Текст книги "Без преград [СИ]"

Автор книги: Елизавета Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

   День окончательно испорчен, настроение ниже плинтуса. Бабки уставились на вышедшую меня коршунами.

   – Ну что, уже ушла от Кузнецова отпрыска? Понаехали сегодня, медом что ли намазано?

   Понаехали?

   – А когда все уехали? – как можно вежливее спросила. Можно и потерпеть, ради информации.

   – Да в полудню все как завалились – так и вывалились обратно! Не пустил их Кузнецов сын. Закрылся и сидит, хоть бы вышел да сказал, шо эта гурьба перестала галдеть и людям мешать отдыхать.

   Последние слова я уже дослушивала, отойдя подальше и пристально рассматривая предположительно окна квартиры Егора. Я не понимала ни-че-го, но решила твердо – уж я точно его увижу.

   Если бы этот партизан не появился в окне, снова бы пошла тарабанить в дверь. А так... я пошла, но – чуть попозже.

   Егорке вздумалось курнуть как раз вовремя. Лохматая бошка появилась из окна балкона и я сразу заорала, тыкая в нее пальцем.

   – Огурец, я видела тебя!! – Парень посмотрел на меня и мгновенно скрылся. – Ну, только попробуй сейчас не открыть, – мрачно пообещала и метнулась обратно к двери. Бабульки находились немного в шоке и на мой грозный рявк ответили довольно живенько. Да-да, я страшная грубиянка, но сейчас не до того.

   И как только лифта дождалась, по лестнице не пустилась бегом?

   Нехорошие у меня предчувствия, даже очень. Поэтому так и спешила.

   Тарабанила долго, со вкусом, подкрепляя удары обещаниями, что я сделаю с неким Огурцом, если он не откроет. Фальшивые угрозы, я и не била-то его никогда... Соседи выглянули всего разок, смерили взлядом и скрылись. Привыкли? Так что тарабанить никто не мешал, разве что ноющие кулаки. Ничего, у меня есть еще и ноги.

   Егора я достала, но произошло это нескоро. Я это ему еще припомню...

   Дверь стукнула по пяткам. Не передать словами, как я в ту секунду возликовала. В проеме показался помятый и хмурый Огурец, концентрированно пахнущий дымом, будто его в этот дыму коптили.

   – Чего тебе? – неприветливо отозвался он.

   – Как это "чего"? Сам приглашал. – Подняла повыше цветастый пакет. – Я с презентами.

   – Все отменяется. – Парень попытался закрыть дверь, но я схватила дверную ручку и изо всех сих потянула на себя, упершись ногой в стену.

   – Стоооп. Что случилось?

   – Не твое дело. Уважай право человека на одиночество.

   Дурак. Круглый. Неужели ты не понимаешь, что я волнуюсь?.. Должна узнать, что же с тобой произошло за каких-то четыре часа.

   – Не мое, но все-таки?

   – Сама говорила вчера, что не любишь ноющих мужиков. Так что иди лесом, Вероник, мне не до тебя сейчас.

   Мы упрямо уставились друг на друга. В том, кто победит, как-то в тот момент, сомнений не было. А может, он прочитал в моих глаза решимость идти до конца? Закроет дверь – найду другой способ до него докричаться. Обязательно. Но не пришлось. Егор тяжко вздохнул и пропустил.

   Внутри все было затянуто сизым дымом. Как говорят, хоть ложку вешай. Кашляя, закрыла нос и рот волосами – а больше было нечем, – и пошла рассшторивать и открывать окна. Жалко что глаза зажмурить нельзя – дым доставлял море дискомфорта.

   Егор наблюдал за мной в отдалении, и ему определенно было наплевать, что же я там делаю. На полу смятые пачки, пепел, бычки, разбросанные мимо пепельницы. Но когда я попыталась ее взять, Егор возник рядом и довольно грубо ее отобрал.

   – Фу, как надымил. И когда курить начал? – спросила, заодно рассматривая лицо друга. Бледный. И не удивительно, учитывая сколько он выкурил.

   – С седьмого.

   – Зачем? – поморщилась.

   Впервые за последнее время на лице Огурца появился намек на пародию улыбки. Улыбки с большоой натяжкой.

   – За надом, мамочка.

   А я почти не обиделась, прекрасно осознавая, что веду себя немного как она.

