Текст книги "Полюби дважды"

Автор книги: Элизабет Торнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

2

Лукас заткнул пальцами уши и повернулся на другой бок. Но это ему не помогло. Барабанный бой становился все громче и громче, пока голова не стала раскалываться от этого дикого грохота. Вдруг кто-то позвал его по имени. С тяжким стоном Лукас заставил себя приоткрыть веки и сощурился от яркого света. Свет буквально ослепил его, и Лукасу потребовалось время, чтобы наконец рассмотреть помещение, в котором он находился, Первым предметом, который он опознал, был переполненный ночной горшок, водруженный на столик возле кровати. Выстроившиеся в ряд на каминной полке и бьющие в барабаны солдаты оказались всего-навсего пустыми бутылками из-под бренди. Стопка грязных тарелок занимала единственный в комнате стул. От зловония, исходившего от горшка, от запаха пота и дешевой парфюмерии Лукаса едва не стошнило.

Медленно приходя в себя, он снова закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Он находился в «Черном лебеде», в комнате наверху. Три, а может быть, четыре дня и столько же ночей он топил в вине свои печали. И, если он не ошибался, – тут он снова застонал, ощутив, как мягкое женское тело прильнуло к его спине, – здесь имела место быть небольшая оргия, со временем развернувшаяся по полной программе. Деталей он, разумеется, не помнил, да и не собирался вспоминать. Он искал забвения, и он его нашел. Все остальное не имело значения.

Барабанная дробь вдруг превратилась в тяжелые удары в дверь.

– Лукас! Открой! – заорал мужчина за дверью.

Лукас узнал голос своего кузена Адриана.

– Мы знаем, что ты там! – чуть тише прокричал второй мужчина.

Это был голос его младшего кузена Перри.

Лукас только крепче зажмурил глаза. Если он не ответит им, то, может быть, они уйдут и оставят его в покое.

– Проклятие! – послышался женский голос за его спиной; женщина приподнялась и, не стесняясь, крикнула в ответ: – Кончайте орать! Ваш приятель мертвецки пьян!

– Немедленно откройте дверь! – потребовали из коридора.

Это был голос Адриана.

– Ладно! Попридержите вашу прыть! – рявкнула девица, и Лукас услышал, как Милли (а может, Лили?) забормотала еле слышно: – Богач, так ведь о нем отзывались! Тоже мне богач, клянусь моей задницей! Мне еще надо получить с него денежки!

Она схватила Лукаса за плечо и принялась трясти.

– Я хочу получить мои денежки, – заявила она. – Эй, я не виновата, что ты так нализался, что полностью отключился, не обращая внимания на мои прелести.

Затем наступила пауза – женщина задумалась. Но вскоре она спросила:

– А кто такая Джесс?

Этот вопрос окончательно привел Лукаса в чувство. Взревев от ярости, он соскочил с постели. Однако гнев его несколько стих, когда он увидел страх в глазах женщины, а потом и вовсе остыл, когда он хорошенько разглядел девицу с формами Венеры, прелестным личиком и голубыми глазами. Если близость с Милли (а может, Лили?) не прельстила его, значит, он был совсем плох.

Господи, и с каких это пор, захмелев, он стал жалеть себя?

Джесс! От одного этого слова его гнев снова ожил. Скрежеща зубами, Лукас огляделся вокруг в поисках своей одежды, но тут же обнаружил, что он полностью одет. Не хватало только сюртука и ботинок. Сюртук он обнаружил на полу, на куче женской одежды. Дотянувшись до него, Лукас вытащил из кармана золотую монету и швырнул ее девушке. Милли онемела от восторга, что вовсе не удивило Лукаса, ибо и серебряной монеты было достаточно, чтобы заплатить за благосклонность служанки из «Черного лебедя», о чем ему давным-давно было известно.

– Лукас, отвори дверь! – опять заорали в коридоре.

Лукас грубо выругался, и голос за дверью умолк – за ручку тоже перестали дергать. Подобрав с пола одежду, Лукас бросил ее голубоглазой Венере.

