Текст книги "Рискованный шаг"

Автор книги: Элла Уорнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

14

Кеннет понимал, что это самое важное испытание в его жизни. Ему приходилось иметь дело со многими безжалостными дельцами, но эти трое были людьми совершенно иного уровня. Они без тени колебания признали, что Тимоти Сондерс жестоко расправился с заговорщиками, причастными к смерти его сына. Независимо от степени вины каждого. Поголовное истребление.

Ничего не зная наверняка, Марианна могла лишь догадываться о том, на что способны эти люди. Но поскольку Филипе Агилера не был виновен в смерти Генри Сондерса, не обманывают ли ее инстинкты в том, что касается Шейлы? Должен же он понимать, что это не его ребенок и он не может устраивать жизнь девочки так, как ему хочется!

Кеннет внимательно наблюдал, как испанец обдумывает заданные ему вопросы. Его мать влечет к этому человеку. Кэти Ророа не выказывает никакой настороженности по отношению к нему. У обеих женщин прекрасно развито внутреннее чутье, которые обычно восставало при малейшем покушении на их независимость. Но Кеннета слишком заботил исход этого противостояния, чтобы слепо полагаться на их оценки.

– Возможно, я переусердствовал, защищая Марианну и Шейлу, но я не жалею о том, что сделал, – задумчиво проговорил Филипе. – Если меры предосторожности и были чрезмерными, то только потому, что ответственность за них тяжелым грузом давила мне на плечи. Я ведь знал, что случилось с Генри, и отлично понимал, что мантия Тимоти мне не по росту. Те, кто уважал его могущество, были готовы померяться со мной силой.

Другой человек у руля – управляющий вместо старого монарха… Да, Кеннет мог понять сопротивление, вызванное подобной переменой.

Губы Джереми Хантера скривились от отвращения.

– Тимоти еще не предали земле, а его завещание уже начали оспаривать те, кто руководили сильными группировками в сети банков Сондерса. «Король мертв, почему бы не занять его трон?» – считали они, невзирая на то что Тимоти назначил Филипе единственным опекуном своей наследницы. – Он повернулся к Марианне.

– Вы обязаны Филипе большим, чем думаете. Но для него…

– Довольно, Джереми! – Агилера поднял руку, призывая его к молчанию. – Тюрьма, в которой обнаружила себя Марианна, не плод ее воображения. – Он посмотрел на нее с любопытством и вниманием. – Страх, который вы испытывали ко мне, должно быть, делал это заключение еще тяжелее. Я видел, что вы ненавидите то, что я отстаиваю, обижаетесь на предпринимаемые мною меры, но… – он покачал головой, – страха я не разглядел.

– Я не собиралась давать вам еще одно преимущество, – гордо проговорила Марианна.

Филипе задумчиво кивнул и снова посмотрел на Кеннета.

– Я уже говорил, что после смерти Тимоти наступили опасные времена. Многие считали, что в результате болезни и горя он утратил ясность рассудка. И хотели, чтобы он назначил совет попечителей для управления наследством, а не одного меня. Шейла, несомненно, рассматривалась как средство достижения большего влияния. – В его глазах мелькнула насмешка. – Что бы вы сделали, Кеннет, окажись на моем месте? Бросили бы Марианну на произвол судьбы, чтобы ее похитили, а потом потребовали за нее выкуп? Рискнули бы жизнью Шейлы? Ее смерть неминуемо привела бы к распаду структуры, созданной Тимоти, что было очень выгодно для некоторых.

Кеннет вспомнил, как сам вчера взял дело в свои руки и, не посоветовавшись с Марианной, доставил ее и Шейлу в Эдем Джордана, решив, что лучше нее знает, как обеспечить их безопасность. Этот дом тоже мог бы стать для нее тюрьмой. Разница только в том, что… Марианна не боялась его, как боялась Филипе. Она хотела быть с ним.

