Текст книги "Обнаженная дважды"

Автор книги: Элизабет Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Миссис Кирби, мы были бы признательны как можно скорее получить подтверждение. – В голосе женщины чувствовалась непреклонность склочника. – Члены нашего общества хотят узнавать о таких событиях заранее. Они очень занятые люди.

Уголок рта Жаклин поднялся вверх. Даже миссис Паркер не могла принять это выражение за улыбку.

– Я тоже очень занята, миссис Паркер. Боюсь, что сейчас у меня нет времени для выступлений.

– О?!

Жаклин знала этот прием, она использовала его сама. Это восклицание с возрастающей модуляцией голоса в сочетании с остекленевшим взглядом и продолжительным молчанием могло толкнуть жертву на бессвязные лживые объяснения, которые легко уничтожаются безжалостным лицом, проводящим допрос. «Вы не водите машину вечером? Мы привезем и отвезем вас. Вы не едите красного мяса? Мы не планировали кормить вас, вы ошибаетесь. Вы всегда ложитесь спать в девять вечера? Но по такому важному случаю, как этот…»

Жаклин не произнесла ни слова. Она ответила миссис Паркер еще более грозным взглядом. Миссис Паркер раскрыла свою маленькую сумочку.

– Тогда в следующем месяце. Я отмечу дату в записной книжке.

Появление Молли, рассыпающейся в извинениях, спасло Жаклин от ответа, а миссис Паркер от поражения. В то время как ее спутники последовали за Молли, она задержалась, чтобы сделать последнюю попытку.

– Мы были бы очень рады, если бы вы присоединились к нам, миссис Кирби. Вы выглядите такой одинокой…

Жаклин не любила, когда ее задирают или снисходительно к ней относятся. Она чувствовала, как из нее начинает вырываться раздражение, и не видела причин, почему должна отказывать себе в удовольствии.

– Мне нравится быть одной, миссис Паркер. Я собираюсь пойти сейчас к себе в комнату, миссис Паркер, чтобы сесть за работу. Написание книги – это работа. Если я не буду работать, мне не заплатят. Именно так я зарабатываю себе на жизнь, миссис Паркер, – а не выступлениями перед организациями, которые не предлагают мне гонорара. Спокойной ночи, миссис Паркер. Хо-хо, хо-хо, мне работать нелегко…

Так как миссис Паркер строила из себя благородную леди, то она считала ниже своего достоинства броситься вдогонку за Жаклин, которая, выдав эту тираду, быстро направилась к двери.

Она бесцельно пошла вниз по улице.

Было бы опрометчиво возвращаться в коттедж; миссис Паркер могла последовать за ней, продолжая уговоры. Люди такого сорта бросают тень на преданных читателей, что несправедливо; большинство из них деликатны, учтивы, вежливы и интеллигентны. В особенности мои читатели, самодовольно подумала Жаклин. По крайней мере, члены общества библиотекарей отличались честностью и скромностью. Их бюджет, как она знала по своему опыту, мог выдержать угощение любимого писателя только чаем и печеньем. Она напишет «Друзьям библиотек» завтра и примет их приглашение как расплату за свои плохие манеры. (Она покажет этой миссис Паркер.)

Прогулка охладила ее пыл, и к тому времени, когда Жаклин дошла до бара «Элит», она громко смеялась над своей злополучной стычкой с миссис Свенсон. «Она сослужила мне хорошую службу, подумала довольная Жаклин. Ненавижу, когда ко мне снисходят, но именно это я проделала с миссис Свенсон».

Хозяева бара «Элит» не стали к ней снисходить; они приветствовали ее как старого друга. Жаклин заняла кабинку в уединенном углу и заказала обед, абсолютно лишенный питательной ценности. Предвидя потребность что-либо почитать во время еды, Жаклин прихватила с собой несколько более или менее интересных писем, включая и письмо от своего сына. Она перечитывала его с материнской нежностью, проявление которой считала неуместным у писательницы, когда официант принес заказанный ею чизбургер с беконом делюкс.

