Текст книги "Странный каприз"
Автор книги: Элизабет Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Глава 10
По дороге домой Присцилла не вымолвила ни слова. Она сидела, закутавшись в пелерину, надежно защищавшую ее от пронизывающего вечернего холода, и муфта не позволяла Крейгу увидеть, как Присцилла нервно сплетает и расплетает пальцы.
Музыка, общее радостное волнение, толпа людей, обступивших ее с любопытством и доброжелательным интересом, – все это наполнило Присциллу восторгом. Порой ей хотелось повернуться к Крейгу и крепко его обнять – да так, чтобы прогнать тревогу и хмурь из дымчатых глаз. И сейчас она хотела бы спросить с улыбкой: «По-моему, все прошло не так уж плохо, а вам как кажется?» Хотела, но не осмеливалась. Крейг не поворачивал головы, и в его отчужденной позе Присцилле чудилась не просто сдержанность. «Он не готов принять меня такой, как я есть», – думала Присцилла. Однако он попытался – сделал над собой громадное усилие там, где большинство знакомых Присцилле мужчин просто предпочли бы улизнуть.
– Боюсь, сама я из этого платья не вылезу, – заметила она, когда Крейг остановил машину перед зданием магазина в Чарльстоуне.
За камзолом и панталонами она заедет завтра, решила Присцилла. Сейчас она слишком вымотана. Несмотря на скептическое выражение, застывшее на лице Крейга, она была уверена, что вечер удался.
– И потом, думаю, вам не мешает чего-нибудь выпить на ночь.
Крейг выключил мотор и повернулся к Присцилле. Несколько секунд, не двигаясь, он смотрел на нее в тусклом свете приборного щитка.
– Лучше я не буду подниматься, – произнес он наконец.
– Боюсь, я и вправду не смогу раздеться сама! Одеваться мне помогала Клара…
Присцилла оборвала себя. Не хочет оказать ей услугу, не надо. Она нащупала ручку и открыла дверцу. Крейг немедленно вышел с другой стороны, чтобы подать ей руку. Как выяснилось, выбираться из машины в кринолине ничуть не легче, чем выходить из экипажа. Присцилла приняла помощь Крейга, но, едва обретя равновесие, отошла от него подальше. Не оглядываясь, она взошла на крыльцо и вставила в замок ключ.
Крейг стоял прямо у нее за спиной. Присцилла обернулась, желая узнать, намерен ли он только пожелать ей спокойной ночи, но он, отведя глаза, произнес:
– Я поднимусь и помогу вам.
Присцилла отворила дверь и вошла. Громадный серый котяра, лениво потягиваясь, вышел ей навстречу; снизу доносилось какое-то шуршание, но Присцилла, не обращая на это внимания, первым делом отправилась на кухню.
– Бренди?
– Да, это было бы отлично, – ответил Крейг, глядя, как она снимает муфту.
Из резного шкафчика Присцилла достала два бокала и бутылку «Курвуазье», поставила все это на серебряный подносик и протянула Крейгу.
– Если я попытаюсь все расставить сама, боюсь, запутаюсь в юбках и упаду, – заметила она.
Высоко подобрав юбки, Присцилла направилась в спальню, серый кот семенил за ней. В спальне она не стала зажигать верхний свет, только включила лампу на ночном столике. Мягкий свет озарил кровать, прикрытую пестрым покрывалом, и шкаф со встроенным зеркалом.
– Поставьте сюда, – предложила она, указывая на столик.
Руки ее, сжимавшие бокал, дрожали, но Присцилла стояла к Крейгу спиной и надеялась, что он этого не заметит. Его бокал она протянула ему так резко, что чуть не расплескала коньяк. Может быть, Крейг и собирался предложить тост, но Присцилла без лишних слов поднесла бокал к губам и сделала хороший глоток, чувствуя, как по жилам разливается животворное тепло.
Крейг смотрел куда-то в сторону и, казалось, раздумывал о чем-то. Присцилла поняла, что ее платье так и не произвело на него нужного впечатления. Он отхлебнул коньяк и поставил бокал на столик.
– С чего мне начать? – деловито спросил он.
– Расстегнуть пуговицы сзади. Их там всего две; три, если считать верхнюю юбку.
