Текст книги "В объятиях врага"
Автор книги: Элизабет Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
19
Наступил вечер еще одного невероятно долгого и мучительного дня. Часы растягивались до бесконечности; Энн казалось, что с самого утра ее тело и душа расстались друг с другом: пока она улыбалась и поддерживала разговор с гостями, душа ее мчалась по полям вслед за Фрэнсисом. Ей представлялись страшные картины: погоня, крики преследователей, безжизненное тело Фрэнсиса, распростертое на земле…
Натянутые до предела нервы были готовы вот-вот лопнуть. Она не сомневалась, что холодный, полный недоверия взгляд Гленкеннона останавливается на ней чаще обычного. Он еще не сказал ей ни слова о ее встрече с Фрэнсисом у озера, но ведь Блейк наверняка уже рассказал ему обо всем. Что, если отец усмотрит связь между этой встречей и своим неудавшимся покушением на горца? Не исключено, что Блейк даже видел ее ночью в коридоре!
Ей стало ненамного легче, когда охотники вернулись и она увидела Фрэнсиса в зале, целого и невредимого. Почему он не сбежал, когда ему представилась такая возможность? Неужели он собирается остаться здесь навечно, чтобы мучить ее?!
Ужин и устроенные после него танцы не доставили ей никакого удовольствия. Весь вечер Энн то и дело – вопреки собственной воле – обводила взглядом переполненный зал, отыскивая Фрэнсиса. Впрочем, это не составляло труда: он был на голову выше всех остальных джентльменов. Однако, когда Фрэнсис подошел к ней, она отослала его прочь с таким ожесточением, что лорд и леди Гэлбрейт удивленно покосились на нее. Больше он не пытался с ней заговаривать.
Наконец вечер закончился, она осталась одна в своей спальне и в самом дурном расположении духа принялась в одиночку сражаться с крохотными агатовыми пуговичками на спине платья. Напрасно она отпустила Бесс в деревню ухаживать за заболевшей кузиной. Ей самой сейчас не помешали бы участливые слова горничной и ее ловкие пальцы…
Однако Бесс не бросила свою хозяйку на произвол судьбы – она договорилась с другой служанкой, чтобы та подогрела воду для ванны, и сейчас из-за занавески в алькове уже поднимался теплый пар.
Справившись наконец с последней пуговицей, Энн стянула платье и сбросила вслед за ним тяжелые шелковые нижние юбки. В комнате было холодно, и кожа тут же покрылась мурашками. Обнаженная, вся дрожа, она торопливо прошла за занавеску.
Очутившись в ванне, Энн целиком погрузилась в теплую воду и закрыла глаза. Ей хотелось хоть немного привести в порядок беспокойно скачущие мысли, но даже здесь Фрэнсис продолжал ее преследовать. И почему он не может просто оставить ее в покое?! Сам же ее отверг, ясно дал понять, что она ему не нужна, но всего этого ему было мало. Ему непременно хотелось убедиться, что по первому же зову она опять к нему прибежит, как собачонка! И несмотря на все свое праведное негодование, Энн была вынуждена с горечью признать, что Фрэнсис не так уж далек от истины. Как охотно она отвечала на его поцелуи у озера! Он был прав, когда решил, что победа достанется ему без труда… Ей вспоминались его сильные руки, обнимающие ее, вкус его губ, биение его сердца рядом со своим собственным. Даже сейчас ее тело предательски отозвалось на это воспоминание вспышкой страсти, которую она была не в силах в себе подавить… Проклятие! Приходилось признать, что она все еще его любит. Что ж, остается позаботиться, чтобы он никогда об этом не узнал…
Ей давно уже пора было находиться в постели и видеть третий сон, когда она наконец заставила себя вылезти из чуть теплой воды. Достав полотенце, Энн завернулась в него, поеживаясь от холода, и, выйдя из-за занавески в поисках капота, остановилась как вкопанная. На ее широкой постели, откинувшись на подушки с таким видом, будто в его присутствии в дамской спальне ничего особенного не было, полулежал Фрэнсис.
Энн стояла, оцепенев, не в силах ни двинуться, ни сказать хотя бы слово, ни даже думать, и только смотрела на него, не веря своим глазам.