– Вы, конечно, получаете массу писем, – заметил тот.

– Вы не представляете и половины ее, – сказала Жаклин, отодвинув конверты в сторону.

– Да? Я люблю получать письма, но ненавижу писать их. Думаю, вам нравится сочинять их, вы же писатель и все такое.

– Ф-ф, – двусмысленно фыркнула Жаклин с полным ртом.

– Да, – произнес официант, – вы, без сомнения, одна из известных особ. Все спрашивают, когда вы придете сюда.

Жаклин проглотила еду.

– Кто все?

– О, вы знаете. Те, кто не был здесь тогда вечером, хотят встретиться с вами.

– И увидеть мое представление? – ухмыльнулась Жаклин. – Я не составляю заранее расписание своих драк, Джим. Мистер Картер не вернулся, не так ли?

– Не он. Пара туристов спрашивала о вас этим утром.

– Туристов?

– Они забавно говорили, – объяснил Джим.

– На кого они были похожи?

Вопрос заставил Джима напрячь все свои способности к описанию. Единственной отличительной чертой, которую он смог вспомнить, была:

– Уши у одного из них. Они торчали.

Скудное описание укололо неприятной, знакомой подробностью. Уши были наиболее приметной чертой внешности некоего репортера, с которым Жаклин столкнулась во время недавнего рекламного бума. По крайней мере, она могла не сомневаться, что Брюнгильды не было среди этих туристов. Джим припомнил бы ее.

– Ты бы мог сделать мне большое одолжение, Джим, – сказала она. – Ты и другие, кто работает здесь. Если меня будут спрашивать, постарайтесь разузнать, кто они и откуда приехали.

– Конечно. Что-нибудь еще?

– Не сейчас. Спасибо.

Джим ушел неторопливым шагом, и Жаклин приступила к еде. Прикончив все, вплоть до последнего восхитительного жареного кусочка картошки, она заняла место у стойки бара.

Разговор с Берни, хозяином и барменом, просветил ее еще меньше, чем она надеялась. Несколько человек задавали о ней вопросы. Один или два открыто назвали себя репортерами.

– Я ничего им не сказал, – сообщил Берни. – Но я не могу поклясться, что никто другой этого не сделал. Некоторые из парней вывалят все потроха за бесплатную выпивку.

Он многозначительно посмотрел в сторону одного из служащих заправки «Эксон», который открыто подслушивал их разговор.

– Я тоже ничего не сказал, – неубедительно запротестовал тот.

Начали сползаться постоянные посетители, и разговор становился общим. Слухи были одним из наиболее любимых видов спорта завсегдатаев бара «Элит»; в Пайн-Гроув было мало развлечений. Жаклин только слегка направляла разговор в нужное русло. Ей пришлось выслушать массу посторонней информации, но она ничего не имела против. Став писательницей, Жаклин начала проявлять к людям особый интерес. Теперь у нее появился предлог, оправдывающий подслушивание сплетен. Разве не на основе сплетен были написаны великие романы? Посмотрите, часто замечала она, на Джейн Остин.

Для нее вполне уместным было спросить про Тома, так как она остановилась в гостинице и наслаждалась его замечательной стряпней. Однако ее усилия выведать информацию насчет его местопребывания в те годы, когда он жил вне Пайн-Гроув, окончились ничем.

– Он был парень как парень, – миролюбиво сказал Билл Хоггенбум. – Обычное дело – сумасшедшая езда, иногда наркотики, девочки. И он остепенился бы в свое время, большинство из них так и поступает, но его старик вышиб из дома, когда ему исполнилось восемнадцать. Матери Тома к тому времени уже не было в живых, и отец постоянно твердил сыну, что это он разбил ей сердце своим поведением.

– Что за милашка, – сказала Жаклин.

