Текст книги "Новые приключения Эллери Квина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Все, кроме мисс Мерривел, беспомощно посмотрели друг на друга.

– Послушайте, Квин, вы занимаетесь мелочами, – проворчал Билл Гэллант. Он выглядел усталым и встревоженным, словно его что-то мучило. – Это дело для адвоката старого Дзито, если не для полиции. Я должен позвонить…

– Вы должны руководствоваться своей совестью, – мягко произнес Эллери, – но если вам нужен мой совет, то пусть кто-нибудь просветит меня и опишет дверной стопор.

– Я могу это сделать, – заговорил молодой Купер, снова приглаживая волосы тонкими белыми пальцами музыканта, – потому что держал в руках эту вещицу множество раз и даже подписал квитанцию после ее доставки через транспортную контору. Она имеет шесть дюймов в ширину и высоту и около фута в длину. Абсолютно правильной формы, за исключением декоративных барельефов – драконов. Обычная стилизованная японская безделушка – ничего примечательного.

– Языческое идолопоклонство, – отчетливо произнесла мисс Летиция – ее змеиные глаза горели фанатичным огнем и хронической ненавистью. – Дьявол!

Эллери посмотрел на нее:

– Мисс Мерривел говорила мне, что стопор не представляет никакой ценности.

Купер и Гэллант кивнули.

– Из какого материала он сделан?

– Из мыльного камня, – ответил Гэллант – его лицо по-прежнему выражало тревогу. – Знаете, такой гладкий скользкий минерал, который часто используют на Востоке. Его официальное название – стеатит. Это тальк. Дзито импортирует множество безделушек, изготовленных из него.

– Так этот стопор связан с его бизнесом?

– Нет. Его прислали старику четыре или пять месяцев назад в качестве подарка от какого-то друга, путешествовавшего по Японии.

– А этот друг – белый? – неожиданно спросил Эллери.

Все выглядели озадаченными. Затем Купер ответил, смущенно улыбнувшись:

– Не думаю, чтобы мистер Кагива хоть раз упоминал его имя или говорил о нем.

– Понятно. – Некоторое время Эллери молча курил. – Значит, стопор прислали через транспортную контору?

Купер кивнул.

– Вы бережливый человек, мистер Купер?

Секретарь казался удивленным.

– Прошу прощения?

– Секретари имеют прискорбную привычку сохранять все бумаги. Могу я взглянуть на эту квитанцию? Вещественное доказательство всегда лучше устного заявления, как скажет вам любой юрист. Квитанция может снабдить нас ключом – именем отправителя…

– Так вот вы о чем, – сказал Купер. – К сожалению, мистер Квин, на квитанции не было имени отправителя. Я это хорошо помню.

Эллери выглядел раздосадованным. Выпустив облачко дыма, он задумался, а потом заговорил резко, словно решившись на рискованный шаг:

– Сколько драконов изображено на стопоре, мистер Купер?

– Идолопоклонство! – злобно повторила мисс Летиция.

Мисс Мерривел слегка побледнела.

– Вы думаете…

– Пять, – ответил Купер. – Дно, разумеется, пустое. Пять драконов, мистер Квин.

– Жаль, что не семь, – серьезно промолвил Эллери. – Мистическое число.

Он встал и прошелся по комнате, не выпуская из пальцев сигарету и хмурясь в тяжелом воздухе комнаты на золотых чудовищ, которыми были расшиты шелковые портьеры. Мисс Мерривел внезапно поежилась и придвинулась ближе к худощавому молодому секретарю.

– Скажите, – продолжал Эллери, повернувшись на каблуках и глядя на остальных сквозь пелену дыма, – ваш маленький Дзито Кагива христианин?

Не удивилась только мисс Летиция. Эта женщина была способна напугать самого Вельзевула.

– Господи, помилуй нас! – пронзительно крикнула она. – Этот дьявол?

– Почему, – терпеливо спросил Эллери, – вы упорно именуете вашего зятя дьяволом, мисс Гэллант?

Женщина упрямо сжала губы и сердито уставилась на него.

