Текст книги "В объятиях врага"
Автор книги: Элизабет Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
5
Размышления о Маклине принесли Энн мало пользы: прошло целых три дня, прежде чем она увидела его снова. Все это время она сидела в своей комнате взаперти, хотя ей очень хотелось выйти на свежий воздух и насладиться теплым весенним солнцем, манившим сквозь узкое окно.
Чтобы племянница не скучала, Иэн Макдоннелл проводил с ней много часов подряд, щедро угощая историями о детстве ее матери. Энн жадно ловила каждое слово. За эти дни она узнала о своих родственниках-Макдоннеллах куда больше, чем ей когда-либо рассказывала мать.
Сама Энн в свою очередь рассказывала о своем детстве в Англии, благоразумно останавливаясь лишь на тех счастливых временах, когда ее отца не было дома, но наконец не выдержала.
– Мама часто тосковала по дому, – тихо сказала она. – Почему вы ее ни разу не навестили? Даже письма и то не написали…
Губы Иэна сжались, лицо осунулось и как будто вдруг состарилось на десять лет, на нем заметно проступили морщины.
– Это случилось не по моей воле, девочка, – вздохнул он, твердо выдержав ее взгляд. – Гленкеннон заставил Мэри порвать все связи с родными, когда увез ее в Англию. Я все равно ей писал, а однажды даже предпринял попытку увидеться с ней – и чуть было не лишился головы в награду за свои труды. Этот ублюдок пригрозил… – Он оборвал себя на полуслове и поглядел на Энн как-то странно. – Ну ладно, милая, это все дело прошлое – было да быльем поросло. Вряд ли твоя матушка была бы мне благодарна за то, что я вытащил на свет божий неприятные воспоминания. – Иэн отвел глаза. – Поверь мне, Мэри знала, что я молчу не по собственной воле.
Энн смотрела на него безмолвно, ощущая глубокое сочувствие к дяде и к своей матери. Сколько горьких и несчастных лет им пришлось прожить в разлуке! Зачем ее мать вышла замуж за Роберта Рэндалла, графа Гленкеннона? О браке по любви и речи идти не могло, в этом Энн была уверена. Ей хотелось спросить, но какое-то безотчетное опасение заставило ее держать свои мысли при себе. Наверное, Иэн прав: лучше не ворошить прошлое.
Когда дяде приходилось отлучаться, компанию ей составляли Дональд или Кэт. От них Энн узнала многое о нынешнем предводителе клана Маклинов. Оказывается, сэр Фрэнсис унаследовал титул в раннем возрасте, когда его отец не вернулся из тяжелого междоусобного сражения. Восемнадцати лет от роду, будучи совсем еще мальчишкой, он волей судьбы был вынужден стать во главе могущественного клана, и это произошло в один из самых трудных периодов бурной истории Шотландии. С тех пор прошло восемь лет, и все это время он с честью вел свой клан сквозь политические бури и приграничные войны. Многие уважаемые члены других кланов испытывали к нему уважение, граничившее с благоговейным трепетом. По всему Шотландскому нагорью о нем шла добрая слава. Он заслужил репутацию верного и честного друга, но никто не хотел наживать себе врага в его лице: все знали, что это небезопасно.
Из своего окна Энн не раз видела, как Маклин уезжает и возвращается домой в сопровождении горстки сподвижников. Иногда она слышала в коридоре его твердую походку и не знала, радоваться ей или сожалеть, когда он проходил мимо ее двери, не останавливаясь…
Наконец, в тот самый день, когда она решила, что скоро сойдет с ума от вынужденного безделья, знакомые шаги замерли у ее порога. Раздался нетерпеливый стук в дверь, Энн откликнулась, и Фрэнсис Маклин вошел в комнату, сразу заполнив собой просторное помещение, ставшее вдруг слишком тесным.
