Текст книги "Без преград [СИ]"

Автор книги: Елизавета Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Аннотация:

Черновик, правки не будет. Интересно, а чем обернется возвращение в родной город после восьмилетней отлучки? А я даже не задумывалась об этом. И правильно, иначе бы пропустила такой милый и приятный сюрприз! Жаль только, похоже, сам сюрприз не особо и рад...

   Без разницы

   Ни один белокурый волосок не выбивается из прически. В крохотных мочках покачиваются дорогие серьги с крупными изумрудами, лебединую шею украшают бусы из черного жемчуга. Идеальная фигура затянута в не менее идеальный костюм, подчеркивающий все, что нужно, а тонкие высокие шпильки цокают по асфальту, несут свою великолепную обладательницу все дальше и дальше... от меня, встрепанной, одетой в старые шорты с широкой майкой, и потеющей под палящим солнцем с этой баулой. Которая еще и вырвалась из ослабевших рук, ощутимо стукнув по голени. В сердцах пнула сумку. Что-то глухо хрустнуло и я, холодея, осознала что именно в то место и положила единственную кружку. Оттирая стащенной банданой пот со лба, запрокинула голову и молчаливо спросила у раскаленных небес, что я такого сделала. Небеса оставались безучастны. А любовь к поездам все стремительнее сходила на нет.

   Вибрация мобильника прервала нерадостные размышления. Не глядя, открыла раскладушку и дрожащей рукой поднесла к уху.

   – Я умира-аю, – пожаловалась звонившему, не задумываясь, кто он есть, и непрозрачно намекая чтоб меня пожалели.

   Смешок.

   – А я говорил тебе лететь на самолете, – раздался в трубке нравоучительный голос Димки.

   – Говорил, – смиренно признала, прислушиваясь к объявлению об отбытии. Облегченно выдохнула – не мой. И относительно бодро доложила обстановку: – Стою возле поезда, через минут двадцать отправление, буду завтра утром.

   Снова смех, и мне сразу немного полегчало.

   – Ты снова угадала мои мысли.

   – Неудивительно. Я же тебя как облупленного знаю!

   – Да. И я этому очень рад. – Уловила в голосе Димки, широко улыбнулась и хотела добавить что-то милое, но этот бизнесмен все, как всегда, испортил. Быстрое: "пока", и он отключился.

   Ну что с ним поделаешь?.. Показала мобильнику язык, сунула его обратно и с тоской посмотрела на сумку. Джентльменов не наблюдалось, так что пришлось тащить ее до последнего вагона самой, а потом еще и с пыхтением внутрь заталкивать под взгляды покуривающего невдалеке "джентльмена" и на редкость инфантильной проводницы. Больше никого поблизости не было, будто вымерли все. А когда я, как собака уставшая, завалилась в купе и рухнула на лежанку, то поклялась на крови лопнувшей мозоли больше никогда не кататься на поездах.

   Об этой клятве я вспомнила еще раз, за полночь. "Напила-ася я пля-яана! Эх! Не дойду-у я да до-о-ому! Ух!" – фальшиво и так счастливо тянул кто-то в конце вагона под аккомпанемент негромкого постукивания моих пальцев и оглушительного храпа соседей, которым было чхать на шум. В отличие от меня, страдающей бессонницей.

   Хорошая поездочка получается. Снова вспомнила слова Димы и пообещала, что впредь буду слушаться его лучше мамы родной. Намного лучше.

   – Ваш чай. – Проводница вручила ажурный подстаканник и развернулась обратно. Говорила же, на редкость инфантильная особа.

   За окном темнота с очень редкими всполохами далекий огней – поезд уже въехал в родную область, а степи на редкость безлюдны. Открыла форточку, вдохнула свежий ночной воздух и сразу же сделала глоток чая. Ну, вот, я почти дома... Чувства смешанные, но больше радости, конечно, и нетерпения. Перед глазами встали обрывочные воспоминания детства, и хотелось поскорее освежить их в памяти – пробежаться во дворе родного дома, увидеть красавицу-Волгу, залезть на раскидистое дерево недалеко от школы...