– Он вовсе не дьявол, – горячо заговорила мисс Мерривел, – а очень добрый старый джентльмен. Возможно, мистер Кагива в самом деле не христианин, мистер Квин, но он и не язычник. Мистер Кагива просто не верит ни во что подобное, он сам часто так говорил.

– Значит, его, строго говоря, никак нельзя назвать язычником, – заметил Эллери. – Язычник – это человек, не принадлежащий к народам, исповедующим христианство, иудаизм или ислам, и не отказавшийся от верований своих предков.

Мисс Летиция казалась сбитой с толку, но быстро совладала с собой и торжествующе воскликнула:

– Он тоже не отказался! Я часто слышала, как он говорил о какой-то чужеземной вере, называемой…

– Синтоизм,[9]9
  Синтоизм – традиционная японская религия, основанная на культе божеств природы и предков.


[Закрыть] – подсказал Купер. – Это неправда, Мерри, будто мистер Кагива ни во что не верит. Он верит в людскую доброту и в то, что каждый человек должен руководствоваться своей совестью. Это моральная сущность синтоизма, не так ли, мистер Квин?

– Очевидно, – рассеянно пробормотал Эллери. – Это очень интересно. Он не придерживался традиций культа? Ведь синтоизм – довольно примитивная религия.

– Идолопоклонник, – твердила мисс Летиция, как патефонная пластинка, на которой заела игла.

Все не без смущения огляделись вокруг. На письменном столе стоял толстопузый маленький идол из блестящего черного обсидиана. В углу находился комплект самурайских доспехов. Морской бриз, проникая сквозь открытое окно, слегка шевелил вышитых на портьерах драконов.

– Он не принадлежал к какому-нибудь старинному японскому тайному обществу? – допытывался Эллери. – Не получал много писем с Востока? Не принимал посетителей с раскосыми глазами? Не опасался чего-нибудь?

Драконы вновь зловеще зашевелились, а невидимый под доспехами самурай продолжал смотреть вперед загадочным взглядом. Приторный аромат, казалось, усилился, наполняя головы жуткими фантастическими мыслями. Все молча и беспомощно смотрели на Эллери, охваченные безотчетным первобытным страхом.

– Дверной стопор был изготовлен из цельного стеатита? – осведомился Эллери, глядя в окно на бурные воды пролива. Дом словно плыл в безбрежном океане, покачиваясь на волнах. Эллери ждал ответа, но его не последовало. Билл Гэллант переминался с ноги на ногу – он выглядел еще более встревоженным, чем раньше. – Этого не может быть, – задумчиво продолжал Эллери, отвечая на собственный вопрос. Его интересовало, какие мысли роятся в головах домочадцев старого японца.

– Что заставляет вас так думать, мистер Квин? – негромко спросила мисс Мерривел.

– Здравый смысл. Почему прошлой ночью украли эту, вроде бы ничего не стоящую вещицу? По сентиментальным причинам? Такие причины могли иметься только у самого мистера Кагивы, а я сомневаюсь, чтобы он стал бить вас по голове, мисс Мерривел, с целью похитить собственную безделушку из простой привязанности к ней.

Тетя и племянник выглядели испуганными.

– О, вы еще об этом не знаете! Да, ночью здесь произошло примитивное нападение, причинившее мисс Мерривел сильную головную боль. Шишка получилась очаровательная, можете поверить мне на слово… Обладал ли стопор какой-нибудь экзотической ценностью? Не являлся ли он символом чего-либо, предзнаменованием или предупреждением?

Бриз вновь зашевелил драконов, а ненависть наконец исчезла из безумных глаз мисс Летиции, сменившись страхом мелкой душонки, загнанной в логово собственной злобы.

– Это… – начал Купер и умолк, покачав головой. Потом он облизнул пересохшие губы и добавил: – Сейчас двадцатый век, мистер Квин.

– Следовательно, – кивнул Эллери, – мы должны найти разумное объяснение. Если стопор был украден, значит, он представлял для вора какую-то ценность, но, очевидно, не сам по себе. Вывод: что-то ценное содержалось у него внутри. Потому я и сказал, что он не мог быть изготовлен из цельного куска стеатита.

