Текст книги "Влюбиться в дьявола"

Автор книги: Элизабет Хойт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Принцесса Серенити вышла замуж за Лонгсуорда лишь потому, что он спас ее отца, короля. Но, прожив с ним какое-то время, она по-настоящему влюбилась в него. Узнав о страшном договоре с королем гоблинов и о том, сколько ему пришлось вынести, она с большим теплом и нежностью стала относиться к нему. Принцесса день и ночь размышляла о том, как помочь своему мужу вырваться из цепких лап короля гоблинов, и наконец придумала. Но это было страшное и дерзкое решение: она сама спустится под землю вместо Лонгсуорда. Накануне последнего дня пребывания Лонгсуорда на земле принцесса подмешала мужу в вино снотворного, и когда он крепко уснул, она нежно поцеловала его и направилась на встречу с королем гоблинов.

История Лонгсуорда

Семь лет тщательно выверенных расчетов и решений. Семь лет обдуманных до мелочей шагов на политической арене. Семь лет ведения сложной шахматной партии, с манипулированием людьми, как пешками и прочими фигурами, причем многие даже не догадывались о том, что они послушное орудие в его руках. Семь лет терпеливых ожиданий, бессонных ночей, неустанных трудов на пути к креслу премьер-министра и лидера самой могущественной страны во всем мире.

И вдруг все рухнуло, тщательно возводимое здание развалилось как карточный домик. И виной всему один человек – Рено Сент-Обен.

Хасселторп заметил, как пламя внезапного прозрения вспыхнуло в глазах Хартли, когда речь зашла о его брате Томасе. Бедный Томас. Его брат, весьма посредственный человек, в отличие от него не сумел сделать блестящей политической карьеры. Ну почему титул достался Томасу? Хотя ему, Хасселторпу, титул был гораздо нужнее, и, к его чести, он, в конечном счете, умело воспользовался им.

Однако небольшой кучке ничтожеств повезло, им удалось разоблачить его. Хасселторп уже видел на стене проступившие огненные буквы. Его судьба была решена, и его могли со дня на день арестовать.

И всему виной этот проклятый Рено. Хасселторп с ненавистью взглянул в другой угол кареты, где сидела жена его заклятого врага, Беатриса Сент-Обен, графиня Бланшар. Крепко связанная крошка Беатриса сидела с кляпом во рту, глаза у нее были закрыты.

Возможно, она спала. Нет, скорее, притворялась. Раньше он никогда не обращал на нее внимания, хотя ценил ее способности хозяйки, когда она устраивала приемы гостей, политических единомышленников, в доме дяди. Она была миловидна, но ее никак нельзя было назвать красавицей. Он даже начал сомневаться, что мужчина способен пожертвовать жизнью ради нее. Впрочем, чужая душа – потемки. Кроме того, Рено отличался такими странностями, что ради нее вполне мог выкинуть какую-нибудь глупость.

Хасселторп чертыхнулся и выглянул в окно. Ночь была такая темная, что ничего нельзя было разглядеть. Тем не менее, он знал, что они уже недалеко от его поместья в Гемпшире. Он предупредил Бланшара, что будет ждать до рассвета, и он действительно был готов осуществить свое намерение – убить его жену. Судно, которое должно было взять его на борт, ждало его в Портсмуте до восьми часов утра. Сначала он собирался перебраться во Францию, затем в Пруссию, а потом, наверное, в Ост-Индию.

За границей можно было поменять имя и начать жизнь заново – для честолюбивого человека нет ничего невозможного. А если добавить к честолюбию существенный капитал, то можно не сомневаться в том, что удача опять повернется к нему лицом, колесо фортуны поднимет его на гребень успеха. Но наличных денег явно не хватает. Он сильно просчитался, вложив почти весь свой капитал в разные предприятия, надежные и обещавшие верную прибыль. Однако наличность была нужна ему не в будущем, а сейчас. Он кое-что наскреб, заодно прихватив и драгоценности Адрианы, но, несмотря на все его старания, денег явно не хватало.

Хасселторп окинул оценивающим взглядом девушку, сидевшую напротив. Она была его последней ставкой в рискованной игре, его последним шансом. Разумеется, сам он никогда не стал бы рисковать ни жизнью, ни состоянием ради женщины, какой бы красивой она ни была, тем более ради такого невзрачного, бледного создания, которое сидело напротив него. Но ведь жизнь – игра, а в любой игре кто не рискует, тот не выигрывает. Хасселторпа волновал лишь один вопрос: любит ли Бланшар настолько свою жену, чтобы ради нее добровольно залезть в ловушку и поставить на карту свою жизнь?