– Добрый вечер, милая. Надеюсь, ты славно поплескалась в ванне? Ты чертовски долго там возилась, – заметил он с хорошо знакомой ей ленивой усмешкой, пристально разглядывая ее. – Еще немного – и я бы решил к тебе присоединиться.
– Убирайся отсюда сейчас же! – прошипела она, справившись наконец с дыханием и изо всех сил прижимая к груди полотенце. – Считаю до пяти. Если на счет «пять» ты еще будешь здесь, я закричу и не успокоюсь, пока сюда не прибегут охранники. Один… два…
– Кричи, если хочешь, – невозмутимо перебил ее Фрэнсис, – но я не уйду, пока не скажу все, что должен сказать.
Энн тяжело вздохнула. В конце концов, если она выслушает его, ничего ужасного не произойдет.
Фрэнсис следил за ней молча, все еще откинувшись на подушки.
– Ладно, говори, что тебе нужно, и исчезни, – сердито буркнула Энн. – Не хочу, чтобы из-за меня кого-то убили… даже такого, как ты.
Он взял со стула ее капот и протянул ей.
– Тогда будь добра, девочка моя, надень вот это, а то у тебя такой соблазнительный вид, что мне трудно сосредоточиться.
Энн рванула у него из рук капот и неуверенно огляделась по сторонам. Чтобы надеть капот, надо было сбросить полотенце.
– Повернись спиной! – скомандовала она, внимательно следя за тем, как он повинуется приказу. – И не вздумай оборачиваться! – Не сводя с него глаз, она сбросила полотенце, торопливо натянула на себя капот и как можно туже затянула кушак. – Я даже не спрашиваю, как тебе удалось сюда попасть, я ничего не хочу об этом знать. Но скажу тебе одно: ты болван, Фрэнсис Маклин! Кто-нибудь может войти в любую минуту, и тогда тебе конец.
– Ты ждешь любовника? Боюсь, он будет неприятно поражен: я запер дверь.
– Ты говорил, что должен сказать мне нечто важное, – нахмурилась Энн. – Говори, что тебе надо, и скройся с глаз. Я устала от твоей болтовни.
Фрэнсис огляделся по сторонам, его лицо внезапно стало серьезным.
– Я бы не стал подвергать тебя такому риску, если бы у меня была возможность этого избежать, милая. Но мне непременно нужно объяснить тебе, что случилось прошлой весной.
Его глаза потемнели, властный взгляд приковал ее к себе. Энн почувствовала, что в ней с прежней силой вспыхнуло желание прикоснуться к нему, и решительно отвернулась.
– Я ничего не хочу об этом знать! Все кончено, Фрэнсис. Что было, то быльем поросло. Оставь меня в покое.
– Черт побери, Энн! Я привяжу тебя к стулу, если потребуется, но ты меня выслушаешь! – взорвался Фрэнсис, вскочив с кровати. – А теперь сядь!
Энн тут же села, даже не успев возмутиться, что он смеет ею командовать.
– Прошлой весной, – начал Фрэнсис вполголоса, – все было не так, как я сказал в тот день. Я не мог тогда открыть тебе правды, но братья Маккензи привезли мне новости, изменившие все мои планы. Гленкеннон подал прошение королю, чтобы меня объявили изменником. Меня запросто могли отправить на виселицу.
Энн ошеломленно уставилась на него, не зная, можно ли ему верить.
– И прошение… было удовлетворено? – спросила она, задержав дыхание.
Фрэнсис покачал головой:
– Нет, дорогая, хотя в тот момент похоже было, что в скором времени мне придется бежать во Францию. Будь у меня тогда больше времени, я, наверное, смог бы что-нибудь придумать. Видит бог, я не хотел причинять тебе боль, но я знал, что ты не можешь остаться в Кеймри. – Фрэнсис прошелся по комнате и остановился перед ее стулом. – Мне казалось, что лучше тебе вернуться к Гленкеннону, чем стать женой изменника, объявленного вне закона. Я не хотел для тебя такой жизни, Энн.
Она упорно не сводила глаз со своих сложенных на коленях рук, пытаясь обуздать безумное волнение, охватившее ее. Он не хотел отсылать ее прочь! Господи боже, неужели он любил ее все эти долгие месяцы? Неужели он все еще ее любит? Неужели это правда?
