Текст книги "Странный каприз"
Автор книги: Элизабет Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 11
Приближалось Рождество, а Присцилла по-прежнему не знала отдыха. Она разослала открытки родителям в Вашингтон и друзьям в Калифорнию, купила по небольшому подарку для Перси и Мэри Бет. В «Антикварии» появились свечи и елочные игрушки и зазвучали рождественские мелодии. В магазине прибавилось покупателей, и все они не скупились, хотя покупки их отличались удручающим однообразием. Латунные подсвечники, старинные утюги, корзинки для шитья, вазы и подносы красного дерева – вот и весь антиквариат, который жители Бостона считали приемлемым дарить друг другу на Рождество. Впрочем, в эти дни Присцилла продала и несколько крупных предметов – например, комод Колониального периода, который она хотела поставить в гостиницу, но не смогла отказать слезно умолявшему покупателю, английский книжный шкаф с мраморной откидной доской, круглый столик времен Регентства и такой же гардероб.
Магазин пустел, а времени пополнять запасы у Присциллы не было. Порой у нее просто опускались руки, но дел было еще по горло, и она не позволяла себе распускаться.
Тяжелей всего бывало по ночам, в постели, когда Присцилла вспоминала о Крейге. Как ни странно, та сладкая и горькая ночь почти не приходила ей на ум: просто она видела перед собой, словно наяву, его лицо, теплые дымчатые глаза, упрямый подбородок, мягкие каштановые волосы и задумчивый жест, которым он убирает их со лба…
Сперва Присцилла ждала, что он ей позвонит. Не то чтобы ждала – просто вздрагивала от радостного предчувствия каждый раз, когда звонил телефон. «Я же все равно никуда с ним не пойду», – говорила она себе. Это бессмысленно. Да, он терпел все ее выходки на концерте и был упоительно нежен в постели. Но он не хочет ее принять, а без этого их отношения не имеют будущего. Рано или поздно они неизбежно закончатся болью разрыва.
Однако прошло две недели, а Крейг не звонил. Присцилла с трудом удерживалась от того, чтобы позвонить ему самой – хотя бы для того, чтобы услышать его голос. Удивительно, как мил ей стал теперь его глуховатый голос с непривычным бостонским выговором! Решено: она позвонит и поздравит его с Рождеством. Что от этого изменится? Ничего. Своим бостонским знакомым Присцилла не посылала открыток из принципа, предпочитая поздравить каждого лично или хотя бы по телефону. Вот и ему она позвонит и поздравит.
Два раза Присцилла набирала его номер, но Крейга не оказывалось дома, и ей не хватало духу оставлять сообщение на автоответчике. Услышав ее послание, он сочтет себя обязанным перезвонить, а этого Присцилле не хотелось.
До Рождества оставалось несколько дней. Присцилла как раз обсуждала с покупательницей достоинства деревянной колыбели восемнадцатого века – первоначально она предназначалась для малыша Мэри Бет, но Перси купил кроватку, и колыбель в гостинице оказалась не нужна.
Случайно повернувшись, Присцилла увидела Крейга. Он молча стоял в дверях и смотрел на нее. Присцилла приветливо улыбнулась, помахала ему рукой и снова занялась покупательницей, которая уже час решала, стоит ли покупать колыбельку.
Уголком глаза Присцилла заметила, что Крейг прошел в глубь магазина и разглядывает вещи на дальних прилавках.
– Сейчас подойду, – обратилась она к нему.
– Не беспокойтесь, я не спешу.
Нерешительная дама поняла, что больше тянуть нельзя.
– Но вот же в ней трещины! – воскликнула она почти с отчаянием.
– Неудивительно, ведь ей несколько сот лет, – напомнила Присцилла. – Но, если это вас беспокоит, не берите.
– Да нет, я ведь не собираюсь класть в нее ребенка. Просто хотела использовать как оригинальную вещь для интерьера.
– Тогда трещины не имеют значения. Тем более что снаружи их не видно.
– Может быть, лучше взять то кресло, – засомневалась покупательница. – Какая у него красивая резьба на спинке! А какая вышивка на сиденье!
– Тогда вам придется следить, чтобы в него никто не сел, а с колыбелью такой проблемы не будет, – заметила Присцилла.