– Может быть, юбку вам лучше снять через голову, – предложил Крейг.
Платье было взято напрокат, поэтому, прежде чем производить с ним столь рискованные операции, Присцилла освободилась от подвесок и прочих украшений. Сняла она и парик, завитый в мелкие букли, – это потребовало немало времени и труда.
– Мне нужно полотенце, иначе все платье окажется в пудре, – заявила Присцилла, отсоединяя одну за другой держащие парик шпильки.
Крейг молча вышел и через несколько секунд вернулся с большим полотенцем, которое так же молча протянул ей. Присцилла тщательно укуталась в полотенце и попыталась снять парик, но его цепко держали оставшиеся шпильки! Избавившись наконец от них всех, Присцилла сняла парик и со вздохом облегчения повесила его на столбик кровати.
– А теперь займемся пуговицами!
Высокий жесткий воротник сзади платья спереди сменялся глубоким вырезом. К несчастью, белья той же эпохи вместе с платьем напрокат не давали, и Присцилла с трудом нашла в своем гардеробе подходящий лифчик. Сейчас она стояла неподвижно, чувствуя, как гибкие пальцы Крейга ловят в дебрях оборок и кружев крохотные пуговицы и сражаются с микроскопическими петлями.
Присцилла стояла перед зеркалом, и, когда платье упало с плеч, она предстала во всей красе. Единственный подходящий лифчик представлял собой узкую полоску кружев, едва прикрывающую грудь. Что до Крейга, он старался в зеркало не смотреть вовсе.
– А как снять юбку? – спросил он.
– Там есть завязки. Пара у верхней юбки и пара у нижней.
Крейг вздохнул и с мрачной решимостью погрузил руки в водопад шелка и золотого шитья. Завязок он не нашел; зато Присцилла хихикнула от щекотки и попыталась выскользнуть из его рук.
– Ради Бога, стойте спокойно, иначе я никогда не найду! – рявкнул Крейг и поднес к губам бокал бренди.
В зеркале Присцилла видела, что брови его сурово сошлись на переносице, а на скулах алеют гневные пятна.
– Мне показалось, что Клара что-то завязывала сзади, – проговорила она, поворачиваясь к нему, – но, может быть, я ошиблась? Попробуйте поискать спереди.
– Спереди ищите сами! – прорычал Крейг, тщетно стараясь отвести взгляд от ее груди, едва прикрытой лифчиком.
– А я хочу, чтобы нашли вы.
Сокрушенно покачав головой, Крейг запустил руку в кружева и сразу нащупал тесемки, завязанные каким-то хитрым узлом. Потянув сгоряча за один конец, Крейг почувствовал, что узел только затянулся туже. Присцилла подвинулась ближе к нему.
– Не надо, – глухо произнес он, с усилием отводя взгляд от ее полуобнаженной груди. – Присцилла, зачем вы это делаете?
– Мне нужна ваша помощь. Я никогда в жизни не расшнурую эти завязки сама.
– Ручаюсь, вы можете сделать все! – прошипел Крейг сквозь стиснутые зубы.
– Раньше и я так думала, – задумчиво ответила Присцилла, – но теперь вижу, что ошибалась.
Крейг бросил на нее убийственный взгляд и, с отчаянием дернув завязки, распустил узел.
– Дальше вы справитесь без меня, – произнес он, утирая пот со лба.
– Но я хочу, чтобы это сделали вы. Нижние юбки тоже держатся на завязках, причем в таких местах, что мне самой не дотянуться. Знаете, в те времена галантные кавалеры считали высшей честью раздевать своих дам.
– Я не мастер по части раздевания женщин! – взорвался Крейг. – Почему вы не поехали к своей подруге? Она справилась бы с этим куда лучше меня.
– Ну пожалуйста! Это займет минуту, не больше!
– И не просите.
– Ну почему, интересно, на вас в самые неожиданные моменты накатывает упрямство? – пожала плечами Присцилла и, нащупав следующую пару завязок, без труда расправилась с ней. – Дайте мне руку, – попросила она, – я выйду из платья.
Крейг неохотно протянул руку. Присцилла оперлась на него всем телом, прижавшись полуобнаженной грудью к его руке, и, кажется, стояла так, не двигаясь, очень долго.
