Текст книги "Дверь в преисподнюю"

Автор книги: Елизавета Абаринова-Кожухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Находясь уже по пояс в вязкой холодной трясине, Покровский увидел, как прямо по предательской зелени лужайки, поблескивая на солнце, огромными прыжками к нему приближается крупная зеленая лягушка. Когда она подскакала совсем близко, Иван понял, что блестит не сама лягушка, а золотая стрела, которую она держит во рту. «Неужто та самая?», промелькнуло в сознании Ивана. A лягушка, подпрыгнув совсем близко, выпустила стрелу, и та мгновенно ушла в трясину.

Левая рука Покровского уже почти завязла в болоте, а правую он протянул лягушке. Та вспрыгнула на ладонь, Иван поднес ее к лицу и поцеловал.

Раздался грохот, и рядом с Покровским возникла высокая стройная девушка в темном платье. Легко отпрыгнув к ближайшей кочке, она подняла болотопроходческий шест и быстро протянула его Ивану. Последним усилием выдернув левую руку из трясины, он ухватился за шест. Девушка изо всех сил тянула, Покровский, насколько позволяло положение, отчаянно двигался, и в конце концов их общие усилия увенчались успехом – зеленая трясина была вынуждена отдать вожделенную добычу.

* * *

Когда Теофил ввел боярина Василия в трапезную залу, то тому показалось, что он попал в настоящий гадюшник – четыре пары глаз глядели на него с откровенной ненавистью: всем им, и Каширскому, и Анне Сергеевне, и князю Длиннорукому, и Соловью-разбойнику он успел в разное время и в различных «действительностях» что называется наступить на хвост. Лишь Виктор с неподдельным радушием вскочил из-за стола и кинулся навстречу гостю:

– Дорогой боярин Василий, вы должны извинить нас за этот досадный случай нынче ночью! Поверьте, я совсем не хотел…

– Да ну что вы, Ваше Высочество, – прервал августейшие излияния боярин Василий, – я прекрасно понимаю, что лично вы тут не при чем. – Гость бросил мимолетный взор на Длиннорукого и заметил, что тот как-то скукожился и даже позеленел от злости. Анна же Сергеевна полезла в декольте своего черного платья.

– И в знак того, что вы не сердитесь, – продолжал Виктор, – прошу вас принять участие в нашем скромном обеде.

– Благодарю Ваше Высочество, – вежливо отказался боярин Василий, – но я уже пообедал у господина Беовульфа. Возможно, у него подают не столь изысканные блюда, но зато там я могу быть уверен, что худо мне от них не будет. – Украдкой глянув на Анну Сергеевну, Василий заметил, как та, злобно зашипев, вынула руку из декольте.

Виктор же как ни в чем не бывало сказал:

– Ну, не буду настаивать. Я и сам не люблю переедать. Теофил укажет вам горницу, где вы сможете отдохнуть, а после обеда прошу пожаловать ко мне на небольшую беседу.

– С удовольствием побеседую с Вашим Высочеством, – церемонно откланялся боярин Василий и в сопровождении старого слуги покинул трапезную.

– Теофил, вы не могли бы устроить мне встречу с Кузькой? – негромко спросил Дубов, пока они шли по длинному коридору.

– Кузьма Иваныч ожидает в отведенных вам покоях, – столь же тихо ответил Теофил.

Кузька бросился в объятия своего задушевного друга боярина Василия, едва тот вошел в комнату:

– Василий Николаич! Какими судьбами?!

– Погоди, погоди, – говорил Василий, отряхивая свой боярский кафтан, который уже оказался безнадежно запачканным – Кузька был весь в саже и копоти. – А ты, как я вижу, заделался заправским трубочистом. Ну как тебе новая власть, не обижает?

– Не, совсем наоборот, – весело откликнулся Кузька. – Виктор уважает тех, кто делом занят. Вот грозится дать мне сельских девушек для обучения домоводству…

– Спасибо, что выручил нас, – прочувствованно сказал Василий.

– Да пустяки, – махнул рукой Кузька.

– Слушай, Кузьма Иваныч, – по-деловому заговорил Дубов, – появилась реальная возможность прогнать упырей из Белой Пущи…

– Ты уж не впервой обещаешь, – перебил домовой, – и что?