– Это верно… – Женщина нервно теребила в руках кожаные перчатки. – Знаете, мне нужно еще подумать. А вы пока можете поговорить с тем джентльменом.
– Хорошо. Когда решите, скажите мне или Кларе, моей помощнице.
Чувствуя необычное волнение, Присцилла двинулась к Крейгу. Развязав шерстяной шарф и расстегнув пальто, он внимательно рассматривал пару латунных подсвечников ценой двести двадцать пять долларов. Однако Присцилла не думала, что он в самом деле собирается их купить, поэтому его первые слова немало удивили ее.
– Присцилла, я, пожалуй, их возьму. Отличный подарок родителям к Рождеству.
– Это Чиппендейл, – ни к селу ни к городу заметила Присцилла.
– Я знаю, – мягко ответил Крейг. – Я вообще разбираюсь в антиквариате. Еще ребенком я увлекался историей вещей.
– Да, конечно.
– В этом году я слишком поздно вспомнил о Рождестве. Может быть, подберу здесь что-нибудь и для тети? – Его глаза блуждали по магазину; лоб перерезала глубокая морщина.
– У меня здесь не так уж много безделушек. Может быть, тебе стоит съездить в магазины на Чарльз-стрит или Ньюбери-стрит.
– А вообще как у тебя дела в магазине? – вежливо поинтересовался Крейг.
– Отлично. Я уже начала бояться, что у меня раскупят весь магазин, но, по счастью, вчера подвернулась удача в Эссексе. Пожилая пара решила уйти на покой и продала мне все, что у них было в магазине! Мелкие вещицы я распродала там, а крупные перевезла сюда. Не люблю возиться со стеклом и фарфором – уж очень легко они бьются. – Присцилла очень надеялась, что голос ее звучит сухо и по-деловому. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему – хотя бы взять за руку, но она заставила себя отвернуться. – Впрочем, я знаю одну вещь, которая может понравиться вашей тете. Медное ведерко середины восемнадцатого века. Не знаю только, в ее ли оно вкусе.
– Покажите.
Присцилла повела Крейга в отдел, где на красочном индейском ковре красовались изделия мастеров из числа первых поселенцев. Были здесь и медные вещицы, и железная масляная лампа, и изящный деревянный подсвечник. Но Крейг направился прямо к паре фонарей, которые крепились у входной двери, в остроугольной оправе.
– Вот это подойдет, – заявил он, даже не взглянув на цену – а цена была немаленькая. – Я их возьму.
– Решительный ты человек! – рассмеялась Присцилла. – Хорошо, бери. – Она оглянулась в поисках покупательницы и обнаружила, что та с помощью Клары укладывает в сумку настольные часы причудливой формы. «Что за черт, – подумала Присцилла, – она же совсем не это искала!»
– Не хочешь оторваться ненадолго от работы и выпить со мной кофе?
Присцилла никак не ожидала получить от него приглашение.
– А… да, хорошо. Тут поблизости есть уютное местечко. – «И нечего так дрожать!» – строго приказала она себе. До вечера еще далеко. Они мило поболтают о гостинице и делах Крейга и разойдутся как старые друзья.
Присцилла накинула свое разноцветное пончо, обмотала шею лиловым шарфом и нахлобучила набекрень такую же лиловую шляпку. «Наверно, Крейг до смерти рад, что мы в Чарльстоуне и никто из его друзей нас не увидит», – подумала она. Одевшись, Присцилла подошла к Кларе и сказала ей, куда идет и когда вернется.
– Мистер Пинкни возьмет чиппендейловские подсвечники и фонари, – заметила она. – Если будешь не очень занята, упакуй их, пожалуйста. Мы скоро вернемся.
Они вышли, и Присцилла, вздрогнув от пронизывающего холода, натянула лиловые перчатки.
– К вашему климату трудно привыкнуть, – заметила она.
– А ты не хочешь вернуться в Калифорнию? – Крейг сжал ее руку в своей, словно хотел согреть.
– Нет. Зачем? Здесь у меня магазин и гостиница. Хотя… я уехала, чтобы избавиться от Перси, а теперь он снова рядом, – заметила она задумчиво. – Но мне нравится Бостон. Я не хочу никуда уезжать.
Крейг остановился возле машины, припаркованной прямо напротив магазина.