– Почему же ты сразу мне все не сказал? Думал, я такая глупая, что не пойму? А может быть, тебе просто потребовалось время, чтобы придумать сказочку поубедительнее?
– Я думал, тебе так будет легче, потому и наговорил тогда… много разного. Мне не хотелось ранить тебя больше, чем было необходимо, и я решил, что лучше покончить со всем сразу, чтобы не было долгих сожалений с обеих сторон. И кроме того, я боялся за тебя, милая. Боялся того, что сделает Гленкеннон, если узнает, что ты меня любишь. – Он криво усмехнулся. – Я думал, твоя гордость поможет тебе быстро излечиться от этой влюбленности.
– Так и получилось, – сказала Энн, поднимаясь со стула и неверной поступью направляясь к окну.
– Но я упустил из виду одно, – добавил Фрэнсис, схватив ее за запястье, когда она проходила мимо. – Я не рассчитывал, что сам не смогу от нее излечиться!
Он притянул ее к себе и спрятал лицо у нее в волосах.
– Ты преследовала меня днем и ночью… каждую минуту с тех самых пор, как я отослал тебя прочь. Каждый камень Кеймри, каждая пядь этого проклятого берега напоминали мне о тебе. Мне некуда было от тебя скрыться, милая, ты не давала мне покоя. Ради всего святого, Энн, поверь, что я люблю тебя, – вздохнул он. – И что бы ни задумал Гленкеннон, даже если вся Англия и Шотландия будут против нас, ты будешь моей!
Его рот отыскал ее губы с такой нежностью, что сердце Энн заколотилось с неистовой силой. Все разумные мысли покинули ее, губы раскрылись ему навстречу. Этот поцелуй, полный самозабвенной страсти, обжег ей душу. Мир закружился вокруг нее, а потом и вовсе исчез. Руки Фрэнсиса и его губы остались единственной реальностью. Не было больше гордости или гнева, не было ни благоразумия, ни опасений, ни единой мысли – вообще ничего! По собственной воле, не спрашивая совета у разума, ее тело выгнулось ему навстречу, руки обвились вокруг его шеи. Впервые за несколько месяцев она почувствовала себя живой. «Он меня любит!» – ликовала Энн. Раньше он никогда не говорил ей таких слов – даже в ту незабываемую ночь на берегу.
Его могучие руки, державшие ее за талию, вдруг стали удивительно чуткими и нежными, ладони скользнули вверх и обхватили грудь. Потом его рука пробралась под полу капота и нащупала мягкую, как у младенца, кожу у нее на бедре, а губы проложили влажную дорожку поцелуев от ее щеки к плечу.
– Энн, Энн… я так давно тебя люблю, я так долго хотел тебя… – шептал Фрэнсис.
Энн почувствовала, как все ее тело содрогнулось; когда он подхватил ее на руки и перенес на постель, она не стала протестовать.
Бережно уложив свою ношу на покрывало, Фрэнсис опустился на кровать рядом с ней. Опять их губы слились, он целовал ее, пока голова у нее не закружилась от страсти и нетерпения. Капот совсем разошелся под его руками, Энн ахнула, когда его губы продолжили свой путь от шеи к упругой округлой груди. Как в ту ночь на берегу, она чутко отзывалась на каждое прикосновение, ничего не сознавая, ощущая лишь стремительный ток крови и неистовые вспышки желания, прожигающие тело насквозь. А Фрэнсис опять овладел ее губами, его руки скользили по ее телу – умные, уверенные руки мужчины, знающего, как дарить наслаждение женщине. Энн казалось, что она тонет в его поцелуе и вот-вот захлебнется, но ей было все равно.
Напряжение достигло невыносимого предела. Фрэнсис внезапно остановился, поднял голову и залюбовался красотой обнаженного тела Энн в мягком свете свечей. Страстная и покорная, она лежала в его объятиях, но он твердо решил не торопиться. Ни за что на свете он не причинит ей боли!
