллери. – Видите ли, мистер Шермен, я знаю, кто похитил вас и убил Лили Дивайн.

– Знаете? – прошептала Розанна.

Банкир словно окаменел, а Киттеринг сделал шаг вперед и остановился.

– Конечно, знание – понятие растяжимое, – продолжал Эллери, – но я знаю то, что можно узнать в пределах человеческих возможностей.

Он сунул в рот сигарету и снова сдвинул брови. Сержант Вели, стоящий у двери, вынул руки из карманов и выжидающе огляделся вокруг.

– Объяснение этого весьма странного дела не займет много времени и может оказаться интересным.

– Но, Эллери… – нахмурился инспектор.

– Погоди, папа. Рассмотрим эту царапину на натертом полу. Твои эксперты заявили, что ее сделали каблуком, а по мнению достойного сержанта, это произошло, когда мистера Шермена тащили к окну.

– Ну и что из этого? – резко осведомился инспектор.

Озадаченный Шермен сидел молча, а Киттеринг не сдвинулся с места.

– Мне пришло в голову, что наш славный сержант ошибся. – При этих словах Эллери физиономия Вели вытянулась. – Если тело тащили с такой силой, что на свеженатертом полу остался след, значит, должны быть две царапины, так как даже ребенку известно, что у людей обычно две ноги. Поэтому я сказал себе: «Что бы ни означала эта царапина, ее, безусловно, не оставило волочащееся тело».

– Что же тогда? – проворчал старый джентльмен.

– Ну, – улыбнулся Эллери, – если такой след был оставлен каблуком, но не каблуком человека, которого тащили, то единственно возможная альтернатива состоит в том, что кто-то поскользнулся на полу. Ты ведь сам, папа, в тот вечер поскользнулся и чуть не упал. Есть ли у нас какое-нибудь подтверждение?

– Это что, урок логики? – сердито буркнул Киттеринг. – Вы выбрали странное время для демонстрации своего красноречия, Квин.

– Помолчите, Киттеринг, – сказал инспектор. – Какое подтверждение?

– Трое хромых, – мягко произнес Эллери.

– Трое хромых?!

– Вот именно. В следах ног имелись несомненные признаки хромоты. Это солидно подкрепляет теорию о поскользнувшемся на полу. Такой человек мог растянуть лодыжку или получить другую травму – необязательно серьезную, но достаточно болезненную, чтобы вызвать временную хромоту. Понятно?

– Я иду домой, – внезапно заявила Розанна. Ее щеки стали алыми.

– Сядьте, мисс Шермен, – быстро сказал Эллери. – Итак, перед нами были три серии следов с признаками хромоты, оставленные разными парами обуви. Я сразу попытался убедить тебя, папа, что подобный факт абсолютно невероятен. Могли трое или даже двое людей поскользнуться, упасть и временно охрометь в той спальне? Чушь! Во-первых, на полу была только одна царапина, а во-вторых, точное утроение феномена – три хромающих правых ноги – выглядит предельно ненатурально.

– Вы имеете в виду, мистер Квин, – спросила миссис Шермен, озадаченно нахмурившись, – что там не было трех человек, похитивших моего мужа?

– Совершенно верно, – ответил Эллери. – Все говорит о том, что три разные серии хромающих следов оставлены одним поскользнувшимся человеком. Каким образом? Очевидно, при помощи трех разных пар обуви.

– Но что случилось с этими тремя парами, Эл?

– Их не нашли. Значит, хромой унес их с собой. Подтверждение – исчезнувший саквояж Лили Дивайн. – Серые глаза Эллери стали суровыми. – Все заключается в вопросе: зачем хромой предпринял такие хлопоты, фальсифицируя три разные серии следов? Ответ очевиден: дабы представить похищение работой трех человек. Это указывает на банду, не так ли? Методом от противного мы можем предположить, что хромой не являлся профессиональным бандитом. Как бы то ни было, мы можем утверждать, что наш хромой – одинокий волк – убийца Лили Дивайн и похититель мистера Шермена!

