Текст книги "Странный каприз"

Автор книги: Элизабет Уолкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Как только гости разошлись, Крейг отправил Майкла в постель. Присцилла предоставила мальчику одну из спален на втором этаже; Крейг должен был лечь в комнате рядом.

– Мне понравилось, – заметил Майкл, забираясь на высокую старинную кровать. – Присцилла молодец, правда, папа?

– Да, молодец.

– Не могу дождаться, когда у Мэри Бет родится ребеночек! Папа, ты меня разбудишь, когда Перси позвонит?

– Ну нет, придется тебе подождать до утра.

– Ладно, – покладисто ответил Майкл и зевнул. – Мне было очень весело. Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, сынок. Ты не боишься спать один в чужом месте?

– Что ты, мне тут нравится!

– Ты сегодня очень помог Присцилле.

– Знаю. Она мне уже сказала.

Крейг улыбнулся и, поцеловав сына на ночь, вышел. В своей спальне он снял пиджак и направился на кухню. Ему не хотелось разговаривать с Присциллой, пока не уляжется душевное смятение, но и оставлять ее наедине с горой грязной посуды он считал нечестным. Саманта Лейк, повариха, предлагала свою помощь, но Присцилла, поблагодарив, отказалась наотрез и отослала ее домой.

Крейг нашел ее на кухне в рубашке и джинсах – том же наряде, в котором она приезжала в тот день к нему в дом. Крейг недовольно поморщился: неожиданно для себя он понял, что хотел бы видеть на ней что-нибудь экстравагантно-соблазнительное.

– Не надо мне помогать, – заявила Присцилла, едва увидела его. – Ты и так помог мне больше, чем я могла мечтать.

Крейг молча подошел к мойке и взял кухонное полотенце.

– Я обычно сушу тарелки в сушке, – заметила Присцилла. – Правда, Крейг, не надо! Лучше сядь и поговори со мной!

– И что ты хочешь услышать? – спросил он, прислоняясь к раковине.

– Ну, например, можешь похвалить мой вечер и сказать, сколько постояльцев, по-твоему, теперь появиться в «Доме Говардов».

– Точно сказать не могу, но, по-моему, довольны остались все. И дом, и вечер – все выше всяких похвал. Даже когда Мэри Бет вздумала рожать посреди гостиной, гости восприняли это как еще один забавный аттракцион, специально запланированный на этот вечер.

– Вот что: разошлю им всем извещения о рождении, – задумчиво заметила Присцилла. – Пусть вспомнят лишний раз о моей гостинице!

– Присцилла, ты можешь думать о чем-нибудь, кроме бизнеса? – схватившись за сердце, шутливо спросил Крейг.

Присцилла подняла на него взгляд.

– Да, и довольно часто. Вот сейчас, например, я волнуюсь за Мэри Бет. Но что толку об этом говорить? Ты присутствовал при рождении сына?

– Да. Это совершенно необыкновенный опыт.

– Может быть, мне следовало поехать с ними? Перси уверял меня, что не брал в рот ни капли, но…

Крейг почел за лучшее сменить тему.

– Да, Присцилла, о ковре. Почему ты не включила его в список?

– Я обещала тебе, что уложусь в десять тысяч. Когда мы все собрались в столовой, стало ясно, что там не хватает ковра. Это даже Перси заметил! Ну, и я привезла ковер отсюда. Он недорогой.

– Ничего себе недорогой! Несколько сотен долларов по крайней мере!

– Я хотела выполнить работу на совесть… Да ладно, что об этом говорить!

– Тебе ведь нужны были деньги для устройства ванн?

Присцилла заметила, что уже минут пять трет губкой один и тот же бокал.

– Да нет, деньги я спокойно могла взять в банке.

– Да нет, вряд ли… Прости, если я неправильно тебя понял.

– Ты же сам сказал, что я думаю только о бизнесе!

Подойдя сзади, он положил руки ей на плечи – и Присцилла вдруг почувствовала, что ноги ее не держат.

