Текст книги "Тайники души"

Автор книги: Элизабет Хардвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– А я все испортил… – покаянно произнес Люк.

– Нет, не в этом дело, – сказала Робин уже спокойнее. – Но ты же знаешь, я ненавижу жалость!

– Это вовсе не жалость, будь я проклят! – прорычал Люк, еще теснее сжимая объятия.

Но Робин не желала слышать ни о каких чувствах, которые он мог бы к ней испытывать. Она мягко, но решительно отстранила его.

– Я не хочу сейчас говорить об этом, – сказала она и, желая сменить тему, предложила: – Может, лучше выпьем чаю?

– Чай! Палочка-выручалочка для каждого англичанина! – насмешливо произнес он.

– И для каждой англичанки, – добавила она.

– Ну что же, чай так чай, – согласился Люк.

– Молока и сахару? – спросила Робин, стараясь привычными, обыденными словами отгородиться от недавнего разговора. И от того факта, что Люк обнимал ее.

– Нет, спасибо, не надо, – вежливо отказался он и, помолчав, сказал: – Мне тоже понравилась наша сегодняшняя прогулка.

– Хорошо, – коротко ответила она, всем своим видом показывая, что минута слабости прошла и она не нуждается более в заботе Люка Харрингтона. И, если уж на то пошло, никакого другого мужчины тоже.

Как она прожила этот год… Робин вряд ли сумела бы ответить на этот вопрос. Наверное, если бы ей не пришлось заботиться о враз постаревшем отце, она не смогла бы справиться со своим горем. Напрасно говорят, что от разбитого сердца не умирают…

Но сегодня в Па-о-Сьель она вдруг отчетливо поняла, что жизнь не кончена. Пока она жива, вокруг непрерывно что-то происходит и какие-то несколько мгновений могут изменить ее будущее самым невероятным образом.

– Я снова это делаю, да? – спросила она Люка, увидев, что тот вдруг нахмурился и открыл рот, собираясь что-то сказать. – Но на сей раз в моей улыбке нет ничего загадочного. Я просто думала о том, какие сюрпризы может преподнести жизнь, и о том, что никогда не знаешь, что случится через минуту.

– И ты жалеешь об этом? – мягко спросил Люк.

Разговор снова принимал слишком серьезный оборот, чтобы Робин хотелось его продолжить. Она твердо решила сменить тему.

– Что приготовить на обед?

Люк окинул ее долгим испытующим взглядом и наклонил голову, словно соглашаясь с ее намерением не продолжать начатый разговор.

– Тебе не нужно ничего готовить, – сказал он. – Ты не для этого сюда приехала. Я приглашаю тебя на обед. В Этрета есть отличный ресторанчик. Там хорошо готовят и днем бывает мало народу.

Робин замялась. Одно дело отправиться с Люком прогуливать собаку в холмах, и совсем другое – пойти с ним в ресторан. Это уже похоже на свидание.

– Разве тебе нечем больше заняться? – спросила она, сознательно уходя от ответа.

– Нечем, – коротко ответил он и, поймав ее вопросительный взгляд, пояснил: – Я только что закончил работу над последним… ммм… проектом и теперь наслаждаюсь двумя неделями вполне заслуженного отдыха.

И именно эти две недели она выбрала, чтобы явиться в «Медвежий угол». Просто великолепно!

– Не думай, что обязан развлекать меня просто потому, что Дотти…

– Разве я похож на человека, который будет делать что-то из одной вежливости? – не дал ей договорить Люк.

– Вовсе нет, – заверила его Робин.

– Так что же? – настойчиво спросил он.

– Ладно, – решилась наконец Робин. – Давай пойдем.

В его темных глазах заплясали искорки.

– Это совсем не больно, верно? – усмехнулся он.

Если бы он знал, какой пыткой в этот последний год становился для нее каждый такой выход! Если бы не необходимость работать, она бы вообще не показывала носа из своей квартиры. И уж тем более не ходила бы по ресторанам.

Она поднялась и отставила свою чашку.

– В котором часу нам нужно выйти? – спросила она. – Дело в том, что утром я не успела вымыть голову…

– В половине первого самое подходящее время, – отозвался он. – Успеешь?

– Форма одежды свободная? – шутливо уточнила она.

– Свободнее некуда, – ответил он, возвращая ей улыбку. – Выбор за тобой.