– Это самое… – заговорил Гэллант, но оборвал фразу и опустил плечи, уставясь на Эллери.

– Прошу прощения? – вежливо осведомился Эллери.

– Ничего. Я просто подумал…

– Что я попал в точку, мистер Гэллант?

Широкоплечий молодой гигант отвел взгляд, покраснел и стал мерить шагами комнату, заложив руки за спину. Мисс Мерривел, закусив губу, опустилась на ближайший стул. Купер выглядел обеспокоенным, а юбки Летиции шуршали, как испуганное животное ночью в кустарнике.

– Полагаю, – сказал Гэллант, перестав бродить, – мне лучше выложить все начистоту. Вы догадались правильно, Квин.

Эллери казался огорченным.

– Стопор не цельный. Он полый внутри.

– Ага! И что же в нем было спрятано, мистер Гэллант?

– Пятьдесят тысяч долларов в сотенных купюрах.

* * *

Существует поговорка, что деньги творят чудеса. В кабинете Дзито Кагивы она оправдалась полностью.

Драконы умерли. Самурай превратился в пустую оболочку из кожи и металла. Дом перестал раскачиваться и застыл на своем фундаменте. Воздух посвежел и прекратил обращать на себя внимание. Знакомый всем язык денег заставил жуткие таинственные призраки испариться в мгновение ока. Все с облегчением вздохнули, взгляды их прояснились, заполнившись пустотой, которая именуется в обществе здравым смыслом. В дверном стопоре были всего лишь деньги! Мисс Мерривел даже слегка хихикнула.

– Пятьдесят тысяч в сотенных купюрах, – повторил мистер Эллери Квин, выражение лица которого казалось завистливым и одновременно разочарованным. – Но подобных купюр должно быть немалое количество, мистер Гэллант. Пожалуйста, объяснитесь.

Билл Гэллант объяснился без колебаний – он выглядел успокоившимся, как будто сбросил с плеч тяжкую ношу. Теперь незачем было скрывать, что бизнес мистера Кагивы находился на грани банкротства. Но, несмотря на советы пасынка, старый японец с присущей его расе благожелательной, молчаливой и несгибаемой волей отказывался менять деловую политику, которой придерживался всю жизнь. Только когда разорение глянуло ему в лицо, его упрямство было поколеблено, но тогда оставалось лишь спасать обломки кораблекрушения.

– Старик делал это тайком, – продолжал Гэллант, пожав плечами, – а я узнал все совсем недавно, когда он позвал меня в эту комнату, запер дверь, поднял стопор, который все время стоял на полу, и отвинтил одного из драконов… Старик сказал, что обнаружил тайник в стопоре совершенно случайно, как только получил его. Он долго распространялся о возможном происхождении вещицы, вряд ли задуманной как дверной стопор – у японцев подобных штук не водилось. В тайник была засунута тугая пачка денег. Я сказал, что глупо оставлять стопор на полу, но старик ответил, что о тайнике и деньгах никто не знает, кроме него и меня. Естественно… – Он покраснел.

– Теперь я понимаю, – улыбнулся Эллери, – почему вы с такой неохотой рассказали мне об этом. Очевидно, обстоятельства представляются вам скверными.

Широкоплечий молодой человек беспомощно развел руками:

– Я не крал эту чертову штуковину, но кто мне поверит? – Он сел, роясь в карманах в поисках сигареты.

– Одно говорит в вашу пользу, – заметил Эллери. – По крайней мере, мне так кажется. Вы его наследник?

Гэллант встрепенулся:

– Да!

– Это верно, – медленно, почти нехотя подтвердил Купер. – Я сам засвидетельствовал завещание старика.

– Много шума из ничего. Естественно, вы не стали бы красть то, что и так принадлежит вам. Бодритесь, мистер Гэллант, – вы в полной безопасности. – Вздохнув, Эллери начал застегивать пальто. – Боюсь, леди и джентльмены, мой интерес к этому делу иссяк. Я рассчитывал на нечто outre[10]10
  Незаурядное (фр.).


