Текст книги "Дверь в преисподнюю"

Автор книги: Елизавета Абаринова-Кожухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Ничего себе лошадка, – проворчал из-за трубы Фердинанд.

– Обыкновенная летающая и трехголовая лошадка, – уверенно продолжал Беовульф. – Или я не прав?

– Я тебе покажу лошадку! – вдруг взъярилась правая голова. – Щас как дыхну…

– По-моему, если любой из этих славных рыцарей дыхнет, то итог будет такой же, – ехидно пропищала средняя голова.

– Пьянство – враг человечества, – с важностью заключила левая.

– A я все равно дыхну, – упрямо заявила правая голова. – Пущай узнают, что я за лошадка!

– Погоди, Полкан, не надо, – вступился Чумичка. – Господа, это, конечно, никакая не лошадь, а Змей Горыныч. Но не бойтесь, он не кусается.

– Еще как кусается, – не унималась правая голова. – Это ж надо ж – лошадь!..

– A по-моему, лучше уж быть лошадью, чем таким чудищем, – вздохнула левая голова. – Правда, княжна?

– A ну вас к лешему, – проворчала средняя. – Пустые разговоры…

Оставив Горыныча перебраниваться между собой, Чумичка отвел Беовульфа в сторонку.

– Но на самом деле это даже не Змей Горыныч, – тихо сказал колдун. – Только об этом никто не должен знать. До поры до времени.

– A кто же? – вполголоса удивился Беовульф.

– Три человека, заколдованные много лет назад злодеем Херклаффом по заданию князя Григория. Та голова, что справа – белопущенский воевода Полкан. Слева – боярин Перемет. Оба были ярыми врагами Григория.

– A посередине?

– A посередке – княжна Ольга. Дочка князя Ивана Шушка и жена Григория.

– Вот оно что, – удивленно протянул хозяин. – То-то боярин Василий чего-то намекал насчет судьбы Ольги… И что же, теперь им до скончания веков оставаться в такой образине?

– Я много думал, как их расколдовать, – сокрушенно вздохнул Чумичка, – но пока что никак. Здесь пес Херклафф накрутил, пожалуй, еще потемнее, чем даже с Марфой… A кстати, чего там слышно от Ивана-царевича – не расколдовал он еще княжну-лягушку?

– Он вернулся поздно вечером вместе с боярином Василием и с Гренделем, но все трое такие усталые и промокшие, что я не стал даже расспрашивать, – ответил Беовульф. – Однако никакой княжны с ними не было, это точно.

– Ну ладно, подождем до утра, – проворчал Чумичка. – Можно пока Горыныч у тебя на крыше побудет? Умаялся, бедняга, покамест сюда летели.

– Да на здоровье, – радушно махнул рукой Беовульф. – Ты не гляди, что все обветшало, строилось-то на века!

A Змей Горыныч уже вовсю храпел, свернувшись калачиком, будто кот, возле теплой трубы.

* * *

Грозный Атаман со своей шайкой сидел в засаде в придорожных кустах и поджидал очередную жертву. Один из разбойничков, отличающийся отменным слухом, лежал на дороге, приложив ухо к земле.

– Ну, что там? – то и дело нетерпеливо спрашивал Соловей. – Уж три дни никого не грабили, куды ж это годится?!

– Тише! – крикнул слухач. – Кажись, едет.

– Всем приготовиться! – взвизгнул Петрович. – Сейчас будем грабить и убивать. – И, спохватившись, добавил: – Токмо справедливости ради.

– A насиловать будем? – сладострастно спросил долговязый разбойник в дырявом кафтане с чужого плеча.

– Цыть! – прикрикнул Петрович. – Мы не насильники какие, а того-этого. Ради всеобщего счастья и все такое, чтобы, понимаете, все равны.

– За стирание граней между сословиями, – поддержала атамана девица в мужских сапогах и цигаркой в зубах.

– Ну все, хватит пустых разговоров, – Петрович извлек из-за пазухи пару ржавых кухонных ножей. – Всем приготовиться, а то получится опять как в прошлый раз!

– Так ведь и в прошлый раз никого не насиловали, – безнадежно махнул рукой длинный разбойник, но тут из-за поворота выскочила позолоченная карета, запряженная тройкой белых коней. Слухач едва успел соскочить с дороги.