– Не могу, – произнесла она наконец. – Придется снимать через голову. Господи, я ведь его просто не подниму!
– Я ухожу, – заявил Крейг.
Присцилла погрозила ему пальцем.
– Как не стыдно трусить! Что вы, никогда полуодетых женщин не видели? Неужели вы меня боитесь?
– Что за чушь!
– Правда? Прекрасно. Тогда помогите мне выбраться из этого чертова платья, пока я не проделала в нем дыру этими идиотскими остроносыми туфлями!
– Может быть, лучше сначала снять туфли?
Приподняв юбки, Присцилла с грустью окинула взором свои сверкающие туфельки, а затем, как современная Золушка, подняла изящную ногу.
– Хорошо, – сказала она со вздохом и, сбросив туфли, отшвырнула их ногой под кровать. – А теперь вы избавите меня от юбок? Честное слово, Крейг, это не так легко, как кажется.
Крейг попытался приподнять платье – и скептицизм на его лице сменился искренним удивлением. Пышное платье весило, кажется, килограммов пятнадцать: чтобы приподнять его, не касаясь при этом обнаженного тела Присциллы, Крейгу понадобились немалая сила и ловкость. Наконец он стащил платье с Присциллы через голову и хотел положить его на кровать.
– Нет, нет, не сюда, – запротестовала Присцилла. – На вешалку, пожалуйста. Самой мне едва ли хватит сил, и я не хочу, чтобы хозяин морщился и выговаривал мне за измятые кружева.
Присцилла, стоящая в одном лифчике и кринолине из китового уса, возможно, выглядела смешно, но лицо Крейга оставалось бесстрастным, как всегда. Саму же ее наполняла пьянящая радость. Крейг не хотел подниматься наверх; может быть, после сегодняшнего вечера он вообще оставил мысль о связи с ней. Однако пока он подчинялся ее плану. Что будет дальше, Присцилла не знала, но ожидание наполняло ее сладким волнением.
Перед ней стоял отнюдь не обычный мужчина. Присцилла чувствовала, как растет его желание; однако он остается спокоен, великолепно владея собой. Часто ли встречаются на свете мужчины с подобной выдержкой? До сих пор Присцилле не встречался ни один. И уже то, что рядом с ней в спальне такой необыкновенный человек, заставляло Присциллу трепетать от ответного желания.
Присцилла давно смирилась с тем, что ей не дано наслаждаться страстью без всяких запретов и ограничений. Ее сексуальное влечение, скованное и подавленное, дремало где-то в глубине ее существа. Присцилла огорчалась, считая себя холодной, чуть ли не фригидной, и утешалась лишь эротическими фантазиями, в которых бесстыдно соблазняла мужчин. Может быть, ее вызывающие наряды тоже были связаны с этим комплексом – она желала привлекать взоры мужчин хотя бы таким эксцентричным способом.
«Крейг, должно быть, считает, что я безжалостно над ним издеваюсь, – думала Присцилла. – Как его разубедить?» Но в ней росло восхищение этим странным человеком. Любой мужчина, думала она, после церемонии раздевания даже не усомнился бы, что дама хочет завести с ним интрижку. Но не таков был Крейг. Как ни в чем не бывало он закончил свое дело и теперь готов был уйти – уйти, словно ничего не случилось.
Присцилла сняла ожерелье и уложила его в коробочку на столике, затем губкой аккуратно сняла мушки.
– Дальше вы справитесь сами, – произнес Крейг.
В зеркале Присцилла видела его лицо: губы плотно сжаты, потемневшие глаза непроницаемы.
– Жуткое сооружение, правда? – заметила она, указывая на кринолин, его слов она словно и не слышала. – Допивайте свой коньяк.
В бокале Крейга оставалось не так уж много, и Присцилла с трудом удержалась от искушения подлить еще. Крейг взял бокал; на мгновение пальцы их соприкоснулись.
– Он похож на крылья, которые не оттуда растут.
Присцилла пригляделась к своему отражению.
– Да, пожалуй. Не понимаю, зачем женщины носили на себе, словно улитки, целые дома? Ведь к даме эпохи короля Георга ближе чем на два фута не подойдешь!
