Текст книги "Черный Город (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Ричардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Моё сердце все еще бешено колотится после этой стычки с Себастьяном. Я думаю, Натали удалось убедить его своей отговоркой. Я не могу поверить, что опасность была так близка. Мы вместе всего несколько часов, но нас уже чуть было не поймали.
Я спускаюсь по Конечной улице, следуя своим обычным маршрутом вдоль Пограничной стены. Охранники – Дарклинги окидывают меня поверхностным взглядом, и я могу поклясться, что слышу, как они шепчут обо мне, пока я прохожу мимо – предатель, перебежчик, пособник – но они ведь не могут знать, что я встречаюсь с Натали. Должно быть, это в моей голове. Но, несмотря на это я ускоряюсь, поскорее уходя от них.
Я прохожу через сторожевые ворота, направляясь к Кратеру, заводскому кварталу, и нахожу дом Криса и Грегори среди шумных заводов и складов, извергающих облака удушливого дыма и токсинов прямо в воздух. Прямо над витыми шпилями заводов находится гигантский экран, на котором постоянно проигрывается один и тот же фильм о Пуриане Роузе. Он доброжелательно улыбается с экрана, произнося дурацкие лозунги, вроде «работа – путь к свободе» или «любовь к работе – это любовь к своей стране». Проходя, я показываю ему средний палец.
Волосы у меня на затылке вдруг становятся дыбом. Кто-то наблюдает за мной. Я останавливаюсь и разглядываю строения. Там ничего нет. Вероятно, я слишком нервный после этой стычки с Себастьяном.
Я стучу в зеленую дверь дома близнецов Томпсонов. Последовала долгая пауза, пока я слышу приближающиеся к двери шаги. Мне открывает женщина средних лет, её каштановые волосы спутаны вокруг её веснушчатого лица. Глаза у неё красные и влажные.
– Чем могу помочь? – говорит она, ее голос дрожит от волнения.
– Я хотел узнать, если Крис…
Глаза женщины расширяются, когда она узнает меня.
– Марк!
– Что такое, Энни? – дверь распахивается, и на пороге появляется мордоворот, который смотрит на меня снизу вверх.
Просто будь спокойным. Я откашливаюсь.
– Простите за беспокойство…
Мужчина хватает меня за рубаху.
– Что ты сделал с моим сыном?
– Уберите от меня руки! – отвечаю я, вырываясь из хватки мужчины. Было ошибкой прийти сюда. О чем я думал?
– Кто это, пап? – говорит Грегори, бросаясь к двери.
Он останавливается, как вкопанный, когда видит меня. Он смотрит на меня со жгучей ненавистью, которая искажает его лицо.
– Ты убил моего брата! – кричит он, бросаясь ко мне.
– Я его не убивал! – говорю я, озадаченный, и неожиданно ужасаюсь. Крис мертв?
Грегори поднимает кирпич, отвалившейся от низкой стены вдоль дороги. Я отступаю, но мои ноги скользят по мокрому снегу, и я падаю на землю. Уже через секунду Грегори оказывается на мне.
– Я убью тебя за то, что ты сделал, – кричит он, занося кирпич над головой.
– Я вызываю Стражей! – Мама Грегори влетает обратно в дом.
– Ты ошибаешься, – говорю я.
Грегори разбивает кирпич о мой висок, красные пятна расцветают у меня перед глазами. Потом мир погружается во тьму.
ЭШ
Я просыпаюсь от ослепительного света. Это рай? Мой отец всегда описывает небеса, как яркий белый свет. Нет. Мой вид не попадает туда, мы уходим в другое место – в Небытие. Резкая боль пронзает мою голову там, куда меня ударили. Точно не в раю. Я моргаю пару раз и даю привыкнуть глазам к свету. Сначала думаю, что я снаружи, свет такой пронзительный. Потом все приходит в фокус: двери, ультрафиолетовые полосы света, блестящие металлические стены.
Я вою, когда меня поражает еще один сильнейший приступ боли, как будто тысячи рук разрывают меня на куски. На моем теле нет и намека на одежду, его покрывают красные пятна и волдыри в тех местах, где ультрафиолетовые лучи от источников света, висящих на потолке, обжигают мою кожу.
