Текст книги "Семейный пикник"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Да, конечно, Роджер разбился, это ясно. – Луиза криво усмехнулась. – Просто мне хотелось узнать, что в таких случаях пишут в официальных документах. Может быть, это глупо. Извините за беспокойство, мистер Бэрридж.

Через четверть часа Бэрридж заглянул к Патрику, который с безучастным видом лежал на диване.

– Патрик, погуляйте с Ником, – сказал Бэрридж, стремясь чем-нибудь занять его. – Я тоже пойду с вами.

Патрик машинально взял поводок и направился к двери, он двигался с таким видом, словно временами не совсем отчетливо представлял, что делает. В холле им повстречался Гловер; пока Бэрридж с ним разговаривал, Патрик с собакой вышел из отеля, и вскоре до Бэрриджа донесся его истерический крик:

– Теперь можете жениться и спать с ее деньгами!

Вместе с Гловером Бэрридж выбежал наружу: Патрик разговаривал, хотя это едва ли можно было назвать разговором, с молодым мужчиной, рядом с которым стояла красивая темноволосая девушка. Мужчина, судя по его виду, тоже был настроен весьма агрессивно и даже сжимал кулаки, но между ним и Патриком, угрожающе оскалившись, стоял сенбернар.

– Ник, сидеть! – крикнул Бэрридж.

Пес подрагивал от возбуждения и глухо рычал. Бэрридж, опасаясь, что тот бросится на незнакомца, схватил сенбернара за ошейник. Пес зарычал еще громче, но Патрик не обращал на разъяренную собаку никакого внимания. Положение спас Гловер.

– Доброе утро, мисс Уинд, – спокойно сказал он. – Вот уж не ожидал вас здесь встретить. Что случилось?

– Мистер Карлайл позволил себе лишнее, – ответила Джоан ледяным тоном. – Разумеется, сейчас ему многое можно извинить, но все же у него нет никакого права оскорблять меня и моего жениха. Мистер Мортисс, – представила она своего спутника.

– Кажется, я вас здесь уже видел, – заметил Гловер.

– Собственно, я пришел забрать свои вещи, – сказал Мортисс. – Переселяюсь в другой отель, где остановилась Джоан.

– Не терпится! – зло бросил Патрик. – Дождались, наконец.

– Замолчите! – оборвала его Джоан. – Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?! В конце концов, я тоже могу сказать, что теперь вы получите все деньги Роджера и у вас не будет нужды выпрашивать их.

– Мисс Уинд! – укоризненно сказал Гловер.

– Он сам виноват! – вспыхнула Джоан. – Вы еще не все слышали, что он тут кричал. Будто мы виноваты в том, что Роджер погиб.

– Нет! – Патрик поднял руку, словно защищаясь от чего-то, и попятился. – Нет, нет, я этого не говорил!

Круто повернувшись, он бросился бежать к отелю.

– Пойдите с ним, – сказал Бэрридж Гловеру, сам он держал сенбернара и не решался отпустить его: пес по-прежнему тянулся к Мортиссу с явно враждебными намерениями.

– Я присмотрю за Патриком, не беспокойтесь, – уже на ходу ответил Гловер.

– Пожалуйста, подержите собаку, пока мы не уйдем, – попросила Джоан. – Мы быстро, вещи Сирила уже собраны.

Они направились к отелю, а Бэрридж повел Ника в противоположную сторону. Патрик убежал вместе с поводком, и вести за ошейник упирающегося пса было тяжело и неудобно. Бэрридж присел на нагретый солнцем валун; Ник, все еще недовольно ворча, стоял рядом.

"Согласится ли Патрик уехать сегодня? – раздумывал Бэрридж. – Предвидеть его реакцию невозможно... Что если он заупрямится?"

– Чертова собака! – воскликнул он, обнаружив, что Ник исчез; задумавшись, он выпустил ошейник, и пес этим воспользовался. – Ник! Некогда мне сейчас с тобой возиться! Ник, Ник! – Сенбернар лаял где-то близко, и Бэрридж пошел туда. – Куда тебя несет? Ник! Поди сюда, Ник! – Однако собака упорно продолжала продираться через густой кустарник, словно нарочно выбрав самый заросший участок. – Ловит он там кого, что ли? – пробормотал Бэрридж, обходя заросли.