– Может быть, они прятались в этих платьях, как в раковинах, – тихо ответил Крейг. Взгляды их в зеркале встретились. – Может быть, эти дамы охраняли свое тело, словно святыню…
– А это значит, что они… они чего-то боялись, – закончила она, поворачиваясь к нему.
Крейг выпил остаток коньяка и промолчал.
Присцилла взяла бокал из его внезапно ослабевшей руки и поставила на поднос.
– А теперь посмотрим, найдете ли вы завязки у кринолина! – предложила она, с трудом притворяясь, что не замечает охватившей его скованности. Крейг ощупал жесткую раму кринолина спереди – никаких результатов.
– Повернитесь, – почти грубо приказал он.
Присцилла повернулась, и Крейг сразу же заметил завязки: здесь они были не завязаны, а просто стянуты вместе. Крейг осторожно распустил их.
– Вот так, – произнес он.
Одним легким движением Присцилла сбросила с себя кринолин.
– Спасибо, Крейг! Вы мне очень помогли!
Крейг с трудом сглотнул и произнес хрипло:
– Зачем вы все это затеяли?
На этот вопрос Присцилла предпочла не отвечать. Она наклонилась и поцеловала Крейга в щеку.
– Спокойной ночи, – произнес он напряженным голосом, стараясь не встречаться с ней глазами.
– А вы не хотите уложить меня в постель?
Крейг стиснул кулаки.
– Вы собираетесь спать прямо так? – спросил он, указывая на лифчик и трусики.
– Почему бы и нет? Так вы уложите меня в постель?
– Почему бы и нет? – словно эхо, насмешливо откликнулся Крейг. – Я ведь только тем и занимаюсь, что укладываю полуобнаженных женщин в постель, желаю им спокойной ночи и ухожу. Зубы почистить не хотите?
– Да, конечно, – отозвалась Присцилла. – Подождите минутку.
Она выпорхнула из спальни, оставив его посреди комнаты неподвижным, словно соляной столп.
Конечно, умывание и чистка зубов заняли больше минуты; но Присцилла не сомневалась, что Крейг подождет – хотя бы из любопытства, каков будет следующий номер программы.
Когда она вернулась, Крейг все так же стоял посреди спальни. У Присциллы мелькнула мысль, что она слишком жестоко с ним обходится, но, не додумав эту мысль до конца, она достала из комода расческу и принялась расчесывать волосы. При каждом движении грудь ее соблазнительно вздымалась. Крейг уже и не пытался отводить взгляд; лицо его выражало усталую покорность, но руки конвульсивно сжимались в кулаки, и при виде этих неосознанных движений Присцилла дрожала от желания.
– Пора в постель, – радостно сообщила она, кладя расческу и поворачиваясь к нему. – Термостат в холле. Не могли бы вы по пути назад немного снизить температуру?
– Да здесь и так почти мороз, – проворчал Крейг.
– Не люблю спать в тепле. Что толку излучать тепло, если его даже не чувствуешь?
Она откинула одеяло, взбила подушку и забралась в постель. Крейг, стоя в нескольких футах от кровати, словно загипнотизированный, следил за каждым ее движением. Присцилла вздохнула и улеглась, укрывшись до подбородка. Там, под одеялом, она сняла с себя лифчик и трусики и бросила их на пол.
– А теперь подоткните мне одеяло.
Двигаясь словно послушный робот, Крейг приблизился к ней. Подняв нижнее белье, он дрожащими руками положил его на столик, затем подоткнул одеяло и выпрямился, не сводя с Присциллы сверкающих глаз.
– Спокойной ночи, Присцилла.
– Вы не хотите поцеловать меня на прощание?
– Не хочу.
Присцилла наморщила брови.
– Я вас чем-то обидела?
– Нисколько. Припомните сегодняшний вечер и скажите, чем вы могли меня обидеть? Это же обычное дело – являться на официальное мероприятие в экипаже и маскарадном костюме. Ни один, даже самый чувствительный мужчина и не подумает обидеться, если из него сделают идиота на потеху всем его друзьям и знакомым, не говоря уж о родителях. Только надутый дурак сочтет себя оскорбленным, если дама использует его вместо горничной!.. Нет, такой наглости я в жизни не встречал! Что я, по-вашему, евнух? Из чего я сделан?