Все молчали. Сержант Вели сжимал и разжимал кулаки.

Эллери вздохнул.

– Окно и пожарная лестница могут поведать о большей части остального. Так как дверь спальни была заперта изнутри на задвижку, похититель выбрался через единственное окно в комнате, выходящее на площадку пожарной лестницы. Окно маленькое, а в подоконник вмонтирован ящик с цветами, уменьшающий размеры окна минимум на одну треть, оставляя для выхода пространство высотой в два фута. Мистер Шермен – настоящий великан, более шести футов роста и двухсот пятидесяти фунтов веса. Как мог прихрамывающий человек протащить бесчувственное тело мистера Шермена сквозь маленькое пространство окна? Перебросить его через плечо и перелезть самому? Такой абсурдный способ едва ли пришел бы преступнику в голову, а если бы пришел, то он быстро убедился бы в его неосуществимости. Остаются только два варианта. Первый – вылезти самому, оставив тело лежащим на ящике с цветами так, чтобы его можно было достать снаружи и вытянуть на площадку пожарной лестницы. Но преступник не прибег к этому методу – снег на площадке и под подоконником не выглядел так, будто на нем хотя бы частично лежало тяжелое тело. Второй способ – сначала перебросить за окно тело, а затем вылезти следом. Но против этого свидетельствуют те же факты – на снегу только следы ног.

– Не понимаю… – начал инспектор.

– Я тоже некоторое время не понимал, – прервал Эллери. Его лицо стало каменным. – Вывод бесспорен: бесчувственное тело вообще не вытаскивали из окна!

Джозеф Э. Шермен вскочил на ноги с хриплым воплем. По его грязным щекам текли слезы.

– Да! – крикнул он. – Я это сделал! Я все спланировал! Я написал все три записки! Я тайком в разное время принес в квартиру три пары ботинок и спрятал их там! В тот вечер, когда… когда я это сделал, я испачкал подошвы ботинок землей из ящика на окне. Я инсценировал собственное похищение и убил эту проклятую шлюху, потому что она высасывала из меня кровь! Она вынуждала меня развестись с Инид и жениться на ней, а я не мог об этом даже подумать! Я оказался в ловушке. Мое положение…

Миссис Шермен уставилась на мужа остекленелыми глазами умирающего животного.

– Но я ведь знала… – прошептала она.

Шермен стал спокойнее.

– А я знал, что ты знаешь, дорогая, – сказал он. – Но я обезумел.

В глазах инспектора мелькнула жалость.

– Уведи его, Томас, – негромко распорядился он.

– Очевидно, ты все понял прямо на месте преступления, – недовольно сказал инспектор Квин, когда малоприятные формальности в связи с заключением Шермена под стражу были выполнены.

Эллери печально покачал головой:

– Нет. Мои доказательства не были полными до тех пор, пока я не услышал от Шермена, что он находился в бессознательном состоянии. Поэтому я рекомендовал заплатить выкуп и вернуть похищенного. Я хотел выслушать его историю. Когда он сказал, что его в квартире усыпили хлороформом, дело для меня было раскрыто, так как я знал, что из этой комнаты бесчувственное тело не выносили и не вытаскивали через окно. Значит, Шермен лгал, говоря, что его усыпили. Иными словами, никакого похищения не было. А если так, то очевидно, что сам Шермен поскользнулся на полу и захромал, что он создал иллюзию своего похищения бандитами, попутно прикончившими Лили Дивайн, дабы скрыть то, что он сам ее убил. Шермен поскользнулся чисто случайно и, возможно, не осознавал, что оставленные им следы покажут признаки хромоты.

Некоторое время они сидели молча. Эллери курил, а инспектор смотрел в зарешеченное окно своего кабинета. Потом старик вздохнул:

– Мне жаль ее.