– Он был не лучше и не хуже многих, – утверждал Билл. – Но Том был упрямый как мул; на следующий день после выпускного вечера он просто уехал, не сказав ни единого слова и не оставив прощальной записки. Мы постарались выяснить его местонахождение, когда его старик умер, но никто не знал, куда он подался. Хотя он должен был об этом слышать, потому что вернулся после похорон, чтобы выяснить относительно имущества. Этакий сорт хладнокровных парней, как думают некоторые ребята…

– Может быть, он не знал об имуществе, пока его отец не умер.

– Да, может быть. Старик не написал завещания, и Том получил наследство. Не так много, только недвижимость. Дом. Надо отдать должное Тому, он вложил в него много средств и труда, чтобы получилось то, что есть сейчас.

– Где он взял деньги? – спросила Жаклин.

– У нее, я полагаю, – ответил равнодушно Билл. – Уверен, что он женился на ней не из-за ее внешности.

– Маловероятно, конечно, – сказала ледяным тоном Жаклин, – что он женился на ней потому, что она любящая, щедрая, добросердечная женщина.

– Это не те качества, которые я искал в женщине, когда был в его возрасте, – ухмыльнувшись, произнес Билл. – У ее отца водились деньги; он владел крупной фирмой по продаже недвижимости в Филадельфии. Он и поручился за Тома, когда тот занял деньги на устройство гостиницы.

– Значит, Том жил все эти годы в Филадельфии.

– Во всяком случае, часть их. Похоже, что работал на ее отца и познакомился с ней. Любовь с первого взгляда, – добавил Билл, бросив косой, циничный взгляд, заставивший руку Жаклин зачесаться, чтобы врезать ему пощечину с хорошо подобранным комментарием.

Однако она контролировала себя и перевела разговор на отношения Тома с Катлин Дарси. Интерес к Тому начал ослабевать. Ее собеседники были готовы перейти к более сочным темам, вроде обсуждения необычного метода, который применила миссис Уорли, чтобы укокошить своего гадкого мужа. И никто, казалось, не знал или не хотел знать больше о Томе и Катлин.

Она была просто одной из многих женщин, – сказал Билл, пожимая плечами. – Он мог выбрать ее. Что он и сделал, если судить по городским слухам. Полагаю, что какое-то время между ними были достаточно горячие отношения; люди говорят, что она изобразила его в своей книге как главного жеребца.

Это был один из вариантов описания Хоксклиффа, предположила Жаклин.

Остаток вечера прошел мило. Жаклин занесла своих приятелей в список помощников-шпионов, чтобы они проследили за репортерами, и такое назначение они приняли с энтузиазмом; обыграла в сухую в бильярд экс-шерифа и управляющего «Бон-Тона»; и с сожалением отказалась от выпивки, которую проигравшие предложили заказать.

– Мне надо идти работать, – объяснила она. – Всего хорошего, парни.

Благодаря таким соблазнам, как бильярд и хорошая компания, она задержалась дольше, чем намеревалась. Улицы были пусты, поднялся холодный ветер. Сухие листья с шуршанием проносились по тротуарам как огромные фантастические насекомые. Когда она прошла мимо освещенных окон «Бон-Тона» (в которых была выставлена осенняя коллекция женской и мужской одежды от лучших дизайнеров), темнота сгустилась. Проход к книжному магазину Джан, затемненный высокими зданиями с обеих сторон, зиял как вход в туннель.

Жаклин прошла мимо него недостойной рысью. Ничего не произошло. Чувствуя себя немного глупо, она замедлила шаг. Что с ней происходит вечером?

На парковке рядом с гостиницей стояло с полдюжины автомобилей. Две машины имели номера другого штата и, несомненно, принадлежали безобидным туристам. Только одно было необычно, а в нынешнем ее состоянии вызывало и тревогу. Стоянка всегда была ярко освещена с заката и до рассвета фонарем, стоявшим рядом, и другим, закрепленным снаружи кухонной двери. Сейчас светил только один фонарь, другой был погашен. Наверное, перегорела лампочка. Но Жаклин остановилась, чтобы разыскать фонарик, погребенный в самом низу ее сумочки. Она осмотрела висячий замок самым тщательным образом, прежде чем вставить ключ. Никакого следа взлома. Она отперла замок и открыла ворота.