   Еще немного – и в квартире Кузнецовых можно было жить без боязни задохнуться или испачкать одежку пеплом. Устало упала на почищенный диван и поманила пальцем Егора. Что удивительно, он подошел, пусть и подумав.

   – Что стряслось? Ты приведение напоминаешь. – Я решила уже начать серьезный разговор.

   – Тебе...

   – Да, мне и правда интересно, – помахала рукой. – Сказала же уже раньше, не смей сомневаться.

   Егор потоптался на месте немного, и присел на корточки напротив меня, положив руки на мои колени, а на них – устроил подбородок. И вот в таком положении, глядя снизу вверх, посмотрел на меня.

   И снова ничего не понимаю. Ты что-то хотел сказать этим? Только что? Или просто так все?

   – Она меня бросила, – сухо произнес Егор. Не видя его глаз, можно было бы подумать, что ему все равно.

   Сердце подскочило к горлу и там забилось, быстро-быстро.

   – Дура?

   – Скорее я дурак. Просто идиот, – простонал он, утыкаясь носом в мои коленки. И отлично. Так он не увидит улыбку, которую я никак не могу согнать. Но на всякий случай лучше отвернуться.

   – Поздравляю.

   – Не смешно.

   Знаю. Но все равно мне до безумия хочется смеяться. Как счастливой идиотке.

   – Ник, посмотри на меня.

   И я ведь посмотрела. Постаравшись скрыть дебильную улыбку, конечно. Егор улыбался, но не так, как обычно. И сравнивать нельзя.

   – Наверное, ты будешь единственной девушкой в этом мире, которая меня искренне любит. Ведь любишь? – На мгновение воздуха перестало хватать. Как хорошо, что все прошло быстро.

   Подняв челку, положила ладонь на лоб парня. Мне не понравилось, как лихорадочно блестели его глаза.

   – У тебя температура? – Лоб был холоден, но .все признаки болезни на лицо. Еще и руки поднял, сцепил их на моей шее, продолжая улыбаться.

   – Любишь? Или тоже используешь? Собираешься? Скажи, зачем я тебе сдался?

   Вот оно что... Все-таки рассказала. А Егор принял это слишком близко к сердцу.

   Какая я мудрая и понимающая, когда меня ситуация не касается. Можно подумать, я бы иначе среагировала, будь на его месте.

   Ладонь заскользила к затылку, взъерошивая волосы.

   – Ты мой друг, старый и самый лучший. – Само получилось, что ответила так нежно и ласково. Но пусть. Так даже лучше. – Единственный. Мой. Конечно, – тут я запнулась, – ты мне очень дорог.

   Сказать: "Я люблю тебя" оказалось сложно. В отличие от Егора.

   – Я тоже тебя люблю. – Его ухмылка становилась все шире с каждой секундой, пока Егор наблюдал за моей реакцией. К сожалению, сейчас не темнота, и ему прекрасно видно мое смущение. – Друг. Мой, – добавил погодя, стервец такой. Убью!

   Левая поползла вниз, к шее, к ней присоединилась и вторая. Но... они обе замерли. Под большим пальцем бился пульс. Не быстро, но и не медленно. Сильно. Я буквально ощущала, как быстро бежит кровь под кожей. Егор не шевелился. Мне бы убрать руку, но... момент заворожил. Как бы правильнее выразить сумбур мыслей... Нет, не получится. Но мне нравилось. Или вернее – я кайфовала? А вроде вампиры только в сказках.

   Нет, все, хватит. Ладони уперлись в короткий ворс дивана. После того, как расцепили на шее Егоровы руки.

   – Почему все ушли? – Встала бы, но в таком положении это будет... сложно. А спихивать голову Огурца не хотелось. Чуяла, что тогда разрушу нечто... хрупкое.

   – Я не пустил. Не было настроения, знаешь ли, праздновать.

   – Серьезно? – удивилась. – Ты же так любил отмечать праздники.

   – Выбило из колеи. А сейчас поздно. – Не показалось, в голосе прозвучала досада.

   – Не поздно, – мотнула головой, полностью уверенная в затее во внезапной затее. – Хочешь праздника? Я его устрою!

