Текст книги "Семейный пикник"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава XIII

Вместе с Бэрриджем в гостиную вошли Кроуфорд и Ли.

Предупрежденный Бэрриджем, Патрик в достаточной мере овладел своими чувствами, чтобы встретить их без открытого проявления враждебности.

Ли выглядел смущенным и растерянным, а на бледном лице Кроуфорда горели красные пятна; было очевидно, что он остро сознает всю неприглядность своего положения и это для него крайне мучительно.

Все трое выжидательно смотрели на Бэрриджа, который пододвинул массивное мягкое кресло к камину, на то же место, где сидел тогда, а рядом поставил пустое.

– Я буду рассказывать в той же последовательности, как рассуждал сам, – сказал он, – чтобы вы смогли оценить убедительность моих доводов. Из трех убийств одно было совершено на моих глазах, и я начну с него. В тот вечер я сидел на этом же месте, а мисс Олбени – там. – Бэрридж указал на пустое кресло. – Я хорошо помню, что она сама брала бокалы. Все присутствующие находились от нее на таком расстоянии, что возможность незаметно подсыпать в бокал яд была полностью исключена. Ситуация с Гловером такая же. Однако Луиза Олбени умерла, а Гловер попал в больницу, и исходя из этого инспектор Мортон сделал вывод, что кто-то все же умудрился отравить их. Я привык доверять тому, что вижу, поэтому я пришел к противоположному заключению: никто из присутствующих не подсыпал им яда, это могли сделать лишь они сами.

Кроуфорд скептически усмехнулся, а лицо Ли выразило откровенное разочарование.

– Однако я не считаю мисс Олбени самоубийцей, – невозмутимо продолжил Бэрридж.– Из  этого следует, что раз сама она не всыпала яд в свой бокал, значит, яда там не было вовсе.

– И полицейский эксперт всего-навсего ошибся, установив наличие яда на осколках ее бокала и в бокале мистера Гловера, – сказал Кроуфорд с иронией.

– Этого я не говорил, – возразил Бэрридж. – Эксперт дал правильное заключение, но обратите внимание: исследованию подвергались остатки жидкости в бокале Гловера и осколки, повторяю, осколки раздавленного им бокала Луизы. Я тогда сразу бросился к ней, и поэтому Гловер оказался у меня за спиной. Мистер Ли, вы можете описать его движения? Постарайтесь быть точным.

– Я хорошо помню, как это было. Когда мисс Олбени закричала и упала на пол, он шагнул к ней, покачнулся, да... наступил на бокал – я отчетливо слышал хруст стекла. Потом поставил свой бокал на столик...

– Простите, я перебью вас. Он продолжал пошатываться?

– Да, он двигался с трудом.

– Постарайтесь вспомнить, как он держал свой бокал.

– Он пролил сок на пол, – подал голос Патрик.

– Да, теперь я вспомнил, – подтвердил Ли. – Когда он покачнулся, немного сока выплеснулось на пол.

– И попало на осколки бокала Луизы Олбени, – закончил Бэрридж, – чем и объясняются результаты экспертизы.

– Мистер Бэрридж, в ваших рассуждениях есть один изъян, – сказал Кроуфорд. – Мисс Олбени все-таки умерла.

– Этот факт не противоречит моей теории. Итак, в бокале мисс Олбени яда не было, а в бокале Гловера яд был, и подсыпал его туда он сам, предварительно определив безопасную дозу. Его движения были точно рассчитаны, и ему было не настолько плохо, как это выглядело со стороны. Закономерно возникает вопрос: зачем ему понадобилось травить себя? Отвечаю: затем, чтобы отвести от себя подозрение в отравлении мисс Олбени.

– Но вы же только что утверждали, что она вообще не была отравлена!

– Вы опять искажаете мои слова, мистер Кроуфорд. Отсутствие яда в ее бокале не означает, что она вообще не была отравлена.

– Вы говорите загадками.