   Дверь последнего купе с грохотом отодвинулась, выпуская чуть ли не кубарем выкатившихся, ржущих пареньков. Ба, да это же мой "джентльмен"! По темным вихрам узнала. Уже такой "хороши-ий"... Тут он повернул морду, на секунду буквально, пока его не утянули обратно внутрь женские ручки, и меня будто током жахнуло. Правда, я быстро сбросила оцепенение и вернулась к разглядыванию окна.

   Прошлое преследует. И голову все же напекло.

   К сожалению, тот, чьи черты умудрилась разглядеть в незнакомом, мельком увиденном лице, никак не мог быть здесь. Насколько я помню рассказы тетки, он в Питере учится, как и хотел, в какой-то жутко престижной и знаменитой школе. "Сбылась мечта идиота", – фыркнула, пытаясь прогнать тоску с разочарованием, и сделала еще один большой глоток.

   Егор. Егоруш-ш-шка, как я любила его называть. Мой верный друг с самых пеленок. Его. Которые приходилось порой и менять – родители Кузнецова много работали, и частенько спихивали орущий сверток или маме моей, или мне. С головой окунулась в воспоминания о радостном и безоблачном детстве. Как я учила мелкого говорить, как поучала его, когда он стал старше, как он пытался научить жизни меня... как мы вместе грабили огороды на даче, а потом чуть ли не дрались за добычу... как он пытался побить, та сопливая десятилетняя мелочь, моего незадачливого ухажера, а я потом разукрашенному защитнику замазывала ссадины зеленкой и смеялась, что он как никогда похож на огурец... как перед расставанием, когда нам пришлось уехать в другую область, необычайно серьезный, он говорил что, когда вырастет, найдет и женится на мне... Машинально потерла средний палец правой руки, на который Егор надел смастяченый из фольги перстень. Сколько же ярких, радостных моментов было! Жалко, что именно было. Теперешняя моя жизнь определенно невыносимо скучна.

   В Балакове меня встречала куча народу, даже удивилась. Кого же тут только не было: и дядя Мишка, и Славка мелкая, и тетя Женя, мама Егора, и... Радости не было предела. Улыбки, счастливые восклики, объятия, оборванные разговоры, потому что хотелось поскорее обняться и переброситься хоть парой фраз с остальными. Я почти прослезилась. Совсем не ожидала, что столько народу еще помнят ту несуразную неугомонную девчонку, приносящую всем только проблемы...

   – О, Егор! Иди скорее сюда, смотри кто здесь! – закричала тетя Женя, размахивая рукой.

   Сердце пропустило удар.

   Егор?

   Как на шарнирах повернулась вправо и сразу же натолкнулась взглядом на выходящего парня. "Джентльмен", обнимающийся сейчас с тет... мамой. Как же он сильно изменился! Вытянулся, волосы совсем темные стали, а что говорить про лицо. Но это он. Теперь я узнаю. Точно-точно.

   Позабыл и о народе, и о сумке, да вообще обо всем, во всю мощь завопила "Огурчик!!!" и побежала, раскинув руки и сияя широкой улыбкой, к Егору, чтобы через пару секунд повиснуть у него на шее, оглашая перрон радостными криками и смехом.

   Как же я по тебе соскучилась, моя милая плюшевая игрушка, мой самый лучший друг, мое золотце, мой... Эй, что с тобой?!

   Непризнанный сразу Огурчик тихо осел на свою сумку, прямо вместе со мной.

   – Ника... – прошептал друг с таким видом, будто перед ним появился сам дьявол. А в серо-синих глазах прорезались тонкие зеленые лучики, красноречивого говоря что объект испытывает сильные чувства. Страх? Почти обиделась... бы, если бы в данный момент не была поглощена жадным разглядыванием его лица вблизи. Хотела запомнить, до мельчайшей черточки, как же Егор выглядит теперь, после почти восьми лет разлуки. Ведь когда мы в последний раз виделись, он был мальчишкой, ребенком. Сейчас же передо мной круглил глаза, считай, взрослый человек с лицом мужчины. И привыкнуть к такому нему было сложновато.

   Даже не верится!