Я пытаюсь пошевелиться, но понимаю, что это бесполезно. Моя левая нога прикована к стене тяжелой серебряной цепью. Вот дерьмо, дерьмо, дерьмо… Я дергаю цепь, которая обжигает мои ладони и лодыжку, но не сдвигается с места.
Металлическая дверь с шумом открывается, и мать Натали, Эмиссар, появляется на пороге. Она складывает руки перед своим отвратительно тонким телом, кости её грудной клетки хорошо видны под натянутой кожей. В ней нет ни душевности, ни мягкости Натали, нет ничего с ней общего, кроме василькового цвета глаз. В коридоре позади неё вижу Марту – служанку-Дарклинга, которую я спас на рынке – она отмывает грязные пятна с пола. Озабоченность появляется на её лице, когда она видит меня. Эмиссар нетерпеливо прогоняет её.
Эмиссар Бьюкенан входит в мою камеру, и охранники закрывают дверь. Она держит в одной руке пакетик Крови Синт-1, а в другой небольшой предмет, который я не могу разглядеть.
– Я не убивал Криса, – говорю сквозь потрескавшиеся губы. – Я даже не знал, что он был мертв.
Она довольно долго пристально разглядывает меня, а затем показывает содержимое второй руки – игральная карта с двумя сердцами. Моя визитка! Я дал её Крису на этой неделе.
– Ничего тебе не напоминает? – интересуется она.
– Вы не можете меня держать здесь. У меня есть права.
– У тебя нет никаких прав полукровка. Ты не человек.
Я дергаю свои цепи, а с губ слетает тихий рык.
Она с опаской отступает назад.
– Я рекомендую тебе, контролировать себя.
– Я не убивал Криса, – еще раз говорю я. В мой голос закрались нотки отчаяния.
– Крис Томпсон умер от передозировки Дурманом. Ты единственный полукровка зарегистрированный в городе и у него имелась одна из твоих визиток, которые, как меня информировали, ты раздавал своим «клиентам». Это единственное, необходимое нам, доказательство.
В мой желудок падает пушечное ядро. Не могу поверить, что это происходит наяву! Меня собираются казнить, за преступление, которое я не совершал.
– Просто сознайся в содеянном, и все будет кончено, – говорит она ледяным тоном.
– Я его не убивал!
Она делает отмашку рукой и секунду спустя на полную мощность зажигаются ультрафиолетовые лампы. Я снова взвываю, когда моя кожа разрывается от боли. Она машет рукой, и свет становится слабее. Я сворачиваюсь в клубок, мое тело дрожит. Мне срочно нужна кровь, чтобы исцелиться. Где-то на задворках разума, меня мучает вопрос, почему она лично допрашивает меня, а не один из её бандюгов.
Эмиссар размахивает перед моим носом пакетиком с кровью.
– Разве не это твоё пропитание, полукровка?
Я отказываюсь смотреть. Не собираюсь умолять о еде, словно пес.
Она вынимает из прически шпильку и вонзает её в пакет. Кровь капает на пол рядом со мной, как раз на расстоянии вытянутой руки. Ноздри мои раздуваются, а с клыков капает яд.
– Этот пакетик с кровью может быть твоим, – негромко говорит она. – Все, что тебе нужно, это сознаться в убийстве Криса.
– Ни за что.
Она сжимает пакетик и на пол стекает еще больше крови. Я зажмуриваю глаза.
– Просто признайся…
– Нет.
– Признавайся!
Мой желудок крутит и сводит судорогами. Запах крови опьяняет, он такой сладкий и манящий и…
Я встаю на карачки и слизываю кровь с пола. Это так унизительно. Я отвратителен себе. Но не могу остановиться, она так хороша на вкус… Все, что тебе нужно – это сознаться и остальное твоё. Моя кожа незамедлительно исцеляется, когда я восполняю кровяной голод, красная плоть становится розовой, а затем жемчужно-белой.
Где-то, за пределами клетки, раздаются громкие голоса, и спустя секунду стальная дверь распахивается и в комнату врывается высокий Дарклинг. На лице позолоченная маска.
Сигур!
Посланник-Дарклинг срывает маску, открывая разъяренное лицо. Почерневшие царапины шрамами пересекают его щеки и перечеркивают один из его огромных оранжевых глаз. Его здоровый глаз мечется от моей прикованной ноги и окровавленных губ к пакетику с кровью в руке у Эмиссарши. Он понимает что происходит.
