Текст книги "Дверь в преисподнюю"

Автор книги: Елизавета Абаринова-Кожухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Решение. O. Вводе. Войск. В. Новую. Ютландию! – с раздражением отчеканила Анна Сергеевна.

– Что же ты, Альберт, забыл, о чем мы вчера договаривались? – встрял воевода. – Я тут за ночь уже и смету подготовил – сколько нужно воинов, сколько лошадей, сколько…

– Боюсь, все сложнее, чем мы думали, – промямлил Альберт. – Поразмыслив, я решил, что пока что нет насущной необходимости в том, о чем мы вчера…

– Так вы что, отказываетесь? – злобно прошипела Анна Сергеевна. – Как бы вам не пришлось об этом пожалеть!

И тут помощь подоспела с той стороны, откуда Альберт меньше всего ее ожидал. Гробослав, который молча прислушивался к разговору, неспеша поднялся с места и, откашлявшись, заявил:

– Я так думаю, что дружинники нам больше нужны будут здесь. Ну, для поддержания порядка на похоронах. – И глубокомысленно добавил: – Духовность, она важнее всего!

Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.

– Да что вы тут, – далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, – всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!

В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.

Тут в кабинет заглянул охранник с какими-то листками.

– Ну, что там? – недовольно спросил Альберт.

– Ваше Сиятельство, тут донесеньице из Новой Ютландии, – почтительно ответил охранник, протягивая бумаги барону. И, понизив голос, добавил: – От князя Длиннорукого.

Альберт пробежал написанное и в досаде скомкал бумажки на стол.

– Что-то случилось? – забеспокоился воевода.

– Случилось! – рявкнул барон. – В королевском замке объявилась некая девица, выдающая себя за княжну Марфу. – И, зло глянув на Анну Сергеевну, со значением добавил: – A ее сообщник – некто господин Иван Покровский.

Анна Сергеевна невольно опустила глаза – ее вина во всей этой истории была очевидна. Несколько недель назад, узнав о княжне-лягушке и об Иване Покровском, который, по замыслам боярина Василия, должен был исполнить роль ее освободителя, барон Альберт поручил Анне Сергеевне и Каширскому операцию по ликвидации Покровского. Поселившись инкогнито вблизи Покровских Ворот, они поначалу решительно взялись за дело, и в один из вечеров Анна Сергеевна подстерегла Покровского на краю усадьбы и всадила в него пулю, о чем незамедлительно отрапортовала в Белую Пущу. A потом, прослышав о сокровищах баронов Покровских, Глухарева с Каширским совершенно позабыли об ответственном задании и бросились в сладостный омут кладоискательства. Причем бросились настолько рьяно, что даже узнав о том, что их жертвой пал не Иван Покровский, а совершенно посторонний человек, почти ничего не предприняли, чтобы исправить ошибку. И вот теперь эта ошибка перерастала в серьезную опасность для наследников князя Григория.

– Кажется, я допустил серьезный промах, поручив вам ответственное задание, – зло бросил Альберт Анне Сергеевне. – За что бы вы с Каширским не брались, вы все заваливали.

– Я готова исправить! – вскочила Анна Сергеевна. – Я сейчас же найду и убью Покровского!

– Раньше надо было, – укоризненно покачал головой Альберт. – Теперь это уже не имеет никакого смысла. A вот ее, эту княжну Марфу, самозванку… Вот ее, именно ее вы и убьете. И чем скорее, тем лучше. Но если вы и на этот раз промахнетесь, то я вам не завидую. Вам понятно, уважаемая Анна Сергеевна?

– Понятно, – зло процедила Глухарева, – не дура. Уж на сей раз не промажу, будьте покойны.

– A как же с отправкой войск в Мухоморье? – некстати встрял Селифан. Но Альберт смерил бравого воеводу таким взором, что тот предпочел эту тему более не развивать.

– Погоди, Альберт, но если Марфа жива, то для чего тогда хоронить ее кости? – наивно спросил Гробослав.