   Взвизгнула и вцепилась в него руками и ногами, покачивая в приступе чувств.

   Но тискать его все равно то же удовольствие.

   – Вероника, отпусти нашего Егора, дай ему вдохнуть! – сквозь смех проговорила, если не ошибаюсь, его тетка... сколько-то юродная, всю жизнь не могла разобраться в переплетении что его, что моей родословной. Спохватилась, немного отодвинулась, ослабив хватку. И правда, что-то он сбледнул. Беру назад слова насчет мужчины – как был слабым ребенком, так и остался.

   Но кипучей радости все равно не убавилось.

   Ухватила тощие щечки Огурца и начала их тягать, умиляясь, какой же он обаяшка.

   – Чего молчим? Не ожидал что я по тебе так соскучилась? – с неисчезающей улыбкой.

   – Жа нетш... – невнятно прошамкал Егор. Перехватил у запястий мои руки, отвел их в сторону и теперь уже четко проговорил: – Отхожу от шока. – И принялся разглядывать мое лицо.

   Узнаю знакомые нотки в голосе – вот он почти не изменился, разве что немного грубее стал.

   – Шока?

   – Я не ожидал увидеть здесь тебя. – Ни даже самого маленького намека на улыбку, и это кольнуло, но совсем чуточку. Подозрительность быстро смыло чистым восторгом.

   – И я не ожидала! Но разве это не здорово? – зацеловав его щеку, дунула в ухо – я помню, как это его смешило, – и под прикрытием объятия принялась щекотать. И совсем скоро услышала сдавленные, такие родные, похрюкивания и тихий смех.

   Даже не предполагала, что этого хватит с лихвой, чтобы настроение стало просто великолепным.

   Отмер, наконец.

   А потом меня закружила-завертела толпа родственников и просто старых знакомых. Все хотели порасспрашивать, узнать, как и где я все это время жила, чем занималась, где училась, работаю ли, зачем приехала и правда ли, что теперь приехала надолго... и еще целая тонна вопросов, на которые приходилось отвечать. Егор попытался улизнуть, но был пойман своими доблестными родичами и шел где-то в хвосте. И увиливал от моих редких попыток его подцепить под локоток. Он снова своим поведением поставил меня в тупик. И мысли возникали нерадостные... Нужно с ним обязательно поговорить. Хотя бы для того, чтобы выяснить отношения. Мое-то осталось прежним – а Егора?

   Я потеряла счет времени, потерялась в пространстве – так что когда глянула на часы уже в одиннадцатом микрорайоне – а ведь шли с четвертого, да еще сколько кружили – мягко говоря удивилась. И едва отбрыкалась от родственничков со знакомыми под предлогом больной головы и еще десятка причин. Пришлось пообещать, что зайду ко всем ним в течение этой недели, иначе бы ни за что не отпустили. А я спешила. Знала, что в Наталино Димка места себе не находит – ведь так и не смогла его предупредить что задержусь. Точно втык меня ждет...

   Таксист, услышав адрес, сразу так преобразился, кондиционер мне включил, подвез к самым воротам нужного дома и донес сумку к калитке, пока я, присвистнув, разглядывала домишко. Все же в глубине Димкиной души прячется такой позер... Куда ему одному три этажа? А такой балкон и витражи?

   После того, как охрана открыла ворота – зачем-то, – встречать гостью вышел сам хозяин, лохматый и суровый, но такой родной. Чтобы немного разрядить обстановку, да и выговор не получить, бросила сумку и с гиканьем повисла у него на шее.

   – Ну, наконец-то! Где ты пропадала? Почему не звонила? – забросал вопросами обычно спокойный Димка. "Безумно волновался" – поняла и чмокнула парня в губы.

   – Волновался? Брось. Что со мной сделается в городе, который знаю пятнадцать лет?

   – А вдруг украдут такую красавицу? – оттаял он и даже улыбнулся. Как будто солнышко сквозь тучи проглянуло. Вот и хорошо. Взъерошила темные, короткие волосы и засмеялась, представив как выгляжу после дороги и прогулки, да еще в таких вещичках. Пришлось расцеплять руки и спрыгивать на землю, чтобы больше не шокировать Димку.

