Текст книги "Семейный пикник"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Вместе с тем месячное молчание, учитывая незлопамятность Патрика, говорило о том, что недоверие и расспросы Роджера задели его очень сильно.

Всерьез они прежде не ссорились, если же Патрик, по натуре вспыльчивый и несдержанный, обижался на Роджера из-за какого-нибудь пустяка, то он же первым приходил мириться. Извиняться Патрик не любил, просто заходил к Роджеру и начинал болтать о чем-нибудь постороннем так, словно никакой размолвки и не было, и уходил только тогда, когда видел, что тот уже не сердится.

Роджер предпочел об этом инциденте забыть, однако, когда Патрик снова попросил денег неизвестно для чего, он не знал, как поступить: с одной стороны, он не хотел обижать брата, с другой – его беспокоила необычная скрытность Патрика. В итоге он все же дал деньги, про себя решив, что при подобных обстоятельствах дает в последний раз.

Это происходило вечером в доме Роджера; забрав чек, Патрик сказал, что должен вернуться в Оксфорд, и уже уходил, когда ему позвонили. Переговорив по телефону, он заявил, что раздумал сегодня уезжать, и весь вечер провел с Роджером, а утром без всяких объяснений вернул чек. Роджер был готов поклясться, что он намеревался отдать его еще вчера, после телефонного звонка, и лишь ждал подходящего момента. Тревожась за Патрика, Роджер сделал то, что при его воспитании сам считал предосудительным: спросил у подходившего к телефону лакея, мужчина звонил или женщина. Лакей ответил, что женщина, и Роджер успокоился, сочтя, что в возрасте Патрика это далеко не худший вариант, и простив вполне понятную теперь скрытность. Больше Патрик денег не просил, а когда Роджер спросил, хватает ли ему денег, ответил, что хватает.

Патрик давно упрашивал Роджера взять его с собой в горы, но Роджер отказывался, опасаясь, что тот где-нибудь оступится и повредит ногу. Однако в этот раз Патрик упрямо заявил, что, если Роджер, уже договорившийся ехать вместе с Гловером, опять не возьмет его, он поедет сам, один или с приятелями, и Роджер уступил, уговорив присоединиться к ним доктора Бэрриджа.

Вслед за Патриком ушел танцевать и Гловер, пригласив Луизу; казалось, что ему, в отличие от Карлайлов, общество Луизы приятно.

Бэрридж указал Роджеру на сидевших за дальним столиком мужчин: один, светловолосый, сидел к ним лицом, а другой, брюнет, – спиной.

– Утром те двое интересовались, не собирается ли кто-нибудь идти к пещерам. Они не знают дороги и ищут спутников.

– Вы с ними знакомы?

– С сегодняшнего утра. Англичане, недавно приехали, по-моему, оба довольно приятные. Не хотите взять их с собой?

– Пожалуйста, если их устроит время.

Пока Бэрридж шел к их столику, брюнет пригласил сидевшую по соседству девушку и смешался с танцующими парами, поэтому к Роджеру вместе с Бэрриджем подошел блондин, назвавшийся Альбертом Ли, – молодой человек лет двадцати пяти, с мягкими чертами лица. Он вежливо поблагодарил Роджера и сказал, что они будут рады пойти завтра к пещерам вместе с ним.

Высмотрев среди танцующих своего приятеля, Ли помахал ему рукой, и тот, отведя на место партнершу, направился к ним.

Освещение было неярким, а столик к тому же находился в наиболее темной части зала, поэтому Роджер и подошедший мужчина, высокий брюнет с волевым лицом, разглядели друг друга только тогда, когда Бэрридж представил их:

– Мистер Гарольд Уиллис – сэр Роджер Карлайл.

На лице Роджера отразилось удивление, а Уиллис, казалось, был чем-то неприятно поражен.

– Рад с вами познакомиться, – произнес Роджер каким-то странным тоном.

Последовал обычный обмен любезностями, после чего Уиллис и Ли, договорившись с Роджером встретиться завтра в восемь утра перед отелем, направились к своему столику.

Ли шел первым. Сев на прежнее место, он взял фужер, но подошедший Уиллис что-то сказал ему, и Ли пересел на место, которое раньше занимал Уиллис, а тот сел на освободившееся.