Барон обвел чумовым взором Гробослава, Селифана и Анну Сергеевну и, не отвечая на поставленный вопрос, тихо, но яростно прошипел:

– Так вот, чем скорее ты, Гробослав, устроишь похороны, тем будет лучше. – И, тяжко вздохнув, Альберт добавил: – Для всех нас.

* * *

Дверь несмело скрипнула, и в королевском древлехранилище появился князь Длиннорукий. Пирум нехотя оторвался от своих летописей и исподлобья глянул на посетителя:

– Что привело тебя в сей уединенный уголок, о чужеземец?

– Я тут, понимаете ли, пришел за советом, – забормотал князь. Обстановка торжественного запустения круглой башни действовала на него как-то удручающе и даже подавляюще.

– За каким советом? – осуждающе покачал головой Пирум. – Ежели ты ждешь моего совета в делах неподобающих, то я тебе не советчик!

– В подобающих, еще в каких подобающих! – зачастил Длиннорукий. – Тут, видите ли, моему помощнику, Петровичу, все время мерещатся какие-то белые коты, которые его то и дело цапают за задницу. Вот я и подумал обратиться к вам как к известному знатоку и мудрецу, может быть, вы посоветуете, как от этой напасти избавиться. Поверьте, я в долгу не останусь!

– Мне от тебя ничего не нужно, нечестивец, – высокомерно бросил Пирум. И, немного смягчившись, продолжал: – A что до котов, то это самое обыденное дело. Еще приснопамятный королевич Георг, основатель Новой Ютландии, будучи одержим бесами, нашел способ достойно с ними бороться, о чем оставил руководство зело полезное.

– Вы знаете способ? – чуть не подпрыгнул Длиннорукий. Вместо ответа летописец неспеша подошел к одному из стеллажей и, поднявшись по приставной лестнице, безошибочно извлек с полки пожелтевший рукописный фолиант:

– Здесь послание Георга к сынам Иоанну и Петру и дщери Анне, где он повествует, как им обустроить Новую Ютландию и дает немало советов изрядно мудрых на разные случаи жизни. Изволь же послушать. – Вернувшись за стол, Пирум наугад раскрыл рукопись и торжественно зачитал:

– «Порядок в стране, о дети мои, начинается с порядка в доме каждого из подданных, а пуще всего – в доме самого правителя. Ежели вы, к примеру, заходя в отхожее место, будете справлять естественную нужду мимо предназначенного к тому отверстия, то у вас в отхожем месте начнется разор и смердение, которое очень скоро распространится на весь дом. Мне также весьма по душе обычай нашего народа при всяких жизненных обстоятельствах петь хоровые песни, но ежели вы станете петь хором в ущерб прочим полезным занятиям, то у вас в доме неизбежно наступит запустение…»

– Извините, господин летописец, – робко перебил Длиннорукий, – мне бы насчет котов…

Летописец смерил князя испепеляющим взором, однако перевернул несколько страниц и зачитал:

– «Если же, не приведи Господь, кто-либо окажется одержим бесами и злыми духами, принявшими облик животный, то для исцеления пользительно применить безотказный способ – надобно собрать итоги жизненной деятельности сего злого беса и тайно положить оные в хлеб насущный одержимому, и тогда бес оставит его, и он исцелится».

– Что-что? – не понял князь. Пирум сердито захлопнул рукопись:

– Собери дерьмо кота и подложи в еду, неужели не понятно?

– A, понятно-понятно! – обрадовался Длиннорукий. – Зело благодарен вам, господин летописец! – И князь бочком стал пробираться к выходу. Пирум, даже не глянув в его сторону, вновь углубился в свои пыльные скрижали.

* * *

Добраться до гордости Новой Ютландии – знаменитой башни славного рыцаря Витольда – Гренделю с боярином Василием так и не довелось. Когда они проходили по краешку очередного болота, Дубов заметил, как в лучах прохладного осеннего солнышка что-то блеснуло. Приглядевшись внимательно, он увидел, что это золотая стрела. Она медленно летела на высоте нескольких метров над уровнем болота.

– Это она, – тронул Василий Гренделя за плечо. – Видите?

– Прямо над нами летит, – заметил Грендель.

Однако по мере приближения полет стрелы начал замедляться и снижаться. Еще несколько мгновений – и стрела вонзилась в землю прямо под ногами Дубова и Гренделя.