   Шутливо погрозила ему пальцем, а молодой человек сделал лицо кирпичом. Мол, а я что? Я ничего.

   – Ты мне явно льстишь! Кому я, кроме тебя, нужна? – и схватила за руку, утягивая к крыльцу. – Пойдем уже. Я безумно голодна!

   Теплый стакан приятно грел ладони и ступни. Есть у меня такая привычка: обнимать кружки, стаканы руками-ногами, заворачиваться в пушистый халат и – с ногами в глубокое кресло. Сразу жизнь кажется донельзя прекрасной штукой и хочется мурлыкать, не забывая попивать горячее молоко. А сейчас – так тем более. В доме Димки... хотя, я должна привыкнуть называть его и своим... оказался камин, большой, выложенный узорчатой плиткой. И хозяин его растопил – специально для меня. А еще кресло поближе пододвинул, и остался рядом, когда удержала его за рукав и просящее заглянула в глаза. Дима все понял. Не в первый раз сталкивается с такими внезапными что для него, что для меня приступами нежности. И присел на мягкий подлокотник, позволяя обнимать свою руку. Именно позволял. Он такой человек что обычно, в... если не подобных, то хоть отдаленно похожих смыслом, ситуациях уходит и чихает на все с высокой башни. Не выгодно? Неудобно? Не принесет какого-либо результата? Пошлет всех и уйдет. Но со мной всегда остается. Позволяет делать все, что хочу, и терпит все заскоки.

   Мы знакомы два года, но я до сих пор не смогла понять, за что мне досталось такое чудо.

   Благодарно потерлась о плечо моего заботливого, да так и осталась сидеть, греясь его теплом и заворожено наблюдая за танцем языков пламени.

   Пламя... Огонь. А я вот всегда сравнивала Егора с воздухом. Мой воздушный мальчик, такой хрупкий и тонкий, так часто рвавшийся показать, что совсем не так слаб, каким кажется. И за это очень часто получал немалых люлей. Такой искренний, и это не менялось, несмотря ни на что, улыбающийся так, что люди сами шли к нему. Вечно окружен вниманием, умилением... Но когда это все ему надоедало, Огурец мрачнел и отодвигался ото всех, злился, делал вид, будто вот-вот укусит. И только меня терпел, а я радовалась, чувствуя себя исключительной, да и вообще страдала комплексом старшей сестры, основанном частично на материнском инстинкте... Наши отношения гарантированно вгонят в продолжительный ступор не одного психолога. Уже пытались.

   И Егор терпел меня, да, пусть и возмущался всегда поначалу. А через какое-то время затихал, позволяя моим рукам перебирать его волосы, тискать как плюшевого мишку... ни разу этим не укорял, хоть по глазам частенько было видно что мой друг недоволен. Я обычно плохо различаю выражения, если они не так уж и явственно выражены. Просто улавливаю, а понять не могу. Разве что кроме как у Егора. У него глаза меняются, такое забавное и умилительное всегда зрелище. Серые, с довольно яркой синей окантовкой и такого же цвета "стрелками" к зрачку, они когда Огурец как танк непробиваемо спокоен. Но едва только его что-то потрясет, испугает, обрадует – Егор начнет испытывать сильные эмоции в общем, к синим "стрелкам" добавляются зеленые, а у зрачка появляется золотистый ободок... Да-а, уж о глазах Огурца я могу и думать, и разговаривать – было бы с кем – вечно. Доказано.

   – О чем задумалась?

   – О том, что часто многое меняется и это не может не пугать, – без задней мысли выдала нечто пространное, в смысле которого и сама не сразу разобралась. Если бы продолжила размышлять, то дошла бы до такого вот вывода. Все меняется... Нет, мне все равно что творится со всеми, мне важно что творилось и творится с Егором!

   Пристукнула по мягкой обивке, перехватила встревоженный взгляд Димки и быстро затолкала все размышления подальше.

   – Не обращай внимания, – тепло улыбнулась и получила ответную слабую улыбку.

   Он кивнул.

   – Что намерена делать завтра? Я свободен только за девять. Сама понимаешь, работа, – словно извиняясь.