– Кого? – рассеянно спросил Эллери.

– Миссис Шермен.

Эллери пожал плечами:

– Ты всегда был сентиментален. Но возможно, самое замечательное в этом деле – его мораль.

– Мораль?

– Мораль, состоящая в том, что даже закоренелый преступник иногда говорит правду. Лили позвонила Макки, очевидно прося его надавить на Шермена, когда тот отказался жениться на ней. Макки задержался и угодил в руки полиции. Но он говорил сущую правду. Поэтому тебе стоит позвонить в следственный изолятор – о чем ты позабыл среди всех треволнений – и предоставить бедному Маку честно заслуженную свободу.

НЕВИДИМЫЙ ВЛЮБЛЕННЫЙ

Роджер Боуэн был высоким голубоглазым блондином тридцати лет. Он всегда был готов смеяться, говорил с гарвардским акцентом, часто пил коктейли, курил больше сигарет, чем было полезно для его здоровья, заботился о своей единственной родственнице, пожилой тете, живущей в Сан-Франциско главным образом на его щедроты, и читал равном количестве Сабатини и Шоу.[36]36
  Сабатини, Рафаэль (1875–1950) – английский писатель, автор историко-приключенческих романов. Шоу, Бернард (1856–1950) – английский писатель, прозаик и драматург.


[Закрыть] Роджер был адвокатом в городе Корсика, штат Нью-Йорк, с населением в семьсот сорок пять человек, где он родился, воровал яблоки в саду старика Картера, плавал в Мейджор-Крике и ухаживал за Айрис Скотт на веранде танцевального зала под звуки оркестра.

Знакомые, составлявшие сто процентов населения Корсики, считали его «правильным парнем», в котором не было ничего от «чертова высоколобого». Для друзей, которые большей частью делили с ним обиталище – меблированные комнаты Майкла Скотта на Джесмин-стрит, – не было более доброго, веселого и безобидного парня на всем земном шаре.

В течение получаса с момента прибытия в Корсику из Нью-Йорка мистер Эллери Квин смог выяснить отношение корсиканцев к ставшему самым популярным жителю их города. Он узнал кое-что от мистера Крауса, бакалейщика с Мейн-стрит, от безымянного мальчишки, игравшего в шарики у здания окружного суда, от миссис Паркинс, жены корсиканского почтмейстера, а менее всего от самого Роджера Боуэна, казавшегося вполне достойным молодым человеком, хотя явно обиженным и озадаченным.

Когда Эллери Квин, выйдя из окружной тюрьмы, двинулся в направлении меблированных комнат и ближайших друзей Роджера Боуэна, ответственных за его спешное прибытие из Манхэттена, ему казалось в высшей степени странным, что подобный столп добродетелей должен лежать безутешным на койке в тусклой камере с зарешеченным окошком в ожидании суда по обвинению в убийстве первой степени.

– Неужели все так скверно? – осведомился Эллери, раскачиваясь в кресле-качалке на веранде с розовыми портьерами. – Судя по тому, что я слышал о молодом Боуэне…

Отец Энтони стиснул костлявые кулаки.

– Я сам крестил Роджера, – промолвил он дрожащим голосом. – Это невозможно, мистер Квин! Роджер поклялся мне, что не убивал Макгаверна. Я верю ему – он бы не стал мне лгать. И все же… Джон Грейем, лучший адвокат округа, который защищает Роджера, говорит, что с более тяжелыми обстоятельствами он еще не сталкивался.

– Парень и сам так считает, – проворчал Майкл Скотт, щелкая подтяжками на своей могучей груди. – Черт возьми, я бы этому не поверил, даже если бы Роджер признался! Прошу прощения, отец…

– Только глупец может говорить, что Роджер Боуэн застрелил этого черноволосого дьявола из Нью-Йорка, – фыркнула миссис Гэнди со своего инвалидного кресла. – Разумеется, Роджер был один в своей комнате ночью, когда это случилось. Человек имеет право лечь спать, верно? И каким образом там мог быть свидетель, мистер Квин? Бедный мальчик не настолько легкомысленный, как некоторые из моих знакомых.