– Немедленно развяжите его! – приказывает он.
– И не подумаю, – говорит Эмиссар. – Он подозревается в совершение убийства…
– Не было никакого преступления. Паренек умер от передозировки. Это была глупость, но не убийство.
– Это мне судить, – отвечает Эмиссар. – И как Вы смеете врываться сюда и задавать мне подобные вопросы? Ваши дипломатические привилегии не дают Вам право приходить и вмешиваться в мои дела без предварительной договоренности.
Уголки губ Сигура дергаются, но он сдерживается. Он почтительно кланяется, на что Эмиссар удовлетворенно скалит зубы.
– Эмиссар, – вежливо начинает он, однако, я вижу, что каждое слово дается ему с трудом, – произошло недоразумение. Этот мальчик невиновен. Если Вы отпустите его, то это будет шагом к примирению между двумя нашими расами.
Эмиссар щурит глаза, явно взвешивая свои возможности. Если Сигур Марвик лично заявился сюда, чтобы требовать моего освобождения, это означает, что у него есть ко мне какое-то дело. Стоит ли рисковать возникновением еще одного конфликта между нашими расами ради меня?
– Отпустите его, – наконец, говорит Эмиссар Бьюкенан.
Охранники приносят мою одежду и снимают с меня оковы. Я быстро одеваюсь и следую за Сигуром через лабиринт коридоров в вестибюль. Двери лифта с шумом открываются, и в зал врывается Натали.
– Эш! Марта рассказала мне, что тебя держали в камере. Слава Его Всесилию, ты… – Она замечает Сигура и на её лице мелькает страх.
Он проносится мимо Натали, даже не бросив мимолетного взгляда на неё. Я хочу обнять её, сказать, что все в норме, но не могу этого сделать на глазах у Сигура. Я следую за ним на улицу. Землю укрыл свежий снег, и он блестит почти голубым светом в лунном свете.
– Ты сильно пострадал? – спрашивает Сигур.
– Переживу. Откуда Вы узнали, что я здесь?
– Мой лейтенант отслеживала тебя. Она связалась со мной, когда увидела, что произошло, – отвечает он.
Я так и знал, что кто-то следил за мной!
Он с секунду изучает меня.
– Ты так похож на Аннору, – тихо говорит он.
Я делаю резкий вдох при упоминании имени своей матери.
– Пойдем со мной, Эш.
Сигур протягивает руку, подзывая меня.
Я стою в замешательстве. Снег тихонько укрывает пространство между нами и миллион мыслей проносится в моей голове, главным образом о способах его убийства. Из-за этого человека распалась моя семья. Тем не менее, я хотел бы знать, чего он хочет. Кроме того, он только что спас мою шкуру. Я вздыхаю и неохотно иду с ним.
Мы идем по городским улицам, и я коротко рассказываю ему о своем задержании и допросе.
– Я не понимаю, почему она так отчаянно пытается обвинить меня в смерти Криса. И почему Эмиссар чувствовала себя обязанной допрашивать меня лично, – произношу я.
– У Эмиссара всегда есть свои причины, хотя меня очень беспокоит тот факт, почему она хочет обвинить именно тебя, – говорит он. – Я просто рад, что ты не пострадал. Когда мой лейтенант рассказала мне, что случилось, я боялся худшего.
– Почему Вы просили её идти за мной? – интересуюсь я.
Сигур останавливается и поворачивается ко мне. Он не надел свою золотую маску, так что я все еще могу смотреть ему в лицо. Его кожа и волосы такие белые, что он почти исчезает на фоне снега.
– Ты – сын Анноры. Твоя безопасность для меня очень важна.
Я не знаю, что на это ответить, поэтому просто продолжаю идти. Мы приближаемся к главной городской площади, и Сигур останавливается под тремя крестами, напоминая мне о казни Тома и Яны.
– Девушка-Дарклинг была Вашей родственницей? – спрашиваю Сигура, припоминая её имя: Яна Марвик.
– Племянницей.
Я уставился на него.
– И Вы позволили им так с ней поступить?
– Она сделала свой выбор. Как это ни прискорбно, но она знала закон. Я ничего не мог поделать. Она была виновна в этом преступлении.
