Текст книги "У кромки прибоя"

Автор книги: Элизабет Хардвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

– Вы все время молчали за обедом, – заметил Томас.

Они сидели в гостиной вдвоем, Нина отправилась спать.

Мэри вообще удивляло, что она смогла что-то съесть, – каждый кусок буквально застревал в горле. А что касается одного бокала, который был для нее пределом… Она не отказалась ни разу, когда Томас предлагал долить ей вина. И теперь ее мысли неслись вскачь, в тщетной попытке найти решение.

Томас и Эстер… Многое сейчас становилось на свои места. Он был явно расстроен, не обнаружив этой женщины в «Доме на мысу», и дотошно всех расспрашивал о возможных причинах ее внезапного ухода. И он поспешил в Эдинбург, поняв, что она должна быть здесь.

Возможно, между ними случилась размолвка, а может, Эстер просто решила, что ее эти отношения не устраивают. Какой бы ни была причина, Томас отчаянно стремился снова увидеть ее.

Весь обед Мэри подавленно молчала, с трудом веря, что могла оказаться такой дурой. Она увлеклась не тем человеком, и не один раз, а дважды, причем с перерывом всего в несколько дней! До каких же пределов простирается ее наивность? Она быстро поняла, что увлечение Генри было ужасной ошибкой с ее стороны. Но Томас… Томас представлялся чем-то совершенно иным… Сильным и прямым, честным и надежным. Ха, надежным!

Стоя как изваяние под дверью кабинета, Мэри поняла, что влюбилась в него. Ей нравилось его общество, с ним она могла расслабиться и быть самой собой, и это при том, что он постоянно задирал ее. А еще он умел заставить ее смеяться…

Ну сейчас ей было не до смеха. И за обедом тоже. Словно и не было тех дружеских шуток и поддразниваний, которые ему предшествовали. Обед для нее превратился в нечто, что нужно было пережить любой ценой.

И она его пережила, принимая с бессмысленной лучезарной улыбкой комплименты своей стряпне. Затем уложила Нину в кровать, в то время как Томас убирал посуду – занятие, которое, как уверяла дочь, было ему по плечу.

Сейчас Мэри хотела лишь одного – ретироваться в свою спальню, чтобы в одиночку зализывать раны. А раны действительно были, и очень болезненные.

– Мэри? – позвал ее Томас, озадаченный отсутствием реакции на свое замечание.

Она резко встала, сцепив руки, чтобы те не дрожали.

– Я очень устала. Думаю, мне лучше тоже пойти спать, если вы не возражаете, – произнесла Мэри, не в силах посмотреть на Томаса, сидевшего в кресле, и потому глядя куда-то за его левое плечо.

– Вы даже не притронулись к бренди, который я вам налил, – мягко заметил он.

И это было верно: еще одна капля алкоголя – и Мэри просто бы свалилась!

Развлекал ли он здесь и Эстер – в присутствии Нины или без нее? Наливал ли он Эстер бренди после обеда, ожидая, что она сядет рядом и выпьет с ним? Может быть, так все и началось? Были ли эти двое…

– Мэри, вы неважно выглядите. – Томас встал, поставив бокал с бренди на стол, и подошел к ней. – Несколько секунд назад ваше лицо пылало, а сейчас вы смертельно бледны. – Он обеспокоенно взглянул на девушку.

Несколько секунд назад ее щеки горели от выпитого вина, а сейчас она побледнела оттого, что ее тошнило.

Мэри быстро вскочила и выбежала из комнаты как раз вовремя, чтобы успеть достичь ванной, прежде чем все, что она с такими мучениями заталкивала в себя во время обеда, изверглось наружу. На глазах выступили слезы. Сзади нее открылась дверь, и вошел Томас.

– Вам и впрямь нехорошо, – участливо сказал он, прикладывая к ее лбу влажную салфетку.

Его присутствие в ванной заставило Мэри страдать еще больше. Она готова была умереть, просто лечь и…

– Пойдемте, я помогу вам добраться до спальни, – ласково проговорил Томас, все еще держа салфетку у ее лба.

– Нет! – выпалила она. – Со мной все в порядке. – Мэри оттолкнула его руку с салфеткой. – Я всегда плохо переношу долгие поездки, – в качестве оправдания заметила она. – Наверное, это и стало причиной недомогания.

– Морская болезнь, – понимающе кивнул Томас.

Больше похоже на болезнь эмоциональную!

– Что-то вроде этого, – согласилась Мэри, мечтая только о том, чтобы оказаться в своей спальне. Ну и плачевное зрелище она, должно быть, собой представляет!