– Если не возражаешь, я тебя сменю. Ты, наверно, устала.

– Есть немного, – согласилась Присцилла, вытирая руки полотенцем. – Вот почему я не люблю вытирать посуду кухонным полотенцем. Потому что использую его для рук. Дать передник?

Крейг хотел гордо отказаться, но понял, что это глупо. Присцилла не станет смеяться над тем, как нелепо он выглядит в переднике – скорей уж ей покажется смешной его чопорность.

– Да, если у тебя найдется.

У Присциллы нашелся целый ящик передников. Вынув их из буфета, она с широкой улыбкой протянула Крейгу. Крейг выбрал тот, на котором была вышита смешная рожица и надпись: «Наприглашали тут всяких, а мне за ними убирать!»

– Очень подходит, – заметила Присцилла, устроившись на табуретке возле мойки. – Спасибо, что пришел, Крейг. Не знаю, что бы я делала без вас с Майклом? Ты не будешь возражать, если я чем-нибудь награжу его за работу? Не деньгами, конечно, просто сделаю ему какой-нибудь подарок.

– Ради Бога. Ему очень понравилось тебе помогать.

Зазвонил телефон, и Присцилла, вскочив, сняла трубку. Крейг слышал только ее торопливые вопросы, а затем – восхищенное аханье. Наконец она повесила трубку и, расплывшись в улыбке, повернулась к нему.

– А я-то удивлялась, почему у нее такой громадный живот! Крейг, у Мэри Бет двойня – две девочки! – Она в диком восторге обхватила себя руками, и острое желание вдруг пронзило Крейга.

– Отлично. Перси едет домой?

– Нет, останется с ней. Он говорит, что переночует на стоянке в машине, а утром, как только проснется, побежит к ней. – Присцилла подпрыгнула от радости. – Крейг, я так за них рада! Давай отпразднуем! У меня в холодильнике есть шампанское!

– Может быть, позвоним ее мужу? – спросил практичный Крейг.

– Нет, Мэри Бет сама позвонит ему утром. – Не дожидаясь его согласия, она открыла холодильник и достала оттуда бутылку. – А знаешь что? Давай выпьем шампанское в ванне!

– Ты же говорила, что ванны еще не готовы, – пробормотал он, стараясь не обращать внимания на разливающийся по телу сладкий жар.

– Вообще-то это правда, – кивнула Присцилла, – но я попросила рабочих закончить хотя бы одну, чтобы было что показать гостям. И отопление включено, так что там достаточно тепло. Пошли, Крейг! После трудного дня горячая ванна – первое дело! Моментально смывает усталость, и ты становишься расслабленным и сонным. Но, если не хочешь, не надо. Я пойду одна.

Крейг решительно вытер руки о передник.

– Говоришь, ванна нагоняет сон? – поинтересовался он.

Присцилла кинула на него плутовской взгляд.

– Не беспокойся, я не засну.

Крейг извлек из сушилки пару бокалов, взял в другую руку бутылку и произнес:

– Согласен! Веди меня, прекрасная русалка!

В закуток, отгороженный перегородкой, Крейг вошел с некоторой опаской: он подозрительно относился ко всяким новшествам. Присцилла, судя по всему, собиралась лезть в ванну голышом. Она раздевалась прямо в ванной, не взяв в раздевалке купальника, и на этот раз не просила Крейга помочь. Так же без его помощи она сняла с ванны деревянную крышку и пластиковое покрытие.

– Ух ты, да тут холодно! – проговорила она со смехом, сбрасывая с себя рубашку, джинсы, лифчик и трусики.

Достав из шкафчика два кимоно и пару полотенец, она протянула один комплект Крейгу, а другой положила на край ванны для себя. Крейг, все еще в полном облачении и с бутылкой шампанского в руке, молча смотрел на нее.

Присцилла шагнула в ванну.

– А в воде тепло! – воскликнула она и поманила его рукой.

