Текст книги "Странный каприз"

Автор книги: Элизабет Уолкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– За кого вы меня принимаете, а? – собравшись наконец с духом, воинственно выпалила Присцилла. – Думаете, стоит накормить меня обедом в ресторане, и я расстелюсь у ваших ног? Ну нет! Поищите другую дуру!

– Присцилла, я же не сказал ничего подобного! Что вы на меня так набросились?

Он машинально отступил – и споткнулся о стоявшую сзади коробку. Коробка упала на бок и раскрылась, а Крейг, подвернув ногу, с глухим стоном опустился на пол. Боль была такая, словно у него был вывих. К его изумлению, Присцилла не обратила на его травму никакого внимания, вместо этого она бросилась к коробке, словно там хранилось сокровище.

– Что, поаккуратней нельзя? – гневно завопила она, вытаскивая из коробки двух пушистых рыжих котят. – А если бы вы наступили на котенка?

– Я пошел, – решительно заявил Крейг, с трудом поднимаясь на ноги.

– Куда это? Нет, садитесь в кресло и сидите тихо, а я посмотрю, что у вас с ногой!

– Я вам и так могу сказать, что все в порядке.

Присцилла выпрямилась, держа в каждой руке по котенку, и взглянула на него.

– Подождите минутку. Малыши очень напуганы: они не привыкли, чтобы их домик переворачивали вверх дном. Я успокою их и займусь вами. Нога болит?

– Да.

– Сядьте же. Пожалуйста.

Повернувшись к нему спиной, она поставила коробку на прежнее место, собрала рассыпанные по полу обрезки бумаги, шепча что-то успокаивающее, погладила каждого котенка, положила их обратно в коробку и, только убедившись, что они успокоились, обернулась к Крейгу.

– Теперь займемся вами. Хотите, я приложу к ноге лед? У меня в кладовке стоит старый холодильник.

Крейг засучил штанину и уставился на распухшее колено.

– Да, это, наверно, поможет.

– Отлично. – Присцилла исчезла в кладовке и через несколько минут появилась оттуда с несколькими кубиками льда, завернутыми в посудное полотенце. – Вот, приложите.

Крейг сморщился от прикосновения льда к горящей коже. Присцилла молча наблюдала за ним: в глазах ее читалась непривычная растерянность.

– Я могу еще чем-нибудь вам помочь? – спросила она.

– Да, – ответил он, поднимая на нее непроницаемый взгляд. – Подойдите и поцелуйте меня.

Глава 5

Присцилла никак не ожидала услышать подобное.

– Думаете, вам от этого полегчает?

– Детям обычно помогает это средство.

– Детям целуют то место, которое болит. Таким образом, я должна поцеловать вашу коленку, – рассудила она. – А у меня нет желания целовать вам ноги.

Крейг взял ее за руку.

– Нет, коленку не надо. Это мне не поможет. А вот если вы поцелуете меня в губы, я мигом забуду про боль. – Он притянул ее к себе, желая усадить к себе на колени.

– Не надо…

– Что за ерунда! Присцилла, неужели вы никогда не сидели на коленях у мужчины?

– Нет, сидела, конечно, – пробормотала она, неожиданно для себя подчиняясь ему.

Присцилла оказалась гораздо выше, чем ожидал Крейг – на удобном диване это было бы не важно, но в старинном кресле с неудобной прямой спинкой ему пришлось немало поерзать, прежде чем он принял удобное положение. К тому же Крейг привык к миниатюрной, изящной Монике. Конечно, в прошедшие после развода три года ему не раз случалось сажать на колени женщин, но ни разу это не происходило в грязной кухне ремонтируемого дома, где было чертовски холодно, а у него к тому же распухла нога.

Присцилла заметила, что он бросил на пол сверток со льдом, и, укоризненно покачав головой, нагнулась за ним.

– Разве вы не хотите, чтобы опухоль быстрей спала?

– Она не спадет, пока вы меня не поцелуете. – С этими словами Крейг взял из ее пальцев сверток и аккуратно положил его на стол.