– Это рядом, мы можем дойти пешком, – заметила Присцилла.
– Я просто хочу кое-что взять из машины. – Он отпустил ее руку – Присцилла едва не охнула от разочарования – и, открыв дверцу машины, взял с сиденья небольшой пакет с эмблемой книжного магазина. Сунув его под мышку, Крейг снова взял Присциллу за руку.
– Как твой дом? – поинтересовалась она.
– Я выставил его на продажу, но пока покупателей не видно. Это естественно – сейчас не лучшее время для продажи недвижимости. Люди редко дарят близким на Рождество целые дома. – Он улыбнулся своей скупой улыбкой, едва приподнимающей кончики губ.
– Хотела бы я как-нибудь заехать посмотреть на него, – заметила Присцилла между прочим.
– Приезжай, пожалуйста. Я несколько раз пытался тебе дозвониться, но тебя не было дома.
– Да, я была очень занята. Я и сама несколько раз тебе звонила, но не хотела оставлять сообщение.
– Почему? – с любопытством спросил Крейг, и Присцилле почудилось, что голос его немного повеселел.
– Не знаю. Нет, у меня нет отвращения к технике, просто… ну, я решила, что лучше позвоню еще раз.
– Понятно.
Они шли быстро, спеша укрыться от холода. Крейг по-прежнему держал Присциллу за руку, и она наслаждалась этим прикосновением, хотя оба они были в перчатках. Но Присцилла все равно благодарила судьбу: будь дело летом, думала она, он, наверно, и вовсе не решился бы взять меня за руку.
Крейг толкнул дверь в уютную закусочную, и Присциллу обдало теплом. Как жарко, однако, бостонцы топят в домах! Присцилла вспомнила, что Клара ходит на работу в теплом свитере. Может быть, и покупатели в «Антикварии» мерзнут?
– Как у вас жарко топят! – заметила она, садясь за стол.
– Ты же вечно мерзнешь! – поддразнил он.
– Да, но это ведь очень дорого. Я знаю людей, которые отапливают весь дом всего за каких-то две с половиной тысячи долларов в год!
– В гостинице тебе придется топить жарче, чем дома, – заметил Крейг. – Ведь там должно быть уютно.
Эти слова мгновенно напомнили Присцилле о ночи, проведенной с Крейгом, и щеки ее, розовые от мороза, запылали багровым цветом. Крейг молчал, не отводя от нее глаз. Однако ни один из них не решился заговорить о том, что тревожило их обоих.
– Да, я, наверно, так и буду делать. – Она выдавила из себя смешок. – Представляешь – приезжают гости в теплых свитерах и шарфах, а я встречаю их на пороге в летнем платье!
«Или голышом», – подсказала ей назойливая память. По тому, каким далеким вдруг стало его лицо, Присцилла догадалась, что и он думает о том же.
– Какие у тебя планы на Рождество? – спросила она.
Подоспевший официант принял заказ, и Присцилла откинулась в кресле.
– Майкл проведет праздник с тобой? – продолжала она свои расспросы.
Лицо Крейга немного омрачилось.
– Только Сочельник. Так мы договорились после развода. Конечно, жаль, что я не могу увидеть, как он просыпается утром, бежит к елке и достает из носков подарки Санта-Клауса. Но Майкл взрослеет и уже не очень верит в сказки. Я обычно забираю его после Рождества, на каникулах, и мы куда-нибудь ездим вместе.
– Ты встречаешь Рождество с родителями?
– После развода – да.
– А я, наверно, буду праздновать в гостинице с Перси и Мэри Бет. Знаешь, они оба работают как одержимые! Я никогда не замечала в Перси такого трудолюбия.
– Ты по-прежнему собираешься открыть гостиницу в январе?
Присцилла сняла перчатки и сунула их в карманы пончо.
– Думаю, да. Конечно, не все еще готово, но гостей принимать можно.
– Я тебе кое-что принес, – заметил он, указывая на портфель. – Эту книжку я нашел в магазине на прошлой неделе. Мне показалось, тебе это будет интересно.