– Оденься, – коротко приказал он, подошел к окну, широко распахнул обе створки и глубоко вдохнул свежий воздух. Но это тоже не помогло – он по-прежнему чувствовал себя отвратительно. Сделав один шаг – в этой коробке, считавшейся спальней, нельзя было разгуляться даже кошке, – Лукас оказался у умывальника. Вылив кувшин холодной воды в тазик, он сначала прополоскал рот, а затем окунул в воду лицо и голову.

Одеваясь, Милли краем глаза наблюдала за ним. Лукас Уайльд был здесь завсегдатаем, но крайне редко поднимался в комнаты наверху с кем-то из девушек. А жаль! Он был высокий, стройный и обладал какой-то загадочной красотой, которая заставляла женские сердца учащенно биться. Импотент несчастный! Ей говорили, что он сильно изменился, потеряв девушку, на которой хотел жениться, но чтобы до такой степени… Ей не хотелось верить… И все же… Впрочем, девушку звали Белла, а вовсе не Джессика. Милли озадаченно уставилась на Лукаса – она не могла представить себе, чтобы какая-то женщина, находясь в здравом уме, предпочла ему другого мужчину. А ведь случилось именно так, хотя и произошло это до того, как он получил графский титул и стал лордом Дандасом. Но даже в столь сложных жизненных обстоятельствах он оставался настоящим джентльменом, великодушным сверх меры. Она разжала кулак и взглянула на блестящую монету, мысленно решив, что в следующий раз она непременно отблагодарит его.

– Ты готова? – Лукасу удалось изобразить жалкую улыбку.

Милли кивнула и позволила ему повести ее к двери.

Когда дверь открылась, в комнату ворвался Перри. Он был похож на Лукаса больше, чем на своего родного брата Адриана. Ему было двадцать три, и он был на восемь лет моложе Лукаса, но одного с ним роста и телосложения. У него были точно такие же карие глаза и густые вьющиеся волосы, как у Лукаса, ну, может быть, чуточку светлее.

Однако между ними существовало одно важное различие: юную жизнь Перри не омрачали тени прошлого, и это проявлялось в чистоте и безмятежности его взгляда, а также в готовности улыбаться. Он искренне считал, что жизнью надо наслаждаться. Но эту радость жизни порою отравляло, причиняя Перри беспокойство, сознание того, что Лукас с Адрианом совместно являлись его опекунами, и опека эта временами казалась молодому человеку излишне строгой – дело в том, что оба они управляли им (и не без успеха) посредством кошелька.

– Тпру-у-у! – воскликнул Перри, загораживая дорогу Милли. Он приподнял ей подбородок и, заглянув в глаза, улыбнулся. – Итак, у нас здесь хорошенькая веселая девушка, – радостно заметил он. – А скажи мне, дорогуша, мой кузен тебя… ну… это…

Фраза так никогда и не была закончена. Лукас протянул руку из-за плеча Милли и схватил кузена за пояс.

– Перри, – с подчеркнутой медлительностью произнес он, – следи за своими манерами в присутствии дамы.

Перри освободился из крепкой хватки Лукаса и согнулся в элегантномпоклоне.

– Перри Уайльд, к вашим услугам, – представился он и открыто подмигнул девушке.

– Милли Дженкинс, – ответила она, хлопая длинными ресницами, – и я, безусловно, тоже к вашим услугам.

– Это я и хотел услышать, лучезарно улыбнулся Перри.

Милли вышла, не переставая хихикать. Адриан закрыл за ней дверь, и Лукас наконец обратил внимание на его присутствие. Хотя они и были близкими кузенами, об этом мог свидетельствовать лишь смуглый цвет кожи обоих – на чем и заканчивалось их фамильное сходство. На тонком лице Адриана всегда блуждала задумчивая улыбка, а щуплое тело акробата было гибким и подвижным. Старший кузен всегда ухитрялся одеваться с иголочки и выглядеть так, словно он собирался с визитом к даме.