– У него нет алиби, – вздохнул Эллери.

– Скверно, – проворчал Прингл, шеф полиции Корсики – толстый и крепкий старик. – Лучше бы кто-нибудь был с ним в ту ночь. Нет, я не имел в виду ничего такого, – поспешно добавил он в ответ на негодующий взгляд миссис Гэнди. – Но когда я услышал о том, как он сцепился с Макгаверном…

– Значит, была драка? – спросил Эллери. – И были угрозы?

– Ну, не совсем драка, мистер Квин, – отозвался отец Энтони, – но они ссорились. Это было в тот же вечер – Макгаверна застрелили около полуночи, а Роджер имел с ним крупный разговор примерно за час до того. Вообще-то, сэр, это было не в первый раз. Они ссорились и раньше – достаточно часто, чтобы предоставить удовлетворительный мотив для окружного прокурора.

– Но пуля! – воскликнул Майкл Скотт.

– Да, – печально заговорил доктор Додд, похожий на мышь маленький человечек. – Я коронер округа и по совместительству владелец местного похоронного бюро. Моей обязанностью было обследовать пулю, которую я извлек из тела Макгаверна при вскрытии. Когда Прингл задержал Роджера по подозрению и заполучил оружие парня, мы, естественно, сравнили пулю с нарезкой на канале ствола…

– Вот как? Отличная работа! – Эллери с невольным восхищением посмотрел на шефа Прингла и коронера Додда.

– О, мы полагались не только на собственные суждения, – поспешно сказал коронер, – хотя под микроскопом все выглядело очевидно… Долг есть долг, мистер Квин, а слуга закона обязан соблюдать присягу. Мы отправили пулю и оружие в Нью-Йорк на баллистическую экспертизу. Рапорт эксперта подтвердил наши выводы. Что нам оставалось делать? Прингл арестовал Роджера.

– Иногда существует и высший долг, Сэмюэль, – тихо сказал отец Энтони.

Коронер выглядел удрученным.

– У Боуэна была лицензия на оружие? – спросил Эллери.

– Да, – ответил толстяк полицейский. – Оружие есть у многих – на здешних холмах хорошая охота. Убийство совершено из кольта 38-го калибра – пистолета Роджера.

– Он меткий стрелок?

– Еще бы! – воскликнул Скотт. Его суровое лицо прояснилось. – Конечно, парень умеет стрелять! Уж в этом-то я понимаю. У меня в левой ноге до сих пор сидят шесть осколков шрапнели, которыми фрицы наградили меня в Белло.[37]37
  Белло – лес на севере Франции, где американские морские пехотинцы одержали победу над немцами в 1918 г.


[Закрыть]

– Роджер отлично стреляет, – вздохнул коронер. – Мы с ним часто охотились на кроликов, и я видел, как он не попадал из своего кольта в бегущую цель с пятидесяти ярдов. Ружьем он не пользовался – говорил, что для настоящего спорта это слишком скучно.

– А что сам мистер Боуэн говорит об этой истории? – осведомился Эллери, косясь на дым своей сигареты. – Со мной он вовсе не пожелал разговаривать.

– Роджер говорит, что не убивал Макгаверна, – ответил отец Энтони. – Для меня этого достаточно.

– Но едва ли это убедительно для окружного прокурора, не так ли? – Эллери снова вздохнул. – Раз был использован его пистолет, значит – если только он говорит правду, – кто-то украл у него оружие и тайком вернул после убийства?

Мужчины смущенно переглянулись, а отец Энтони улыбнулся не без гордости.

