Текст книги "В объятиях врага"
Автор книги: Элизабет Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
Элизабет Стюарт
В объятиях врага
Пролог
Огонь потрескивал в камине за решеткой; пляшущие языки пламени отбрасывали красные отсветы на дубовые панели стен и роскошную мебель, обитую бархатом и парчой. Дюжина выстроенных на полированном дубовом столе высоких свечей ярко освещала залитое слезами лицо девочки, которая испуганно жалась к шелковым юбкам стройной молодой женщины.
Женщина с мольбой протянула руку к худощавому мужчине с бесстрастным лицом и чопорной осанкой, стоявшему неподвижно в противоположном конце комнаты.
– Она еще совсем ребенок, Роберт! – умоляюще проговорила женщина. – Она же не нарочно!
– Ей уже восемь лет – вполне достаточно, чтобы понять смысл моих слов, – отрезал мужчина. – Ты слишком долго баловала эту девчонку, Мэри. Пора ей научиться отвечать за свои действия. Давно пора!
Он с отвращением взглянул на щенка спаниеля, которого держал одной рукой за шкирку. Щенок изо всех сил пытался высвободиться, но безуспешно.
– Ей было запрещено впускать это животное в дом, но она не послушалась моего приказа. И вот теперь эта тварь испортила мои лучшие сапоги. Если бы Энн делала то, что ей велят, не было бы у нас сейчас этого неприятного разговора.
Девочка робко шагнула вперед и подняла полные слез голубые глаза на бесстрастное лицо мужчины.
– Прошу вас, отец, поверьте, Фларри не хотел портить ваши сапоги! Он… он нечаянно. Он просто не понял. Я сейчас отведу его назад в конюшню, и… я обещаю больше никогда не брать его наверх! – Ее нижняя губа вздрагивала, она умоляюще прижала к груди тоненькие ручки.
– Боюсь, твоего раскаяния недостаточно, Энн, – заявил он с зловещей улыбкой на тонких губах. – Ты должна запомнить: я всегда говорю всерьез. Твое непослушание будет стоить жизни твоему питомцу. Возможно, это научит тебя считаться с моими словами.
Со сдавленным криком девочка бросилась к нему, но споткнулась и беспомощно растянулась на полу лицом вниз. Толстый ворс роскошного ковра заглушал ее рыдания.
Маленький пушистый щенок отчаянно взвизгнул, дернулся в последний раз в крепких мужских пальцах и затих. Пронзительный крик девочки заставил женщину вздрогнуть, ее глаза расширились от страха, придавая и без того слишком бледному лицу затравленное выражение. Она подошла к девочке, опустилась на колени и обняла ее.
– Не плачь, моя дорогая, – прерывисто и горестно прошептала она. – Все хорошо. Все будет хорошо.
Мужчина брезгливо вытянул руку в сторону, откинутая набок головка щенка безжизненно свисала из его пальцев. Не говоря ни слова, он двинулся к выходу, но, положив ладонь на ручку двери, обернулся и пристально взглянул на женщину. Искра нетерпения промелькнула в его холодных серых глазах.
– Уж ты-то хорошо знаешь, какова цена непослушания, Мэри, – напомнил он. – Советую тебе преподать этот урок своей дочери. Пусть она как следует его усвоит. И вот еще что, Мэри. Держи ее от меня подальше, пока я здесь. Я могу счесть, что она недостаточно наказана.
Дверь захлопнулась с оглушительным стуком, и в комнате наступила тишина, прерываемая лишь приглушенным детским плачем. Женщина ласково погладила золотистые локоны и вздрагивающие плечики девочки. Безмолвные слезы катились по ее щекам и смешивались со слезами дочери.
1
Энн Рэндалл время от времени окидывала взглядом угрюмую вересковую пустошь в предгорьях Шотландии. В желтоватом предгрозовом свете надвигающейся бури местность выглядела особенно мрачно, но девушка была так измучена, что даже приближение грозы ее не пугало. Уже больше восьми часов она провела в седле, и эта изнурительная скачка совсем лишила ее сил. А до этого еще было бурное морское путешествие из Лондона. «Одно хорошо, – подумала она с горькой усмешкой, – если раньше меня страшила мысль о будущем, то теперь мне стало все равно. Пережить бы то, что есть сейчас, а там будь что будет».