– Лошади и машины, – заметил Томас. – Вам с ними не очень везет, правда?

Особенно когда к ним имеет отношение этот человек! мысленно воскликнула она. И они ведут этот разговор не где-нибудь, а в ванной!

– Не очень, – слабым голосом подтвердила Мэри, бочком пробираясь к выходу.

Томас последовал за ней в коридор.

– Вы помните, как пройти в спальню? Не знаю, может быть, и с географией у вас проблемы, – добавил Томас в ответ на ее недоумевающий взгляд.

Мэри чувствовала, что он смеется над ней, хотя по выражению его лица нельзя было ничего понять. Лишь лукаво приподнятая левая бровь подсказывала ей, что это действительно так.

– Нет, только с лошадями и машинами. Утром я буду чувствовать себя лучше. – Мэри могла бы поклясться в этом. Немного побыть наедине с собой – все, что ей сейчас требуется. – Если вы позволите… – И она направилась в сторону отведенной ей спальни.

– Мэри…

Девушка остановилась, услышав свое имя, мягко произнесенное Томасом, и, обернувшись, устало посмотрела на него.

– Да?

Томас был поразительно красив сейчас. На нем по-прежнему были черная рубашка и черные джинсы, которые он надел в дорогу. Он не успел переодеться к обеду из-за телефонного звонка, Эстер…

Томас усмехнулся своей характерной усмешкой, от которой замирало сердце Мэри.

– Спокойной ночи, – сказал он.

– Спокойной ночи, – резко ответила она и поспешила удалиться, пока Томас снова не окликнул ее.

Прежде чем отправиться в постель, она заглянула к Нине. Девочка спала, свернувшись клубочком, на ее губах играла блаженная полуулыбка. Сон невинности…

Что ж, она и сама еще до глупости невинна, решила Мэри, оказавшись в своей спальне. Она могла бы догадаться, что раздражение Томаса в связи с увольнением Эстер было несоразмерно поводу. Дело было не только в том, что он потерял служащую. Даже такого эгоцентричного человека, как Генри, занимал этот вопрос.

Томас и неизвестная Эстер…

О, она понимала, что после смерти жены у Томаса были женщины. Он слишком мужчина, чтобы могло быть иначе. Особенно если, как намекал Генри, он и, Синтия не были счастливы в браке. Но Мэри просто не могла себе представить на этом месте прежнюю няню Нины. А судя по тому, как он продолжал преследовать Эстер, их связь, с его точки зрения, далека от завершения.

Их общие смешки, шутки, поцелуи ничего не значили. По крайней мере, для Томаса… А что касается ее собственных чувств, то, чем скорее Томас отправится на следующее задание, тем лучше! Если его не будет поблизости, со временем она, возможно, забудет о чувствах, которые испытывала к нему.

Во всяком случае, Мэри на это надеялась. С завтрашнего утра она позаботится о том, чтобы их отношения ограничивались только служебными рамками.

Решение было принято, и Мэри заснула. Может быть, и не так невинно и беззаботно, как Нина, но она так устала, что сон пришел к ней сразу.

Она проспала! Часы на прикроватной тумбочке показывали четверть десятого. Она не могла припомнить, когда последний раз так долго спала. Что подумает Томас о ее обязательности? Ее могут уволить!

Мэри быстро надела джинсы и ярко-оранжевый свитер, придававший цвету ее волос еще большую интенсивность. На косметику времени не было, и она лишь пригладила волосы щеткой, прежде чем поспешить в кухню. Нине нужно приготовить завтрак, и Томасу тоже, если вчерашние описания его кулинарных талантов чего-нибудь стоят. Они, наверное…

Текст на большом листе бумаги, лежавшем на столе, гласил: «Я повел Нину в парк. Завтракайте без нас. Надеюсь, вы хорошо спали?» Внизу красовалась подпись Томаса.

Мэри обескураженно опустилась на стул – вся ее спешка оказалась ни к чему. Заботиться ей было не о ком. К тому же Мэри сомневалась, что последняя фраза в записке лишена иронии…

Она обнаружила, что все еще держит листок в руках. Мэри впервые видела почерк Томаса и сейчас с интересом вгляделась в него. Крупный и твердый, он походил на своего хозяина – такой же немного подавляющий своими размерами.