Единственное, что спасло ее, по крайней мере, от жуткой головной боли, был тот факт, что падающий объект находился слишком высоко. Он скользнул сбоку по голове и отскочил от ее плеча, прежде чем упасть с треском на асфальт, разбросав вокруг острые осколки.

В вопле Жаклин слились воедино боль, удивление и обдуманный ход. Она никогда не ратовала за постоянное сохранение присутствия духа, а в этот момент громкий шум был ее лучшей защитой. Жаклин не уронила фонарик, потому что положила его прежде, чем отпереть замок, так как эта процедура требовала обеих рук. Она рывком подхватила и включила его, стоя спиной к изгороди и вертя головой.

Не было никакого движения, как внутри, так и снаружи ворот. Жаклин закричала еще раз и посветила вниз.

Предмет разбился не так сильно, и можно было разобрать, что это такое. Назывался он «кувшин для умывания». Такие сосуды стояли в спальнях до проведения водопровода в дома. Жаклин видела их в антикварных магазинах. Они были достаточно велики и тяжелы, чтобы представлять собой серьезное оружие, тем более что вес этого горшка кто-то увеличил с помощью крупных камней. Болтающиеся обрывки веревки, привязанной к ручкам, объясняли, как удалось заставить его балансировать на верхушке ворот, пока движение створок не порвало ее.

Жаклин потерла плечо. Она подумывала, не крикнуть ли ей еще раз, когда звук бегущих шагов достиг ее ушей, но она была не настолько оглушена, чтобы не заметить, что они приближались не со стороны гостиницы, а со стороны рощи, расположенной севернее. Жаклин повернулась и испустила вздох облегчения, когда узнала Тома.

– Миссис Кирби! Что случилось? Я подумал, что услышал… – Он посмотрел на куски разбитой посуды. – Вы что-то уронили?

– Я всегда набиваю мой антиквариат камнями, прежде чем пробую перенести его домой, – огрызнулась Жаклин. – И я всегда визжу, когда роняю что-нибудь. Эта штука стояла на верху ворот. Она пролетела рядом с моей головой.

Челюсть Тома отвалилась. Он был одет в джинсы и рубашку с длинными рукавами, несмотря на прохладу ночи. Несколько опавших листков венчали взбитую массу его волос, что придавало ему вид лесного божества. Веки Жаклин затрепетали. Она положила руку на голову, застонала и покачнулась.

Том быстро подхватил ее, его сильные молодые руки плотно прижались к талии и спине. Его объятия были рассчитаны только на поддержку; но Жаклин почувствовала сильную дрожь ответной реакции. Этот человек распространял вокруг себя ауру мужской привлекательности, так же как скунс испускает свою…

Она высвободилась, бормоча извинения.

– На вашем лице кровь, – забеспокоился Том. – Разрешите я взгляну.

– Это просто царапина, – ответила Жаклин. – У меня все в порядке.

Том проводил ее до двери, всю дорогу извиняясь и высказывая предположения. Он не заметил, что лампочка перегорела. С этого момента он будет более осторожным. Он не мог представить, кто способен на такое. Хотя некоторые из детишек старших классов развлекаются порой весьма странно. Том не объяснил, почему оказался на улице, а Жаклин не спросила. Она чувствовала, что он может дать логическое объяснение.

После его ухода Жаклин из предосторожности обыскала дом; как она и предполагала, не было признаков чужого вторжения. Ей повезло. На лице остались только царапина и небольшой порез. Плечо же раздулось и посинело, но Жаклин не думала, что там что-нибудь сломано.

Скользнув в теплый халат, она вновь спустилась вниз и уселась за кухонный стол, пододвинув поближе пепельницу и чашку кофе, и начала выводить каракули на верхнем листе бумаги из пачки, которую принесла с собой. Спать пока она не могла, сначала ей нужно немного расслабиться. С таким же успехом она могла провести время, записывая свои идеи на бумаге. Никто в мире не смог бы понять ее каракулей; ум Жаклин работал быстрее, чем ее рука.