– Здесь мы сталкиваемся с противоречием, – продолжал Бэрридж. – Причиной смерти Луизы Олбени явился обнаруженный в ее организме яд. У меня возникло определенное подозрение, и я обратился к специалисту. Теперь заметьте следующее: давая заключение, полицейский врач знал об обстоятельствах смерти, то есть заранее полагал, что яд должен быть быстродействующим. И еще остатки отравленной жидкости. Словом, он ошибся. Я проконсультировался у специалиста по ядам и выяснил, что существует яд, по всем признакам чрезвычайно близкий к находившемуся в бокале Гловера. – Бэрридж достал записную книжку, полистал ее и прочитал длинное латинское название, которое было для его слушателей пустым звуком. – Исследуя организм отравленного им человека, их легко спутать. Чтобы установить различие, надо провести специальные анализы, чего полицейский эксперт, имея данные о содержимом бокала Гловера, наверняка делать не стал. Возможно, он и вовсе не знал о существовании второго, очень редкого яда. Главное то, что этот яд, если принять смертельную дозу, действует примерно через три часа. Луиза Олбени умерла в начале восьмого – следовательно, яд попал в ее организм примерно в четыре. Она приехала из дома Гловера, и горничная утверждает, что они сели обедать как раз около четырех часов, причем позже, чем обычно. По дороге сюда мисс Олбени не заезжала к себе домой – у Гловера все было точно рассчитано, а такой крюк потребовал бы лишних тридцати-сорока, минут. Она должна была умереть в доме Карлайлов, а не в своем и уж тем более не в его машине. Когда они приехали сюда, Гловер, видя, что Луиза еще чувствует себя хорошо, стал тянуть время: увел вас, Патрик, в кабинет, потом пошел за шалью. Здесь с его стороны виден тонкий психологический расчет. Ему было известно пристрастие Луизы к театральным эффектам, поэтому он был уверен, что она скажет: "Вот убийца Роджера!" – не раньше, чем все рассядутся по своим местам и она полностью завладеет вниманием собравшихся. Подчеркиваю: всех собравшихся. Когда Гловер, проведя некоторое время в кабинете с вами, Патрик, вошел в гостиную, там отсутствовала леди Камилла. Патрик, вы были с ним вместе, подумайте: мог ли Гловер знать, что ее нет в гостиной?

– Да, мы видели, как она шла в столовую.

– Я так и предполагал! Поэтому Гловер вошел вместе с вами в гостиную, иначе придумал бы какой-нибудь предлог, чтобы не входить туда. Момент был рискованный: вдруг, когда он откроет дверь, Луиза укажет на него и воскликнет: "Вот идет убийца Роджера!"  Очень эффектно. Однако отсутствие леди Камиллы помешало Луизе сыграть эту сцену. Луиза не собиралась лишать себя удовольствия видеть, какие чувства будет испытывать леди Камилла, когда узнает, что Роджера убили. Потом Гловер сразу же пошел за шалью: он боялся находиться в гостиной, а леди Камилла могла вернуться в любую минуту. Правда, Сирил Мортисс курил на балконе, но его можно было позвать. Дверь Гловер специально оставил открытой и возился на лестнице с шалью, пока не услышал, как Луиза говорит, что у нее кружится голова – головокружение было признаком скорого конца, ей оставалось жить три-четыре минуты. Бесспорно, Гловер сильно рисковал, но у него не было другого выхода, не убивать же ее в своем доме.

– Гловер отравил Луизу? – с сомнением произнес Патрик. – Невероятно... Он же хотел на ней жениться... Зачем?

– По телефону она сказала мистеру Ли, что знает, кто убил сэра Роджера.

– Да, именно так она и сказала, – подтвердил Ли. – Только я не понимаю, как одно связано с другим. И почему у мистера Гловера было мало времени?

– Мистер Бэрридж, – серьезно сказал Кроуфорд, – вы продумали свою версию гораздо основательнее, чем нам показалось вначале. Разумнее будет выслушать вас до конца, а уж потом задавать вопросы.