Робин отправилась наверх, размышляя о том, что без ужасной грубой щетины, украшавшей его лицо при их первой встрече, Люк Харрингтон – безусловно, привлекательный мужчина. Его глаза, когда не мечут молнии, могут быть теплыми, а каштановые волосы кажутся мягкими как шелк, так что хочется запустить в них пальцы…

Прекрати! – одернула она себя. Люк всего лишь брат Дотти, и то, что он решил теперь быть милым с ней, еще не делает его чем-то большим.

И все же… возможно, она предпочла бы, чтобы он по-прежнему был груб с ней. Так она бы чувствовала себя в большей безопасности.

В безопасности? Что за странная мысль…

6

– Значит, вы только что закончили новую книгу? – спросила Робин, отставляя бокал.

Размышляя сегодня в ванной о новых отношениях, установившихся между ней и Люком, Робин пришла к выводу, что они стали чересчур личными, и поэтому, спустившись в холл, чтобы ехать с Люком в ресторан, поспешила обратиться к нему на «вы». Люк принял игру, не моргнув глазом. Робин даже показалось, что он отнесся к возвращению к прежней дистанции между ними с облегчением.

И сейчас, сидя в маленьком и действительно очень уютном ресторанчике, Робин старалась найти самую нейтральную тему для застольной беседы. К сожалению, именно эту выбранную ею тему Люк, похоже, нейтральной не считал.

– Я не говорил, что это книга, – холодно ответил он, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать этот разговор.

Но Робин твердо решила узнать об этом необычном человеке хоть немного больше той малости, которую уже о нем знала. Особенно важным ей это казалось теперь, когда он сам, пусть и невольно, так много выяснил о ее личной жизни.

– Так скажите сейчас, – настойчиво произнесла она.

– Зачем вам это нужно? – хмуро поинтересовался Люк.

– Просто чтобы понять. Дотти говорила, что вы писатель…

– Если Дотти уже все вам рассказала, зачем вы спрашиваете меня? – проворчал он.

– И о чем эта книга? – спросила она, не обращая внимания на недовольную гримасу на его лице.

– Фантастический роман, – неохотно признался Люк.

Фантастический роман? Робин совсем не разбиралась в этом жанре литературы, так как, кажется, за всю жизнь не прочла ни одного, и теперь не знала, что сказать.

– Скажите «О-о-о?» или «Как интересно!», – посоветовал Люк, с холодным любопытством наблюдавший за мучениями Робин, явственно отразившимися на ее лице.

Робин, которая собиралась произнести что-то в этом роде, тут же захлопнула рот. Ей пришло в голову, что Люк чересчур чувствителен ко всему, что касается его лично. Он видит оскорбление там, где его нет, и начинает вести себя так, словно его и впрямь оскорбили.

– Именно так обычно говорят о вещах, о которых не имеют ни малейшего понятия, вместо того чтобы признаться в этом, – язвительно продолжил Люк.

По выражению его лица Робин поняла, что, попытайся она продолжить разговор о его работе, ей тут же будет дан отпор, и ее собственная некомпетентность, в которой Люк теперь не сомневался, сыграет ему только на руку.

– Так просветите меня, – сделала она последнюю попытку.

– Послушайте, Робин, – Люк наклонился к ней через стол и накрыл своей ладонью ее, – вам сейчас нужно совсем другое.

– Что же? – спросила она, но Люк уже махнул рукой, подзывая официанта.

Подошел сам хозяин ресторанчика, пожилой мужчина с горбатым носом и курчавыми волосами, в которых поблескивала седина. Люк заговорил с ним по-французски, указывая в меню. Тот громко и многословно отвечал, пересыпая свою речь бесконечными «месье» и «мадам». Наконец договоренность была достигнута, и Люк удовлетворенно откинулся на спинку стула.

– Здешняя кухня, – сказал он, – безусловно, заслуживает вашего внимания больше, чем какие-то книжки, хотя и не идет ни в какое сравнение с пирогом вашей матушки. Я взял на себя смелость заказать и для вас.

Робин хотела сказать, что не хочет есть. Но, вдохнув доносившиеся с кухни ароматы, вдруг поняла, что ужасно проголодалась. Ей принесли курицу в горшочке с огромным количеством каких-то травок и запеченный картофель.

Глядя на то, как она расправляется со всем этим, Люк заметил:

– Это все морской воздух. Еще пара недель на побережье, и вы наберете весь вес, который потеряли.

Еще пара недель в обществе Люка Харрингтона, и я окажусь в больнице с нервным расстройством, подумала Робин и подняла на Люка вопросительный взгляд.

– Почему вы думаете, что я похудела?