   Основа всех праздников – это список. Краткий или длинный, развернутый или сумбурный, на бумаге или в голове, но всегда он есть. Подобные списки были моей маленькой страстью. Обожаю сидеть перед каким-либо празднинством, как на иголках, чувствуя в груди разрастающееся нетерпение и с предвкушением последующей реакции продумывать меню. Конечно, учитывая вкусы каждого из придущих на следующий день. Конечно, что-то простое, но одновременно оригинальное. Ну нравилось мне стоять потом и выслушивать комплименты, задрав нос до потолка и отмахиваться так: "Ничего особенного, это быстро и просто". Что на самом деле было немного неправдой. Возилась я знатно, но времени потерянного не жалела никогда.

   Обычно я так тонко узнаю, что определенный идивид любит на покушать, но в этот раз решила сделать все несколько иначе. В голове вспыхнули и не хотели уходить картинки – выражение глаз моего именниника, когда при нем припоминала стародавние вещи. Он был рад, с чего-то, что я помню. А я очень хотела его порадовать. В данный момент это стало самой главной целью.

   "Улыбнись мне еще раз", – билось в голове при каждом взгляде на Егора. И это уже стало навязчивой идеей.

   Парень недоуменно тянул шею, чтобы хоть одним глазком глянуть, что же я так воодушевленно чирикаю на обгрызенном листе. Я изворачивалась, закрывала его коленкой и руками, продолжала писать, не пытаясь даже прогонять шальную улыбку. И не особо удерживая себя от взглядов на друга, быстрых, чтобы только убедиться ? все еще заинтересован, и с каждой минутой все больше, хоть старается это скрыть.

   А когда закончила ? список перекочевал в руки Огурца. Теперь я подперла голову ладонями и наблюдала в открытую. Один лишь взгляд, полный такого потрясения ? и уже где-то там, на седьмом небюе витаю, переполненная счастьем. А ведь ничего такого не случилось... но сердце екает и стучит так, что сбивается дыхание. Но однако удивление, а потом и что-то похожее на восторг, не помешало Огурцу придирчиво пройтись по пунктам, что-то там перечеркнуть, понадобавлять, наспориться со мной до хрипоты, явно получая из этого дела очень даже понятное мне удовольствие. Сама такая же.

   А потом мы под ручку отправились за покупками. Нет, Егор не ударился головой и не стал галантным, это просто я так развеселела, подхватила его под локоть и, подвывая, понеслась по лестнице, слушая чертыхания позади. Порой так хочется снова побыть безмятежным ребенком.

   Бабульки, как только опознали с шумом вывалившийся на улицу клубок, коротко приценились и накинулись на нас с обвинениями чуть ли не во всех грехах сразу. Да еще и своими палками стали у носа размахивать... Никогда не пойму, почему они настолько злобные? По идее, подобное долго гарантированно понизить настроение, но сегодня был не обычный день. Все не так, и это хорошо. Вместого того, чтобы мрачнеть, Егор смеялся, когда мы добежали до ближайшего супермаркета и привалились спинами к теплой стенке. Воодушевленно так, хлопая себя по согнутым коленкам, и совсем не мог объяснить, с чего это он так. А я с чего, переглянувшись, следом? Народ проходил мимо, кто-то косился, кто-то игнорировал, кто-то недовольно поджимал губы и что-то ворчал. Но кто бы знал, как в тот момент мне было все равно! Да чихать! На всех, весь мир! Боже, как же хорошо...

   Наконец, Егорушка решительно мотнул головой и, сжав мою ладонь, зашагал ко входу в "Магнат". Теплая и увереная, неожиданно сильная. Меня как заморозило ? шагала как робот следом, пялясь на наши переплетенные руки и тупила по-страшному, пока он меня не окликнул раз пятый недовольно и не блеснул возмущенно глазами, тыкая в яркую упаковку. "Да-да, покупаем и это", – кивала как болванчик, украдкой сжимая пальцы.

   Только не отпускай мою руку...

   В полупустом из-за жары магазине тишину нарушал только шум кондиционеров и холодильников ? до нашего прихода. Как только не выгнали, ума не приложу. Особенно после того, как я начала катать случайно застрявшего задницей в тележке Огурца. Он поначалу опасливо сжался, возмущался... но незамечая перемена, пробежавшая по лицу тень, и Егор откинулся назад, зарылся еще больше в банки-пакеты, и раскинул руки. Благо что проходы были широкими, повалили мы совсем чуточку... Продавшицы наблюдали за оригинальными покатушками круглыми глазами, пара человеков спешно убежали прочь ? но опять же, все равно мне. Все, кроме смеха Егорки, непередаваемо блестящих, немного прищуренных глаз, улыбки, не имеет никакого значения.