– Обратимся теперь к событиям среды и четверга до рокового для Луизы Олбени обеда, – продолжил Бэрридж. – Она приехала к Гловеру в среду в час, а в три уже позвонила Патрику. Могла ли она за два часа, не выходя из дома Гловера, узнать, что он убил сэра Роджера? Это время она вместе с Гловером провела в саду возле дома и, значит, телефоном не пользовалась. Предполагать, что проговорился сам Гловер, нелепо. Остается одно: Луиза Олбени давно знала, что сэра Роджера убил он. Когда она выходила из своего дома, горничная подала ей письмо, которое Луиза взяла с собой в машину. Письмо потом было обнаружено полицией в ее сумочке. От инспектора Мортона мне известно его содержание: один джентльмен сделал ей предложение. Это единственная существенная информация, которую получила Луиза, и именно она явилась причиной звонка к Патрику. Гловер собирался жениться на ней, поэтому Луиза молчала, а теперь, когда наметился другой вариант, очевидно более выгодный, решила выдать Гловера и позвонила Патрику.

Утром того же дня, в среду, Гловеру позвонил его знакомый и, когда горничная сказала, что он еще спит, попросил передать, чтобы Гловер позвонил ему в три часа. В четверг вечером, когда Гловер уже уехал вместе с мисс Олбени, он звонил снова и спрашивал горничную, передала ли она вчера Гловеру, чтобы тот ему позвонил, – выходит, Гловер не звонил ему. Обратите внимание на совпадение времени: Гловера просили позвонить в три, и Луиза звонит Патрику тоже в три. Очевидно, было так: в три часа Гловер снял телефонную трубку параллельного аппарата, не зная, что Луиза тоже звонит, и услышал ее разговор с Патриком. По составу приглашенных он догадался, о чем пойдет речь, после чего ему, естественно, стало уже не до разговоров со знакомыми. Забегая вперед, скажу, что, когда инспектор Мортон, посетив его в больнице, обмолвился о телефонном разговоре с вами, мистер Ли, он испугался, что Луиза сообщила вам о цели сбора, но Мортон сказал, что вам об этом тоже ничего не известно. Вы ведь обманули Мортона, мистер Ли! Гловер успокоился, а Мортон приписал его волнение ревности.

Итак, в среду вечером Луиза хотела поехать домой, но забарахлила машина – думаю, Гловер боялся упускать ее из виду и приложил к этому руки.

Теперь вернемся к смерти сэра Роджера. Вопрос сводится к веревке: чтобы перерезать ее, надо находиться поблизости. Вас было там трое, и вы никого не видели.

– Там негде спрятаться, – сказал Ли.

– Вы имеете в виду вашу сторону ущелья, а Гловер находился на противоположной, – ответил Бэрридж. – Он был в сквозной пещере.

– Даже если он был там, что из того? – недоуменно спросил Ли.

– Веревка не была перерезана, она была перебита пулей.

– Невозможно! – воскликнул Кроуфорд.

– Трудно, но для меткого стрелка возможно, – возразил Бэрридж. – При помощи ружья с оптическим прицелом и, поскольку вы не слышали выстрела, с глушителем. Патрик, Гловер хороший стрелок?

– Да, очень, – едва слышно произнес Патрик, по его лицу было видно, что ему становится плохо.

Бэрридж быстро вышел и вскоре вернулся со стаканом, содержимое которого, судя по специфическому лекарственному запаху, являлось творением доктора Рэморни, Рядом с ним шел сенбернар – Бэрридж заметил, что присутствие собаки действует на Патрика успокаивающе.

– Выпейте, вам будет лучше.

Патрик взял стакан, выпил все залпом, после чего сказал:

– У Гловера даже какие-то призы были.