И Присцилла склонилась к его губам. Уже неделю с их последней встречи она мечтала об этом поцелуе. Что-то в Крейге притягивало ее, заставляло по-особому чувствовать и его, и свое собственное тело. Присцилле приходилось знакомиться все с новыми людьми: одни ей нравились, другие – нет. Но каждого она после десяти минут общения уверенно относила к той или иной категории мужчин. Однако Крейг не поддавался классификации, и это смущало Присциллу.

Губы Крейга, твердые, но нежные, хранили вкус дождя и свежесть холодного ветра. Он позволил ей захватить инициативу, подчинившись ее желаниям. Присцилла попробовала его губы языком, пробежала по уголкам рта, не решаясь проникнуть внутрь. Затем Крейг проделал то же самое – и вдруг водопад чувств оглушил и затопил ее. Присцилла отпрянула и с трудом улыбнулась непослушными губами.

– Теперь вам лучше? – спросила она, поднимаясь с его колен.

Крейг поднял на нее глаза.

– Но ведь курс лечения еще не кончен?

– Конечно, нет. – Она взяла со стола сверток со льдом. – Возьмите и приложите к ноге.

– Мне кажется, ваше… э-э… первое средство действует успешнее.

– Это вам только кажется. Смотрите, опухоль не спадает.

Крейг грустно покачал головой и перевел взгляд на свою ногу. Опухоль действительно была еще заметна, хотя немного спала. Он неохотно приложил к ноге лед, а Присцилла, отойдя на другой конец кухни, снова достала карандаш и блокнот и начала делать какие-то пометки, время от времени поглядывая в окно.

– Над чем вы сейчас работаете? – спросил он.

– Продумываю оформление. Цветовую гамму, занавески – все такое. – Она оторвала взгляд от блокнота. – А как у вас, все в порядке?

Крейг кивнул.

– Тот парень, которого порекомендовал мне Кен, знает свое дело. Правда, просит несколько дороже, чем я ожидал. – Присцилла снова углубилась в свои записи, когда Крейг вдруг отрывисто спросил: – Вы позволили Перси остаться?

– А что я могла сделать? Он клялся и божился, что на счету у него нет ни цента – хотя, если так, интересно, что же он ел по дороге. Кен нашел для него кое-какую подсобную работу. В первую ночь Перси спал в машине, а на вторую перебрался в дом. Сказал, что он теперь ночной сторож. Так что теперь мне приходится платить еще и за круглосуточное отопление.

– А где он спит?

Присцилла скептически покосилась на него, но все же ответила:

– В спальном мешке на втором этаже.

– Не слишком-то удобно.

– Я его не приглашала. Если ему нужны удобства, пусть едет в мотель.

– У него же нет денег, – заметил Крейг.

– Он проехал от Калифорнии до Массачусетса и все это время что-то ел и чем-то заправлял машину! Он просто бьет на жалость! – Она положила блокнот и сунула карандаш за ухо. – Как ваша нога?

Лед начал таять и стекал по ноге вниз, но опухоль и вправду почти прошла.

– Неплохо, – ответил Крейг, вытирая ногу концами полотенца. – Еще один сеанс – и я буду совсем здоров. – Он устремил на нее полный надежды взгляд.

Присцилла приблизилась к нему.

– Дайте-ка мне посмотреть.

Крейг послушно вытянул ногу.

– По-моему, отлично. Завтра вы даже хромать не будете. Попробуйте пройтись.

Снаружи послышались рев автомобильного мотора и какие-то хлопки. Недовольно покосившись в сторону окна, Крейг поднялся и сделал несколько шагов. Нога болела, но идти он мог.

– Наступать, конечно, больно, но потерплю, что же делать, – сказал он. – Черт побери, боюсь, нелегко мне будет готовить ужин, стоя на одной ноге! А ужинать в ресторане в одиночестве так не хочеться… Может быть, вы составите мне компанию? Мы заедем к вам домой, и машину вы оставите там, а потом я отвезу вас обратно. Я знаю в Гановерне отличный итальянский ресторан – сам частенько туда заглядываю.

Странные звуки приближались: теперь стало понятно, что хлопает незакрытая дверца машины. Явление Перси. Меньше всего хотелось Присцилле оказаться здесь с ним наедине.

– Хорошо, – немедленно ответила она и, сунув блокнот в карман, оглянулась в поисках пальто.

Крейг любезно подал ей пальто, а затем вынул из-за уха карандаш, погладив пальцами пышную блестящую массу волос.