– Из камней, и ракушек, и зеленых лягушек, – с улыбкой ответила Присцилла. – Вот из этого сделаны мальчики…
– Я вам не мальчик! – рявкнул Крейг.
– Тише! Наверху живут соседи, которым тоже пора спать. – Присцилла похлопала ладонью по кровати. – Садитесь, Крейг, и поговорим как взрослые люди.
– Я ухожу, – упрямо ответил Крейг – уже во второй или в третий раз за этот вечер.
– Пожалуйста, не уходите, – мягко попросила Присцилла. – Я хочу, чтобы вы меня поцеловали!
– Нет, я таких женщин никогда не встречал! – Он действительно терялся от ее непредсказуемости. – Присцилла, неужели вы не понимаете, как безжалостно меня дразните?
– Понимаю.
– Тогда зачем?..
Нежная улыбка заиграла на ее чувственных губах, глаза блеснули в полумраке.
– Затем… затем, что мне это нравится. Это так сексуально, что я… я едва могу удержаться… – Она снова приглашающе похлопала ладонью по кровати, и на этот раз Крейг подчинился.
– Вы меня соблазняете? – изумленно спросил он. – Присцилла, вам незачем меня соблазнять…
– А мне показалось, что есть зачем, – ответила она, садясь в постели и натягивая на обнаженную грудь одеяло. – Но скорее всего я делала это для себя. Мне нравится чувствовать свою власть – над собой… или над кем-нибудь еще. И неужели вы поверили, что я после всего этого выгоню вас на улицу? – Она улыбнулась лукаво и вместе с тем наивно. – Вы меня прощаете?
Крейг со стоном сжал ее в объятиях.
– Не могу поверить! – прошептал он, уткнувшись лицом в пышные волосы. Он покрывал ее лицо легкими поцелуями, пока не достиг рта – и тогда сжал ее губы своими с такой страстью, словно надеялся целовать ее вечно. Счастливый вздох вырвался из груди Присциллы.
– Хочешь, я тебя раздену?
– Я быстрее справлюсь с этим сам, – поспешно ответил он. Такая непредсказуемая женщина могла в любой момент передумать.
Затаив дыхание, Присцилла смотрела, как он торопливо освобождается от смокинга, рубашки и брюк и швыряет их на кресло-качалку – по всей видимости, его не беспокоило, что выходной костюм может измяться. Присцилла любовалась его мощной грудью, широкими плечами, рельефными мышцами. Видимо, Крейг регулярно занимался спортом. Наконец он предстал перед ней полностью обнаженным – и Присцилла своими глазами убедилась в том, сколь велика его страсть.
Он подошел к кровати и протянул руку к лампе.
– Выключить?
– Если не возражаешь, давай оставим.
– Нисколько не возражаю, – улыбнулся Крейг.
Раздеваясь, он спешил, но в постели действовал с чувственной медлительностью. Груди Присциллы ныли в ожидании его прикосновения.
– Без лифчика они еще красивее, – прошептал он, и Присцилла рассмеялась.
Желание нарастало в ней, словно речная вода в половодье. Все восхищало ее – и вкус его губ, и нежные прикосновения рук к обнаженной груди, и сплетение ног, и волнующая близость его сильного мускулистого тела.
Прежде она мечтала увидеть Крейга у своих ног, но сейчас, когда он покрывал ее тело поцелуями, готова была сама упасть к его ногам и молить о пощаде. Все существо ее изнывало от нестерпимой жажды. Она стонала и извивалась в его объятиях; она думала, что умирает – о, какая сладкая смерть! Наконец, когда желание ее достигло вершины, тела и души их соединились, и Присцилла познала блаженство разделенной любви.
Слабый свет зимнего утра, просочившись сквозь занавески, упал на лицо Крейга. Но не этот свет разбудил его, а непонятный шум, донесшийся откуда-то снизу. Крейг открыл глаза и сразу вспомнил все вчерашнее. Он в спальне Присциллы, в ее постели, и сама она лежит, свернувшись клубочком, рядом с ним. Довольно улыбнувшись, Крейг покосился на часы на столике – прелестную антикварную вещицу. Часы показывали без четверти восемь.