– Как и вы, я бы постарался их защитить, – медленно произнес Кеннет.

– Что вы и попытались сделать, привезя их сюда, – тут же подхватил Филипе, его глаза блестели от удовольствия.

– Но я никогда не поступил бы против ее воли, – немедленно возразил Кеннет. – Для Марианны вы были и остаетесь продолжением той жизни, которую она ненавидит. Это вопрос ценностей, Филипе. Вас волновало только наследство, а не жизнь, которую приходилось вести ей.

– У нее, по крайней мере, была эта жизнь.

– Невыносимая.

Агилера кивнул.

– Я начал понимать это, Кеннет, когда Марианна сбежала. Это был акт отчаяния, ведь она отлично представляла опасности, которые будут подстерегать ее, когда окажется без охраны. Сначала я подумал… – Он пожал плечами. – Словом, когда я обнаружил, что ее драгоценности исчезли вместе с ней, я понял, что она ищет свободы и самостоятельности, а не переметнулась в другой лагерь. – Филипе с легкой улыбкой откинулся на спинку стула. – Итак, что бы вы сделали, если бы оказались на моем месте? Отпустили ее на все четыре стороны? Попытались разыскать и вернуть? Что, Кеннет?

Понимание пришло к Кеннету внезапно, как вспышка молнии, – понимание того, что сделал Филипе Агилера и почему он сейчас здесь и ведет переговоры с семьей Джордан. Словно гора свалилась с его плеч. Марианна и Шейла действительно в безопасности, а его мать и Кэти Ророа вовсе не одурачены.

Он с облегчением вздохнул. Теперь, несмотря на долгие страдания Марианны, он с уважением смотрел на этого достойного человека, каковым тот в действительности был, человека, который взвалил на плечи ответственность только в силу своей обязательности и сделал все от него зависящее с тактом и человечностью, которыми Кеннет не мог не восхищаться. Единственное, что не учел Филипе, был страх, который он внушал Марианне, не замеченный отчасти потому, что она скрывала его, отчасти потому, что не мог даже представить, каким рисуется в ее воображении.

– У вас есть с собой отчеты? – спросил Кеннет.

В глазах Филипе отразилось ответное уважение. Между ними мгновенно установилось взаимопонимание – взаимопонимание мужчин, находящихся на равной ноге.

Филипе взял папку манильского картона, распухшую от документов, из стопки, лежащей перед ним, и передал ее Кеннету.

– Здесь в основном краткие резюме. Если вам нужны подробности, Джереми ознакомит вас с ними.

Кеннет кивнул, взял папку и поднялся.

– Буду признателен, если вы расскажете моей семье о предпринятых вами действиях, пока я поговорю с Марианной наедине.

– Я дам любые объяснения, которые потребуются.

– Спасибо.

Филипе улыбнулся.

– Приятно знать, что есть человек, готовый взять на себя… все, что ни преподнесла бы ему судьба.

Кеннет подошел к Марианне и помог ей встать. Она поднялась без возражений, но выглядела совершенно ошеломленной.

– Все в порядке, – приободрил ее Кеннет. – Мы вернемся, после того как поговорим.

– Прежде чем вы уйдете… – начал Филипе и пристально посмотрел Марианне в глаза. – Я не знал, что вы боитесь меня, но это сослужило вам хорошую службу в ваших скитаниях, заставляя быть предельно осторожной и не привлекать лишнего внимания к себе и Шейле. А еще я хочу сказать, что за годы вашего отсутствия я укрепил мою власть над компанией Сондерса и больше не вижу никакой опасности, грозящей изнутри. Внешние опасности – другое дело, но мы обсудим их позже.

Она покачала головой, смущенная этим превращением врага в союзника. Кеннет взял Марианну под руку и вывел из столовой, где все напоминало о том, что ей пришлось пережить. А она должна почувствовать себя свободной, без страха прислушаться к велениям собственного сердца, решил Кеннет.