– Уже сейчас преемники Григория, как я слышал, вынуждены поджать хвосты. Эти упыри поняли, что если даже князь Григорий не такой уж неуязвимый, как считалось два столетия, то сами они тем более. Теперь главное – нанести по ним решающий удар. В прошлый раз твоя помощь, Кузьма Иваныч, была для нас неоценима…

– Ну-ну, не подмазывайся, – засмеялся Кузька. – Выкладывай, чего нужно.

– Тебе с первой же оказией предстоит отправиться в Белую Пущу, в княжеский замок…

– Ни-ни-ни! – замахал ручками домовой. – Ты чего, на верную погибель меня посылаешь?! – И, помолчав, уже совсем по-деловому спросил: – И что я там должон делать?

– То же, что и здесь, – ответил Дубов. – Нет-нет, я имею в виду не чистить дымоходы, а следить за тем, что там у них происходит. А еще… – Василий нагнулся к уху Кузьки и что-то зашептал. Домовой понимающе закивал.

Тут в дверь постучали, и на пороге появился Теофил:

– Боярин Василий, вас просит к себе Его Высочество.

– Иду-иду, – поднялся с кресла Василий. – Ты все понял, Кузьма Иваныч?

– Все, Василий Николаич! – весело ответил домовой и юркнул прямо в камин.

В коридоре на Дубова чуть не налетела Анна Сергеевна.

– Здравствуйте, Василий Николаич! – скривив губки, деланно обрадовалась она.

– Добрый день, Анна Сергеевна, – как ни в чем не бывало поздоровался детектив. Теофил деликатно прошел вперед и дожидался боярина Василия в конце коридора.

– Явились, чтобы вредить мне? – сощурившись, продолжала Анна Сергеевна.

Дубов вздохнул:

– Вы сами себе вредите и своими действиями, и всем образом жизни. А я сюда явился в поисках истины и справедливости!

– Слова, слова… – покачала головой Глухарева. – А я вам предлагаю действовать заодно – у меня уже есть парочку заманчивых делишек на примете!

– Этого не будет никогда, Анна Сергеевна, – тихо, но непреклонно ответил Дубов. A госпожа Глухарева уже решительно запускала руку за корсаж.

– Если вы отвергаете меня, – с пафосом говорила она, откупоривая скляночку с прозрачной жидкостью, – то и жизнь мне ни к чему! – C этими словами Анна Сергеевна основательно приложилась к бутылочке и, крякнув, вытерла рукавом рот. – Ах, я умираю! – решительно заявила она.

– Ну и на здоровье, – улыбнулся Дубов.

Анна Сергеевна начала плавно оседать, томно закатывая глаза и издавая предсмертные стоны. Василий галантно подхватил даму одной рукой, другой же незаметно ущипнул ее.

– Ах вы противный! – взвилась лже-покойница, и тут же, изогнувшись, как кошка, прошипела: – Значит, война?

– Между нами другие отношения просто невозможны, – усмехнулся Василий. – Извините, Анна Сергеевна, если у вас ко мне все, то я должен спешить – меня ждет Его Высочество.

Анна Сергеевна посторонилась, и Дубов поспешил вслед за Теофилом. Но даже затылком он ощущал полный холодной ненависти взгляд госпожи Глухаревой.

– Вздорная женщина, – заметил Теофил. – Его Величество Александр такую и на порог не пустил бы.

Виктор встретил боярина Василия в своем рабочем кабинете – там, в отличие от покоев Александра, не было ничего лишнего, не говоря уж о всяком хламе, который у короля валялся даже на рабочем столе. Единственное, что привлекло внимание гостя, так это ржавая шпага, висевшая на стене.

– По преданию, эта штуковина принадлежала еще Георгу, – пояснил хозяин, уловив интерес боярина Василия. – Якобы она и послужила причиной его изгнания. Или, вернее сказать, последней каплей.

– Вот как?! – искренне подивился Василий.

– Ну да. Будто бы он выхватил шпагу и с криком: «Крыса!» проткнул занавеску. А там стоял некий почтенный царедворец.

– Ну, так эта шпага историческая реликвия, – заметил Дубов и подумал, что баронесса Хелен фон Ачкасофф дорого бы дала, чтобы заполучить такой экспонат к себе в коллекцию.