«Уж таким он родился – утонченным, элегантным, полным грации», – думал Лукас, с завистью и досадой вспоминая, что, даже будучи мальчишкой, Адриан никогда не забывал мыть уши.

Их интересы так же различались, как и их внешность. Адриан предпочитал городскую жизнь – театры, оперу, клубы, членом которых он состоял, и, разумеется, общество красивых и изысканных женщин. Лукас же дал себе зарок исключить женщин из своей жизни.

Так что же он делал в спальне Милли?

Указывая на Перри, Адриан пожаловался Лукасу:

– Ни мои просьбы, ни угрозы, с помощью которых я пытался укротить этого варвара, не возымели действия. Он провел в Лондоне три светских сезона, и единственная достойная внимания вещь, которую он приобрел в столице, до сих пор воняет навозом.

Перри громко расхохотался:

– Я ненавижу Лондон и городское ханжество. Я – деревенский мальчишка, как и Лукас. Что в этом плохого? – он нагло воззрился на старшего брата, требуя ответа.

– Лукас никогда не забывает, что он – джентльмен… – возмутился Адриан.

– Если это одна из твоих лекций о хороших манерах, Адриан, – перебил его Перри, – то можешь не утруждать себя. Ты забываешь, что мне все известно о тебе и Лукасе, и о том, в какие переделки вы попадали, когда вам было столько лет, сколько мне сейчас. Передо мной еще долгий путь, прежде чем я догоню вас.

Перри вышагивал по комнате из угла в угол, пока наконец, не остановился возле прикроватного столика, на котором красовался ночной горшок. Заглянув в сей бесспорно полезный сосуд, он наморщил нос, а потом поднял глаза и принялся хохотать пуще прежнего.

– Великий Боже! Адриан! – восторженно воскликнул юноша. – Не это ли признак того, что человек является истинным джентльменом? Этот горшок наполнен до краев!

Лукас, который при других обстоятельствах поддержал бы Перри, на этот раз смолчал. Он все еще чувствовал себя отвратительно, у него болела голова и нестерпимо жгло глаза. Сейчас его совершенно не волновало, что Адриан стал свидетелем его позора. Его абсолютно не смущал осуждающий, оценивающий и всевидящий взгляд Адриана. Другое дело – Перри. Лукас не знал его так хорошо, как знал брата Адриан, поэтому о происходящем мог судить лишь по внешним признакам.

Все тело заныло, когда Лукас сделал два шага до умывальника.

– Как видите, – примирительно заявил он, – со мной все в порядке. Не знаю, чего вы добивались, ломясь сюда. И вообще, чего вам от меня нужно?..

На подставке возле тазика лежал тоненький кусочек мыла. Не обращая внимания на отвратительную грязную тряпку, лежавшую рядом с мылом и, видимо, служившую в качестве полотенца, Лукас стал взбивать мыльную пену, явно собираясь помыть лицо. На кузенов он больше не смотрел.

Адриан кашлянул и тихо сказал:

– Это касается Джессики Хэйворд.

Лукас застыл над умывальником, не в силах пошевелиться. Он вдруг почувствовал, что задыхается. Усилием воли заставив себя поднять голову и явно не отдавая себе отчета в том, что делает, он принялся вытирать лицо и руки грязной тряпкой. Обретя наконец дар речи, он смог произнести хриплым шепотом:

– Она мертва. Вы это пытаетесь сообщить мне?

Перри открыл было рот, чтобы ответить, но взгляд брата заставил его промолчать.

– Джесс не умерла, – заявил Адриан. – На самом деле она жива и здорова.

Мыльная пена, должно быть, все-таки попала в глаза, потому что Лукас часто-часто заморгал.

– Она жива и здорова?.. – в недоумении повторил он. – Откуда вам это известно?

– Об этом узнал Перри, так пусть сам тебе все расскажет, – предложил Адриан.

