Текст книги "Рискованный шаг"

Автор книги: Элла Уорнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

9

Мелани Джордан ждала, когда Кэти Ророа выскажет свое мнение о человеке, пришедшем в ее дом. Было странно и немного тревожно после стольких лет вдовства обнаружить, что испытываешь влечение – физическое влечение – к мужчине. Она считала, что чувства умерли в ней со смертью Майкла. Муж всегда был для нее единственным и неповторимым, однако Филипе Агилера, несомненно, будоражил ей кровь.

В сверкающих черных глазах, так похожих на глаза Майкла, светились недюжинный ум, проницательность и уверенность человека, привыкшего всегда владеть ситуацией. «Испанский аристократ», – решила Мелани сразу, как увидела его утром, отметив изящество, тонкость черт и прямоту осанки Агилера. Было в нем какое-то надменное превосходство, огромное достоинство, напоминавшие… Хотя, возможно, глупо было сравнивать его с Майклом.

«Опасный человек», – предупредил ее Кеннет.

Искусный манипулятор, опекун девочки, унаследовавшей многомиллионное состояние, Шейлы Сондерс – а не Каро. На протяжении почти двух лет Марианна скрывалась от Филипе Агилера, стремясь вырваться из-под его влияния. Теперь ее таинственное поведение нашло объяснение, и, учитывая историю, которую она рассказала Кеннету, ее страхи были небеспочвенными.

Тем не менее Мелани кружила голову даже опасность задуманного предприятия, необходимость быть постоянно начеку, готовой ответить на любой выпад, возможность испытать собственную силу. Никогда еще она не чувствовала такого подъема. Сердце Мелани билось быстрее обычного при мысли о том, что Филипе Агилера ждет ее на веранде, и в то же время она с удовлетворением отмечала свою способность противостоять любому напору с его стороны.

Она услышала шаги возвращающейся Кэти и замерла в ожидании суждения старой экономки.

– Ну как? – нетерпеливо спросила Мелани.

Улыбающаяся Кэти Ророа вошла в кухню, в ее глазах плясало веселье.

– Он явно не привык к тому, чтобы ему перечили! Но он очень шустрый, Мелани. В мгновение ока угрожающие манеры сменились бездной обаяния.

– Но сначала он попытался тебя одернуть.

– Его просто на мгновение ослепило возмущение, но он прекрасно разбирается в людях. Даже предъявляя требования, он облекает их в форму просьбы.

– А что он за человек, как ты думаешь?

Проницательные черные глаза блеснули.

– Он – управляющий.

При таком определении Мелани нахмурилась. У нее сложилось другое впечатление.

– Он стоит во главе огромной финансовой империи, – напомнила она Кэти.

– Он только исполняет волю императора.

– Марианна не доверяет ему. Такое могущество может испортить.

– Я не вижу в нем ничего зловещего. Как и ты, Мелани. Он кажется тебе привлекательным.

Мелани рассмеялась.

– Неужели ничто не может ускользнуть от твоего взгляда, Кэти?

– Он пришел один. Это интересно, правда?

– Посмотрим. Принеси напитки минут через десять.

– Ты не хочешь пригласить его в дом?

– Нет. Марианна считает его врагом. Пока меня не убедят в обратном, он не станет моим гостем.

Идя по холлу к двери, Мелани думала: «Действительно, то, что он пришел один, очень интересно. Секретарша сообщила, что вся троица снова приходила в офис в четыре часа, несомненно выяснив у учительницы Шейлы, что их просьба была передана Кеннетом задолго до конца учебного дня».

Мелани специально уехала домой пораньше, поговорив с Кеннетом, позвонившим из Эдема Джорданов. Пусть Агилера поохотится за мной, решила она. То, как он будет это делать, скажет о многом. Свой утренний визит он подкрепил присутствием двух юристов, как и второй, в четыре часа дня. Сейчас было начало шестого, и он пришел один. Возможно, за последний час он многое успел обдумать.

Мелани открыла дверь, ведущую на веранду. Агилера, сменивший костюм на белую рубашку с открытым воротом и черные брюки, стоял в отдалении, у балюстрады, и разглядывал бухту Отаго. Он быстро обернулся к ней. «С грацией тореадора», – почему-то подумала вдруг Мелани. Гибкое мускулистое тело излучало жизненную энергию.