– Вы могли возмутиться тому, что её задержали. Вы могли отдать приказ Вашим охранникам похитить её, Вы…
– Я не могу нарушать закон, не теперь, когда начались пограничные переговоры с Эмиссаром. Если есть хоть малейший шанс расширить нашу территорию, я должен им воспользоваться. Мои люди отчаянно нуждаются в большем пространстве. Мы не можем влезать сейчас в излишние проблемы. – Сигур притрагивается к деревянному кресту. Рука дымится и покрывается ожогами, но он не убирает её. – Она понимала.
Именно поэтому я так сильно ненавижу его! Если бы там, наверху, была Натали, я бы сделал все, чтобы спасти её. Моё сердце дрожит от одной мысли о ней. Сигур окидывает меня любопытным взглядом. Может ли он слышать это?
Напротив нас, на другой стороне площади старинные часы на самом высоком школьном шпиле зазвенели печальную мелодию.
– Мне не нравится, что эта школа так близко к нам. Это мучение для моих охранников, – произносит Сигур.
– Потому что им все время приходится бороться с искушением напасть на нас? Я думаю, мы должны выглядеть довольно аппетитно, – отвечаю я.
Сигур качает головой.
– Я приказал им не делать этого. Охранники Легиона должны повиноваться моим приказам, или приказам моих родных, таких, как ты. Это наш закон, – объясняет он.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
– Я тебе не родня.
– И все же, по законам Дарклингов, ты – мой сын. Аннора – моя Кровная половинка, ты – её сын. Это делает тебя моим Кровным Сыном. Связь между нами так же сильна, как если бы ты был рожден от моей собственной плоти и крови.
Я неуверенно улыбаюсь, на самом деле не зная, как мне к этому относиться. Отец у меня уже есть, но мне всегда хотелось узнать, как бы это было, если бы у меня был отец – Дарклинг, если бы был кто-то, кто бы понимал меня.
И пока я ненавижу Сигура за то, что из-за него распалась моя семья, он делает то, что для него трудно. Если бы он не убедил Эмиссара отпустить меня, я был бы точно казнен за смерть Криса. Он спас мне жизнь. Может быть, я недооценил его?
Сигур идет к воротам, и охранники Легиона встают по стойке смирно.
– Еще минутку, – говорит он им, и поворачивается, чтобы посмотреть на меня своими глазами, похожими на тлеющие угольки: – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я спрошу: как там твоя мама поживает?
– Это, должно быть, шутка?
– Шутка? Я так не думаю, хотя я не совсем понимаю человеческий юмор.
Он что, серьезно? Затем меня осеняет. Он просто не знает.
– Мама заразилась вирусом Разъяренных, – говорю я.
Сигур пошатывается, и охранники Легиона бросаются к нему, но я подхватываю его первым и помогаю присесть на ближайшую скамейку.
– Я не понимаю. Я думал, что поэтому Вы прогнали её, – произношу я.
Сигур качает головой.
– Тогда почему? – спрашиваю.
Сигур изо всех сил пытается говорить, но его голос прерывается от волнения.
– Мы поссорились.
– Из-за чего?
– Из-за тебя, – почти шепчет он, – я хотел, чтобы ты жил с нами. Она сказала, что не может поступить так с твоим отцом – ты был всем, что у него осталось. И я поставил её перед выбором – он или я. – Он поднимает свои сверкающие оранжевые глаза на меня. – Она выбрала твоего отца.
– Поэтому Вы изгнали её из Легиона?
– Я не горжусь тем, что сделал, – вздыхает он – Когда она не вышла на контакт со мной в последние несколько недель, я предположил, что она все еще в ярости. Я ничего не знал…
Мама предпочла нас Сигуру? Я запустил руку в волосы. Я ошибался на её счет все это время. Она действительно любит меня.
– Сколько времени у неё осталось? – спрашивает Сигур.
– Немного.
Сигур смотрит вдаль, на его лице не отражается никаких эмоций, так как он пытается переварить все это. Он встает и отходит на несколько шагов.
– Сигур? – зову я, следуя за ним.
Он опускается на колени, его фиолетовая мантия распласталась на снегу, и он испускает низкий, жалостливый вой. Его песня о боли и потере. Горе наполняет меня, пока я слушаю его. Я, наконец, смотрю в лицо правде: мама умирает. Охранники Легиона наблюдают за нами со стены. Песню не подхватывает никто из Дарклингов, они понимают, что это только наше горе и оставляют нас в покое. Когда Сигур прекращает петь, он поднимается и удивляет меня, осторожно расположив руки по обе стороны от моего лица.