– Котят вы возьмете с собой? – спросил он.

– О Боже, – пробормотала Присцилла, – совсем о них забыла! Придется запереть их в кладовке и оставить там еду и воду.

– Я подожду вас в машине.

– Нет! Это займет всего минуту. Почему бы вам не подождать здесь?

Крейг бросил на нее недоумевающий взгляд, но кивнул.

– Конечно, если вам так удобнее.

Присцилла открывала банку кошачьего корма, когда входная дверь распахнулась и по пустому дому гулко разнесся голос Перси:

– Присси! Присси, ты где?

– В кладовке, – откликнулась она, продолжая возиться с банкой.

Котята в коробке в один голос мяукали, тыкаясь мордочками и лапками в стенки.

Дверь кладовки отворилась, и на пороге появился Перси.

– А чья это машина там, снаружи? – Тут он увидел Крейга и добавил: – А, Пинкни!

Забыв о своей ноге, Крейг повернулся, чтобы пожать ему руку, и тут же поморщился от боли.

– Что это с вами? – поинтересовался Перси.

Присцилла застыла с банкой в руке, не сводя глаз с мужчин. Она предвидела, что сейчас Перси выдаст очередное гениальное изречение.

– Это что, Присси вас так отделала? – весело спросил он. – Опасная женщина! Помню, как однажды она набросилась на меня с метлой! Не с каким-нибудь веником, а с настоящей огромной метлой, какими подметают улицы! Чем же вы ее так рассердили?

Крейг не успел ответить – вмешалась Присцилла:

– Мистер Пинкни споткнулся о коробку с котятами и подвернул ногу. Кстати о котятах: Перси, пожалуйста, не забудь утром их покормить. Ты говорил, что я могу на тебя положиться!

Проворчав что-то, видимо, означающее согласие, Перси приблизился и по-хозяйски обнял Присциллу за плечи.

– Ты же знаешь, Присси, я всегда держу слово! А подстилку ты привезла?

Выскользнув из его объятий, Присцилла положила еду в коробку и взяла миску для воды.

– Подстилка у них в коробке. Они еще слишком малы, чтобы оттуда выбраться.

Котята поспешили к кормушке, забавно отпихивая друг дружку носами. Перси бросил на них равнодушный взгляд и снова повернулся к Присцилле.

– Зря ты не поехала с нами! Так весело было! Знаешь, Присси, твоя беда в том, что ты света не видишь за работой. Давай съездим куда-нибудь вместе, расслабимся…

Присцилла сжала кулаки, но сдержалась и ответила спокойно:

– Нет, спасибо. Я собираюсь домой. Пожалуйста, Перси, не забудь о котятах. Завтра меня здесь не будет, и только ты сможешь спасти их от голодной смерти. Перси проводил ее взглядом, затем обернулся к Крейгу, натягивающему перчатки.

– Потрясающее у вас пальто, – заметил он. – Только вся спина белая. Отправляясь на строительство, не стоит надевать дорогую одежду. – Последнюю сентенцию Перси изрек с такой важностью, словно много ночей ломал голову над этой проблемой и в конце концов решил приберечь свой костюм от Армани для другого случая. – Вокруг полно известки, штукатурки, свежей краски – всегда есть где измазаться. Присцилла об этом не думает: она всегда надевает то, что хочет… Вы едете с ней?

– Мы хотим поужинать вместе, – поколебавшись, ответил Крейг.

Его собеседник понимающе кивнул, словно давно уже подозревал нечто подобное.

– Неудивительно, что она не захотела ехать с нами! Какой-нибудь сногсшибательный ночной клуб?

– Да нет, просто ресторан неподалеку от дома. – Крейг открыл дверь и вышел, бросив на прощание: – Счастливо, Перси.

– Пока, – уныло отозвался тот.

Присцилла ждала Крейга в холле. На ней было уже знакомое пончо и лыжная шапочка длиной в целый ярд и с помпоном на конце. Лицо мрачное и решительное, губы плотно сжаты. Крейг молча отворил ей дверь, и оба вышли на пронизывающий ноябрьский холод.

– Может быть, лучше поужинать в Рокпорте или в Глостере, – заметил он.