Длинные пряди золотисто-медовых волос, подхваченные пронизывающим апрельским ветром, хлестали по лицу. Держа поводья в одной руке, Энн попыталась привести их в порядок, но безуспешно. Щурясь в сумеречном свете, она оглянулась на свой английский эскорт. Пора бы им уже устроить привал! Энн чувствовала, что еще немного – и она не выдержит.
Однако бородатый капитан Кинкейд, возглавлявший отряд, останавливаться, кажется, не собирался. Именно этому человеку лорд Гленкеннон поручил встретить ее в бухте Лейт и препроводить в родовое поместье Рэнли. Отец известил Энн в письме, что у него нет времени, чтобы встретить ее самому. Подумав об этом, она вновь горько усмехнулась. Неужели все дело только в нехватке времени? Нет, скорее – в отсутствии желания. Судя по всему, у него не было большой охоты видеть дочь, впрочем, как и у нее – встречаться с отцом.
Наконец капитан Кинкейд дал знак отряду свернуть с узкой кремнистой дороги в лощину, где можно было укрыться в тени деревьев. Сомнительная защита, но все же лучше, чем ничего. Узловатые дубы и тонкие белые березы пробивались из земли между двух голых гранитных утесов, их ветви били всадников по плечам, словно стараясь не позволить им въехать в ущелье. Энн крепче сжала в руках поводья. Ей было не по себе: в ранних предгрозовых сумерках тесная долина казалась зловещей.
Отряд остановился в ту самую минуту, когда первые ледяные капли дождя упали на землю из низко нависших над головой туч. Энн спрыгнула с лошади, чувствуя, что ее начинает бить неудержимая дрожь. Вокруг нее суетились забрызганные дорожной грязью английские солдаты: одни устраивали из веревок и колышков загон для лошадей, другие собирали сухой валежник для костров. «Скоро я смогу согреться, – пообещала себе Энн. – Осталось потерпеть еще несколько минут, и…»
Неожиданно один из солдат, который неподалеку от нее возился со сложенным хворостом, безуспешно пытаясь разжечь огонь на порывистом ветру, вскинул голову. Проклятие, готовое сорваться от бессильной досады, замерло у него на губах. Он так и застыл рядом с охапкой хвороста, сложенной у ног. Проследив за его взглядом, Энн вскрикнула. Не меньше двух десятков всадников окружили лагерь, держа наперевес сверкающие копья и угрожающе целясь из пистолетов. Они появились ниоткуда, словно каким-то чудом возникли из гранитных утесов и непроходимых зарослей.
– Боже милостивый! – прошептала Энн, не веря своим глазам.
Она обернулась, ища глазами капитана Кинкейда, и увидела, что он застыл возле лошадей, не успев вытащить меч из ножен: острие шотландского копья уперлось ему прямо в грудь.
– Я бы не стал рисковать собственной жизнью из-за неосторожного жеста, – предупредил грубый голос из полумрака.
Коренастый всадник, закутанный в видавший виды шотландский плед, выдвинулся из круга разбойников. Нижнюю половину его лица скрывала густая борода; засаленный берет, низко надвинутый на лоб, затенял глаза.
– Вы все равно попались – и вы и ваши парни, – продолжал он. – Но кровь не прольется, если будете слушаться.
Кинкейд медленно опустил руку. Его лицо окаменело в бессильном гневе.
– А ты, парень, видать, неглуп, – негромко заметил незнакомец. – Ваши лошади нам не нужны – видит бог, эти клячи не стоят того, чтобы с ними возиться. Ну ничего, авось с девчонкой нам больше повезет.
– Ты что, совсем рехнулся, болван?! – воскликнул Кинкейд. – Разве ты не знаешь, кто мы такие?
