Текст книги "В объятиях врага"

Автор книги: Элизабет Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

27

Энн стояла у зеркала, тревожно вглядываясь в свое отражение и стараясь уверить себя, что вторжение надменной красавицы ее нисколько не беспокоит. Новое платье изумрудно-зеленого атласа облегало ее стройную фигуру, как вторая кожа. Волосы она успела вымыть еще раньше, и теперь они отливали золотом, свободно спускаясь по спине. Энн не стала делать никакой прически, только перевязала волосы черной бархатной ленточкой. Это был, конечно, не самый модный стиль, но Фрэнсис не раз говорил ей, что ему так больше нравится. Она от души надеялась, что утром он вернулся домой, как обещал.

Бросив последний взгляд в серебристое стекло для пущей уверенности, Энн поспешила в кабинет хозяина дома. Когда она открыла дверь, Фрэнсис поднялся ей навстречу. Улыбка осветила его смуглое лицо.

– Я только что получил добрые вести, милая. Священник должен быть здесь завтра к полудню… Ты не откажешься стать леди Маклин прямо завтра?

Она удивленно заморгала. Неужели завтра будет день ее свадьбы?!

– О, Фрэнсис, это было бы замечательно! – воскликнула она, бросившись ему на шею.

Когда его руки обвились вокруг нее, а губы коснулись ее волос, Энн почувствовала несказанное облегчение. Ей нечего опасаться Элизабет. Глупо было хоть на мгновение принимать ее слова близко к сердцу.

– Мне хотелось бы только дождаться приезда Дженет и Макдоннеллов, – сказала она, слегка отстранившись. – Думаешь, они успеют приехать вовремя?

– Надеюсь, милая, но ждать мы не можем. Мне стало известно, что вчера после полудня Гленкеннон и его люди выступили из Рэнли.

Энн вздрогнула. Эти слова мгновенно разрушили ее счастье и спокойствие.

– Так, значит, он все-таки идет сюда…

– Ты же знала, что этот день наступит, милая, – негромко напомнил Фрэнсис. – Эта война назревала последние двадцать лет. Не надо бояться, любовь моя. Мы к ней готовы. Я твердо уверен в одном: завтра ты станешь моей женой, – добавил он, ласково коснувшись ее щеки. – А потом… как бог даст. Я уже позаботился о том, чтобы ты не пострадала при любом исходе.

Энн уставилась на него в ужасе.

– Фрэнсис, не смей даже думать о том, чтобы меня отослать! Гнев Гленкеннона покажется тебе детской шуткой по сравнению с моим, если ты попытаешься проделать нечто подобное тому, что было прошлой весной!

– Я не стану тебя отсылать, – ответил он, снова обнимая ее. – У меня нет жизни отдельно от тебя.

Их губы слились в долгом поцелуе.

Потом Фрэнсис поднял голову и взглядом попытался ее ободрить.

– Не надо бояться, милая. У Гленкеннона нет ни единого шанса, против него поднялось все Шотландское нагорье. Он уже проиграл, Энн. Сам он еще этого не знает, но он проиграл! А теперь нам пора идти. Я вижу, на тебе новое платье… Надо будет держать тебя подальше от Робби сегодня за обедом: Макферсон всегда питал слабость к зеленому цвету.

Он взял ее под руку, и они вместе спустились по лестнице в переполненный гостями зал. Усадив ее рядом с собой за хозяйским столом, Фрэнсис кивнул ждущим распоряжений слугам, и они начали подавать обед. Все разговоры за столом вращались вокруг наступления английской армии, а когда обед закончился, Фрэнсис подхватил Энн под локоть и заставил ее встать рядом с собой.

– Сегодня утром мне сообщили, что священник по имени Лайонел Дортон будет здесь к завтрашнему дню. Поскольку никому из вас, – тут он пристально взглянул прямо в глаза Робби Макферсону, – так и не удалось убедить мою невесту в том, что брак со мной – это безумие, все вы приглашаетесь на нашу свадьбу.

Эти слова были встречены взрывом поздравлений, тревога, владевшая всеми еще минуту назад, сразу забылась, а Фрэнсис именно этого и добивался. Час спустя он проводил Энн наверх, но она была так встревожена известием о наступлении Гленкеннона, что и думать не могла о сне.

– Не могли бы мы сегодня вечером совершить прогулку? – робко попросила она.