Дрожащими пальцами Фрэнсис принялся расстегивать рубашку и замер от неожиданности, когда Энн вдруг подняла руки и ловко освободила пуговицы от петель. Она безмолвно заглянула ему в глаза, ее руки заскользили по его обнаженной коже, и тогда яростный стон исторгся из груди Фрэнсиса: битва с собой была проиграна. Его пальцы запутались в волнах ее волос, разметавшихся по подушке; он приник губами к ее рту, как жаждущий в пустыне припадает наконец к желанному источнику, не в силах насытиться свежей и чистой влагой…
Внезапно раздался громкий стук в дверь, разорвав завесу окутавшего их тумана страсти. Выругавшись себе под нос, Фрэнсис мгновенно вскочил на ноги и скрылся за занавеской, где стояла ванна, а Энн трясущимися руками принялась натягивать на себя капот.
Что, если это ее отец решил нагрянуть с каким-то неотложным распоряжением? Такое однажды уже бывало. Или, еще того хуже, вдруг он уже знает, что Фрэнсис здесь?..
Пока Энн открывала дверь, сердце у нее сильно колотилось; она едва не лишилась чувств от облегчения, увидев, что на пороге стоит Бесс, удивленно глядя в пылающее от смущения лицо своей хозяйки.
– Я помешала вам принимать ванну, сударыня? Я увидела, что у вас свеча еще горит, вот и решила зайти сказать, что я вернулась. Я уже раз постучала, но вы не слышали.
– Ах да, я… как раз готовилась ко сну, – пролепетала Энн и отступила от двери, чтобы пропустить девушку в комнату.
Бесс улыбнулась и покачала головой:
– Представьте себе, посыльный ошибся. Моя кузина вовсе не была больна. Просто не понимаю, как это могло случиться… Может быть, вы хотите, чтобы я все тут привела в порядок и помогла вам лечь?
– Нет! То есть… я хочу сказать, что ты, должно быть, очень устала, – торопливо пояснила Энн. – Нет, сегодня ты мне больше не нужна. Я уже собиралась задуть свечи.
Когда Бесс наконец ушла, еще раз с удивлением взглянув на нее, Энн закрыла дверь и обессиленно прислонилась к ней. Колени у нее подгибались, хотя угроза миновала.
Фрэнсис высунул голову из-за занавески.
– Уж если собираешься иметь дело с горцами, учись врать, не краснея, милая, – усмехнулся он, подходя к ней. – Поскольку моя жизнь в твоих руках, придется мне, видно, научить тебя, как это делается. Иди сюда, и мы начнем наш урок!
Он протянул к ней руку, но Энн неожиданно отпрянула и прижалась к стене. Сколько же раз он ей врал? Может быть, недавно прозвучавшее признание в любви – это очередная ложь и он просто хочет затащить ее в постель? Разве она не поклялась себе, что больше не позволит ему ее одурачить? Боже милостивый! Почему же она раньше об этом не вспомнила – до того, как начала отвечать на его поцелуи?..
– В чем дело, милая? – Фрэнсис удивленно взглянул на нее.
– Ты так здорово умеешь врать, что я понятия не имею, можно тебе верить или нет! – выпалила Энн, стараясь не смотреть на него, чтобы не поддаваться соблазну. – Уходи, тебе вообще не следовало сюда приходить!
– Когда это я лгал тебе, Энн?
– Когда?! – ее голос сорвался на крик. – Откуда мне знать? Очень может быть, что ты вообще ни разу не сказал мне ни слова правды!
Фрэнсис нахмурился.
– Бог мне свидетель, Энн, я ни разу в жизни тебе не солгал, если не считать того дня, когда мы расстались в Кеймри. Все, что я сейчас сказал, было чистейшей правдой. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой вопреки воле Гленкеннона и всем его планам.
Он замолчал, ожидая ее ответа, но Энн не могла вымолвить ни слова. В глазах Фрэнсиса отразилась неприкрытая боль.
– Я не стану тебя умолять, – мрачно произнес он. – Очень скоро нам с Конрадом придется бежать отсюда, у меня нет времени, чтобы тебя убеждать. Ты должна сама решить, стоит мне доверять или нет.
Энн посмотрела на него, как утопающий смотрит на берег, до которого не добраться вплавь. Она твердила себе, что нельзя его любить, это просто невозможно, для этого есть тысячи причин. Но через несколько минут Фрэнсис уйдет из ее жизни навсегда, если она его не остановит…
Внезапно Энн поняла, что может дать только один ответ. Не имеет значения, лжет он или говорит правду. Ее больше не волновала ни собственная уязвленная гордость, ни многочисленные веские причины, которые она сама себе приводила, чтобы его избегать. Со сдавленным криком Энн бросилась в его раскрытые объятия. Фрэнсис подхватил ее и крепко прижал к себе, осыпая поцелуями ее лицо и волосы.