Не обращая внимания на его слова, коренастый незнакомец решительно направил свою лошадь прямо к Энн. Она во все глаза смотрела на него, но ее усталый разум отказывался воспринимать происходящее. Вся эта сцена представлялась ей просто нелепой. Казалось, через минуту-другую она очнется от кошмара и окажется в Линкольншире, в своей собственной уютной спальне. Но не успела Энн об этом подумать, как крупная, обжигающе холодная дождевая капля упала прямо ей на лицо. Господь всемогущий, она не спит, все это происходит наяву!
Энн невольно попятилась, но очень скоро уперлась спиной в неумолимо твердую гранитную стену, преградившую путь к отступлению. Широко раскрытыми от испуга глазами она смотрела на мрачную фигуру надвигающегося всадника. Его силуэт на фоне клубящегося грозовыми тучами неба казался видением из преисподней.
Нет! Не может быть, чтобы все это происходило взаправду! Неужели она так долго мучилась только для того, чтобы быть убитой в этом богом забытом месте?!
– Давай, девочка, идем. Ты же не хочешь, чтобы пятнадцать человек расстались с жизнью из-за твоего упрямства? Даю слово, никто из нас не причинит тебе вреда. Будешь цела и невредима, как младенчик на руках у мамки.
Наклонившись, он обхватил девушку за талию, легко поднял и перекинул через луку седла. Сопротивление Энн закончилось, не успев начаться. Удерживая ее одной сильной рукой, незнакомец направил лошадь под темную сень деревьев.
– Передайте от нас поклон лорду Роберту Гленкеннону, – бросил он через плечо. – В свое время мы дадим о себе знать!
Лошади и всадники растворились во тьме так же быстро, как и появились. И тут гроза, собиравшаяся весь день, разразилась во всю мощь.
* * *
Лошади пробирались сквозь истекающий дождем темный лес, уверенно ступая по каменистой почве. Вокруг сгущалась ночь, мокрые ветки хлестали Энн по бокам, царапали ее нежную кожу, холодный дождь потоками струился по лицу. Ледяная струйка затекла за воротник промокшего насквозь плаща, однако страх, сковавший душу, охлаждал ее пыл куда вернее, чем ненастье вокруг. У нее не было сил бунтовать, да и что она могла бы противопоставить вооруженной силе похитителей? Если бы знать, кто они, эти разбойники, и что против нее замышляют…
Ливень перешел в мелкий сеющийся дождик, а ветер наконец утих, пока лошади с трудом взбирались на вершину усыпанного камнями холма. Мужчины наконец остановились, укрывшись в густой сосновой роще, и впервые после нескольких часов напряженной скачки дали лошадям отдохнуть. Энн надеялась, что ей позволят спуститься на землю, но незнакомец только крепче прижал ее к себе.
– Держись, милая. Я тебе зла не причиню, – тихо сказал он, причем его хриплый голос прозвучал удивительно ласково благодаря напевному горскому выговору. – Вот, возьми-ка мой плед, а то как бы тебе не растаять от сырости.
С этими словами разбойник закутал ее в плед, и Энн снова ничего не оставалось, как подчиниться.
Темные силуэты всадников окружали их со всех сторон, под дождем они двигались совершенно бесшумно. Чувство беспомощности охватило Энн при виде этого молчаливого эскорта.
– Что вы с-собираетесь со мной делать? – спросила она, презирая себя за дрожь в голосе.
– Сейчас не время об этом толковать, да и не меня надо спрашивать. Но будьте уверены, сударыня, вам ничто не угрожает. Меня зовут Дональд. Ваш покорный слуга.
Крошечная искорка надежды вспыхнула в ее груди.
– В таком случае отвезите меня обратно к людям моего отца! Доставьте меня в Рэнли в целости и сохранности, и вы будете щедро вознаграждены, – наивно пообещала Энн.
Мужчина тихонько засмеялся.
– Вот уж этого я сделать никак не могу, милая, но во всем остальном готов тебе служить.