Он периодически звал собаку, Ник отвечал лаем, но не возвращался. Наконец, он перестал лаять, и вскоре Бэрридж понял почему – когда сенбернар выбрался из кустарника, в его зубах что-то блестело. Разжав пасть, Ник положил находку к ногам доктора – это были мужские часы с браслетом. Часть браслета и заднюю крышку покрывало что-то темное, напоминающее засохшую кровь. Бэрридж осторожно поскоблил крышку ногтем, и из-под слоя грязи и крови выступила надпись: "Роджеру от Камиллы".

Часы принадлежали Роджеру Карлайлу! Бэрридж огляделся – как они попали в этот кустарник, расположенный в стороне от тропы, по которой Роджер ушел к пещерам? Упасть с его руки после смерти они тоже не могли: путь, по которому принесли тело, проходил в двухстах ярдах отсюда. Кроме того, хотя стекло было разбито, уцелевшие стрелки показывали десять часов пять минут – время, когда Роджер Карлайл, по свидетельству спутников, гулял вместе с ними далеко отсюда.

Ник повернул голову направо и принюхался: со стороны отеля показались Ли и Уиллис.

– Не укусит? – спросил Ли, кивнув на сенбернара.

– Нет, но лучше его не трогайте.

– Вы разбили свои часы? – спросил Уиллис, глядя на руку Бэрриджа.

– Это не мои часы, – медленно ответил Бэрридж. – Их нашел Ник. Это часы Роджера Карлайла, и я хотел бы знать, как они сюда попали.

– Да, действительно, – неуверенно сказал Ли, и было непонятно, к чему относится это подтверждение, то ли к тому, что часы принадлежат Роджеру, то ли к тому, что он тоже хотел бы знать, как они здесь оказались.

– Их забросил сюда Патрик, – объяснил Уиллис. – Когда мы гуляли, сэр Карлайл ударился рукой о сучок, разбил часы и отдал их Патрику. На обратном пути, когда мы были уже втроем, Патрик зачем-то свернул с тропы и выбросил их. Он был потрясен случившимся и совершенно не соображал, что и зачем делает... Вы идете в отель, мистер Бэрридж?

– Да.

– Тогда мы вас покидаем, – сказал Уиллис, быстро взглянув на Ли. – Мы еще немного погуляем.

Тропинки здесь не было, и Бэрридж зашагал напрямик, выбирая наименее заросшие места. Минут через пять впереди раздался крик. Подбежав, Бэрридж увидел лежащего ничком на земле Ли, Уиллиса рядом не было. Бэрридж перевернул пострадавшего лицом вверх – на лбу виднелся след удара. Достав платок, доктор вытер кровь. Ли открыл глаза.

– Спасибо, мистер Бэрридж. Я споткнулся, упал и очень неудачно ударился головой. – Это заявление подтверждал валявшийся рядом небольшой камень со следами крови. – Пожалуйста, помогите мне сесть.

– Вам лучше? – спросил Бэрридж, прислонив Ли к стволу дерева.

– Да, только голова сильно кружится. Пожалуйста, подождите немного, я бы хотел вернуться в отель вместе с вами.

– А где мистер Уиллис?

– Мы с ним разошлись, – неопределенно ответил Ли.

Посидев минут двадцать, он встал и очень медленно пошел, то и дело жалуясь на головокружение; дважды они останавливались, чтобы отдохнуть. В отеле Ли поблагодарил доктора за помощь и направился в свой номер. Бэрриджа задержал хозяин отеля.

– Месье, мне право же неловко обращаться к вам из-за такого пустяка... – Он замялся.

– В чем дело?

– Месье Карлайл тогда взял у меня самую толстую веревку, последний моток, такой у меня больше нет, а мне она сейчас очень нужна. Я понимаю, беспокоить его теперь из-за какой-то веревки бестактно. Может быть, вы сами посмотрите, не валяется ли она у него где-нибудь? Она была при нем, когда они вернулись, я видел.