Как кстати пришлось это нападение для хозяина гостиницы «Горный лавр». Теперь у него появилось оправдание пятен губной помады или приставшего к нему запаха парфюмерии. Молли никогда не спросит, пользовалась ли Жаклин такими духами этим вечером или какие она предпочитает. Жалобно сопя на широкой груди Тома, Жаклин безошибочно узнала аромат сирени.

Неверность Тома не волновала ее. (Ублюдок – ведь Молли беременна). Как и то, что запах был характерным. Дюжины женщин в пределах пятидесятикилометровой зоны вокруг гостиницы могли пользоваться этими духами. (Несомненно, для такого мерзавца, как Том, не составит труда проехать пятьдесят миль.) Но она не стала бы ехать пятьдесят миль, подумала Жаклин. Только пять. И на днях она пахла сиренью.

Но это опять-таки было не ее делом. Единственным, что должно было привлекать ее внимание к свиданию Тома, был тот факт, что он не имел алиби. Он мог легко подготовить ловушку, прежде чем поспешить на встречу.

Это была удачная западня, рассчитанная, безусловно, на то, чтобы покалечить и испугать, но не убить. Но наиболее интригующим во всей этой истории было то, что несчастные случаи происходили в некой последовательности. Если припомнить шоколад с рвотным корнем, то ее «приключения» будут выглядеть повторением тех, которые пережила Катлин Дарси, прежде чем она умерла.

Прежде чем она умерла.

ГЛАВА 13

Следующее утро было не самым продуктивным в литературной карьере Жаклин. Когда она выключила компьютер и захлопнула дверь домика, Ара все еще находилась в коме, в замке Темного бога, и только одно удержало Жаклин от того, чтобы зашвырнуть первые двадцать пять страниц наброска в мусорную корзину, – она не могла придумать ничего лучше.

Было еще слишком рано, почту не приносили, и ей не хотелось встречаться с обманутой женой и ее изменником-мужем. Жаклин села в машину и вставила ключ в замок зажигания. Пальцы ее замерли. Она вышла из машины и подняла капот. Она не разбиралась в устройстве мотора и вряд ли видела его когда-либо вообще. Открывшаяся ее взору картина ничего ей ни говорила. Внешне все выглядело в норме. Шины не были повреждены, и она неоднократно уверилась в том, что тормоза и руль работают так, как надо, перед тем как покинуть парковочную стоянку.

Они сделали свое дело. Если знания, почерпнутые ею из прочитанных триллеров, были верны, существовали методы подстроить поломку так, что она становится очевидной тогда, когда машина очутится на крутой горной дороге или…

– К черту все, – произнесла Жаклин вслух и поставила ногу на педаль газа. – Он мчался по дороге на ста двадцати, когда гудок кричал уйти всем с его пути…

Неточная и неподходящая случаю, но тем не менее хорошая песня. Неприятность – одна из неприятностей – заключается в том, что она знала только о трех так называемых несчастных случаях, которые Катлин описала в своих письмах. Могли быть и другие, о которых она не упоминала. Было бы неплохо узнать и о них, подумала Жаклин. Тогда она могла бы решить, стоит ли ей купить бронежилет или нанять человека, который первым пробовал бы еду.

Было бы неплохо также выяснить, почему именно ее выбрали в качестве мишени – или даже подумать о том, была ли она выбрана. С Бутоном пока случился один инцидент. Он воспринял его спокойно, но Жаклин преследовало чувство, что он что-то скрывает. Почему он бежал? По Манхэттену бежать трудно, улицы всегда заполнены пешеходами, а светофоры стоят через каждые несколько метров. А что с остальными – Сен-Джоном, миссис Дарси, сестрами, Крэйгом, Полом? Будет не так легко спросить их насчет несчастных случаев, произошедших в недавнем прошлом, не раскрывая некую информацию, которую она бы предпочла сохранить в секрете.

Сигнал стоящей за ней машины сообщил ей, что свет переменился и теперь на светофоре зеленый. Она увидела далеко впереди парковочную стоянку и въехала на нее, чтобы спокойно продолжить свои размышления.