– Гловер стрелял из сквозной пещеры, поэтому вы его не видели, – снова заговорил Бэрридж. – Из отеля он вышел очень рано, чтобы не привлекать внимание постояльцев отеля к ружью. Я полагаю, оно было разборным и он нес его в футляре. Мисс Олбени ушла позже вас примерно минут на двадцать-тридцать, я встретил ее в холле, когда гулял с Ником. Путь вдоль западной стороны ущелья короче, чем по восточной, где шли вы. Я уверен, что в десять часов Луиза была где-то поблизости от сквозной пещеры. Потом она спрашивала меня, какое заключение дал полицейский врач о причине смерти сэра Роджера. Согласитесь, что, когда человек падает на камни с высоты тридцати ярдов, гадать о причине смерти не приходится. Судя по этому вопросу, Луиза думала, что Гловер застрелил Роджера, когда тот стоял на краю обрыва, а врач не заметил пулевого ранения, поскольку тело было сильно изувечено. Из этого следует, что она видела, как Гловер стрелял. В отель Луиза вернулась вместе с ним, я сам их видел. Значит, на обратном пути они встретились, но Луиза сделала вид, будто ничего не знает. Ружье Гловер наверняка спрятал где-то в горах и забрал позже.

Луизу, как и Гловера, конечно же, удивила ваша задержка и заявление, что Роджер разбился в два часа, а не в десять, но она знала, кто убил, а остальное уже не имело особого значения. По-моему, Луиза решила, что Гловер убил сэра Роджера из ревности, из-за нее. Она знала, что нравится Гловеру, но предпочитала выйти замуж за сэра Роджера, поскольку он был намного богаче. Я говорю так потому, что, когда анализируешь поведение Луизы, напрашивается вывод, что она не испытывала никаких чувств ни к сэру Роджеру, ни к Гловеру. Выдавать Гловера с ее точки зрения не имело смысла, сэр Роджер уже мёртв, так зачем же лишать себя живого поклонника? От шантажа Гловера избавило только то, что он собирался на ней жениться.

– Получается, что Гловер сначала убил Роджера, чтобы жениться на Луизе, а потом убил ее, чтобы она его не выдала, – сказал Патрик.

– Вы наивны, Патрик! Гловер убил сэра Роджера ради денег.

– Из-за десяти тысяч?

– Нет, он рассчитывал получить все. Сегодня утром вы согласились со мной, что Луиза знала о предстоящем браке сэра Роджера, однако утверждали, что сам сэр Роджер не мог сказать ей об этом раньше, чем вам. Спрашивается, откуда же она узнала? Только от Гловера! Вполне правдоподобна такая ситуация: Гловер заговаривает с сэром Роджером об их очередной, запланированной совместной поездке в горы, а тот в ответ говорит, что его планы изменились, и объясняет почему. Узнав о предстоящем браке, Гловер стал действовать. Медлить было нельзя, поскольку иначе между ним и деньгами сэра Роджера встанет еще леди Камилла.

– Но деньги достались мне, – нерешительно заметил Патрик.

– Когда мистер Ли, а затем и мистер Кроуфорд в ресторане подошли к сэру Роджеру, Гловера рядом не было. Он куда-то отошел, кажется, танцевал с Луизой, поэтому он не знал, что вы договорились идти вместе. А сэр Роджер, поскольку Гловер еще раньше от прогулки отказался, не счел нужным сообщить ему об этом. Таким образом, Гловер думал, что сэр Роджер пойдет к пещерам вдвоем с вами. Он рассчитывал представить дело так, чтобы вас, Патрик, признали убийцей. Например, дал бы ложные показания, будто, находясь на противоположной стороне, там, где он и был в действительности, видел, как вы перерезали веревку. Или же он намеревался убить и вас как-нибудь так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Скажите, что бы вы стали делать после падения Роджера, если бы были один?

– Спустился бы вниз.

– Вы знали, что дальше есть спуск?

– Да. Накануне Гловер сказал мне, что там дальше можно спуститься на дно ущелья. Он уже бывал в тех местах вместе с Роджером.