В результате перемены Уиллис оказался лицом к Роджеру и то и дело смотрел в его сторону. Когда Роджер встал и направился к выходу, Уиллис тоже поднялся и быстро пошел следом за ним, словно собираясь догнать, однако к Роджеру приблизился Патрик и Уиллис остановился. Патрик продолжал идти рядом с Роджером, и Уиллис вернулся на свое место.

– Может, нам уехать? – тихо предложил Ли.

– Бессмысленно, – отрезал Уиллис. – Уезжать уже поздно.

– Как же быть?

Уиллис угрюмо сдвинул брови и тоже тихо, но отчетливо произнес:

– Если он скажет, все кончено.

Глава III

Приехавшие вместе Бэрридж, Роджер, Патрик и Гловер получили четыре номера на втором этаже справа от лестницы. Ближайший к лестнице номер занимал Бэрридж, следующий – Роджер, за ним – Патрик, последний принадлежал Гловеру.

Луиза приехала позже, свободных номеров рядом с ними уже не было, и ей пришлось поселиться по другую сторону лестницы.

– Патрик! Зайди ко мне, пожалуйста, – попросила она.

Патрик скривился.

– Зачем?

– У меня к тебе маленькая просьба, – бархатным голосом проворковала Луиза, словно не замечая его гримасы. – Зайди, не в коридоре же нам говорить.

Патрик не чувствовал ни малейшего желания разговаривать с ней ни в коридоре, ни в каком-либо другом месте, однако из любопытства пошел – интересно было узнать, что ей понадобилось.

– Тебе нравится мой номер? – спросила Луиза, когда они вошли.

Номер был угловой, с прекрасным видом из обеих комнат.

– Неплохой, – буркнул Патрик.

– Тогда поменяйся со мной, тебе ведь все равно.

С пол минуты Патрик молча смотрел на нее, а затем расхохотался и ехидно сказал:

– Ты уже пронюхала, что у меня с Роджером смежные номера? Не теряешь надежды забраться к нему в постель?

Луиза вспыхнула.

– Ты редкостный мерзавец!

– Уж какой есть. Между прочим, тебя сюда вообще никто не приглашал, сама навязывалась.

– Сам ты навязался Роджеру! – крикнула Луиза. – Очень ты ему нужен! Он с одним Гловером хотел ехать, без тебя.

– Это только потому, что он думает, будто мне вредно ходить по горам.

– Ах да! – Луиза зло усмехнулась. – Ты же у нас неженка, то тебе нельзя, этого ты не можешь, и псих к тому же.

Патрик побледнел и шагнул к ней так, словно собирался ударить, но Луиза не дрогнула.

– Слушай, ты, – он запнулся, с трудом удержав готовое сорваться с губ грязное слово, – обстряпывай свои гнусные делишки сама и не рассчитывай, что я стану помогать тебе выскочить замуж за Роджера. Я же знаю, что тебе не терпится добраться до его денег.

– А ты вообще живешь за его счет! – не осталась в долгу Луиза.

Патрик насмешливо оглядел ее с ног до головы, а затем с нарочитой неторопливостью сказал:

– По-братски даю тебе полезный совет: учти, что когда ты со своим кукольным лицом злишься, то становишься уродиной. Впрочем, это полностью соответствует твоей сущности, поэтому так, пожалуй, даже лучше: сразу видно, что ты собой представляешь.

– Немедленно убирайся отсюда!

– Визит закончен. Беседа прошла с полным взаимным пониманием, – с иронией сказал Патрик. – Спокойной ночи. Надеюсь, тебе не удастся провести ее с Роджером.

Патрик ушел, оставив разъяренную Луизу в номере. Им и раньше доводилось ругаться, но к открытым оскорблениям они прибегли впервые. Патрик, сильно раздосадованный неожиданным приездом Луизы, быстро потерял контроль над собой, Луиза тоже была в плохом настроении: за весь вечер Роджер ни разу не пригласил ее танцевать, предоставив это Гловеру, и уделял ей ровно столько внимания, сколько требовала обыкновенная вежливость, и ни на йоту больше.