Рено вернулся домой поздно, за полночь. Он, Вейл, Манро и Хартли повеселились на славу, отметив успешное разрешение его дела и победное выступление в парламенте. Они совершили небольшой поход по лондонским кабакам, а напоследок Вейл затащил их в какую-то убогую таверну. Вейл клялся, что там варят лучшее в Лондоне пиво.

Подойдя к своему дому, Рено заметил слонявшегося возле крыльца мальчика.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, машинально кладя руку на спрятанный за поясом нож.

– Он сказал, что вы дадите мне шиллинг, – робко пробормотал подросток.

– Кто сказал? – удивился Рено.

– Такой важный джентльмен, одетый, как вы. – Мальчик протянул запечатанное письмо. Рено бросил шиллинг странному почтальону и взял письмо. Мальчик тут же исчез в темноте. Рено вошел в дом, кивнув зевавшему лакею в прихожей.

Беатриса, должно быть, уже спала, и он предвкушал минуту, когда прижмется к ее теплому и нежному телу. Однако сначала он решил прочитать письмо. Неподписанное, без адреса, оно вызвало в нем смутную тревогу. Пройдя в гостиную, Рено от тлевшего в камине огня зажег свечи в подсвечнике и начал читать.

Почерк был незнакомым, буквы плясали и расползались в разные стороны, автор письма явно торопился.

«Я не хочу, чтобы меня повесили. Доставьте мне семейные драгоценности рода Бланшар. Привезите их в мое загородное поместье. Никому ни слова. Приезжайте до рассвета. Если вы приедете позже, или без драгоценностей, или возьмете с собой друзей, то ваша жена умрет. Она в моих руках.

Ричард Хасселторп».

Едва дочитав последнюю строчку, Рено как бешеный опять выбежал в холл.

– Где графиня? Она дома?

– Нет, милорд, она до сих пор не вернулась домой.

Но Рено уже, ничего не слыша, бежал вверх по лестнице. Не может быть, она должна быть дома. Письмо было розыгрышем, глупой шуткой. Он ворвался в спальню, дремавшая возле камина Квик испуганно вскочила.

– Леди Бланшар спит? – спросил он, хотя ясно видел, пустую кровать.

– Нет, милорд Она уехала из дома днем и до сих пор не вернулась.

Рено в тревоге взглянул на последние слова: «Она в моих руках». Что же делать? Поместье Хасселторпа было далеко за городом, а до рассвета оставалось не так много времени.

Они ехали несколько часов, руки и ноги Беатрисы затекли, она боялась упасть на пол кареты от резких толчков на рытвинах. Руки у нее были связаны за спиной. Они онемели, и она их почти не чувствовала. Беатриса боялась упасть и разбить лицо. Она не сомневалась в том, что Хасселторп не станет ее поддерживать.

Веревки больно врезались в руки, она попыталась пошевелить пальцами, но они ее не слушались. Она вспомнила рассказ Рено о том, как он неделями шел со связанными руками, и искренне удивилась, как он мог столько времени выносить такие мучения. Ей стало жаль его, теперь она хорошо понимала, что он перенес. Охваченная состраданием, Беатриса захотела признаться ему, что любит его. Ей стало больно и обидно. Неужели она опоздала, и он так и не узнает о том, как сильно она его любит?

Пытаясь прогнать слезы, она закрыла глаза, в бессильной ярости стиснув зубами кляп. Нет, она не позволит этому недочеловеку увидеть, как она плачет. Она плакала не от страха за себя, а от жалости, что не успела открыть Рено свою любовь. Раньше он и она боялись или стеснялись признаваться в своих чувствах. Да, они спали вместе, но ни один из них, ни словом не обмолвился о любви. Но перед лицом смерти Беатрисе стало ясно, что пустое тщеславие и гордость мешали ей открыть ему свое сердце. Пусть он ее не любит и, возможно, никогда не полюбит, но она любила его и хотела, чтобы он знал о ее любви. Карету сильно тряхнуло, и Беатриса больно стукнулась плечом о стенку экипажа.

– Вот мы и приехали, – выглянув в окно, произнес Хасселторп, хранивший всю дорогу молчание.