Официантка поставила перед ними дымящиеся чашки кофе и положила булочки. Дождавшись, пока она отойдет, Крейг достал из пакета книгу и протянул Присцилле. Книга была не завернута, но Присцилла приняла ее бережно, словно боялась, что от неосторожного прикосновения подарок рассыплется в прах. Она держала в руках путеводитель «Лучшие гостиницы Новой Англии» с подробными описаниями и красочными цветными иллюстрациями. На первой странице Присцилла прочла надпись: «Надеюсь, что в следующем издании появится глава о «Доме Говардов».
– Спасибо. – Неожиданный спазм сжал Присцилле горло, но она, пересилив себя, улыбнулась. – Как мило, что ты об этом подумал. – Избегая его взгляда, она начала перелистывать страницы. – Какая прелесть! Ты прав: эти интерьеры меня вдохновляют.
– Я верю, что ты добьешься успеха.
Присцилла неохотно отложила книгу и взялась за булочку.
– Я буду счастлива, если попаду хоть в какой-нибудь список! Этот парень, друг твоей бывшей жены, здорово меня напугал!
Крейг похлопал ее по руке – и тут же боязливо отдернул ладонь.
– Поверь, волноваться не о чем.
За кофе они разговаривали об антиквариате, и Присцилла убедилась, что Крейг действительно разбирается в тонкостях ее профессии. Напряжение, сковывавшее ее тело, ослабло, но не ушло полностью: ведь оно коренилось не столько в страхе или тревоге, сколько в физическом влечении. Присцилла сгорала от желания прикоснуться к Крейгу и почувствовать его прикосновение. Его голос ласкал и дразнил ее – однако в дымчатых глазах не отражалось ничего, кроме дружеской симпатии. Никакой страсти, никакого влечения. Что ж, этого Присцилла и хотела.
На обратном пути он не держал ее за руку. Присцилла грустно спрятала руку в карман, другой придерживая драгоценный подарок.
Покупки Крейга были уже упакованы. Крейг расплатился чеком, подшучивая над собой – лучше, мол, поздно, чем никогда, – и сунул подарки под мышку.
– Заезжай как-нибудь ко мне в загородный дом, – заметил он. – И звони. Ладно?
– Хорошо. Счастливого Рождества, Крейг.
– И тебе, Присцилла.
Он коротко поцеловал ее в губы и вышел. Присцилла помахала ему из окна, но Крейг не обернулся.
«Так и должно быть, – грустно сказала себе Присцилла. – Спокойно, вежливо, цивилизованно». Но что же делать с влечением – влечением, которое не проходит, а только распаляется от случайных прикосновений? И почему они так сухо разговаривали друг с другом? Присцилла хотела знать о Крейге все – что он делает, что собирается делать, о чем думает, – хотела сама рассказывать ему о себе то, что не интересно никому другому… Но такая откровенность возможна только между любовниками, а Крейг ни словом, ни жестом, ни взглядом не показал, что хочет восстановить их связь. «И слава Богу!» – твердо сказала себе Присцилла. Но самого себя обмануть труднее, чем других, и Присцилла обрадовалась, когда приход покупателя прервал ее невеселые размышления.
Рождество выдалось морозным и ясным. Ночь Присцилла провела в гостинице: проснувшись на рассвете, она долго вглядывалась в циферблат антикварных часов на столике, не понимая, сколько сейчас времени. Присцилла ночевала в комнате, предназначенной для менеджера, но она, как и вся гостиница, была обставлена старинными вещами.
Присцилла сунула ноги в шлепанцы, встала и накинула теплый халат. Два предыдущих Рождества как-то пролетели мимо, и ей не удалось насладиться праздником. Но сегодня она была полна решимости отпраздновать как следует – пусть даже в обществе Перси и Мэри Бет.
Вчера, когда они ушли спать наверх, Присцилла извлекла спрятанную в чулане елку и начала ее наряжать. Уже очень давно Присцилла не ставила елки на Рождество, в этот раз она решила сделать это не дома, а в гостинице, где зеленую красавицу можно будет сфотографировать для рекламного проспекта. На игрушки Присцилла потратила несколько больше, чем собиралась, – ну ничего, ведь эти украшения послужат и на следующее Рождество, и еще на много-много праздников вперед.
Присцилле пришлось немало потрудиться над елкой, но наконец, отойдя подальше и любуясь сиянием свечей, блеском шаров и разнообразием игрушек, она осталась довольна своей работой.