Перри бросил на брата неуверенный взгляд, но потом заговорил, обращаясь к Лукасу, все еще стоявшему у умывальника:

– Вчера утром Джессика Хэйворд приехала в Челфорд в сопровождении монахинь, – скороговоркой произнес юноша. – Хотите верьте, хотите – нет, но это правда. Она пошла прямиком в контору твоего поверенного в делах на Шип-стрит и забрала там ключи от дома в хокс-хиллском поместье. Насколько мне известно, она сейчас там.

– В Хокс-хилле? – ошарашенно спросил Лукас.

– Да, именно там, – ответил Перри. В комнате воцарилась гробовая тишина, но Лукас вскоре взял себя в руки и повернулся лицом к кузенам.

– Кто тебе сказал об этом? – мрачно осведомился он. .

Перри озадачило суровое выражение на лице Лукаса, и он растерялся, но спустя мгновение, запинаясь, ответил:

– Я видел ее собственными глазами. Сначала я ее не узнал. Она была одета… ну… в такое… совсем простое платье… из прочной грубой ткани… Ты понимаешь, что я имею в виду. Я принял бы ее за служанку, если бы не манеры знатной дамы… – Юноша смущенно хихикнул. – Да, Джессика Хэйворд – и дама! Но я думал так, пока не узнал ее…

– Ты с ней разговаривал? – резко спросил Лукас.

– Конечно, разговаривал, – кивнул молодой человек. – Я ведь не какой-то там деревенский невежа, что бы вы с Адрианом ни думали обо мне. Кроме того, я не был замешан в том скандале. Меня даже не было здесь, когда это произошло. Если вы помните, я был тогда в Оксфорде…

– Перри, – перебил его. Адриан, – не отвлекайся, продолжай, пожалуйста, рассказывать.

– Что? А, ну да… Как я уже сказал, мы с ней поговорили. Теперь не помню, о чем точно… Ну, просто пошутили… потом я сказал, что с трудом узнал ее, спросил, долго ли она пробудет здесь… И тогда она сказала мне, что решила жить в Хокс-хилле…

Пока Перри говорил, Лукас стоял не шелохнувшись. Теперь же резко шагнул вперед. Несмотря на ограниченные размеры комнаты, он принялся расхаживать из угла в угол.

– Все это время… задавая себе вопрос… вот, значит, как… – бормотал он, щелкая пальцами. – Она внезапно приезжает в город и обосновывается в Хокс-хилле…

Остановившись, Лукас повернулся и посмотрел на Адриана.

– Как это могло случиться? – мрачно спросил он. – Хокс-хилл теперь принадлежит мне. Разве со мной не обязаны были посоветоваться?

Адриан пожал плечами.

– Твой поверенный в делах, – начал он спокойным тоном, – попросил меня сообщить тебе, что нашел арендаторов для Хокс-хилла, но никто не знал, где тебя найти, даже твоя мать. Вот мы с Перри и поехали туда, чтобы позаботиться обо всем.

С недоверием поглядывая на братьев, Лукас зло бросил:

– Предварительно посоветовав моему поверенному сдать мою собственность в аренду Джессике Хэйворд?

– Да нет же! Хокс-хилл сдан в аренду сестрам Девы Марии. Это орден, монахини которого занимаются благотворительностью. Они собираются открыть в Хокс-хилле приют для сирот… Ну, ты понимаешь… для бездомных детей… – Адриан пытался усмирить гнев кузена. – Поскольку дом разрушался без присмотра, твой поверенный ухватился за возможность сдать его в аренду. Тебе осталось только подписать бумаги. Что же касается Джессики, то я пришел в полное недоумение, когда Перри сообщил мне, что именно она получила ключи от дома.

– Монахини!! – прорычал Лукас. – Что общего у Джессики Хэйворд с монахинями?!

Тут вмешался Перри:

– На этот вопрос я могу тебе ответить. Она жила вместе с ними в течение трех последних лет, в их монастыре в Лондоне. По крайней мере так она сказала мне.

Никто не двинулся с места, никто не произнес ни слова после этого заявления Перри. Тишину нарушало только прерывистое дыхание Лукаса. Наконец он не выдержал.

– Говоришь, Джессика стала монашкой? – спросил он, придя в себя.