В ванной царил полумрак, и Крейг едва мог разглядеть под водой очертания ее стройного тела, длинных ног, высокой груди. Поставив бутылку, он разделся и положил одежду рядом с ванной – так, чтобы можно было дотянуться.

– По-моему, тут стоит пожарче топить, – заметил он, зябко поеживаясь.

– На горячую воду и так уходит куча денег, – проворчала Присцилла. – Пусть гости воображают, что они в Финляндии.

Крейг попробовал ногой теплую, почти горячую воду, затем переступил через бортик и устроился на одном из сидений рядом с Присциллой. Его сразу же охватила какая-то блаженная истома.

– Какая у тебя температура в ванне? – спросил он.

– В такой холодный вечер – не меньше ста пяти градусов [1]1
  По Фаренгейту.


[Закрыть]. Тебе горячо? Ничего, привыкнешь.

– По-моему, можно и похолоднее, – настаивал Крейг.

– Прости, но я не купалась в ванне больше двух лет. Могла и потерять сноровку. – Она подмигнула и приподнялась, облокотившись на край ванны. – Смотри, не засни, а то сваришься живьем!

Но Крейг при всем желании не смог бы заснуть. Присцилла, обнаженная, сидела рядом с ним; он видел ее полные груди, чувствовал движение воды, когда она, протянув руку, растирала себе плечи или бедра. Она смотрела куда-то вдаль, и легкая улыбка блуждала на ее губах.

– Иди в воду, – позвал Крейг, протягивая ей руку, – а то замерзнешь!

Присцилла послушно скользнула в воду.

– Не замерзну. Попробуй сам – и увидишь, что физики правы: нагретое тело действительно излучает тепло.

– Подожди минутку, – ответил Крейг, не торопясь отпускать ее руку.

Слова теснились у него на языке; он хотел бы рассказать Присцилле обо всем, что не дает ему покоя уже много недель, но не знал, с чего начать. Присцилла молча смотрела на него огромными зелеными глазами. В ее лице, раскрасневшемся от жары, Крейг увидел какую-то не замеченную прежде мягкость и женственность. Словно ледяная стена, ограждавшая ее душу, растаяла под действием горячей воды и близости двух обнаженных тел.

Крейг потянулся за шампанским – он совсем было о нем забыл! Возясь с бутылкой, Крейг решил для себя, что он хочет сказать Присцилле, а о чем лучше промолчит – и того и другого было немало. Наконец он осторожно вытащил пробку, а Присцилла подставила под струю два бокала. Они чокнулись, встретившись взглядами.

– За близняшек Мэри Бет и за успех гостиницы! – провозгласил Крейг.

– И за скорейшую продажу твоего дома, – добавила Присцилла.

Ледяное шампанское охладило разгоряченные тела, принеся приятную свежесть. Однако Крейгу становилось нестерпимо жарко. Он попытался незаметно смахнуть с верхней губы капельки пота, однако Присцилла заметила его движение и широко улыбнулась.

– Тебе надо остыть. Вылезай на бортик и посиди там несколько минут.

Крейг послушно подтянулся на руках и сел на бортик. Холода он не почувствовал – только приятную свежесть. Теперь Крейг сидел выше Присциллы, и на какой-то миг ему показалось, что это нечестно – они должны быть равны. Но он только ухмыльнулся про себя. Присцилла и так слишком часто играет первые роли. Крейг отпил шампанского и поставил бокал рядом с собой.

– Сейчас мы вернемся в гостиницу и займемся любовью, – произнес он тихо, как бы про себя.

– Да, – мечтательно откликнулась Присцилла.

– Но ночевать я буду в своей спальне – на случай, если Майклу ночью что-нибудь понадобится.

– Угу.

– И еще, Присцилла: если ты хочешь со мной встречаться, пожалуйста, прекрати одеваться как Микки-Маус. Пожалей меня, в конце концов! Я не хочу краснеть, представляя тебя своим друзьям! И поверь, тебе не нужно привлекать к себе внимание! Ты из тех людей, что притягивают взгляд даже в лохмотьях.

Присцилла молчала.