Петрович со всей ватагой выскочили из кустов и окружили карету.

– Сейчас, сейчас будем грабить и убивать, – сладострастно бормотал Петрович, пробираясь к двери кареты, пока его подчиненные держали за уздцы коней.

– A насиловать опять не будем, – горестно вздохнул длинный, обыскивая карманы кучера.

Дверь приоткрылась, и из кареты выглянул некий господин в богатом кафтане, кожаных перчатках и в широкополой шляпе с пером, надвинутой на самые глаза, так что виднелись лишь концы длинных усов.

– Видать, богатенький, – радостно осклабился Грозный Атаман. – Ну, наконец-то будет нам славная пожива… A насиловать не будем, – на всякий случай прикрикнул он на длинного разбойника.

– Что вам угодно, господин? – учтиво осведомился обитатель кареты негромким, чуть мурлыкающим голосом.

– Господа все в Царь-Городе, – грубо ответил Петрович. – Грабить буду, понятно?

– A, понятно, понятно, – радостно закивал богатый господин. – К вашим услугам. – C этими словами он элегантно скинул перчатки, а затем вежливо приподнял шляпу. На Петровича глядела огромная морда белого кота.

Соловей завопил благим матом и кинулся было наутек, но когтистая лапа кота намертво вцепилась ему прямо в нос.

– Спасите! На помощь! Убивают! – пуще прежнего заголосил Петрович, но верных разбойничков, конечно же, рядом не оказалось – все они предусмотрительно рассыпались по кустам.

От собственного вопля Петрович проснулся. Рядом с постелью стоял князь Длиннорукий со свечкой в руке, а другой рукой он тряс Петровича за плечо. Меж тем комната Петровича наполнялась королевскими слугами.

– Ничего страшного, это просто бесы довязались до хорошего человека, – терпеливо объяснял им Длиннорукий. – Можете идти спать.

Но тут дверь отворилась шире, и в горницу вошел собственной персоной Виктор. Он был в халате и ночном колпаке.

– Ну, что тут опять происходит? – грозно вопросил он и, не удержавшись, сладко зевнул. – Я ночую в другом конце замка, и то проснулся.

– Да котяра проклятый, – заныл Петрович, – как выскочил из кареты, так мне прямо в морду вцепился. A его только малость пограбить хотел. Что у меня, казенная морда, что ли…

– Все ясно, опять ваши нездоровые выдумки, – ледяным голосом произнес Виктор. – Еще одна такая выходка, и отправлю вас на конюшню!

– Да хоть сейчас! – обрадовался Петрович.

Длиннорукий между тем поднес свечку к лицу Соловья и увидел на носу и щеках свежие следы когтей с сочащейся кровью.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Собрав наемников у себя в комнате, их командир Мстислав Мыльник толкал речь:

– Эти козлы опять нас подставили. Послали в прорыв, а тылов, блин, не обеспечили. Еще день-два, и нас будут бить по-настоящему. – Мстислав потер задницу, все еще ноющую после вчерашнего налета на корчму. – Значит так, братва, рвем когти, пока не поздно. Я свое слово сказал, решайте.

– Да куда рвать! – безнадежно махнул рукой один из наемников. – Ты же помнишь, как мы сюда попали: еще в Кислоярске завязали всем нам глаза, да и повезли. Развязали – а кругом эта чертовщина. Ясно, что домой нам отсюда ходу нет.

– Да и что нас дома ждет, – зло пробурчал другой наемник. – Тюряга, а то и чего похуже!

– Будем пробираться в Белую Пущу! – решительно заявил Мстислав. – А дальше увидим. Ясно одно: здесь оставаться – верная хана. Значится, так. Отправляйтесь на болота, я вас прикрою. Если что, валите на меня – мол, послал на поиски сбежавших. Вопросы есть? Тогда шагом марш.

Оставшись один, Мстислав достал из-под кровати заначенную чекушку, налил в грязный стакан, неспеша выпил, а затем, надев «форменный» плащ с капюшоном, пошел в комнату, где обитал князь Длиннорукий.

Князь как раз «поправлялся после вчерашнего», но делал это крайне осторожно – так, чтобы «вчерашнее» ненароком не перешло в «сегодняшнее». Встретил он Мстислава не очень-то любезно:

– Ну, с чем пожаловал?