– Я все еще жду твоего ответа, любимая.
– Какого ответа?
Он засмеялся.
– Я просил тебя стать моей женой. Ты уже забыла?
Энн глубоко вздохнула и, закрыв глаза, спрятала лицо у него на груди.
– Ты же знал ответ заранее…
– Но я хотел бы услышать его от тебя, милая.
Энн заглянула ему в лицо, и ее поразило, с какой нежностью он смотрит на нее.
– Я люблю тебя, Фрэнсис Маклин! – прошептала она. – И я выйду за тебя замуж, хотя бы весь мир был против нас.
Она ждала чего угодно, только не веселого смеха, и очень удивилась, когда он внезапно расхохотался.
– Ну, в таком случае нам ничего другого не остается, как попросить разрешения у твоего любящего папаши.
– Фрэнсис, это не предмет для шуток!
– Я и не думал шутить, такова традиция, – возразил Фрэнсис с самым невинным видом. – Представляешь, как я опускаюсь на одно колено перед лордом Робертом, чтобы просить у него твоей руки?
Энн не выдержала и тоже рассмеялась, представив себе такую картину, но быстро взяла себя в руки и заговорила серьезно:
– Нет, кроме шуток, Фрэнсис, что мы будем делать?
– Я собираюсь увезти тебя отсюда, – просто ответил Маклин. – Но мне придется попросить тебя подождать еще месяц: мы должны подготовиться к осаде. – Он пристально заглянул ей в лицо. – Тебе здесь нелегко приходится, милая? Гленкеннон тебе угрожал? Только скажи – я постараюсь так устроить, чтобы увезти тебя с собой, когда нам с Конрадом придется удирать.
Энн с трудом заставила себя подавить мгновенно возникшее желание умолять его не покидать ее.
– Не волнуйся, я здесь в безопасности. Из всех обитателей Рэнли ты единственный, кто мне угрожал, – с усмешкой ответила Энн.
Фрэнсис засмеялся и привлек ее к себе, чтобы поцеловать еще раз.
– Теперь мне надо идти, – сказал он, неохотно оторвавшись от нее. – Я задержался куда дольше, чем думал. Конрад небось уже решил, что мне всадили нож в спину. – Уже повернувшись к дверям, он бросил выразительный взгляд на постель. – Я испытываю сильнейшее желание придушить твою горничную, милая. Я так надеялся, что она останется в деревне!
Фрэнсис приоткрыл дверь и выглянул в темный коридор.
– Не забудь, любовь моя, – прошептал он, оборачиваясь, – завтра тебе опять придется всячески демонстрировать, что ты меня терпеть не можешь.
Энн послала ему воздушный поцелуй.
– Я буду настоящей мегерой! – улыбнулась она и серьезно добавила: – Будь осторожен, Фрэнсис.
Он подмигнул и скрылся за дверью. Опустевшая комната сразу показалась ей заброшенной и холодной. Энн прислонилась к столбику кровати и прошептала в темноту:
– Будь осторожен, любимый мой. Ради бога, будь осторожен!
20
Гленкеннон беспокойно расхаживал по кабинету.
– Говорю вам, Блейк, на этот раз он не должен ускользнуть! – прорычал он, стремительно повернувшись к управляющему. – Может, взять его прямо сейчас, пока он не начал играть в свои игры?
Эдмунд Блейк пожал плечами:
– Разумеется, вам виднее, милорд. Но я не могу не думать о том, какой поднимется шум, если вы бросите Маклина в тюрьму сейчас, когда против него не выдвинуто никаких обвинений. Слухи дойдут до короля и непременно вызовут определенные подозрения, а это не в наших интересах.
Граф тяжело вздохнул:
– Вы правы, Блейк. Самое простое решение редко бывает удачным. Но, черт побери, я из себя выхожу, когда вижу, как Маклин расхаживает тут повсюду, а я понятия не имею, что у него на уме!
Он замолчал, уставившись невидящим взглядом в оконное стекло, по которому хлестали серые струи дождя.