– Да пустяки, – пренебрежительно махнул рукой Виктор, – я ощущаю себя наследником не безумных выходок Георга на родине, а его полезных начинаний здесь.

– А начали с безумной авантюры, – подхватил боярин Василий и, спохватившись, добавил: – Надеюсь, Ваше Величество, я не позволил себе излишней?..

– Я как раз хотел поговорить с вами откровенно, – перебил Виктор, – безо всех этих утонченных церемоний… Скажите, что мне оставалось делать? Они бы так и так своего добились, ведь у нас даже собственных войск нет, уж не говоря обо всем прочем. А вступив с ними в соглашение, я могу хоть как-то держать положение под своим надзором и что-то сделать если и не во благо, то хоть бы не во зло Ново-Ютландскому государству и народу.

– Извините, Ваше Высочество, но мне кажется, что вы просто пытаетесь успокоить свою совесть, – отбросив «утонченные церемонии», откровенно высказался Василий. – И потом, вы все время говорите «они». Кто – они? – Виктор подавленно молчал. – Князь Длиннорукий, Соловей-разбойник да неизвестно чьи наемники. Если что, их хозяева в Белой Пуще тут же от них открестятся – мол, знать не знаем, ведать не ведаем всю эту шушеру.

– Крыть нечем, – через силу усмехнулся Виктор.

– А вы для них – просто, извините, половая тряпка, которую они выжмут, вытрут ноги и выбросят, – продолжал боярин Василий.

– Что же делать? – с болью вырвалось у Виктора.

– Положение не столь уж безнадежное, – понизил голос Дубов. – Вы же сами видите, что упырям, которые в Белой Пуще, не до вас и не до князя Длиннорукого. Вам нужно повиниться перед вашим дядей и вместе с Беовульфом и прочими славными рыцарями изгнать отсюда всю эту нечисть.

– Легко сказать, – горестно протянул Виктор.

– Беовульф готов созвать рыцарей, – напористо продолжал Василий, – а Его Величество уже почти согласен их возглавить если не как военачальник, то как символ законной власти. А вы должны, находясь здесь, всячески им способствовать, чтобы по возможности нейтрализовать князя Длиннорукого и его наемников. Вы согласны?

Виктор молчал. Казалось, он готовится принять самое важное в своей жизни решение. Точно так же он молчал несколько недель назад, слушая разглагольствования и посулы князя Длиннорукого.

И тут в тишине Василий явственно расслышал неясный шорох, доносившийся из-под небольшого диванчика в углу комнаты.

– Что это? – вскрикнул Василий. – Нас подслушивают?!

– Кому тут подслушивать! – оторвался от раздумий Виктор. – Мышка, должно быть. Или крыса. Дядюшкин кот куда-то пропал, вот они волю и почуяли…

– Вы позволите? – Не дожидаясь позволения, боярин Василий сорвал со стены «историческую» шпагу, подбежал к дивану и, нагнувшись, несколько раз наугад несильно ткнул. Раздался дикий визг, и из-под дивана, как ошпаренный, выскочил Петрович.

– Что это значит?! – тоном, ничего доброго не предвещающим, спросил Виктор.

– Крупная, однако же, крыса оказалась, – хмыкнул Дубов.

– Снова этот кот проклятый, – заныл бывший Грозный Атаман. – Погнался за мной, я сюда шмыгнул, а тут вы вошли… – Пятясь задом в сторону двери, Петрович споткнулся о край ковра и растянулся на полу.

– Вон! – рявкнул Виктор, и Петрович на четвереньках очень быстро покинул кабинет, отворив двери лбом.

– Вот с кем приходится иметь дело, – вздохнул Виктор, оставшись наедине с гостем.

– Вы сами выбрали этот путь, Ваше Высочество, – возразил боярин Василий. – Так что же я могу передать вашему дяде?

– Передайте мои сожаления, что так все вышло, – помолчав ответил Виктор. – А насчет ваших предложений я должен подумать. Если что, дам знать.

– А теперь, Ваше Высочество, позвольте мне откланяться, – сказал гость. – Темнеет рано.

– Ну что ж, не смею задерживать, – кивнул Виктор. – Счастливого пути.