Мыльник озабоченно почесал в затылке:

– Да вот, князь, ребята мои забузили. Вчера один сбежал и поэтов увел, а нынче и все остальные.

– Ну что все остальные? – бестолково глянул Длиннорукий на Мстислава.

– Что-что? Сбежали, вот что!

Остатки «вчерашнего» вмиг слетели с князя:

– Да что ж ты, сучья задница, их отпустил?!

– А чего я мог сделать? – взвился Мыльник. – Они меня к стулу привязали, насилу вырвался!

– Ладно, с тобой после разберемся, – проворчал Длиннорукий. – Скорее буди Петровича, и в погоню. Я им покажу, паршивцам! Плату получают исправно, а туда же – в бега!..

Оставив князя в наихудших чувствах, Мстислав потихоньку вышел из комнаты.

– Как же, – зло пробормотал он, – пойду я будить твоего Петровича. Размечтался. Ну все, теперь путь свободен.

И Мыльник уверенно направился к дальнему выходу из замка, который он еще с вечера предусмотрительно оставил открытым.

* * *

Возвратившись накануне из полной приключений экспедиции по болотам, Василий заснул как убитый, и даже пирование рыцарей вкупе с приземлением Змея Горыныча на крышу замка не могли вывести его из состояния крепкого здорового сна. Зато утром он чувствовал себя необычайно бодрым и готовым на новые и славные дела. А узнав о прибытии Чумички, детектив, естественно, тотчас же поспешил в его горницу. Там Василий застал Чаликову и Покровского, которые живо обсуждали с Чумичкой события последних дней и планы на будущее. Грендель же, как выяснилось, уже на зорях удалился в свою хижину.

– Видимо, он жаждет запечатлеть вчерашние события в новой поэме, – заметил по этому поводу Иван-царевич.

– Жаль, что с княжной так глупо вышло, – вздохнула Чаликова. – И что ее понесло в королевский замок?

– Да ничего с вашей княжной не случится, – заверил Чумичка. – Не для того она столько томилась в лягушечьем облике, не для того мы ее расколдовывали, чтобы она сразу же сгинула!

– Так-то так, – с сомнением покачал головой Василий Николаевич, – да присмотреть не мешало бы.

– Ну вот Кузька и присмотрит, – беззаботно ответил колдун. – Меня теперь больше тревожит Херклафф: он же ни перед чем не остановится, чтобы вернуть себе чудо-стекло.

– Я доподлинно знаю, что он не только сам за ним охотится, но и нанял всяких лиходеев себе в помощь, – заметил Василий, вспомнив вчерашнюю встречу на болоте.

– Ну вот, а я тайну стекла, как ни бился, не разгадал, – сокрушенно вздохнул Чумичка. – Что с него толку, если мы даже пользоваться им не можем!

– Кристалл у тебя с собой? – понизила голос Надя. Чумичка кивнул. – Может быть, мы с Васей поможем тебе в нем разобраться?

– Мне кажется, что здесь нужно не столько колдовство, сколько логика, – добавил Василий.

– Лично меня теперь больше всего волнует судьба моей прабабушки баронессы Натальи Кирилловны, – сказал Покровский. – Скажите, господин Чумичка, вы не могли бы мне посодействовать с ее освобождением из хрустального гроба?

– Надо подумать, – ответил Чумичка. – Если твою баронессу тоже усыпил Херклафф, то вызволить ее будет нелегко.

– Ну, Марфу-то вызволили, – оптимистично заметила Надя.

– Марфу – да, – согласился колдун, – а вот с Ольгой, Полканом и Переметом – ну никак. Я чувствую, что разгадка где-то близко, а где – не знаю.

– Но хоть глянуть на нее я смогу? – гнул свое Иван-царевич.

– Глянуть? – улыбнулся в бороду Чумичка. – Это, пожалуй, можно. Подумаем.

– А что до кристалла, то почему бы тебе не попробовать его в действии? – предложил Василий. – Так сказать, методом проб и ошибок.

– Что ты, что ты! – замахал руками Чумичка. – Он же обладает несметной силой, даже в уполовиненном виде, и при неумелом пользовании можно таких бед натворить, что потом вовек не поправишь!