   – Не волнуйся, мне совсем не нужна нянька. Думаю, просто прогуляюсь по улицам, загляну в свой старый дом, школу – да мало ли? Разве можно не найти занятие в таком большом и оживленном городе?

   Для нас обоих, выросших здесь, вопрос был риторическим.

   Еще немного понаслаждавшись обществом друг друга, разбежались по разным кроватям. Обоим хотелось выспаться перед насыщенным днем.

   Немного слукавила. У меня были четкие планы, пусть только на первую половину дня, и делиться ими, даже с Димой, не хотелось. Это... слишком личное. Хотелось и вторую половину загрузить, но решила пока не гнать коней. Только откуда же знала, что объект моих метаний и размышлений сам решит пойти на контакт.

   Сонно лупала глазами на уже погасший экран мобильного. На дворе едва за седьмой час. Что-то не припоминаю склонности Егорушки к ранним пробудкам. И это, отчего-то, расстроило. "Вероник, сегодня у памятника сможешь? В десять" – так же холодно, как и пол под босыми ступнями. Так же заставляет крепче закутываться в плед и хмуриться по пути в ванную комнату.

   Огурец, ты определенно меня не только пугаешь, но и вгоняешь в депрессию. А с этим срочно нужно что-то делать.

***

   Глаза безошибочно нашли в толпе знакомую фигуру еще когда автобус подъезжал к остановке.

   – Шеф, останови!

   И вот дела, он действительно остановил, буквально за метров сто до остановки. А я времени не теряла, выпорхнула на улицу и почти бегом припустила к стеле, где и ждал меня Егор. Некоторые прохожие оглядывались вслед, но быстро забывали – они ничего такого сверхъестественного не видели. Вот если бы я нацепила костюмчик а-ля женщина, проходившая мимо меня на перроне – это да. Но в простой хлопковой юбке с разрезами, в топе с и полным отсутствием косметики я выглядела совершенно обычно, как все. Даже еще младше, оказывается, чем друг. Который еще и не узнал сразу, пришлось подойти вплотную и ткнуть указательным пальцем в его пузо. Палец встретил неожиданно твердую преграду. Появилось немного маньячное желание потыкать еще, но, перехватив взгляд разноцветных глаз, поняла что делать этого не стоит. И приуныла еще больше. "Какого черта я тут делаю, если вот эта выросшая орясина, судя по кисляку на морде, совершенно не рада меня видеть? Зачем он вообще позвал?" – депрессия брала свое. Скоро и мое лицо зеркально скопирует лицо Огурца.

   Мы стояли как истуканы друг напротив друга. Разглядывали, молчали. Не знаю, отчего он, но я впервые за долгие годы не знала, что сказать в первую очередь. Егор, поначалу бродивший взглядом по моей фигуре и лицу, уткнулся в асфальт. И с каждым десятком секунд ощущение, что вот этого человека я, оказывается, совершенно теперь не знаю – укреплялось.

   И это совершенно не нравилось.

   – Привет.

   – Привет, – эхом откликнулся он, быстро поднимая глаза. Показалось, или он сделал это как-то поспешно и...радостно?

   Мы еще постояли вот так. Я мялась, как на первом свидании. Огурец, уже заметила какой он джентльмен, помогать не спешил. Но только он скуксился и начал снова опускать глаза, быстро проговорила:

   – Давай прогуляемся? – И дождавшись кивка, все же уцепила друга под локоть и почти волоком потащила к сторону палаток с цветами. Представляю, как мы выглядели со стороны... Но долго об этом я не задумывалась. На горизонте замаячил белый киоск, выглядевший совершенно так же, как и в детстве. Во рту появился привкус того самого, настоящего балаковского мороженного, и я не смогла сдержаться.

   – Пойдем, купим? – ткнула в сторону киоска. Опять кивок, хорошо хоть теперь Огурчик сам передвигал ногами.

   – Персиковое и ванильное, – громко объявила в окошко.

   – Ты помнишь? – удивленно прозвучало рядом, будто Егор вместо дуба на улице увидел пальму.