Вскоре карета остановилась. Грум распахнул дверцу и отошел назад, делая вид, что не замечает связанную Беатрису. Она поняла, что ей нечего надеяться на его помощь.

– Шевелитесь, миледи, – сердито произнес Хасселторп, бесцеремонно, рывком, поднимая ее на ноги. Он вытолкнул ее из кареты, и Беатриса непременно упала бы со ступенек вниз лицом, если бы ее не успел подхватить грум. Она с немой благодарностью и мольбой взглянула на слугу и по его лицу поняла, что он явно недоволен поведением своего хозяина.

Хасселторп, подталкивая Беатрису в спину рукой, повел ее в сторону большого здания, полностью погруженного в темноту. Только на первом этаже светилось одно окно. Едва они подошли к крыльцу, как двери распахнулись, и на пороге возникла фигура почтенного старика с горевшим подсвечником в руке. Как ни в чем не бывало, он взглянул на связанную девушку с кляпом во рту, словно подобные картины были для него привычным делом.

Но как только они вошли в холл, старый дворецкий, кашлянув, тихо сообщил:

– Милорд, ее светлость наверху.

Хасселторп остановился, словно сраженный громом.

– Что вы сказали?

– Ее светлость приехали вчера вечером и сейчас спят, – невозмутимо ответил дворецкий.

Хасселторп чертыхнулся – какой неприятный сюрприз! Если его жена узнает, что он похитил графиню и привез ее за город, то она будет не только возмущена, но, вероятно, станет противодействовать его планам.

Нет, она ничего не должна пронюхать. Хасселторп, подталкивая Беатрису вперед, повел ее в дальние комнаты дома. Они долго шли по длинным коридорам, пока не очутились перед темной винтовой лестницей, ведущей вниз. Скользкие от сырости каменные ступеньки посередине были гладкими и такими истертыми, что образовывали пологие впадины. Видимо, по ним очень, очень долго ходили вверх-вниз. Беатриса испугалась. Куда он ее вел? Неужели он намерен убить ее? Впрочем, ради этого не надо было везти ее так далеко.

Последняя мысль несколько успокоила Беатрису. Спустившись вниз, они оказались в подземелье, оставшемся от старой сторожевой башни, которая в Средние века возвышалась во внутреннем дворе замка. Она догадалась, что это современное здание было выстроено на фундаменте средневековых укреплений. Хасселторп провел ее к дальней стене, на которой висели цепи, закрепленные в кирпичной кладке. К ужасу Беатрисы, он надел, на нее оковы. Отойдя назад, он с довольным видом буркнул:

– Посидите пока здесь. Когда приедет ваш муж, вы поменяетесь местами.

Он вышел, и Беатриса осталась одна в холодной темноте, прикованная к стене, причем цепи были настолько короткими, что она даже не могла присесть. Она стояла и надеялась на чудо. Ей не хотелось умирать. Может быть, прислуга опомнится и придет к ней на помощь. Хотя вряд ли. Перед ее глазами возник образ Рено, его блестящие глаза, чувственный рот, сильные и ласковые руки. Она заплакала, почти уверенная в том, что больше никогда его не увидит. Ей припомнились его слова, что плен, рабская зависимость от чужой воли – не для него.

Лошадь неслась во весь опор, но Рено все равно пришпоривал ее, выжимая из измученного животного последние силы. Седельные сумки подрагивали позади него. Туда он положил все деньги, все золото, которое он сумел найти в Бланшар-Хаусе, а также драгоценности матери.

Кроме того, он сунул в боковые карманы по пистолету – на случай нападения грабителей, но бешеная скачка была наилучшей гарантией его безопасности – никакой грабитель с большой дороги не смог бы его догнать. Тело ломило от усталости, ноги немели и почти не слушались его, но он продолжал мчаться, не разбирая дороги, рискуя в темноте сломать шею не только лошади, но и себе.

Но ему было на все наплевать. Главное – успеть в поместье Хасселторпа до рассвета. Иначе этот жестокий, бездушный негодяй убьет Беатрису, и тогда… Но Рено даже не хотел думать о том, что будет тогда. Без Беатрисы жизнь, титул, состояние, деньги – все, к чему он так стремился в последнее время, теряло всякий смысл. Ради жены он был готов пожертвовать всем, лишь бы только увидеть взгляд ее серых глаз, ее лукавую, насмешливую улыбку. Он живо вспомнил ее лицо, озаренное страстью и одухотворенностью в минуты интимной близости. До чего же она была хороша!