– А при умелом? – спросила Надя.

– Тем более, – совсем пригорюнился Чумичка.

* * *

Наемники бессмысленно топтались среди воткнутых в кочки лопат, брошенных поэтами. И сколь они ни вглядывались в однообразный болотный пейзаж, Мстислава не было видно.

– А ну как его замели? – беспокоился один из наемников. – А что, подслушали разговор – и все!

– Чушь! – отрезал другой наемник. – Не таков человек Мстислав, чтобы так по-глупому засыпаться. Да и кто его там арестовывать-то будет?

– Идет, идет! – заорал третий, который особенно старательно глядел по сторонам.

– Где, где? – загомонили остальные.

– Да ведь их двое! – удивленно воскликнул кто-то из наемников. Действительно, к ним приближался не один человек, а два. И с каждой минутой становилось все яснее, что Мстислава среди них нет.

– Да это же Длиннорукий с Петровичем! – воскликнул самый зоркий из наемников.

– А, ну тогда отбрехаемся, – облегченно вздохнул второй наемник. – А если что, так шлепнем обоих, и вся недолга.

– Нет-нет, только не это! – горячо запротестовал третий. – Они же из Белой Пущи, бароном Альбертом посланные. Ежели мы их шлепнем, то вурдалаки нас самих в расход пустят!

Тем временем Длиннорукий и Петрович подошли совсем близко. Подбоченясь, князь оглядел наемников:

– Ну и что вы тут делаете, соколики?

«Соколики» топтались на месте, не зная, что отвечать. Наконец один из них выступил вперед:

– А мы тут, это, пропавших поэтов ищем. Вот следы исследуем…

– Нас Мстислав послал, – добавил другой наемник.

– Значит так, не знаю, кто и куда вас послал, а я велю вам возвращаться в замок! – возвысил голос князь. – И живо!

Наемники переглядывались, не зная, что делать. Без своего командира они уже представляли из себя не сплоченный кровью боевой отряд, а скорее разрозненную и обозленную толпу. И когда наемники, казалось бы, уже были морально готовы последовать за князем, Петрович, как обычно, все испортил.

– А ну все взад! – завопил он неблагим матом. – А не то всех перережу! Всем кровь пущу! – Соловей потянулся было за ножами, забыв, что их у него похитили. Тогда уж Грозный Атаман совершенно сорвался с цепи и завизжал:

– Ублюдки! А ну живо взад, а не то… Вы меня знаете… За мной такие грозные силы стоят, что вас раздавят, как вшей!

Услышав такое, многие наемники потянулись было за автоматами, однако самый выдержанный из них поспешно вышел вперед:

– Князь, мы вас уважаем, но если ваш холуй не угомонится, то вам обоим очень не поздоровится.

– Что?! – вскинулся было Длиннорукий, но поняв, что перевес не на его стороне, быстро сообразил, что говорить: – Ладно, ищите ваших поэтов, а когда появится Мстислав, то передайте, что я хочу его видеть. – И, зажимая рот Петровичу, весьма обидевшемуся на слово «холуй», князь потащил его прочь.

Некоторое время наемники молчали, угрюмо глядя вослед удаляющейся парочке путчистов. Наконец, один из них зло произнес:

– Сдается мне, товарищи, что Мстислав нас просто «кинул».

– Да ты что! – набросились на него «товарищи». – Как же может Мстислав, сам Мстислав, нас «кинуть»! Мы ж его столько лет знаем!.. Ты думай, что говоришь!

– Ну и где же он?

Этот риторический вопрос заставил наемников задуматься.

– Значит, так, – продолжал тот наемник, что усомнился в честности Мстислава, – предлагаю подождать еще четверть часа, а затем рассредоточиться и по одному пробираться в Белую Пущу.

Поскольку других предложений не поступило, то наемники так и порешили. А вопросом, почему надо пробираться по одному, а не всем вместе, никто задаваться не стал.

* * *

Виктор и княжна Марфа молча стояли, опершись на покосившиеся перила, ограждавшие плоскую круглую площадку самой высокой башни королевского замка. Внизу зеленели замшелые крыши замковых строений, поверху по холодному осеннему небу медленно плыли огромные облака, а во все стороны, от стен замка до самого горизонта, простирались бескрайние болота, живописно перемежавшиеся перелесками и небольшими озерцами. Кое-где виднелись деревеньки, хуторки и рыцарские замки.