Жаклин могла рассказать часть правды – что кто-то играет с ней шутки, грязные шутки, которые напоминают инциденты, случившиеся с Катлин. Это как раз покажет тебе, ханжески подумала Жаклин, как важно быть открытой и честной с людьми. Ей не нужно было изобретать историю, чтобы объяснить, откуда она знает про эти инциденты. Крэйг и Сен-Джон знали, что она собиралась ознакомиться с корреспонденцией Катлин.

Ответ на вопрос, является ли она единственным человеком, которого облагодетельствовал своим вниманием неизвестный злоумышленник, поможет разрешить другой животрепещущий вопрос – вопрос о мотиве. Наиболее очевидным был гнев на писателя, который отважился осквернить работу Катлин Дарси. Почитатель таланта Катлин мог нападать не только на писателя, но также и на других лиц, причастных к этому делу, – агента Катлин и ее наследников. Жаклин подумала о ненормальном фанате, проживающем в Пайн-Гроув; но она не могла поверить в то, что Джан была физически способна подстроить такие ловушки. Давний обитатель инвалидного кресла, подумала Жаклин с кислой усмешкой. Один из старейших приемов в детективной литературе. Никто не отважится использовать его в наши дни. Помимо этого, ей нравилась Джан – и она никогда не сомневалась, что О’Брайен подумал бы о методе исключения подозреваемых.

Возможно, что один из ее соперников в битве за книгу старался испугать ее, чтобы сорвать контракт или заставить ее нервничать, чтобы она не смогла выполнить условия соглашения. Хотя это довольно далеко от действительности. Даже если бы Бутону и Сен-Джону пришлось искать другого писателя, не было способа узнать, кого они бы отобрали. И любой, кто подумал бы, что ее, Жаклин Кирби, можно испугать настолько, что она откажется от многомиллионного контракта, недооценил бы ее боевой дух.

Жаклин отдавала предпочтение третьему вероятному мотиву. Предположим, что во время поисков в архиве Катлин она обнаружила информацию, благодаря которой можно вычислить убийцу Катлин.

О’Брайен сказал бы «гипотетического убийцу» и засмеялся бы, сделав эту уступку. Жаклин нахмурилась. Малыш, цепляющийся за плечо матери, проходящей мимо, увидел ее через открытое окно машины и начал орать от испуга.

Она должна побольше узнать о тех инцидентах с Катлин. Они казались более серьезными, чем ее собственные. Катлин провалялась в постели с неделю после случая с отравлением; какой бы ни был смертельный ингредиент, он не вызывал рвоту, как рвотный корень. Инцидент с лестницей мог бы быть фатальным, если бы подпиленная ступенька находилась на самом верху и если бы лестница была достаточно высока. Жаклин могла попытаться найти ответы на данные вопросы, а также разузнать насчет привычек кота Катлин. Катлин полезла по лестнице, чтобы снять Люцифера с дерева. Любил ли он лазить по деревьям? Некоторые коты любят, а некоторые нет. Коты из первой категории часто не желают или не могут спуститься; они предпочитают торчать наверху, жалобно вопя и отказываясь спуститься вниз даже за приманкой; отсюда все эти шутки про старых маленьких леди, вызывающих пожарных, чтобы спасти своих любимцев.

Катлин не была робкой маленькой старой леди, а оказалась одной из тех бесхарактерных владелиц кошек, которые позволяют бедным беспомощным животным обманывать себя. Более непреклонные хозяева просто закладывают вату в уши, чтобы заглушить душераздирающие крики, и ждут, пока кот не решится спрыгнуть. Те обычно так и делают. Как говорит старая пословица, «вы не увидите ни одного скелета кошки на дереве». Забавно, но неуместно; действительно, вы не увидите скелета кошки на дереве, кот свалится с него, когда умрет или потеряет сознание.