– Черт знает что! – проворчал Скотт. – Грейем – наш адвокат – говорит Роджеру: «Слушайте, молодой человек, вам необходимо заявить, что оружие у вас украли. От этого может зависеть ваша жизнь». И что, по-вашему, отвечает этот молодой дурень? «Нет, мистер Грейем, это неправда. Никто не крал мой пистолет. Бюро, где он лежит, рядом с моей кроватью, а я сплю очень чутко. К тому же в ту ночь я запер дверь на засов, и никто не мог войти. Так что я не собираюсь заявлять ничего подобного».

Эллери присвистнул, выпустив струйку дыма.

– Герой – ничего не скажешь… – Он пожал плечами. – Теперь что касается этой серии ссор. Если я понял правильно, они связаны с…

– Айрис Скотт, – послышался холодный женский голос. – Не вставайте, мистер Квин… Все в порядке, папа. Я совершеннолетняя, и незачем скрывать от мистера Квина то, что знает весь город. – Голос на миг смолк. – Что вы хотите знать, мистер Квин?

Однако мистер Квин временно оказался неспособным связно выражать свои мысли. Он застыл, разинув рот, как деревенщина в музее. Даже найдя бриллиант в уличной пыли Корсики, он не был бы более ошарашен. Глядя на Айрис Скотт, Эллери одобрил имя, выбранное Майклом для дочери – свежей и прекрасной, как цветок ириса.[38]38
  Iris (айрис) – ирис (англ.).


[Закрыть] Словно завороженный смотрел он в огромные черные глаза девушки, стоящей в дверном проеме. В изгибе бровей, складке губ, скульптурных очертаниях груди ощущалась неосознанная соблазнительность, присущая совершенству.

Сейчас мистер Эллери Квин хорошо понимал причину, по которой корсиканский столп добродетели мог оказаться лицом к лицу с электрическим стулом. Даже если бы он сам остался слеп к красоте девушки, другие мужчины на веранде заставили бы его прозреть. Додд смотрел на Айрис с робким обожанием, Прингл уставился на нее с жадностью, казавшейся нелепой во взгляде старого толстяка. В глазах отца Энтони светилась гордость, смешанная с печалью, а в глазах Майкла Скотта – только неуемная радость обладателя. В Айрис Скотт соединились Цирцея[39]39
  Цирцея – в греческой мифологии дочь бога солнца Гелиоса, обольстительная волшебница, умеющая превращать людей в животных.


[Закрыть] и Веста[40]40
  Веста – в римской мифологии богиня домашнего очага, символ целомудрия.


[Закрыть] – она могла подтолкнуть мужчину к убийству так же легко, как поэта к творческому экстазу.

– Приятный сюрприз, – переведя дыхание, заговорил Эллери. – Садитесь, мисс Скотт, пока я соберусь с мыслями. Макгаверн был вашим поклонником?

Каблучки девушки негромко застучали по полу веранды.

– Да, – ответила она, глядя на свои точеные руки. – Можно сказать и так. И он тоже… нравился мне, потому что не походил на других. Макгаверн был художником из Нью-Йорка и приехал в Корсику около полугода назад рисовать наши знаменитые холмы. Он очень много знал, путешествовал по Франции, Германии и Англии, столько знаменитостей были его друзьями… Мы ведь здесь почти что крестьяне, мистер Квин. Я никогда не встречала таких, как он.

– Коварный дьявол! – прошипела миссис Гэнди; ее лицо исказилось.

– Простите за нескромный вопрос, – улыбнулся Эллери, – но вы любили его?

Около уха Прингла прожужжала пчела, и он сердито отмахнулся от нее.

– Теперь, когда он мертв, мне кажется, что нет… – тихо ответила девушка. – Смерть все меняет. Возможно, я… увидела его в истинном свете.

– Но вы проводили с ним много времени, когда он был жив?

– Да, мистер Квин.

Последовала небольшая пауза.