Виктор безмолвствовал, думая о чем-то своем. Марфа тоже молчала, а ее взор был устремлен к длинному ряду осушительных канавок, уходивших куда-то в бесконечность – там, в этой бесконечности, находилось ее отечество, которого она не видала долгих две сотни лет.

– Осторожно, Марфа Ярославна, – вдруг сказал Виктор. – Ограждение больно уж ветхое. И вообще все ветшает, везде запустение…

– Ну, это уж вы преувеличиваете, – возразила Марфа, однако на всякий случай немного отошла от опасного края.

А Виктор продолжал, обращаясь уже не столько к Марфе, сколько к самому себе:

– Везде запустение, повсюду застой. И никому ничего не нужно. Люди привыкли так жить и уже не понимают, что так жить невозможно! И с каждым днем я все больше убеждаюсь, что не должен был делать того, что сделал. Вы думаете, я пошел на сговор с упырями ради своей корысти и властолюбия? Ради них, дураков! – Виктор обвел рукой болота. – И что же? Только душу свою зазря загубил… Смотрите, что это?

Последние слова относились к расплывчатому белому пятну, медленно передвигавшемуся по скату крыши. Приглядевшись, он рассмотрел, что это – кот, подкрадывающийся к воробышку, который беспечно и как-то почти по-весеннему чирикал на самом верху крыши.

– Уильям! – обрадовался Виктор коту, будто старому знакомому. – Значит, он не ушел из замка, и бредовые россказни Петровича все-таки содержат долю правды. Не пойму только, с чего кот его так невзлюбил?

Однако едва Уильям подполз совсем близко к воробью и уже изготовился на него наброситься, как тот резко взлетел и уселся на один из покосившихся шпилей, куда охотнику добраться было бы уже совсем сложно. Уильям обиженно провел лапой по длинным усам и потрусил прочь. Вскоре он скрылся за очередным изгибом крыши.

– Да, вот так вот и живем, – вздохнул Виктор, проводив кота рассеянным взором. – Кажется, удача – вот она, а в последний миг возьмет и упорхнет. И не догонишь… Обратите внимание, Марфа Ярославна, вот на это, – он указал на полуразрушенную каменную трубу посреди площадки.

– А что? – удивилась княжна.

– Да нет, дело не в трубе. Хотя в башне и имеется печка, но ее никогда не топят. Просто в былые времена эта труба была в несколько раз выше, а на ее верхушке развевалось знамя Новой Ютландии. А когда король находился в замке, то еще и королевский стяг. И всех гостей непременно приводили сюда, дабы они могли воочию обозревать наше славное королевство. А теперь… – Виктор безнадежно махнул рукой.

– Но, может быть, еще есть надежда вернуть те былые славные времена? – осторожно спросила Марфа.

– Былое вернуть невозможно, – покачал головой Виктор, – да и не нужно. Нет-нет, надобно все время стремиться вперед, а мы уже более ста лет движемся в противоположном направлении… Ну да ладно, причитаниями делу не поможешь, – заговорил он уже почти по-деловому. – Собственно, я привел вас сюда не только затем, чтобы полюбоваться на осеннюю природу, а еще чтобы сделать одно важное признание. Тут, кажется, единственное место во всем замке, где нас не могут подслушать…

Однако Марфа приложила палец к губам:

– Ваше Высочество, по-моему, там кто-то есть!

– Где?

Княжна молча указала на трубу. Виктор прислушался и вскоре ясно разобрал привычное ворчание:

– Что за дурной дымоход – конца нет и нет… Вот у бабки в деревне печка так уж печка, а тут просто бес знает что!

Вслед за ворчанием из трубы показался и сам домовой Кузька.

– До чего довели печное хозяйство, – обратился он к Виктору, словно и не удивившись, что выскочил прямо на него. – Мне тут еще на сто лет работы хватит!

– Ну вот и замечательно, – невесело улыбнулся Виктор. – Хоть один человек полезным делом занят. Если, конечно, не считать Уильяма…

– А тебе, княжна, уходить отседа надобно, – переключился Кузька на Марфу. – Изведут тебя здесь лиходеи проклятые, попомни мое слово.