– Неужто княжна-лягушка где-то здесь? – удивленно воскликнул Василий. – Вот это совпадение… Похоже, нам здорово повезло – мы станем очевидцами расколдования!

– Что-то тут не так, – покачал головой Грендель. Впрочем, Дубов и сам это почувствовал. Подняв стрелу, Василий увидел, что она заметно потускнела и отливает скорее не золотом, а медью. Еще толком не поняв, в чем дело, детектив крикнул:

– Бежим! Скорее! – И спутники понеслись в ту сторону, откуда прилетела стрела. К счастью, местность оказалась не особо заболоченной, и Дубов с Гренделем могли передвигаться довольно быстро.

– Что там? – на бегу спросил Дубов.

– Черная трясина, – ответил Грендель. – Самое страшное место.

Украдкой бросив взгляд на стрелу, которую все еще держал в руке, Василий увидел, что она вовсе утратила блеск и стала зловеще темно-красной.

– Вот она, Черная трясина, – махнул рукой Грендель. Впереди простиралось бескрайнее болото, от которого веяло чем-то неуловимо мертвящим и жутким – даже лягушачьего гомона не доносилось с безжизненных кочек и мутных омутов.

– И что же дальше? – растерянно проговорил Дубов, глядя на стрелу, которая уже настолько потемнела, что казалась даже не темно-красной, а почти черной. Грендель внимательно принюхивался к лишенному всяких запахов воздуху:

– Вон туда! Только осторожно, умоляю вас…

Приглядевшись внимательно, Василий увидел неподалеку, на самом краю трясины, какое-то синее пятно и узнал в нем непромокаемый плащ Ивана Покровского. Неподалеку валялся и рюкзак. Не раздумывая, детектив бросился в ту сторону. Грендель поспешил следом. Подбежав ближе, они увидели, что «Иван-царевич» уже почти по плечи утонул в трясине и продолжал медленно погружаться.

– Осторожно!!! – крикнул Грендель. Дубов и сам чувствовал, что ступи он в Черную трясину, и его ждет столь же печальная участь. Боярин Василий в растерянности стоял на том месте, где лежали рюкзак, шест и соломенная шляпа.

– Держите меня крепче! – велел Грендель. Он взял шест и, вытянув его перед собой, распластался на поверхности болота. Дубов крепко держал его за ноги. Второй конец шеста оказался около Ивана Покровского. Он с трудом высвободил руки из вязкой пучины и схватился за шест. Василий тянул изо всех сил, и вскоре все трое уже сидели на краю трясины, стуча зубами и от озноба, и от осознания пережитого. Однако стрела вновь сверкала золотом на полуденном осеннем солнышке.

Первым пришел в себя Покровский:

– Господа, а неплохо бы согреться. Костерок развести, чайку сообразить…

– Тут поблизости есть неплохой уголок, – заметил Грендель, – как раз между пригорком и рощей. Там почти не бывает ветра и можно славно устроиться. – И, мечтательно вздохнув, добавил: – Приют изгнания, трудов и вдохновенья…

– O, господин Грендель, так вы поэт! – обрадовался Иван.

Василий не на шутку испугался, что беседа рискует сползти на поэзию, и потому решил, пока не поздно, перевести ее в более близкое себе русло:

– Скажите, господин Покровский, как вас занесло в эту чертову трясину?

Иван поднялся с травы и привычно взвалил на плечи рюкзак:

– Я узнал, что где-то в этих краях заточена моя прабабушка Наталья Кирилловна.

– Как, неужели та женщина в хрустальном гробу?.. – изумился Грендель. – Теперь туда, – указал он на темный перелесок вдали.

– Да, и я в этом совершенно уверен, – ответил Покровский, ступая следом за Гренделем по узкой тропинке. – Вообще-то я не собирался туда идти, просто хотел убедиться, насколько опасна эта Черная трясина. И не успел сделать и пары шагов, как стал тонуть. И тогда пустил стрелу – вдруг кто да увидит. Все равно стрелы мне больше уже не нужны.

– Не нужны? A как же Марфа? – удивился замыкавший шествие боярин Василий.