Боже, неужели он потеряет ее? Рассвет неумолимо приближался. Он неустанно погонял хрипевшую лошадь, ее ноздри стали краснее раскаленной печи, морда покрылась пеной, но каким-то чудом она все еще бежала. Рено выглядел страшно – обрызганный с головы до ног грязью и клочьями конской пены, с темным от гнева лицом, он казался не человеком, а ангелом мести.

Если Беатриса мертва, он убьет негодяя. Но что будет дальше, он не знал – без нее жизнь для него теряла всякий смысл.

Глава 19

Всю ночь принцесса Серенити шла туда, где впервые встретила Лонгсуорда. Едва первые лучи солнца озарили землю, она была на месте. Пустынное, без единого деревца или кустика, даже не было заметно травы, оно поражало своим мрачным видом. Принцесса оглянулась по сторонам, но вокруг не было видно ни одного живого существа. Но едва она начала сомневаться, на правильном ли месте она находится, как треснула сухая корка, земля разверзлась, и из мрака вышел король гоблинов. Его красно-желтые глаза при виде принцессы жадно заблестели, король улыбнулся, выставляя уродливые желтые клыки.

– Кто вы такая? Откуда вы явились?

– Я принцесса Серенити. Я пришла, чтобы служить вместо моего мужа в вашем подземном королевстве…

История Лонгсуорда

Непроглядная тьма окружала Беатрису. Она не знала, как долго находится в подземелье, – время для нее остановилось. Она чувствовала бы себя заживо погребенной, если бы не тихий, но ясно различимый звук падающих капель, шорох и писк мышей. Раньше она бы сильно испугалась, но сейчас она радовалась, что рядом с ней есть живые существа, еле слышное биение жизни. Если бы не это, она, наверное, потеряла бы сознание.

Наконец она услышала шум приближающихся человеческих шагов. Она выпрямилась, стараясь выглядеть смелой и гордой, как должна выглядеть графиня Бланшар. Дверь в подземелье отворилась, и она зажмурилась, настолько ярким ей показался тусклый свет фонаря.

– Беатриса, – раздался голос Рено.

Она отказывалась верить – неужели это он? Но тут в проеме дверей мелькнула знакомая фигура, широкие плечи закрыли свет фонаря и, в подземелье вошел Рено. Без головного убора, забрызганный с головы до ног грязью, он нес перекинутую через плечо седельную сумку. Она рванулась ему навстречу, она хотела предупредить его, что лорд Хасселторп собирается убить его, но кляп мешал ей – вместо слов раздался невнятный, слабый, жалобный стон.

– Не подходите к ней, – предупредил Хасселторп Рено. Рено сделал шаг вперед и в сторону, и за ним в руках Хасселторпа холодно блеснул ствол пистолета. – Видите? Она цела и невредима. Давайте деньги.

Рено даже не оглянулся в его сторону. Он, не отрываясь, смотрел на Беатрису.

– Выньте кляп.

– Полегче, вы думаете…

Но Рено, резко повернувшись, оборвал его:

– Я сказал: выньте кляп.

Лорд Хасселторп нахмурился, но не стал прекословить. Он подошел к Беатрисе и, не отводя пистолета от груди Рено, свободной рукой развязал веревку, удерживавшую кляп. Беатриса выплюнула кусок тряпки изо рта и закричала:

– Рено, он убьет тебя!

– Заткнись! – бросил Хасселторп.

– Не бойся, дорогая. – Рено шагнул навстречу своему врагу, словно не замечая нацеленного на него пистолета, и, пристально глядя Хасселторпу в глаза, спросил: – Он не обижал тебя?

– Нет, со мной все в порядке, – прошептала она. – Рено, что же будет с тобой?

– Тише. – Он улыбнулся. – Главное – ты жива. Все остальное не имеет никакого значения.

– Она жива. Давайте деньги, – нетерпеливо потребовал Хасселторп.

– Какая гарантия, что вы отпустите ее на свободу? – спросил Рено, смотря на Беатрису таким взглядом, словно хотел навеки запечатлеть в своей памяти ее дорогие черты.

У Беатрисы все похолодело внутри и неприятно сжалось.

– Рено! – взмолилась она.

– Моя жена сейчас в поместье, – сказал Хасселторп. – Но она ничего не знает о том, что здесь происходит. Она позаботится о леди Бланшар. Обе дамы сегодня же уедут в Лондон. Я уже послал слугу, чтобы уведомить Адриану.