Без Томаса квартира казалось на редкость пустой. Без Нины, конечно, тоже. Но ей не хватало именно Томаса. И это притом, что вчера вечером она решила: чем скорее он уедет, тем лучше! Мэри застонала, пряча лицо в ладонях. Она любит Томаса! То, что она испытывала по отношению к Генри, не идет ни в какое сравнение с переполнявшим ее чувством к его брату. Но он был для нее так же недосягаем, как и Генри: в его жизни тоже была другая женщина…

Она вздрогнула от неожиданности, когда телефон, висевший на стене в кухне, зазвонил. Несколько секунд Мэри неподвижно смотрела на него. Отвечать или нет? Это телефон Томаса, и звонят, несомненно, ему. Дело могло оказаться срочным. Вдруг это даже сам Томас…

– Квартира Томаса Тэлфорда, – деревянным голосом сказала она в микрофон, крепко прижимая трубку к уху.

Несколько томительных мгновений на другом конце провода царило напряженное молчание, свидетельствовавшее о том, что звонивший явно ошеломлен услышанным женским голосом.

– Не могу ли я поговорить с Томасом? – Хрипловатый голос, звучавший с ирландским акцентом, явно принадлежал женщине.

Это еще больше увеличило нервозность Мэри. Не была ли это та самая «другая»?

– Э-э-э… его сейчас нет, – уклончиво ответила Мэри, чувствуя себя в высшей степени неловко. – Он повел Нину в парк.

Правильно ли было упоминать о дочери Томаса? Поскольку он почти все время жил здесь один, многие, возможно, даже не знали о том, что у него есть дочь. Может быть, и эта женщина тоже…

– Как она? – Голос женщины стал мягче и теплее, стоило ей заговорить о девочке.

Незнакомка на другом конце провода не только знала о существовании Нины, но и встречалась с ней!

– Замечательно, – коротко ответила Мэри, уловив собственнические нотки в своем голосе. Но что она могла поделать? И Нина, и Томас стали так много значить для нее!

– Это хорошо, – столь же кратко заметила женщина. – А вы, должно быть, домработница?

Мэри мгновенно ощетинилась:

– Нет, я не домработница… Могу я что-нибудь передать мистеру Тэлфорду? – спеша закончить разговор, предложила она.

– Если вас это не затруднит, – согласилась женщина, почувствовав настрой Мэри и отреагировав должным образом.

Мэри вздохнула:

– Нет, не затруднит.

– Передайте, что звонила Эстер. Я буду дома весь день, и он может связаться со мной, когда вернется.

Мэри едва слышала последнюю часть сообщения. Единственное, что занимало сейчас ее мысли, было имя Эстер. Так, значит, это экс-няня Нины, женщина, с которой так жаждал поговорить Томас вчера вечером!

Она с трудом проглотила комок в горле.

– Я скажу ему.

– Спасибо, – поблагодарила Эстер. – И передайте, пожалуйста, привет Нине. Скажите, что я по-прежнему ее люблю, – добавила она, прежде чем повесить трубку.

Мэри снова села. Она не хотела ничего передавать Томасу. Она также не хотела говорить Нине, что Эстер по-прежнему ее любит.

Хотя это было смешно. Если она не сообщит Томасу о звонке, то он не ответит на него, и Эстер позвонит снова. Мэри будет выглядеть полной дурой, когда выяснится, что она скрыла этот факт. Но Мэри сомневалась, что сможет выговорить и слово, не поперхнувшись им!

Впрочем, можно все записать и просто отдать сообщение Томасу. Его собственная записка все еще лежала на кухонном столе…

Трусиха! – ругала себя Мэри, торопливо перенося слова Эстер на бумагу. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей было больно, едва осознав свои чувства к Томасу, говорить с ним о звонке другой женщины.

Закончив писать, она решила чем-нибудь себя занять и поставила посуду, оставшуюся после вчерашнего обеда, в посудомоечную машину. Мэри уже почти закончила расставлять по местам вымытые чашки, когда услышала звук открываемой двери и вслед за этим веселую детскую болтовню.

– Вы уже на ногах? – Томас, казалось, удивился, увидев ее в кухне.

Она криво улыбнулась:

– Уже одиннадцатый час. Простите за то, что проспала. – Извиняясь, Мэри помогала Нине снять плащ. – Вообще-то, мне это несвойственно. Не помню, когда в последний раз…

– Я вовсе не упрекаю вас, – мягко прервал ее Томас. – Просто констатирую факт. Мы замечательно провели время в парке, правда, малыш? – Он провел рукой по растрепавшимся от ветра волосам Нины.

Без меня. Мэри опять начала чувствовать себя лишней. Она так полюбила этого человека и его дочь, а ей рано или поздно придется расстаться с обоими. Скорее рано, чем поздно, если решительность Томаса во всем, что касается Эстер, чего-нибудь да значит!

– Мы развлекались, – согласно кивнула Нина. Ее щеки все еще горели от возбуждения.