– Вряд ли вам удалось бы благополучно спуститься, – заметил Кроуфорд. – Спуск очень трудный и опасный.

"Еще Гловер учел, в каком состоянии будет Патрик после того, как Роджер разобьется на его глазах", – подумал Бэрридж, но говорить этого не стал.

– Гловер сказал вам о спуске умышленно, – констатировал он, – в расчете на то, что вы там разобьетесь. Картина вполне правдоподобная: сэр Роджер гибнет из-за якобы лопнувшей веревки, а вы разбиваетесь при попытке добраться до его тела. Не мог же Гловер заранее предвидеть, что вы возьмете такую толстую веревку и тем самым сразу сделаете первую часть этой версии весьма сомнительной. То, что вас было четверо, нарушило его план. Вероятно, стреляя, он видел одного Патрика, а остальных заметил уже после.

– А Камилла? – спросил Патрик. – Для Гловера она опасности не представляла, ей было неоткуда узнать правду о гибели Роджера.

– Она и не знала! Дело опять же в деньгах. После вашей смерти деньги, не будь леди Камиллы, перешли бы к Гловеру, ведь других родственников у вас нет. Ради денег Гловер и убил ее, заманив на пустырь. Предварительно он, воспользовавшись тем, что вы сохраняли с ним хорошие отношения и по-прежнему принимали в своем доме, напечатал на вашей машинке письмо, которое затем отправил в полицию от имени Камиллы Карлайл. Надев перчатки, он взял верхний лист из пачки почтовой бумаги, которой она пользовалась и на которой имелись отпечатки ее пальцев. Однако с леди Камиллой его постигла неудача – вопреки требованию, она не взяла с собой письмо, где назначалась встреча. Если бы это письмо было обнаружено, версия о самоубийстве лопнула бы. Гловер приехал сюда, под предлогом встречи с доктором Рэморни остался ночевать и ночью перерыл все бумаги леди Камиллы, но не нашел своего письма, так как она оставила его у подруги. Перед уходом Гловер открыл окно, чтобы горничные подумали, будто бумаги валяются где попало из-за ветра. Следующей жертвой Гловера стали бы вы сами, Патрик. Такой шаг, как завещание в пользу Гилслендов, был необычен, и Гловер, разумеется, не предполагал ничего подобного. Я считаю, что яды, которые он использовал для убийства Луизы, были заготовлены для вас. Нелепо думать, что два столь схожих по признакам отравления яда, один из которых относится к чрезвычайно редким, в нужную минуту оказались у него под рукой случайно.

Патрик подавленно молчал, ему было тяжело сознавать, что убийцей является человек, которому он полностью доверял.

– Поразительно, – пробормотал Ли. – Я бы никогда не догадался.

– В смерти Луизы Олбени меня насторожили две детали, – сказал Бэрридж. – Первая: она крикнула "Гловер", а не "Фрэнсис". При существующих между ними отношениях это выглядело странно. Если бы она просто звала его, то должна была крикнуть "Фрэнсис". Она хотела сказать: "Гловер – убийца”, но не успела.

Кроуфорд спросил:

– А вторая деталь?

– Вечернее платье мисс Олбени.

– На ней был костюм. О каком вечернем платье вы говорите?

– Именно о том, которого на ней не было, – ответил Бэрридж, но вряд ли кто-нибудь его понял.

Последовала долгая пауза.

– Как же нам теперь быть? – наконец нарушил молчание Ли.

Доктор пожал плечами.

– Придется заявить в полицию. Сожалею, мистер Кроуфорд, но гласности теперь не избежать. На вашем месте я бы сам переговорил с мистером Хайндом прежде, чем все это появится в газетах.