Он вывел ее на веранду, окружающую дом, чтобы глотнуть свежего воздуха и взглянуть на безграничные пространства Эдема Джорданов, тянувшиеся от горизонта до горизонта. «Земля моих отцов», – думал Кеннет, чувствуя прилив гордости за это наследство. Он был тем, кем был, вокруг было то, что всегда вдохновляло его, и у него была Марианна, которая навсегда останется с ним, – потрясающее чувство!

– Что это за отчеты? – с тревогой спросила она. – Зачем мы сюда вышли, Кеннет?

– Ты все еще считаешь, что Филипе Агилера виновен в смерти Генри? – спросил он, внимательно глядя ей в глаза.

Она тяжело вздохнула и поморщилась.

– Нет. Но я по-прежнему думаю, что он опасен.

– Да. Для любого, кто рискнет переступить черту, которую он провел. Но не для тебя и не для Шейлы, – с абсолютной уверенностью заявил Кеннет.

– Откуда ты можешь это знать? – воскликнула она; старые страхи никак не хотели отпускать ее.

– Все это время он оберегал тебя от опасностей. Вот о чем эти отчеты. Он позволял тебе считать себя свободной, потому что ты так хотела свободы, но ни на минуту не спускал с тебя глаз, Марианна. А сюда он приехал из-за меня – чтобы удостовериться, достаточно ли я хорош для тебя.

У Марианны подкосились ноги. И она ухватилась за Кеннета, чтобы не упасть.

– Он в любой момент мог похитить меня и Шейлу! Ты это хочешь сказать?

Кеннет кивнул.

– Думаю, он следил за тобой от самой Барселоны. Должно быть, он установил наблюдение за твоей семьей, едва узнав, что ты скрылась со своими драгоценностями.

Краска сбежала с ее лица.

– Все это время… – слабо проговорила она.

– Чтобы обеспечить твою безопасность, Марианна, одновременно предоставив свободу, которой ты так жаждала.

Она покачала головой.

– Не могу в это поверить. – Ее взгляд упал на папку, которую Кеннет держал в руке. – Покажи мне. Я хочу знать все о его действиях.

Кеннет свободной рукой обнял ее за плечи.

– На западной стороне веранды есть стол. Присядем, и ты сможешь прочесть все, что хочешь.

Она двинулась за ним, ошеломленно повторив:

– Все это время… он знал?

– Да. И полагаю, как мог, облегчал твой путь.

Они сели там, где Джорданы обычно собирались в конце дня полюбоваться закатом. Теперь был полдень, однако чувство окончания длинного-длинного пути рождало то же ощущение расслабленности.

Сам Кеннет отчетов не читал. Он слушал комментарии Марианны, поначалу произносимые недоверчивым тоном, а затем окрашенные восхищением, по мере того как она понимала, что Филипе Агилера сам организовал ее побег и предпринял все возможные меры предосторожности, для того чтобы их с Шейлой существование ничем не омрачалось, в том числе и его подавляющей заботой и вниманием.

Паспорт на фамилию Каро не был поддельным, как она полагала. Филипе устроил так, чтобы фамилия Сондерс законным путем была заменена на ту, которую она выбрала. Когда Марианна продавала бриллианты, его люди заботились о том, чтобы она получала за них настоящую цену. Она и Шейла никогда не оставались без телохранителей, маячивших где-нибудь поблизости. Даже в Данидине соседний фургон занимали его люди.

Были в папке и сведения о семействе Джордан – об их истории, имущественном положении, – и оценка возможной реакции на наследство Шейлы. Предполагалось, что та будет незначительной или никак не повлияет на их жизнь. Короли Отаго были тесно связаны со своей землей и не собирались двигаться с места.

– Вот видишь? – грустно сказала Марианна. – Вторжение в твою жизнь и жизнь твоей семьи уже началось, Кен. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Ты действительно хочешь взвалить на себя эту ношу?