– А за ковер я тебе заплачу. И не вздумай отказываться! Я вообще не понимаю, почему ты молчала. Все, что от тебя требовалось, – просто объяснить, в чем дело.

– Это ты начал подозревать меня невесть в чем! – фыркнула Присцилла.

– И имел на то основания. Разве ты с первой нашей встречи не стремилась доказать мне, что у тебя на уме только бизнес?

– А откуда ты знаешь, что это не так? – Она упрямо вздернула подбородок. – Я прочел это в твоих глазах, – потеплевшим голосом ответил Крейг, – услышал в твоем голосе, ощутил в твоем прикосновении. Теперь, когда я… когда ты стала мне небезразлична, я понимаю очень многое из того, что не понимал раньше. Признаю: сначала я хотел просто с тобой переспать. Ты заинтриговала меня. Я воспринял тебя как вызов. Однако теперь, Присцилла, между тобой и мной происходит нечто гораздо большее. Но как мы узнаем, что именно, если ты будешь по-прежнему прятаться от меня за ярко раскрашенной маской?

– Не знаю. Ты… ты не принимаешь меня такой, как я есть.

– А какая ты, Присцилла? Кто ты на самом деле? Ночной кошмар модельера? Победитель на выставке собак, котов и попугаев? Кстати, совсем забыл: я не собираюсь спать в одной комнате с летающим на свободе какаду и орущим хомяком.

– Дай тебе палец, ты всю руку откусишь! – проворчала Присцилла.

Крейг поднял бокал и отхлебнул шампанского, наслаждаясь удивительным чувством расслабленности и полного покоя.

– Хорошо, милая, ты эксцентрична, но зачем беспрерывно напоминать об этом всему миру? Мне кажется, все твои чудачества преследуют одну цель – доказать окружающим, что ты вольна делать все, что тебе нравится. Это правда. Но от этого ты не становишься бесчувственной. Ты слаба и ранима, как все мы. Ты чувствуешь боль. Но я не хочу делать тебе больно, Присцилла.

– Это может случиться и помимо твоего желания.

Крейг покачал головой и, наклонившись, сжал ее лицо в ладонях.

– Верно. Но я обещаю тебе, что буду осторожен и заботлив. Гарантирую полную откровенность и жду от тебя того же. Давай попробуем довериться друг другу.

Губы Присциллы дрогнули, но она не произнесла ни слова. Крейг наклонился и нежно поцеловал ее.

– Мне сейчас чертовски тяжело. Такое чувство, что вся жизнь пошла прахом. Ты нужна мне, Присцилла. Без тебя я не справлюсь. Многого мне не нужно – просто знать, что ты рядом. Мне невыносимо думать, что ты ко мне безразлична или просто меня используешь! Скажи, Присцилла, ведь и я тебе нужен – хотя бы немного?

Присцилла медленно кивнула.

– Да, наверно… Что я говорю! Конечно, ты мне нужен, иначе я не сидела бы здесь рядом с тобой! Просто… Крейг, я не привыкла нуждаться в ком-то, от кого-то зависеть. Я… мне страшно. Я всю жизнь полагалась только на себя. – Она облизнула губы и выдавила из себя неуверенную улыбку. – Ведь каждый человек в конечном счете может полагаться только на самого себя. Как бы ни любили тебя окружающие, все равно они другие, и свои интересы им дороже. И в конце концов тебя неизбежно постигнет разочарование.

– Не постигнет, если ты не ждешь невозможного. Мы с тобой, Присцилла, вышли из возраста больших ожиданий. Мы знаем, что человек может выжить в одиночку – только жизнь у него будет невеселая. Грустно, когда не с кем поделиться ни радостью, ни горем, не у кого в трудную минуту спросить совета, не от кого услышать слова поддержки и одобрения. – Он скользнул обратно в ванну и обнял ее за плечи. – Или я прошу слишком многого?

Присцилла подняла на него тревожные глаза.

– Не знаю, Крейг. Правда, не знаю. Надеюсь, что нет.