Неотложных дел у Крейга нет, и ничего не случится, если сегодня он отправится на работу чуть позже… Так думал он, а руки его уже ласкали нежные бедра и стройные ноги Присциллы, восхищаясь по-девичьи тонкой линией спины и плеч. О, что это была за ночь! Словно в тумане вспоминался Крейгу вчерашний вечер, и то, что вчера злило его до безумия, теперь казалось только волшебной прелюдией к сияющей ночи любви. Нежность Крейга сменилась желанием; он потянулся к груди Присциллы – и с удивлением обнаружил, что сосок ее уже затвердел.
– Ты проснулась? – прошептал он.
– М-м… может быть.
Звук ее голоса произвел неожиданное действие. Шум раздался снова, и серый кот вспрыгнул на кровать и устроился в ногах Присциллы, шипя на Крейга с неприкрытой враждебностью. В дверях с лаем появился коричневый терьер.
«Надо было закрыть дверь», – с раздражением подумал Крейг.
– О Господи! – проворчала Присцилла, снимая кота с кровати. – Идите-ка отсюда, а?
Однако животные не двигались с места. В спальню влетел белый какаду, облетел вокруг кровати и устроился на лампе. Крейг смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Но представление было еще не кончено: послышалось громкое сердитое мяуканье, и на кровать вспрыгнул еще один кот. Выпустив когти, он направился к Крейгу, и тот поспешно скрылся под одеялом.
Присцилла вскочила.
– Сейчас я накормлю их и вернусь, – бросила она через плечо.
Не накидывая халата, она выскользнула за дверь, оба кота и пес поспешили за ней. Крейг остался наедине с попугаем. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
– Ты говорить умеешь? – поинтересовался Крейг, чувствуя себя на редкость глупо.
Попугай окинул его презрительным немигающим взглядом и, вспорхнув с лампы, пересел на кресло-качалку – как раз на плечо Крейгова смокинга!
– Эй-эй, приятель!.. – завопил Крейг, вскакивая, – но слишком поздно.
Ах, черт, теперь придется отдавать смокинг в чистку! Какого дьявола Присцилла не держит попугая в клетке? Крейг вылез из кровати и приблизился к попугаю, сидевшему как ни в чем не бывало.
– Вон отсюда, мерзавец! – рявкнул он голосом капитана Крюка. «Интересно, – подумалось ему, – а у капитана Крюка был попугай? Но уж, наверно, страшный пират не позволял ему свободно летать по каюте!» Крейг погрозил попугаю кулаком, но тот сидел и смотрел на него, не выказывая ни страха, ни угрызений совести.
В углу комнаты Крейг увидел клетку, накрытую черной тряпкой. Очевидно, она предназначалась для попугая. Крейгу никогда не случалось сажать птиц в клетки, но он был полон решимости попробовать. Впопыхах Крейг даже не подумал о том, как же птица сумела оттуда выбраться.
Только сдернув тряпку, он обнаружил, что, во-первых, клетка крепко заперта, а во-вторых, там живет хомячок. Испуганный неожиданным пробуждением, хомяк испустил громкий и немелодичный вопль – Крейг и не подозревал, что эти маленькие зверьки умеют так орать!
Крейг громко застонал. Два враждебно настроенных кота, рычащий пес, наглый попугай, да еще и хомяк – это для него слишком! Он решил было одеться и отправиться на поиски Присциллы, но тут же вспомнил, что смокинг его загажен попугаем, который, кстати, по-прежнему спокойно сидел на нем.
– Присцилла!
В дверях появилась обнаженная Присцилла и вопросительно взглянула на него.
– Ради Бога, сгони эту птицу с моего смокинга и покажи, где можно его почистить! – взмолился Крейг.
– О Боже мой! Что это с ним? Знаешь, он никогда до сих пор так не делал! Многие считают, что птицу невозможно приучить к чистоте, но у меня с Попкой никаких проблем не было. Попка, иди сюда! – позвала она, но попугай, вместо того, чтобы идти к ней на руку, вспорхнул прочь.
– Чудеса дрессировки, ничего не скажешь, – пробормотал Крейг.
– Это твое появление так на него подействовало. Он не привык, чтобы у меня в спальне ночевали чужие.
– Хм… А давно он у тебя?