Перегнувшись через стол, Кеннет взял ее руку и крепко сжал, давая понять, что готов сделать для нее все, что в его силах.

– Они здесь для того, чтобы прояснить ситуацию с наследством Шейлы. Коэн – чтобы уладить финансовую сторону, Хантер – юридическую, а Филипе – вопросы безопасности.

Марианна вздохнула, ее взгляд был полон горького сожаления.

– Я была так несправедлива к нему!

– Вместе мы быстро это исправим, Марианна. – Он улыбнулся, пытаясь смягчить ее мучения. – Помнишь Кэти Ророа?

– Да, конечно.

– Очень мудрая старушка. Она кое-что сказала о тебе, и я запомнил каждое слово: «В Марианне Каро есть цельность, которой не разрушить. Я думаю, она поступает и будет поступать впредь так, как считает правильным».

Золотистые искорки удовольствия заплясали в ее чудесных янтарных глазах.

– Я чувствовала, что она видит меня насквозь… Но не до такой же степени!

– Не припомню, чтобы когда-нибудь она ошибалась в людях. И вот теперь я хочу спросить тебя… – Кеннет поймал ее взгляд. – Ты сочтешь это правильным?

– Что? – затаив дыхание, спросила она.

– Если мы поженимся? – спросил он со страстью, которую не мог больше сдерживать. – Не существует на свете ничего более правильного, чем это. Но я хочу услышать это от тебя… – Это был не приказ. Это была не просьба. Это была выраженная в словах горячая убежденность, жившая в его сердце. – Потому что ты тоже это чувствуешь.

15

– Шейла Джордан, – с удовольствием повторяла девочка, словно пробуя на вкус новое имя. Она посмотрела вверх, на Кэти, большими, возбужденно сияющими глазами. – Теперь, когда мама вышла замуж за Кена, я больше не буду Шейлой Сондерс. Джордан звучит намного лучше, как ты думаешь, Кэти?

– Это доброе и честное имя, Шейла, и это большое счастье быть одной из Джорданов. Такой семьей можно только гордиться.

– Я рада, что у меня появилась семья, – с чувством сказала Шейла. – Теперь у меня есть папа, как и у других девочек в школе. А когда Хью и Дженнифер отвезут меня обратно в Эдем Джорданов после свадьбы, Камилла разрешит мне помогать ухаживать за малышом.

«Да, – подумала Кэти, – люди, а не деньги делают жизнь по-настоящему богатой». Она перевела любящий взгляд на Кеннета. Ее славный мальчик оправдал все надежды. Кеннет умел побеждать. Инстинкт и интуиция вели его в правильном направлении. Это был врожденный дар. А уж этим вечером он определенно выглядел триумфатором – такой уверенный, красивый и элегантный в серебристо-сером смокинге. Даже высокий белый воротничок рубашки и шелковый галстук выглядели на нем идеально. Великолепный мужчина!

И Марианна под стать ему – гордая и прекрасная. В ее золотистых волосах, собранных в замысловатый узел на макушке, сверкала бриллиантовая диадема, к которой крепилась фата.

Лиф платья без бретелек был искусно расшит мелким жемчугом. Длинная широкая юбка из шелковой тафты ниспадала изящными причудливыми складками. Это был удивительный, немного экстравагантный и чувственный наряд.

– Надеюсь, и у мамы с Кеном родится ребеночек, – продолжала трещать Шейла, не отрывая восхищенного взгляда от матери. – Тогда у меня будут брат или сестра. Ты думаешь, будут, Кэти?

– Конечно, малышка, конечно. Всегда нужно ожидать хорошего. Оно приходит в нужное время, а время сейчас самое что ни на есть подходящее.

– Давай присядем, Камилла. – Дженнифер мученически закатила глаза. – Мне просто необходимо отдохнуть.