Жаклин заставила себя вернуться к основной теме. Тогда надо выяснить, был ли Люцифер любителем полазить по деревьям и каким образом Катлин спасла его. Если оба этих предположения правильны, убийце не нужно было присутствовать в тот момент, когда произошел несчастный случай. Он мог бы наполовину подпилить одну из верхних перекладин лестницы и ожидать развития событий.

Нужно было раздобыть более подробную информацию о третьем несчастном случае. Из какой части дома выпал камень? Жаклин вспомнила кажущиеся маленькими чердачные окна третьего этажа, расположенные высоко над карнизами. Вымощенная камнем дорожка, ведущая от фасада дома к задней двери, проходила точно под ними. Это было в той части стены, где можно логически предположить наиболее сильное повреждение раствора, скрепляющего кирпичи, вследствие протекания желобов водостока, где стена могла оставаться без внимания хозяев до тех пор, пока в результате воздействия дождей и солнца расшатавшийся камень не выдвинулся вперед. Наблюдая из чердачного окна, расположенного гораздо выше обычного, убийца мог поджидать Катлин, возвращающуюся из поездки по магазинам, несущую покупки по дороге к кухонной двери. Люди, живущие в сельской местности, редко пользуются парадной дверью. Затем камень, уже вытащенный, тихо падает… С такой высоты, что при удачном попадании легко разнесет на кусочки череп.

Теория была совершенно правдоподобна и абсолютно недоказуема. Жаклин хмурилась все сильнее. К счастью, в этот момент мимо больше не проходили маленькие дети.

Она даже не хотела размышлять о том, почему у кого-то могло возникнуть желание убить Катлин. Не то чтобы она не могла придумать с полдюжины подходящих мотивов; это мог сделать любой мало-мальски талантливый писатель. Но в случае с Катлин трудно предположить, что кому-нибудь станет легче с ее смертью. Все получали выгоду от ее работы, включая Крэйгов, консультировавших Катлин по юридическим вопросам. Все, за исключением Пола Спенсера и Тома. Насколько она знала…

Жаклин вышла из машины, забросила ремешок сумочки через плечо, вздрогнула и перебросила его на другое плечо. Затем пошла на поиски конторы Крэйгов.

Мистер Крэйг-младший был, конечно же, занят. Адвокаты, доктора, клерки всегда заняты. Приятно считать, что все чем-то заняты, за исключением писателей, как думают представители этой чрезвычайно занятой профессии. К очевидному неудовольствию секретаря в приемной, она отклонила предложение о назначении встречи, сказав, что подождет, и прочно уселась в кресло.

Оказалось, что Крэйги были заняты не так сильно. В приемной находилось только двое посетителей, и в течение следующего получаса они оба были вызваны в кабинеты того или другого Крэйга. Жаклин продолжала сидеть, переворачивая страницы журнала пятилетней давности, прокручивая в голове все таинственные истории, прочитанные ею, которые произошли при участии знаменитых подлых законников.

Когда наконец Крэйг-второй появился, кабинет у него был пуст. Возможно, милосердно подумала Жаклин, он сосредоточенно работал над проектом документа, инструкциями или тому подобными вещами. Крэйга на этот раз украшал ярко-красный галстук, и его вид слегка смягчил Жаклин, указывая на некоторую оригинальность. В деловом сообществе Пайн-Гроув красный галстук был неким символом проявления симпатий к коммунистическим идеям.

Он извинился за то, что заставил ее ждать. Это было приятным началом, отметила Жаклин; она извинилась в свою очередь и объяснила, что получила его послание только этим утром и остановилась проездом в надежде встретиться с адвокатом.

Затем Крэйг постарался растерять все очки, которые он набрал, предложив обсудить дела за ленчем. Собственно говоря, это произошло не благодаря приглашению, а после его упоминания об очаровательном уединенном ресторанчике, где подают великолепные морепродукты. Крэйг, очевидно, предположил, что она выбрала это время суток в надежде на то, что он ее пригласит.