   Солнце брызгало настолько ослепительно-яркими лучами, что и весь мир заискрился, будто загадочный художник подумал да и плеснул всю краску, что у него была.

   – Эй, молодежь! Покупай арбуз, смотри, какой круглый, красивый, спелый! Специально с такой красивой пары всего шесть за килограмм беру! – Дядька напротив "Магната" приветственно улыбался и махал рукой, явно имея в виду нас. Глупости ведь, ну мало ли, что ляпнул посторонний человек. А вот же, смутилась так, что едва не пересчитала ступеньки носом. Но Егор, кажется, даже и внимания не заострил. С заинтересованным видом подошел ближе, поставил пакеты и присел, принимая в объятия полосатого гиганта. Ого, да парень едва не опрокинулся! И это еще "небольшой"? Пока меня не было, тут арбузы из-за близости атомной мутировали и начали вырастать больше страусиного яйца?

   Огурец одобрительно угукнул, перебросился парой фраз с продавцом, опустил пару раз длань на зад арбузяры. Оба мужчины затихли, вслушиваясь в звук, и разразились одобряющими воскликами и угуканьями.

   – Берем? – оглянулся сияющий Огурец. Одинокий лучик пробрался сквозь листву, но только для того, чтобы запутаться в темных волосах, вызолачивая их. Все же, дурак, зачем ты такой обаятельный? Красивый...

   – Съедим? – недоверчиво смерила ягоду-переросток взглядом. На двоих? Ведь никто больше не планируется, да? И тут ясно поняла одну истину: собственница-я ни за что никого сегодня и близко к нам не подпустит. Двери запру, под порогом лягу... о-о-о... кажется, я конченный случай. Такое не лечится.

   А если без шуток, то такое возмущение, почти и ярость поднимается в груди, едва представляю что кто-то посмеет ворваться в наш мирок ? и самой страшно. Так что приходим: и первым делом запираю дверь на все замки, а ключи прячу. Главное, не спрятать так, чтобы и самой забыть. А то весело будет... Картина маслом для родителей Егорки.

   – Тащить будешь сам! – предупредила. Егор засиял сильнее и пружинисто встал, правда потом покачнувшись, но сделав вид, что это так, он ножку просто неудачно поставил. Вот упорный. И перед кем, спрашивается, выделывается? А мне шлепкой указал на оба пакета, мол, тащи, у меня руки заняты. И ведь потащила, а куда деваться? Тяжеленные... Пожаловалась, так этот взял и предложил щедро понести ягодку мне. Дура, в запале согласилась. Хорошо что Егор только дурачился, а на самом деле ничего отдавать не собирался. "Задавит, такую мелкую", – пренебрежительно фыркнул, когда меня реально чуть не раздавило. Возмущенно забулькала, не находя подходящих слов. Просто буркнула: "Дылда недоразвитая", и пошла дальше. Огурец и не думал обижаться. Тихо рассмеялся, опять неизвестно над чем. Но пусть не задумывается, пусть и дальше смеется. Так легко на душе, спокойно и уютно. Никакого дивана не нужно, ни горячей гружки и пледа. Только... чтобы он был рядом. Так получается, да? И почему я не особо удивлена этому открытию?

   Бабулек мы оба немного испугались. Да они у кого угодно трепет вызовут! И чего они так взбелинились, спрашиваешься? Вопрос без ответа. Егорушка, умник мой, быстро так соирентировался и недолго мы прятались за клубой. Парень свистнул местную шпану, оккупировавшую турники неподалеку, что-то сказал им, ткнул пальцем в объекты, и вуаля. Эти маленькие... негодники завопили так, что очнулись сигналиации у машин, покорячились перед бабульками, и увели всех за собой. Как умудрились? А, ладно. Мы времени не теряли и, пригибаясь, перебежками почесали к подъездной двери. Быстро приложить ту пимпочку к выемке, и под писк ввалиться внутрь. А там уже сползли на пол, задыхаясь от хохота. Оригинальный сегодня день, ничего нельзя сказать. Насыщенный. То радуюсь, то чуть не реву, то... вообще нечто необяснимое, а после только и делаю, что ржу и улыбаюсь. Главное, что не рыдаю и истерю, а у Егора настрой определенно повысился. Последнее особенно важно.