Он снова послал своего коня вперед через лес, и его сообщники дружно последовали за ним. Ехали медленно – очевидно, жалели лошадей. С упавшим сердцем Энн пыталась угадать, что ее ждет. Несмотря на уверения похитителя, она не ожидала ничего хорошего…
Между тем дождь прекратился, сквозь редеющие облака тут и там робко проглядывали звезды. Всадники растянулись цепочкой на извилистой тропинке, змейкой вьющейся среди громадных валунов и невысоких деревьев. Они взбирались все выше и выше в горы. Угрюмые вершины обступали процессию со всех сторон.
Так прошло несколько часов. Энн казалось, что она как будто приросла к твердой коже седла, все тело онемело от холода, и она больше не ощущала боли в ногах и в спине. Ей хотелось отдохнуть, но страшно было даже подумать о том, что ее ждет на привале.
– Вот мы и приехали, – сказал наконец человек по имени Дональд.
Энн выпрямилась, напряженно вглядываясь в темноту. Куда она попала? Вокруг ничего не было видно, кроме черных гранитных скал, отвесно уходящих к небу.
Тропинка резко вильнула влево, и Энн обнаружила, что они оказались в самой середине большого вооруженного лагеря. Лошади резво выскочили на небольшое, вытянутое в длину горное плато, защищенное со всех сторон вздымающимися утесами.
Неверное пламя полевых костров трепетало на ветру, бросая зловещие отсветы на скалы, лошади и всадники беспорядочно толпились в узкой лощине – были видны только какие-то неясные темные тени.
Неожиданно огромный черный жеребец ворвался в полосу света и встал на дыбы, испугавшись внезапного шума и суеты возле костра. Энн посмотрела на коня с невольным восхищением, а потом подняла глаза на неподвижную фигуру у него на спине. Всадник с легкостью усмирил нервного породистого скакуна и устремил на нее суровый взор.
Как только их взгляды впервые встретились, Энн ощутила нечто вроде толчка или удара. Ее собственные глаза широко раскрылись в суеверном ужасе, когда она хорошенько рассмотрела всадника. Он был одет во все черное, тяжелый плащ развевался на ветру у него за плечами, делая его похожим на некое крылатое видение из ада. Казалось, сам сатана явился, чтобы забрать ее с собой! Неужели этот кошмар никогда не кончится?
Дональд помог Энн спуститься на землю, и она с ужасом почувствовала, что собственное тело отказывается ей повиноваться. Холод, сырость, страх и долгие часы, проведенные в седле, совсем лишили ее сил; онемевшие колени подогнулись, и она бесславно растянулась на земле у ног черного всадника.
Не в силах подняться, тщетно пытаясь справиться с охватившим все тело ознобом, девушка опустила голову. Никогда прежде ей не приходилось чувствовать себя такой жалкой, униженной и несчастной.
– Добрый вечер, сударыня, – раздался вдруг неожиданно веселый голос. – Я бы предложил вам присесть, да вижу, что вы уже расположились с удобством, не дожидаясь приглашения.
Это шутливое приветствие вызвало у мужчин взрыв грубоватого добродушного смеха, а Энн почувствовала себя еще более униженной. Она бросила на незнакомца возмущенный взгляд. Свет луны и отблески костров играли на его мужественном лице, как будто отлитом из бронзы. Холодные синие глаза надменно смотрели на нее из-под густых черных бровей.
Но внезапно уголки его губ приподнялись, ровные белые зубы блеснули в насмешливой улыбке.
– Ну как, сударыня, вы насмотрелись вдоволь? – осведомился он. – Клянусь телом Христовым, господа, разве я не должен чувствовать себя польщенным? Дочь английского графа не может от меня глаз отвести!
Энн в ярости отвернулась. Ощущение жгучего стыда охватило ее, вытеснив на время даже страх: она вдруг поняла, что смотрела на него с восхищением. И все это видели! А теперь он, разумеется, смеется над ней… Ну что ж, разве мать не твердила ей на протяжении всей ее жизни, что этот мир принадлежит мужчинам? Женщине оставалось лишь молча терпеть, чтобы выжить.