Может, дело было в относительно вольном стиле одежды, или в мужском интересе, мелькнувшем в завораживающих темных глазах, или во впечатлении свернутой в тугую пружину и готовой в любой момент вырваться на свободу мощи… Что бы это ни было, но теперь он показался Мелани намного привлекательнее, чем утром, и ее тело немедленно на это отреагировало.

Было совершенно неважно, что этому мужчине уже далеко за шестьдесят, что черные густые волосы тронуты сединой, а лицо бороздят морщины опыта. Он обладал необычайной сексуальной притягательностью, и Мелани вдруг поняла, что он намеренно испытывает на ней свои чары.

– Миссис Джордан…

Он протянул ей руку, и Мелани отметила, что его голос обогатился оттенками, стал не таким отрывистым и холодным, как утром.

– Мистер Агилера…

Она ответила на рукопожатие, с удивлением почувствовав, как по ее коже пробежал приятный холодок.

– С тех пор как выяснилось, что ваш сын улетел с Марианной и ее дочерью, я оказался здесь не у дел, – сказал он и весело добавил: – Я подумал: а не удастся ли мне уговорить вас пообедать со мной сегодня?

Мелани отняла руку и приглашающим жестом указала на стулья, окружающие стол.

– Заманчивое предложение, мистер Агилера, но потребуются некоторые уговоры. Не угодно ли вам присесть?

– Я снял номер люкс в прелестной гостинице на озере Те Анау, [2]2
  Озеро на Южном острове Новой Зеландии, второе по площади озеро страны.


[Закрыть]с отдельной столовой, из окон которой открывается замечательный вид: голубая вода в окружении величественных темно-зеленых гор…

– Это, несомненно, скрасит ваше ожидание. Думаю, вам придется долго любоваться озером, если вы собираетесь дожидаться возвращения Марианны и Шейлы в Данидин. – Она улыбнулась и, подойдя к столу, заметила: – Но мне как-то привычнее наблюдать за восходами луны здесь.

Филипе Агилера рассмеялся.

– Насколько я понимаю, вы уже в курсе, что вашего сына и Марианну связывает нечто большее, нежели деловые отношения.

– Кеннет очень дорог мне, мистер Агилера. Вот уже более тридцати лет он очень дорог мне. – Она опустилась на стул у дальнего конца стола и, приподняв брови, взглянула на мужчину, который решил, что безмерное обаяние поможет ему переманить ее на свою сторону. – Неужели вы думаете, что удовольствие провести с вами время на озере Те Анау заставит меня забыть об этом?

Он усмехнулся в полной растерянности.

– Вы, несомненно, самая замечательная женщина из всех, кого я встречал.

– В таком случае почему бы вам не присесть, мистер Агилера? И мы продолжим наше знакомство, – предложила Мелани, стараясь не обращать внимания на участившийся пульс.

Его слова не более чем лесть. Такой мужчина мог бы найти сколько угодно красивых, умных и более молодых женщин.

Продолжая стоять, он с любопытством смотрел на нее.

– Почему вы мне не верите?

– Потому что вы явились сюда с определенной целью, и эта цель – не я.

– Марианна, должно быть, чувствует себя в безопасности с вашим сыном.

– Надеюсь. Но она не чувствует себя в безопасности с вами, мистер Агилера.

– Филипе. Меня зовут Филипе.

– Я знаю.

– Могу я называть вас Мелани?

– Как вам угодно.

– На меня возложена обязанность заботиться о ребенке. Когда Шейле исполнится восемнадцать, она унаследует несколько десятков миллионов. – Он помедлил, ожидая ее реакции. – Я вижу, вы не удивлены, Мелани.

– Кен сообщил мне об этом два часа назад.

– И он по-прежнему намерен обеспечивать им… безопасность?

– Нельзя сказать, чтобы у нас не было для этого средств, – с холодной иронией заметила Мелани, отлично понимая, что состояние Джорданов – ничто в сравнении с наследством Шейлы. И тем не менее у них были возможности, которые не купить ни за какие деньги, поэтому в ее взгляде светилась твердая уверенность, когда она добавила: – Это не ваша земля, Филипе. Она наша.