– Вы его получите, милорд. Но зачем спешить? Это на вас не похоже.
– Я слишком долго ждал, чтобы прибрать к рукам Шотландию! – угрюмо проворчал Гленкеннон. – Только избавившись от Маклина, мы сможем сломать хребет сопротивлению.
– Да, но на вас не должно пасть и тени подозрения, – напомнил ему Блейк. – Я по-прежнему считаю, что надежнее всего несчастный случай. На завтра назначена соколиная охота. Вот вам прекрасная возможность, не хуже любой другой. Почему бы и нет? Всякое может случиться.
Гленкеннон стремительно отвернулся от окна.
– Маклин обожает соколиную охоту… Да, это должно сработать! Но не дай бог, если его лошадь опять растянет сухожилие. Надо же было случиться такому невезению!
Блейк снова пожал узкими сутулыми плечами.
– Если эта попытка провалится, мы все равно захватим его под каким-нибудь предлогом. Я найду свидетелей, которые присягнут о чем угодно, если им хорошо заплатить. Конечно, это не самый удачный вариант, но по крайней мере Маклин будет у нас в руках.
Гленкеннон взял хрустальный графин со стойки резного буфета и налил себе вина.
– Его хорошо охраняют? Вы уверены, что вашей страже можно доверять?
– Я бросил на это дело Годфри, Смита и молодого Дональдсона. Раньше они меня никогда не подводили.
– И все-таки хотел бы я знать, что затевает Маклин. Он нагрянул в Рэнли явно не для того, чтобы насладиться моим обществом, и я не верю, что у него есть дела где-то здесь поблизости.
Подняв бокал, Гленкеннон бросил поверх ободка холодный взгляд на управляющего.
– Я не позволю этому самонадеянному варвару оставить себя в дураках, Блейк.
– Не сомневаюсь, что мы скоро это выясним, милорд, – поспешил успокоить его Блейк. – Но беда в том, что у нас есть и другие заботы, помимо Маклина. Ужасно не хочется вам об этом напоминать, но я получил повторный счет от этого торговца, Мартина Макдаффа, на сей раз с сопроводительным письмом. Тон письма можно смело назвать оскорбительным; он практически намекает, что может отказать вам в кредите.
– Вот как? – со зловещей улыбкой переспросил Гленкеннон. – Стало быть, он еще глупее, чем я думал.
– Да, милорд, боюсь, что так. Я взял на себя смелость составить ответ ему и еще нескольким кредиторам. Пообещал, что мы заплатим в следующем месяце, и посоветовал им взять назад необдуманные слова. Полагаю, на какое-то время это их успокоит.
– Верно, к тому времени у меня уже будут деньги, – согласился Гленкеннон. – Завтра вечером я объявлю своим лордам о новом налоговом сборе. Первый платеж должен поступить через две недели.
Блейк поднял свои бесцветные брови.
– А если лорды откажутся платить?
– Это будет налог в поддержку армии, которую я содержу, чтобы их защищать. Они не посмеют не заплатить, – отрезал Гленкеннон. – Кроме того, наша казна существенно пополнится, как только я устрою замужество Энн.
Блейк взглянул на графа с любопытством.
– Вы уже получили предложение?
– Меня ими забрасывали всю неделю, – отмахнулся Гленкеннон, – но ни одно из них меня не устроило: все это слишком мелко. А вот Перси Кэмпбелл продолжает тянуть время. – Он холодно рассмеялся. – Разрази меня гром, я же вижу, как ему не терпится затащить ее в постель! Не сомневаюсь, что к концу недели он соберется с силами и сделает предложение по всем правилам.
– А может быть, вам стоит подождать, пока сэр Чарльз Говард не вернется из Лондона? – вставил Блейк. – Я слышал, что его возвращения ждут со дня на день. И мне точно известно, что он подыскивает себе молодую жену.
– Что ж, Говард – это подходящая партия. Он достаточно богат и к тому же как раз в том возрасте, когда проще расстаться со своим золотом, – задумчиво проговорил Гленкеннон. – Непременно дайте мне знать, как только он вернется. Очень может быть, что известие о сопернике подстегнет Кэмпбелла, как ничто другое.