   – Естественно, – передразнила тон Егора и щелкнула его по носу. А ведь до чего красивый вырос, стервец! И протянула руки навстречу двум стаканчикам, награжденная непонятным, пронзительным взглядом. Аж лопатки зачесались. – Держи.

   Егорушка уставился бараньим взглядом на политое оранжевым сиропом лакомство. Предвкушающе улыбнулась и решила проверить догадку. До сих пор ли он вот это дело любит до безумки? Немного отодвинула руку. Разноцветные глаза проследили за движением. Еще немного. То же самое, не отрывая взгляда. Сделала шаг назад, и Егор тоже попытался придвинуться, но очнулся, испортил все веселье да еще так возмущенно глянул... Пробило на смех, а потом резко захотелось его обнять. Что я и сделала, едва не перепачкав мороженным короткую рубашку Егора. Так его стиснула что бедный парень сдавленно охнул над ухом. Все же, не могу привыкнуть что теперь приходится именно мне задирать голову.

   – Ника? – растерянно.

   Потерлась носом о грубоватую ткань.

   – Я рада. Рада, что хоть что-то осталось прежним, – призналась с сильно бьющимся сердцем. Кажется, так сильно, что от Егора это не укрылось. Только вот вид этот замороженный не подал.

   Воодушевленная неожиданным успехом, решила проверить и остальные догадки. А особенно одну, самую главную. Мы свернули на боковую улицу, в сторону старого кинотеатра "Космос", в котором вместе прогуливали уроки. Я изображала взбесившегося клоуна в желании растормошить Огурца. Что только не делала: и рассказывала школьные, универовские байки, просто из жизни случаи, какие-то смешные моменты, устроила драку стаканчиками, скакала как чокнутое копытно-рогатое, болтала, болтала... Поначалу Егор спокойно шел рядом, косясь на меня подозрительно напополам с удивлением и чем-то еще. Но потихоньку... я все же не зря надрывалась. Все чаще его губы изгибались в подавляемой улыбке, а выражение лица так давно изменилось, стало веселым, задорным таким. Так и хотелось потрепать его за щечки, но не хотелось спугнуть это хрупкое видение. И друг даже говорить со мной стал, пусть короткими фразами. А когда уже подошли к шлюзам и мосту, связывающего старый и новый город, так и вовсе начал задавать вопросы с видом, будто ответ на них его реально интересовал. И смеялся, запрокинув голову к яркому небу, а сердце всегда в такие секунды замирало, а ноги так и норовили остановиться, продлить в бессознательной попытке этот момент.

   Тогда, еще на детском мире, я предположила что в теперешних наших отношениях виновато время. Почти восемь лет, да еще взрослели мы, считай, вдали друг от друга. А когда взрослеешь – не только по себе сужу, – человек может поменяться почти противоположно. Тут виновато может быть что угодно, от собственных взглядом и обстановки до окружения и отношения к тебе людей. Человек до совершеннолетия очень хрупок, раним, потому что как никогда прежде ему важно мнение общественности. Самоутверждение, смысл жизни, поиск себя и своего места... опять меня занесло. Вон, Огурец уже косится непонимающе – ведь молчу. Так вот, я подумала что Егор сильно изменился, да. Ведь он, если не ошибаюсь, не так давно и вышел из этого самого переходного возраста? Я воспринимала его как прежде, могу ли с гордостью сказать -потому что старше? А он – не воспринимал. Или же настороженно вел себя, потому что не знал, что от меня ожидать или тоже думал что изменилась? Тоже думал, как вести себя? Кто же его знает, моего родного. Спросить, что ли, прямо или не рушить с таким трудом восстановленный призрак бывшего доверия?

   Присела на невысокий бортик перед ограждающей волгу сеткой. А ведь раньше такого не было – можно было спокойно спуститься по бетонным бокам прямо к воде... Да и если пройти дальше, можно выйти к берегам, искупнуться – самое оно в такой жаре. Но все подождет.

   Егор притормозил в шагах четырех, начал делать вид что разглядывает реку, но то и дело скашивал глаза на мое лицо, когда я разглядывала что-то в стороне. А я, давясь смехом, делала то же самое что и он, тайком, и умилялась. Похоже, теперь это мое вечное состояние.