Около одиннадцати Патрик потащил Роджера в бар: он привык ложиться поздно, и хотя Роджер говорил, что завтра надо встать пораньше, укладываться не собирался.

– Видишь мужчину рядом с девушкой в серебристом платье? – сказал Патрик, указывая на рослого молодого человека. – Я встречал его в Лондоне вместе с Джоан Уинд.

– Кто он?

– Понятия не имею. Я недавно видел их в ресторане. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали никого и ничего.

Роджер оглядел зал – Джоан здесь не было.

– Давно он тут живет?

– Нет, он приехал только сегодня, я видел.

– Ты не мог бы узнать, под какой фамилией он записался? Только без явных расспросов.

– Пожалуйста. – Подобное поручение для Патрика было сущим пустяком. – А зачем? – спросил он.

– Потом скажу.

Патрик вышел из бара. Вернулся он минут через десять.

– Я все выяснил! Его зовут Сирил Белл.

– Как ты узнал?

– Посмотрел регистрационную книгу. Сказал дежурному, что в этом месяце тут собирались отдыхать мои знакомые и я хочу уточнить, были они здесь и уже уехали или еще не приезжали. Он дал мне книгу: сегодняшним числом записан всего один человек, Сирил Белл.

Роджер хмурился, покачивая высокий бокал.

– Ты обещал сказать, почему он тебя интересует, – напомнил Патрик.

– Джоан поставила меня в известность, что выходит замуж. За Сирила Мортисса. Я навел справки: этот Мортисс аферист и, конечно же, хочет заполучить ее деньги.

– Ты думаешь, это он? – спросил Патрик, посмотрев на предмет их разговора. – Может, просто какой-нибудь ее знакомый, с которым она пришла в ресторан? Совсем необязательно, что она была тогда именно с Мортиссом.

– Возможно, что и так, – пробормотал Роджер.

– А если это Мортисс, что из того? Не запретишь же ты ему жениться на ней.

– Но ее денег он не получит! Посмотрим, женится ли он при таких условиях. Лично я в этом сильно сомневаюсь,– Роджер допил коктейль. – Полковник Уинд возложил на меня обязанность, которая после появления Мортисса стала, говоря откровенно, весьма неприятной. Джоан теперь считает меня своим врагом оттого, что я мешаю ей выйти замуж за этого проходимца.

Патрика окликнула миловидная брюнетка (за пять прожитых в отеле дней он со многими успел перезнакомиться), и он направился к ней. Роджер скользнул рассеянным взглядом по ряду бутылок с яркими этикетками и заказал еще один коктейль, а когда взял наполненный бокал, рядом с ним сел человек, о котором они с Патриком только что говорили, и дружелюбно сказал:

– Отличное местечко, вы не находите?

– Неплохое, – сдержанно отозвался Роджер.

– Этот отель прекрасно вписывается в окружающий пейзаж, – продолжил человек, записавшийся под фамилией Белл. – Большой отель смотрелся бы здесь гораздо хуже, вы согласны?

Кивнув, Роджер спросил:

– Вы здесь в первый раз?

– Да. Позвольте представиться: Сирил Белл.

Уже второй раз за этот день Роджер изменил своему обыкновению избегать случайных знакомств. Первый раз он сделал это, опасаясь, что присутствия одного Патрика будет недостаточно для того, чтобы у Луизы пропало желание завтра под каким-нибудь предлогом увязаться за ним, и, чтобы отделаться от нее, пригласил посторонних людей; сейчас он тоже поступал вопреки своим привычкам, поддерживая завязавшийся за стойкой бара разговор.

– В ресторане я случайно слышал, как вы договаривались пойти завтра к пещерам. Говорят, там красивые места. Дорога трудная?

– Нет, ровная широкая тропа, только в саму пещеру надо спускаться по веревке.

– Хотелось бы взглянуть... – Сирил выжидательно посмотрел на Роджера, однако тот не торопился приглашать его в попутчики.

– У меня есть подробная карта местности, – сказал он наконец. – Если вы покажете, как туда попасть, буду вам очень признателен.

Он достал карту, и Роджер стал объяснять. В это время вернулся Патрик и вдруг, глядя Сирилу в лицо с наигранным удивлением, с утвердительной интонацией спросил:

– Мистер Мортисс?