Крейг почувствовал, что она дрожит, несмотря на горячую воду и тепло его тела.

– Не пора ли нам домой? – спросила она, протягивая руку за кимоно.

Крейг вздохнул.

– Пошли. Я захвачу шампанское.

Присцилла вышла из душа обнаженной и направилась к кровати, где уже свернулся калачиком рыжий котенок. Она сняла его с подушки и уложила к брату – в корзинку возле гардероба.

– Я не разрешаю им спать в моей постели, – заметила она.

– Приятно слышать, – отозвался Крейг.

Он, облаченный в бело-голубое кимоно, наполнял бокалы. После ванны прошло уже минут десять, но он все еще ощущал тепло и приятную расслабленность во всем теле. Крейг протянул бокал Присцилле, та отпила глоток, легла на живот на кровать и жестом пригласила Крейга сесть рядом.

– Тебе понравилась ванна? – спросила она, изучая его взглядом.

– Да, отлично расслабляет.

– А в сон тебя не потянуло?

– Разве я выгляжу сонным?

Лениво улыбнувшись, он лег рядом с Присциллой. Бокал Крейг поставил на столик – руки нужны были ему для других целей. Он гладил Присциллу по плечам, спине, ягодицам и стройным ногам. Она приподнялась на локтях, чтобы Крейг смог прикоснуться к груди – что он немедленно и сделал. Присцилла поставила бокал на столик и перекатилась на спину, открывшись для Крейга во всем великолепии своей красоты.

Ее искусные пальцы ласкали его спину, плечи, грудь, и вскоре приятное тепло в теле сменилось обжигающим жаром. Наклонившись, Крейг поймал губами ее сосок, Присцилла застонала от наслаждения, и этот стон пробудил в нем немыслимое прежде желание. Он чувствовал, как твердеет сосок под его настойчивым языком, как вся она раскрывается ему навстречу, словно прекрасный цветок навстречу солнцу, страстно желая его любви.

Присцилла прижалась к Крейгу и ритмично задвигала бедрами – и словно опаляющий вихрь охватил его! Крейг перекатился на живот, придавив Присциллу своей тяжестью. Что-то бормоча, он целовал ее в глаза и в раскрасневшиеся щеки.

– Давай же! – воскликнула Присцилла – и два желания, две страсти слились воедино.

Не было больше ни гостиницы, ни Бостона, ни леса за окном, ни звезд на небе. Остались только мужчина и женщина, спаянные страстью, не помнящее ни о чем, кроме своего волшебного единства.

Тело Крейга напряглось в сладкой муке, сердце ускорило бег, и в этот миг, за секунду до сладостного освобождения, ему почудилось, что уста Присциллы произнесли: «Я люблю тебя».

Что это было? Действительно ли признание в любви? Безмолвный вздох, его воображением обращенный в слова? Или все это ему просто почудилось?

Она лежала, закрыв глаза и крепко обняв Крейга, и губы ее были сомкнуты. Крейг безмолвно молил ее повторить эти слова, но она лежала молча, счастливая в его надежных объятиях.

Крейг погладил ее по голове.

– Мне пора, – грустно сказал он, – иначе я засну здесь.

Присцилла удивленно раскрыла глаза.

– Ах да, – прошептала она, и Крейг заметил на длинных ресницах слезы. – Понимаю. Ты хочешь вернуться к себе.

– Я не хочу! Но приходится. – Присцилла разжала руки, и он приподнялся. – У нас с тобой еще много ночей впереди.

К его удивлению, Присцилла вдруг села на кровати, завернувшись в одеяло. Щеки ее пылали.

– Крейг, скажи правду: я нужна тебе только потому, что ты расстроен из-за Майкла? – дрожащим голосом спросила она.

– Вовсе нет. – Он сел рядом и обнял ее за плечи. – Ты нужна мне всегда. Но особенно теперь, когда мне тяжело. Ты очень помогла мне, Присцилла. Я никогда этого не забуду.

– Спасибо, – сухо ответила Присцилла, но я не прошу твоей благодарности.