– Извините, Ваше Высочество, у меня к вам одна не совсем обычная просьба, – вспомнил Василий. – Не могли бы вы лично проводить меня до кареты?

– С удовольствием, – несколько удивленно ответил Виктор. – Теофил, где вы?

– Я здесь, Ваше Высочество, – тут же вошел в кабинет старый слуга. В руке он держал некое подобие швабры с тряпкой, от которой неприятно пахло. – Тут наш уважаемый господин Петрович, выходя от Вашего Высочества, немного обмочился…

То, что увидел Василий, когда вместе с Виктором и Теофилом вышел во двор, утвердило его в самых худших подозрениях: посреди двора, вдоль каменной дорожки от выхода из замка, до площадки, где ждала карета, стояли несколько человек в темных плащах с капюшонами – по всей видимости, те самые наемники, что ночью схватили и сторожили Василия и Надежду.

Увидев, что боярин Василий выходит из замка в сопровождении самого Виктора, наемники топтались в нерешительности, и детектив даже успел заметить, как один из них спрятал в широкий рукав какой-то блестящий металлический предмет – им вполне мог бы оказаться и нож, и кастет. Сделав вид, что хочет поправить штанину, Дубов кинул мимолетный взгляд на замок – и в нескольких окнах увидал Анну Сергеевну, Каширского, Длиннорукого и Петровича.

Поравнявшись с одним из наемников, Дубов чуть пригнулся и заглянул ему под капюшон. От такой наглости тот чуть было не обнажил вновь свой не то нож, не то кастет, и только присутствие Виктора заставило его сдержаться.

Василий же удовлетворительно хмыкнул и поспешил к карете. Все поняв, Виктор не отставал от него ни на шаг. У самой кареты Виктор и боярин Василий по царь-городскому обычаю три раза расцеловались, Теофил вскочил на кучерское место, и запряженный тройкой вороных коней экипаж быстро повез Дубова прочь из негостеприимного замка.

Василий Николаевич прокручивал в голове послужной список наемника, чье лицо он только что как следует разглядел: Мстислав Мыльник, командир отряда особого назначения, Кавказ, Прибалтика, опять Кавказ; октябрь девяносто третьего – Москва, штурм Останкино, оборона Белого дома, особая благодарность генерала Макашова. Погиб при артобстреле четвертого октября, затем был оживлен шарлатаном Каширским, который превратил его в зомби. И новые места службы: Кислоярск, Придурильская Республика, снова Кислоярск, затем переход в «параллельную реальность», наемничество у князя Григория, участие в провалившемся походе на Царь-Город и, наконец, Новая Ютландия… И всюду кровь, разрушения, насилие, смерть.

* * *

Иван Покровский и Марфа сушились возле небольшого костерка на опушке елового перелеска, отделявшего «грядки» от того болота, где произошло чудесное превращение. Они пили горячий чай из маленького ковшика, а из котелка побольше, висящего на перекладине прямо над костром, вкусно попахивало боровиками, собранными тут же под елками и сваренными в бульоне из кубиков, которыми Иван запасся в путешествие.

– Значит, ты не Иван-царевич? – с некоторым удивлением произнесла Марфа. Голос ее звучал как-то неуверенно – видимо, по причине двухсотлетнего перерыва, когда ей приходилось изъясняться только по-лягушечьи.

– Увы, – вздохнул Покровский и помешал варево длинной деревянной ложкой. – Но ты не беспокойся – и я, и мои друзья, мы все поможем тебе вернуться на верный путь… – Поняв по взгляду девушки, что сказал что-то не то, Иван замолк.

– Погоди, Ваня, – удивленно заговорила Марфа, – что значит на верный путь? Разве твои друзья не говорили тебе, кто я такая?

– Ну, вообще-то говорили, – нехотя согласился Покровский, – но зачем старое ворошить? Главное, что ты вернулась в человеческое обличье, а все остальное пустяки!

– A все-таки? – допытывалась девушка.

– Ну, будто бы тебя заколдовали в наказание за… – Иван пытался подобрать наиболее мягкие выражения того, за что наказали Марфу, но в голове, как назло, вертелись только неприличные слова. – Ну, в общем, за нехорошее поведение…

– Чего? – Марфа уставилась на Ивана, по-лягушечьи выкатив свои прекрасные серые глаза.