Перри покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Этого я не говорил. Но она помогает им организовать приют, в этом я не сомневаюсь, хотя мы беседовали всего несколько минут.

Чтобы окончательно успокоиться, Лукас сделал глубокий вдох.

– Ну ладно, – тихо промолвил он, – одна она не может оставаться в Хокс-хилле.

Перри издал короткий смешок, но сразу замолк когда две пары враждебных глаз уставились на него.

– Да… конечно… я понимаю… – запинаясь промямлил он. – Это вызовет ненужные толки…

Адриан подошел к двери, распахнул ее и придержал, чтобы она не закрылась.

– Перри, – сказал он, обращаясь к брату, полагаю, в этом заведении подают неплохой кофе. Почему бы тебе не спуститься вниз и не заказать его для нас? Мы с Лукасом подойдем через несколько нут.

– Но в это время тут никого нет и все столы свободны, – возразил Перри. – Зачем заказывать?

– Перри! – возмущенно воскликнул Адриан. Не строй из себя дурачка!

– О, все в порядке, я все понял… мое присутствие нежелательно… – пробормотал Перри, пятясь к двери.

В голосе Перри не слышно было настоящей обиды. Он получал истинное удовольствие от общения Лукасом и Адрианом, если это общение не становилось для него слишком обременительным. Поэтому успел он еще переступить порога, как лицо его уже просветлело. Он вспомнил о Милли Дженкинс и шил поискать ее в зале таверны.

Когда за Перри закрылась дверь, Лукас присел край кровати и принялся натягивать ботинки. Молчание слишком уж затянулось, поэтому, подняв глаза Адриана, он довольно резко приказал:

– Говори, что хотел сказать, и покончим с этим!

Адриан нюхал табак, окидывая комнату осуждающим взглядом. Брезгливо морщась, он отодвинул сторону единственный стул, занятый горой грязных тарелок, и прислонился плечом к закрытой двери.

– Я полагал, что ты уже справился с этими приступами черной тоски, – заметил он равнодушно. Лукас ничего не ответил, и Адриан продолжил:

– Только что ты был душой общества на званом обеде у леди Мэрлоуз, а спустя мгновение тебя и след простыл.

– Я оставил тебе записку, – напомнил ему Лукас.

– А, ну да, – кивнул Адриан. – Записку, в которой не удосужился сообщить, где тебя искать, если понадобится.

– В следующий раз поступлю более предусмотрительно, – пообещал Лукас, поднимаясь и протягивая руку к сюртуку.

Адриан, вздохнув, проговорил:

– А я надеялся, что следующего раза не будет. Ты хоть знаешь, что все кругом говорят, или не знаешь, а? Все считают, что ты не можешь забыть Беллу.

– Не смеши меня, Адриан, – махнул рукой Лукас.

– Ты так считаешь? – Адриан не сводил пытливых глаз с двоюродного брата.

– Ты же знаешь, в чем дело! – взорвался Лукас. – Зачем этот разговор? Ты ведь, как и я, благодаришь судьбу за то, что Белла предпочла нам с тобой Руперта.

На лице Адриана появилась грустная улыбка.

– Ты говоришь странные вещи, – заметил он, – учитывая, что Руперт – один из самых близких наших друзей.

– Ты же знаешь, что я имею в виду, – раздраженно повторил Лукас, сам себя спрашивая, а что, черт возьми, на самом деле он имел в виду.

– Да, – ответил ему Адриан. – В глубине души мы с тобой неисправимые романтики, тогда как всеми поступками Руперта руководит разум.

– Теперь ты говоришь загадками, – огрызнулся Лукас.

– Разве? – Адриан удивленно приподнял брови. Лукас не сводил взгляда с лица кузена.

– Мои приступы черной тоски, как ты их называешь, – промолвил он, четко выговаривая каждое слово, – не имеют никакого отношения к Белле.

– Я знаю, – кивнул Адриан, мрачнея. – Лукас, когда ты наконец перестанешь считать себя виноватым в том, что произошло?