– В чем дело? Разве вам нечего сказать? – насмешливо продолжал черный всадник. – Наверное, все дело в том, что нас не представили друг другу по всей форме. – Наклонившись вперед, он отвесил ей полупоклон. – Сэр Фрэнсис Маклин и вечная головная боль Роберта Рэндалла, графа Гленкеннона, к вашим услугам, сударыня.
Значит, этот горец – враг ее отца! Что ж, по крайней мере теперь ей известно, кто и зачем ее похитил. Энн медленно подняла глаза и снова встретилась с ним взглядом. Да как он смеет потешаться над ней?! Спасительный гнев окатил ее горячей волной.
– Ваше имя меня не интересует, сэр! – гордо заявила она. – Да и вам оно скоро будет ни к чему. Пройдет совсем немного времени – и мой отец вас повесит.
Веселая улыбка тут же сошла с лица Маклина. Обхватив ладонью рукоять меча и грозно прищурившись, он опять наклонился к ней.
– Вам бы следовало помнить, где вы находитесь и с кем разговариваете, сударыня, – тихо предупредил он. – Если хотите увидеть, как меня повесят, советую вам пока что попридержать язык, а не то… не ровен час, во время экзекуции вас тут уже не будет.
Увы, волна гнева продержалась недолго и начала спадать. Энн вдруг подумала, что выглядит, наверное, страшно нелепо: сидит в грязной луже и шипит, как рассерженный котенок. Если верить хотя бы половине историй о шотландских горцах – это народ жестокий и беспощадный. И насчет отца она зря похвасталась: она ему совсем не нужна, и вряд ли он станет горевать, если она пострадает по вине этих дикарей…
Страх и отчаяние наполнили душу Энн. Ее судьба находилась в руках надменного разбойника, который сейчас злобно смотрел на нее с высоты своего седла. Ей захотелось разрыдаться, провалиться сквозь землю, но она гордо все-таки вскинула подбородок, изо всех сил сдерживая унизительные слезы.
– Ради всего святого, Фрэнсис, – вмешался Дональд, – ты что, хочешь до смерти напугать бедную девочку?
Ни тени сочувствия не отразилось на каменном лице Маклина. Энн смотрела на него, опасаясь, что ее самообладанию, и без того хрупкому, скоро придет конец.
– Я его не боюсь! – выпалила она, встряхнув головой, чтобы отбросить лезущие в глаза мокрые волосы.
Маклин запрокинул голову и расхохотался во все горло. Эхо подхватило его заливистый смех и многократно отразилось от гранитных стен, окружавших узкое плато.
– Что ж, я рад это слышать, сударыня.
Его слова разрядили напряжение среди затаивших дыхание мужчин, стоявших вокруг. Все начали тихонько посмеиваться и подталкивать друг друга локтями. У всех стало явно легче на душе.
Перебросив длинную ногу через луку седла, Маклин соскочил с жеребца, бросил поводья поджидавшему рядом конюшему и подошел к Энн. Она инстинктивно отпрянула: могучая фигура горца показалась ей угрожающей. Боже милосердный, когда же она наконец научится держать язык за зубами?! Что, если он сейчас ударит ее за дерзость?
– А ну-ка пойдемте поближе к огню, – отрывисто приказал Маклин и, прежде чем она успела сообразить, что он намерен делать, подхватил ее на руки и направился к костру.
Энн попыталась оказать сопротивление, но быстро поняла всю бесполезность такой затеи: его руки сжимали ее стальным обручем. Этот великан, казалось, был высечен из гранитных скал своей родной Шотландии.
Усадив девушку на полено у огня, Маклин окинул ее пристальным взглядом.
– Уолтер! – скомандовал он, сделав знак молодому человеку, стоявшему рядом.
Паренек кивнул и тотчас же исчез, как будто растворился в ночной тьме.
– Вы промокли насквозь, – недовольно заметил Маклин. – А ну снимайте все мокрое!
При этих словах Энн охватил такой безрассудный животный страх, что все пережитое раньше показалось ей детской забавой. Она судорожно ухватилась за отвороты своего промокшего насквозь плаща и покрепче завернулась в него, отчаянно стараясь дышать ровнее. Вот сейчас и начнется самое страшное…
Высокий горец с легкостью угадал ее мысли и усмехнулся.