– Я не вмешиваюсь в дела дочери, понятно? – резко заговорил Майкл Скотт. – У нее своя жизнь. Но Макгаверн мне никогда не нравился. Он был хитрым обманщиком, и я ему не доверял. Я говорил Айрис, но она меня не слушала – совсем ума лишилась. Этот тип проторчал здесь дольше, чем ожидалось, и остался мне должен за пять недель. Чего ради, по-вашему, он тут ошивался?

– Вопрос абсолютно риторический, – усмехнулся Эллери. – А как же Роджер Боуэн, мисс Скотт?

– Мы… мы росли вместе, – ответила Айрис тем же тихим голосом. Внезапно она вскинула голову. – Все как будто было решено заранее, и это меня возмущало. К тому же Роджер приходил в ярость из-за Макгаверна и постоянно вмешивался. Однажды, несколько недель назад, он грозился его убить. Мы все это слышали – они ссорились в гостиной, а мы сидели здесь, на веранде.

Наступила очередная пауза.

– И вы считаете, мисс Скотт, – мягко осведомился Эллери, – что Роджер застрелил этого городского хлыща?

Девушка устремила на него свои огромные глаза:

– Нет! Я никогда этому не поверю! Только не Роджер! Он сказал это просто со злобы и никогда не намеревался делать ничего подобного! – К ужасу собравшихся, она неожиданно заплакала. Майкл Скотт побагровел, а отец Энтони выглядел расстроенным. Остальные смущенно моргали. – П-простите, – с трудом вымолвила Айрис.

– Кто же, по-вашему, это сделал? – спросил Эллери.

– Не знаю, мистер Квин.

– А вы?

Все покачали головами.

– Кажется, Прингл, вы сказали, что комната Макгаверна оставлена в том же виде, в каком вы ее застали в ночь убийства… Кстати, что произошло с телом?

– Ну, – отозвался коронер, – после вскрытия мы хранили его до дознания, пытаясь найти каких-нибудь родственников. Но Макгаверн, очевидно, был совершенно одиноким – даже никто из друзей так и не объявился. Он не оставил после себя ничего, кроме нескольких вещей в его нью-йоркской студии. Я все уладил, и мы похоронили его на новом корсиканском кладбище.

– Вот ключ. – Шеф полиции поднялся. – Я должен ехать в Лоуэр-Виллидж. Додд сообщит вам все, что вы хотите знать. Надеюсь… – Он не договорил и вразвалку двинулся к выходу, пробормотав, не оборачиваясь: – Пошли, падре?

– Да, – кивнул отец Энтони. – Мистер Квин, сделайте все возможное… Вы меня понимаете.

Его худые плечи обмякли, и он медленно последовал за Принглом.

– С вашего позволения, миссис Гэнди, – сказал Эллери, направляясь к двери в дом.

– Кто обнаружил труп? – спросил он, когда они поднимались в холодном полумраке по лестнице.

– Я, – ответил Додд. – Я живу у Майкла уже двенадцать лет – с тех пор, как умерла миссис Скотт. Мы с ним – пара старых вдовцов, верно, Майкл? – Оба вздохнули. – Это было в ту грозовую ночь, помнишь? Я читал в своей комнате и около полуночи перед сном пошел по верхнему коридору в ванную мимо комнаты Макгаверна. Дверь была открыта, и свет горел. Он сидел на стуле лицом к двери. – Коронер пожал плечами. – Я сразу увидел, что он мертв – убит выстрелом в сердце. На его пижаме была кровь… Я тут же разбудил Майкла. Айрис услышала нас и тоже прибежала.

Они задержались на верхней площадке. Девушка тяжко вздохнула, а Скотт запыхтел.

– Макгаверн был мертв уже давно? – спросил Эллери, идя к закрытой двери, на которую указывал палец коронера.

– Всего несколько минут – тело было еще теплым. Он умер мгновенно.

– Очевидно, гроза помешала услышать выстрел. Рана была единственной?

Доктор Додд кивнул. Эллери вставил в замок и повернул ключ, который дал ему Прингл, а затем открыл дверь. Все молчали.