Фрэнсис негромко рассмеялся.

– Тебя прельщает перспектива проталкиваться сквозь толпу полудиких горцев? Нет, милая, о прогулке на берег сегодня не может быть и речи. Хотя, если память мне не изменяет, прошлой весной я действительно обещал тебе еще одну прогулку по берегу…

Энн улыбнулась, вспоминая, как они лежали обнявшись на теплом песке. Ей навсегда запомнилось обнаженное тело Фрэнсиса на фоне волн, белой пеной разбивающихся о берег.

– Это обещание я заставлю тебя сдержать!

Фрэнсис подошел к столику в углу и налил им обоим вина.

– За нашу свадьбу! – торжественно провозгласил он, протягивая ей один из бокалов. – И за наше общее будущее, милая.

Энн кивнула, задумавшись над его словами. Фрэнсис ничем не отличался от любого другого человека. Лишь острый ум и мастерское владение мечом позволяли ему одерживать победы над врагами. Никакое волшебство его не защищало; подлое предательство или простой численный перевес могли привести его к гибели. Возможно, часы их счастья уже сочтены… а она напрасно тратит даром драгоценные минуты?

Энн взяла бокал, одним глотком осушила его и, положив ладонь на рукав коричневого бархатного камзола Фрэнсиса, прошептала:

– Останься со мной сегодня!

Фрэнсис отставил свой бокал с такой поспешностью, что вино выплеснулось, и на скатерти появилось ярко-красное пятно. Его ответом стал глубокий и страстный поцелуй.

* * *

Энн и Фрэнсис обвенчались на следующий день, и на свадьбе присутствовало столько гостей, что все они едва поместились в большом зале. К большому разочарованию Энн, ни Камероны, ни Макдоннеллы так и не успели приехать, но Фрэнсис и слышать не хотел о том, чтобы отложить свадьбу еще на день. Несмотря на то что замку предстояло выдержать осаду, на кухне был приготовлен пир, поразивший воображение Энн, а вина и эля хватило бы, чтобы затопить все вокруг. Под веселую музыку, смех и двусмысленные шутки гостей нетрудно было позабыть о будущем.

Вечер промелькнул незаметно; в спальню Энн сопровождали леди Макферсон и две дамы из клана Макгрегоров. Они вошли в освещенную свечами спальню Фрэнсиса, и Энн обрадовалась тишине после оглушительного шума в зале. Кэт заранее приготовила комнату, зажгла душистые свечи и откинула край одеяла на большой кровати, где уже лежала ночная сорочка тончайшего батиста – такая прозрачная, словно ее соткали из нитей паутины.

– Я над ней трудилась с тех самых пор, как ты вернулась к нам, – проговорила суровая старая женщина с такой нежностью в голосе, что у Энн защемило сердце. – Я тебе не позволю выйти замуж без подобающей одежды. Это была бы плохая примета.

Энн приложила к себе сорочку, провела кончиками пальцев по кружевной отделке лифа. Каждый стежок был положен с любовью и заботой. Она поцеловала сморщенную щеку Кэт, слезы сами собой навернулись ей на глаза.

– Спасибо, Кэт, она прекрасна! Видит бог, плохие приметы нам сейчас не нужны, – прошептала Энн, часто-часто мигая.

Кэт позволила себя обнять, но тотчас же отстранилась.

– А ну-ка быстро одевайся, нечего зря время терять, – заметила она своим обычным ворчливым тоном. – Парни там внизу уже здорово напились и скоро будут здесь. У нас в горах такой обычай: гости должны посмотреть на молодую жену в спальне.

С помощью леди Макгрегор Энн освободилась от платья из золотой парчи, которое специально выбрала для торжественного случая. Натягивая батистовую сорочку, она проводила взглядом Кэт, пока та убирала платье в шкаф, и вспомнила, как надевала это платье в первый раз в тот самый вечер, когда Фрэнсис впервые ее поцеловал. С тех пор столько всего случилось…

Внезапно Кэт прижала палец к губам.

– Слышишь? Они идут.