– Итак, госпожа Рэндалл, если вы избавились от своего дурного настроения, я пришел пригласить вас на верховую прогулку, – объявил он, нетерпеливо похлопывая себя хлыстиком по голенищу сапога.
Будь он проклят, этот человек! Ну почему он вздумал непременно разозлить ее в тот самый момент, когда она решила относиться к нему хорошо?
– Однажды мне уже довелось ездить верхом в вашем обществе, и у меня нет ни малейшего желания подвергаться такому испытанию еще раз, – холодно ответила Энн.
Фрэнсис послал ей такую обезоруживающую улыбку, что в комнате как будто стало светлее.
– Да будет тебе, милая, сколько можно злиться? Небольшая прогулка по пустоши пойдет тебе на пользу. Сегодня чудесная погода, вот я и решил сжалиться над тобой: хватит тебе сидеть в четырех стенах.
Погода в самом деле стояла чудесная, и Энн не смогла устоять: еще одного дня, проведенного в заточении, она бы не выдержала.
– Ну, хорошо. Если ты уберешься отсюда, я буду готова через пятнадцать минут, – заявила Энн и решительно направилась к шкафу за костюмом для верховой езды.
Десять минут спустя Маклин вывел ее во двор. Лошади уже были оседланы и стояли наготове: значит, он был заранее уверен в ее согласии… Энн порадовалась, убедившись, что он выбрал для нее ту же самую красивую кобылу, на которой она приехала в Кеймри.
Похлопав лоснящуюся шею лошади, Энн зачарованным взглядом следила за тем, как Маклин ловкими поглаживаниями успокаивает своего норовистого вороного жеребца, и наконец не удержалась от восхищенного вздоха:
– Оказывается, Дональд здесь не единственный колдун. Вы ловко умеете управляться с лошадьми, сэр.
– О, Люцифер на самом деле совсем незлой, – пояснил Фрэнсис, любовно проводя ладонью по мускулистому плечу жеребца. – Просто ему нужна твердая рука, чтобы он помнил, кто тут главный.
Он подсадил Энн в седло, сам вскочил на спину жеребцу и направил нетерпеливое животное в ворота. Они пересекли дорогу, по которой прибыли сюда четыре дня назад, и отправились по узкой тропинке к морю.
Энн молча ехала рядом с Маклином, наслаждаясь свежим воздухом и впитывая волшебную красоту весеннего дня. Обуревавшие ее страх и гнев испарились без следа. Свежий ветер дул ей в лицо и рвал с плеч плащ, который реял подобно гордому знамени у нее за спиной. Солнце излучало чистый нежаркий свет, воздух благоухал и казался сладким на вкус. Энн вдыхала его жадными глотками, чувствуя, как бездумное ощущение счастья заполняет ей грудь.
Ленивый рокот моря слышался все яснее с каждым шагом. Они миновали небольшую осиновую рощу, и за поворотом тропинки перед ними открылся ослепительно синий водный простор, сливавшийся на горизонте с небом.
Обогнав Маклина, Энн послала Касси вперед и подъехала к самой линии прибоя, завороженная мерным чередованием поднимающихся и опадающих волн и грациозными движениями чаек.
– Море заставляет нас понять, насколько мы сами мелки и ничтожны, – негромко заметил Фрэнсис. – Я иногда прихожу сюда… это помогает мне многое увидеть в истинном свете.
Энн кивнула. Ей вдруг захотелось остановить время, сохранить это волшебное мгновение, подобно драгоценному камню, который она могла бы держать в руках и любоваться им вечно. Некое шестое чувство подсказывало ей, что в будущем ей пригодятся эти воспоминания о пережитых на берегу минутах гармонии и покоя… Она взглянула на Маклина и обнаружила, что его глаза были такие же синие и спокойные, как небо у них над головой.
– Я знал, что тебе понравится, – сказал он с улыбкой. – Я хочу показать тебе еще одно место. Поехали!