– Я не желаю говорить об этом, – сердито бросил Лукас и внезапно поинтересовался: – Как я выгляжу?

Адриан печально воззрился на своего друга, потом сокрушенно покачал головой.

– С тобой невозможно разговаривать, когда ты в таком настроении, – уклонился он от ответа.

Так же печально глядя на Адриана, Лукас произнес:

– Да, совершенно невозможно, особенно когда ты несешь чушь, а я чувствую себя так, точно лошадь врезала мне копытом по башке. Ты, кажется, упоминал про кофе?

Прошло довольно много времени, прежде чем губы Адриана снова изогнулись в жалком подобии улыбки. Честно говоря, улыбаться ему не хотелось.

– Ты выглядишь… хуже некуда… – он махнул рукой. – А чего ты ожидал после того, как провалялся в этой навозной куче почти неделю?

– Неделю? – переспросил Лукас. – Шутишь?

– А ты сам не помнишь? – съехидничал Адриан.

– Смутно. Как вы узнали, что я здесь? – поинтересовался Лукас.

– Управляющий заметил твою лошадь в конюшне «Черного лебедя» и любезно сообщил мне об этом, – ответил Адриан, – Он знал, что все мы беспокоимся о тебе.

Глаза Лукаса сузились под черными дугами густых бровей.

– Если бы я хотел уведомить тебя, где меня искать, я бы сам сообщил тебе об этом, – сказал он и сразу же пожалел, что произнес эти оскорбительные слова, – он ни за что не хотел обидеть Адриана. Они были не просто двоюродными братьями; они с детских лет дружили, все всегда делали вместе, учились в одной школе, следуя семейной традиции, продолжали образование в Оксфорде, служили в одном полку, сражались бок о бок в испанской кампании и оба одновременно покинули армию после битвы при Ватерлоо. Оба также влюбились в одну и ту же девушку – Беллу, – и оба ее потеряли. С годами они виделись реже, но их дружба от этого не пострадала. Адриан заслуживал к себе самого лучшего отношения.

Пытаясь загладить свою вину, напустив на себя легкомысленный вид, Лукас сказал:

– Если я тебе пообещаю быть пай-мальчиком и впредь не совершать дурных поступков, это порадует тебя?

Адриан разразился таким хохотом, что Лукас вздрогнул.

– Это больше, чем я посмел бы пожелать, – откликнулся Адриан на предложение друга. – Ты можешь просить меня о том же.

– В любом случае мы поняли друг друга. Идем? – спросил Лукас, направляясь к двери.

Адриан выпрямился, но от двери не отошел.

– Еще один, если позволишь, последний совет, – сказал он.

«А вот и неприятности, которых никак не избежать, если стараешься загладить свою вину, – подумал Лукас. – Люди всегда этим пользуются».

С самым стоическим видом, какой ему только удалось сохранить, Лукас поинтересовался:

– Ну и какой же?

– Держись подальше от Джессики Хэйворд, – потребовал Адриан. – Не забывай о том, что произошло, когда ты в последний раз общался с ней. Она…

Лукас резко оборвал Адриана:

– Джессика Хэйворд за многое должна ответить. Я не ищу неприятностей, но если она попытается напасть на меня, она об этом пожалеет.

Адриан, шагнув в сторону, позволил Лукасу открыть дверь.

– Упрямый, как осел, – проворчал он. – Разве я не говорил этого и раньше?

В главном зале таверны уже дымились на столе чашки с ароматным кофе, а на большом блюде красовались свежие булочки с маслом. Беседу за столом главным образом поддерживал Перри. Адриан наблюдал за Лукасом и совсем не удивился, когда тот, сделав всего несколько глотков кофе, отодвинул стул, вставая из-за стола.

– До встречи дома, – попрощался он.

Адриан потянулся за булочкой с маслом и небрежно произнес:

– Ты совершаешь ошибку.

Перри же спросил:

– Куда ты?

– Завершить некоторые неоконченные дела, – ответил Лукас, направляясь к выходу.