– A что, разве это не так?

– Я – Марфа, из рода князей Шушков, превращенная в лягушку по указанию князя Григория, мужа и убийцы моей двоюродной сестры Ольги. – Все это Марфа произнесла как-то устало и даже грустно.

– Ух ты! – несколько невпопад изумился Иван. – Как жаль…

– Тебе жаль, что ты освободил из многолетних пут не падшую девицу, а княжну? – покачала головой Марфа. – Может быть, если бы ты знал, кто я на самом деле, то не стал бы этого делать?

– Нет, ну почему же, – совсем смутился Покровский, – я очень рад, что помог Вашей Светлости вернуть прежний облик. Только видишь ли, Марфа, выходит, что меня просто использовали… Но я не в обиде!

– Как это, использовали? – Марфа с удовольствием отпила глоток чая. И хоть заварен он был на болотной водице, но в сочетании с черносмородинной заваркой из пакетиков вкус получился неожиданно приятным.

– Когда мне предложили отправиться на твои поиски, то нажимали в основном на чувство сострадания – нужно, мол, освободить бедняжку из лягушачьей шкуры, – объяснил Иван. – A про то, что ты княжна, ни слова. Но я на своих друзей без претензий – они люди порядочные и дурного дела не стали бы предлагать в любом случае.

– A что это за друзья такие? – пристально глянула Марфа на Ивана. – Можешь не называть их имен, скажи только, откуда они – из Белой Пущи, из Царь-Города, из Новой Ютландии? Или еще откуда?

– Из Кислоярска, – простодушно ответил Покровский. Княжна промолчала, но ясно было, что это название мало о чем ей говорит. Ну разве что о Кислоярском царстве. – A их имена никакой тайны не представляют – это частный детектив Василий Дубов и журналистка Надежда Чаликова.

Марфа кивнула, хотя ни имена, ни род занятий тоже ничего ей не говорили. Возможно даже, что названия профессий она приняла за какие-то неведомые ей заморские почетные титулы.

Тем временем Иван снял с костра котелок и поставил его прямо на кочку перед Марфой:

– Прошу к столу!

Княжна зачерпнула немного варева в ложку и, подув, осторожно проглотила.

– Ну как? – чуть заметно улыбнулся Покровский.

– Бесподобно! – совершенно искренне ответила Марфа. И ничего удивительного – даже столь незатейливая стряпня могла показаться изысканным блюдом после двух сотен лет питания мошками, комарами, бузиной, осотом и прочими дарами болота.

– Как же я не сообразил сразу, – заговорил Покровский, – что здесь что-то не так. Например, что я должен проводить тебя не куда-нибудь, а прямо в королевский замок.

– Вот оно что! – протянула Марфа. – A ведь именно туда, к королю Иову, я и бежала от злодея Григория. Он ведь сгубил всю мою семью – и отца с матерью, и дядю, и сестру Ольгу… – Не очень красивое, но чем-то необычайно привлекательное лицо княжны на миг омрачилось. – Да, я должна идти в замок. Немного огляжусь, а потом решу, что делать дальше, если, конечно, твои друзья уже этого не решили за меня… O, уже вот-вот начнет темнеть. Так что скоро пойдем. – Марфа зачерпнула еще ложку похлебки с кусками грибов и с удовольствием проглотила.

– A я, по правде говоря, не очень-то в тебя верил, – признался Покровский. – Думал, что все это просто красивая легенда.

– Но ведь сюда пошел? – проницательно глянула на него княжна.

– A отчего ж не пойти! Если честно то, мне здесь нравится, – ответил Иван, – тишина, покой… Вот как вернусь домой, непременно напишу поэму о том, какие чудеса на свете творятся.