Теперь же она направилась в кухню, чтобы приготовить праздничный завтрак: омлет с грибами и шоколадное пирожное с клубникой.
На кухне она, к своему удивлению, обнаружила Мэри Бет: та, напевая рождественскую песенку, вертелась у плиты. Живот ее, кажется, торчал вперед еще сильнее, чем обычно, и Присцилла снова задумалась о том, что же будет с Мэри Бет и малышом, когда она родит и гостиница откроется. До сих пор Присцилла об этом не заговаривала – не заговорила и сейчас, чтобы не портить праздник.
– Ты зачем так рано поднялась? – спросила она. – Поспала бы, пока я приготовлю завтрак.
– Я решила приготовить что-нибудь особенное для… для всех. Знаете, я в одном женском журнале нашла потрясающий рецепт рождественских пирожных! Я уже все сделала, осталось только поставить их в духовку. – Мэри Бет откинула со лба прядь волос. – И еще я приготовила для вас подарок, – застенчиво продолжала она. – Вы мне так помогли…
– Не говори ерунды, – отозвалась Присцилла, завязывая передник поверх халата и доставая из холодильника грибы и яйца. – Это ты мне очень помогла, Мэри Бет. Очень удобно, что ты работаешь прямо в гостинице, и не приходится ничего возить взад-вперед. Как ты думаешь, стоит затеваться с омлетом? Может быть, Перси еще не встал…
– Уже встал, – коротко ответила Мэри Бет и отвернулась.
«Ой-ой-ой», – подумала Присцилла, а вслух сказала:
– Ладно, тогда я начинаю готовить.
Мэри Бет открыла духовку и поставила туда противень с аппетитными на вид пирожными.
– Пойду принесу подарок и позову Перси вниз.
Когда ее шаги затихли, Присцилла отправилась в гостиную зажечь свечи на елке. Свои подарки она положила под елку: для Перси – недорогие наручные часы, для Мэри Бет – издание «Гимнастика для беременных». Перси не носил часов и вечно всюду опаздывал, а Мэри Бет не раз сокрушалась, что беременность может испортить ей фигуру, так что самой Присцилле подарки казались весьма кстати. Но теперь она чувствовала, что под огромным сияющим деревом они выглядят как-то убого.
Она стояла посреди гостиной, мрачно глядя на подарки, когда в дверях, громко смеясь какой-то шутке, появились Перси и Мэри Бет. Увидев елку, оба, как по команде, остановились.
– Какая прелесть! – воскликнула Мэри Бет. – Я и не знала, что вы поставили елку!
– Да-а, – откликнулся Перси. Руки его были полны свертков, которые он тут же начал раскладывать под елкой. – Я бы и сам поставил елку, – заметил он, – но побоялся, что ты будешь против.
– Почему я буду против? – изумленно спросила Присцилла.
– Не знаю. Ну, с ней столько хлопот, и иголки повсюду… Мне показалось, что в этом году ты не особенно-то настроена справлять Рождество.
– Я просто была занята, – ответила Присцилла, стараясь не поддаваться раздражению. – С Рождеством вас обоих! Прежде чем открывать подарки, давайте позавтракаем.
– Ой, давайте сначала подарки! – воскликнула Мэри Бет; на глазах ее, к удивлению Присциллы, показались сентиментальные слезы. – Я так люблю Рождество, особенно подарки! Папа и мама всегда надо мной смеялись, потому что я первым делом бежала под елку и разворачивала все свертки – и свои и чужие.
– Хорошо, давайте сейчас. Я только выключу огонь на кухне.
Присцилла вышла на кухню, оставив Перси и Мэри Бет вдвоем. Снова, в который раз в жизни, она почувствовала себя лишней. Пусть гостиница принадлежит ей, но эти двое обмениваются взглядами, предназначенными только для двоих, словно играют в какую-то игру, в которую ее не принимают. Так всегда бывает с одинокими людьми. Так было всегда и с самой Присциллой. Сверстники дружили и любили друг друга, а она, вечно чем-то занятая, оставалась в стороне и от дружбы, и от любви. Но, может быть, в новом году что-то изменится?