– Это еще кто кого изведет, – засмеялась Марфа.

– Действительно, княжна, вам в замке оставаться опасно, – покачал головой Виктор. – Мне не верите, так хотя бы Кузьму Иваныча послушайте. Он вам дурного не посоветует.

– Я подумаю, – ответила княжна то ли всерьез, то ли чтоб отвязаться от уговоров.

– Ну, думай, думай. На то и дадено серое вещество головного мозга, – блеснул Кузька умными словечками, почерпнутыми из общения с боярином Василием, и скрылся в трубе.

– Ну что же, Марфа Ярославна, думаю, и нам с вами пора, – вздохнул Виктор. – Тут, по правде сказать, не жарко.

– Да, пожалуй. – Марфа кинула последний взор в сторону дальних «грядок», и они по винтовой лестнице с полуобвалившимися кое-где ступеньками стали спускаться вниз. Лестница вела через какие-то заброшенные холодные помещения, где все свидетельствовало о тлене и запустении.

* * *

С вершины пригорка открывался широкий вид на болото, где еще накануне трудились поэты и откуда боярин Василий вместе с Гренделем и Иваном Покровским увели их в корчму. Теперь рядом с Василием, обозревая унылую панораму болот, стояла Надежда Чаликова, а чуть поодаль колдун Чумичка давал последние напутствия Ивану-царевичу:

– Главное, будь осторожен и никуда не сворачивай. Клубок тебя сам приведет, куда нужно.

Покровский согласно кивал. В отличие от Нади и Василия, он вновь был экипирован по-походному, а на спине привычно красовался огромный рюкзак с торчащими оттуда луком и золотыми стрелами. В одной руке Иван держал свой знаменитый шест, а в другой – невзрачного вида клубок пряжи.

– А что делать, когда нить кончится? – спросил Иван.

– Не кончится, пока не дойдешь, – беззаботно махнул рукой Чумичка. – И еще, если даже клубок начнет кружить на ровном месте, то все равно иди, как он указывает.

– В общем, дорогой Иван-царевич, этот клубочек станет вашим сталкером в заколдованной зоне, – пошутил Василий, прислушивавшийся к разговору Чумички с Покровским.

– Ну, с богом, – Чумичка что-то прошептал и, взяв у Ивана-царевича клубок, кинул его оземь. Тот неспеша покатился вниз по склону. Покровский простился со своими провожатыми и отправился вслед, стараясь не отклоняться от изгибов нити, хотя на склоне холма никаких ям и омутов не было. Спустившись с пригорка, он обернулся и помахал рукой. А вскоре, перейдя заболоченную поляну, исчез за соседним холмом.

– Ну что же, Чумичка, магический кристалл при тебе? – спросил Василий, проводив Ивана взглядом.

– При мне, – ответил колдун. – Только сомнения меня берут, верное ли дело мы затеяли?

– Ну, здесь же болото, никого кругом нет, – возразила Надя. – Кому мы тут повредим, кроме самих себя?

– Ну, не знаю, – с сомнением покачал головой Чумичка. – Разве что для пользы дела…

– У меня тут есть одна идейка, – заговорил Дубов. – Помнишь, как было с золотым яблочком по тарелочке? Вообще-то оно передает только изображение, но ты проговорил какое-то заклинание, и появилась возможность услышать звук.

– А, ну это маленькие колдовские хитрости, – вздохнул Чумичка.

– Но ведь ты прочитал особое заклинание, предназначенное для озвучивания золотых яблок? – настойчиво продолжал расспросы боярин Василий.

– Да нет, конечно, – хмыкнул колдун, – то было одно из самых простых заклинаний, годное на любой случай жизни. Все дело в том, как его применить. Вот если перед ним прочесть другое заклинание, то и первое будет действовать иначе. Ну да это долго разъяснять.

– А, кажется, я поняла, – сказала Надя. – Помню, как-то у нас в редакции верстальщик объяснял мне принцип работы на компьютере. В частности, чтобы вызвать нужную программу, иногда нужно набрать целую строку всяческих команд, но только на жаргоне компьютерщиков это называется не заклинанием, а «молитвой». И еще там есть такие небольшие программки, так называемые «драйверы», которые помогают задействовать большие программы.