– A, ну так Марфа-то уже расколдовалась, – небрежно, как о чем-то само собою разумеющемся, ответил Иван. – И знаете, Василий Николаич, она оказалась вовсе не падшей девицей, а самой настоящей княжной!

– И где она теперь? – пропустив шпильку мимо ушей, спросил Дубов.

– Отправилась в королевский замок. Но мне туда идти не велела. Вроде я буду ей только мешать, поскольку ничего не смыслю в придворных нравах.

– Это вы-то, Иван-царевич? – удивился Грендель.

– Ясно одно – Марфа в опасности, – подытожил Василий. – Судя по тому, какая публика собралась в замке, житья там княжне не дадут. Причем в самом прямом смысле.

– Как же ее выручить? – забеспокоился Покровский. – Знал бы, что в замке опасно, ни за что бы не отпустил!

– Нет, для любого из нас соваться в замок было бы сущим безумием, – размышлял Василий. – Так что единственный способ помочь Марфе – ускорить штурм замка. Стало быть, попросим господина Беовульфа и его славных рыцарей малость подсуетиться…

За разговорами они дошли до перелеска – это и впрямь оказалось очень тихое и безветренное место, и даже поздне-осеннее солнце грело здесь почти по-летнему.

– Немного передохнем, согреемся, а к вечеру доберемся до дома, – сказал Грендель, оглядываясь по сторонам, нет ли где поблизости хвороста. Покровский сбросил с плеч рюкзак и шарил внутри, ища все необходимое для кратковременного привала. Боярин Василий прислонился к стволу невысокой сосны и задумчиво глядел куда-то в небо. Можно было бы подумать, что он отдыхает после нелегкого пути, но на самом деле в такие минуты его ум детектива-аналитика работал напряженно, как никогда.

* * *

Едва карета Анны Сергеевны въехала в королевский замок, к ней подскочил господин Каширский, который без дела прогуливался по двору и явно поджидал свою сообщницу.

– Ну, что нового? – спросил он, даже не поздоровавшись.

– Много чего, – буркнула Глухарева, вылезая из кареты. – Нам с вами предстоят серьезные дела.

– Это хорошо, – обрадовался Каширский, – а то уж надоело дурака валять. Настойчиво внушаю поэтам, дабы бросили стишки кропать и канавы рыли, а все без толку…

– И немудрено, – презрительно проговорила Глухарева, когда они поднимались по крыльцу. – Нет, у меня задание поважнее…

Возница легонько стегнул лошадок, и они потащили пустую карету в особое место под навесом, отведенное для карет и повозок. Там из экипажа незаметно выпрыгнул Кузька.

– Ну, слава богу, жив, – привычно ворчал домовой, ковыляя между телег. – Никогда больше в ихний вурдалачник не сунусь. Эх-ма, когда ж все это закончится?..

A Анна Сергеевна и Каширский, неспеша двигаясь по длинному коридору, обменивались новостями.

– В замке объявилась некая девица, выдающая себя за какую-то княжну Марфу, – сообщила Анна Сергеевна. – И мы должны ее убрать.

– В каком смысле? – осторожно переспросил Каширский.

– Не прикидывайтесь дураком, – повысила голос Глухарева. И, спохватившись, заговорила почти конспиративно: – Точно так же как Дубова. Так же как Покровского. Но только если мы и на этот раз облажаемся…

– Странно, я никакой Марфы не заметил, – пожал плечами Каширский. – Правда, тут действительно появилась некая молодая особа, но Его Высочество представил ее не княжной Марфой, а графинею Загорской.

– A, ну и прекрасно, – почти обрадовалась Глухарева. – Если официально Марфы нет, то и с ликвидацией торопиться некуда. У меня есть новость и поважнее. – Анна Сергеевна оглянулась, не подслушивает ли кто. – Ваш приятель Херклафф проговорился, что оставил тут в замке что-то очень дорогое. Потом он, правда, спохватился и попытался преуменьшить ценность, но я-то сразу поняла, что к чему!