– Короли Отаго, – вкрадчиво протянул он с легкой усмешкой и, вернувшись к балюстраде, оперся на нее спиной, заслоняя собою вид.

– Я пришел, чтобы удовлетворить свое любопытство в отношении вашей семьи, Мелани, – прямо заявил он. – Я знал о симпатии Марианны к вашему сыну с тех пор, как она возникла… несколько месяцев назад. Мне было известно о ее визите в Эдем Джорданов на свадьбу вашего старшего сына. А в понедельник утром мне сообщили, что у них, по-видимому, установились более близкие отношения.

Действительно ли это было так? Неужели все это время он не упускал Марианну из виду? Или он успел собрать сведения перед приходом сюда?

– Вы пришли, чтобы помешать этому? – спросила она, пытаясь добиться большей откровенности собеседника.

– А вы хотите, чтобы этому помешали? – ответил он вопросом на вопрос.

– По-моему, Кеннет ни к кому еще не был так привязан, как к Марианне, и ни одна из преград, которые она воздвигала между ними, не остановила его. Хотите верьте, хотите нет, но наследство девочки не играет для него никакой роли. Просто в жизни иногда так бывает: что-то происходит, и помешать этому нельзя.

– И вы будете горой стоять за своего сына.

Она кивнула.

– Как и его братья.

– Такое состояние приносит больше проблем, чем радости, – предупредил Филипе Агилера.

Мелани было хорошо известно о политике, проводимой могущественным финансовым синдикатом Сондерса, о контроле, который они способны были установить на любом рынке. Но «Бумага Макинтайра» вполне процветающее и самостоятельное предприятие, не связанное ни с одним из банков этой сети.

– Вы не можете угрожать нашему бизнесу, Филипе. – Мелани подалась в его сторону. – Мы отразим любую попытку вмешательства, и всеобщая поддержка будет на нашей стороне.

Он покачал головой.

– Никаких угроз. Я просто объясняю ситуацию. Это наследство скорее проклятие, чем благо. И ничего с этим не поделаешь, Мелани. Вы потонете в проблемах, которые оно с собой несет.

«Как-нибудь управимся, – подумала Мелани, чувствуя, что начинает все больше понимать Марианну. – Однако здесь не Европа. Если Марианна хочет остаться с Кеном, ее сумеют защитить. Шейла будет надежно изолирована от тех, кто покушается на ее наследство».

Вопрос в том… какая роль во всем этом играет Филипе Агилера? В чем заключаются его интересы?

– Если наследство скорее проклятие, чем благо, то почему вы продолжаете оставаться опекуном Шейлы?

Его губы насмешливо дрогнули.

– Я просто рожден для того, чтобы решать проблемы.

– И все же вы позволили Марианне в страхе бежать от вас. Вы называете это решением проблем?

Он слегка наклонил голову, словно обдумывая ответ или решая, насколько правдоподобным покажется он Мелани.

– У нее были причины для страха… но крылись они не во мне, – хрипловато проговорил Филипе Агилера. – Кое-кому было крайне выгодно настроить ее против меня. Результат – сопротивление Марианны моим попыткам защитить ее и ребенка, которое еще больше осложняет ситуацию. – Он пожал плечами и с иронией продолжил: – Нельзя силой заставить доверять себе. Я решил, что легче позволить ей ускользнуть из сондерсовских сетей, которые она считала тюрьмой.

– Так вы спланировали все это?

– И управлял, шаг за шагом. Мои люди повсюду следовали за ней – покупали те бриллианты, которые она продавала, денно и нощно не спускали глаз с нее и ее дочери. Я могу доказать это, Мелани.

– Независимо от того, существуют доказательства или нет, Марианна продолжает жить в страхе, – сурово напомнила ему хозяйка дома.

– Я ничего не могу с этим поделать, ведь она сама предпочла побег. Он давал ей ощущение свободы, к которой Марианна так стремилась, – резко ответил Филипе Агилера. – Если бы у нее действительно были причины бояться меня, неужели, вы думаете, я допустил бы хоть какие-нибудь контакты с вашей семьей?