– Если честно, мне вообще не хочется никуда ехать. Если вы не возражаете…

– Возражаю. Присцилла, объясните мне, что происходит? Вы что, его боитесь?

Присцилла обернулась и изумленно уставилась на него.

– Боюсь Перси? Не смешите меня! И ничего со мной не происходит. Просто у меня много работы. Давайте отложим на другой раз.

– Но ведь нога у меня болит сегодня!

– Ах, да. Простите. Все еще болит?

– Ужасно! – покривил душой Крейг. – Я так надеялся, что мне удастся развлечься и забыться в вашей компании…

– Ну хорошо, – согласилась Присцилла, кивнув так, что помпон на шапочке заплясал. – Только давайте поедим в Чарльстоуне. Если вы любите итальянскую кухню, я знаю чудное местечко под названием «У Риты». Особой роскоши вы там не найдете, но кормят очень хорошо.

Крейг бывал в этом ресторане и одобрил выбор Присциллы. Столик там обычно приходилось заказывать заранее, и, хотя в первый раз Крейга неприятно поразили клеенчатые столы и стулья с откидными сиденьями, кормили там действительно превосходно.

– Поезжайте, я за вами. Если вдруг я потеряю вас из виду, поеду к магазину – ведь вы, кажется, живете там же?

Присцилла кивнула и села в машину. Против ожиданий Крейга, она рванула с места почти сразу – он не успел еще сесть за руль, как перед ним сверкнули ее задние фары.

Ехала Присцилла на большой скорости, но осторожно, притормаживая на каждом повороте, и он без труда следовал за ней. Крейг любовался последними отблесками заката, на которых серели размытые тени голых деревьев, и думал о том, как приятно иметь дело с хорошим водителем – опытным, осторожным и уверенным в себе. Вскоре они въехали в город, а еще через несколько минут припарковались у магазина.

– Подождите меня здесь, – попросила она. – Я быстро, только накормлю свой зоопарк.

Она не пригласила Крейга войти. Может быть, думала, что с больной ногой ему будет трудно подниматься по лестнице? Но, скорее дело в том, что Присцилла не хочет показывать ему свою квартиру – ведь это еще один шаг в сторону близости, к которой она не очень-то стремилась.

Крейг вздохнул и от нечего делать начал разглядывать дом – внушительное здание начала века. Первый этаж, где располагался магазин, был почти не освещен – только по углам зала горели две лампы, выхватывая из темноты причудливые очертания старинных столиков, шкафов, этажерок… От этой картины веяло таким теплом и уютом, что у Крейга на мгновение защемило сердце.

Наверху зажегся свет, и, подняв голову, Крейг увидел, как за полупрозрачной занавеской движется ее тень.

Через несколько минут Присцилла вернулась в новом наряде. На ней был лиловый мохеровый свитер, перетянутый поясом, а под ним – пронзительной фиолетово-зеленой раскраски водолазка. Зеленая шерстяная куртка была расстегнута, а зеленая шляпка, выразительно оттенявшая ореховые локоны, кокетливо сдвинута набок. Уже стемнело, и Крейг не мог сказать с уверенностью, не лиловые ли у нее на ногах сапоги, но очень надеялся, что нет.

– А почему вы не привезли котят сюда? – спросил он, когда она молча села рядом.

– У меня дома и так уже целый зверинец. А этих котят нашла на улице одна приятельница и попросила меня их взять. Все знают, что у меня духу не хватает оставить животное на улице. Гостиница для них подойдет. Конечно, пока они слишком маленькие, чтобы самим о себе заботиться, но там живет Перси, значит, они не замерзнут. А когда гостиница откроется, котята будут здесь в самый раз. Я так и вижу, как они нежатся на старом ковре в лучах зимнего солнца!

– А вы не боитесь, что Перси о них забудет?

– Не забудет. Завтра я ему позвоню и напомню.

– Мне показалось, что вы не хотели оставаться с ним наедине.

Присцилла ответила не сразу.

– Перси все еще мечтает меня вернуть. Я не хочу подавать ему ложные надежды. А он преисполняется надеждой от любого пустяка.

– Например, оттого, что окажется с вами наедине?

– Да, и от этого тоже.

– Насколько я понимаю, развод произошел по вашему желанию.