– Я имел в виду только плащ и перчатки, – пояснил он уже мягче.
Тут вернулся молодой посыльный, и Маклин принял у него из рук широкий шотландский плед в красно-зеленую клетку. Глядя на Энн с легкой усмешкой, он набросил шерстяную ткань ей на плечи, и девушке вдруг стало стыдно своей слабости, неудержимой дрожи в руках и в коленях, парализующего страха, который был ясно виден ее врагу.
– Пожалейте себя, – тихо сказал Маклин. – Вы провели в седле большую часть суток и держались отлично… куда лучше, чем можно было ожидать от такой малютки. – Бросив на нее проницательный взгляд, он опять улыбнулся. – Это сказывается добрая шотландская кровь, что течет в ваших жилах. Вы, моя милая, наполовину Макдоннелл, а они – все как один – и костью и духом крепки!
Энн взглянула на него в изумлении. Мало кто знал, что ее мать родом из горского клана Макдоннеллов. Не успела она спросить, откуда ему это известно, как Маклин сунул руку за пазуху и извлек серебряную фляжку. Вытащив пробку, он протянул фляжку ей:
– Пейте. Это вас согреет.
Девушка молча покачала головой. Она ничего не возьмет у этого человека. Может, он решил напоить ее допьяна?
– Я вам не дам умереть от простуды, – решительно заявил Маклин. – Ну же, будьте умницей и отхлебните глоточек, а не то я волью его вам в глотку. – Он наклонился так близко, что ей стали видны отблески пламени в его черных зрачках. – Поверьте, я сделаю это запросто.
Под его пронизывающим взглядом у Энн перехватило дыхание. – Не сомневаюсь, – огрызнулась она и протянула руку к фляжке.
Не сводя с него вызывающе дерзкого взгляда, девушка поднесла сосуд к губам и отпила маленький глоточек. Пусть он не надеется, она не позволит ему себя унизить подобным образом!
Ощущение жидкого огня, проникшего в горло, застало ее врасплох. Она закашлялась, задохнулась, судорожно ловя ртом воздух, когда неразбавленное виски прожгло ей внутренности, и яростно уставилась на Маклина слезящимися глазами. Неужели он ее отравил?!
Искорки злорадства заплясали в глазах Маклина: можно было подумать, что он получает какое-то нездоровое удовольствие, доставляя ей неприятности.
– Вздохните поглубже, милая, – посоветовал он и, вынув фляжку из ее ослабевшей руки, неожиданно скрылся в темноте.
Энн подвинулась поближе к костру, чувствуя, что больше не дрожит от холода. Но когда ее одежда обсохла и сама она немного освоилась с обстановкой, на нее вдруг напал волчий голод. Еще бы: ведь она долгие часы провела в седле и ничего не ела. Запах поджаривающегося на костре мяса чуть было не свел ее с ума; к тому времени, как вернулся Маклин, она едва не лишилась чувств от голода.
Маклин галантно поклонился и протянул ей два куска хорошо прожаренного мяса на вертеле.
– Прошу вас разделить нашу скромную трапезу, миледи. Это, конечно, не те лакомства, к которым привыкла дочь графа, но боюсь, что сегодня вам придется довольствоваться тем, что есть.
У Энн текли слюнки. Она с тоской посмотрела на сочные ломти мяса, опасаясь, что ей не хватит силы воли швырнуть их ему в лицо.
– Благодарю вас, сэр, но меня не привлекает добыча разбойников.
Маклин пропустил оскорбление мимо ушей. Он уселся на бревно всего в нескольких дюймах от нее, и Энн сразу стало не по себе. Она пожалела, что в свое время не отказалась выслушать рассказанную служанкой историю об одной несчастной девушке, захваченной в плен бандой грабителей с Севера… Подобрав промокшие, забрызганные грязью юбки и отодвинувшись от него подальше, она сглотнула слюну и, непреклонно сжав губы, уставилась в темноту.