– Я хотел бы, чтобы ты пришел в Легион и навестил свою семью.
– Прямо сейчас? – спрашиваю я, опешив.
Сигур опускает руки и кивает.
– Как там, в одном человеческом изречении? Так, не упускай момент?!
Я колеблюсь. Я очень хочу побывать внутри Легиона, мои внутренности аж сводит от этого, но мой отец болезненно воспримет моё отсутствие, не зная, где я могу находиться. С тоской смотрю на Пограничную стену.
Я вздыхаю.
– Мне домой надо. Папа, наверное, там с ума сходит.
– Тогда ты придешь завтра, вместо того, чтобы праздновать день Примирения. Да? – спрашивает Сигур.
Я усмехаюсь.
– Даже дикие лошади не смогут удержать меня.
Металлические ворота открываются, и он проскальзывает внутрь. Ворота закрываются за ним. Я прикасаюсь к грубой каменной стене кончиками пальцев.
Завтра я окажусь по другую сторону стены.
НАТАЛИ
– Поверить не могу, что ты делала это с Эшем! С каких пор ты начала пытать людей? – спрашиваю я, следуя за матерью в лабораторию.
Себастьян и Крейвен уже там, наряду с несколькими Стражами, которые стоят в ожидании перед дверью с серебряной меткой над ней. Они новенькие, я никогда прежде их здесь не видела. Что такого важного скрывает там Крейвен?
Мать поднимает на меня свои холодные голубые глаза.
– Он не человек. Он – бездушный полукровка. Почему ты так о нем волнуешься?
– Я не волнуюсь о нем, – вру я, – Но он невиновен. Он не убивал Криса Томпсона.
– Ну, вряд ли это важно, сделал он этот или нет. Сигур Марвик об этом позаботился, – отвечает мама, её глаза пылают от ярости.
Упоминание имени Сигура напоминает мне, что я видела его наверху с Эшем. Что делал Эш с послом Дарклингов? Почему он не говорил мне, что они знакомы?
– Как смеет Сигур так просто выдвигать здесь требования? Это мой дом. Если он хочет увидеться со мной, он сначала должен получить разрешение, – говорить моя мама, ни к кому не обращаясь, просто произнося свою напыщенную речь вслух.
– Этому Дарку нужно знать свое место, – обращается Себастьян к матери. – Мы должны лишить его дипломатических прав и запретить ему покидать Легион.
Мама язвительно смеется.
– Да я бы с удовольствием, но я должна хотя бы сделать вид, что Сигур имеет какой-то авторитет. Иначе Дарклинги перестанут выполнять его приказы. Он нужен мне, чтобы контролировать всех этих кровососов.
– Не называй их так, – возмущаюсь я, гнев закипает во мне.
– С каких это пор тебя заботит, как я их называю? – интересуется мама.
– А с каких пор ты начала думать, что пытать невинных детей – это в порядке вещей? – парирую я – Серьезно, что с тобой случилось, мама?
– Не смей разговаривать со мной в подобном тоне, юная леди…
– А то что?
– Я буду вынуждена тебя наказать.
– За что? За то, что указала, что причинять людям боль неправильно? – с недоверием говорю я. – Если это вдруг стало преступлением, тогда вперед, накажи меня.
Мама даёт мне пощечину. Моя кожа горит в том месте, где она ударила меня, но я не реагирую. Не хочу доставлять ей такого удовольствия.
– Себастьян, уведи мою дочь отсюда. У меня есть кое-какая работа, – набрасывается она на него. – И убедись, что она не покинет свою комнату. Она под домашним арестом.
Я открываю рот, чтобы возразить, но потом передумываю. Пусть запирает меня – мне все равно. Себастьян берет меня за руку и ведет обратно по металлической лестнице. Я гляжу через плечо на маму, которая разговаривает с Крейвеном.
– Открывай дверь, – говорит она ему, указывая на камеру с серебряной меткой над ней.
– Эмиссар, Вы уверены?..
– Просто подготовь операционный стол, – обрывает его она.
– Но ведь он не готов, – кротко говорит он.