Залитая солнечным светом комната выглядела невинной, как новорожденный младенец. Большое помещение в точности походило на комнату, занимаемую Эллери, и было меблировано точно так же. Абсолютно такая же кровать стояла на том же месте между двумя окнами; стол и плетеный стул казались перенесенными из комнаты Эллери, как и ковер, бюро и высокий комод. Тем не менее имелась разница.

– Все ваши комнаты меблированы точно так же? – спросил Эллери.

Скотт приподнял густые брови.

– Конечно. Когда я занялся этим бизнесом и превратил развалюху в меблированные комнаты, то купил много вещей в одном обанкротившемся заведении в Олбани и все обставил одинаково. А что?

– Нет, ничего. Просто любопытно.

Прислонившись к дверному косяку, Эллери достал сигарету, изучая помещение настороженными серыми глазами. Нигде не было ни малейших признаков борьбы. Стол и стул с плетеной спинкой стояли прямо перед дверью, причем стул был обращен к ней лицом. На одной линии с дверью и стулом у дальней стены находился старомодный высокий комод. Эллери прищурился и заметил, не оборачиваясь:

– В моей комнате комод стоит между двумя окнами.

Он услышал за спиной взволнованный голос девушки:

– Папа! Комод ведь не стоял там… когда мистер Макгаверн был жив!

– Странно! – с удивлением пробормотал Скотт.

– Но в ночь убийства комод находился там же, где теперь?

– Ну… да, – озадаченно ответила Айрис.

– Да, теперь я припоминаю, – нахмурился коронер.

– Отлично. Есть над чем работать.

Подойдя к комоду, Эллери отодвинул его от стены, опустился на колени и стал обследовать стену дюйм за дюймом, пока не обнаружил странную вмятину в штукатурке примерно на расстоянии фута от стенной панели. Вмятина была круглой, глубиной около одной шестнадцатой дюйма и диаметром не более четверти дюйма. Кусок штукатурки валялся на полу.

Когда Эллери поднялся, на его лице было написано разочарование. Он вернулся к двери.

– Не слишком много… Вы уверены, что с ночи убийства здесь ничего не тронуто?

– Могу поручиться, – ответил Скотт.

– Хм! Кстати, я вижу, что многие личные вещи Макгаверна все еще здесь. Прингл тщательно обыскал комнату после убийства, доктор Додд?

– Да.

– Но ничего не нашел, – добавил Скотт.

– Вы уверены? Совсем ничего?

– Ну, мы все были здесь, когда он делал обыск, мистер Квин!

Эллери улыбнулся, окидывая помещение внимательным взглядом:

– Я не хотел вас обидеть, мистер Скотт. Пожалуй, я пойду к себе в комнату и поразмышляю об этой загадочной истории. Ключ я оставлю у себя, доктор.

– Конечно. Если вам что-то нужно…

– Сейчас ничего. Где вас искать в случае надобности?

– В моей приемной на Мейн-стрит.

– Превосходно. – Устало улыбнувшись, Эллери повернул ключ в замке и зашагал по коридору.

* * *

Войдя в свою прохладную комнату, он лег на кровать, заложил руки за голову и погрузился в раздумье. В доме было тихо – только за окнами чирикала малиновка и жужжала пчела. Напоенный сладким ароматом ветерок с холмов шевелил занавески.

Один раз в коридоре послышались легкие шаги Айрис, а снизу донеслось ворчание Майкла Скотта.

Минут двадцать Эллери лежал, покуривая, затем вскочил с кровати, подошел к двери, открыл ее и прислушался… Все было спокойно. Осторожно выйдя в коридор, он на цыпочках приблизился к двери комнаты убитого, отпер ее и вошел, закрыв за собой дверь на ключ.

– Если есть хоть какой-нибудь смысл в этом нелепом мире… – пробормотал Эллери, подойдя к плетеному стулу, на котором ранее сидел мертвый Макгаверн.