– Ну, это очевидно, – отозвался он, запивая курицу кисловатым белым вином. – Ваша одежда, явно дорогая и хорошо сшитая, немного велика вам. Причем это касается всей одежды, а не только платья, которое вы надели сегодня. И обручальное кольцо слишком свободно скользит по вашему пальцу. Если не хотите потерять кольцо, вам нужно либо попросить ювелира его уменьшить, либо, как я и сказал, набрать вес. Лично я предпочел бы последний вариант.

– Да вы просто Шерлок Холмс! – заметила Робин.

– Немного наблюдательности, и только.

– Очень полезное качество для писателя. – Тут Робин поняла, что снова вторглась на запретную территорию, и поспешила заговорить о другом. – Боюсь, что наблюдательность по отношению к другим людям никогда не была моей сильной стороной, – призналась она.

– Это верно, – согласился Люк. – Хотя, возможно, вы просто не умеете делать верные выводы. Это вообще характерно для женщин.

– Благодарю вас за доброе мнение о женщинах, – усмехнулась Робин.

– Всегда к вашим услугам. – Люк отвесил ей шутовской поклон.

Вероятно, он прав, подумала Робин. К примеру, резкие перемены в его собственном настроении невозможно не заметить, но вот объяснить их… Интересно, сам-то он понимает, что с ним происходит?

– Здесь действительно очень вкусно готовят, – сказала Робин.

– Поэтому я и пригласил вас сюда, – ответил Люк.

Он уже опустошил свою тарелку и теперь сидел, потягивая вино и отламывая маленькие кусочки от поданных на большом блюде ломтиков разнообразного сыра. Робин, продолжая есть, украдкой поглядывала на него из-под густых ресниц. Замечание Люка о женской ненаблюдательности и неумении делать выводы задело ее, и она старалась найти хоть какие-то признаки, по которым могла бы составить более полное представление о нем.

Уже не первый раз она задавалась вопросом: почему этот умный, хорошо образованный человек, который, похоже, привык к более изысканным местам, чем провинциальный ресторанчик, проводит свою жизнь в нормандской глуши, почти в часе езды от ближайшего города, общаясь лишь с членами своей семьи, да и то, судя по всему, нечасто? Хотя ведь есть еще эта женщина, Шарлотта…

Пока Робин молчала, занятая своими мыслями, хозяин ресторана, видимо по чьей-то просьбе, включил музыку, и несколько парочек уже топтались на террасе.

– Вы позволите, мадам?

Робин подняла глаза. Перед ней, согнувшись в почтительном поклоне, стоял Люк.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Робин.

– Хочу пригласить вас на танец, – пояснил он, протягивая ей руку.

Глаза Робин удивленно расширились.

– Вы хотите танцевать со мной? – недоверчиво произнесла она.

Должно быть, у нее был очень ошеломленный вид, потому что Люк рассмеялся.

– Вы произнесли это с таким ужасом, будто я пожелал съесть вас на ужин! Успокойтесь, Робин, я не настолько кровожаден.

– Об этом вас тоже Дотти просила? – подозрительно осведомилась Робин.

– Дотти никогда бы не решилась на такую бестактную просьбу, – покачал головой Люк и, поразмыслив, добавил: – Считайте это моей местью за ваше неуемное любопытство.

Робин заколебалась. Когда-то она обожала танцы, могла протанцевать всю ночь, а утром, как ни в чем не бывало, появиться в галерее. Но после гибели Теренса всякая охота танцевать у нее исчезла раз и навсегда. Так, по крайней мере, она считала до сих пор.

– Решайтесь же, – подбодрил ее Люк.

Музыка звала, и ноги Робин непроизвольно сделали движение, которое конечно же не осталось незамеченным Люком.

– Видите, ваше тело говорит против вас, – заметил он.

Фраза показалась Робин двусмысленной. И чтобы не отвечать, она встала и коснулась кончиками пальцев ладони Люка.

– Что ж, потанцуем, если вы этого хотите, – с притворным равнодушием сказала она.

Танцевал Люк прекрасно, легко и уверенно ведя партнершу по вытертым доскам террасы, словно по паркету бального зала. Робин же поначалу двигалась без всякого вдохновения, механически следуя за Люком.

– Похоже, вы неважно танцуете, – небрежно заметил он.

Робин приказала себе не обращать внимания на его слова, прекрасно понимая, что Люк по своему обыкновению дразнит ее. Она решила сделать вид, будто его вообще не существует, и, закрыв глаза, отдалась упоению танца.