– Ты еще не знаешь всех здешних чудес, – вздохнула Марфа. – Вот, помню… когда ж это было? И счет годам потеряла. Давно, хоть к тому времени я уж долго в лягушках прожила. Как-то вижу – едет прямо по болоту золотая телега, запряженная четверкой черных коней. A на телеге – хрустальный гроб. Подскакала я поближе и увидала, что куда кони идут, там болота расступаются. A лошадьми правит тот самый колдун, что надо мною надругался. Тут я недолго думая вскочила сзади на телегу и спряталась в уголке. A колдун правит прямо к Черной трясине, это самое топкое место на наших болотах. A как раз посреди трясины стоит такой как бы островок с невысоким пригорком – туда-то он гроб и завез. Я спрыгнула с повозки и в траве затаилась – жду, что дальше будет. A колдун стащил гроб с повозки и поставил его прямо на землю. Открыл крышку, а там женщина лежит. Этот колдун что-то над ней проговорил, должно быть, какое заклинание. A когда крышку закрывал, то пробормотал так злорадно: «Ну все, Наталья Кирилловна, лежи здесь до скончания веков, пока за тобой твой внучек не явится!». И захохотал так, что вся трава полегла. A потом сел на повозку и обратно поехал. A за ним дорога опять в болото превраща… Ваня, что с тобой? – перебила сама себя Марфа, увидев, как побледнел ее слушатель.

– Наталья Кирилловна, – прошептал Покровский. – Значит, это она…

– Кто – она?

– Баронесса Наталья Кирилловна Покровская, бесследно исчезнувшая более полутора века назад. Моя прабабушка.

– Да что ты говоришь! – изумилась Марфа.

– Все сходится, – радостно подхватил Иван. – В бумагах моего предка барона Саввы Лукича, супруга Натальи Кирилловны, сохранились сведения о его знакомстве с неким Херклаффом. И похоже, что это тот самый колдун, что заколдовал и тебя, и мою прабабушку.

– Ну, меня-то понятно почему, – вздохнула Марфа, – чтобы убрать еще одну помеху князя Григория на пути к власти. A Наталью-то Кирилловну зачем?

– A вот это мы от нее самой и узнаем, – заявил Иван. – Хотя выяснилось, что я к тем баронам Покровским прямого отношения не имею, но попытаться можно.

– И не думай! – замахала руками княжна, едва не опрокинув котелок. – Там ведь топи непролазные. A этот колдун, как из трясины выбрался, наложил на нее страшное заклятие, и теперь там не только человек не пройдет – даже лягушка не проскочит.

– A я все-таки пойду, – упрямо повторил Покровский. – Вот провожу тебя в королевский замок, и… Постой, но ведь в замке теперь нет короля. Будто бы какие-то лиходеи свергли Александра с престола, а на его место посадили кого-то другого. Так что не знаю, стоит ли тебе туда идти?

– Пойду в замок, – решительно заявила Марфа. – Не съедят же меня там, в самом деле!

– Не съедят, пожалуй, – вынужден был согласиться Иван, еще не знавший о недавних нашумевших событиях в королевском замке.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась княжна. – Но тебе со мною лучше туда не идти.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Иван. – Да, уж вечереет. Пора. Кажется, и одежка совсем высохла. – Покровский встал и принялся укладывать вещи в рюкзак. Марфа, как зачарованная, глядела на угольки догоравшего костра.

– A ты куда? – спросила княжна, легко вскочив. Иван привычно накинул рюкзак на плечи:

– В корчму. A завтра попрошу водяного, чтобы провел меня к этой, как ты сказала, Черной трясине. – И, заметив протестующий жест княжны, добавил:

– Но я буду осторожным, ты не беспокойся.

За разговорами они довольно быстро прошли по сквозной «грядке», менее заросшей кустарником, чем та, ставшая роковою для Марфы, миновали опавший клен, а когда тропинка вывела их на дорогу, уже почти стемнело.

– Ну, теперь тебе туда, а мне сюда, – сказала Марфа. – Спасибо за все, Иван-царевич.

– Тебе спасибо, – ответил Покровский. – Только какой уж я Иван-царевич. Скорее, Иванушка-дурачок.

Княжна рассмеялась и крепко расцеловала своего избавителя – видимо, чтобы надежнее закрепить чудесное превращение.

* * *

Совещание в зале Беовульфова замка напомнило Дубову знаменитую картину «Совет в Филях», о чем детектив не преминул тихонько сообщить Надежде Чаликовой.

– A Беовульф – прямо вылитый Кутузов, – смешливо шепнула Надя в ответ.

Сам же «Кутузов» тем временем брал осадой короля Александра. Впрочем, «крепость» не была столь уж неприступной, и Беовульф, чуя это, усиливал натиск:

– Поверьте, Ваше Величество, все наши славные рыцари только и ждут, когда будет кинут боевой клич. Но мы слишком разобщены, да еще всякий со своим гонором.