Опустившись на колени, он внимательно обследовал переплетения тростника на спинке, но ничего не обнаружил.

Нахмурившись, Эллери поднялся и начал бродить по комнате, выпятив нижнюю губу, сутулясь, как старый горбун, и изо всех сил напрягая зрение. Он даже опустился на колени, осматривая пол перед мебелью и под кроватью, действуя словно сапер на ничейной земле. Однако затраченные усилия не принесли результатов. Поморщившись, Эллери отряхнул пыль с одежды.

Когда он возвращал на прежнее место содержимое корзины для бумаг, его лицо внезапно просветлело.

– Господи! Если это возможно…

Эллери вышел из комнаты, снова запер дверь и быстро прошелся взад-вперед по коридору, прислушиваясь. Очевидно, поблизости никого не было. Поэтому без шума и без чувства вины он начал обыскивать комнату за комнатой.

В плетеном стуле четвертой комнаты Эллери обнаружил то, что рассчитывал найти, руководствуясь своими умозаключениями. И эта комната принадлежала именно тому лицу, что он и ожидал.

Проследив, чтобы в помещении все выглядело нетронутым, мистер Эллери Квин вернулся к себе, вымыл лицо и руки, поправил галстук, снова почистил одежду и с мечтательной улыбкой спустился по лестнице.

* * *

Застав миссис Гэнди и Майкла Скотта играющими в вист на веранде, Эллери усмехнулся про себя и направился в задние помещения нижнего этажа. Он нашел Айрис в просторной кухне поджаривающей на плите нечто, распространявшее довольно едкий запах. С разрумянившимися от жара щеками, в белом крахмальном фартуке она выглядела очаровательно.

– Ну, мистер Квин? – с беспокойством спросила девушка, отложив разливательную ложку и глядя на него серьезными, умоляющими глазами.

– Вы так сильно его любите? – печально вздохнул Эллери. – Счастливчик Роджер! Айрис, дитя мое, – как видите, я говорю по-отцовски, хотя испытываю при этом душевные муки, – мы прогрессируем. Могу сообщить вам, что перед молодым Лотарио[41]41
  Лотарио – соблазнитель в пьесе английского драматурга Николаса Роу (1674–1718) «Искренне раскаявшийся».


[Закрыть] сейчас открываются более радужные перспективы, нежели этим утром.

– Вы имеете в виду, что он… О, мистер Квин!

Эллери сел на табурет, стянул засахаренное печенье с блюдца на столике, прожевал его, одобрительно улыбнулся и взял еще одно.

– Ваше? Великолепно! Вы истинная Лукреция![42]42
  Лукреция – легендарная знатная римлянка, павшая жертвой насилия и покончившая с собой.


[Закрыть] То есть я хотел сказать Пенелопа.[43]43
  Пенелопа – в греческой мифологии жена Одиссея, свято хранившая верность мужу во время его скитаний.


[Закрыть] Если все образцы вашего кулинарного искусства находятся на таком уровне…

Внезапно девушка подбежала к ошеломленному Эллери, схватила его за руку и прижала ее к груди.

– О, мистер Квин, если бы вы только смогли… Я не осознавала, что так люблю его, пока он не попал в тюрьму! – Она вздрогнула. – Я сделаю все, что в моих силах…

Эллери быстро заморгал, ослабил воротничок, пытаясь выглядеть беспечным, и мягко высвободил руку.

– Ну-ну, дорогая, я не сомневаюсь, что вы готовы на все, но не стоит так вести себя со мной, а то я кажусь себе Господом Всемогущим. – Он потер лоб. – Теперь слушайте, красавица. Кое-что вы можете сделать.

– Все, что угодно! – Ее глаза сияли.

Эллери встал и начал мерить шагами безукоризненно чистый пол.

– Прав ли я в своем предположении, что ваш Сэмюэль Додд всей душой предан своему делу?