Они неторопливо двинулись по узенькой каменистой тропинке, которая взбиралась на крутую вершину утеса. С правой стороны тропинку подпирали неприступные гранитные скалы, а слева был обрыв в несколько сот футов глубиной, и внизу бурлили волны. У подножия утеса громоздились огромные серые валуны – свидетельство землетрясения, произошедшего здесь много тысяч лет назад. Океан вздыхал, его необъятное лоно вздымалось и опадало, зеленые волны белой пеной разбивались о скалы.
Добравшись наконец до вершины, Маклин слез с коня, помог спуститься Энн и привязал лошадей к искривленному деревцу. Когда он подвел Энн к самому краю скалистого мыса, у нее перехватило дыхание: изрезанная береговая линия простиралась насколько хватало глаз.
– Мыс Чаек, – объяснил Маклин. – Там, где вода встречается с небом и землей, войнам и политике нет места во времени.
Энн безмолвно кивнула, глядя на белоснежных чаек, неподвижно паривших над мысом в восходящих потоках воздуха, и задумчиво взглянула на твердый волевой профиль Маклина. Да, он не из тех, кто наслаждается политическими интригами, составлявшими самую суть жизни ее отца… Иэн заверил ее, что только забота о семье вынудила его прибегнуть к столь низкому средству, как похищение.
– Мне очень жаль, что так получилось с Камеронами, – неожиданно прошептала она.
Маклин нахмурился.
– Кто тебе сказал? – спросил он, не сводя глаз с горизонта.
– Это не имеет значения.
– Бьюсь об заклад, что Дональд, – криво усмехнулся Маклин. – Вечно он печется о моих интересах, хотя его никто не просит.
Энн пожала плечами:
– Но это же так понятно… Он не хотел, чтобы у меня сложилось ложное впечатление о главе его клана. Он просто не мог этого вынести.
Маклин покачал головой.
– Мои люди приписывают мне больше благородства, чем я заслуживаю.
– Очевидно, они тебе доверяют. А когда судьбы стольких людей зависят от одного, это не шутка. Ответственность бывает очень тяжела.
– Верно, но иначе я не мыслю себе жизни.
Он окинул взглядом убегающий вдаль берег, а Энн не сводила глаз с его гордой головы, с могучего разворота широких плеч и думала о том, что будущее его клана находится в надежных руках. Ей было приятно, что Маклин привел ее в это укромное место на вершине мира. Если бы только можно было навсегда остаться здесь, вдали от тоски и одиночества, от неразберихи, царившей внизу! Очень неохотно ее мысли вернулись к отцу и его коварным интригам.
– За что мой отец так тебя ненавидит?
Маклин нахмурился, и волшебный покой весеннего дня внезапно рухнул.
– Дело не во мне одном, этот человек хочет прибрать к рукам всю Шотландию. Он терпит тех, кто его боится, заискивает перед ним, покорно подчиняется его приказам. Но тот, кто не склоняет перед ним головы, тот, кто смеет поступать, как подобает мужчине, рискует заслужить клеймо изменника и увидеть, как его семью упекут в тюрьму под каким-нибудь надуманным предлогом.
Энн сразу поняла, что он имеет в виду себя.
– А скоро он приедет за мной? – тихо спросила она, отводя глаза. Мысль о встрече с отцом теперь казалась ей куда менее заманчивой и желанной, чем три дня назад.
– Граф еще не знает, что ты здесь, милая девочка, – негромко ответил Маклин, и насмешливая улыбка вновь показалась на его лице. – Я решил немного помучить его неизвестностью, прежде чем послать ему весточку о том, что ты благополучно гостишь у своих родственников здесь, на Севере.
– А что, если он за это время причинит вред твоей семье?
Улыбка Маклина словно окаменела и стала похожа на гримасу боли. Он вдруг схватил ее за локоть, его пронизывающий взгляд проникал, казалось, в самую душу, а что за выражение таилось в непроницаемой синеве его глаз, невозможно было разгадать.