– Не знаю. Теперь-то вы здесь.

Он явно расслабился и снова оперся на балюстраду. В его глазах появилось мягкое бархатистое сияние.

– Я доволен тем, что происходит. Все больше и больше доволен, Мелани.

– Думаю, вы должны продолжить свои объяснения, – ровным тоном заметила она, не позволяя себе смягчиться.

Филипе Агилера развел руками.

– Дело в том, что… тщательно срежиссированное исчезновение Марианны и Шейлы служило двум целям. Оно позволило отвести от них очень реальную угрозу и развязало мне руки, для того чтобы покончить с теми, кто хотел оспорить завещание Тимоти.

– А теперь эта угроза миновала?

– Всегда существует опасность похищения ради выкупа, но я доволен тем, что банк Сондерса и его филиалы теперь очищены от… недовольных. – Его глаза недобро блеснули. – Разумеется, время от времени будет появляться некто, желающий изменить правила игры. – Он улыбнулся. – Но я очень хорошая сторожевая собака.

«И даже более того, – подумала Мелани. – Этот человек готов оказаться в любом месте, где бы того ни потребовали возложенные на него обязательства». Была в его улыбке какая-то бесшабашность, и Мелани интуитивно чувствовала, что опасность захватывает его не меньше, чем решение проблем. Может быть, именно это качество делало его таким привлекательным.

– Мы могли бы стать хорошими партнерами, Мелани, – мягко сказал он.

– Партнерами в деле защиты Шейлы?

Она изо всех сил старалась не поддаваться его очарованию.

– Партнерами во всех смыслах. Вы тоже так считаете. Это написано в ваших глазах. С первого же взгляда я почувствовал нашу общность. Это большая редкость, Мелани. Со мной подобного прежде не случалось.

– Мне трудно в это поверить, Филипе.

– Я вдовец. Я любил жену юношеской любовью, страстной, эмоциональной. Но вы… я чувствую, что вы действительно созданы для меня. Если бы был жив ваш муж, я дрался бы с ним за вас.

Майкл… Она почувствовала мгновенный укол в сердце… Но Майкл умер.

На веранде появилась Кэти, катившая тележку с напитками. Неужели прошло всего десять минут?

– Почему бы вам не сесть, Филипе? – снова предложила Мелани, стараясь выиграть время для размышлений.

Он взглянул на Кэти, смирился с неизбежностью отсрочки выполнения своих планов и подошел к стулу у противоположного конца стола.

Мелани думала о долгих годах своего вдовства и о столь же долгих годах одиночества впереди. Сыновья больше не нуждались в ней. Конечно, у нее будут внуки, но смогут ли они заполнить пустоту, существующую в ее жизни?

Возможно, Филипе лжет. Кеннет назвал его искусным манипулятором. Но какой вред может принести единственный вечер, проведенный с этим человеком? Она ничуть не обманывается – ни в духовном, ни в эмоциональном, ни в физическом смысле. Один вечер наедине с ним ни к чему не обяжет ее. Она лишь воспользуется шансом, которым хочет воспользоваться.

– Спасибо, Кэти, – сказала Мелани старой подруге и экономке, когда та разгрузила тележку. – Не готовь мне сегодня обед. Мистер Агилера пригласил меня пообедать у него, в гостинице на озере Те Анау.

Она подняла взгляд. Через стол на нее смотрели глаза, в которых светилось нескрываемое удовлетворение.

«Все не так просто, Филиппе», – мысленно произнесла она.

10

Они были так спокойны, так уверены в своей способности со всем справиться – Кеннет, Роберт, даже Камилла, жена Роберта, безмятежно варившая кофе. Их ничуть не взволновал шестичасовой звонок с отчетом о происходящем в Данидине.

Марианне хотелось кричать, доказывать этим троим, что они не понимают методов Филипе Агилера. Она знала, чем может закончиться вечер, проведенный им с Мелани Джордан. Он завтра же с ее благословения беспрепятственно проникнет в Эдем Джорданов.