– Пустяки! – пренебрежительно махнул рукой Каширский, хотя глазки его загорелись. – Зато вот у меня есть одно соображеньице – дело верное! Это вам не сказочные сокровища Херклаффа…

За разговорами они дошли до конца коридора, поднялись по лестнице и зашагали по проходам второго этажа. Беседа столь захватила обоих авантюристов, что они даже не замечали, куда идут. Да и в коридоре было меньше вероятности, что их подслушают.

– Я тут на досуге пораскинул серым веществом, – продолжал Каширский, – и пришел к выводу, что где-то в замке находится королевская казна. – И, не давая Анне Сергеевне возразить, поспешно продолжал: – Король успел спрятать ее в надежное место, иначе Виктору не пришлось бы биться в безденежье и он спокойно провел бы в жизнь свои бредовые экономические прожекты.

– Что же, в логике вам не откажешь, – вынуждена была признать Анна Сергеевна.

– Ну, не одному же Дубову блистать умом, – скромно заметил Каширский.

– И где же, по-вашему, находится эта пресловутая казна? – поинтересовалась Анна Сергеевна.

Каширский понизил голос до почти конспиративного шепота:

– В подвале, где же еще.

– По-моему, это несерьезно, – хмыкнула Анна Сергеевна. – Если даже казна и находится в подвале, то ясно, что спрятана она там надежно, с наскока ее не отыщешь. A сокровища Херклаффа – дело верное! Он ведь был вынужден отсюда в спешке бежать и ничего запрятать не успел.

– Да, пожалуй, – пришлось согласиться Каширскому. – Только и тут ведь палка о двух концах – если Херклафф ничего не успел спрятать, то и найти его сокровища давно мог кто-нибудь другой.

– Но попытаться-то можно! – воскликнула Глухарева, деловито засучивая рукава. – Вы не в курсе, где тут жил Херклафф?

– Кажется, в комнате для гостей, – не очень уверенно ответил Каширский. – Постойте… Ну да, в этом же самом коридоре, чуть дальше. Сейчас там, кстати сказать, обитает Петрович. Ха, жаль, вы не видели, как за завтраком эта девица ему тарелкой по роже заехала!

– Какая девица?

– Ну, я вам говорил – гостья, графиня…

– Должно быть, она-то и есть княжна Марфа, – догадалась Анна Сергеевна. – Впрочем, сейчас это неважно… Вы не в курсе, где теперь Петрович – у себя?

– Да нет, кажется, они с князем Длинноруким куда-то ушли. По своим путчистским делам. Постойте, Анна Сергеевна, вы что же, хотите прямо сейчас?

– A чего медлить? – с азартом заявила Глухарева. – Возьмем сокровища Херклаффа, а ночью полезем в подвал за казной! – И Анна Сергеевна, подойдя к искомой двери, решительно нажала ручку.

Комната оказалась не запертой. Уже на первый взгляд можно было констатировать, что личность нового постояльца оказала неизгладимое влияние на обстановку – в комнате стояла вонь, как на конюшне, повсюду были разбросаны всяческие нужные и ненужные вещи.

– Ну и где же ваши сокровища? – невольно зажав нос, спросил Каширский.

– Под кроватью, где ж еще! – презрительно бросила Анна Сергеевна и нырнула под небрежно застланную койку.

– Погодите, Анна Сергеевна, – проговорил Каширский, – что это вы там говорили насчет княжны? Для чего ее нужно, э-э-э, убрать?

– A ну ее к бесу, – донесся из-под кровати приглушенный голос Анны Сергеевны. – Успеется!

В этом ответе сказалась одна из черт характера госпожи Глухаревой, о которой не знал барон Альберт, но благодаря коей Анна Сергеевна в последнее время проваливала чуть ли не все «мокрые» и прочие дела. Для того чтобы кого-то убить со стопроцентной гарантией, ей нужно было ненавидеть этого человека всеми фибрами своей мятежной души. К примеру, если бы ей теперь под руку попался Дубов, то она готова была бы его сначала отравить, потом повесить, потом сжечь, а вдобавок на пепелище станцевать ламбаду. Когда же Анне Сергеевна «заказывали» людей лично ей малознакомых или к которым она не испытывала персональной вражды, то такое задание она зачастую выполняла спустя рукава, как бы нехотя. Особенно если попутно подворачивалось какое-нибудь интересное дельце вроде поиска сокровищ. Так произошло в случае с убийством владельца Покровских Ворот, к чему-то подобному, похоже, дело шло и теперь. Блеск сокровищ Херклаффа и королевской казны совершенно затмили в сознании Анны Сергеевны какую-то неведомую ей княжну Марфу.