Сирил смешался так сильно, что у Роджера исчезли всякие сомнения, Сирил же не решался отрицать, сбитый с толку уверенным тоном Патрика, вместе с тем он только что представился Роджеру под другой фамилией и оказался теперь в двусмысленном положении.

– Простите, – смущенно сказал он Патрику, – но я вас не знаю.

Патрик ухмыльнулся, довольный своей проделкой, и выразительно посмотрел на Роджера, предоставляя дальнейшие действия ему.

– Мистер Мортисс, – с ледяной вежливостью сказал Роджер, – не будете ли вы столь любезны, чтобы объяснить, зачем вы хотели познакомиться со мной под вымышленной фамилией?

– Я всего лишь спросил у вас дорогу к пещерам. Что касается фамилии, то почему, собственно, я обязан вам ее называть? – вызывающе ответил Мортисс, в запальчивости пренебрегая тем простым объяснением, которое Джоан приготовила на будущее, хотя сейчас было самое время спокойно сказать, что Белл – фамилия его матери. – Вы же не полицейский инспектор.

– Зато я опекун мисс Уинд, что вам, безусловно, прекрасно известно. Я не знаю и не желаю знать, зачем вы сюда приехали, и надеюсь, что наша первая, случайная, – Роджер сделал на этом слове особое ударение, – встреча будет также последней. Полагаю, излишне говорить, что денег мисс Уинд вы в любом случае не получите.

Холодно-враждебное выражение лица Роджера со всей очевидностью показывало бесполезность любых объяснений: о Сириле Мортиссе у него уже сложилось вполне определенное мнение, и неудачное знакомство лишь усилило отрицательное впечатление.

Мортисс был до крайности взбешен и самой неудачей, и еще больше тем, что сам дал Роджеру повод для оскорбления. Разозлившись и сознавая, что терять нечего, он был готов затеять шумный скандал, но почувствовал, что с Роджером это не получится и он только поставит себя в глупое положение.

– Мистер Мортиссбелл, – насмешливо сказал Патрик, соединив обе фамилии в одну, – вы забыли свою карту. Возьмите, а то вдруг без нее заблудитесь и не найдете обратной дороги. Для нас это будет невосполнимой потерей.

– Вы еще пожалеете! – уходя, в бессильной ярости процедил сквозь зубы Мортисс.

Роджер с презрением усмехнулся, а Патрик громко засмеялся.

– Ловко я придумал, верно? – сказал он Роджеру. – Он сам себя выдал: подумал, что я его действительно знаю, и не посмел отпираться.

– А если бы он заявил, что его фамилия вовсе не Мортисс?

– Я бы извинился и сказал, что обознался, – беспечно ответил Патрик. – Так мы завтра идем в пещеру? Тогда надо сказать дежурному, чтобы меня разбудили, сам я поздно просыпаюсь. Или ты меня разбуди.

– Хорошо, разбужу. Идем, уже поздно. Пора ложиться, а то тебя завтра не поднять будет, я же знаю.

Когда они встали, бармен позвал Патрика к телефону, и Роджер ушел один.

Возвращаясь в свой номер, Бэрридж увидел впереди быстро идущего Патрика, у двери Роджера он остановился, взялся за ручку, выпустил ее, потоптался немного, затем резким движением открыл дверь и вошел внутрь. Бэрридж мельком видел его лицо – Патрик был чем-то неприятно взволнован. Минут пять Бэрридж провел в гостиной, а потом перебрался в спальню и решил перед сном полчасика почитать, но мешали голоса за стенкой, хотя прежде из соседнего, занимаемого Роджером, номера было ничего не слышно – очевидно, теперь там говорили очень громко.

–... не дам, всему есть разумный предел. Объясни, зачем они тебе. – Патрик что-то ответил, но его слов Бэрридж не разобрал. – Хорошо, я не буду выведывать твои секреты, но тогда не проси у меня денег.