– Верно, – ответила Присцилла, не отрываясь от окна.

– Почему?

– Не надо, Крейг. Я не хочу снова во всем этом копаться. В конце концов, какое вам дело?

– Никакого, мне просто интересно. Мне всегда казалось, что Моника развелась со мной, потому что разводы вошли тогда в моду. Ей, видите ли, захотелось расширить свой горизонт, стать «новой личностью», а я сдерживал ее духовный рост, и все такое. Она записалась на какие-то курсы по развитию новых возможностей и решила, что я в ее новую картину жизни не вписываюсь.

– Я вижу, вы сожалеете о разводе.

Крейг остановил машину на красный свет и обернулся к ней.

– Да, иногда. В основном из-за Майкла. У нас с Моникой не так уж много общего.

– Вы не говорили, что у вас есть сын.

– Вы не дали мне возможности говорить о себе. Да и мне о себе ничего не рассказывали.

– Сколько ему лет?

– Десять. Он живет с Моникой, а выходные проводит у меня. В тот вечер, когда вы звонили мне и приглашали выпить, Майкл был со мной.

– А вы мне об этом не сказали.

Крейг сделал одной рукой беспомощно-извиняющийся жест.

– Я не был готов говорить об этом.

– Ну а я не готова рассказывать о Перси, – отрезала Присцилла.

Крейг подъехал к стоянке и несколько минут маневрировал, припарковывая «Ауди».

– Тогда расскажите мне о своем магазине, – предложил он, скрыв разочарование, пока они шли к ресторану. – Почему вы решили обосноваться в Чарльстоуне?

О своем бизнесе Присцилла готова была говорить всегда и с удовольствием. Она начала рассказ с магазина в Калифорнии, упомянув и о профиле, и об обороте, и о клиентуре. Время от времени, незаметно для нее самой, в рассказе всплывало имя Перси. Крейг слушал внимательно, иногда задавал вопросы, показывающие, что он разбирается в этой области бизнеса. Весь ужин прошел в разговорах, и Присцилла, расслабившись, позволила себе выпить немного больше обычного.

Говоря о том, что у нее уже есть опыт перестройки зданий, Присцилла заметила:

– Перси ничего не понимает в строительстве, но умеет находить контакт с людьми. Обычно я находила дом, а переговоры с владельцами, агентами и подрядчиками вел он. Разумеется, финансовые и деловые вопросы я обговаривала сама заранее, а он улаживал личные конфликты и тому подобное. Люди, которым приходится работать вместе, вечно ссорятся, а у меня не хватало терпения разбираться в их обидах.

– Понимаю, – кивнул Крейг.

– Но с тех пор я многому научилась! – добавила Присцилла.

– Может быть, может быть.

– Можете мне не верить, но это правда, – возразила Присцилла. – Я прекрасно лажу и с помощниками в магазине, и с Кеном. Поладила бы и с вами, но мы, к сожалению, с самого начала были предубеждены друг против друга.

– Так, может быть, стоит попробовать еще раз?

Он положил ладонь на ее руку и крепко, с силой, сжал. Его прикосновение словно обожгло Присциллу, и она вздрогнула, потрясенная неожиданно бурным откликом собственного тела. Однако глаза Крейга оставались непроницаемыми, как затемненные стекла автомобиля.

– Может быть, – выговорила Присцилла с трудом, спазм сжал ей горло.

Больше она не могла произнести ни слова, и Крейг, чтобы заполнить томительную паузу, начал рассказывать о своей карьере на рынке недвижимости. Присцилла слушала вполуха: мысли ее были заняты непозволительным влечением к Крейгу – и тем, к чему все это может привести.

По дороге к дому они почти не разговаривали. Молчание сковывало их, но любые попытки его прервать выглядели жалко и натужно. Присцилла сидела прямо, словно аршин проглотила, сцепив руки на коленях. Ее раздражало, что Крейг так молчалив, но сама она не могла произнести ни слова. В голове крутилась одна мысль: пригласить его в квартиру на стакан пива или не приглашать?

– По-моему, стоит рискнуть, – произнес он вдруг, словно услышав ее непроизнесенный вопрос.

Господи помилуй, он, похоже, читает мысли! А может быть, он имел в виду не пиво, а нечто гораздо более серьезное?