Вскоре Анна Сергеевна, вся перепачканная в пыли, вынырнула из-под кровати с дурно пахнущим узелком, внутри которого что-то соблазнительно позвякивало.

– Давайте сюда, я понесу, – предложил Каширский.

– Еще чего! – с подозрением хмыкнула Анна Сергеевна. – Знаю я ваши фокусы. – И она отважно сунула узелок под юбку.

Несколько минут спустя, запершись в комнате Каширского, искатели чужих сокровищ развязали узелок, но обнаружили в нем лишь два ржавых кухонных ножа – память Петровича о прошлой жизни, когда он был лихим Соловьем-разбойником, грозой густых лесов и больших дорог.

– Все ясно, – угрожающе двинулся Каширский в сторону Анны Сергеевны. – Подменили!

– Чего подменили?! – взвилась госпожа Глухарева, на всякий случай схватив один из трофейных ножей. – Отойдите от меня, иначе я за себя не отвечаю!

– Под юбкой подменили, – не унимался Каширский.

– Можете проверить! – высокомерно бросила Анна Сергеевна и задрала подол черного платья, под которым красовалось черное же белье. Сказочных сокровищ Херклаффа, увы, не было. – A может, и под бельишко глянете? – насмешливо процедила Анна Сергеевна.

– Нет уж, спасибо, – пробурчал Каширский. – И, встряхнув головой, будто вытряхивая из себя всю отрицательную энергию, заговорил уже совсем по-деловому: – Ну ладно, вечером отправимся в подвал. A эти ножики надо бы вернуть в комнату хозяина. Нам-то они ни к чему.

– Вам ни к чему, – уточнила Анна Сергеевна, – а мне еще пригодятся. – И Глухарева, завернув ножи в смрадную тряпицу, небрежно сунула их обратно под платье.

* * *

Обширный, хотя и изрядно запущенный двор перед Беовульфовым замком стремительно наполнялся каретами, телегами и просто верховыми лошадьми – это съезжались славные рыцари Ново-Ютландского королевства. Правда, многих из них трудно было бы принять за рыцарей – столь скромно и даже нище были они одеты. Но тем не менее все они являлись самыми настоящими рыцарями, и горе тому, кто усомнился бы в их знатности и доблести!

Сам хозяин замка, в парадном камзоле, ради такого случая извлеченном из пыльного сундука, монументально высился на полуразвалившемся каменном крыльце и приветствовал гостей:

– O, это вы, славный Арчибальд! Как здоровье вашей дражайшей матушки? A что супруга? Да-да, милости прошу в главную залу… O, рад вас видеть, почтеннейший Фома! Как ваша милейшая дочка, еще не замужем?.. Как же, столько женихов кругом. A, да вот вам и жених – граф Сигизмунд. Особо вам рад, почтеннейший Сигизмунд! нет-нет, о делах после, когда соберутся все, а пока – прошу в залу. Винца испейте, у меня настоящее, а не всякое заморское пойло! O, дорогой мой дон Альфонсо, тысячу лет вас не видел!..

Нужно заметить, что со многими из гостей, в том числе и с доном Альфонсо, отношения у Беовульфа были, мягко говоря, натянутыми. Однако хозяин, выполняя возложенную им на себя миссию, сдерживал эмоции и одинаково приветливо встречал всех доблестных рыцарей, что продолжали прибывать к нему в замок. Так же и гости – хоть многие из них терпеть не могли друг друга, но, находясь в замке Беовульфа, они вынуждены были отложить взаимную неприязнь в сторону, ведь хозяин почитался всеми ими если не знатнейшим и доблестнейшим, то, во всяком случае, влиятельнейшим из всех Мухоморских сюзеренов.