Бэрриджу было неловко слушать этот разговор, и он перешел в гостиную, но, прочитав пару страниц, почувствовал, что хочет спать, отложил книгу и вернулся в спальню, рассчитывая, что разговор за стенкой уже закончился. Однако голоса звучали еще громче, донеслось произнесенное Роджером имя: Камилла Гилсленд, из других долетавших слов Бэрридж уяснил, что Роджер сообщил Патрику о своей предстоящей женитьбе на ней. Далее речь, весьма бурная с обеих сторон, снова пошла о деньгах, которые были нужны Патрику и которые Роджер отказывался дать, требуя объяснений. Бэрридж старался не слушать и с нетерпением ждал, когда же станет тихо и можно будет, наконец, заснуть. На какое-то время ему удалось отключиться от разговора, затем голос Патрика зазвучал очень громко, он почти кричал:

– ... такая же шлюха!

Бэрриджу показалось, что в начале фразы была названа Камилла, однако он не был в этом уверен, зато дальнейшее сомнений не вызывало: на мгновение воцарилась полнейшая тишина, а затем раздался отчетливый звук пощечины и полный бешенства голос Роджера:

– Убирайся вон!

Грохот захлопнувшейся двери возвестил о том, что Патрик покинул номер.

Ссора Карлайлов огорчила Бэрриджа, желание спать пропало, и он отправился на открытую террасу. На террасе не было ни души, и он в полном одиночестве провел там полчаса, глядя на смутно вырисовывающиеся контуры гор. Было тепло, несмотря на сильные порывы ветра.

Когда Бэрридж подходил к своему номеру, дверь номера Роджера резко распахнулась, прозвучал конец фразы, произнесенной Полным злобы женским голосом:

– ... с вашей Камиллой! – И Луиза Олбени с искаженным ненавистью лицом стремительно пронеслась мимо Бэрриджа по пустому коридору.

– Надеюсь, на сегодня они закончили, – пробормотал Бэрридж, укладываясь в постель, – или, по крайней мере, продолжат свои объяснения так, чтобы я этого не слышал.

 Глава IV

Утром Бэрридж по привычке проснулся рано, вышел на лоджию, полюбовался освещенными утренним солнцем горами, а затем позвонил, чтобы принесли завтрак. Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Бэрридж подивился быстроте, с которой выполнили его заказ, однако вместо ожидаемого официанта вошел Патрик.

– Извините, мистер Бэрридж, что беспокою вас так рано. Я решил, что вы уже встали, потому что видел вас на лоджии. У меня к вам небольшая просьба: не могли бы вы погулять с Ником? Я хотел попросить Фрэнсиса, но он уже куда-то ушел.

Бэрридж бросил взгляд на часы, хотя совсем недавно смотрел, сколько времени: он подумал, что должно быть ошибся, раз любивший поспать подольше Патрик уже был на ногах, а Гловер успел уйти из отеля, но нет, было десять минут восьмого.

– Вы торопитесь? – спросил Патрик, неверно истолковав его взгляд.

– Нет. Собираюсь в город, но спешить мне некуда. Хорошо, я с ним погуляю.

– Спасибо, – Из кармана куртки Патрик вытащил ключ от своего номера, при этом на пол упал большой складной нож, зацепившийся за бородку ключа кольцом, приделанным к рукоятке. Патрик поднял нож и сунул его обратно в карман, а ключ положил на столик. – Потом заприте его, пожалуйста, а то он уже научился зубами поворачивать ручку,

– Запру. А вы уже идете к пещерам?

– Да, – как-то неуверенно ответил Патрик. – Может, и пойду.

Решив вопрос с собакой, Патрик ушел, и Бэрридж из окна видел, как он устроился на большом валуне, ярдах в десяти от входа в отель. Доктор позавтракал и пересел за журнальный столик, откуда просматривалась площадка перед отелем,– Патрик все еще сидел на прежнем месте.

"За это время он успел бы сам погулять с собакой, – подумал Бэрридж. – И почему он сидит один? Неужели он проснулся раньше Роджера?”

Без пяти восемь на площадке появились Ли с Уиллисом, а через пару минут из отеля вышел Роджер. Патрик порывисто встал, но Роджер, словно не замечая его, подошел к Ли и Уиллису и заговорил с ними, а затем направился обратно к отелю, тогда как те остались на месте. Патрик догнал Роджера, и они обменялись парой фраз, после чего Роджер повернул к поджидавшим его англичанам, а Патрик вошел в отель и минут через десять появился снова, неся в руках смотанную кольцом веревку. Затем все четверо пошли по тропе, вьющейся по восточному краю глубокого ущелья.