– Хорошо, я посмотрю, – пообещал Бэрридж.

Патрик стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу.

– Патрик, сядь сюда, – сказал Бэрридж, пододвигая ему кресло.

Патрик с безучастным видом подчинился.

– Ник нашел часы, – сообщил Бэрридж, внимательно глядя ему в лицо.

Это заявление не произвело на Патрика никакого впечатления.

– Это я забросил их в кустарник, – равнодушно сказал он. – Не могу объяснить зачем, я вообще плохо помню обратный путь. Роджер ударился запястьем о дерево, ушиб руку и разбил часы. Он отдал их мне, а я потом выбросил.

Расспрашивать о подробностях Бэрридж не решился, да и о чем спрашивать? Зачем он свернул с тропы и углубился в кустарник? По той же причине, по которой бросил часы: не стоит искать логики в поступках человека, который находится в таком состоянии. Оставив его в покое, Бэрридж осмотрел комнату, затем заглянул во вторую. Патрик, казалось, не обращавший на него внимания, вдруг спросил:

– Вы что-то ищете?

– Да, веревку, которую вы брали у хозяина отеля. Не помните, куда вы ее положили?

На мгновение лицо Патрика исказила судорожная гримаса.

– Зачем... зачем вам эта веревка?

– Он просил вернуть, если можно. Вы взяли последний моток.

– Я не знаю... не помню. Я заплачу за нее. Оставьте меня в покое! – крикнул Патрик. – Что вам от меня надо?

– Успокойтесь, Патрик! – Бэрридж уже сожалел, что заговорил о веревке и тем самым лишний раз напомнил Патрику о происшествии, которое, наверняка, стояло у него перед глазами. – Вам надо побыстрее вернуться в Англию. Как вы смотрите на то, чтобы уехать со мной сегодня?

Вопреки опасениям Бэрриджа, Патрик безропотно согласился. Они покинули отель в тот же вечер.

По завещанию, составленному Роджером Карлайлом пять лет назад, его состояние перешло к Патрику; десять тысяч фунтов получил Фрэнсис Гловер.

Глава V

– Точно не знаю, – невразумительно ответил Патрик. – Придут Мортиссы, Джоан Уинд вышла замуж за мистера Мортисса и сама Луиза, наверно с Гловером.

– Это все родственники или близкие знакомые вашей семьи. А я зачем?...

– Вы тоже... Луиза просила пригласить и вас.

– Вам отлично известно, что у меня есть клиника и, следовательно, я не принадлежу к числу людей, томящихся от безделья. Тратить время на прихоти мисс Олбени представляется мне неразумным. Я спросил вас, нужен ли мой приезд лично вам, и вы ответили "да", однако вы, по-видимому, меня просто не поняли.

– Я понял, – тихо сказал Патрик. – Простите. Мне в самом деле надо... Я не могу быть среди них один...

Вид у него был совершенно потерянный. Бэрриджу стало неловко за свой резкий тон, и он с улыбкой сказал:

– Я не выспался и потому готов ворчать по любому поводу и даже без повода. – Патрик в ответ тоже улыбнулся, но как-то неуверенно и беспокойно. – В какое время мне к вам прийти?

– Вечером, к шести.

– Ровно в шесть я буду у вас. Вы живете там же?

– Да... Я думал, вы сразу поедете со мной.

– Я предпочел бы сначала устроиться в гостинице.

– Но я надеялся, что вы остановитесь у меня. Пожалуйста...

У Бэрриджа появилось ощущение, что Патрик ждет от него какой-то помощи, он согласился, и они пошли по уже опустевшей платформе.

– Нога не беспокоит? – задал Бэрридж профессиональный вопрос.

– Нет, спасибо, все в порядке.

Когда они уселись в серебристый "ягуар” Патрика, Бэрридж шутливым тоном спросил:

– Так что же мисс Олбени намеревается нам сообщить?

– Она мне не сказала. – Патрик явно что-то недоговаривал. – У Луизы через месяц свадьба: она выходит замуж за Фрэнсиса.