– В том-то и наша беда, – вздохнул король. Он сидел в глубоком кресле у тлеющего камина и довольно рассеянно слушал речи Беовульфа.

– Увы, это так, – подлил себе немного вина славный рыцарь. – Вот скажи мне кто угодно, дескать, нужна твоя помощь в благородном деле, но придется встать под начало какого-нибудь, ну, скажем, Дионисия. Нет, ну я, конечно же, глубоко уважаю Дионисия и всегда готов признать его лучшие качества, но чтобы сражаться под его началом – ни в жизнь! И сам Дионисий то же самое, и все остальные! A вот ежели поход возглавите Ваше Величество, так это уже совсем другое дело – всяк рад служить своему Королю и Повелителю!

– Но я же мало смыслю в военных походах, – тихо промолвил Александр. – Да и вообще, ничего у нас не получится…

– Конечно, не получится, если ничего не делать! – громогласно заявил Беовульф. – И вообще, нам надобно поспешить, чтобы взять их тепленькими. Пока эти упыри не прислали подкрепления.

– Ну хорошо, допустим, мы войдем в замок и восстановим законную власть, – с сомнением проговорил король. – A что дальше? Сможем ли мы оказать достойное сопротивление, если Белая Пуща все-таки пришлет свои отборные дружины? – Александр вздохнул. – Поймите, господин Беовульф, если бы это касалось только меня или только вас, то я не раздумывая сказал бы «да». Но приходится думать еще и о том, как любое событие обернется для моих подданных. – И, погрустнев, добавил: – Бывших подданных.

Тут уж не выдержала Надя:

– Стыдитесь, Ваше Величество!.. Вася, не удерживайте меня, я знаю, что это вмешательство, но молчать не могу. Главное же не военная сила, а воля к свободе! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!

– Замечательно! – во всю глотку загромыхал хозяин. – Вот под этим вот боевым кличем мы и отправимся в поход за правое дело!

– Ну ладно, я согласен, – обреченно развел руками король. – Что вы собираетесь делать?

– Перво-наперво пошлю гонцов к своим соседям, благородным рыцарям, – деловито заговорил Беовульф. – Думаю, к завтрему все соберутся. И под вашим мудрым руководством, – церемонно поклонился хозяин в сторону Его Величества, – будем думать, с какой стороны нам лучше наступать на королевский замок…

И тут Дубов со всех сил хлопнул себя по лбу:

– Замок! Боже мой, какой же я дурак!..

– Не вы один, – утешил его Беовульф. – A в чем, собственно, дело?

– За всеми сегодняшними хлопотами я совсем забыл о Покровском. Ну, об Иване-царевиче. Ему же было дано указание в случае удачи проводить расколдованную княжну в королевский замок. – Василий даже поежился, вспомнив о недавней поездке к Виктору.

– Да уж, туда им идти никак нельзя, – озабоченно покачала головой Надя.

– Вряд ли Иван так быстро расколдовал Марфу, – несколько успокоившись, заговорил Дубов. – Но предупредить его непременно нужно. Попросим Гренделя, он же обещал повести нас к тому месту, где заколдовали Марфу.

– Точно! – радостно подхватил Беовульф. И уже тише продолжал: – Жаль, что сам я лично не смогу туда пойти – нужно готовиться к приезду доблестных рыцарей. Но вы с Гренделем запросто можете туда прогуляться… Эй, Грендель! – гаркнул хозяин, так что у гостей аж уши заложило. Грендель же в это время рассеянно прохаживался в дальнем конце залы с отрешенно-задумчивым выражением на лице.

– A? Что? – обернулся он. – A я тут стихи сочиняю… – И поэт нараспев прочитал:

 
– Уж нет ни боли, ни тревоги
В душе, исполненной тоски.
Мы разошлись, как две дороги,
Не слившись, будто две реки…
 

– Это он все о той змеюке, о госпоже Глухаревой, – вполголоса пояснил Беовульф, украдкой смахнув сентиментальную рыцарскую слезу. – Все никак не забудет ее, бедняга.

– Господин Грендель, мне вновь нужна ваша помощь, – заговорил Василий, когда поэт дочитал свой новый шедевр.