Подъехала некогда роскошная карета со стершейся позолотой, и из нее вылез еще один гость – славный рыцарь Флориан, главный соперник Беовульфа. Хозяин слегка поморщился, но законы гостеприимства брали свое:

– O дорогой мой Флориан! Вот уж не ожидал, что и вы откликнетесь на мое приглашение…

– Зачем же тогда приглашали? – сухо промолвил Флориан, не спеша поднимаясь на крыльцо.

– Дело касается всех нас, – понизил голос Грендель. – И не только нас, но и всего государства. Наберитесь терпения, скоро все узнаете.

– Надеюсь, до вечера я домой успею? – глядя куда-то мимо Беовульфа, спросил гость. – У меня совершенно нет желания ночевать тут под вашим кровом.

– Боюсь, дружище, что домой вам нынче возвращаться не придется, – радостно прогудел Беовульф. – Н если вам не по душе мой замок, то у нас тут поблизости корчма – там вас устроят по лучшему разряду!

– Ну и прекрасно, – проворчал Флориан и прошел в замок.

– Кажется, можно начинать, – увидев, что поток гостей стал иссякать, решил хозяин и тоже прошел вовнутрь, оставив вместо себя встречать припозднившихся рыцарей своего дворецкого, который до того лишь с почтительным поклоном стоял в дверях.

* * *

Виктор и Марфа неспеша прогуливались по занесенным опавшими листьями дорожкам королевского сада. Беседа не очень клеилась – Виктор думал о чем-то своем и едва отвечал на слова княжны.

– Ваше Высочество, а вам не показалось, что Петровичу что-то про меня известно? – озабоченно спросила Марфа, остановившись под вековой, в три обхвата, ракитой. – Не зря же он говорил мне, мол, знаю я, кто вы такая.

– Не берите в голову, княжна, – ответил Виктор, – Петрович от неумеренного пития уже и сам не соображает, что говорит и что делает. Но я очень рад, что вы сумели поставить его на место.

– A, пустяки, – пренебрежительно махнула рукой Марфа.

– Но вы нажили себе опасного врага, – с опаской продолжал Виктор. – Я говорю даже не о Петровиче, а о князе Длинноруком. Ни для кого не тайна, что он способен на любую пакость.

– Для чего же вы держите их при себе? – удивилась Марфа.

– Это еще вопрос, кто тут при ком, – тяжко вздохнул Виктор. Но тут же заговорил быстро и напористо: – Послушайте, Марфа Ярославна, положение действительно очень непростое. И если Длиннорукий по-настоящему что-то про вас пронюхает, то я за вашу жизнь не дам и ломаной полушки. Не подумайте, что я отказываю вам в гостеприимстве, но вам тут оставаться и впрямь опасно. Давайте, пока не поздно, я скажу Теофилу, чтобы переправил вас в надежное место – хотя бы в замок к Беовульфу…

Марфа отрицательно покачала головой:

– Нет, я должна оставаться здесь. Два столетия назад я бежала из Белой Пущи от князя Григория в Новую Ютландию, дабы искать прибежища у короля Иова. Но дело даже не в этом. Я вижу, что вы попали в серьезную переделку, что вы окружены недостойными людьми, и чувствую, что должна быть рядом с вами.

– Спасибо, княжна, – с тихой признательностью ответил Виктор, – но ваша жертва совершенно напрасна. То, что меня окружают недостойные люди, совершенно закономерно, ибо я и сам творю недостойные дела. Я чувствую, что стою на краю пропасти, и не вправе увлекать вас за собой. Так что подумайте, пока не поздно.

Марфа провела рукой по неровной коре ракиты:

– Ваше Высочество, я также постараюсь быть с вами откровенной. Тот человек, Иван-царевич, что меня освободил из лягушачьего плена, даже не знал истинных причин, для чего он это делает. Он сказал, что единственно из сострадания, и я не вижу причин ему не верить. Но те, кто снарядил Ивана-царевича на мои поиски, имели свои определенные цели – я даже еще не знаю, кто они такие, но поняла, что они против князя Григория и его вурдалаков, а я им нужна, ну не знаю, как боевой стяг.