– За Фрэнсиса Гловера?

– Да. Он давно за ней ухаживал, но Луиза не воспринимала это всерьез, пока... – Патрик запнулся. – Словом, тогда у нее были другие планы, а потом... – Он снова запнулся и закончил не совсем связно: – Теперь она выходит замуж за Гловера...

К сожалению, Бэрридж не мог позволить себе задать вопрос, возникший еще полгода назад, когда он прочитал в газете сообщение о браке сэра Патрика Карлайла и леди Камиллы Гилсленд: спрашивать, почему тот женился на невесте Роджера, было более чем бестактно.

Большой двухэтажный особняк Карлайлов внешне ничем не отличался от других домов этого фешенебельного квартала, но внутри был обставлен с роскошью, которой только хороший вкус хозяина – или хозяйки – мешал превратиться в чрезмерную. Бэрридж бывал в этом доме при Роджере – тогда он выглядел иначе.

–  Пойдемте, я познакомлю вас с моей женой, – сказал Патрик, искоса посмотрев на Бэрриджа.

Навстречу им поднялась необычайно красивая, высокая темноволосая молодая женщина.

"В театре она играла бы в античных трагедиях и непременно царицу – в ее красоте есть нечто царственное”, – решил Бэрридж.

Вскоре Патрик сказал, что ему надо позвонить, и вышел, оставив их вдвоем. Разговаривая с леди Камиллой, Бэрридж подумал, что эта женщина была бы прекрасной парой для Роджера, представить же ее рядом с Патриком, хотя он только что видел их вместе, ему почему-то не удавалось. С неясным сожалением он вспомнил рыжеволосую девушку с задорной улыбкой, которую видел на фотографии.

Когда Патрик вернулся, Камилла заявила, что ей надо отдать кое-какие распоряжения прислуге, чтобы подготовиться к вечернему приему гостей, и в свою очередь покинула их.

Патрик старался продолжить легкий, непринужденный разговор, начатый женой, но ему это не удавалось, напускное оживление постепенно сменилось крайней рассеянностью, несколько раз он останавливался на середине фразы, а потом, опомнившись, продолжал порой без всякой связи с предыдущим.

Был момент, когда Бэрриджу показалось, что Патрик хочет сказать нечто важное, но он так и не решился.

Около трех часов Бэрридж прошел в приготовленную для него комнату, предварительно выбрав в библиотеке пару книг, чтобы чем-то занять себя до шести, однако, прочитав десяток страниц, обнаружил, что его мысли тянутся к иному предмету. Бэрридж был человеком наблюдательным и склонным к логическому анализу; хотя он был хирургом, и хирургом довольно известным, его интересовала психология, и он часто задавался вопросом, почему он – или она – ведут себя так, а не иначе. Это своего рода любопытство, являвшееся свойством натуры, не заходило настолько далеко, чтобы предпринимать какие-либо специальные действия для его удовлетворения, поскольку, кроме того, он, считая, предосудительным вмешиваться в чужие дела, знал,что его мысленные логические построения никого не задевали, и занимался ими с чистой совестью. Со вчерашнего дня, когда позвонил Патрик и попросил приехать, в распоряжении Бэрриджа оказалось достается мне неразумным. Я спросил вас, нужен ли мой приезд лично вам, и вы ответили "да", однако вы, по-видимому, меня просто не поняли.

– Я понял, – тихо сказал Патрик. – Простите. Мне в самом деле надо... Я не могу быть среди них один...

Вид у него был совершенно потерянный. Бэрриджу стало неловко за свой резкий тон,и он с улыбкой сказал:

– Я не выспался и потому готов ворчать по любому поводу и даже без повода. – Патрик в ответ тоже улыбнулся, но как-то неуверенно и беспокойно. – В какое время мне к вам прийти?

– Вечером, к шести.

– Ровно в шесть я буду у вас. Вы живете там же?

– Да... Я думал, вы сразу поедете со мной.

– Я предпочел бы сначала устроиться в гостинице.