Грубый смех полупьяных мужчин послышался из коридора, несколько голосов, отчаянно фальшивя, подхватили куплет непристойной песни. Шум становился все громче, и, когда шаги замерли за дверью, присутствие духа вдруг изменило Энн. Она поспешно вскочила и спряталась за бархатным пологом кровати. Наконец дверь отворилась, комната мгновенно заполнилась до отказа хохочущими, громогласными мужчинами. Фрэнсиса втащили в спальню на руках и бесцеремонно бросили прямо на пол.

– Эй, милая, тебе надо показаться хоть на минутку, если хочешь, чтобы нас оставили в покое! – со смехом воскликнул он.

Энн отодвинула полог и вышла к гостям, благодаря бога за то, что эта сторона кровати находится в тени. Шум сразу прекратился, лишь кто-то из мужчин в задней части комнаты пробормотал:

– Черт бы побрал этот сумрак, парни, нам нужно больше света!

– Никаких свеч я здесь зажигать не позволю, – заявила Кэт, выступив вперед. – И не позволю вам, тупоголовым болванам, глазеть на бедную девочку! – Она подтолкнула Конрада к дверям. – А ну пошел вон! Ты что, не видишь: никто тебя сюда не звал!

Фрэнсис обнял Кэт за плечи, привлек ее к себе и поцеловал в седую макушку.

– Кэт права. Все, Робби, посмотрел, и хватит. Пошли вон отсюда, а не то вы у меня отведаете стали.

С помощью Конрада Фрэнсис вытолкал всех из спальни, решительно запер дверь за последним из гостей и медленно повернулся к Энн. Свет и тени играли на его мужественном лице.

– Ну, теперь вам больше не от кого прятаться, выходите, леди Маклин! – негромко скомандовал он. – Мне бы хотелось увидеть, как меняет девушку замужество.

Энн вышла из тени. Тонкая сорочка, переливающаяся в зыбком свете, почти не скрывала безупречной красоты ее тела.

– Как видите, милорд, я не одета для приема гостей.

Фрэнсис ахнул, и Энн мучительно покраснела под его пристальным взглядом.

– Кэт сшила мне этот наряд, – смущенно пробормотала она.

– Я вижу, Кэт твердо вознамерилась обеспечить Кеймри наследником.

– Значит, тебе нравится?

– Да, очень нравится, хотя твой наряд тут ни при чем.

Он положил руки ей на плечи, потом его ладони скользнули по ее груди, и Энн почувствовала, как от этого прикосновения волны тепла разошлись по всему телу. Ее руки сами собой потянулись к шнуровке его бархатных панталон.

Фрэнсис со стоном притянул Энн к себе и поцеловал с нетерпеливой жадностью, от которой у нее закружилась голова. Ее губы раскрылись навстречу смелой ласке его языка, все ее тело ответило на его призыв. Энн провела ладонями по его плечам, по гладкой, туго натянутой мышцами коже на груди. Ей хотелось поскорее утолить страсть, она попыталась притянуть его еще ближе к себе, но Фрэнсис не собирался спешить – он хотел насладиться своей брачной ночью, насколько возможно растянув удовольствие. Неторопливо раздевшись, он привлек ее к себе, и Энн, ощутив силу его желания, едва не сошла с ума. Его пальцы принялись с томительной нежностью ласкать ее отвердевшие соски, которым внезапно стало тесно в кружевном лифе сорочки. И вдруг Фрэнсис отступил назад.

– Не так быстро, милая, – прошептал он.

Выпустив ее плечи, Фрэнсис, абсолютно обнаженный, прошел через комнату и опять наполнил бокалы вином из хрустального графина на приставном столике. Энн смотрела на него ошеломленно.

– Фрэнсис… что ты делаешь?!

Ничуть не смущаясь, он повернулся к ней и протянул наполненный до краев бокал.

– Да вот решил еще выпить, любимая. Ты ко мне присоединишься?

Его глаза весело блеснули. Энн сделала несколько неуверенных шагов и взяла бокал.

– Может быть, нам стоит присесть, леди Маклин? – вежливо осведомился Фрэнсис, взяв ее под руку и подводя к креслу.

Несмотря на свое изумление, Энн не смогла удержаться от смеха. Фрэнсис во всем великолепии своей наготы вел себя так, словно развлекал гостей в зале… Нет, это было чересчур!

Он опустился в кресло у огня и усадил ее к себе на колени. Его пальцы коснулись ее щеки, скользнули по шее, губы повторили путь, проделанный пальцами, а потом нашли ее жаждущий поцелуя рот. Его рука пробралась под батистовую сорочку и неторопливым поглаживающим движением прошлась по бедру. Неудержимая дрожь охватила Энн.