– Он не посмеет! А вы готовьтесь к тому, что вам придется пробыть здесь с нами несколько недель, Энн Рэндалл. Как вам кажется, сумеете вы так долго выносить мое общество?
– Если вы не будете забывать о хороших манерах, сэр, – дерзко бросила она в ответ, высвобождаясь из его рук.
Маклин запрокинул голову и расхохотался от души.
– Я приложу все свои скромные усилия, сударыня, но опрометчивых обещаний давать не буду.
Он опять взял ее за руку, словно намереваясь отвести обратно к лошадям, но в течение нескольких секунд они оба простояли в неподвижности. Энн заставила себя взглянуть ему в глаза, и, пока пыталась что-либо прочесть в их бездонной глубине, ей показалось, что весь окружающий мир куда-то исчез. Даже беспрерывно завывающий ветер как будто утих.
Беспечная веселость постепенно исчезла с лица Маклина. Он наклонился к Энн, его сильные пальцы еще крепче сжали ее руку. Глаза были полузакрыты, темные ресницы – ни один мужчина не имел права на такие густые и длинные ресницы! – немного смягчали их неистовую синеву.
На мгновение Энн лишилась способности мыслить здраво. Инстинктивно наклонившись вперед, она ощущала лишь бурное биение собственного сердца и внезапную нехватку воздуха. Прикосновение его рук напомнило ей о другом дне, о мгновениях, пережитых на лугу – там тоже дул сильный ветер! – когда она была на волосок от гибели…
При этом воспоминании на нее внезапно нахлынула ледяная волна подозрительности. Маклин был ее врагом, он поклялся отомстить ее отцу. Какая же она дура, что поехала кататься с ним верхом одна, без сопровождения!
Попятившись назад, Энн вырвалась из его рук, да Фрэнсис и не пытался ее удержать. Он так внезапно разжал руки, что она чуть не упала, но сумела удержаться на ногах и, отойдя подальше, вскинула на него полный недоверия взгляд.
– Прости, милая, у меня и в мыслях не было тебя пугать, – негромко произнес он.
Неловкое молчание затянулось, и наконец Маклин повернулся к лошадям, на ходу небрежно протягивая ей руку.
– Давай, девочка, обопрись на меня. Твои сапожки не предназначены для прогулок по горам, и вообще нам пора возвращаться домой.
В Кеймри они вернулись другой дорогой – пробравшись сквозь густой, напоенный ароматом смолы сосновый лес, выехали на открытое пространство вересковой пустоши к югу от замка. Фрэнсис задумчиво смотрел на застывший профиль Энн. Сцена, разыгравшаяся между ними на Мысе Чаек, не была им предусмотрена, но несколько мгновений мира и покоя, пережитых вместе с ней, понравились ему куда больше, чем он сам был готов признать. Ему была неприятна мысль о том, что она его боится. Натянув поводья, Фрэнсис стал прикидывать, что бы такое сказать или сделать, чтобы прогнать это напряженное выражение с ее лица.
– Что вы ответите, если я предложу вам состязание, сударыня? – спросил он наконец. – Я дам вам фору до подножия этого холма и все-таки первым приду к воротам.
Энн удивленно посмотрела на него, измерила взглядом расстояние и неожиданно улыбнулась.
– Идет, сэр.
Они оба обрадовались тому, что сковавшее их странное напряжение мгновенно спало. По знаку Маклина Энн пришпорила Касси, но, несмотря на щедрую фору и на резвость кобылы, вороной жеребец с легкостью нагнал ее задолго до того, как они увидели замок. Лошади помчались бок о бок, слегка замедлив бег только при въезде в узкие ворота.
На конюшенном дворе Фрэнсис соскочил с пританцовывающего жеребца, задорно улыбаясь. У Энн щеки разгорелись от стремительного прилива крови, она не смогла сдержать веселый смех, когда он подхватил ее с седла, закружил по воздуху и поставил на землю рядом с собой.