   Дома разделили обязанности. Признаться, не ожидала, что Егор в этом плане будет настолько послушным. Не ерепенился, спокойно так выслушал, кивнул и пошел резать свое трепетно обожаемое оливье и разбираться с мясом. В шоке была. И еще долго косилась на воплощение мечты каждой домохозяйки ? мужчину на кухне. На это можно смотреть бесконечно, как на воду, огонь и чужую работу. Аж дыхание спирает. Рука сама опустилась вниз, нащупала телефон, а пальцы быстренько понажимали на кнопочки и вызвали камеру. Я не могла не запечатлеть этот момент. Егорушка, тот, кто с малолетства сбил себе в голову, что настоящие мужики выше кухни, эгоист и нахлебник ? и вот, стоит, родимый. Ножиком так оперативно из морковки кубики делает, будто еще и опыт в этом деле есть. Обалдеть.

   – Кстати, знаешь, что было самым лучшим в общаге? – долго молчать не получалось. Егор немного повернул голову, не увидел ничего нового, и отвернулся.

   – Ты жила в общежитии? Когда успела? – с любопытством.

   – Когда училась конечно, глупый. Сначала в колледже, потом в универе. Те еще времена. Но в том ужасе были и радостные моменты. Вот, бывало, устанем после шести пар, едва ноги передвигаем, хотелось чего-нибудь положительного. Вот мы с девчонками шли наверх, на этажи пацанов, и смотрели на ту прелесть... – Отложила ножик, завела руки за спину и мечтательно откинулась назад, на стул. – Только представь: стоят они, все такие красивые, с лопаточками, кастрюльками, что-то с сосредоточенным видом мешают, обсуждают готовку, что и как вкуснее делать... а уж если картошку чистят – так совсем прелесть! Знаешь, Огурчик, что красит настоящего мужчину? – Парень скосил глаза, выгнув бровь. Моего восторга явно не разделял. Но меня уже понесло. Начала загибать пальцы. – Готовка, машина и мозг. Остальное не так важно и идет как приятный довесок.

   Усмешка. Егорушка развернулся в анфас.

   – Хочешь сказать, – лукаво, – что я так прекрасен в этом фартуке с... – Он опустил голову и ухватил ткань, придирчиво оглядывая ее, – с розами?.. – удивленно, похоже, только сейчас заметил и вроде как немного разочаровался, – что ты не можешь глаз отвести?

   О, заметил. Что есть.

   Вновь сжала подобие тесака и постаралась как можно пренебрежительнее махнуть им.

   – Ты себе льстишь. Но фартук идет безумно, – призналась. Тут пришла идея, и мгновенно захватила мозг. А что, если... – О, а знаешь, ну-ка, занеси нож... схвати картошку... улыбнись... – Удивленный друг сделал все, что при... попросила и ожидающе застыл. – Вот теперь совсем красавец, влюбиться можно, – одобрительно покивала, бродя взглядом по открывшейся картине. Совершенно невозможно оторваться.

   Егор на короткое мгновение окаменел, насторожился, а потом расслабился и совсем нехорошо улыбнулся. Для меня. З-замечательно, дожили, этот... эта мелочь пытается со мной... флиртовать?!

   – Действительно можно?

   Так не пойдет. Мне... лучше прекратить. Для начала – пялиться, почти разинув рот.

   Сердито развернулась и вонзила нож в ничем не повинное яблоко.

   – Вполне. И все, не отвлекай меня, иначе получишь "Днестровский" с кровью.

   А он и получит, если не возьму себя в руки. Что-то жарковато. Свежего воздуха бы мне.

   Этот идиот решил не заканчивать свои игры – подошел ближе и заглянул через мое плечо. Поздно заметила, когда уже над ухом прозвучало протяжное: "Ммм". Нож дрогнул и едва не рубанул по указательному.

   – Сдурел?! Вомпер?

   И как только не матюгнулась? А ведь очень хотелось. И в лоб дать некоторым.

   – Всамделишный, – убийственно серьезно подтвердил парень, что никак не вязалось с широкой улыбкой. Слава всем, никакого намека на флирт. А лоб он все-таки получил.

   – Дурак ты... всамделишный. Иди лучше окно открой!