– Не знаю, что вы задумали, милорд, но мне это нравится, – шепнула она ему на ухо.

Фрэнсис хрипло рассмеялся.

– Я наслаждаюсь своей первой брачной ночью, моя дорогая, – ответил он. – Много лет назад отец говорил мне: «Заниматься любовью – все равно что делать виски. Чем больше выдержка, тем лучше качество».

Ей были видны крошечные точки света, пляшущие в его глазах, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее еще раз. Энн погрузила пальцы ему в волосы. Ей хотелось слиться с ним, раствориться, исчезнуть без следа, она теряла рассудок, а он все продолжал дразнить ее и томить ожиданием.

Наконец Фрэнсис почувствовал, что сам больше не выдержит ни минуты. Подхватив ее под колени, он поднял свою жену на руки, в три стремительных шага пересек комнату и опустил ее на свою широкую кровать. Объединенными усилиями они в один миг избавились от воздушного творения Кэт и вытянулись рядом на постели – два сильных, прекрасных, рвущихся друг к другу тела. Фрэнсис с наслаждением вплел пальцы в плотный шелк ее волос, его рот с жадностью отыскал ее губы, он подмял ее под себя и наконец дал волю долго сдерживаемой страсти…

Потом они лежали рядом, охваченные томной ленью. Их руки и ноги все еще были переплетены, им не хотелось двигаться, не хотелось расставаться. Энн ощущала мощный стук его сердца рядом со своим собственным, его широкая сильная грудь ровно вздымалась при каждом вздохе. На минуту ей показалось, что он заснул, но Фрэнсис вдруг повернулся, высвободился из ее объятий и встал.

Энн приподнялась на локте, наблюдая, как он ходит по комнате и гасит свечи. Отсветы угасающего огня в камине играли на его бронзовом теле. Бархатный полог постели переливался всеми оттенками рубинового цвета и неожиданно напомнил ей пролитую кровь. Энн потрясла головой, решив, что не позволит страшным мыслям смущать ее покой в эту ночь.

Вернувшись на постель, Фрэнсис забрался под одеяло и привлек ее к себе.

– Богом клянусь, если бы я знал, что так приятно заниматься любовью с законной супругой, обзавелся бы ею давным-давно.

– Бедняга, – вздохнула Энн с притворным сочувствием, – как же нелегко тебе жилось! Приходилось коротать время с любовницами за неимением лучшего… Столько лет тащить на себе такое бремя! – Она покачала головой: – И ты ухитрялся нести его с такой бодростью, без единой жалобы! Я уверена, никто даже не подозревал, как ты несчастлив.

– Верно, – скорбно согласился Фрэнсис. – Никто не знает, сколь тяжела доля холостяка. Я сам до сих пор об этом не догадывался!

– Тяжкая доля? Твоя тяжкая доля из области преданий, Фрэнсис Маклин! – воскликнула она, пытаясь оттолкнуть его.

Фрэнсис засмеялся и вновь привлек ее к себе.

– А ты часом не ревнуешь к моему прошлому, дорогая? – мягко спросил он. – Причин для этого нет, клянусь тебе.

Слова Элизабет Макинтайр эхом отозвались в голове у Энн. Был ли он когда-нибудь в постели вместе с ней? Ласкал ли ее своими искусными руками?

Но вспышка ревности мгновенно погасла. Каковы бы ни были его резоны, своей женой Фрэнсис выбрал ее. Его прошлое для нее ничего больше не значило, равно как и ее собственное, и ей не требовалось иного подтверждения, кроме его слова.

Со счастливым вздохом Энн прижалась к нему:

– Нет, любовь моя… я думаю только о нашем будущем.

28

На следующий день в Кеймри с самого утра царила страшная суета. Энн сбилась с ног, разыскивая Кэт: и Камероны, и Макдоннеллы должны были прибыть с минуты на минуту, а одна из горничных по глупости перепутала комнаты и поселила Эдвина Гранта в восточном крыле, предназначенном для Камеронов. Переселять гостей, конечно, было очень хлопотно, но Энн твердо решила, что должна учиться исполнять обязанности хозяйки дома.