– Мне все равно. Мы не укладываемся в сроки, – отвечает она.
Я дергаю Себастьяна за рукав, когда мы достигаем площадки с видом на комнату.
– Я хочу посмотреть, – шепчу я ему, мне очень любопытно узнать, что же скрывают в этой камере.
Вижу, ему тоже интересно. Мы подходим к небольшому стальному барьеру, чтобы получить лучший обзор. Трое охранников осторожно входят в кромешную тьму клетки. Что-то рычит. Слышны звуки борьбы, затем громкий вопль, и один из охранников выбегает из комнаты, его лицо изранено в клочья. Я зажимаю руками рот, чтобы не закричать.
Мама отступает немного, так как оставшиеся два стражника выходят из комнаты, ведя сопротивляющееся существо. Они тянут его на операционный стол, стоящий посередине комнаты и отходят назад. Я начинаю задыхаться.
Это мальчик. Если быть точной, это обнаженный мальчик.
Я не должна смотреть, но мои глаза прикованы к нему. Он моего возраста, низкого роста, со спутанной гривой шоколадного цвета волос, которая окружает кошачьи черты лица. Его кожа медового цвета покрыта коричневыми пятнами, как у леопарда, покрывающими бока и ноги. Мои глаза расширяются, когда я замечаю длинный пятнистый хвост, обвитый вокруг его ноги.
Охранники закрепляются мальчика на столе, и Крейвен быстро делает ему инъекцию. Он сопротивляется и набрасывается на Крейвена, пытаясь укусить его своими длинными, как сабли зубами, его глаза сверкают золотом. Его движения постепенно замедляются, руки расслабляются, он теряет сознание.
– Действуй, – приказывает мама.
Крейвен щипцами открывает рот мальчика и вводит шприц в мягкие ткани позади одного из саблевидных зубов. Медового цвета жидкость наполняет шприц.
– Ловко, – шепчет Себастьян, – Это же Бастет. Никогда прежде не видел ни одного живого.
Крейвен извлекает иглу и кладет её на поддон рядом с собой.
– Что мама делает с этим Бастетом? – шепотом спрашиваю я у Себастьяна.
– Они нашли естественную защиту против Дарклингов, это как токсичный яд и этот спрей с ужасным запахом, который они распыляют… я думаю, ты не хочешь знать, откуда он.
– Так это то, что было в том спрее «Пошел прочь, Разъяренный»? – спрашиваю я, помня тот ужасный смрад, когда Крейвен использовал его на Разъяренном тогда, когда я впервые была здесь.
Себастьян кивает.
– Возможно. Давай, пойдем уже.
Я приглядываюсь к мальчику-Бастету в последний раз. Его веки вздрагивают, как будто он потерялся в ужасном кошмаре. Хотела бы я знать, о нас ли его сон.
* * *
На следующий день я прошлась по своей комнате, замышляя побег так, чтобы не попасться на глаза Себастьяну или маме. Я звонила Эшу ранее и предупредила о том, что я под домашним арестом, но мне очень хотелось увидеть его… так или иначе. Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке после прошлой ночи. И еще мне любопытно, почему он ушел с Сигуром Марвиком.
Раздается стук в мою дверь и Себастьян входит до того, как я приглашу его. Он держит в руках письмо и улыбается до ушей.
– Всё хорошо? – спрашиваю.
– Меня вызывают в Центрум, чтобы провести несколько дней с Пурианом Роузом, – говорит он, затаив дыхание и показывая мне письмо.
Я просматриваю написанное. Нет сомнений, Себастьян приглашен на духовный семинар, устраиваемый Пурианом Роузом.
– Там будет всего дюжина приглашенных – это действительно привилегия, – радуется он.
– Мои поздравления, – сухо говорю я.
Хотелось бы мне знать, что такого сделал Себастьян, чтобы пробудить интерес у Пуриана Роуза. Это должно быть что-то грандиозное. Я подумываю поговорить с Себастьяном о его поездке, но мысль о том, что несколько дней он не будет дышать мне в спину, слишком хороша…
– Приятно провести время, – желаю ему.
– Я договорился с Куртом и Аароном, чтобы они охраняли тебя, пока я в отъезде.
– Потрясающе, – ворчу я. Два охранника? Ррр!
– Я иду собираться, – Себастьян чмокает меня в щеку и уходит, напевая что-то веселое себе под нос.