   Шарлотку мы едва не упустили, споря о прозе жизни. Опять, мелочи какие-то, от которых тащились мы оба. Что за глупости, а? Спорят обычно до драки, а не до обмена дружелюбными улыбками. Поставили мясо – к тому времени все остальное готово было, размахнулись мы, однако, – и чтобы не дразнить желудки ушли в зал. Футбол смотреть. Прямо как в старые-добрые времена: диван, нетерпеливо ерзающие по нему мы, прикипевшие взглядом к экрану. Не хватает только пошедшей бы по рукам какой-нибудь вкусной, но вредной гадости, и газировки. Порой я сама себя боюсь, и как раз во время футбола особенно. Ну ненормально для девушки настолько обожать смотреть, как несколько десяткой мужиков попинывают мяч! Сжимать что-то, обычно это бедная Егорова рука, в особо напряженные моменты, вскрикивать, вскакивать, а уж если гол... Очень азартна, поэтому никогда не покупаю лотерейки. Предпочитаю вместо этого вдоволь тискать моего Огурчика, не встречая сопротивления. Так и сейчас. Только замирание никак не могла прогнать.

   Стол оказался уставлен весь. Пир горой прямо. И как все пахнет, ммм... Сглотнула слюну, пока не время. Осталось одно незаконченное дело.

   – Не подглядывай! – прикрикнула, только почувствовала ладонью, как кожу щекотнули Егоровы ресницы. Чтобы закрыть ему глаза пришлось встать на цыпочки, да еще и распластаться по спине. Ходить... сложно, но возможно. Я хотела сделать сюрприз по всем правилам. Так, как много раз наблюдала в этой квартире. И пусть нет ни родителей, ни толп друзей – зато есть я. Готовая, как всегда, чуть ли не душу положить, лишь мы моему родному было хорошо.

   – Долго еще? – взрыкнул Егор, второй раз не вписываясь в косяк. Пришлось поработать штурманом и проследить, чтобы он, с такой успешностью, не свалил стол. Медведь.

   – Неа. Почти... еще немного... все! – немного потянула и с убрала руки. – Та-дам! С днем рождения еще раз! Все, что хотела, уже желала, но если хочешь – могу и повторить.

   Огурец несколько завис над свечами, но зато дунул так дунул. Чуть свечи и крем не снес. И сразу же запустил обе грабли в маленький бумажный пакетик. Стальная зажигалка с китайским драконом крутанулась между пальцами, закончив свой причудливый танец между большим и указательным. Вот же у меня сравнения пошли...

   – Нравится? – поинтересовалась, смотря то на руку парня, то на его лицо. – Просто ты же куришь, вот я и подумала... Не молчи, скажи хоть что-то, – запаниковала, не видя реакции. А вдруг эта безделушка покажется ему глупой, бесполезной и тп? Но паниковала недолго. Егор улыбнулся, да взял и чмокнул меня в щеку. Слишком быстро, чтобы хоть что-то понять и соответственно отреагировать. Как? Сама не знаю.

   – Нравится. – И полез пробовать подарок.

   – Э! Без меня! – скрестила руки в знаке стоп. – Итак сегодня надышалась.

   И как он только еще курить хочет, паровоз?

   На часах половина пятого, не ели наверняка оба с вчерашнего вечера – не удивительно, с какой скоростью все было сметено. Не полностью, но мы очень старались. В итоге я едва скатилась со стула, охая, причитая и держась за живот, поковыляла к мягкому диванчику. Нельзя столько жрать, который год говорю себе, и без толку. Умираю, но зато счастливая...

   Егорушка, так как я своей тушкой заняла диван, примостился на полу. Стоп. Не-ет. Зачем на полу, когда есть еще два кресла? Когда более-менее отошла, открыла глаза. Смотрит, не показалось. Что случилось?

   – Спасибо. Такого у меня давно не было.

   – Это плохо?

   – Наоборот, – задумчивость и переведенный на окно взгляд. – Заставляет вспомнить детство. Когда все было хорошо...

   – В смысле? – Не понравились некоторые нотки в его голосе.

   – В прямом, Ника. Тогда все было отлично, а я и не замечал, не ценил. И теперь о многом жалею. – Теперь тяжелый взгляд на меня, почти испытующий. – Ты хотела когда-нибудь машину времени, как у Уэллса, чтобы повернуть время вспять и исправить свои ошибки? Особо серьезные, повернувшие бы всю жизнь.