Повернув за угол коридора, она удивленно застыла на месте при виде мальчика лет десяти, который поднимался по лестнице. За ним шел другой мальчик, на несколько лет старше, и остановился у подножия лестницы.

– Прошу прощения, сударыня, мы, кажется, еще незнакомы. Я уверен, что запомнил бы вас, если бы мы раньше встречались, – учтиво сказал он, поднявшись к ней.

Не успела Энн ответить, как входная дверь распахнулась, и появился Фрэнсис в компании высокого незнакомого мужчины с золотисто-каштановыми волосами. Мгновенно оценив расстановку сил, Фрэнсис подошел к лестнице, в его глазах загорелся плутовской огонек.

– Эй, вы трое, спускайтесь сюда! – позвал он. – Энн, я хочу представить тебе этих господ, которых я обменял на тебя прошлой весной. Мои племянники: вот это Уилл, а тот, что помладше, – Эван. А это Джейми Камерон. Господа, позвольте представить вам Энн Маклин – мою жену.

Наступило потрясенное молчание. Красивое лицо Уилла вспыхнуло, Эван смотрел на нее круглыми, как блюдечки, глазами. Энн совершенно растерялась. Она ожидала совсем не такой встречи с Камеронами.

– Фрэнсис, как ты мог?! – раздался голос Дженет, которая вошла вслед за мужем. – Жениться, не дождавшись приезда своей родной сестры!

Она решительно устремилась вверх по лестнице, Энн двинулась к ней, они встретились посредине и обнялись.

– Энн, дорогая, это же замечательно! Теперь у меня есть сестра! – Дженет обернулась и бросила испепеляющий взгляд на лучащееся улыбкой лицо брата. – Знаешь, Фрэнсис, я много лет ждала твоей свадьбы. Но неужели ты не мог подождать еще один день?

Фрэнсис оперся локтем на резной столбик перил.

– Я решил, что лучше покончить с официальной стороной дела, пока лорд Роберт не присоединился к церемонии. Но я с удовольствием повторю ее, если пожелаешь.

Джейми Камерон тоже подошел к лестнице и широко улыбнулся.

– Спускайтесь сюда, милая, я хочу приветствовать нового члена семьи как подобает.

Энн неуверенно взглянула на Камерона, ища в его лице признаки враждебности. Она страшилась первой встречи с мужской половиной семейства Камерон, прекрасно понимая, что у них есть веские причины ненавидеть Гленкеннона. Когда она преодолела последние несколько ступеней, Джейми раскрыл ей объятия.

– Так вот она – та самая девица, из-за которой разгорелся весь сыр-бор! – шутливо заметил он. – Извините за столь нескромное любопытство, но мне не терпелось познакомиться с женщиной, без которой наш Фрэнсис не может жить. Добро пожаловать в семью!

Эти слова и сопровождавший их взгляд вызвали у Энн горячее чувство признательности.

– Вы ошибаетесь, все как раз наоборот, – сказала она с застенчивой улыбкой.

Юный Эван представился, чинно склонившись над ее рукой, как настоящий взрослый кавалер, один только Уилл держался особняком. В суматохе знакомств и приветствий никто не заметил, как он бочком отходит в сторону, но Энн почувствовала на себе его взгляд и обернулась. Она успела прочитать в его глазах неприкрытую враждебность, прежде чем он отвернулся.

– Уильям, я рада наконец встретиться с тобой, – поспешно произнесла она. – Фрэнсис так много рассказывал о тебе и Эване, что мне кажется, будто я давно вас знаю.

– Ну, я не могу утверждать, что знаю вас, но зато я имел честь познакомиться с вашим отцом. – Мальчик посмотрел на нее с откровенным презрением. – У меня в голове не укладывается, как Фрэнсис мог так обмануться!

– Уилл! А ну-ка веди себя прилично! – возмутился Фрэнсис.

– Но я говорю правду! Она дочь Гленкеннона, и если все вы забыли, как нам жилось в гостях у графа, то я-то хорошо помню. Уж лучше умереть, чем жениться на такой, как она!

Фрэнсис нахмурился и двинулся к мальчику, но Энн схватила его за рукав.