Теренс никогда не танцевал. Его большое тело было слишком неповоротливым в противовес ловким, уверенным рукам художника. Придя с Робин на вечеринку, он устраивался где-нибудь у стены с бокалом коктейля и лишь изредка переходил с места на место, чтобы не терять из виду кружащуюся в танце жену. Робин очень гордилась тем, что муж никогда не ревновал ее, и ей ни разу не пришло в голову затеять даже самый невинный флирт, просто чтобы подразнить его.

Но равнодушно танцевать с Люком, как она танцевала с множеством случайных кавалеров, было невозможно. Вольно или невольно она ощущала жар его дыхания, слышала стук сердца, повиновалась каждому движению ведущей ее в танце руки, и все это рождало в ее душе массу смутных образов и неосознанных желаний…

Этот человек слишком интригует меня, решила Робин. Но вряд ли разумно так много думать о нем…

Принять такое решение оказалось легче, чем осуществить его, особенно когда тем же вечером Люк предложил ей посмотреть телевизор в гостиной.

Робин сразу не понравилась теплая, почти интимная атмосфера гостиной, с ее уютным полумраком и мягкой мебелью белого, бежевого и шоколадного оттенков. В другое время эта комната произвела бы на нее самое приятное впечатление. Но сейчас, когда предстояло делить ее с Люком, Робин чувствовала, что нервничает даже больше, чем вчера, когда впервые оказалась в этом доме.

Что с ней происходит?

Она любила Теренса, любила его с самой первой минуты, как они познакомились. И эта любовь со временем становилась только сильнее, особенно когда стало понятно, что и он ее любит.

Но теперь…

Она солгала, солгала даже себе самой, когда назвала себя ненаблюдательной. Точнее, это было правдой в отношении всех людей, кроме Люка. О нем она знала все, словно они были знакомы уже тысячу лет. Знала столько, сколько не знала ни об одном другом мужчине.

Даже о Теренсе.

Робин знала каждую черточку его лица, каждую морщинку на лбу. Знала аромат его золотистых волос, гладкость чисто выбритой кожи на его щеках, гибкость сильного тела и глубину темных, почти черных глаз. Могла предугадать каждое его движение. Как сейчас, когда он устроился на широком подлокотнике ее кресла, хотя рядом стояло еще одно кресло и диван.

Гарм свернулся клубком в углу, уткнув нос в лапы, и прикрыл глаза, собираясь спать.

Люк наклонился и заглянул Робин в лицо.

– Что-то не так? – спросил он.

Робин молчала, неуверенная в том, что с ней происходит, но уверенная, что ей это не нравится.

– Не знаю, о чем вы говорите, – ответила она.

– Вы выглядите расстроенной. Я чем-то обидел вас? Потому что, если так…

– Все в порядке, – поспешила заверить его Робин. Он ни в чем не виноват, и менее всего в том, что она никак не может разобраться в своих чувствах. – Я просто сегодня немного устала. Наверное, будет лучше, если я…

– Еще рано идти спать. – Люк снова опередил ее, догадавшись, что она собирается сказать. Весь его вид говорил, что возражений он не потерпит. – Особенно одной, – добавил он, понизив голос.

Это было уже чересчур! Робин почувствовала, что ее лицо заливает краска.

– Тем более, – продолжил Люк, – что прошлой ночью вы, по вашим уверениям, прекрасно спали. Кстати, сегодня я заберу Гарма на ночь в свою спальню. На случай, если вы захотите выйти.

Робин не знала, где находится спальня Люка. И не хотела знать. Ее это ни в малейшей степени не интересовало.

Да что же с ней происходит? За свои двадцать пять лет Робин встречалась со многими мужчинами, хотя по-настоящему близка была только с Теренсом. И ни один мужчина не действовал на нее так, как Люк Харрингтон.

– Какого цвета ваши волосы? – неожиданно спросил он.

Его рука скользнула по спине Робин, пальцы зарылись в ее волосы, лаская их. Она чувствовала их теплое прикосновение каждой клеточкой кожи, и по ее спине пробегала дрожь.

– Черные? – полувопросительно произнесла Робин, стараясь не замечать откровенной чувственности его движений.

Люк улыбнулся, приподнимая на ладони густую массу вьющихся прядей.

– Я бы описал этот цвет, как цвет черной вишни. У ваших волос необычный красноватый отлив.

Он наклонился так близко к ней, что она чувствовала тепло его дыхания и легкий запах одеколона, которым Люк пользовался после бритья. Стиснув зубы и закрыв глаза, Робин молила только об одном: чтобы он оставил ее волосы в покое.

– Вам неприятно, когда я так прикасаюсь к вам? – негромко спросил он.