– Благодарность не единственное, что я к тебе чувствую. Но во всем остальном нам еще предстоит разобраться. Мы слишком мало знаем друг друга. Нам понадобится время.

– Да. Может быть, много лет. – Она поежилась под одеялом. – Ну что ж, пора спать.

Крейг почти ненавидел себя. Он не может, не имеет права оставить ее одну, обиженную, после всего, что произошло между ними. Но он не мог придумать, чем ее утешить. Черт, как несправедливо устроена жизнь!

– Спи, а завтра утром мы с Майклом приготовим тебе завтрак, – сказал он, улыбаясь с наигранной бодростью.

– Звучит заманчиво! – со столь же показным энтузиазмом ответила Присцилла. – Спокойной ночи, Крейг.

Присцилла была изумлена и напугана. Неужели она в самом деле произнесла это… эти слова? Неужели до сих пор она отказывалась сознаться самой себе, что… Нет, нет, это просто случайное восклицание в миг экстаза. Да и произнесены были эти слова так тихо, что Крейг наверняка не слышал.

Но все-таки – любит она Крейга или нет? Конечно, любит – как друга. Так же, как Перси или Мэри Бет. Он ведь сам сказал, что она ему небезразлична? Ну так вот, это то же самое. Он ей небезразличен, только и всего. И вряд ли он это слышал. Не тот был момент, чтобы отвлекаться на посторонние звуки. Она сама-то услышала случайно.

И как только Крейгу хватило наглости указывать, как ей надлежит одеваться? Разрази ее гром, она будет носить все, что ей нравится! Присцилла в ярости стукнула кулаком по подушке. Но злилась она не на Крейга, а на саму себя, почувствовав вдруг, что экстравагантные костюмы потеряли для нее всю привлекательность. Это он во всем виноват, со злостью думала Присцилла. Ей еще повезло, что он не приказал ей отныне и навеки нарядиться в черную рясу!

А со зверями что делать? Нельзя же взять и посадить в клетку попугая, который всю жизнь свободно летал где хотел! Хомячка-то убрать можно: его утренние вокальные упражнения раздражали Присциллу не меньше, чем Крейга. И вообще от него никакой радости: сидит себе, грызет что-то… Может, отдать его в живой уголок? Там ему будет хорошо. Попугай и хомячок достались Присцилле полгода назад от подруги, уехавшей в Монтану, – она не хотела брать с собой животных.

А вот с собакой и кошками она не расстанется даже ради десяти Крейгов! Собаку он почти не видел. Лонни стесняется чужих и при них предпочитает не показываться. Ну а с котами пусть налаживает отношения как знает. «Почему только я должна идти на компромиссы?» – спросила себя Присцилла, взбивая подушку.

Боже, как хорошо было ей с Крейгом! Если бы он остался… Тогда она проснулась бы среди ночи и… Нет, об этом лучше даже не думать. Раз заснуть не удается, подумаем о чем-нибудь полезном.

Например, о том, куда девать Перси, Мэри Бет и близняшек. Гостиница открывается на следующей неделе, и один младенец создавал массу проблем, а уж два – просто катастрофа!..

Через несколько минут Присцилла уже крепко спала. Но на самой границе между бодрствованием и дремотой ее осенила блестящая идея.

Робкий стук в дверь пробудил Присциллу от чудесного сна. Она снова была в Сан-Франциско – только не с Перси, а с Крейгом. Они стояли, обнявшись, на вершине горы и смотрели вниз, где в легком утреннем тумане зеленели кроны сосен…

Стук стал громче, и Присцилла услышала мальчишеский голос:

– Присцилла, вы не спите?

– Вроде нет, – пробормотала Присцилла.

– У нас с папой завтрак почти готов!

– Сейчас приду.

– А правда, здорово, что у Мэри Бет близнецы?

– Ага. Замечательно, правда?