– Не надо, Фрэнсис. Я хорошо понимаю, что он чувствует. Признаться, чего-то подобного я ожидала от всех членов твоей семьи. – Она опять повернулась к Уиллу. – Я знаю, у тебя остались скверные воспоминания о человеке, которого ты называешь моим отцом, Уилл. Но, поверь, это ничто по сравнению с тем, что вспоминаю я! Ты оказался в его власти на несколько коротких недель, а я прожила под его гнетом всю свою жизнь. Ты не смог бы рассказать мне ничего нового о его жестокости. Ничего такого, что могло бы меня удивить.

Уилл неуверенно отвел глаза, не выдержав ее упорного взгляда. На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание, затем Энн как ни в чем не бывало повернулась к Кэт.

– Вы не покажете Камеронам приготовленные комнаты? Я уверена, что они захотят расположиться там как можно скорее. А теперь прошу меня извинить: я должна еще отдать кое-какие распоряжения.

Бросив напоследок многозначительный взгляд на Дженет, Энн подобрала юбки и побежала вверх по лестнице. Разумеется, она ничего другого не ожидала от семьи и друзей Фрэнсиса – да нет, если говорить по правде, она ожидала гораздо худшего! «Но я им еще покажу, – мысленно поклялась себе Энн. – Я им покажу, что не имею ничего общего с Гленкенноном!»

Какое-то время спустя Дженет Камерон нашла Энн в одной из спален наверху. Закрыв за собой дверь, она быстро прошла через комнату.

– О, Энн… я так сожалею об этой ужасной сцене!

Энн покачала головой:

– Не надо, Дженет. Для меня это ничего не значит.

Дженет пристально всмотрелась ей в лицо.

– Нет, кое-что значит, – сказала она тихо и, взяв Энн под руку, отвела ее к креслам у камина. – Посиди со мной, Энн. Я должна кое-что тебе объяснить. Все дело в том, что Уилл боготворил Фрэнсиса с тех самых пор, как научился ползать и подниматься на ножки, хватаясь за отвороты его сапог. Для него было бы страшным ударом увидеть, как Фрэнсис отдает свою любовь и верность любой женщине. Но при обычных обстоятельствах мальчик мог бы хоть привыкнуть к этой мысли. А так… все, что произошло, стало для него полной неожиданностью, он так и не смог к этому приспособиться.

– А Фрэнсис предал его, влюбившись в дочь его врага, – с горечью добавила Энн.

Тяжело вздохнув, Дженет кивнула.

– За долгие недели в тюрьме он очень изменился. Уилл еще не мужчина, он лишен понимания и мудрости, но он уже научился ненавидеть, как мужчина. – Дженет нервно стиснула руки. – Мне больно смотреть, как он мучается, Энн! Он всегда обращался к Фрэнсису со всеми своими трудностями, даже когда мог бы поговорить с Джейми или со мной… А теперь он чувствует себя обманутым, брошенным на произвол судьбы. Я знаю, он поймет, когда у него будет время подумать…

– Я очень надеюсь на это. Мне вовсе не хочется стать причиной разрыва между Фрэнсисом и его семьей, – сказала Энн, подняв встревоженный взгляд на Дженет. – А что вы с Джейми думаете о нашей свадьбе? – спросила она, затаив дыхание.

– Я очень довольна, – живо ответила Дженет. – Не сомневаюсь, что именно ты сможешь сделать моего брата счастливым. Когда ты покинула замок прошлой весной, он изменился до неузнаваемости. Я чуть с ума не сошла от тревоги за него. Можно было подумать, что он вообще утратил интерес к жизни.

Энн опустила глаза и уставилась в огонь. Она не могла заставить себя говорить о том, что с ней произошло после отъезда из Кеймри. Пока еще нет. Рана была слишком свежа, рубцы еще не зажили.

– Да, это было трудное лето, – сказала она вслух.

Неожиданно Дженет рассмеялась.

– Я, разумеется, сразу догадалась, что у Фрэнсиса на уме, когда он вдруг появился у нас и потребовал матушкино ожерелье. На протяжении многих поколений эти рубины красовались на шее у каждой невесты, выходившей замуж за хозяина дома Маклинов. Мы с Фрэнсисом договорились, что я буду хранить их, пока он не найдет себе жену.

– А ведь я грозилась их продать! – ахнула Энн, поднимая голову. – Фрэнсис тогда был просто невозможен, а я так на него злилась, что… – она осеклась, с ужасом глядя на золовку.

Дженет неожиданно расхохоталась.