В этот момент моё сердце вздрагивает, и я спешу к балкону, зная, что это значит. Эш стоит, прислонившись к балюстраде, застенчивая улыбка играет на его красивых губах.
– Я подумал, что раз ты не можешь прийти ко мне, то я приду к тебе, – говорит он.
Я обхватываю его руками, и мы обнимаемся.
– Как ты оказался на моём балконе незамеченным? – спрашиваю.
Он показал на плоскую крышу в нескольких футах над нами.
– Это на удивление легко, забраться сюда, если знаешь как.
Я кусаю губы. Возможно, именно так другой Дарклинг смог попасть в мою комнату незамеченным. На крыше ведь нет охраны.
– Там наверху потрясающий вид, – говорит он. – Пойдем, я покажу тебе.
Он взбирается на крышу и втягивает за собой меня. От этого движения мы падаем, и я приземляюсь на него, хихикая. Мы садимся и разглядываем обгорелые городские руины. Это действительно потрясающе. Церковные колокола торжественно звонят, возвещая о праздновании годовщины дня Примирения, пока ленты черного дыма украшают небо. Улицы под нами заполнены семьями, нарядившимися в их лучшие одежды, все куда-то торопятся. Тогда я начинаю замечать и менее приятные вещи: танки Стражей, патрулирующие улицы, перегородки из колючей проволоки, Пограничная стена.
Над нами в сером небе летит ворон, его длинные черные крылья рассекают облака дыма и пепла, которые по-прежнему осыпаются на город.
– Иногда мне хочется, чтобы я могла улететь отсюда, – говорю я.
Эш встает и берет меня за руку.
– Куда мы идем? – спрашиваю я.
– Ты мне доверяешь?
– Да… я доверяю тебе, – отвечаю я – Так куда мы идем?
Он усмехается: – Летать.
Он переходит на бег, моя рука по-прежнему переплетена с его рукой. Мне приходится бежать на пределе сил, чтобы успевать за ним. Край крыши все ближе и ближе. Я начинаю паниковать.
– Эш!
Мы будем падать, мы разобьемся, мы умрем, мы…
Эш вместе со мной подпрыгивает в воздух. Всего какое-то мгновение, кажется, что мы летим, в то время, как перепрыгиваем на здание на противоположной стороне улицы. Мы приземляемся с глухим ударом на крышу. Я улыбаюсь ему.
Он отпускает мою руку и направляется к следующей крыше. Расстояние между зданиями не такое уж и большое, ведь город обычно переполнен жителями. Поэтому, оказывается, так просто путешествовать таким путем. Теперь я не удивлена, что Эш беспрепятственно забрался на крышу моего дома. Я следую за ним, как в игре в кошки – мышки. Город вокруг меня сливается в одно сплошное пятно, пока мы перепрыгиваем с крыши на крышу. Ледяной ветер развевает мои волосы и покалывает щеки, и какое-то время я чувствую себя птицей, парящей в небесах.
Я прыгаю с очередной крыши, и Эш ловит меня, когда я приземляюсь. Мы падаем в объятия друг друга. Его тело прижато моим, но его упругие мышцы легко справляются с моим весом. Каждый раз, когда мы дышим, мое тело двигается с его телом, как будто я качаюсь вверх – вниз на волнах
Я очерчиваю пальцем контур его губ, и он вздыхает, слегка раздвигая их, и я могу видеть кончики его клыков. Моё сердцебиение учащается. Их вид и пугает, и волнует меня. Я осторожно прикасаюсь своими губами к его.
Между нами пробегает очень сильный электрический разряд.
Я смеюсь.
– Ты это почувствовал?
– Что? – притворяется он.
– Электрический разряд?
Он мотает головой, но я знаю, что он лжет.
– Может, стоит попробовать еще раз? – предлагает он.
Я закатываю глаза.
– Только ради научных целей.
Мы целуемся снова, и как будто удар молнии проходит сквозь моё тело. Он сильнее прижимает меня, и наш поцелуй становится более глубоким. Я могу почувствовать его клыки у моих губ, но это не неприятное чувство. Через несколько минут я неохотно отодвигаюсь, но продолжаю лежать на нем, просто прислушиваясь к биению его сердца. Он играет с моими волосами, накручивая мой локон на свой указательный палец.