– Но я надеялся, что вы остановитесь у меня. Пожалуйста...

У Бэрриджа появилось ощущение, что Патрик ждет от него какой-то помощи, он согласился, и они пошли по уже опустевшей платформе.

– Нога не беспокоит? – задал Бэрридж профессиональный вопрос.

– Нет, спасибо, все в порядке.

Когда они уселись в серебристый "ягуар” Патрика, Бэрридж шутливым тоном спросил:

– Так что же мисс Олбени намеревается нам сообщить?

– Она мне не сказала. – Патрик явно что-то недоговаривал. – У Луизы через месяц свадьба: она выходит замуж за Фрэнсиса.

– За Фрэнсиса Гловера?

– Да. Он давно за ней ухаживал, но Луиза не воспринимала это всерьез, пока... – Патрик запнулся. – Словом, тогда у нее были другие планы, а потом... – Он снова запнулся и закончил не совсем связно: – Теперь она выходит замуж за Гловера...

К сожалению, Бэрридж не мог позволить себе задать вопрос, возникший еще полгода назад, когда он прочитал в газете сообщение о браке сэра Патрика Карлайла и леди Камиллы Гилсленд: спрашивать, почему тот женился на невесте Роджера, было более чем бестактно.

Большой двухэтажный особняк Карлайлов внешне ничем не отличался от других домов этого фешенебельного квартала, но внутри был обставлен с роскошью, которой только хороший вкус хозяина – или хозяйки – мешал превратиться в чрезмерную. Бэрридж бывал в этом доме при Роджере – тогда он выглядел иначе.

– Пойдемте, я познакомлю вас с моей женой, – сказал Патрик, искоса посмотрев на Бэрриджа.

Навстречу им поднялась необычайно красивая, высокая темноволосая молодая женщина.

"В театре она играла бы в античных трагедиях и непременно царицу – в ее красоте есть нечто царственное”, – решил Бэрридж.

Вскоре Патрик сказал, что ему надо позвонить, и вышел, оставив их вдвоем. Разговаривая с леди Камиллой, Бэрридж подумал, что эта женщина была бы прекрасной парой для Роджера, представить же ее рядом с Патриком, хотя он только что видел их вместе, ему почему-то не удавалось. С неясным сожалением он вспомнил рыжеволосую девушку с задорной улыбкой, которую видел на фотографии.

Когда Патрик вернулся, Камилла заявила, что ей надо отдать кое-какие распоряжения прислуге, чтобы подготовиться к вечернему приему гостей, и в свою очередь покинула их.

Патрик старался продолжить легкий, непринужденный разговор, начатый женой, но ему это не удавалось, напускное оживление постепенно сменилось крайней рассеянностью, несколько раз он останавливался на середине фразы, а потом, опомнившись, продолжал порой без всякой связи с предыдущим.

Был момент, когда Бэрриджу показалось, что Патрик хочет сказать нечто важное, но он так и не решился.

Около трех часов Бэрридж прошел в приготовленную для него комнату, предварительно выбрав в библиотеке пару книг, чтобы чем-то занять себя до шести, однако, прочитав десяток страниц, обнаружил, что его мысли тянутся к иному предмету. Бэрридж был человеком наблюдательным и склонным к логическому анализу; хотя он был хирургом, и хирургом довольно известным, его интересовала психология, и он часто задавался вопросом, почему он – или она – ведут себя так, а не иначе. Это своего рода любопытство, являвшееся свойством натуры, не заходило настолько далеко, чтобы предпринимать какие-либо специальные действия для его удовлетворения, поскольку, кроме того, он, считая, предосудительным вмешиваться в чужие дела, знал,что его мысленные логические построения никого не задевали, и занимался ими с чистой совестью. Со вчерашнего дня, когда позвонил Патрик и попросил приехать, в распоряжении Бэрриджа оказалось достаточно разных странностей, которые занимали его гораздо больше самого увлекательного сюжета.