– О, Энн, я хочу поскорее услышать всю историю! Знаю, знаю, сейчас тебе надо позаботиться об удобствах для гостей, но уж завтра с утра мы с тобой непременно поговорим.

* * *

Рассвет следующего дня был омрачен темными, низко катящимися тучами и задувающим с северо-запада холодным ветром. Косой дождь хлестал по свинцовым стеклам окон. В кабинете хозяина дома потрескивали дрова в большом камине.

Фрэнсис беспокойно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Он устал от бесконечной толкотни, от множества лиц, окружавших его, устал ждать появления Гленкеннона. Ему хотелось выехать верхом, броситься прямо навстречу буре. Как раз этим утром он получил свежие известия о том, что армия графа находится в трех днях пути к югу. Ему сообщили, что солдаты продвигаются медленно и их боевой дух низок. При переходе через реку были застрелены два дезертира, а их тела повешены на сучьях дуба в назидание остальным.

Громкий стук в дверь заставил его вскинуть голову. Фрэнсис выругался. Неужели человек не может хоть ненадолго остаться наедине с собой в своем собственном доме?

– Войдите! – рявкнул он, хмуро глядя на дверь.

Дверь открылась, и через порог переступил Уильям Камерон.

– Я вас разыскивал по всему замку, – сквозь зубы процедил мальчик. – Мне надо с вами поговорить, сэр.

– Ну что ж, ты меня нашел. Говори, если тебе есть что сказать.

Уилл подошел к столу. Его губы были сжаты в упрямую линию.

– Вы со мной не разговариваете со вчерашнего дня, сэр. Ваше недовольство очевидно. – Он глубоко вздохнул. – Это ваш дом – я в нем не останусь, если вы желаете, чтобы я уехал.

С непроницаемым лицом Фрэнсис откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на племянника. Мальчик явно прилагал все усилия, чтобы держаться с достоинством.

– Уехал? Нет, я не хочу, чтобы ты уезжал. Через несколько дней нам понадобится любая пара рук, способных держать оружие. – Он взял со стола перо и принялся вертеть в пальцах. – Я не стал с тобой объясняться вчера вечером, потому что Энн попросила меня этого не делать. Она боялась, что я отрежу тебе твой нахальный язык, если ты еще раз меня разозлишь. – Он угрюмо взглянул на Уилла. – Вчера вечером мне бы следовало выпороть тебя хорошенько, и если я этого не сделал, то только потому, что не хотел ее расстраивать.

Голубые глаза Уилла сверкнули огнем, руки сжались в кулаки.

– Вы мне не отец, а он и так уже устроил мне головомойку за вчерашний вечер. Вы не имеете права!

– У меня есть все права, – холодно возразил Фрэнсис. – Как ты сам только что заметил, я хозяин этого дома.

Уилл перевел дух.

– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться. – Он отошел к окну и с несчастным видом уставился на залитый дождем двор. – Мы никогда раньше не ссорились, дядя Фрэнсис. Я… мне это не нравится!

– Мне тоже.

Уилл бросил на Фрэнсиса взгляд исподлобья и тотчас же снова отвернулся.

– Вы, наверное… очень сильно ее любите, – проговорил он сдавленным голосом. – Не думал я, что вы способны поставить на карту судьбу своего клана только из-за того, что вам приглянулось смазливое личико!

– Вот как ты это называешь? По-твоему, я поставил на карту судьбу своего клана?

Уилл резко повернулся к нему.

– Да неужели вы не видите, что все это интриги Гленкеннона? Он все рассчитал! Он хотел, чтобы вы потеряли голову из-за этой девчонки и доверились ей целиком. Вам не кажется подозрительным, что прошлой весной он позволил ей остаться здесь на несколько недель? Это была приманка! А вас не удивляет, что он с такой легкостью впустил вас в Рэнли? Фрэнсис, она же лучше любого другого может исполнять роль лазутчика! Она наверняка уже передала врагам все сведения о Кеймри! Святый боже, она же его дочь!

Перо переломилось надвое в пальцах у Фрэнсиса, и он с отвращением отшвырнул бесполезный предмет. Поднявшись с кресла, он наклонился над столом, в его глазах, устремленных на Уилла, горел холодный огонь гнева.

– Будь на твоем месте кто-то другой, мы бы с ним сейчас разговаривали с помощью клинков, малыш.