Затем Филипе убедит всех в необходимости увезти с собой ее и Шейлу. Из лучших побуждений, конечно. Человек, который вынудил Тимоти Сондерса назначить его единственным опекуном девочки, получившей огромное наследство, может убедить кого угодно в чем угодно, в особенности когда у него для этого несколько десятков миллионов причин. Теперь, возможно, даже больше, учитывая его деловые качества.

При мысли о возвращении в похожий на тюрьму лондонский особняк или в окруженный толстыми высокими стенами замок на берегу Луары Марианну затрясло, и ей пришлось поставить кофейную чашку на блюдце.

– Наверное, тебе не стоило пить кофе. Ты не сможешь заснуть, – заметил Кеннет, поднимаясь из-за обеденного стола. – Может быть, прогуляемся, Марианна? Свежий воздух успокоит тебя.

– Да, да, прогуляемся, – с благодарностью пробормотала она.

– Я присмотрю за Шейлой, – предложила Камилла.

– Спасибо, – ответила Марианна, вскакивая на ноги прежде, чем Кеннет подошел к ее стулу; она была слишком взвинчена, чтобы выдержать хотя бы еще одну секунду. – Если она проснется…

– Я посижу с ней, – заверила ее Камилла с теплой улыбкой. – С твоей дочерью легко ладить, Марианна. Надеюсь, я сумею воспитать моего малыша так, как ты Шейлу.

Беременность высокой красивой блондинки была едва заметна, но уже сейчас становилось ясно, что будущему ребенку повезло с родителями. На мгновение Марианна почувствовала укол острой зависти.

Даже если бы Генри не погиб, он был бы никчемным отцом. Хуже, чем никчемным, – опасным. А вот Роберт наверняка будет таким же добрым и заботливым, как Кеннет… Кеннет, который до сих пор не понимает, что наследство Шейлы все портит, и не желает видеть беды, которые оно с собой несет.

Она кивнула Камилле.

– Ты очень добра.

Так оно и было. С того самого момента, как они прибыли в Эдем Джорданов, она взяла Шейлу под свое крыло и показывала ей поместье, пока Марианна объясняла ситуацию Кеннету и Роберту.

Ни один из них не отнесся легкомысленно к ее рассказу, и все же Марианну тревожило спокойствие, с которым братья восприняли его. Они строили планы, давая понять, что ее мнение уважают, но благополучный исход всего дела казался им предрешенным. Им даже почти удалось убедить в этом Марианну, когда звонок Мелани обнаружил хитроумный маневр Филипе Агилера, нацеленный на главу семьи.

Кеннет положил руку ей на плечи, Марианна инстинктивно подалась к нему, и они вышли из столовой. Однако даже исходившие от него тепло и уверенность не успокоили ее.

– Все будет хорошо, – пробормотал Кеннет, крепче прижимая ее к себе. – Моя мать отнюдь не глупая женщина, Марианна.

Она ни за что не назвала бы Мелани Джордан глупой. Но Филипе Агилера мог запудрить мозги кому угодно, каким бы проницательным и хитрым ни был его противник.

– Она не знает его так, как знаю я, – бесцветным голосом проговорила Марианна.

– Зато наша семья хорошо постигла науку выживания, – заверил ее Кеннет. – Мы не сдаемся. Никогда.

«Но вы можете поддаться», – в отчаянии подумала Марианна.

Снаружи стояла ясная ночь. На этот раз не было даже намека на грозу – кроме той, которая налетела из Европы, застлав черными тучами внутренний небосклон Марианны. Она взглянула на небо, усеянное мириадами сверкающих звезд, и подумала о бриллиантах, лежащих в ее депозитном сейфе в Веллингтоне. Теперь до них не добраться. Ее бегство подошло к концу.

У нее осталась последняя ночь свободы. Агилера объявится здесь завтра. Он и Мелани Джордан докажут Кеннету, что ей и Шейле здесь не место. Простая история, просочившаяся в местные газеты, довольно быстро убедила бы семейство Джордан, что их жизни больше не будут принадлежать им, если они дадут приют наследнице Сондерса. Ее опекун, безжалостный и бесчестный человек, ни перед чем не остановится в достижении своих целей. А если она с дочерью снова окажется у него в руках, кто сможет поручиться, что они не погибнут от несчастного случая, как Генри?