– Вы не собираетесь брать с собой жену? – вкрадчиво спросил Рено.

– С какой стати? – возразил Хасселторп. Рено усмехнулся:

– Хотя бы из чувства привязанности.

– Послушайте, у меня нет времени выслушивать ваши остроты, – рассердился Хасселторп. – Если вам нужна жена, то поторопитесь, уже светает.

– Хорошо, хорошо. – И Бланшар бросил седельную сумку к ногам врага.

Но тут неожиданно на пороге, ведущем в подземелье, возникла фигура леди Хасселторп.

– Дорогой, почему вы не сообщили мне, что у нас гости? – как ни в чем не бывало, воскликнула она, хотя подвал средневековой башни был явно неподходящим местом для приемов, не говоря уже о пистолете, который ее муж, наверное, из любезности наставил на одного из гостей.

Она шагнула вперед, чтобы спуститься вниз по ступенькам, но сопровождавший ее коренастый слуга удержал ее:

– Миледи, туда не стоит ходить. Там очень грязно.

– Дорогая, мне бы хотелось, чтобы вы взяли с собой в Лондон леди Бланшар, – сказал лорд Хасселторп. – Она немного приболела, а мы вместе, с графом: Бланшаром останемся здесь, чтобы кое-что обсудить.

Он незаметно для жены за спиной Беатрисы снял с нее кандалы.

– Рено я не хочу тебя покидать.

Хасселторп многозначительно взглянул на Рено:

– Нам ведь не нужны осложнения?

– Одну минуту. Я сейчас успокою ее.

– Только побыстрее.

Рено наклонился к уху жены и прошептал:

– Ты немедленно отправишься вместе с леди Хасселторп.

Слезы заблестели на ее глазах.

– Нет, нет. Ты же сам заявлял, что никогда больше не будешь никому подчиняться.

– Что поделаешь, я ошибался. Очень сильно ошибался. Просто я был глуп и тщеславен и многого не понимал. Я чуть было не потерял тебя. Самое главное – ты жива.

– Рено. – Она заплакала.

– Успокойся. Ты спрашивала меня, люблю ли я тебя. Да, люблю. Люблю больше всего на свете, люблю больше жизни. Поезжай в Лондон. Прошу тебя, сделай это ради меня.

Что он говорит? Он жертвовал собой ради нее и хотел, чтобы она преспокойно ушла, оставив его во власти безжалостного врага. Она вздохнула, не в силах вымолвить ни слова.

Он обхватил ее лицо ладонями и, глядя ей прямо в глаза, с нежностью прошептал:

– Обещай мне, что ты уедешь в Лондон. Ради меня.

– Я люблю тебя, – грустно ответила она и, отвернувшись, пошла к выходу. Леди Хасселторп что-то говорила. Видимо, пыталась как-то подбодрить ее, но Беатриса не понимала ни слова, почти ничего не слышала. Рено оставался, а она уходила, бросала его. На пороге она оглянулась через плечо.

Их взгляды встретились, и Рено улыбнулся ей, хотя стоял на коленях. В стену был вделаны три кольца с цепями. Дюжий слуга приковывал к крайним кольцам его руки, разводя их в стороны и вытягивая вдоль стены. Хасселторп следил за его действиями, не отводя дула пистолета от Рено.

Когда он убежал из плена, он поклялся, что никогда больше не будет пленником, рабом, слугой. «Лучше смерть, чем такая жизнь», – решил он. И он сдержал бы свою клятву.

Теперь же он сам изменил клятве, но нисколько не жалел об этом. Он стоял на коленях, прикованный, распятый, совершенно беспомощный и, несмотря на все это, счастливый. Униженное, беззащитное положение нисколько не пугало и не раздражало его. Какие бы тяжелые муки и издевательства ни угрожали ему, он был спокоен и тверд. Она жива, а все остальное ерунда.

Хасселторп нагнулся и открыл сумку. Сапфировое ожерелье блеснуло на ее дне. Он, довольный, вынул его и стал рассматривать при свете фонаря.

– Очень красивые камни. Это фамильные драгоценности?

– Да.

– Ну что ж, все вышло как нельзя лучше. – Хасселторп бросил ожерелье в сумку, застегнул кожаный ремешок и приказал слуге: – Вели седлать лошадь. Подведешь ее к крыльцу. Заодно снеси вниз мою дорожную сумку. Судно отплывает через два часа, мне надо поторапливаться.