Уилл весь напрягся, но его взгляд остался твердым.

– Я это знаю, сэр, но я должен был сказать, что думаю. И я не единственный в Кеймри, кого одолевают сомнения насчет вашей жены.

Густые черные брови Фрэнсиса сошлись на переносице.

– Кто же еще называет мою жену врагом? Может быть, Робби Макферсон тебе пожаловался? Или Эдвин Грант тайком нашептал тебе на ухо эту лживую басню? – надменно осведомился Фрэнсис.

Уилл отвернулся и снова мрачно уставился в залитое дождевыми струями окно.

– Нет, сэр.

– Ну, раз ты сам не хочешь говорить, позволь мне угадать, Уилл. Я уверен: ты наслушался ядовитых слов ревнивой женщины, – негромко произнес Фрэнсис. – Элизабет Макинтайр распространяет эти сплетни с тех самых пор, как приехала в Кеймри. Не сомневаюсь, что она довольна делом рук своих: ей удалось найти способ причинить мне боль. И для этого она использовала тебя. Поверь, именно этого она и добивалась.

Он помедлил, но Уилл так и не обернулся. Фрэнсис тяжело вздохнул.

– Энн не дочь Гленкеннона, Уилл. Она – дочь Брюса Маккиннона, с которым Мэри Макдоннелл сочеталась законным браком. Много лет никто не знал их печальной истории, кроме Конрада, Иэна, Дональда и меня. Можешь обратиться к любому из них, они расскажут тебе все в подробностях, раз уж ты считаешь, что я потерял голову из-за смазливого личика.

– Раз вы говорите, что это правда, я вам верю, – угрюмо пробормотал Уилл, не оборачиваясь. – Мне нет нужды расспрашивать других.

Фрэнсис удовлетворенно кивнул.

– Но суть не в этом: даже если бы Энн была дочерью Рэндалла, я все равно не сомневался бы в ее преданности, Уилл. Нам с Конрадом было совсем не так легко и просто попасть в Рэнли, как тебе кажется, – не говоря уж о том, чтобы выбраться оттуда. Энн рисковала жизнью, чтобы предупредить меня об опасности. О моем счастье и благополучии она всегда заботилась больше, чем о своем собственном. Я мог бы привести много причин моей веры в нее, – добавил он, – но, говоря по правде, малыш, тебя они совершенно не касаются. Гленкеннон действительно пытался использовать ее как пешку в своей борьбе за власть. Если бы ты знал все, ты бы понял, что у нее больше причин его ненавидеть, чем у нас с тобой, вместе взятых.

В комнате воцарилось молчание, слышался только стук дождевых капель по стеклу. Буря стихала.

– Наверное, я свалял дурака, – каким-то чужим голосом произнес Уилл. – Но госпожа Макинтайр говорила так убедительно… Она заставила меня поверить, что опасается за вас, и я… я тоже испугался. – Он смущенно повернулся к Фрэнсису. – И я был готов поверить чему угодно, когда речь зашла об одном из Рэндаллов.

Фрэнсис встал и подошел к мальчику.

– Нет на свете мужчины, который хоть раз в жизни не стал бы жертвой лживых слов красивой женщины, Уилл. Пусть это послужит тебе уроком. – Он покачал головой и вздохнул. – Отчасти это моя вина: нельзя было позволять ей свободно распространять клевету. До сих пор я воздерживался от исполнения своего долга только из жалости к бедному Алистеру, но всему бывает предел: пришла пора укоротить ее злобный язычок.

Уилл вскинул на него удивленный взгляд.

– Вы можете это сделать, сэр?

Фрэнсис любовно взъерошил мальчику волосы, но его голос прозвучал сурово:

– Да, я могу это сделать.

* * *

Прижимая к груди толстые конторские книги, Энн пустилась по коридору бегом. Дональд доверил ей эти книги, чтобы она отнесла их Фрэнсису вместе с хорошей новостью: Гленкеннон столкнулся с такими трудностями, что в ближайшие дни при всем желании не сможет добраться до Кеймри. Ей очень хотелось надеяться, что трудности окажутся действительно серьезными и графу придется повернуть назад. Тогда он сумеет подготовить новую кампанию не раньше весны: скоро выпадет снег, дороги станут непроходимыми. А до весны мало ли что может случиться…