Пожалуй, что-то похожее на душевную близость намечалось у Присциллы с Крейгом. Но он считал, что от нее одни неприятности, – и не без оснований. Только сейчас Присцилла начала понимать, как же ему было с ней трудно. После того вечера ему пришлось что-то объяснять родителям, бывшей жене, может быть, извиняться… какой ужас! Нет, лучше о нем вообще не думать! Но легче сказать, чем сделать, и перед мысленным взором Присциллы по-прежнему стояли его дымчатые глаза, каштановые волосы, мускулистое тело и грустная улыбка. И почему-то назойливо вертелось в голове, что он, как и она, увлекается антиквариатом и переделкой старинных зданий.
«Что за черт! – в отчаянии мысленно воскликнула она, отворачиваясь от плиты. – Он мне нравится! Может быть, я…» Нет, такой мысли даже допускать нельзя! Ей было очень хорошо – больше, чем хорошо – с ним в постели, но из этого еще ничего не следует. Они могут быть просто друзьями. И должны остаться друзьями – Присцилла не могла вынести и мысли о том, чтобы потерять с ним всякую связь. Со вздохом она сняла с огня сковородку и вернулась в гостиную.
Перси и Мэри Бет, обнявшись, устроились на ковре. Присцилла, чувствуя себя какой-то викторианской матерью семейства, остановилась в дверях и громко откашлялась. Мэри Бет, покраснев, как помидор, вскочила на ноги. Перси же нисколько не смутился: он ласково улыбнулся Присцилле, не выпуская руки Мэри Бет.
– Ну что, откроем подарки? – спросил он.
– Конечно. – Возможно, Присцилле хотелось сказать что-нибудь еще, но она понимала, что здесь никакие слова не помогут, а потому мудро промолчала.
Наконец, когда все подарки были открыты, осмотрены со всех сторон и получили свою порцию восторгов и восхищения, компания села завтракать.
Во время завтрака раздался громкий стук в дверь. Сердце Присциллы отчаянно забилось, хотя она сразу поняла, что это не может быть Крейг. Он ведь сказал, что будет отмечать Рождество с родителями! Едва ли он решится на такой долгий путь только для того, чтобы иметь удовольствие – если это для него вообще удовольствие – поздравить Присциллу с Рождеством. И, однако, Присциллу не оставляла надежда увидеть Крейга. Кто еще может явиться к ней в гостиницу в десять утра?
– Я открою, – сказала она, вскакивая.
Перси и Мэри Бет, поглощенные друг другом, кажется, даже не обратили внимания на стук.
Это был не Крейг. На пороге стоял статный красавец мужчина, лицо которого показалось Присцилле знакомым, но только через несколько секунд она сообразила, кто это.
– Фред Блекуэлл!
– Да. И не говорите, что Мэри Бет здесь нет, – продолжал он воинственно, – я точно знаю, что она здесь!
– Как вы узнали?
– Она прислала нашей соседке открытку на Рождество. Вся почта у нас лежит в ящике в холле, и я узнал ее почерк. На конверте стоял обратный адрес.
Да, это вполне в духе Мэри Бет. Удивительно, как она не додумалась послать открытку самому Фреду!
– Что ж, заходите. Мы как раз завтракаем.
Фред ворвался в дом, едва не оттолкнув ее плечом, – живое воплощение разгневанного мужа, приехавшего за блудной женой.
– Но мне кажется, открытка была послана по крайней мере две недели назад, – заметила Присцилла, глядя, как он срывает с себя пальто и шарф.
– Я не могу бросать работу и бегать по Новой Англии, разыскивая пропавшую жену, – рявкнул Фред. – Кроме того, у меня есть обязательства – обязательства по отношению к обществу, – которые я должен чтить. Я не могу отказываться от приглашений, отменять праздничные встречи…
– Надеюсь, вы хорошо провели праздники.
Но Фред не заметил ее сарказма. Присцилла распахнула дверь в столовую, от души надеясь, что на этот раз Перси и Мэри Бет не стали пользоваться ее отсутствием, чтобы обменяться робкими ласками. Слава Богу, они чинно сидели рядышком и предавались трогательным детским воспоминаниям о Рождестве. Прошло несколько секунд, прежде чем они обратили внимание на незваного гостя.
Мэри Бет подняла глаза первой и, ахнув, подавилась едой. Перси немедленно вскочил и начал хлопать ее по спине, взволнованно спрашивая:
– С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?