Первыми приехали Мортиссы. И Джоан, и Сирил держались так, словно никаких разногласий между ними и хозяином дома не существовало; очевидно, за минувшее время им уже доводилось встречаться и прошлые недоразумения были либо улажены, либо со взаимного согласия преданы забвению. Следующий гость явился для Бэрриджа неожиданностью – перечисляя, кто придет, Патрик не упомянул Альберта Ли. Удивила Бэрриджа и реакция сидевшего рядом с ним Патрика: когда Ли вошел в гостиную, тот вздрогнул, словно появление этого человека и для него оказалось неожиданностью, причем неприятной, и это выглядело совсем уж странно, если учесть, что гостей приглашал он сам. Или Ли пригласил кто-то другой? Патрик старался держаться спокойно и непринужденно, словно они собрались на самую обычную вечеринку, однако Бэрридж чувствовал в нем внутреннюю напряженность, особенно после прихода Ли. Патрик представил Ли Мортиссам и Камилле, из чего Бэрридж заключил, что тот был в доме Карлайлов впервые, после чего Ли расположился возле камина. Камилла сидела на софе, Мортиссы – на диване у двери на балкон. Патрик прохаживался по гостиной и, оказавшись рядом с креслом Ли, тихо спросил:

– Мистер Уиллис придет позже?

– Уиллис? О ком вы говорите? – вопросом на вопрос ответил Ли, подняв брови.

На лице Патрика отразилось замешательство.

– Вы же были тогда вместе.

– А, вы имеете в виду его... – Ли пожал плечами. – Так я его в сущности не знаю. Мы познакомились по дороге, в поезде. Он уехал из отеля вскоре после вас и больше мы не встречались.

Бэрридж насторожился.

– Кажется, вы мне тогда говорили, что вы оба из Лондона, – небрежно заметил он.

– Возможно, мистер Уиллис при знакомстве обмолвился, что живет в Лондоне. Я уже не помню всех подробностей.

"Он определенно лжет, – подумал Бэрридж. – Судя по тому, как они держались друг с другом, они были давно и хорошо знакомы".

Когда Патрик отошел, Бэрридж перехватил взгляд, которым Ли проводил его, – смесь откровенной неприязни и презрения.

Двадцать минут седьмого в ворота въехала красная малолитражка Луизы Олбени, вела ее сама Луиза, Фрэнсис Гловер сидел рядом. Патрик спустился встретить их. Через открытую дверь гостиной было видно, как все трое поднимаются по лестнице, впереди Луиза, мужчины за ней. На последних ступеньках Гловер по-дружески положил руку на плечо Патрика и сказал:

– Зайдем в кабинет, я хочу с вами поговорить.

Патрик нервно дернулся (он старался взять себя в руки, но было заметно, что нервы его на пределе) и после секундного колебания кивнул и направился к кабинету. Входившая в гостиную Луиза обернулась с недовольной гримасой, но мужчины уже ушли.

Только сейчас Бэрридж в полной мере оценил умение леди Камиллы превосходно держаться в любой ситуации. Уход мужа поставил ее в затруднительное положение: из пяти оставленных на ее попечение гостей с двоими – Ли и Бэрриджем – она была практически незнакома, а Луиза, как стало ясно после первых же фраз, которыми они обменялись, относилась к ней с откровенной неприязнью. Невозмутимое спокойствие леди Камиллы, полностью игнорировавшей ее вызывающий тон, еще больше злило Луизу. Мортиссы тихо беседовали в углу гостиной. Ли, похоже, нервничал и, подобно Патрику, пытался это скрыть, с преувеличенным интересом поддерживая любую тему, затронутую хозяйкой дома.

Расположившись рядом с Бэрриджем в кресле, где до этого сидел Патрик, Луиза заявила, что хочет пить, и попросила какого-нибудь сока – лакей принес апельсиновый сок в бокалах с тонким рисунком в китайском стиле. Когда он проходил мимо, Луиза взяла с подноса один бокал и сразу весь выпила. Лакей поставил остальные бокалы на маленький круглый столик и, возвращаясь, взял пустой бокал Луизы, которая посмотрела на свои часики, а затем, с нетерпением, на закрытую дверь гостиной. Джоан спросила у Камиллы, зачем они собрались, и та ответила, что этот вопрос следует задать мисс Олбени.