Неприятно? Это было совсем не то слово. Все тело Робин горело как в лихорадке, дыхание прерывалось, но нет, это было не неприятно.

– Нет, конечно, – выдавила она. – Я хочу сказать, я не привыкла, чтобы ко мне так прикасались, но это не значит…

– Вам неприятно, – заключил Люк, заглядывая ей в глаза.

Он отнял руку от ее волос и резко поднялся.

– Мы, кажется, собирались смотреть телевизор, – робко напомнила Робин, желая положить конец возникшему напряжению.

– Собирались, – кивнул Люк, задумчиво рассматривая ее. – Скажите, Робин, почему вы так нервничаете?

Потому, что она не могла справиться с чувствами, которые Люк пробуждал в ней. Она, вышедшая замуж по любви и считавшая себя зрелой двадцатипятилетней женщиной!

Может, это воздух Франции так подействовал на нее? Недаром французов считают самой любвеобильной нацией в мире, ведь они дышат им с рождения!

– Несмотря на неудачное начало нашего знакомства, сегодня мы с вами провели отличный день, – мягко сказал он.

– Да, сегодня было хорошо, – ответила Робин. – По крайней мере, мне, – поспешила она добавить, считая себя не вправе говорить за Люка. – Просто…

Что – просто? – спросила она себя. Просто я не в силах смотреть на Люка всего лишь как на брата Дотти? Просто я никогда до сих пор еще не встречала такого мужчину? И просто не хотела бы встретить другого?

Она чувствовала, что такие мысли выглядят предательством по отношению к Теренсу, предательством по отношению к их любви, к их недолгому браку. Как могла она так сильно желать незнакомого – ведь она действительно почти не знала Люка – мужчину после тех счастливых месяцев, которые провела с Теренсом!

– Робин…

Люк одним движением оказался рядом с ней. Он опустился на одно колено возле ее кресла и заглянул ей в глаза.

Она словно обратилась в ледяную статую. Не в силах шевельнуться, Робин зачарованно смотрела, как лицо Люка приближается к ее лицу.

– Не думаю, что это хорошая идея, Робин… – хрипло произнес он, наклоняясь все ниже.

Его руки жестко легли ей на плечи, и он притянул к себе ставшее вдруг податливым тело. Медленно, словно боясь упустить хоть каплю сладкого нектара, он коснулся ее губ своими. Робин чуть слышно застонала, отвечая на поцелуй. Прикрыв глаза и опустив руки, она была словно мягкий воск в его объятиях, и таяла, таяла…

– Ты прекрасна, – прошептал Люк, на мгновение отрываясь от нее, чтобы тут же с новой страстью приникнуть к ее губам.

Она действительно чувствовала себя самой прекрасной, самой желанной и лишь теперь по-настоящему живой. И вдруг осознала, что так оно и есть. Все ее чувства умерли со смертью Теренса, умерли для того, чтобы сейчас возродиться с новой силой.

– Робин, – негромко позвал Люк.

Она открыла глаза и встретила его взгляд, счастливый и немного удивленный, словно он тоже почувствовал возрождающуюся в ней жизнь и спрашивал себя, неужели он мог быть причиной этого чуда.

– Не надо, не говори ничего, – прошептала она, прижимаясь к его груди.

– Тогда скажи мне, чего ты хочешь. – В его голосе звучала бесконечная нежность.

– Люк, я…

– Эй, есть тут кто живой?!

Гарм вскочил и бешено залаял. Но его тонкий длинный хвост метался из стороны в сторону, показывая, что пес узнал этот звонкий голос и очень рад ему.

Робин застыла словно изваяние. Затем, очнувшись, вскочила с кресла и метнулась в сторону от Люка, который в тот же момент тоже оказался на ногах. Застигнутые врасплох, они боялись смотреть друг на друга и на дверь, из-за которой доносился приближающийся стук каблучков. Еще мгновение, и…

– Сюрприз!

Дверь распахнулась так резко, что ударилась о стену. Дотти, запыхавшаяся и улыбающаяся, стояла в проеме, приветственно раскинув руки.

– Мне удалось вырваться на целых восемь часов раньше! – радостно сообщила она. – Я только что с самолета.

Она швырнула в кресло перчатки и шарф и, бросившись к Робин, заключила ее в объятия.

– Я нарочно не стала звонить вам, – продолжала трещать она. – Хотела вас удивить!

Через плечо Дотти Робин обменялась с Люком коротким взглядом. Каких-нибудь полминуты – и удивляться пришлось бы Дотти. Очень-очень сильно удивляться.