Западный склон был очень крутым, а восточный – совершенно отвесным. Пещер было две, одна напротив другой. Чтобы попасть в восточную пещеру, следовало сначала спуститься по веревке на узкий карниз, западная была сквозной и, прорезая скалу, выходила на пологий склон; путь от отеля до нее был короче, чем вдоль восточного борта ущелья.

Придерживая сенбернара за ошейник (Патрик не потрудился положить куда-нибудь на видное место поводок), Бэр– ридж спустился в холл и, пересекая его, слышал, как хозяин отеля, с телефонной трубкой в руке, говорил горничной:

– Постучите в десятый номер и скажите мсье Беллу, что ему звонят. Стучите погромче, он, должно быть, еще спит. – Горничная пошла на второй этаж, а хозяин отеля, положив трубку, отошел от телефона, бормоча: – Вчера ему звонили за полночь, и сегодня с самого утра опять звонят.

Ник спокойно шел рядом, но у самых дверей вдруг вырвался, побежал обратно к лестнице, по которой спускалась Луиза Олбени, и зарычал на нее – похоже, он полностью разделял антипатию своего хозяина.

– Ник, Ник! Иди сюда! – позвал Бэрридж.

Сенбернар продолжал угрожающе ворчать, поставив передние лапы на нижнюю ступеньку.

– Заберите его, – резко сказала Луиза.

Вопреки требованиям элементарной вежливости, она ничего не ответила на извинения Бэрриджа, который крепко взял собаку за ошейник и отвел в сторону. Ник не сопротивлялся, однако перестал ворчать только когда Луиза вышла из отеля. Бэрридж решил подождать в холле, пока Луиза, очевидно собравшаяся на прогулку, отойдет подальше, чтобы сенбернар не пристал к ней снова. Он уселся в кресло, а Ник лег рядом.

– Номер мсье Белла заперт, – сообщила вернувшаяся горничная.

– Вы долго стучали? Завтрак в десятый еще не подавали.

– Его там точно нет, я стучала очень громко, даже из соседнего номера выглянули.

– Нет так нет, – буркнул хозяин и кивнул на телефон. – Скажите ей, что он уже ушел.

Было ровно половина девятого.

Бэрридж вышел из отеля и отпустил собаку. Сначала Ник бегал возле него, а потом куда-то исчез. Бэрридж долго звал его, но все безрезультатно: то ли Ник не считал нужным его слушаться, то ли убежал так далеко, что не слышал. Бэрридж собирался отправиться в город, но пропажа собаки нарушила планы, он не решался уйти и предоставить Ника самому себе. Хотя вероятность того, что пес пропадет, была очень мала, Бэрридж считал, что раз он согласился выполнить просьбу Патрика, то обязан привести собаку обратно в отель и запереть в номере. Махнув рукой на поездку в город, он принялся за поиски. Прогулка доставляла ему удовольствие, и Бэрридж не жалел о том, что его планы изменились, однако через полтора часа он начал беспокоиться, подумав, что крупная и тяжелая собака, привыкшая бегать по твердой и ровной английской земле, могла провалиться в какую-нибудь трещину или сорваться со скалы. Потратив на поиски еще час, Бэрридж решил, что Ник, скорее всего, побежал за Патриком, почуяв его след, и вернется вместе с ним. Вернувшись к отелю, он с возмущением увидел, что Ник спокойно лежит в тени возле входа. При приближении Бэрриджа собака неторопливо поднялась и, вильнув хвостом, подошла к нему.

– Интересно, давно ты тут отдыхаешь? – сказал Бэрридж, беря пса за ошейник. – Значит, пока я тебя искал по жаре, ты, негодник, отлеживался в холодке!