– Вам придется подождать. – Луиза обвела взглядом присутствующих. – Здесь пока не все собрались.

Джоан попросила мужа подать ей сок. Сирил взял два бокала – второй себе – и спросил Камиллу, не дать ли бокал и ей. Камилла отказалась, затем встала с софы и прошла в столовую. Мортиссу захотелось курить, но Джоан не любила запаха дыма, и он, вынув сигарету, вышел на балкон. Минут через двадцать после прибытия Луизы и Гловера Патрик с Фрэнсисом вошли в гостиную. Луиза в это время брала второй бокал.

– Дорогая, ты, наверно, замерзла, – заботливо сказал Гловер, бросив взгляд на приоткрытую дверь балкона, где курил Сирил. – Я принесу из машины твою шаль. – И он быстро сбежал вниз по лестнице.

Дверь гостиной осталась открытой.

– Мне вовсе не холодно, – раздраженно заявила Луиза, однако Гловер ее уже не слышал.

Леди Камилла вернулась и села на прежнее место.

– Как идут дела вашей фирмы? – рассеянно спросил Патрик у Джоан.

– Об этом надо спрашивать Сирила, я в коммерции разбираюсь столь же плохо, как и в фармакологии.

– В фармакологии? – переспросила Камилла.

– Разве я не говорил тебе, что мистер Мортисс стал совладельцем фармацевтической фирмы? – повернулся к ней Патрик.

– Почему фармацевтической? – спросила Камилла, обращаясь к Джоан. – Ваш муж – специалист в этой области?

– Да, он изучал фармакологию. Впрочем, для владельца фирмы это необязательно, важнее быть компетентным в финансовой части.

На лестнице показался Гловер с индийской шалью в руках. Мортисс все еще курил на балконе, плотно закрыв дверь после слов Гловера.

– Пожалуй, и вправду холодновато, – сказала Луиза, зябко поежившись и как-то изменившись в лице.

На середине лестницы Гловер споткнулся, уронил шаль, поднял ее и, остановившись, стал отряхивать. Луиза поднесла руку к глазам.

– У меня кружится голова.

Услышав это, Гловер перестал возиться с шалью и быстро поднялся наверх. Проходя мимо столика, он взял бокал с соком и на ходу отпил несколько глотков. Неожиданно Луиза уронила свой бокал – почти пустой – схватилась руками за горло и хрипло, словно задыхаясь, крикнула:

– Гловер!... – привстала и рухнула на пол.

Бэрридж, сидевший ближе всех к Луизе, оказался возле нее первым и склонился над распростертым на ковре телом. Гловер тоже сделал движение в сторону Луизы, но вдруг как-то неловко шагнул вбок (раздался хруст стекла – под ноги ему попался упавший бокал Луизы), покачнулся, разлив содержимое своего бокала, последним усилием поставил его на столик, покачнулся снова, с искаженным лицом схватился за край камина и упал. Патрик, словно парализованный, застыл на своем месте. Ли вначале кинулся к Луизе, но потом в растерянности остановился между ней и Гловером.

– Она мертва, – произнес Бэрридж, поднимаясь.

– Сирил! – крикнула Джоан.

Мортисс стоял на балконе спиной к гостиной, отделенный от нее плотно закрытой дверью, – до крика Джоан он не замечал происходившего там, но услышав голос жены, он стремительно распахнул балконную дверь:

– Что случилось?

– Луиза... Она умерла.

– Помогите мистеру Бэрриджу, – сказала Камилла. – Что с Гловером? – Она повернулась к Бэрриджу.

– Он жив? – спросил Ли.

– Да. Надо уложить его куда-нибудь.

Мортисс и Ли подняли Гловера и перенесли на софу.

– Я вызову врача, – сказала Камилла, внешне сохранявшая присутствие духа. – И полицию, – добавила она, вопросительно глядя на Патрика. Тот молчал и не двигался с места, хотя звонить в полицию следовало ему.

Леди Камилла сняла телефонную трубку.