Блейк кивнул и начал собирать бумаги, которые принес графу на подпись. Гленкеннон задумчиво потягивал вино, глядя на бесцветного человечка, чей ум был не менее изощрен и коварен, чем его собственный.
– А что скажете вы сами, Блейк? Я заметил, что вы глаз не сводите с Энн. Может, моя дочь приглянулась и вам тоже? Уж не хотите ли вы получить ее для себя?
Блейк невозмутимо продолжал складывать бумаги на столе, ни один мускул у него на лице не дрогнул.
– Я слежу за вашей дочерью по вашему поручению, милорд, – ответил он, не поднимая глаз. – Не скрою, это приятная обязанность: девушка прелестна. Но меня подобные вещи не интересуют. Вся моя жизнь посвящена служению моему господину. – Он поднял голову. – У меня нет времени на всякие глупости.
На мгновение взгляд холодных серых глаз скрестился с таким же холодным и твердым, как кремень, взглядом. Затем Гленкеннон запрокинул голову и расхохотался с неподдельным весельем.
– Черт меня побери, неужели кровь никогда не закипала в ваших жилах?
– Никогда, милорд, – тихо ответил Блейк со своей обычной вкрадчивой улыбкой. – Минутные плотские утехи меня не прельщают. Моя цель куда выше и значительнее.
* * *
В ту ночь Энн тихо сидела в своей спальне и ждала. После ухода Бесс она быстро погасила все свечи, кроме одной, и поставила ее в самом дальнем конце комнаты, чтобы предательский свет не был виден из-под двери. За обедом Фрэнсис шепнул ей, что придет, и теперь она твердила себе, что, возможно, придется ждать несколько часов, прежде чем он сумеет вырваться, но невольно вздрагивала при каждом звуке, пока огромный дом отходил ко сну.
Минуты растягивались в часы… Вся комната была погружена в глубокую тень, и Энн наконец закрыла усталые глаза. Не исключено, что ему так и не удастся прийти…
Внезапно холодный сквозняк дунул по ногам Энн, и она сразу открыла глаза. Фрэнсис стоял у дверей в такой небрежной позе, словно был у себя дома. Улыбнувшись, он задвинул засов, подошел к ней и опустился на колени у кресла. Энн подняла руку и погладила его смуглое лицо: ей необходимо было к нему прикоснуться, чтобы поверить, что он здесь.
– Зачем ты себя изводишь, милая? Небось думала, что я уже умер? Что же нам сделать, чтобы отучить тебя от этой вредной привычки?
– Увези меня отсюда, – прошептала Энн, – и я обещаю, что больше не буду тревожиться.
Его нежный взгляд, казалось, проникал ей в душу.
– Я так и сделаю.
Он обхватил лицо Энн ладонями и поцеловал с той основательной неспешностью, которая всегда сводила ее с ума. Потом его руки обвились вокруг ее плеч, губы нежно скользнули по волосам. Ощутив блаженное чувство безопасности, Энн опять закрыла глаза.
– Напрасно ты не принимаешь моего отца всерьез, – прошептала она. – Он полон решимости покончить с тобой навсегда, Фрэнсис!
– Ты глубоко заблуждаешься, любовь моя. Я очень даже серьезно отношусь к Гленкеннону. – Фрэнсис поднялся, взял Энн на руки и, подойдя к постели, усадил ее к себе на колени. – Я прекрасно знаю, что такому человеку, как он, опасно становиться поперек дороги. И если бы я с самого детства не научился видеть в нем грозного противника, я скорее всего был бы уже мертв. Кстати, расскажи мне, каким образом ты узнала, что он намерен со мной разделаться?
– А как ты догадался, что это я?
– Нетрудно узнать, кто служит горничной у хозяйки дома, – с усмешкой ответил Фрэнсис. – Я твердо знал одно: кроме тебя, у меня в этом доме больше нет друзей, которые рискнули бы послать мне такую записку. Но все-таки расскажи мне, каким образом ты раскрыла его план?
– Я в ту ночь не могла заснуть и решила взять молитвенник в библиотеке. – Энн нахмурилась, вспоминая кошмар, пережитый той ночью. – Когда я добралась до кабинета отца, дверь была прикрыта неплотно. Я услыхала голос Эдмунда Блейка и решила послушать… Я подумала: вдруг он расскажет отцу о нашей встрече у озера? А оказалось… В общем, Блейк и мой отец сговаривались подстроить несчастный случай на охоте.