[Закрыть]… – Он улыбнулся и подобрал шляпу. – В конце концов, это работа для полиции. Разумеется, я готов помочь, чем могу, но знаю по опыту, что местные полицейские предпочитают действовать самостоятельно.

– Но что, по-вашему, произошло? – вполголоса спросила мисс Мерривел. – Вы думаете, что бедный мистер Кагива…

– Я не психолог, мисс Мерривел. Но даже психолога может озадачить ход мыслей, присущий восточному уму. Однако полицейские не вдаются в подобные тонкости, и не сомневаюсь, что они очень быстро раскроют это дело. Всего вам доброго.

Мисс Летиция фыркнула и проскользнула мимо Эллери, презрительно шурша юбками. Мисс Мерривел устало последовала за ней, натягивая шляпу. Купер направился к телефону, а Гэллант, нахмурившись, уставился в окно на пролив.

– Полиция? – откашлявшись, заговорил Купер. – Я хочу побеседовать с шефом.

В комнате вновь воцарилось знакомое гнетущее молчание.

– Одну минуту, пожалуйста, – сказал Эллери, стоя в дверях. Мужчины удивленно обернулись, а Эллери виновато улыбнулся. – Я только что кое о чем подумал. Человеческий ум – скверная штука. Я проявил преступную небрежность, джентльмены. Есть еще одна возможность.

– Не кладите трубку, – обратился Купер к невидимому собеседнику. – Возможность?

Эллери беспечно махнул рукой.

– Не исключено, что я не прав, – великодушно признал он. – Не мог бы кто-нибудь из вас, джентльмены, показать мне энциклопедический словарь?

– Словарь? – недоуменно переспросил Гэллант. – Кажется, он лежит на столе в библиотеке, Квин. Сейчас я его принесу. – Он скрылся в соседней комнате и вскоре вернулся с толстым томом в мягкой обложке.

Эллери схватил книгу и начал листать ее, что-то напевая. Купер и Гэллант обменялись взглядами, затем секретарь пожал плечами и положил трубку.

– Ага! – воскликнул Эллери, прервав свою арию. – Хм! Торжество духа над материей. Перо сильнее, чем… Конечно, я могу ошибаться, – добавил он, снимая пальто, – но теперь все говорит против этого. Полезная вещь – словари… Мистер Купер, позвольте мне взглянуть на квитанцию в получении стопора.

Металлические нотки в его голосе заставили напрячься обоих мужчин. Секретарь, побагровев, вскочил на ноги.

– Вы намекаете, что я вам солгал?.. – сердито начал он.

– Ну, ну, – прервал его Эллери. – Квитанцию, мистер Купер, и побыстрей.

– Делайте, как говорит мистер Квин, Купер, – сказал Билл Гэллант. – Но я не понимаю, какая может быть польза…

– Польза заключается в уме, мистер Гэллант. Рука может быть быстрее глаза, но мозг быстрее их обоих.

Купер выдвинул ящик резного письменного стола и начал рыться в нем. Наконец он извлек пачку бумаг, просмотрел их и нашел маленький желтый листок.

– Вот, – буркнул он. – По-моему, это чертовская наглость.

– Вопрос не в том, что это по-вашему, – вежливо отозвался Эллери. Он поднес листок к глазам и начал изучать его со скрупулезностью археолога. Это была обычная почтовая квитанция с указанием содержимого посылки, даты, места отправления, стоимости и тому подобной информации. Имя отправителя отсутствовало. Посылка была доставлена кораблем компании «Ниппон юсен каиса» из Иокогамы, в Японии, и отправлена компанией транспортных пересылок в Сан-Франциско адресату, Дзито Кагиве, по его месту жительства в Уэстчестере. Расходы по пересылке были заранее оплачены в Иокогаме на основании сорокачетырехфунтового веса стопора, который был охарактеризован как изготовленный из мыльного камня, имеющий размеры шесть, шесть и двенадцать дюймов и украшенный барельефами драконов.

– Ну? – усмехнулся Купер. – Надеюсь, эти данные что-нибудь для вас значат?