   Его слова всколыхнули прошлое... которое вспоминать не хотелось, ни сейчас, ни когда-либо еще. Решила увильнуть и перевести разговор в другое русло. Какое угодно.

   – Конечно, и со всеми так. Человек всегда о чем-нибудь жалеет... Зачем ты поднял такую философскую тему?

   А он будто и не слышал...

   – У меня много ошибок было, но серьезные их них только две. Не сделай я бы их – как бы повернулась моя жизнь? Стала бы лучше? Или что-то случилось похлеще? – Егор порывисто придвинулся ближе. И глаза совсем холодные.

   Ничего не понимаю, и вряд ли пойму без твоей помощи. Но все это потом, не сегодня. Пусть все будет хорошо, неужели я зря старалась, в конце-концов?

   Нет, на самом деле я волнуюсь.

   Мягко улыбнулась и погладила его по щеке.

   – Что за пессимизм внезапный, а, мой?

   Егор скривился, перехватил руку, отвел, наблюдая за своим движением. Злится на глазах. Что я умудрилась такого ляпнуть?

   – Твой... всегда раздражало это словечко. – Подхватил кисть, поднес к лицу. Спустя время догадалась, что он вертел ее не просто так – рассматривал кольцо. Тонкий золотой ободок с цветком, в середке которого изумруд. – Давно? – напряженно спросил Егор, сжимая руку так, что стало больно. Попыталась высвободить – безрезультатно.

   – Скоро будет четыре месяца как. Планировали, конечно...

   – Замолчи!

   Вдруг Егор сорвал с пальца кольцо, вскочил и, не успей я опомниться, со всей дури швырнул его об стену. Вцепился пальцами в волосы, впился отчаянным, больным взглядом... если бы не то, что он сделал, что-то дрогнуло бы в душе. Или дрогнуло, но сейчас я не обратила на это внимание. Шок быстро прошел.

   – Ты что творишь?? – вскочила следом, теряясь от разрывающих меня желаний: схватить за грудки этого пришибленного дебила, врезать ему или с воем искать кольцо, молясь, чтобы с ним ничего не случилось.

   – Я творю?! – вместо того, чтобы начать адекватно реагировать, заорал Егор. – Это ты что творишь!

   – Да что такого?!

   Он не нашел ничего лучше, как взять и... поцеловать. Сжал затылок, перехватил руки, не давал вырваться, и целовал, целовал... вечность или секунды? Только никакой романтики не было. Был ступор, была боль, глухая обида, и лютая злость на тело, которое начало обмякать. И на него.

   Я все же вырвалась, как-то сумела найти такие силы, чтобы толкнуть Егора в грудь. Упрямость в глазах, никакого раскаяния. Не спишешь на случайность, ни за что. Он прекрасно понимал, что делает. И зачем. Правда ведь?

   Бессознательно закрыла тыльной стороной ладони рот.

   – Не делай из меня замену.

   Наклониться, прошарить ладонями по полу, сжать пальцами сверкнувший ободок кольца, убедиться что все в порядке, но не почувствовать и капли облегчения, а дать горчи разрастись сильнее. Встать, не оглядываясь, убежать прочь. Дверь, лестница, еще дверь, улица, спертый воздух, не дающий нормально дышать и обещающий скорый ливень. Было все равно, вновь. Я бежала и остервенело терла губы, пытаясь стереть с них даже напоминание о недавнем прикосновении... не вспоминать, не думать!

   Не знаю, куда меня вынесли ноги и собственная глупость. Дождь уже начался, здравый смысл робко постучался в пустую черепную коробку, но этого хватило, чтобы я спряталась от надвигающейся стихии под козырьком остановки. Рухнула на жесткую скамью и ткнулась лицом в колени, медленно раскачиваясь.

   Это все. Конец. И беги – не беги, все равно убежать от этого не удастся. Больше невозможно обманывать себя, стараться исправить все, пока не поздно, подавить, чтобы не было стыдно, неловко, чтобы не мучило ощущение дикой неправильности.

   Я любила. Когда именно этот бред начался? Кто мне ткнет пальцем, сама не могу понять. И о да, я очень хочу машину времени, чтобы вот это никогда не случилось!

   Я – люблю. Так сильно... Ломаю, собственными руками ломаю свою жизнь! С таким трудом найденное, подаренное судьбой – что, спрашивается, не хватало? Экзотики? Пресная жизнь надоела?