   – Как же я по тебе соскучилась...

   Егор отреагировал мгновенно, хоть до этого делал вид что рассматривает тополь. Посмотрел мне прямо в глаза, даже подался вперед. Усмехнулся, и усмешка эта была ему до ужаса чуждой.

   – По своей игрушке? – совсем холодно. Мягко говоря, удивилась.

   – Что за глупости? – возмутилась до глубины души. Ну, если бы этот Огурец стоял рядом, я бы его... – Конечно, нет! – Но вспышка быстро прошла, и снова накатило умиление. Вспомнилось то непереносимое чувство одиночества, которое так долго пыталась заглушить. – Я соскучилась именно по тебе, своему другу. Тому единственному, которому можно доверить все, что угодно.

   И подобного я так и не нашла, хоть и пыталась.

   Загрустила сразу же, и решила отогнать все печальные мысли. Зачем вспоминать прошлый негатив, если теперь все в порядке? Что было – то прошло.

   Развела руки в стороны, улыбнулась настороженному Егору и тихо попросила:

   – Иди сюда.

   Вероятность что он проигнорирует жест, была велика, даже очень. Поэтому я так удивилась, когда друг и правда дошагал до меня, опять заморозился, а лицо очень красноречиво говорило обо всех метаниях.

   Глупый. Как же ты себя накрутил...

   Обняла, как всегда, крепко и от души. И еще раз отметила, как же он вырос. Совсем мужчина, пусть и внутри сущий ребенок. Изменился, да. Почти до неузнаваемости. Но все равно, где-то в глубине, остался прежним. И обнаружив это, я поняла – врала себе раньше, что, мол, домой приехала. Только сейчас это поняла. Оказывается, ощущение дома очень тесно сплетено с вот этим человеком. И его отношением ко мне.

   Егор еще раз удивил и обнял в ответ, положив подбородок на мое плечо и шумно выдохнув. А я на какое-то время позабыла как дышать. Я же фанат тепла, вечно ищу его, а когда получаю – наслаждаюсь. Так вот, в тепле тела Егора я почти растворилась. И уже не помню, когда же мне было настолько хорошо. Наверное, от того, что все что происходит с другом, мне было знакомо. Сама пережила. И в нем теперь узнаю себя. А еще понимаю, чего так не хватает. И готова ему это дать, да что угодно! Если дружить, то отдавая все, даже если душу придется потрошить – вот поэтому у меня в жизни и был только один друг... Как пафосно же звучит! Хорошо, что никто не слышит этого бреда.

   Быстро чмокнула Егорчика в щеку и дунула в шею, чтобы не расслаблялся. А когда отстранилась, то еще успела заловить затухающую радостную улыбку. Нет, он просто невозможно мил! Вот же повезет какой-нибудь счастливице...

   – Ты как? – это первое, что волновало. Огурец оттаял, пусть и не полностью, но и этого пока хватало за глаза. Главное, что он больше не делает вид, будто я совсем чужая.

   – Норм, – ответил он. Вот все идеально, но не хватает только одного... Расцепила руки, ткнула в обе щеки пальцами, ближе к уголкам губ, и растянула их в разные стороны.

   – Тебе намного больше идет улыбка, – пояснила на ошарашенный взгляд. Отвык, мой, отвык. – Разве я это нечасто тебе говорила?

   Ощутила пальцами, как уголки его губ уже сами поползли вверх. И руки мои Егорушка не сразу убрал. А я, дуреха такая, восприняла этот жест не просто так, а аж признал его доверия.

   – Знаешь, погуляв сегодня с тобой, я понял одну вещь.

   – Какую? – сразу же заинтересовалась. А паренек, как назло, сделал загадочное лицо и искренне наслаждался моим нетерпением.

   Сейчас точно пну! Видимо, уловил, и больше не мучил неизвестностью.

   – В памяти отложилось только все самое негативное. Как ты тискала меня, как это бесило, вечно издевалась... – он вздохнул. – Но я вспомнил. Все не так уж и плохо.

   – Сейчас обижусь.

   Вот, значит, как?