– У меня дома только скотч и пиво, – заметила Присцилла.

– Подойдет и то и другое.

– А вам не будет трудно с больной ногой подниматься по лестнице?

– Об этом не беспокойтесь.

– Я держу собак и кошек. У вас нет аллергии на шерсть?

– Я не аллергик, но крупных собак лучше запереть в другой комнате.

– Зачем? Вы собираетесь на меня напасть? – Присцилла хотела задать вопрос легким, шутливым тоном, но голос ее дрогнул.

Крейг остановил машину на стоянке и, повернувшись к Присцилле, легко провел пальцем по ее щеке.

– Нет, Присцилла, я не собираюсь на вас нападать.

Его прикосновение было легким, почти неощутимым, но Присцилла едва не подпрыгнула.

– Хорошо, заходите. Только ненадолго, мне завтра рано вставать.

Поднимаясь по покрытой ковром лестнице следом за Присциллой, Крейг не отрывал глаз от ее неестественно прямой спины и пытался угадать, о чем она думает. По первому впечатлению она показалась ему женщиной, что называется, без комплексов; но теперь он понял, что ошибся. Ее наряды были вызывающие, но отнюдь не сексуальные, и вела она себя без всякого намека на кокетство. По ощутимому напряжению ее тела, по сухой и грубоватой манере поведения Крейг догадывался, что должен действовать очень осторожно. От нее можно ожидать всего, вплоть до отвращения к сексу вообще. А он слишком мало о ней знает, чтобы пытаться уговорить ее на что-то, чего она не хочет, – например, лечь с ним в постель. Однако Крейг не терял надежды.

– Скотч или пиво? – спросила Присцилла, снимая куртку.

– Пиво.

Дверь была распахнута, и со своего места в прихожей Крейг видел гостиную, обставленную антикварной мебелью – кресла и столики красного дерева, маленький старинный секретер, элегантные зеркала, старинные портреты на стенах, статуэтки на каминной полке и огромного серого кота, лениво разлегшегося в углу необъятного дивана. От всей картины веяло таким же уютом, как и от зала магазина.

– Будьте как дома, – предложила Присцилла, указывая на софу. – Я успокою зверушек и через минуту вернусь.

Она исчезла за дверью, откуда доносилось глухое угрожающее ворчание – Крейг невольно представил себе этакую собаку Баскервилей. Помявшись на пороге, Крейг вошел в гостиную. Кот не сводил с него немигающих желтых глаз.

– Хорошая киса, – заискивающе произнес Крейг, однако, стоило ему усесться на софу, как кот прянул оттуда стрелой.

Появилась Присцилла с двумя стаканами пива, которые она поставила на низкий столик перед софой. Бутылки она не принесла скорее всего сознательно, намекая, что дольше одного стакана Крейг здесь не задержится. Крейг улыбнулся ей и похлопал по мягкому сиденью, приглашая сесть рядом, но она все стояла, неестественно выпрямившись и слегка подавшись вперед, и ее поза напомнила Крейгу птицу, готовую взлететь.

Наконец она села – хотя и не так близко, как ему бы хотелось. Держа стакан перед собой, как щит, снова заговорила о своем магазине и о том, как удобно жить в том же доме, где работаешь.

– Я стараюсь не заходить в магазин в нерабочие часы, если только не случилось что-то чрезвычайное, – говорила Присцилла, проводя пальцем по запотевшей стенке стакана. – Не стоит смешивать работу и отдых. В этом – одна из проблем собственного дела.

– У вас прекрасные волосы, – проговорил Крейг, протянув руку, чтобы откинуть с ее лба упавшую прядь.

– Я их крашу. От природы они унылого мышиного цвета.

Крейг поставил стакан и пододвинулся к ней ближе. Присцилла по-прежнему держала стакан перед собой, сжав его обеими руками. Крейг приблизил лицо к ее лицу, словно пытался навсегда запечатлеть в памяти упрямый подбородок, большой выразительный рот, высокие скулы, удивительные изумрудные глаза. Присцилла попыталась улыбнуться, но губы ее не слушались.

– Ваши глаза – настоящее чудо, – прошептал он.

– Это контактные линзы. Они придают глазам яркость и блеск.

Крейг с тяжким вздохом вынул у нее из рук стакан и поставил на столик.