– Да-да, я все слышал, – откликнулся Грендель. – Ну что же, сходим. Прямо с утра и отправимся.

A Беовульф тем временем развертывал перед Александром грандиозную картину:

– Представляете, Ваше Величество, собираются здесь, в этой самой зале, все наши благородные рыцари – ну, как всегда, свары, старые дрязги, никто друг друга слушать, конечно, не хочет. И тут распахиваются вон те двери, и въезжаете вы на белом коне и говорите: «Друзья мои, доблестные рыцари, отложите в сторону свои разномыслия, и вперед за свободу!». И все как один преклоняют колена и, целуя свои булатные мечи, отвечают: «Веди нас, наш славный и законный король, на грозную битву за справедливое дело!»

– Ну, насчет белого коня это уж как-то немного слишком, – с сомнением покачал головой Александр. – Я ж не Калигула все-таки.

– Ну ладно, можно и без белого коня, – нехотя согласился Беовульф. – Тогда так: открывается дверь, и на пороге вы – весь в белом… – Беовульф аж сладко зажмурился, представляя себе в подробностях сию восхитительную мизансцену.

* * *

Уже начало смеркаться, когда черная карета, запряженная рысаками, прогрохотала по каменному мосту и, миновав мощные ворота Белопущенского кремля, остановилась перед входом в Военный приказ. Подскочившие стрельцы с низкими поклонами отворили дверцу, и из кареты вышла высокая светловолосая дама в темном платье. A уже на крыльце ее лично приветствовал воевода Селифан:

– O, Анна Сергеевна, вы приехали! – Воевода церемонно поклонился и в порыве чувств даже поцеловал даме ручку. – A мы вас так ждали… Барон Альберт готов побеседовать с вами хоть сей миг.

– Ну что ж, побеседуем, – процедила Анна Сергеевна, и Селифан повел гостью в сторону мрачного серого здания, где на втором этаже располагался кабинет князя Григория, ныне занимаемый бароном Альбертом.

Кучер щелкнул кнутом, и лошадки зацокали в сторону каретного амбара. И никто даже не заметил, как из кареты выскочило какое-то маленькое существо.

– Эх-ма, совсем растрясло в дороге, – бормотал необычный пассажир, быстро семеня по каменной площадке перед Приказом, – то ли дело у бабки на печке… – И с этими словами он юркнул под крыльцо.

В это время Анна Сергеевна и Селифан неспеша шли по территории кремля.

– A я ведь, как вы понимаете, не просто так сюда приехала, – говорила госпожа Глухарева, – а со вполне определенными целями.

– Догадываюсь, – вздохнул воевода. – Поверьте, Анна Сергеевна, я целиком на вашей стороне, но от меня мало что зависит.

– Так делайте же что-нибудь! – повысила голос Глухарева. – A то заварили всю эту кашу, и в сторону, а Виктора оставили на произвол судьбы. Или, вернее, на произвол этих мерзавцев Беовульфа и боярина Василия. Тогда уж не стоило и начинать!

– Да я уж говорил барону, – безнадежно пожал плечами Селифан, – а он словно и не слышит.

– Не слышит, говорите? – прошипела Анна Сергеевна. – Ну так я сама с ним поговорю. Уж меня-то он услышит!

– Ну, только вы не очень-то усердствуйте, – охладил Селифан пыл дорогой гостьи. И, остановившись под облетевшей осиной, надолго задумался. Глухарева ждала, брезгливо поглядывая на охранников, которые торчали чуть не на каждом шагу. – Кажется, я догадался, как можно воздействовать на Альберта, – наконец заговорил воевода. – Только вы, Анна Сергеевна, ни во что не вмешивайтесь.

– Попытаюсь, – выдавила из себя Анна Сергеевна. И так резво двинулась вперед, что воевода едва за нею поспевал.

– Погодите, – бормотал он, – я уж не мальчик. Пятьсот годков без малого, как-никак…

Барон Альберт при виде входящей в кабинет Анны Сергеевны был сама любезность:

– Ах, дорогая моя, как я рад вас видеть! Хорошо ли доехали?

– Премерзко, – бросила Анна Сергеевна. – И я вообще предпочла бы сюда не ездить!