– Сейчас это уже не имеет особого значения, – с горечью сказал Кроуфорд. – Я поставил себя в такое положение, по сравнению с которым просто лишиться наследства – сущие пустяки. Теперь мое имя будет связано с дачей ложных показаний в корыстных целях и с попыткой убийства. Думаю, мой отец предпочел бы лучше лишиться последнего пенса, чем увидеть нашу фамилию в газетах в таком контексте. Впрочем, мне некого винить, кроме самого себя... Сэр Карлайл, я приношу вам свои извинения. Что бы я сейчас ни сказал, это всего лишь слова, и они никогда не загладят мою вину перед вами. Единственное мое оправдание в том, что я сам заблуждался.

Патрик безмолвно слушал Кроуфорда, опустив глаза и положив руку на загривок сидевшей рядом собаки; пальцы его нервно подрагивали, и Бэрридж подумал, что Патрик скорее простит Кроуфорду попытку застрелить его, нежели то, что по его вине считал себя убийцей. Кроуфорд сделал небольшую паузу, ожидая ответа Патрика, однако тот хранил молчание, и Бэрридж в этот момент почти физически ощутил как невыразимо трудно Патрику сказать сейчас что-либо.

– Во всем, что случилось, виноват я один, – продолжил Кроуфорд, – Ли оказался замешанным в эту историю только из-за меня. Сэр Карлайл, я сознаю, что у меня нет никакого права обращаться к вам с просьбой, но все же...

Патрик поднял на него свои светло-карие глаза, в которых отражались боль и смятение, и еще острое желание, чтобы все это побыстрее кончилось; их взгляды встретились, и Патрик тихо спросил:

– Что вы от меня хотите?

– Чтобы вы и мистер Бэрридж сказали, что вчера я был в беседке один.

Патрик перевел взгляд на Бэрриджа, в ответ на этот безмолвный вопрос тот сказал:

– Решать вам.

Патрик снова опустил глаза на Ника и, машинально теребя густую собачью шерсть, произнес:

– Мистер Кроуфорд, я не намерен причинять вам лишние неприятности. Забудьте о том письме, которое вы мне послали, и о вчерашнем происшествии тоже. Будем считать, что этого не было. Если мистер Бэрридж согласен, конечно...

Бэрридж кивнул, подумав, что у Патрика, судя по этому поступку, великодушный характер. И еще доктор подумал о том, как мучительно для Патрика будет снова отвечать на вопросы полиции, снова, и не раз, говорить о событиях того трагического дня, когда разбился Роджер, вспоминать подробности его гибели и вдобавок еще объяснять, почему вначале сам он вместе с Ли и Кроуфордом дал ложные показания. А доказательств того, что Роджера убил Гловер, все равно нет, так же как нет и свидетелей – Луиза Олбени мертва. Как посмотрят на это присяжные?

Погрузившись в свои размышления, Бэрридж на какое-то время отключился от окружающего, а когда очнулся, увидел, что Кроуфорд подошел к Патрику и что-то говорит ему, причем вид у обоих смущенный – очевидно, Кроуфорд счел своим долгом выразить благодарность, а Патрик, поскольку его чувства в отношении Кроуфорда были неоднозначны, предпочел бы обойтись без этого; им обоим было трудно говорить друг с другом. Бэрридж кашлянул, чтобы привлечь их внимание, и они тотчас с готовностью прервали свой диалог и обратились к нему.

– У меня есть некоторые соображения по поводу того, что нам следует сообщить полиции, – сказал Бэрридж, – а точнее, по поводу того, что сообщать не следует. Я считаю нецелесообразным поднимать вопрос об убийстве сэра Роджера. Дело в том, что доказать вину Гловера теперь уже не удастся, – пояснил он, отвечая на недоумевающие взоры трех пар устремленных на него глаз. – Прошло слишком много времени, и никаких вещественных улик уже нет. Ваши свидетельские показания вызовут недоверие, поскольку раньше вы в один голос утверждали совсем другое. Вы сместили подлинное время смерти сэра Роджера и тем самым создали Гловеру отличное алиби: около часа он вместе с Луизой уже вернулся в отель. Замечу кстати, что, хотя полицейский врач осматривал тело уже вечером, будь он более опытен и внимателен, то установил бы, что смерть наступила гораздо раньше, чем вы утверждали. Очевидно, он ограничился поверхностным осмотром, поскольку перед ним не ставили задачу определить время смерти. Что-то все же показалось ему странным – я слышал, как он спрашивал у хозяина отеля, какая температура на дне ущелья. Тот ответил, что там всегда очень холодно, намного холоднее, чем наверху. Наверно, он сильно преувеличил, однако благодаря его словам врач объяснил замеченные несоответствия низкой температурой воздуха в ущелье.