– Они значат для меня абсолютно все, – серьезно ответил Эллери, пряча квитанцию в карман. – Было бы жаль, если бы она пропала. Это как Розеттский камень[11]11
  Розеттский камень – базальтовая плита, найденная в 1799 г. близ города Розетты в Египте, иероглифические надписи на которой были позднее расшифрованы французским египтологом Жаном Франсуа Шампольоном (1790–1832).


[Закрыть] – ключ к целой группе таинственных фактов. – Он выглядел довольным собой, но взгляд его серых глаз оставался настороженным. – Старая поговорка оказалась неверна. В числах мы обретаем не безопасность, а просвещение.

Гэллант махнул рукой:

– Вы порете чушь, Квин.

– Совсем наоборот. – Эллери перестал улыбаться. – Бесспорно, надо позвонить шефу полиции, но, с вашего разрешения, джентльмены, это сделаю я – и в одиночестве.

* * *

– В конце концов, я не ошибся, ожидая чего-то причудливого, – заявил вечером Эллери. Спокойный и благодушный, он примостился на краю письменного стола в кабинете, почесывая брюхо обсидианового идола.

Купер, мисс Мерривел и Гэлланты уставились на него. Они пребывали в последней стадии нервного напряжения. Снова дом раскачивался, как на волнах, драконы шевелились на ветру, а самурай ожил и наблюдал за происходящим. Темное небо за окном покрывали еще более темные тучи; луна еще не взошла из-за моря.

После звонка шефу полиции Эллери удалился из дома Кагивы и вернулся туда вечером, в сопровождении нескольких крепких молчаливых мужчин, которые, однако, не вошли с ним в дом и не стали обращаться к Гэлланту, секретарю, сиделке и слугам, а тут же исчезли, растворившись во мраке. Через окно кабинета с моря доносились странные шорохи и лязг, но никто не осмеливался подняться и посмотреть, в чем дело.

– «Что это был за мир, как тяжко его бремя, если те, кого разлучила смерть, больше не могут встретиться?»[12]12
  «Надпись XVII. Эпитафия» английского поэта Роберта Саути (1774–1843).


[Закрыть] – заговорил Эллери. – Трогательная мысль. И подходящая к данному случаю. Сегодня вечером, друзья мои, мы встретимся со смертью, и, что еще более странно, бремя упадет с наших плеч, как предсказывал Саути.

Все смотрели на него, разинув рот. В ночи снаружи продолжались шорохи и лязганье – иногда издалека доносился крик.

Эллери зажег сигарету.

– Я обнаружил, – продолжал он, глубоко затянувшись, – что в очередной раз допустил ошибку. Утром я говорил вам, что наиболее вероятной причиной кражи дверного стопора было его содержимое. Но я был не прав. Брюхо дракона не намеревались вспарывать.

– А как же пятьдесят тысяч долларов?.. – начала мисс Мерривел.

– Что происходит, мистер Квин?! – воскликнул Билл Гэллант. – Что делают эти люди снаружи? Что это за звуки? Объясните нам…

– Логика, – промолвил Эллери, – имеет тенденцию ускользать из рук, как мыльный камень, мистер Гэллант. Это произошло со мной сегодня. Я заявил, что стопор не могли украсть ради него самого. Но я снова ошибся. В стопоре могло быть нечто ценное, помимо стоимости в долларах и центах, сентиментальной привязанности к нему или же его символического значения. Это возможность его практического применения.

– Что? – удивленно переспросил Купер. – Вы имеете в виду, что кто-то украл его, чтобы воспользоваться им как дверным стопором?

– Конечно, это абсурд. Но его можно использовать и в еще одном качестве. Какие свойства этого куска резного камня могут пригодиться? Каковы его физические признаки? Состав и вес. Это камень весом в сорок четыре фунта.

Гэллант, словно нехотя, поднялся и подошел к окну. Остальные последовали за ним, подгоняемые страхом и любопытством. Эллери спокойно наблюдал за ними.