– Это Фред, – прошептала Мэри Бет, сжав руки на животе, словно защищая своего нерожденного малыша. – Ой, мамочки!
– Ну, Мэри Бет, – произнес Фред тоном глубоко оскорбленного мужа, – и доставила же ты мне хлопот!
– Вы хотите сказать, – вмешалась Присцилла, – доставила беспокойства! Вы же, наверно, беспокоились о Мэри Бет!
– Еще как беспокоился! – фыркнул Фред. – Да и что еще я мог чувствовать, когда моя жена исчезла, не сказав ни слова?
– Я оставила записку, – возразила Мэри Бет.
– Записку! – Фред воздел руки к небесам, и Присцилла начала догадываться, у кого Мэри Бет набралась мелодраматических жестов. – Ты не написала, куда едешь, не объяснила даже, почему бросаешь меня! Просто исчезла, как осенний лист, гонимый ветром!
– Ух ты! – тихонько воскликнул Перси, потрясенный таким красноречием.
Фред поднял тонкую руку и провел ладонью по пышным белокурым кудрям.
– Я был поражен! Не знал, куда идти и что делать! Звонил твоим родителям, друзьям, позвонил этой женщине, – он обвиняющим жестом указал на Присциллу, – но она предпочла держать твое местонахождение в тайне.
– Это я ее попросила ничего не говорить, – объяснила Мэри Бет, защищая подругу от несправедливого обвинения.
– Но почему? – Фред снова воздел руки к потолку. – Чем я тебя обидел? У тебя была чудная квартирка в Нью-Йорке. Денег я давал тебя достаточно. Я даже дал тебе ребенка! – завершил он список своих благодеяний.
Мэри Бет только крепче сжала руки на животе.
– Спасибо, – тихо ответила она.
– Мне не нужна твоя благодарность! – Баритон Фреда гулким эхом отдавался в огромном пустом доме: в нем слышалась оскорбленная гордость и бесконечное терпение. – Я прошу только одного: вернись ко мне, Мэри Бет, не лишай меня семьи и ребенка! Ведь у нас скоро будет ребенок! Тебе понадобится моя поддержка и денежная помощь. А ребенку нужен отец. Вернись ко мне, Мэри Бет, и перед нами откроется новая жизнь – ты увидишь, сколько радостей ждет нас вместе!
– Он что, актер? – спросил Перси, ни к кому конкретно не обращаясь.
Присцилле очень хотелось услышать, что еще скажет Фред, но еще больше хотелось есть. Она села и взяла пирожное Мэри Бет.
– Мэри Бет не в восторге от Нью-Йорка, – заметила она.
– Мы можем переехать, – с готовностью отозвался Фред. – Но в большом городе столько радостей и развлечений! Больше, чем в Бостоне, и, уж конечно, гораздо больше, чем в этой дыре!
Перси негодующе фыркнул.
– Дело не только в Нью-Йорке, – заговорила Мэри Бет, опустив глаза. – Тебя никогда не бывало дома, ты… встречался с другими женщинами.
– Что за ерунда! – отозвался Фред, немедленно входя в новую роль – роль оскорбленной невинности. – Мэри Бет – ты моя жена, и ты поедешь со мной.
– Не поеду! – с неожиданной твердостью ответила Мэри Бет. – Мне не важно, чем ты занимаешься, Фред, – важно, что тебя вечно нет дома. Я не хочу больше целыми днями сидеть одна и гадать, где ты и что с тобой. Если бы ты меня любил, ты бы не бросал меня одну на несколько дней подряд! Ты женился, чтобы иметь бесплатную служанку! Ты меня просто использовал, Фред! Я никуда не поеду! Здесь мне лучше, чем с тобой!
– Но у тебя скоро будет ребенок! Мой ребенок!
– Я знаю. Если ты хочешь с ним встречаться, я не буду тебе препятствовать, – ответила Мэри Бэт.
– Что значит «встречаться»? – возмущенно воскликнул он. – Я буду воспитывать парня, научу его играть в бейсбол, приучу к хорошей музыке – словом, сделаю из него настоящего мужчину!
– А если родится девочка?
Очевидно, такая возможность не приходила Фреду в голову.