– В общем, нужен некий драйвер, то есть заклинание, которое поможет разбудить силы, таящиеся в магическом кристалле, – подвел итог боярин Василий Надиным рассуждениям, малопонятным Чумичке.

– Я думал и об этом, – закивал Чумичка, – но скажу еще раз: я не имею права испытывать то, чего совсем не знаю.

– Ну прочти хотя бы самое невинное заклинание, – стала упрашивать Надя. – Ведь если у тебя нет злых замыслов, то и кристалл не станет творить зло!

– Ну ладно, – решился Чумичка и вытащил из-за пазухи кристалл. И хоть солнце было закрыто облаками, его многочисленные грани чудно заиграли всеми цветами радуги.

И вдруг все очарование испортил грубый окрик:

– Руки вверх! Стоять! Всех перестреляю!

– Ложитесь! – шепнул Василий, и не успели они упасть на землю, как над головами прогрохотала автоматная очередь. Надя увидела, как по болоту в сторону пригорка бежит наемник в плаще, размахивая «Калашниковым».

– Это же тот самый! – отчаянно проговорил Дубов. – Ну, которого мы с Гренделем вчера встретили. Он охотится за кристаллом и теперь-то ни перед чем не остановится.

– Что ж делать? – забеспокоился и Чумичка.

– Как что? – возмутилась Чаликова. – Включай драйвер!

Чумичка повернул кристалл большой гранью к себе, а сторону с множеством мелких граней направил на приближающегося наемника. И когда колдун что-то прошептал, кристалл сразу же начал испускать тонкий луч, переливающийся разными цветами.

– Что за чертовщина! – вырвалась у Чумички. – Я и сам такого не ожидал.

– Давай быстрее! – не выдержал Василий, так как наемник уже подбежал на расстояние прицельного выстрела и явно готовился выпустить новую очередь.

Чумичка вновь что-то зашептал, одновременно поворачивая кристалл так, чтобы луч угодил прямо в наемника. И как только это удалось сделать, тот сначала задымился, а затем запылал синим пламенем.

Когда Надежда, Дубов и Чумичка подбежали к тому месту, где луч настиг наемника, там лежала лишь кучка пепла, а чуть поодаль валялся оплавленный автомат.

* * *

Две женщины, толкаясь перед засиженным мухами зеркалом, нарумянивали друг дружке щечки разрезанной пополам свеклой. У обеих на головах были надеты цветастые платки. Одна из дам красовалась в синем сарафане, который был ей явно мал, а другая – в строгом наряде королевской горничной. Правда, он висел на ней, как на огородном пугале, но даму это не смущало.

– Может, губки еще подкрасить? – спросила она свою подругу высоким скрежещущим голосом.

– Куда тебе, – почти басом отвечала вторая. – И без того уж черт знает что!

– Черт, не черт, а делать что-то надо! – проворчала первая. – А то меня этот кот совсем замучил. Мало того что всю задницу расцарапал, так еще и ножи слямзил…

– Двери бы лучше заперла, дура, – прошипела вторая женщина. Но было уже поздно – в комнату заглянул королевский слуга Теофил:

– Князь… Сударыни, что вы делаете в горнице Его Светлости князя Длиннорукого?

– Что надо, то и делаем, – сварливо ответила полная дама.

– Ах, простите, Ваша Светлость, – чуть попятился назад Теофил, наконец-то признав в даме князя Длиннорукого, а в ее товарке – Соловья-разбойника. – Извините, обознался. – И Теофил, скорбно вздохнув, исчез за дверью.

– А ты точно уверен, что бежать лучше всего в бабском платье? – с сомнением спросил Петрович.

– Проверено, – ухмыльнулся Длиннорукий. – Я ведь и из Царь-Города в Белую Пущу в бабьем наряде добирался. И ничего – сошло!

– А ну как Теофил доложит Виктору о наших переодеваньях? – смекнул Петрович. – Тады чего?

– Да уж, надо бы поторопиться, – озабоченно расправил подол сарафана князь Длиннорукий. – Я так думал, чтобы до ночи погодить, но уж, видно, ничего не поделаешь – придется тотчас. Постережи покамест, чтобы опять кто ненароком не зашел.