Здоровенный слуга вдруг замялся на месте. Он явно колебался, пока, наконец, не буркнул:

– А что будет с ним? Хасселторп холодно взглянул на него:

– Это не твое дело.

Слуга переступил с ноги на ногу, но не спешил выполнять повеление хозяина.

– Но ведь во всем обвинят меня.

– В чем тебя обвинят?

– В его смерти. – Верзила кивнул в сторону Рено. – Вы уедете, а я останусь с мертвым графом на руках. Когда его найдут, то меня схватят в первую очередь.

Рено ухмыльнулся с довольным видом. Слуга был прав.

– Черт побери! – вскипел Хасселторп, но в этот миг двери в подземелье опять открылись и на фоне дверного проема возникли силуэты леди Хасселторп, и Беатрисы.

Боже! Рено инстинктивно рванулся вперед с такой силой, что цепи громко лязгнули. Хасселторп быстро повернулся в сторону открывшихся дверей и угрожающе поднял пистолет.

– Уходи прочь! – закричал Рено, однако Беатриса смотрела на него с твердой решимостью. Она явно никуда не собиралась уходить. Он опять изо всех сил дернул цепи и, к радости, ощутил, что оковы на правой руке поддались и чуть ослабели.

Услышав лязг и стук цепей, Хасселторп повернулся к Рено и опять направил на него пистолет. Рено застыл в бессильной ярости.

– Нет! – закричала Беатриса.

Леди Хасселторп кинулась к мужу с криком:

– Ричард, вы с ума сошли!

– Беатриса! – Рено отчаянно рванулся вперед. Кольцо, закрепленное в стене, не выдержало его усилия и отлетело. Хасселторп сделал рывок в его сторону, явно готовясь спустить курок, как вдруг Беатриса бросилась вперед, пытаясь заслонить своим телом Рено. Прогремел выстрел. Оглушительное эхо, отскочив от стен, заполнило целиком невысокое и узкое подземелье. Все остолбенели.

– Беатриса, – замирающим от волнения голосом прошептал Рено.

Она растерянно взглянула на него и протянула к нему руку, кровь капала с ее пальцев. Оглушенная выстрелом, она услышала не крик – человек не мог так кричать. Это был дикий, леденящий кровь, звериный рев. Рено прыгнул вперед, пытаясь схватить Хасселторпа освободившейся правой рукой.

– Боже мой! – простонал Хасселторп и упал на Беатрису, обхватив ее руками. Увидев жену с навалившимся на нее смертельным врагом, Рено совсем обезумел: он дико закричал и дернул изо всех сил второе кольцо. Что-то треснуло, и это кольцо вслед за первым отлетело от стены. Он прыгнул на Хасселторпа, схватил его, приподнял, ударил кулаком по лицу и отбросил в сторону. Хасселторп повалился навзничь.

Услышав сухой стук головы о каменный пол, леди Хасселторп закричала от страха.

Рено прыгнул на поверженного врага и принялся молотить его кулаками, с которых свисали оторванные от стены цепи. Зрелище было жутким.

– Остановите его! – взмолилась леди Хасселторп, хватая Беатрису за руку. – Он убьет Ричарда.

И правда, обезумевший Рено мог убить своего противника, который лежал неподвижно, не оказывая ни малейшего сопротивления.

– Рено, – ласково окликнула его Беатриса, – Рено, опомнись!

Услышав ее голос, он остановился, свистящие звуки вырывались из его груди. Она подошла к нему и пригладила его взлохмаченные волосы. Он повернулся к ней и, обхватив руками ее ноги, прижался головой к ее животу.

– Ты не ранена?

– Нет, – ответила она, нежно обнимая ладонями его голову. – Нет, это не моя кровь, а его. На мне нет и царапины.

– Как хорошо! Если бы он ранил тебя, то не знаю, что бы я с ним сделал.

– Я жива и здорова. – Она взяла его огромные, в кровоточащих ссадинах руки, приподняла их, показывая жестом, чтобы он встал. – Ты спас мне жизнь.

– Нет, – ответил он, вставая. – Это ты меня спасла. Я пропадал, моя жизнь была лишена смысла, а ты мена спасла. Ты избавила меня от гибели.

Он привлек ее к себе, и она, радостная, счастливая, прильнула к нему, положив голову ему на грудь. Она любила и была любимой, и не было на свете более счастливой женщины, чем она.