Камилла рассмеялась и проводила ее к ближайшему столику. Как подружкам невесты, им пришлось простоять в течение всей свадебной церемонии и потом еще позировать фотографам, а Дженнифер была на четвертом месяце беременности, хотя это было едва заметно. Особенно в пышных платьях, которые выбрала для них Марианна. К тому же темно-синий цвет определенно худил, что было кстати и для Камиллы, поскольку прошел всего месяц после того, как она родила Джонни и еще не пришла в форму.

– Одно могу сказать: слава Богу, что утренняя тошнота прошла. Беременность меня не радует, – заявила Дженнифер, опускаясь на стул. – Я все время чувствую себя усталой.

– Это тоже пройдет, – пообещала ей Камилла, садясь рядом.

– А где твой чудный малыш? Мне нужно иметь перед глазами напоминание о том, ради чего я страдаю.

– Муж демонстрирует наследника гостям.

Обе рассмеялись. Роберт души не чаял в своем сыне.

– Хью будет таким же. Он хочет, чтобы у нас родилась девочка.

– Да, она стала бы редким исключением для семьи Джордан.

Дженнифер поморщилась.

– Я всегда хотела родиться мальчиком. Я не очень-то сильна во всех этих женских штучках.

– Вздор. Какая разница – мальчик или девочка! Ты просто должна позволить им развиваться в соответствии с собственной природой и радоваться, глядя на них. Кроме того, ты прекрасно ладила с Шейлой и сама говорила, что она очень тебе нравится.

Обе повернули головы туда, где дочь Марианны с сияющим от восторга лицом болтала с Кэти Ророа.

– Ты права, Шейла прелестная девчушка, – подтвердила Дженнифер.

– Слава Богу, что репортерам не удалось пронюхать о ее связи с наследством Сондерса, – пробормотала Камилла. – Она такой неиспорченный и милый ребенок!

– Хорошо, что Филипе помог им сменить фамилию законным образом. Он значительно облегчил им жизнь. – Дженнифер кивнула в сторону Филипе Агилера, который, стоя у балюстрады вместе с Мелани, любовался новобрачными. – Он, видимо, хочет замести и свои следы. Смотри, как обхаживает Мелани.

– Вряд ли это связано с заметанием следов, – сухо возразила Камилла. – Филипе всерьез увлечен ею.

– Да, похоже на то. А что говорит Роберт?

– Думает, что ей следует рискнуть. А как на это реагирует Хью?

– Если это сделает ее счастливой…

– Взгляни на Мелани. Она вся светится. А вон и счастливый папаша. Смотри скорее на Джонни, а то он опять скроется в толпе!

Роберт, наконец познакомивший последнего из гостей со своим сыном, в это время направлялся к матери, но по пути его перехватил Хьюго.

– Тебе определенно идет отцовство, – заявил он.

В глазах Хьюго заплясало веселье при виде крошечного существа, пристроенного на согнутой руке брата. Недюжинный рост Роберта и массивное телосложение делали его гигантом в сравнении с новорожденным сыном, однако этот гигант был необыкновенно нежен с Джонни, и Хьюго до слез трогала излучаемая старшим братом любовь.

– Это здорово, Хью, – усмехнулся Роберт. – Ты сам скоро будешь выглядеть не менее глупо, чем я. Ну и год выдался, правда? Три свадьбы, сын у меня, скоро будет и у тебя.

– Только дочь!

Роберт рассмеялся.

– Не имею ничего против.

– Ты забыл причислить к списку приемную дочь Кена.

– Что ты, просто не успел. – Роберт широко улыбнулся. – Кстати, Камилла видела, как она, стоя перед зеркалом, примеряла к себе новое имя.

Хьюго посерьезнел.

– Как думаешь, что будет, когда ей исполнится восемнадцать?

– Лучше всего было бы избавиться от этого наследства. Пусть Филипе раздаст его на нужды благотворительности. Имея такого отца, как Кен, она не будет ни в чем нуждаться.