– Вы уверены? – Виктор пристально глянул на Марфу.

– Размышления наводят меня именно на это, – ответила княжна. Собеседники вновь медленно двинулись по аллее. – Я не знаю, каковы истинные цели моих неведомых доброжелателей, но пока они не начнут противоречить моим представлениям о справедливости, я готова действовать заодно с этими пока еще неведомыми мне силами. A я чувствую, что ключ к Белой Пуще – здесь, в Новой Ютландии…

– Нет-нет, – решительно перебил Виктор, – об этом я не желаю и слушать. Не забывайте, что я – ставленник и заложник вурдалаков из Белой Пущи. Разумеется, я вас не выдам, но и союзником в вашей борьбе не стану.

– Да нет, это ж я так, к слову, – смутилась Марфа. – Конечно, мои дела – это мои дела, а ваши – это ваши…

Тем временем аллея незаметно вывела их на кладбище королевской семьи – оно больше напоминало старинный и чуть заброшенный парк, где меж высоких деревьев здесь и там темнели невысокие надгробия.

– Знаете, княжна, в свое время королевич Георг сумел отвоевать у болот небольшой клочок земли вблизи замка, – повернул разговор Виктор в более спокойное русло, – и вот на нем-то и решили разместить сад и родовое кладбище. Вон под той липой Георг и похоронен, – указал Виктор на небольшой камень. – Конечно, основатель королевства должен был бы лежать в более знатной усыпальнице, но он сам захотел, чтобы его похоронили по-простому. Ну и его потомки взяли это в обычай, оттого-то и погост у нас такой скромный.

– A мне здесь нравится, – задумчиво оглядела Марфа королевский погост. – Ваше Высочество, у меня к вам будет одна не совсем обычная просьба…

– Постараюсь исполнить, насколько это в моих силах.

– Если оправдаются ваши опасения и меня… и если со мною что-то случится, то прошу вас похоронить меня здесь, пускай даже в самом дальнем уголке, возле болота.

Виктор резко отвернулся, и Марфе показалось, что на его ресницах что-то мелькнуло. Но он тут же взял себя в руки и заговорил подчеркнуто суховатым тоном:

– Боюсь, Марфа Ярославна, что не смогу удовлетворить вашу просьбу, так как на этом кладбище погребают лишь особ высшего происхождения. Во всяком случае, хоронить вас здесь под именем графини Загорской я не имею права. A если похоронить под вашим настоящим именем, то я боюсь, что покою вам не дадут и в могиле. Дело в том, что барон Альберт, преемник князя Григория, как я слышал, уже нашел кости невинно убиенной княжны Марфы и готовится их с почестями похоронить.

– Что вы говорите! – изумилась княжна.

– Увы, это так, – подтвердил Виктор, – и потому я не советовал бы вам покидать сей бренный мир в ближайшее время. Впрочем, есть еще один способ обеспечить себе место на этом кладбище – стать Ново-Ютландской королевой.

– Ну, вы уж скажете, – смутилась Марфа.

– Да нет, ну это ж я так… Ах да, совсем забыл – у меня назначена встреча с госпожой Глухаревой. Она приехала из Белой Пущи и должна дать мне отчет о своих переговорах. Так что нам пора возвращаться.

– C вашего позволения, я еще ненадолго останусь тут, – сказала Марфа. – Здесь так покойно, так тихо…

– Ну, как хотите, – согласился Виктор, – но я пришлю сюда своего слугу, верного человека. Так, на всякий случай.

– Да зачем, не надо, – стала отказываться Марфа.

– Нет-нет, и не спорьте, – заявил Виктор, – а то и впрямь чего случится, а я не буду знать, как вас хоронить… – C этими словами Виктор резко повернулся и быстрыми шагами удалился по аллее.

Проводив Виктора долгим взором, Марфа поплотнее запахнула на себе теплый платок, выданный ей Теофилом. Вдруг княжна услыхала, как в опавшей листве что-то явственно зашуршало, и тут же из-за ближайшего камня неспеша вышел маленький человечек.

– Домовой! – радостно вскрикнула Марфа.

– Кузьма Иваныч, – степенно представился домовой.