Соловей встал «на стреме» у двери, а князь откинул с постели покрывало и принялся беспорядочно закидывать в торбу золотые ложки и прочие мелочи, которые успел позаимствовать на память о недолгом и бесславном пребывании в Ново-Ютландском королевском замке.

* * *

Очередное совещание боевого штаба шло полным ходом. Председательствовал король Александр, однако сам он больше молчал, давая высказываться славным рыцарям – почтенному Зигфриду, сиятельному дону Альфонсо и, разумеется, Беовульфу как хозяину замка. Помещением для военного совета была избрана небольшая комната на втором этаже с окнами, выходящими на внутренний двор. И тому имелась веская причина – в совете принимал участие бравый воевода Полкан, пребывающий в облике правой головы Змея Горыныча. Свои замечания воевода делал прямо из окна, где расположился на подоконнике. Две другие головы тем временем пощипывали пожелтевшую травку на лужайке, изредка перекидываясь отдельными малозначащими фразами – за две сотни лет сосуществования в столь необычном обличии между ними все уже давно было говорено-переговорено.

Поначалу страшная морда в окне заставляла славных рыцарей невольно вздрагивать всякий раз, когда им доводилось глянуть в ее сторону, но постепенно они привыкли. Тем более что среди собравшихся на совет воевода Полкан оказался единственным, как сказали бы в «нашем» мире, компетентным специалистом в области военной стратегии. Если, конечно, не считать Чаликовой, успевшей за годы журналистской практики побывать во всех «горячих точках» бывшей дружной семьи советских народов. Только что вернувшаяся в замок Надя восседала рядом с королем Александром, одетая в бабушкино (то есть бабушки Беовульфа) платье, и своим присутствием вдохновляла рыцарей на грядущие подвиги.

– Чего мы тут сидим, как старые бабы?! – кипятился Беовульф. – Вдарим с ходу, и дело сделано! А то ждем чего-то, понимаешь, неизвестно чего. – И, вздохнув, добавил: – К тому же наши славные рыцари, не в упрек им будь сказано, зело прожорливы, эдак никаких запасов не хватит…

– Нужно подготовиться, – густым басом прогудела голова Полкана из окна. – Уж в этом поверьте мне как потомственному воеводе. Нужно разведать местность, собрать полки, договориться в подробностях, кто должен что делать. Это ж целая наука, а не то что взяли, собрались, раз-два – и вперед.

– Думаю, что уважаемый воевода во многом прав, – задумчиво молвил король Александр, доселе молчавший. – Какой срок вы полагаете на подготовку к походу?

– Дней пять, никак не меньше, – уверенно заявил Полкан.

– Да за пять дней наши славные рыцари вусмерть перепьются и ни на что годны не будут! – взвыл Беовульф. – Простите, господин Зигфрид, и вы, дон Альфонсо, речь, конечно, не о вас…

Со своего места поднялся престарелый Зигфрид.

– Ваше Величество, – откашлявшись, заговорил он, – господа! Вне всякого сомнения, воевать нужно по всем правилам военной науки, и в этом я полностью согласен с уважаемым Полканом. Но подумайте, с кем мы имеем дело. Это же не войска достойного соперника, а какие-то непонятные наемники, служащие вурдалакам. И потом, сейчас такое положение, которым просто грех было бы не воспользоваться. Власть Виктора держится на горстке наемников, которые к тому же начинают разбегаться кто куда. Если же Белая Пуща пришлет на помощь свои войска, то удача нам никак не светит…

– Что вы предлагаете, почтенный Зигфрид? – перебил дон Альфонсо.

– Выступать как можно скорее, – заявил старый рыцарь. – Лучше бы всего прямо сегодня.

– Ну, это уж вы малость хватили, – покачал головой Беовульф.

– Ну, завтра, – с легкой досадой сказал Зигфрид. – Но уж никак не позже.

– А как вы полагаете, сударыня? – обратился Александр к Чаликовой. Та словно того и ждала:

– Я тоже считаю, что мешкать не следует. Не далее как сегодня мы с боярином Василием и Чумичкой встретили на болоте одного из упырских наемников, который наверняка бежал из замка. Нет-нет, мы не хотели с ним связываться, но он сам на нас напал, и в порядке самообороны Чумичке пришлось обратить его в дым.