Луна наконец поднялась из-за горизонта. Сцена внизу походила на сине-черную движущуюся гравюру. Большая лодка стояла на якоре в нескольких ярдах от задней стены дома Кагивы. В ней находились люди и какой-то аппарат. Один из сидящих в лодке склонился над бортом, глядя в воду. Внезапно по водной поверхности прошла рябь, и над ней появилась человеческая голова, жадно глотающая воздух. Ее полуобнаженный обладатель влез в лодку и что-то сказал. Аппарат заскрипел, и веревка, появившись из воды, стала наматываться на маленький ворот.

– Для чего же, – послышался позади столпившихся у окна голос Эллери, – могли украсть предмет, являвшийся камнем весом в сорок четыре фунта? Рассматривая вопрос в таком аспекте, мы получаем ясный ответ. Человек исчез таинственным и непостижимым образом – больной и беззащитный богатый старик. Исчез также тяжелый камень. А позади его дома – море. Сложите вместе один, два и три, и вы получите…

С лодки донесся хриплый крик. Из воды появилась мокрая темная масса, висящая на конце веревки. Когда находку втащили в лодку, при серебристом свете луны стало видно, что она состоит из трех частей. Одной из них был чемодан. Другой – маленький прямоугольный камень, украшенный резьбой. А третьей – обнаженный труп маленького старика с темноватой кожей и раскосыми глазами.

– И вы получите, – продолжал Эллери, соскользнув с края стола и приставив дуло пистолета к застывшей спине Билла Гэлланта, – убийцу Дзито Кагивы!

Торжествующие крики сидящих в лодке отзывались в кабинете бессмысленными возгласами. Билл Гэллант, не шевелясь и не оборачиваясь, промолвил безжизненным голосом:

– Вы хитрый дьявол. Как же вы об этом догадались?

Злобный рот мисс Летиции открылся и закрылся вновь, не издав ни звука.

– Я догадался, – ответил Эллери, не убирая пистолета, – так как знал, что дверной стопор не был полым, а представлял собой кусок цельного камня.

– Вы не могли этого знать. Вы никогда его не видели. Ваша догадка абсолютно случайна. Кроме того, вы говорили…

– Уже вторично вы обвиняете меня в догадках, – обиженным тоном произнес Эллери. – Но уверяю вас, мистер Гэллант, что это несправедливо. Зная, что стопор был цельным, я понял, что вы солгали, утверждая, будто видели собственными глазами, как Кагива отвинтил дракона, показывая вам тайник и деньги в нем. Тогда я спросил себя, почему такой очаровательный, но явно обеспокоенный джентльмен лжет. И мне стало очевидно, что вы что-то скрываете и уверены, что стопор никогда не найдут, а ваша ложь останется нераскрытой.

Воды пролива успокаивались под луной.

– Но чтобы быть уверенным, что стопор не найдут, вы должны были знать, где он находится. А если вы это знали, то, значит, были тем человеком, который избавился от него после того, как ударил по голове мисс Мерривел и украл стопор из этой комнаты, шаркая ботинками по толстому ворсу ковра и невольно издавая звуки «ползущего дракона». Но человек, избавившийся от дверного стопора, избавился также от трупа маленького безобидного Дзито Кагивы – иными словами, был его убийцей. Будьте же справедливым, мой дорогой Гэллант, – это не совсем догадка.

– Я не могу в это поверить, мистер Гэллант, – с трудом вымолвила мисс Мерривел. – Почему вы совершили это… эту ужасную…

– Думаю, я в состоянии это объяснить, – вздохнул Эллери. – Когда я понял, что история о тайнике в стопоре – ложь, мне стало ясно, что Гэллант с самого начала планировал поведать эту изобретательную выдумку. Почему? Причиной могло быть стремление скрыть подлинный мотив кражи резного камня как простого грузила для мертвого тела, наводя на ложный след его использования в качестве хранилища крупной суммы денег. Но почему он солгал о пятидесяти тысячах долларов? Не потому ли, мистер Гэллант, что вы заимствовали эту сумму из деловых сбережений вашего отчима и, зная, что открытие недостачи неминуемо, изобрели вымышленного вора, прошлой ночью укравшего деньги, которые в действительности украли вы, возможно растратив их уже несколько месяцев назад?

Билл Гэллант молчал.