   ... Нет. Не могу обманывать. Но тогда почему я люблю?!

   Вымокла до нитки. Простужусь наверное. Но наплевательское отношение к миру не желало уходить. Тут оно, в груди, уцепилось в семи лапками. Душ. Тепло, вокруг, разливается внутри – да только не радует больше горячее молоко, одеяло, и спокойствия тоже больше ничего привычное не приносит. И память, предательница, снова и снова подкидывает картинки, заставляя заодно вспоминать и ощущения.

   До чего же ты меня довел, глупый мальчишка?..

   Сама не заметила за всеми переживаниями, как уснула. Прямо в кресле, поджав ноги, из-за чего, когда потянулась к полу за звонившим мобильником, тихо взвыла от проходящего онемения. Самое отвратное ощущение в жизни.

   Нет, он не звонил, спросонья не поняла сразу. Сообщение.

   "Скоро я уеду, надолго. Ты ведь дождешься меня, не исчезнешь до того, как вернусь?"

   Перепроверила номер, пусть и уверена была. Но как ее там... отчаянная надежда, да? Сходится, все.

   Дима пришел, а я претворилась спящей. И потому что не хотела разговаривать, и потому что сгорала от стыда. Как смогу посмотреть ему в глаза?

   Думала, думала... столько вариантов, но все они были неправильными. Обманывала, но не получилось. Иначе бы я ни за что не написала: "Да".

   Утром меня ждал разнос. Димка так разбушевался, что оставалось только забиться на кресло с ногами и затихнуть. Потупить взгляд, не поднимать глаз, по тем же, что и вчера, причинам. И слушать, растравливая итак выжигающую все внутри вину. Ведь ничего другого не остается. Что скажу на его обвинения, если так оно и есть? Да, не бываю в последнее время дома. Да, мы вообще не видимся и живем, как посторонние люди. Да-да-да... Я все знаю. Прости. И еще сотня раз так, но не помогает.

   Он простил меня, когда немного остыл, но произошло это нескоро. Еще и присел перед коленками, отвел в сторону волосы, заглянул в лицо и с тревогой спросил, что со мной. А я купалась в его нежности, улыбалась и говорила что все хорошо. Правда. Не поверил, но больше спрашивал и вообще стал делать вид, будто ничего и не произошло.

   Что я тебе могу сказать, заботливый мой? Что я схожу с ума по человеку, к которому не имею права испытывать подобных чувств? Человеку, жизнь которого видела от начала до сегодняшних дней, исключая последние восемь лет, за которые произошло так много. С самых пеленок, да я к нему поначалу то как сестра, то как полноценная заботливая мамочка относилась! Люблю друга. Друга, а это всегда для меня было священно. Дружба – это нечто светлое, хрупкое, такое драгоценное... а я взяла и окунула эту драгоценностью грязь. Заляпала, да блин, пусть пафосно, но наплевать – осквернила. И за это себя так ненавижу! Снова, как тогда... когда уже перестану ошибаться и начну действовать здраво?

   День проходил за днем. Яркие и солнечные, в отличие от того, что творилось внутри. Но я улыбалась, ведь должна. Теперь моя цель – это хоть как-то искупить вину. Окружить моего самого лучшего и терпеливого заботой и лаской, которую он более чем заслужил. Готовка самого вкусного, уборка... все, кроме главного. В какой то из дней обнаружила, что не могу поцеловать Диму. Вообще, только приближаюсь – и поднимается волна отторжения. Ночь... просыпается уже брезгливость, ненависть к себе и Егору, отчаяние, что хочется выть на луну. Никогда бы не подумала, что тоже начну прибегать к извечным женским уловкам. Стыдно, сгораю от стыда, частенько и взгляд долго выдерживать не могу. Он ведь далеко не глупый, иначе бы не получил свою должность и не имел такой достаток. Он хитрый, умный, бесцеремонный обычно бросает в лицо все, что думает. Мир бизнеса – он малопривлекателен. Дима – обычный представитель, акула этого мира. Не узнай я, какой он внутри, ни за что бы к такому куркулю не подошла. Богатенькому, зарвавшемуся и разжиревшему на кражах и махинациях, буратине – так ведь про подобных в народе говорят. А вот же, случай все изменил. Один раз увидела, и не смогла забыть. И он не смог, на мое счастье.