– Да будет тебе, милая, давай заключим перемирие, – добродушно предложил Маклин. – Знаю, знаю, ты слишком горда, чтобы принять что-либо из рук похитителя, но в данном случае это было бы бессмысленно. Нам обоим известно, что у тебя совсем не осталось сил. Тебе ни за что не продержаться до конца путешествия, если ты сейчас не подкрепишься как следует.
Его слова прозвучали так разумно, что у нее окончательно пропала охота разыгрывать неприступность. Когда Маклин снова протянул ей вертел, она взяла его и принялась с аппетитом поглощать мясо, сидя рядом с атаманом разбойников. Энн казалось, что никогда в жизни ей не приходилось пробовать ничего вкуснее оленины, зажаренной на костре. Она даже съела второй кусок, запивая его вином из общей фляжки, которую подал ей Дональд. Наконец, отяжелев от еды и вина, Энн почувствовала, что глаза у нее слипаются. Ощущение довольства и тепла разлилось по всему ее телу. Голоса мужчин и успокоительное потрескивание поленьев в огне доносились до нее как будто издалека. Мысли о будущем ее больше не пугали, лишь бы ей дали немного поспать…
Внезапно чья-то сильная рука встряхнула ее за плечо. До странности знакомый голос заговорил словно из ниоткуда:
– Вставайте, сударыня, нам пора ехать.
– Ехать? Но ведь еще ночь! – слабо запротестовала Энн.
Маклин засмеялся.
– Самое время для горцев пускаться в путь.
Энн сразу проснулась и широко раскрыла глаза. Должно быть, он сошел с ума, если думает, что она в угоду ему сядет на лошадь!
Привели свежих лошадей: крупного золотистого мерина и изящную гнедую кобылку с черными, как шотландская ночь, гривой и хвостом. Золотистый скакун нетерпеливо рыл землю копытом. Маклин вскочил в седло и с легкостью усмирил коня, дожидаясь, пока Энн последует его примеру, однако она не пошевелилась. Не было в ее теле ни единой мышцы, ни косточки, ни жилочки, которая не кричала бы криком при мысли о том, что придется опять трястись верхом. Пусть ее убьют, но она не в силах вскарабкаться в седло! Очевидно, догадавшись о ее затруднениях, Маклин без лишних слов подхватил ее за талию и усадил на коня перед собой. Энн попыталась вырваться из его объятий, но преуспела лишь в том, что еще больше напугала беспокойного мерина.
– Сидите смирно, – предупредил Маклин, – а не то я свяжу вас по рукам и ногам и переброшу через седло, как мешок с овсом. Лансер не привык носить на себе брыкающихся дамочек.
Энн удержала на губах гневный ответ: не такая она дура, чтобы дать ему шанс привести в исполнение свою угрозу. Между тем Маклин разобрал поводья, небрежно придерживая ее рукой за талию, и его фамильярность мгновенно заставила Энн позабыть об осторожности и благоразумии.
– Ни за что не поверю, что вам раньше никогда не приходилось похищать женщин! – возмутилась она. – Сразу видно, что для вас это дело привычное.
– Такие строптивые мне еще не попадались.
«Нет, с ним разговаривать невозможно, – решила Энн. – Он нарочно меня подзуживает, но больше я не скажу ему ни слова!»
Минуту спустя к ним подъехал Дональд верхом на высоком, длинноногом сером жеребце. Он крепко намотал на руку поводья гнедой кобылы, и три лошади дружно пустились вскачь.
Ледяные звезды следили за ними с холодного ночного небосклона. Они пересекали сонные молчаливые пустоши, над которыми поднимался влажный запах торфа, а к нему примешивался свежий аромат омытого дождем цветущего вереска. Маклин накинул на плечи Энн конец своего широкого пледа, и она снова не нашла в себе сил сопротивляться. Сколько Энн ни старалась держаться прямо, ее тело время от времени оседало, и наконец она притулилась к его широкой груди. Легкое покачивание золотистого мерина успокаивало ее и навевало сон, сильные мужские руки согревали и держали надежно. Она понятия не имела, где они находятся и куда направляются, но и тревожиться об этом не стала. Ее сморил сон.