– Я бы тебя и близко не подпустил к тому проклятому оврагу, если бы скакал в тот день на этом черном дьяволе, – со смехом сказал Маклин, с радостью заметив, что мучительный страх окончательно исчез с ее лица.
Бросив поводья обеих лошадей поджидающему конюху, Фрэнсис взял Энн под руку, и они вместе прошли через узкую дверь в коридор. У входа в большой зал Маклин остановился и задумчиво потер подбородок.
– Сам не знаю, что с тобой дальше делать, милая, – признался он, слегка нахмурившись. – Я показал бы тебе весь замок, если бы мог быть уверен, что ты не предпримешь новой попытки сбежать.
Его правая рука все еще сжимала ее локоть – теплая и сильная. Энн ощущала ее мощь сквозь ткань костюма для верховой езды. Казалось, тепло его руки вливается через кожу прямо ей в кровь и расходится по всему телу… Она опустила глаза, мучительно размышляя, что ответить. Если она даст слово, значит, сделает выбор, и отступить от него уже не сможет!
– Я даю тебе слово… – начала она едва слышно, потом вскинула голову и поглядела прямо ему в глаза. – Даю слово, что не буду пытаться бежать… пока ты поступаешь со мной по-честному.
Маклин улыбнулся.
– Идет, милая. Мы заключили сделку.
В эту минуту Энн понимала, что поступает непростительно глупо, но, к своему изумлению, обнаружила, что ничуть об этом не жалеет.
* * *
На следующее утро вернулись унылые затяжные дожди, известные обитателям западного побережья Шотландии под именем весны. С моря пришел густой туман, низко стелющиеся тучи обложили небо и окутали горные вершины глухим покровом тайны. Ледяная сырость проникла в спальню Энн и заставила ее свернуться клубочком под одеялом.
Переполненная возбуждением, она – быть может, в первый раз в жизни – чувствовала себя по-настоящему живой и удивлялась, как много перемен произошло не только во внешних обстоятельствах, но в самом ее существе за одну короткую неделю. Вырванная из привычного уединенного и однообразного существования в Линкольншире, она оказалась ввергнутой в какое-то невообразимое приключение… и ей это нравилось!
Девушка засмеялась вслух при мысли о том, что сказала бы покойная Филиппа – само воплощение респектабельности, если бы узнала, что ее воспитанница спала под открытым небом бок о бок с двумя мужчинами! Вся ее юность прошла в уединении, в тесном, замкнутом мирке. Молодые люди лишь изредка наведывались в их поместье в Линкольншире, а если они и появлялись, ей не позволялось говорить с ними наедине, без пригляда матери или няни. Однако даже в то время, несмотря на всю свою неискушенность, Энн сумела понять, что вызывает интерес у молодых людей: от нее не укрылись пламенные взгляды, которые они бросали на нее исподтишка. Но, как ни странно, ни один из знаков внимания со стороны английских поклонников не произвел на нее более сокрушительного впечатления, чем откровенно оценивающий взгляд предводителя клана Маклинов…
Энн откинула одеяло, спустила ноги на пол и, приплясывая от холода, подбежала к камину. Подбросив брикет торфа в тлеющие угли, она стала размышлять, позовет ли ее сегодня Маклин на прогулку? И если да, то должна ли она ехать, или ей следует уклониться от приглашения под каким-нибудь благовидным предлогом?..
Глядя на потрескивающий в камине огонь, Энн задумчиво закусила костяшки пальцев, пытаясь решить для себя, что ее так привлекает в Маклине. Она готова была признать, что он ее пугает. В нем угадывалась неисчерпаемая сила, которую он старательно обуздывал, но которая поминутно грозила оборвать тонкую узду. Ей очень хотелось хоть одним глазком увидеть тот мир, который он готов был ей показать, но она опасалась, что этот человек заведет ее дальше, чем она могла позволить себе зайти…
Дверь приоткрылась, в нее заглянула Кэт и тут же вошла, торопливо присев на пороге.