   Ладошка Огурца, больше похожая теперь на совковую лопату, легла на макушку и коротко встрепала волосы. Что стало тем еще шоком. Вообще-то, именно я должна подобное делать!

   Обычный жест, но какую бурю эмоций он вызвал!

   – Не надо. – А Егор почти смеялся. За это можно и простить.

   Вот любовалась я на его полуулыбку, любовалась... и тут я брякнула. Почти сразу же пожалев.

   – Сходишь кое-куда со мной?

   Зачем только сказала? Ведь... туда только я одна должна ходить. Это только мое дело, никто не должен видеть меня в том состоянии, никто!

   Как назло, Огурец быстро согласился. И уверять что передумала – было поздно.

   Или я совсем этого не хотела?

   Призрак доверия. Он виноват. Ведь никто в этом мире, кроме родителей, не знает, как же тяжело переносить походы туда.

   Пришлось вернуться обратно на детский мир, а уже оттуда – немного подождав нужную тарахтерлку-автобус – в Красный Яр. Я снова болтала, но уже больше чтобы не выдать волнения и нарастающей паники. Зато хоть один плюс – Егор все больше походил на того, кто сохранился в памяти. Позврослевший ребенок.

   Время пролетело быстро, быстрее, чем хотелось бы. Вроде бы только что были в городе, а теперь – стоим на одной из пыльных улиц и пропускаем мимо стало овец. Тот еще запашок, тот еще шок для привыкшей к городской жизни меня. А Огурчик так спокойно стоит... Как будто не в Питере жил.

   Улица, еще одна, поворот. Несколько знакомых лиц, еще с час потрачено на разговоры с моими тетками и дядьками в каком-то там колене. И ведь узнали. А я цеплялась за них, пусть заслуживала все более подозрительный взгляд друга. Тянула изо всех сил. Но все равно оказалась перед воротами на кладбище.

   По позвоночнику зазмеился холодный пот, руки сами сжались в кулаки, но ноги так и не хотели двигаться. Заморозилась. Помощь пришла откуда не ждали. Сухая ладонь Егора сжала мою. И казалось что его уверенность передалась и мне. Немного сил, которых было достаточно чтобы вяло поплестись вперед. И теперь, смотря на его широкую спину, ощущая шершавую руку, именно себя ощущала младшей.

   Егор знал, куда вести. Откуда? Не знаю... Но вот, он, а затем и я затормозили перед одной из могил, огражденной синим забором. Нигде ни травинки – кто-то ухаживал за могилой все это время, пока нас не было. И за это тому неизвестному – большое спасибо.

   Не помню, как подошла ближе и присела на корточки. Провела кончиками пальцев по выцветшей фотографии улыбающейся пары. И тихо-тихо шепнула, борясь со слезами:

   – Здравствуйте, дед Жень. Здравствуй... – тут голос сорвался. Все сорвалось. И слезы потекли по щекам. Уже не было сил сдерживаться.

   Здравствуй, бабушка.

   Егор присел рядом, обнял за плечи и так и сидел. Обычно, будь на его месте другие, они бы попытались меня утешить, приободрить – я этого и ожидала в глубине души. А он – молчал, и так даже было лучше. Сейчас слова лишние, они ни за что не заменят того, чем друг делился со мной. И описать тоже сложно...

   Благодаря молчаливой поддержке Егора, я смогла подняться с пыльной земли и уйти из этого места, на улицу. Чтобы больше никогда не возвращаться. Просто не смогу снова.

   Ноги подгибались, не слушались, голова шла кругом и от новых "впечатлений", и от жары с духотой, пыли над дорогой – я буквально повисла на руке Егора, иначе бы идти не смогла. А хотелось, оказаться как можно дальше. И забыть. Вот так мелочно.

   Зря я туда пошла. Совесть все равно так и не успокоилась.

   – Ба, да это же Ника Добролюбова!

   Этот окрик заставил встрепенуться и обернуться. К нам быстро приближалась дородная тетка в цветастом халате, и ее почти сразу узнала. Тетка Люба, соседка бабули.. бывшая соседка. И меньше всего сейчас я хочу даже не разговаривать, быть рядом.