– Итак, вы подстроили целую серию событий, – продолжал Эллери. – Ночью вы придали постельному белью старого джентльмена такой вид, как будто под ним лежит человеческая фигура. Стремясь представить все так, словно это сделал сам мистер Кагива, вы бросили часть его одежды в один из его чемоданов, как если бы он решил бежать из дома. Фактически вы организовали дело таким образом, как будто мистер Кагива, чей бизнес пошатнулся, я уверен, благодаря вашим растратам, навсегда скрылся из западного мира на таинственном Востоке, откуда некогда прибыл, вместе с остатками своего состояния. При таких обстоятельствах не стали бы подозревать убийство и разыскивать труп, а вы были бы избавлены от последствий расследования крупной кражи. Вы ведь знали, что, как все достойные и мягкие люди, ваш отчим, ничего для вас не жалевший, простил бы вам все, кроме бесчестья. Если бы мистер Кагива открыл ваше преступление, вы потеряли бы все.

Но Билл Гэллант ничего не ответил на эти безжалостные слова. Он все еще смотрел в окно, за которым больше ничего не было видно, кроме воды. Лодка, камень, чемодан, труп и люди исчезли.

Эллери кивнул, глядя на его неподвижную спину с печальным удовлетворением.

– И наследство… – пробормотал Купер. – Конечно, ведь он был наследником… Умно, ничего не скажешь…

– Нет, глупо, – мягко возразил Эллери. – Все преступление глупо.

– Я все же думаю, вы просто догадались о том, что стопор сделан из цельного камня, – тем же безжизненным голосом заговорил Гэллант, словно ведя вежливую дискуссию.

Однако Эллери не попался на эту удочку. Он крепче сжал пистолет, понимая, что открытое окно и вода могут выглядеть заманчиво для отчаявшегося человека, которому даже смерть кажется спасением.

– Нет-нет, – запротестовал Эллери. – Пожалуйста, воздайте должное противнику. Для меня все оставалось непонятным, пока я, уже уходя, не подумал о том факте, что стопор изготовлен из мыльного камня. Я знал, что это тяжелый минерал, а так как предмет имел почти безупречно прямоугольную форму, то, следовательно, был доступен для элементарных вычислений. Было очевидно, что я могу проверить точность вашего заявления, будто стопор полый. Поэтому я вернулся и попросил энциклопедический словарь. Однажды я уже справлялся в нем о весе распространенных минералов. Я поискал там вес мыльного камня и нашел его.

– Ну и что? – с любопытством осведомился Гэллант.

– В словаре сказано, что один кубический фут мыльного камня весит от ста шестидесяти двух до ста семидесяти пяти фунтов. Каковы были размеры стопора? Шесть, шесть и двенадцать дюймов, или четыреста тридцать два кубических дюйма. Иными словами, четверть кубического фута. Руководствуясь числами в словаре и добавив небольшой вес барельефов в виде драконов, я установил, что стопор должен был весить сорок четыре фунта.

– Но ведь так и указано в квитанции, – пробормотал Купер.

– Совершенно верно. Однако эти сорок четыре фунта должны представлять вес цельного куска мыльного камня! А мистер Гэллант утверждал, что стопор имел внутри полость, способную вместить пятьдесят тысяч долларов в сотенных купюрах – то есть пятьсот банкнотов. Пространство, вмещающее такое количество купюр – не важно, насколько туго они спрессованы, – должно было сделать вес стопора значительно меньшим, чем сорок четыре фута. Поэтому я понял, что стопор был изготовлен из цельного камня и что мистер Гэллант лгал.

Снаружи послышались тяжелые шаги. Внезапно комната наполнилась людьми. Труп мистера Кагивы, обнаженный и желтый, как старый мрамор, положили на диван. С него тихо, словно виновато, капала вода. Билл Гэллант повернулся, и все увидели, как его глаза при виде трупа тоже стали мертвыми, как будто он осознал всю гнусность содеянного им.

Эллери взял у полицейского тяжелый и блестящий от морской воды стопор и повертел его в руках. Подняв взгляд на портьеру, он дружески улыбнулся драконам, которые теперь выглядели всего лишь украшениями из шелка и золотых нитей.