Доктор отвел сенбернара в номер Патрика, потрепал его по загривку и ушел, закрыв дверь на ключ. Как и вчера, погода стояла прекрасная, а сильные порывы ветра при такой жаре были даже приятны. Глядя на безоблачное небо, Бэрридж пожалел, что отклонил приглашение Роджера и не пошел к пещерам. Дорога туда занимала часа два, полчаса, максимум час ушел бы на спуск, подъем и осмотр пещеры, в которой ничего особо примечательного не было, интерес представляло только то, что из восточной пещеры можно было смотреть через расположенную точно напротив сквозную западную, как через своего рода трубу, для чего, собственно, туда и спускались. По подсчетам Бэрриджа, четверо ушедших к пещерам должны были вернуться примерно в час, поскольку вряд ли Роджер отправится с Патриком еще куда-нибудь.

Было около часа дня, когда Бэрридж через открытую дверь лоджии услышал голос Гловера, который что-то оживленно говорил шедшей рядом Луизе, жестикулируя свободной правой рукой, левой он придерживал перекинутые через плечо куртки, свою и Луизы.

В три часа (Карлайлы со спутниками еще не вернулись) Бэрридж отпер номер Патрика, чтобы покормить собаку. Ник вел себя очень беспокойно, на еду не обращал никакого внимания и так рвался к двери, что Бэрридж едва успел захлопнуть ее. Сенбернар отрывисто залаял, что было необычно – лаял он чрезвычайно редко. Задержка Карлайлов больше удивляла, чем тревожила Бэрриджа: он знал Роджера как опытного альпиниста, относительно Ли и Уиллиса у него тоже сложилось впечатление, что они в горах не в первый раз, таким образом, новичком был только Патрик, к тому же путь до пещеры считался очень легким, а спуск по веревке на карниз для физически развитого человека представлял опасность лишь в том случае, если он страдал головокружением, на что Патрик никогда не жаловался.

В четыре часа расположившийся на лоджии Бэрридж заметил движущихся по тропе людей – их было трое, но узнать, кто это, на таком расстоянии было невозможно. Вскоре они скрылись за холмом. Бэрридж ждал, когда они появятся снова, с нетерпением вглядываясь в то место, где огибающая холм тропа выходила из кустарника на открытое пространство уже вблизи от отеля.

"Почему их трое? – недоумевал он. – Если бы двое, тогда понятно, после осмотра  пещеры они могли разделиться, но трое?..  Не оставили же они кого-то одного?"

Наконец Бэрридж увидел их снова: отсутствовал Роджер Карлайл. Сначала Бэрридж испытал облегчение: он полагал, что если с одним из ушедших что-то случилось, то этим человеком окажется Патрик, как наименее подготовленный и наиболее способный на какую-либо опрометчивую выходку, Роджер же был слишком опытным скалолазом, чтобы на таком маршруте с ним произошло что-нибудь серьезное; однако, когда они подошли ближе, Бэрридж разглядел лицо Патрика и понял: случилось несчастье.

Роджер Карлайл разбился, сорвавшись с обрыва над пещерой.

Об обстоятельствах его гибели рассказал Альберт Ли. Патрик был в таком состоянии, что Бэрридж всерьез опасался за него.

Примерно час все вместе шли по тропе без всяких происшествий, а затем Роджер предложил погулять по окрестностям, и они свернули в сторону. Эти места знал один Роджер, остальные следовали за ним. Потом Патрик заявил, что устал, и все сели отдохнуть, после чего Уиллис, надевший новые ботинки и натерший ногу, сказал, что ему тяжело идти дальше, и попросил забрать его на обратном пути. Роджер вывел спутников обратно на тропу. Уиллис остался, а Роджер с Ли и Патриком ушли. К двум часам они дошли до одинокого дерева, которое росло на краю обрыва над пещерой и за которое все привязывали веревку для спуска. Роджер ступил на самый край и наклонился, разглядывая что-то внизу, в этот момент сильный порыв ветра ударил ему в спину, он не удержался и упал.

"Зачем он так рисковал? – подумал Бэрридж. –  Бравада опытного альпиниста?.. "

То, что Роджер разбился насмерть, было совершенно очевидно – глубина ущелья достигала тридцати ярдов, дно было усеяно крупными обломками скал, находящийся на расстоянии десяти ярдов от края пропасти карниз был слишком узок, чтобы задержать падение – ударившись о него, тело Роджера полетело дальше, на дно. Роджер был мертв, и Ли вместе с Патриком пошли назад. Встретившись с Уиллисом, они решили, что разумнее поспешить за помощью в отель, нежели пытаться вытащить тело своими силами: их веревка до дна не доставала, а другого спуска на дно ущелья они не знали.