– Пойдем к реке, туда, где был устроен навес на свадьбе Роберта и Камиллы, – под влиянием порыва предложила Марианна, вспомнив, что именно там Кеннет впервые обнимал ее в танце.

– Вечные скитания не для тебя, Марианна. И не для Шейлы, – спокойно произнес Кеннет. – Я знаю, тебя это пугает, но рано или поздно придется остановиться.

Она не ответила. Какой смысл укорять его за то, что он приблизил развязку? Сделанного не воротишь. У нее впереди еще одна ночь с этим человеком. Это было ее единственным утешением, и разговоры были совсем ни к чему.

Кеннет потерся щекой о ее волосы, и у Марианны сердце зашлось от выразившейся в этом движении нежности. Ее страхи пробудили в нем стремление защитить их с Шейлой, именно этим объясняются сегодняшние решительные действия Кеннета. Она не могла винить его – он такой, какой есть.

Марианна обняла его за талию, и они зашагали вниз по склону к ровной площадке у реки.

– Думаешь, наследство может изменить мои чувства к тебе? – спросил Кеннет.

Его голос подрагивал от сдерживаемой страсти.

– Тебя это еще не коснулось, – неохотно ответила Марианна. – Возможно, наследство кажется тебе чем-то нереальным. Но оно очень реально, когда подминает под себя… все.

– Ты могла бы прожить и без него.

– Как бы мне этого хотелось!

– Поэтому ты и убегала.

– Да.

– И из всех мест в Данидине ты задержалась дольше всего.

– Да, – выдохнула Марианна, зная, что этим навлекла на себя несчастье.

Он замедлил шаг и повернулся к ней.

– Из-за меня?

Марианна подалась вперед и погладила ладонью его щеку, страстно желая гораздо большего. Сегодня день откровений. Больше не было смысла что-то утаивать от него. Чувствуя необыкновенный подъем и облегчение, она высказала все, что было на сердце.

– Еще ни с кем я не испытывала того, что испытала с тобой. Мне не следовало допускать этого, нужно было взять себя в руки… Но ты был рядом, и я не могла противиться тому, что должно было случиться.

– Так же было и со мной, – пробормотал Кеннет, накрывая ее руку своей и поднося к губам. Он поцеловал ладонь, а затем провел ее пальцами по своим губам, подбородку и вниз по шее, явно так же нуждаясь в прикосновениях Марианны, как и она в его. – Я не вынесу, если еще хоть секунду пробуду без тебя, – хрипло проговорил он.

– Тогда будь со мной. Здесь… сейчас… всю ночь, – безрассудно предложила она, обеими руками стремительно расстегивая пуговицы его рубашки, стремясь сорвать ее… всю его одежду. – Помоги мне! – вскричала Марианна. – Не хочу, чтобы нас хоть что-нибудь разделяло!

Она быстро сняла майку и шорты, которые были на ней. Кеннет столь же стремительно стянул с себя остатки одежды, подгоняемый страстным нетерпением Марианны, жаждой снова пережить то, что они пережили однажды. С бешено бьющимся сердцем она смотрела на его обнаженное тело. Первобытный человек, лихорадочно думала Марианна. Цельный, сильный и исполненный жизни, готовый обладать ею, своей женщиной, на этой древней земле под бесчисленными яркими звездами! Так все и должно быть – прямо, бесхитростно, первозданно, – как земля и небо над ней, неподвластные времени.

Кеннет приблизился, и Марианна прижалась к его твердой широкой груди, ощутив, как он возбужден. Она приподнялась на цыпочки и руками обвила его шею, нашла губы и приникла к ним в поцелуе.

Это ее мужчина. Она словно узнавала его каждой клеточкой своего тела, растворялась в волшебном ощущении правильности происходящего. Целовала его с неистовой страстью, желая насытиться им, вобрать в себя и не расставаться с ним никогда.

Ее тело трепетало. Ее руки ласкали крепкую шею, плечи и напрягшуюся мускулистую спину. А Кеннет все сильнее и сильнее прижимал ее к себе.

Марианна хотела полностью слиться с ним, хотела, чтобы ею обладали, хотела обладать им.

– Кен… пожалуйста… – прерывающимся голосом пробормотала она.