– Доброе утро, девочка моя, хотя чего в нем доброго – убей бог, не знаю: такое оно холодное и сырое. Я бы живо уложила тебя обратно в постель, да только я вижу, что ты уже совсем проснулась и тебе так же весело, как кошке в собачьей конуре. – Распахнув дверцы платяного шкафа, Кэт с недовольством оглядела скудный гардероб Энн. – Ну, я полагаю, сегодня мы опять наденем шерстяное зеленое, хотя на этой неделе ты его уже надевала – как, впрочем, и все остальные. Надо надеяться, к завтрашнему дню наши рукодельницы закончат шитье новых нарядов. Примерку проведем сегодня после полудня.
Энн вскинула голову.
– Что за новые наряды? Зачем? Я здесь долго не пробуду…
– Сколько бы ни пробыла, неужели ты думаешь, что мы тебя заставим до самого конца носить четыре наспех перешитых платья? – Кэт окинула девушку оценивающим взглядом. – Да, золотая парча как раз подойдет. Думаю, им удастся закончить шитье к завтрашнему празднику.
– Вы о чем? – удивленно спросила Энн, ничего не понимая.
– Сэр Фрэнсис пригласил все соседские семьи в гости на завтрашний вечер. Будет пир горой, музыка и танцы. Ты вскружишь немало голов, деточка, уж это точно! – с лукавой улыбкой предсказала Кэт. – Держу пари, тебе не придется сидеть у стены во время танцев.
У Энн голова пошла кругом. В замке будет бал… уже на следующий вечер!
– Но мой отец, возможно, уже в пути, во главе целой армии! Неужели сэр Фрэнсис не боится так рисковать?
Старуха усмехнулась и покачала головой.
– Того, кто знает сэра Фрэнсиса Маклина, уже давно не удивляют и не пугают его безумные выходки. Этот мальчишка готов щелкнуть по носу самого дьявола, а потом обвести его вокруг пальца и сделать вид, что ничего не случилось. Немудрено, что он до сих пор не попался в брачные сети, раскинутые многими любящими мамашами, – продолжала она как будто между прочим. – Но они не унимаются. Вот посмотришь, завтра все они будут перед ним лебезить и вертеть хвостами, разряженные, как павлины.
Энн вдруг осознала, что ей предстоит, и ахнула, прижав руки к груди.
– Но мне же нечего надеть! – простонала она, мысленно поклявшись себе не переступать порога своей комнаты завтра вечером. Уж лучше сидеть взаперти, пока другие веселятся, чем появиться в перешитом платье перед целой толпой надменных шотландских горцев!
– Ты об этом не тревожься, дитя мое, я нашла как раз то, что нужно. У нас есть чудесный золотой шелк, уже выкроенный для леди Дженет – это сестра сэра Фрэнсиса. Но платье так и не сшили: она решила, что цвет ей не идет или что-то в этом роде. Его куда-то сунули да и забыли до нынешней недели, а я искала что-нибудь на платье для тебя, вот и нашла. Немного подгоним тут и там – и все будет отлично.
Обе женщины продолжили обсуждение предстоящего вечера, пока Энн поглощала принесенный горничной завтрак, состоявший из теплого молока и свежих овсяных лепешек. Затем, облачившись в зеленое шерстяное платье, Энн спустилась по лестнице в поисках своего дяди или Дональда. Возможно, один из них расскажет ей подробнее о планах сэра Фрэнсиса. Ее смущало то, что сам Маклин ничего ей вчера не сказал: вдруг это означает, что он не желает видеть ее среди гостей?..
Она нашла их в большом зале: пока дюжина членов клана лениво перебрасывалась в кости у огня, Дональд и Иэн добродушно спорили за партией в шахматы.
– Надеюсь, я вам не помешала?
– Кому помешает солнечный луч в хмурый зимний день? Иди сюда, девочка, мы тебе рады, – пригласил Иэн.