Присцилла презрительно фыркнула, явно показывая, что не собирается удовлетворять его неуместное любопытство.
– Давай смокинг, я почищу.
– Только не стирай, пожалуйста. Мне ведь скоро придется его надеть.
– Ты хочешь, чтобы я это сделала прямо сейчас?
Крейг заметил, как взгляд ее метнулся к кровати, а затем вновь остановился на нем.
– Да, мне пора уходить.
– А я собиралась приготовить тебе завтрак. На кухне есть тосты…
Они, обнаженные, стояли друг против друга. Крейга снова охватило желание, но он сурово подавил его. Прежде чем заводить с этой женщиной длительную связь, он должен хорошенько все обдумать.
– Хорошо, поем, только сначала оденусь, – сказал он.
– Пожалуйста, – ответила она и, взяв смокинг, вышла из комнаты.
Под визг хомячка и хлопанье крыльев попугая Крейг натянул рубашку и брюки. Нет, думал он, она определенно сумасшедшая. Как она ухитряется жить в таком бедламе? На взгляд Крейга, и двух котят в гостинице было уже многовато, но все это… Черт возьми, размышлял он мрачно, ведь это и в самом деле указывает на какой-то психический сдвиг. Зачем нормальному человеку – даже одинокому – столько животных? И это ее платье, и экипаж…
После всего, что произошло вчера вечером и сегодня утром, только глупец может думать о продолжении отношений. Да, Крейга тянуло к Присцилле, и теперь, после ночи, проведенной вместе, это влечение разгорелось еще сильнее. Но это ничего не решает. Они – абсолютно разные люди, и, чем больше времени они проведут вместе, тем труднее будет разойтись, когда станет ясно, что у их отношений нет будущего. Так что лучше покончить дело сразу.
Однако… если он исчезнет сейчас, после этой ночи, это будет уж очень походить на донжуанство самого низкого пошиба. На известный стереотип мужского поведения: «использовать и бросить». Крейг никогда не был донжуаном, он слишком уважал себя. Однако, возразил себе Крейг, чем скорее прекратится этот фарс, тем лучше будет для них обоих. Присцилла, возможно, чувствует сейчас то же, что и он. Она поймет его, даже если он не выскажет своих намерений прямо.
Присцилла все не появлялась, и Крейг отправился на кухню. Кухня была пуста: на спинке единственного кресла висел вычищенный смокинг, а на столе стояли кофе, апельсиновый сок и тосты. Крейг немного подождал – Присциллы не было. Он присел за стол, сделал глоток апельсинового сока, затем, ощутив вдруг зверский голод, принялся за тосты. Съел и выпил почти все, что было на столе – Присцилла все не приходила. Крейг надел смокинг и отправился на поиски.
Он нашел ее во второй спальне, обставленной как кабинет. Присцилла в цветастом ярко-алом халате и вчерашних бальных туфельках сидела за столом, погруженная в какие-то вычисления. На коленях у нее покоился серый кот. Крейг покачал головой и остановился в дверях.
– Входи. – Присцилла оторвалась от калькулятора и улыбнулась ему. – Уже уходишь?
Крейг хотел спросить, почему она не стала с ним завтракать, но тут же решил, что чем скорее он уберется отсюда, тем будет лучше.
– Да. Спасибо за тосты… и за все. Может быть, пообедаем вместе в субботу?
– Нет, спасибо. – Она столкнула с колен кота и подняла голову, смело встретив его взгляд. – Знаешь, Крейг, прошедшую ночь я бы не променяла ни на что, но не думаю, что из нас с тобой выйдет хорошая пара. Мы слишком разные, верно? – Не дожидаясь ответа, Присцила продолжала: – Так что лучше нам остаться просто друзьями. Звони мне иногда и рассказывай, как идут дела с твоим домом, а я буду рассказывать тебе о гостинице.
Крейг сам собирался предложить то же самое, однако, услышав эти слова от нее, был поражен.
Присцилла не надела контактных линз; он заметил, что глаза ее покраснели, как будто от слез. На мгновение его охватило неистовое желание сжать ее в объятиях, но он осадил себя и сказал только:
– Хорошо. Думаю, так действительно будет лучше.