– Ты должна почаще распускать свои волосы. Они такие красивые, – бормочет он.
Я смеюсь. Никто прежде не называл мои волосы красивыми, даже Себастьян. Но не думаю, что я на самом деле сильно ему нравилась, он просто хотел обладать мной. Эш удовлетворенно вздыхает.
– Ты счастлив? – спрашиваю я.
– Да.
Я устраиваюсь на нем поудобнее, и его сердце ускоряется. Я все еще нахожу этот звук потрясающим. И это я его запустила.
– Каково это, не иметь сердцебиения? – тихонько спрашиваю я.
Он какое-то время молчит, и я думаю, не ляпнула ли чего лишнего.
– Это был ад, – наконец, говорит он. – Это будто застрять между жизнью и смертью; я мог ходить, говорить, дышать, есть, но живым по-настоящему не был. Я никогда не был частью этого мира.
– А теперь ты часть этого мира?
– Да, благодаря тебе.
Я теснее прижимаюсь к нему.
– У тебя одно сердце, как у людей или два, как у Дарклингов? – Я мало что знаю о физиологии полукровок, а мне хотелось всё знать об Эше.
– У меня только одно сердце, как у человека. Однако когда я встретил тебя, оно заработало точно таким же образом, как второе сердце у Дарклингов, так что, полагаю, как бы там я не был устроен внутри, во мне сочетаются обе расы.
– Ты унаследовал лучшее от обоих миров? – спрашиваю я.
Он посмеивается.
– Никогда не думал об этом прежде в таком ключе. Я всегда считал, что мне досталось всё самое худшее.
Мы продолжаем обниматься, пока солнце не начинает закатываться за город. Облака в небе сменяют тяжелые и черные тучи, угрожающие разразиться бурей. Я слышу, как вдалеке, в Легионе, жутко воя, перекликаются друг с другом Дарклинги, будто очнулись от спячки. Эш спокойно слушает.
– Тебе хочется быть с ними? – Я перекатываюсь на живот, чтобы увидеть его лицо.
– Да. Нелегко быть единственным полукровкой в городе. Мне…
– Одиноко? – заканчиваю я за него.
Он кивает.
– Но я больше не чувствую одиночества.
Он берет мою руку и кладет к себе на грудь. Его сердце под моей ладонью бьется монотонно и уверено.
– Так прекрасно иметь Кровную половинку. Ты всегда со мной. Я не одинок, – говорит он.
– Но разве тебе не хочется встретиться со своей семьей? – спрашиваю я.
– Я увижу свою семью сегодня вечером.
Он рассказывает мне о Сигуре и что его пригласили в Легион. Не знаю почему, но неожиданно меня заполняет ничем не объяснимый страх. Я не хочу, чтобы он туда шел, но не могу сказать ему, чтобы он не виделся со своей семьей.
– Откуда ты знаешь Сигура? – спрашиваю я.
– Они с моей мамой Кровные половинки. Когда разразилась война, моя мама ушла от папы, чтобы быть с Сигуром.
– Это должно было быть очень тяжело для тебя и твоего отца, – говорю я.
Он вздыхает.
– Все нормально. Кажется, я, наконец, понял, что у неё не было выбора. Если она испытывала к Сигуру то, что я чувствую к тебе, у неё просто не было другого варианта, кроме как быть с ним.
– Как они познакомились? Ты не обязан рассказывать, – быстро добавляю я, понимая, что опять веду себя бестактно. Мне любопытно узнать, как он жил, до встречи со мной.
– Перед началом войны, мама была связана с Фронтом Легиона «Освобождение», еще, когда они были защитниками гражданских прав, а не борцами за свободу, – объясняет он. – Ей, в самом деле, было не наплевать. Она даже ходила в ректорат Университета Блэк Сити, требуя, чтобы и Дарклинги имели возможность получать образование.
– Ого, поверить не могу, что она в этом участвовала, – говорю я, вспоминая, что отец рассказывал мне об этом.
Он кивает.
– Сигур возглавил движение. Она безумно влюбилась в него еще до того, как познакомилась с ним. Папа частенько поддразнивал её за это, он считал это глупой влюбленностью в местную знаменитость. Думаю, он был не прав. Дело в том, что, как мне кажется, мама, в конце концов, все равно ушла бы от папы.