Присцилла слезла с кровати и отправилась в ванную умываться. Глядя на себя в зеркало, она припомнила все события прошлой ночи: и блестящую идею насчет Мэри Бет… и свое дурацкое признание в любви. Присцилла скорчила рожу своему отражению. Что ж, если Крейг что-то и слышал, то промолчал, а значит, можно сделать вид, что ничего и не было.

Вернувшись в спальню, Присцилла надела джинсы и рубашку. В дверях кухни ее встретил целый букет восхитительных запахов. Крейг и Майкл, склонившись над сковородкой, выясняли, готовы ли оладьи. Майкл держал тарелку, а Крейг умелыми движениями клал туда оладьи одну за другой. Бекон и апельсиновый сок уже стояли на кухонном столе.

– Ух ты! Я такого не ожидала! – весело воскликнула Присцилла, подходя к столу.

Крейг и Майкл, оба в свитерах и джинсах, как по команде обернулись и улыбнулись ей.

– Отлично, как раз вовремя! – объявил Крейг. – Мы уж боялись, что оладьи остынут. – Присцилла двинулась к плите, но Крейг решительно отстранил ее. – Нет, нет! Сиди и отдыхай, а Майкл нальет тебе кофе.

Стол в столовой был уже накрыт, посреди него стоял букет цветов, красовавшийся вчера на видном месте в гостиной.

– Это я придумал! – радостно сообщил Майкл.

– Отличная мысль! – похвалила его Присцилла, переглянувшись с Крейгом. – Между прочим, еще одна отличная мысль пришла мне в голову сегодня ночью.

– Это какая же? – подозрительно спросил Крейг. Лицо его мгновенно стало непроницаемым.

– Я придумала, что делать с Перси и Мэри Бет. Пусть живут в моей квартире в городе и управляют «Антикварием»! Мэри Бет там уже работала, а Перси помогал мне в магазине в Сан-Франциско, так что они справятся. По-моему, отлично придумано! Здесь им жить просто негде, а в квартире хватит места для четверых. У них появится доходное дело, а я смогу, как и собиралась, спокойно, ни на что не отвлекаясь, управлять гостиницей.

– Ты думаешь, они согласятся?

– Почему бы и нет? Другой такой выгодной работы Перси не найти! И Мэри Бет сможет работать, как только оправится после родов. За малышками может присматривать няня. – Майкл подал ей кофе. Присцилла пробормотала «спасибо» и задумчиво уставилась в окно. – Мебель из квартиры, разумеется, придется перенести в магазин. У меня там сейчас почти пусто.

– А где же возьмут мебель Перси и Мэри Бет? – спросил Крейг.

– Что-нибудь придумаем, – ответила Присцилла. Встретив взгляд Крейга, она не отвела глаз и твердо ответила: – Крейг, у меня бизнес, а не благотворительное общество. Мебель у меня в квартире стоит в общей сложности тысяч тридцать. Не вижу смысла в том, чтобы на нее писали два младенца.

Крейг ухмыльнулся.

– Ладно, вернемся к завтраку, – проговорил он. – Ешь, а то оладьи остынут.

Присцилла энергично взялась за еду. В голове ее рождались все новые аргументы в пользу гениального плана.

– И не надо беспокоиться о том, что Клара уйдет, – продолжала она. – А я, приезжая в Бостон, смогу ночевать в задней комнатке магазина. Все, что мне нужно, – крыша над головой.

– У папы есть лишняя комната, – предложил Майкл. – То есть моя. Вы можете ночевать там, когда меня нет. – Улыбка его померкла. – Теперь я буду редко ездить к папе. Мы с мамой переезжаем в Нью-Хейвен.

Присцилла похлопала его по руке.

– Я знаю. Папа будет по тебе скучать, но со временем вы привыкнете. Знаешь, что бы ни случилось, жизнь всегда со временем налаживается.

– Конечно. – Майкл попытался улыбнуться, но улыбка не вышла, и у Присциллы болезненно сжалось сердце. – Папа, ты ведь пустишь Присциллу к себе, правда?

– Пущу, сынок, – хрипловато ответил Крейг.