– Марианна…

Это был хриплый страстный шепот. Покрывая поцелуями ее тело, Кеннет опустился на колени и, потянув за собой Марианну, с такой быстротой и мощью опустил ее на себя, что она испытала потрясение. Она обвила ногами его бедра и откинулась назад, на его руки, – желая, чтобы он вошел в нее как можно глубже, и с восторгом ощутила внутри себя его мужскую мощь.

Она блаженно выдохнула. И Кеннет, наклонившись вперед, начал целовать ее груди, раскачиваясь из стороны в сторону, по мере того как приникал по очереди к каждой ртом, даря ее небывалое наслаждение.

Сладкие судороги волна за волной пробегали по телу Марианны, а это раскачивание делало их слаще вдвойне. Их нагие тела укрывали, словно плащом, шелковистые волосы Марианны, а звезды над ними пульсировали в такт судорогам удовольствия.

Затем Кеннет выпрямился, стоя на коленях, и, опустив Марианну на землю, лег сверху. Она поняла, что пришло его время. Марианна старалась двигаться в такт ему, но он, похоже, не имел ничего против того, что ее тело было томным и расслабленным. Его самоконтроль изумлял. Несомненно, он самый лучший любовник в мире – король удовольствий, – и даже теперь, приближаясь к собственному оргазму, Кеннет продолжал вызывать у нее чувственную дрожь.

Она любила его, всего его. И когда пролилась внутри его влага, это показалось Марианне кульминацией всей ее жизни, выполнением жизненного предназначения – принадлежать этому человеку, отдать ему себя, слиться с ним воедино.

Не разрывая объятий, они перекатились набок, не желая прерывать близость, смакуя каждое прикосновение, целуя, лаская друг друга…

Первым заговорил Кеннет. Марианна была бы счастлива просто лежать рядом в молчании, ощущая всем телом этого чудесного мужчину, который принадлежит ей, которому принадлежит она. Ничего иного для нее сейчас не существовало. Но он заговорил, вновь возвращая их в мир, о котором ей не хотелось даже думать.

– Выходи за меня замуж, Марианна, – мягко, но настойчиво произнес Кеннет, приподнявшись на руках. – Я не представляю без тебя жизни.

Эти слова мгновенно разрушили состояние молчаливого обожания, в котором она пребывала. Марианну словно сковало холодом. Ей невыносимо было даже подумать о жизни без него. А именно это уже завтра могло ожидать ее. Неужели этой ночью им не обойтись без мыслей о будущем?

– Мы созданы друг для друга. Ты это знаешь, – продолжал настаивать Кеннет, положив ее руку себе на грудь, туда, где мерными, сильными ударами отдавалось биение его сердца.

Марианна вздохнула, стремясь хоть немного облегчить боль, словно тисками, сдавившую ей сердце.

– Давай поговорим об этом завтра вечером, Кен – взмолилась она. – Только не сейчас!

В течение нескольких секунд Марианна чувствовала только, как вздымается и опускается в такт дыханию его грудь, и изо всех сил желала, чтобы он послушался, не нарушал их столь красивую идиллию. Но по выражению его лица поняла, что Кеннет преисполнен решимости выяснить все до конца.

– Почему не сейчас? – спросил он, ласково отводя прядь волос с ее лица и не спуская с Марианны пристального взгляда.

Будь прокляты обстоятельства, при которых принять его предложение означает взвалить непомерный груз на свою совесть!

– Я не смогу связать с тобой жизнь, до тех пор пока не узнаю, чего хочет Филипе Агилера… зачем он сюда приехал, – поправила она себя.

– А чего хочешь ты, Марианна?

– Я не распоряжаюсь моей жизнью, Кен. Шейла – моя дочь, и я никогда не расстанусь с ней.

Он нахмурился.

– Я и не ожидал этого от тебя. Я был бы счастлив удочерить ее и разделить с тобой родительские заботы. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее.

Брак, удочерение, законные узы, которые Филипе Агилера, несомненно, сочтет угрозой своему благополучию. Но Кеннет готов был сражаться за то, что ему дорого… К тому же он уже доказал свою способность вести многомиллионное дело. Будь игра честной, Кеннет смог бы даже выиграть, но Марианна была уверена, что Агилера честно играть не привык.