Бэрридж настоял на том, чтобы сделать Патрику укол, и воспользовался самым сильным успокаивающим средством, какое оказалось в его распоряжении, однако Патрик, увидев в окно направлявшуюся за телом группу, сорвался с места и заявил, что тоже пойдет. Бэрридж загородил собой дверь и решительно сказал, что не выпустит его из номера.

Он не мог допустить, чтобы Патрик исполнил свое намерение, так как прекрасно понимал, что вид тела, упавшего с высоты в тридцать ярдов, может трагически повлиять на психику молодого человека. Мгновение Патрик смотрел на него бешеным взглядом, словно готов был идти напролом, а потом вдруг обмяк, спотыкаясь, доплелся до дивана и рухнул на него, как подкошенный. Бэрридж попытался заговорить с ним, но Патрик никак не реагировал. Больше всего Бэрриджу не нравились глаза Патрика; Бэрридж был хирургом, а не психиатром, и испытывал неприятную неуверенность в своих силах, думая о том, что будет, когда тело Роджера доставят в отель.

Постепенно взгляд Патрика начал затуманиваться, потом глаза его закрылись – укол подействовал. Бэрридж уложил его поудобнее и, хотя знал, что в ближайшие восемь часов тот не проснется, остался в номере. Когда вместе с группой, которая принесла тело Роджера, вернулся Гловер, Бэрридж обсудил с ним сложившуюся ситуацию. Гловер понял с полуслова и сказал, что берет на себя отправку гроба в Англию, как только будут соблюдены необходимые формальности. Он полностью согласился с Бэрриджем, что необходимо избавить Патрика от зрелища, которое нанесет его психике тяжелый удар, и побыстрее увезти его отсюда.

– Не знаю, как у местных властей принято действовать при подобных несчастных случаях, однако надеюсь, что они не станут нас удерживать, – сказал Бэрридж. – Хотелось бы завтра же увезти Патрика.

Прибывший вместе с полицией врач констатировал, что смерть наступила в результате многочисленных повреждений, полученных при падении с большой высоты. Бэрридж предупредил инспектора о состоянии Патрика и попросил обращаться с ним поделикатнее. Выслушав показания Альберта Ли, инспектор заявил, что хотя случившееся не вызывает сомнений, он все же должен поговорить с Патриком Карлайлом, как со вторым очевидцем, однако согласился отложить беседу на следующий день.

Утром Бэрридж, который хотел присутствовать при разговоре, зашел за Патриком и вместе с ним направился к инспектору. На верхней площадке лестницы они увидели Уиллиса.

– Что же вы не пойдете посмотреть? – каким-то странным тоном сказал он Патрику и кивнул на помещение, где лежало тело Роджера. – Взгляните.

Патрик сильно вздрогнул, но ничего не ответил.

Поднимавшийся по лестнице Ли, увидев Патрика с Бэрриджем, опустил глаза и молча прошел мимо, сделав вид, будто не замечает их. Патрик тоже отвернулся и ускорил шаг.

Показания Патрика, полностью совпадающие с тем, что рассказал Альберт Ли, удовлетворили инспектора. Если бы Роджер разбился в присутствии одного Патрика, его показания могли вызвать сомнения, однако свидетельство Ли, человека постороннего и познакомившегося с погибшим лишь накануне вечером, да и то по инициативе самого Роджера, решало дело. Гарольд Уиллис, поскольку он не являлся очевидцем смерти Роджера Карлайла, вообще не заинтересовал инспектора.

Было уже совсем поздно, когда в номер Бэрриджа постучала Луиза. Она выглядела довольно спокойной, и Бэрридж безуспешно гадал, что кроется за сдержанностью этого хорошенького личика: искреннее горе или полное его отсутствие.

– Как все это ужасно! – воскликнула она. – Пойти на прогулку и так нелепо погибнуть... Кстати, какое заключение сделал полицейский врач о причине смерти Роджера?

Вопрос вызвал у Бэрриджа недоумение: обсуждать причину смерти человека, упавшего с высоты в тридцать ярдов, казалось излишним. Так он ей и сказал.