– Ты думаешь? – ошеломленно спросил он.
Мэри Бет вздохнула.
– Откуда мне знать? Мы этого не узнаем, пока малыш не появится на свет. И, знаешь, мне все равно, мальчик это будет или девочка.
– Ну хорошо, – сдался Фред. – Но что ты будешь делать одна с младенцем на руках?
– Как-нибудь справлюсь. – И Мэри Бет бросила быстрый взгляд на Перси.
«О Боже!» – подумала Присцилла. Неужели бедная девочка и впрямь полагает, что Перси способен прокормить ее и ребенка, не говоря уж о себе? И что в самом деле будет делать Мэри Бет с ребенком на руках? У Присциллы появилось дурное предчувствие, что в конечном счете содержать мать и дитя придется ей.
– До сих пор Мэри Бет действительно обходилась без вашей помощи, – прервала она наступившее молчание. – Но после рождения ребенка ей, конечно, понадобится ваша поддержка, Фред. Ведь это ваш ребенок, и несправедливо требовать, чтобы Мэри Бет заботилась о нем одна.
Перси возмущенно уставился на нее, и Мэри Бет, кажется, собиралась возразить, но тут заговорил сам Фред.
– Разумеется, я буду заботиться о своем ребенке, – напыщенно ответил он. – Но я считаю, что Мэри Бет лучше вернуться домой. В таком положении ей нельзя оставаться одной.
Мэри Бет вздернула подбородок.
– Я не одна. Со мной рядом друзья, и с ними мне лучше, чем с тобой, а тебя к тому же вечно нет дома! Я останусь здесь.
– Может быть, мисс Ларсон будет возражать, если ты захочешь поселиться у нее, – вкрадчиво возразил Фред. – Знаешь, она ведь не обязана о тебе заботиться.
– Я же не собираюсь жить здесь всю жизнь! – покраснев, возразила Мэри Бет. – Только пока… пока я не найду другого места. – Она обернулась к Присцилле и Перси за подтверждением.
– Конечно, – с жаром подтвердил Перси, а Присцилла промычала что-то неопределенное.
Побежденный Фред повернулся и собирался с достоинством удалиться, но Присцилла остановила его.
– Позавтракайте с нами, Фред. Вы, наверное, голодны.
По собственному опыту Присцилла знала, что раздраженный человек, поев, становится добрее. Ей не хотелось, чтобы в праздник хоть кто-то чувствовал себя обиженным и несчастным.
Действительно, к концу завтрака отношения заметно смягчились. Фред похвалил пирожные Мэри Бет и с явной гордостью рассказал Присцилле о своей работе, Мэри Бет поведала во всех подробностях, как шила занавески и как здорово у нее получилось, а Перси описал в самых комических красках свое путешествие из Сан-Франциско в Бостон. Все вместе проводили Фреда до дверей, и в дверях он обернулся к Мэри Бет и сказал уже без всякой рисовки:
– Напиши мне, как только тебе что-нибудь понадобится. И еще, Мэри Бет, подумай все-таки, не хочешь ли ты вернуться ко мне.
– Я не вернусь, но напишу обязательно, – пообещала она. – Пока, Фред. Счастливого Рождества!
Последняя фраза показалась Присцилле довольно-таки неуместной. Мэри Бет закрыла за Фредом дверь: губы ее дрожали. Перси немедленно ее обнял.
– Все к лучшему, Мэри Бет, – заявил он.
– Ах, Перси, – вздохнула Мэри Бет, – я все равно с ним бы не осталась, даже ради ребенка! Что это за отец, который вечно где-то пропадает со своими подружками?
– Скорей уж с дружками, – заметил Перси.
– Что?! – воскликнули обе женщины.
– С друзьями-мужчинами, – повторил он. – Присцилла, неужели ты не заметила? Господи, ты же столько лет прожила в Сан-Франциско! Я с первого взгляда понял, что он «голубой»!
Присцилла изумленно уставилась на него.
– Что ты городишь, Перси? Как можно судить об этом с первого взгляда?
– Очень даже можно, – возразил Перси. – Ты вспомни, как он держится, как говорит…
– Не знаю, не знаю. – Присцилла покосилась на изумленное личико бедной Мэри Бет. – Ну, мне кажется, он по крайней мере бисексуал.