– Шейле я понравился, ты же знаешь, – продолжал убеждать ее Кеннет. – Уверен, она не станет возражать, чтобы я стал ее отцом.

Но быть отцом Шейлы означает почти верную смерть!

Марианна глубоко вздохнула, чтобы унять испуганное сердцебиение, которое вызвала эта мысль, и легонько провела пальцами по его губам.

– Ты стал бы прекрасным отцом, – с готовностью согласилась она.

– Тогда скажи, что выйдешь за меня, Марианна.

– Пожалуйста, дай мне подумать, Кен. – Коснувшись его уха, она погладила внутренний завиток раковины. – Мне нужен этот вечер, чтобы…

– Нет! – Он тряхнул головой, его голос стал тверже. – На этот раз я не позволю тебе ускользнуть, как ты сделала тем воскресным утром, оставив мне представлять, как все могло бы быть прекрасно. – Глаза Кеннета сверкнули. – Скажи, чем тебя не устраивает мое предложение?

Романтическое настроение исчезло. Окончательно и бесповоротно.

– Я замерзла, Кен. – Это было почти правдой: ей казалось, что у нее в груди не сердце, а кусок льда. – Я хочу одеться. Позволь мне встать.

Он поколебался, недовольный ее уклончивостью, желая настоять на своем. Однако насилие было не в его правилах. Марианне это было известно с самого начала их знакомства. Твердость, настойчивость, решительность… но не насилие. Даже сегодня он не заставлял ее принять свой план. Просто сел за штурвал самолета, решив, что так будет лучше для всех них.

Кеннет поднялся – гордый, величественный мужчина, едва сдерживающий свою агрессивность. Он подал ей руку, чтобы помочь встать. Но Марианна не приняла ее, зная, что Кеннет заключит ее в объятия, прижмет к себе – и тогда она согласится на что угодно. Она откатилась в сторону и поднялась самостоятельно, тут же отпрыгнув подальше.

– Не доверяешь? – с вызовом спросил Кеннет.

– Это не вопрос доверия! – выпалила Марианна, но затем, поняв, что обижает его своими недомолвками, выложила ту правду, которую он не хотел замечать. – Я опасна для тебя, Кен. Я вроде паука, «черной вдовы». Плохо уже то, что я приняла от тебя то, что приняла. А если ты женишься на мне, я сломаю тебе жизнь.

– Я готов рискнуть, Марианна.

– А я – нет.

– Тогда зачем откладывать этот разговор на завтра?

– Потому что я эгоистична и жадна и хочу получить от тебя все, что возможно, до завтрашнего дня.

Глаза Марианны наполнились слезами, и она с трудом оторвала от Кеннета взгляд, чувствуя свое безнадежное поражение. Она заметила майку и, подхватив с земли, быстро натянула ее на себя.

– Завтра ничего не изменится, – заявил Кеннет, удивленный этим временным ограничением.

– Подождем – увидим, – с горечью бросила она, обшаривая траву в поисках остальной одежды.

– Я уже и так немало ждал, Марианна! – с жаром возразил он. – Скажи мне, что, по-твоему, должно случиться?

– Они приедут, – сквозь зубы процедила она, с ужасом думая о неизбежности этого и натягивая одежду с яростью, которую хотела бы направить против своих врагов. – Твоя мать привезет их. Агилера убедит ее. Так или иначе, но он убедит всех вас в том, что самое лучшее – это позволить ему вернуть Шейлу и меня под его опеку.

– Только не меня! – горячо заявил Кеннет.

Полностью одевшись и почувствовав себя более защищенной, Марианна расправила плечи и посмотрела Кеннету в глаза. Он был по-прежнему обнажен, и Марианна почти физически ощущала его нежелание избежать того, чем она его пугала.

– Выбор не за тобой, Кен, – тихо проговорила она. – А за мной.

– Ты лишаешь меня права выбрать ту жизнь, которую я хочу. С тобой, Марианна, куда бы это меня ни завело и какие бы беды ни принесло!

Его голос дрожал от сдерживаемых эмоций, и Марианна почувствовала, как сжимается ее сердце.