– Марианна тоже так считает. Она очень сильная женщина. – Хьюго покачал головой, вспоминая, сколько всего пришлось ей пережить, прежде чем она осела в Данидине. – Она прошла настоящий ад, вот что!

Роберт поверх толпы посмотрел в ту сторону, где стоял его младший брат со своей женой – женщиной, которая сражалась и победила.

– Зато она получила Кена, – спокойно сказал Роберт. – Я думаю, он сторицей воздаст ей за все страдания в прошлом. И я рад, что Филипе Агилера оказался достойным человеком и как мог облегчал ее участь.

– Подозреваю, что он собирается похитить у нас маму, – с кривоватой улыбкой заметил Хьюго.

– Знаешь, Хью, несмотря на возраст, Филипе производит впечатление пантеры, изготовившейся к прыжку.

– Ммм… Совсем не похож на отца.

Подошедшие Камилла и Дженнифер увлекли мужей в комнаты. Джонни пора было кормить, и Дженнифер надеялась получить свою долю положительных эмоций, связанных с материнством. Роберт так и не дошел до матери, что было, пожалуй, кстати.

Филипе Агилера чувствовал, что нужно быть очень терпеливым. Мелани сама должна принять решение.

– Итак, – сказал он, с насмешливым вызовом глядя на нее. – Мы отпраздновали свадьбу Хью четыре месяца назад. Роберта благополучно родила сына. Камилла с легкостью справляется с материнскими обязанностями. Свадьба Кена – уже можно это сказать – удалась на славу. Ребенок Дженнифер родится не раньше, чем через пять месяцев, кроме того, должен отметить, что в отличие от Камиллы у нее есть мать, которая горит желанием помочь. – Он изогнул бровь. – Что мешает тебе покинуть эти затерянные в океане острова и полететь со мной во Францию?

А Мелани изобразила удивление.

– Я думала, ты возвращаешься в Лондон.

Он пожал плечами.

– Это будет небольшая остановка по пути Англию. В моем управлении находится чудный замок на берегу Луары. Огороженный высокими стенами от досужих глаз. Очень красивый. Идеальное место, для того чтобы отдохнуть после столь напряженных шести месяцев.

– Да, крайне напряженных, – вздохнула Мелани.

– И лишенных всякой отрады, – мрачно добавил он.

Прекрасные глаза Мелани игриво сверкнули.

– Мне никогда не приходилось жить во французском замке.

В сердце Филипе всколыхнулась надежда.

– Тебе достаточно только сказать «да».

«Я могу с чистой совестью поставить мои интересы на первое место», – думала Мелани. Она не знала, как у нее все сложится с Филипе – слишком уж у них разные стили жизни, – но ей хотелось попробовать. Он будил в ней давно забытые, а может быть, и неизведанные чувства. Еще не поздно начать все заново. Это никогда не поздно. Слишком долго она пребывала в спячке. Жизнь для того, чтобы жить.

Она улыбнулась Филипе. Какая это радость – нравиться столь очаровательному и соблазнительному мужчине!

– Похоже, действительно я осталась не у дел… Да, я поеду с тобой!

– Правда?

Худощавое загорелое лицо расплылось в победной усмешке.

«Я ничего не потеряю, только приобрету», – сказала себе Мелани и твердо повторила:

– Поеду.

Кеннет увел немного уставшую от свадебной суматохи Марианну в парк и усадил на скамейку, окруженную невысоким подстриженным кустарником. Отсюда были как на ладони видны и бухта Отаго, словно рассеченная пополам лунной дорожкой, и – если повернуть голову, – приветливо светившийся огнями дом, похожий на большой корабль. Марианна блаженно улыбнулась.

– Счастлива? – прошептал он и обнял ее за талию.

– Ты ведь знаешь. Хотя меня немного беспокоит, как твоя мать отнесется к тому, что мы будем жить в этом доме. Он так долго принадлежал ей.