– Посмотри на меня, Энн, – тихо сказал Фрэнсис, повернув к себе ее лицо за подбородок. – Ты должна мне обещать, что больше не будешь бродить по Рэнли по ночам… ни под каким видом. С наступлением темноты ты должна оставаться в этой комнате и запираться на ночь. – Он обнял ее крепче. – И не вздумай ничего предпринимать, даже если будешь точно знать, что я в опасности! У меня в замке есть свои люди, они позаботятся, чтобы со мной ничего плохого не случилось.
Энн упрямо покачала головой. Она знала, что в случае надобности перевернет небо и землю, чтобы ему помочь, и ничто ее не остановит. Фрэнсис сжал ее лицо ладонями, его тихий голос зазвучал настойчиво и серьезно:
– Запомни, сейчас в руках у Гленкеннона есть лишь одно оружие, которое он мог бы использовать, чтобы меня уничтожить: это ты, Энн. К счастью, сам он пока об этом не догадывается, но помоги нам бог, если он узнает! Он принесет тебя в жертву, не задумываясь, чтобы добраться до меня.
– Но если бы я тебя не предупредила, ты уже был бы мертв!
– Я знал о его планах еще до твоего вмешательства, милая.
Энн резко отстранилась и с изумлением уставилась на него.
– Ты знал?! Но откуда ты мог знать?
– На этот вопрос я ответить не могу, милая. Просто учти, что у меня есть свои источники.
Энн с досадой покачала головой:
– Так, значит, все мои волнения и труды пропали даром? Значит, я рисковала понапрасну!
Фрэнсис снова притянул ее к себе, губы у него вздрагивали, с трудом удерживаясь от улыбки.
– И вовсе не понапрасну, любовь моя. Эта записка подарила мне надежду. Я уже готов был все бросить и отправляться восвояси. Мне казалось, что ты больше знать меня не хочешь.
– Ты… хотел все бросить? Я в это не верю, – улыбаясь, покачала головой Энн.
Фрэнсис выразительно потер щеку.
– Совсем не так давно ты весьма недвусмысленно дала понять, что ты обо мне думаешь. – Внезапно он схватил ее за талию и опрокинул на кровать, крошечные искорки заплясали в таинственной глубине его глаз. – Я два дня обдумывал свою месть. Придется преподать тебе урок: на поцелуй джентльмена не следует отвечать пощечиной!
Под его горящим взглядом сердце у нее учащенно забилось, дыхание пресеклось, а он еще крепче прижал ее к себе. Его губы, требовательные и властные, приникли к ее губам, язык с томительной неспешностью проник глубоко ей в рот, и теплая сладкая дрожь желания пробежала по всему ее телу.
Энн хотелось продолжения, хотелось чего-то большего. Погрузив пальцы в прохладный шелк его волос, она притянула его голову к себе, но Фрэнсис внезапно отстранился, хотя дымка страсти все еще застилала его глаза.
– Вот это, милая, куда более приемлемый способ отвечать на поцелуй.
Он больше не стал целовать ее, а вместо этого он опустил голову ей на грудь и прижался лицом к бархатистой коже у нее под подбородком. Его руки тихонько гладили ее бедра, и от этих прикосновений внутри у нее проснулась знакомая сосущая боль.
Энн обвила его голову руками и крепко прижала к груди.
– Ты не мог бы остаться… хотя бы до утра?
– Нет, любовь моя, – вздохнул Фрэнсис. – За это мне пришлось бы заплатить своей жизнью. Конрад меня ждет, и я обещал, что сегодня надолго не задержусь.
– Когда же ты должен покинуть Рэнли?
– Сегодня ночью.
Энн вздрогнула, словно от удара.
– Сегодня?! – повторила она, отстранившись.
– Да. У нас уже все готово, и я пришел только попрощаться.
Энн в растерянности смотрела на своего возлюбленного. Нет-нет, только не сейчас, она еще не готова, она не вынесет расставания с ним!
– Ты оглянуться не успеешь, как я вернусь, милая, – пообещал Фрэнсис, вновь прижимая ее к себе. – Не пройдет и месяца, как мы увидимся. Только, ради всего святого, соблюдай осторожность.