– Конечно. – Она улыбнулась, но улыбка тут же стерлась с лица. – И прости меня за… за все, чем я тебя обидела.
– Тебе не за что просить прощения. – Крейг сам с удивлением понял, что говорит искренне. Сердце его больно сжалось, когда он подошел и поцеловал ее в растрепанную макушку. – Береги себя, Присцилла.
– Ты тоже.
Крейг вышел в холл. Чертов попугай увязался за ним и, громко хлопая крыльями, пролетел так низко над головой, что Крейгу пришлось пригнуться. Он осторожно приоткрыл дверь, убедившись, что попугай не собирается лететь за ним, выскользнул наружу и захлопнул ее за собой.
На дворе лежал нетронутый снег, и в хрустально-ясном небе поднималось неяркое зимнее солнце. Все было ясно и мирно вокруг, но в душе Крейга царило смятение.
Услышав, как хлопнула дверь внизу, Присцилла поднялась и пошла в спальню. Губы ее были сжаты в тонкую ниточку. Если бы не коты и не попугай, думала она, это утро прошло бы совсем по-другому… А теперь…
Она так и не решилась сказать ему правду. Сказать, что все различия между ними для нее не важны. Разве это главное? Главное – то, что Крейг добр, надежен и терпелив. И необыкновенно привлекателен – не только сексуально. Он именно тот мужчина, о котором она мечтала. Присцилла. Много лет она надеялась встретить сильного мужчину, равного себе, – мужчину, который примет ее такой, какая она есть, у которого она найдет понимание и поддержку. Крейг мог бы стать таким человеком, если бы захотел. Но, кажется, для него разница в воспитании и вкусах имеет куда большее значение, чем для нее.
Действительно, у нее гораздо меньше поводов для сомнений. Что раздражает ее в Крейге? Что он немного консервативен? Ну и что? Зато он честный, правдивый, порядочный человек, на него можно положиться. Присцилла сама удивлялась тому, с какой легкостью вчера рассказывала ему о своих привычках и фантазиях – и даже сегодня совершенно об этом не жалела. Черт возьми, он вынес ее вчерашнее поведение без единой жалобы. Именно о таком человеке Присцилла и мечтала всю жизнь!
Но он не хочет с ней связываться. Не хочет, чтобы она стала частью его жизни. Возможно, он и не отказался бы спать с ней, когда испытывал желание, а все остальное время старался бы делать вид, что ее не существует. Присцилла заметила в его глазах сомнение и нерешимость.
Нет, пожалуй, он даже делить с ней постель больше не хочет: очень уж поспешно согласился на ее предложение стать просто друзьями. Присцилла понимала, что теперь он испытывает перед ней вину – такой уж это человек. По иронии судьбы, именно это в нем ее и привлекло. Стоит ей надавить на него, сыграть на чувстве ответственности… Но нет, это нечестно. Она не станет загонять его в ловушку.
Он никогда бы не оставил ее первым. Продолжал бы с ней встречаться – из чувства вины или просто ради секса. А Присцилла привязывалась бы к нему все сильней и сильней… Уже сейчас она ощущала сосущую пустоту в душе, что же будет, если она позволит себе втянуться во что-то серьезное? Присцилла понимала, что подсознательно Крейг ищет не только физической, но и духовной близости, однако уверен, что этого Присцилла ему дать не сможет. Они слишком различны по характерам и образу жизни, чтобы стать по-настоящему близкими друг другу.
«Это неправда! – хотелось закричать Присцилле. – Мы различны в каких-то мелочах, но в главном-то похожи!» Может быть, нужно было прямо заговорить об этом, заставить его понять… Но это слишком напоминало униженную мольбу, а Присцилла дорожила своей гордостью. И потом, если человек не хочет иметь с тобой дела, его не переубедишь даже самыми жаркими речами. Так что гораздо безопаснее будет оставаться друзьями. Созваниваться с Крейгом раз в месяц и разговаривать с ним тоном неприступной пуританской добродетели.
Присцилла подошла к зеркалу и хмуро вгляделась в свое отражение. «Давно ли ты стала такой осторожной?» – мысленно спросила она себя.
– С тех пор как у меня появилось что терять, – ответила она вслух и со вздохом отвернулась от зеркала. Пора одеваться и приниматься за дела.