По своему опыту Жаклин знала, что очаровательные небольшие ресторанчики часто находятся в уединенных мотелях. Несмотря на негодование, она была рада, что он допустил такую грубую оплошность; она начала думать, что была несправедлива к Крэйгу, и это приглашение усилило ее первоначальное негативное впечатление от него. Если и существовало что-либо, что могло оскорбить ее, то это был мужчина, обращавшийся с ней как с безмозглым существом.

– Боюсь огорчить вас, но у меня уже назначена сегодня встреча, – холодно ответила Жаклин. – То, что я должна сказать, не задержит вас надолго. Полагаю, и у вас ко мне мало вопросов.

– Я… гм… не было особой необходимости…

– Хорошо. Мы могли бы поговорить наедине?

Ему ничего не оставалось, как провести ее в свой кабинет. Жаклин видела, что он был в ярости, и хотела знать, сколько времени понадобится его секретарю, чтобы разнести весть о том, что Ронни попытался закадрить миссис Кирби и получил от ворот поворот.

Беседа длилась десять минут; Жаклин покинула офис, зная не больше, чем в момент своего появления в нем. Крэйг искренне огорчился и выразил удивление по поводу преследующих ее неудач. Однако он не смог увидеть связи между несчастными случаями, произошедшими с ней и с Катлин. На самом деле он не был осведомлен о таковых. А если и знал, то скорее всего забыл о них. Связь между двумя сериями происшествий была чистым совпадением. Конечно, в живом и ярком воображении писателя – писателя, чье дело воображать, – инциденты могли быть… мог ли он сказать «преувеличением»? Мог ли он назвать их «неправильным истолкованием»?

Крэйг также мог предположить, что она начала страдать неврозом после падения на нее кувшина, и объявить ее лгуньей. Жаклин изучала адвоката с таким напряжением, что он начал ерзать на кресле. Никаких перевязок, царапин, ран. Не за что зацепиться, чтобы узнать у него, не пострадал ли он недавно в одном из несчастных случаев. Она желала, чтобы это было так.

Не было смысла спрашивать его, чем различались завещания Катлин. С каким удовольствием он принял бы мрачный вид, стал бы разглагольствовать о конфиденциальности! Согнувшись над рулем машины, которую она вела быстрее обычного, Жаклин утешала себя тем, что в менее официальной обстановке Крэйг был бы не более расположен к разговору.

Она уже решила, куда поедет пообедать, но у нее не было причины поступить с возможным хозяином так же грубо, как с Крэйгом. Поэтому она остановилась на заправочной станции, чтобы предупредить о своем появлении телефонным звонком. Лори, сестра Катлин, отвечала с осторожностью человека, который ожидает, что его о чем-либо попросят; но неподдельная теплота окрасила ее голос, когда Жаклин назвала себя.

– Приятно, что вы позвонили, миссис Кирби. Я все собиралась пригласить вас на ужин и отблагодарить хоть в какой-то степени за то, что вы зарабатываете для нас деньги, и за ваше отношение к Бенни во время нашей первой встречи.

Возможно, и были какие-то недостатки в речи Лори, но с манерами у нее было все в порядке. Никому и в голову не приходило поблагодарить Жаклин за то, что ее работа может принести им богатство.

Она вытянула из Лори приглашение на ленч без всяких трудностей.

– Будет отлично, если вы приедете прямо сейчас, миссис Кирби. Когда дети дома, у нас несколько шумно. Бенни сегодня у мамы Эрла. Нет, уверена, это не вызовет у нас затруднений, я сегодня утром испекла хлеб и сварила большую кастрюлю супа. Это не то, к чему вы привыкли, я полагаю, но…

Жаклин так торопилась принять предложение, что грубо прервала Лори. У нее потекли слюнки.

В домашнем овощном супе было много мяса, а хлеб еще не успел остыть. Жаклин наградила хозяйку высочайшим комплиментом, бывшим в ее арсенале, – она ела до тех пор, пока ее живот не раздулся. Аппетит гостьи и ее похвалы растопили застенчивость Лори. К концу обеда они обе держали локти на столе и рассказывали друг другу истории из жизни своих детей.