– Не выдавайте мне всех ваших секретов, – предупредил он. – Позвольте самому разгадывать их один за другим.

«Стоит ли бороться?» – подумалось вдруг Присцилле. К чему противиться своему заветному желанию? И, к великому изумлению Крейга, она обвила его шею руками и прильнула губами к его губам. Присцилла знала толк в поцелуях: для этого случая она выбрала самый соблазнительный. Она буквально впивалась в его губы, пробовала их кончиком языка, словно редчайший нектар, а руки ее ласково перебирали волосы Крейга. Однако, когда Крейг обхватил ее руками и попытался уложить на диван, она тут же отстранилась.

– Крейг, на сегодня достаточно. Спать с вами я не собираюсь, так что допивайте свое пиво и идите домой.

Эти слова прозвучали так решительно, что Крейгу и в голову не пришло сомневаться в искренности Присциллы. Он понимал, что, даже если сейчас ласками и уговорами все же уложит ее в постель, потом сам об этом пожалеет. Если бы только разумные рассуждения могли охладить его желание!

– Отлично, – сказал он, легко целуя ее в кончик носа. – Вовсе не обязательно ложиться в постель после первого же свидания.

– Я вообще не собираюсь ложиться с вами в постель, – прищурившись, уточнила Присцилла.

– Хорошо. Постараюсь с этим смириться.

Присцилла расслабилась и позволила себе тесней придвинуться к Крейгу. Может быть, это нечестно, думала она, – страстно целоваться с мужчиной и отказывать ему во всем остальном? Но нет, это необходимо. Они слишком мало знают друг друга. Что знает Присцилла о Крейге? Что ее тянет к нему? Но этого мало.

Крейг прижал губы к ее губам, целуя ее нежно и страстно; сильные руки его гладили волосы Присциллы, убирали их с высокого лба. Присцилла вздохнула и прижалась к нему. Она чувствовала, как напряжено его тело, и на мгновение вспомнила о его ушибленном колене – но промолчала. Их поцелуй был слишком сладок, чтобы прерывать его ненужными вопросами и замечаниями.

Язык Крейга проник в ее рот, и Присцилла, словно загипнотизированная, отвечала ритмическими движениями своего языка. Вот он положил руки ей на грудь: Присцилла откинулась назад, чтобы ему было удобнее, и в следующий миг Крейг начал водить большими пальцами по пушистой поверхности свитера. Каждое его движение дарило Присцилле восхитительные ощущения. Тепло, разлившееся по ее телу, превратилось в обжигающий жар, каждая клеточка кожи стонала, властно требуя… Присцилла слишком хорошо знала, чего. Прерывисто дыша, она гладила его по спине и мощным плечам, и из уст ее рвались тихие, почти неслышные стоны наслаждения…

Крейг почувствовал, как в глубине его существа поднимается горячая волна желания. Ему мало было прикасаться к ней, целовать, держать в объятиях – хотелось гораздо большего… С тяжелым вздохом Крейг откинулся назад.

– Давайте-ка допьем пиво.

Оба с явным облегчением взялись за свои стаканы. Каждый из них тщетно пытался придумать тему для светского разговора. Присцилла хотела бы извиниться, но боялась, что Крейг ее неправильно поймет. А из угла на них щурился огромный серый кот.

Покончив с пивом в два глотка, Крейг поднялся и, протянув руку, помог встать Присцилле. Коснулся пальцем ее раскрасневшейся щеки.

– Присцилла, я хотел бы встретиться с вами еще раз.

– Хорошо.

– Завтра?

– Нет, лучше как-нибудь на следующей неделе. Позвоните мне.

– Можно мне заехать к вам в гостиницу?

Присцилла отвела взгляд.

– Хорошо, только не в ближайшие дни. Как-нибудь попозже, ладно?

Крейг пожал плечами.

– Если вы так хотите…

– Да, я так хочу. – Присцилла попыталась улыбнуться, чтобы смягчить свои слова, но лишь тень улыбки скользнула по лицу и тут же пропала.

Вместе они спустились в холл. Крейг натянул пальто и нагнулся, чтобы поцеловать Присциллу.

– Если что, звоните, – произнес он и, отворив дверь, исчез во тьме.