– Теперь, когда у меня появилась ты, она отдаст его нам, Марианна. К нашему возвращению из свадебного путешествия она уедет.

Это удивило ее.

– И куда же?

– Во Францию с Филипе.

– Неужели ради него она оставит всех вас? – В ее голосе появились тревожные нотки. – Он живет такой насыщенной, нервной жизнью…

Кеннет улыбнулся, уверенный в способности своей матери принять любой вызов.

– Кэти говорит, что это только придаст ей новые силы. И предсказывает, что в насыщенной жизни Филипе она всегда будет на первом месте.

Марианна глубоко и удовлетворенно вздохнула.

– Просто удивительно, что почти два года я как безумная металась по миру в попытке скрыться от него. Нет, он потрясающий человек. И с каким блеском ему удалось разрешить все проблемы с Шейлой! Родной отец не сделал бы для меня большего.

– Ты даже не пригласила родителей на свадьбу, – с мягкой полувопросительной интонацией проговорил он.

Марианна покачала головой.

– Вряд ли они расстроились. Отца всегда интересовали только деньги. А мама… она живет в его тени и ловит каждое его слово. Когда я обратилась к ним за помощью, отец счел меня сумасшедшей. Правда, потом сменил гнев на милость и помог мне, но, как теперь выясняется, только по настоянию Филипе. – Она подняла на мужа взгляд, в котором не было и тени сожаления. – Моя жизнь здесь, с тобой. Как и жизнь Шейлы. Она любит твою семью, Кен. И я тоже.

Она положила голову Кеннету на плечо с восхитительным чувством, что ей ничего больше в этой жизни не нужно. Все, о чем она мечтала, сосредоточилось в человеке, обнимающем ее.

– Я так люблю тебя, Кен, – прошептала она. – Спасибо за то, что спас меня и сделал счастливой. Это все, что мне нужно, – ты, я и Шейла…

– О, я думал только о собственном удовольствии, – поддразнил он ее. – Ведь это такое удовольствие – любить тебя.

В это время на другом конце света, в Барселоне, было яркое солнечное утро. Однако Алоизиус Каро, по обыкновению, был не в духе. Вроде бы все шло как по маслу – антикварный магазин процветал, к нему добавилась еще галерея современной живописи, выставки в которой тоже приносили приличный доход.

Регулярно пополнялась коллекция хрусталя и севрского фарфора в шкафах столовой. Дочь пристроилась очень удачно – сегодня как раз ее свадьба – и больше не будет докучать ему своими непредсказуемыми выходками. Дочь… Вот в дочери-то все и дело. Разумеется, Алоизиус ни за что не понесся бы, как какой-нибудь бездельник, на край земли. Но хотя бы из вежливости Марианна могла бы прислать приглашение? Нет, дети его совсем не радуют. Сына он не видел ни разу за последние двадцать лет. Марианна появилась на мгновение только тогда, когда ей понадобилась помощь…

Мысли Алоизиуса запнулись. Каждый раз, думая о той истории двухлетней давности, он испытывал некоторое смущение. Он так до сих пор толком и не понял, что случилось. Почему могущественный банкир, управляющий огромным наследством, взял на себя хлопоты о его дочери, специально приехал в Барселону, для того чтобы оформить и передать ей новые документы и за большие деньги выкупить часть ее драгоценностей. Нет, иного объяснения, кроме как «с жиру бесятся», и не придумаешь!

Ни Филипе Агилера, ни Марианне не приходилось жить в бедности, потом и кровью добывать состояние, руками и зубами приумножать его. Им легко швыряться деньгами, своим временем ради каких-то глупых сантиментов! Нет, ему, Алоизиусу, не в чем упрекнуть себя. Он дал этой девчонке жизнь, поил и кормил до замужества, он честно выполнил свой долг!

И все же какой-то невидимый червь грыз его изнутри, создавая в душе непонятные пустоты…