Энн благодарно улыбнулась ему, пересекла комнату и присела на подлокотник его кресла. Изучив положение на доске, она посмотрела на Иэна с сочувствием:
– Вам грозит проигрыш, дядя.
Он упреждающе поднял палец.
– Наблюдай и учись, девочка моя, наблюдай и учись!
С этими словами Иэн сделал неожиданный ход и взял у соперника тяжелую фигуру.
Дружеский поединок продолжался, причем симпатии Энн поминутно переходили то на одну, то на другую сторону в зависимости от того, к кому из игроков поворачивалось лицом переменчивое везенье.
– Как ты можешь выступать против кровного родственника на стороне этого мерзавца? – возмутился Иэн, когда она захлопала, увидев, что Дональд взял его пешку.
– Я многим обязана Дональду, – со смехом объяснила Энн. – Он спас меня от гнева сэра Фрэнсиса, пока мы добирались сюда через горы.
– Клевета! – внезапно раздался знакомый голос. – От меня никого не нужно было спасать.
Энн удивленно оглянулась. Маклин стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк и заткнув большие пальцы за пояс. Его глаза искрились весельем.
– Да, Иэн… печальное это зрелище, когда старый закаленный солдат оказывается под каблуком у смазливой девчонки, – добавил он, входя в комнату.
«Интересно, давно он тут стоит?» – Энн нахмурилась, стараясь припомнить, что именно она говорила до его прихода.
– Тот, кто подслушивает, редко слышит о себе что-либо лестное, – заметила она. – Вам бы следовало объявить о своем приходе, а не подкрадываться тайком.
– У меня нет привычки красться тайком в моем собственном доме, сударыня, – ответил Маклин, лениво опускаясь в кресло рядом с Иэном. – К тому же иногда полезно бывает услышать, что люди говорят у тебя за спиной, – это помогает узнать их истинный образ мыслей. Отличный способ определить, кто тебе друг, а кто враг, разве нет?
Энн смотрела на него молча, гадая про себя, не кроется ли за его словами какой-то особый смысл.
– Кстати, что вы думаете о Кеймри? – поинтересовался Маклин. – Теперь, когда вас выпустили из темницы?
– Я еще почти ничего не видела, но то, что видела, кажется мне очень внушительным, – осторожно подбирая слова, ответила девушка. – Я как раз собиралась попросить Дональда показать мне замок.
Маклин многозначительно поднял бровь.
– Стало быть, вы желаете осмотреть дом. Может быть, хотите выведать наши слабости и уязвимые места, чтобы сообщить о них Гленкеннону?
Он как будто бросал ей вызов. Энн не поняла, шутит он или нет, и ей стало не по себе.
– Разумеется, милорд! Разве у меня могут быть иные причины, чтобы осмотреть замок? – надменно осведомилась она. – Ну что? Теперь, когда мой коварный замысел раскрыт, вы снова прикажете запереть меня в четырех стенах?
Маклин рассмеялся.
– В Кеймри не имеется уязвимых мест, так что можешь совать свой прелестный носик куда угодно. Жаль, что я не могу сам устроить тебе тур по замку. Предоставляю эту честь Дональду. – Он встал и направился к дверям, но по дороге оглянулся и улыбнулся ей. – Развлекайся, милая, и требуй у Дональда все, что пожелаешь. Мой дом – это твой дом.
Шахматная партия была оставлена, и Дональд повел Энн по замку, которому, как выяснилось, было триста лет. Самая старая северная башня соединялась с более современной южной целой цепью служебных зданий, главным образом казарм и помещений для слуг, а четвертую сторону квадратного двора замыкали конюшни, пекарня и пивоварня. Энн поразило, что жилая часть здания, где размещались сэр Фрэнсис Маклин и его домашние, была снабжена всеми современными удобствами и обставлена с роскошью, не уступавшей лучшим домам Англии и Франции.