– Здесь я могу уточнить, – заговорил Кроуфорд. – Ущелье тянется с севера на юг, и на всем протяжении дно его действительно находится в тени и там ощутимо холоднее, чем наверху. За одним-единственным исключением: в районе пещер направление меняется и дно ущелья хорошо освещено солнцем, температура там такая же, как на самом солнцепеке наверху.

– Это и послужило причиной его заблуждения! Вернемся к вашим показаниям. Гловера вы там не видели, его видела одна Луиза, а она мертва. Из ваших показаний следует только одно – веревка вдруг по неизвестной причине лопнула. Согласитесь, что для обвинения в убийстве этого явно недостаточно. Единственным результатом этого разбирательства будет масса неприятностей для всех вас. Зато легко доказать, что Гловер отравил Луизу Олбени: достаточно провести эксгумацию и повторное исследование, чтобы выявить тот яд, которым ее отравили. Тогда сразу станет очевидным, что в то время, когда в ее организм попал яд, Луиза находилась не в этом доме, а в доме Гловера. Этому есть свидетель – горничная Марта Во. Я полагаю, что под давлением доказательств Гловер признается в этом убийстве, но наверняка заявит, что убил из ревности. В настоящее время ему известно о полученном Луизой письме с предложением выйти замуж, и он будет утверждать, что Луиза собиралась порвать с ним и сообщила, что намерена выйти замуж за другого, поэтому он в отчаянии отравил ее. Такой мотив позволяет надеяться на снисходительность суда.

– Но тогда он легко отделается, – хмуро заметил Кроуфорд, – хладнокровно убить трех человек и быть осужденным только за одно убийство из ревности это несправедливо!

– Почему же за одно? – возразил Бэрридж. – Я предъявлю письмо, которое Гловер послал леди Камилле, чтобы заманить ее на пустырь, и версия о ее самоубийстве сразу отпадет. Револьвер, похищенный из этого дома, обыск в комнате леди Камиллы в ту ночь, когда Гловер был здесь, – все это указывает на него. Думаю, полиция отыщет еще что-нибудь, да и алиби у Гловера на это время, конечно же, нет. Он ускользнул благодаря тому, что тогда его никто не заподозрил, а теперь полиция займется им всерьез, и рассчитывать на снисходительность суда ему уже нечего: это убийство ради денег.

– В письме Камилле говорится, что ей сообщат правду о смерти Роджера, – тихо сказал Патрик.

– Я уверен, что Гловер до конца будет отрицать свою причастность к смерти леди Камиллы, а значит, и авторство письма, поэтому вам нечего опасаться, что он даст какие либо разъяснения по этому поводу. Поднимать вопрос о смерти сэра Роджера не в его интересах. Даже в том маловероятном случае, если Гловер все-таки признается в убийстве леди Камиллы, он наверняка скажет, что упомянул сэра Роджера просто так, чтобы вынудить ее прийти. Зачем ему добровольно брать на себя еще одно убийство? Итак, вы принимаете мое предложение? – спросил Бэрридж, окинув взглядом присутствующих.

– Да,– ответили в один голос Кроуфорд и Ли, для которых план Бэрриджа был подлинным спасением.

Патрик помедлил, однако потом тоже кивнул в знак согласия и сказал:

– А теперь извините меня – я устал и хочу остаться один.