– Вы, должно быть, замерзли. – Мэри чувствовала, что ее голос звучит немного натянуто, но ничего не могла с этим поделать: ей вдруг стало очень неуютно в компании Томаса. – Хотите чаю? Только предупреждаю: я положу в чайник три пакетика, – добавила она в попытке пошутить.

Томас уселся на табурет перед кухонной стойкой рядом с Ниной.

– А как же «один пакетик на чайник»? – поддразнил он, пристально глядя на девушку.

Впрочем, возможно, ей это просто показалось. Только оттого, что она чувствовала себя так, словно слова «Я люблю Томаса Тэлфорда» были выгравированы у нее на лбу, это еще не становилось реальным фактом! Вряд ли Томас догадывается о ее отношении к нему. И только в ее власти сделать так, чтобы он не догадался никогда!

– Моя чашка не в счет, – небрежно ответила Мэри. – Думаю, мне лучше привести в порядок спальни.

Мэри так поспешно покинула свою комнату, что даже не успела застелить постель. И сейчас было самое время сделать это.

Томас по-прежнему наблюдал за ней, задумчиво прищурившись.

– Спальни могут подождать, – медленно проговорил он. – Тем более что мы с Ниной уже прибрали свои. Садитесь и выпейте с нами чаю.

Дотянувшись, он бросил еще один пакетик в чайник, который Мэри в этот момент наполняла кипятком.

Она не хотела сидеть и пить чай с ним! На самом деле его присутствие привело ее в еще более взвинченное состояние, чем раньше, когда она поняла, что чувствует по отношению к нему. Ей нужны были время и одиночество, чтобы хоть немного прийти в себя…

Мэри покачала головой.

– Тогда я займусь своей комнатой. – Она боялась даже смотреть на Томаса, чтобы не нарушить неустойчивое душевное равновесие, в котором пребывала. – Чай готов, можно его разливать и…

– Но мы же не хотим близнецов, правда?

– Близнецов? – озадаченно повторила Мэри.

Томас кивнул.

– Мне всегда говорили, что тот, кто готовит чай, должен и разливать его, а если это делают разные люди, у одного из них будут близнецы! – Он с невинным видом встретил ее взгляд. – Поверье старых кумушек.

– Думаю, это просто отговорка. Папе не хочется самому разливать чай! – со знанием дела заявила Нина.

– Я тоже так считаю, – согласилась Мэри. – И у меня нет знакомых кумушек, поэтому и поверье мне неизвестно, – скептически сказала она Томасу.

Он состроил сокрушенную гримасу.

– Означает ли это, что чаем придется заняться мне?

– Похоже, да. И я бы не откладывала это, иначе он перестоится, сказала Мэри и направилась к двери. – Да, кстати… – она небрежно обернулась к Томасу, настолько небрежно, насколько позволили внезапно задрожавшие ноги, – там, на столе, лежит сообщение для вас.

– Вот как? – Нахмурившись, он поспешил взять листок бумаги и быстро пробежал глазами текст. Так быстро, что не успела Мэри ретироваться, как Томас вновь поднял на нее взгляд.

– Когда она звонила?

Мэри сглотнула.

– Около получаса назад.

– Проклятье! – Он яростно скомкал листок. – Мне нужно будет уйти, так что не могли бы вы, девочки, некоторое время побыть вдвоем. – Это было скорее распоряжение, чем вопрос – его мысли были уже далеко.

Мэри не сомневалась, что он отправится к Эстер. Томас не собирался перезванивать ей, а хотел встретиться лично!

– В холодильнике полно еды для ланча, – заверил он их.

– Уверена, мы справимся, – отстраненно сказала Мэри.

Томас быстро взглянул на нее, явно почувствовав ее холодность.

– Что именно она сказала? – грубовато спросил он.

Мэри старалась сохранять невозмутимость.

– Когда она поняла, что вас нет дома, только то, что я написала.

Мэри, как и Томас, не уточнила, кто такая «она», догадавшись, что он не хочет говорить об Эстер в присутствии Нины, чтобы не вызвать шквала вопросов о бывшей няне, который могла обрушить на него девочка. Но Мэри, уже начавшую ненавидеть Эстер, ни разу не видев ее, это даже устраивало.

Томас кивнул, на его лице вновь появилось отчужденное выражение.

– Ну что ж, делайте то, что собирались, пока мы с Ниной пьем чай, а потом я отправлюсь по делам.

Ему не терпится уйти, с тоской подумала Мэри, медленно идя в свою спальню. Или не терпится вновь увидеть Эстер…

Заправив кровать, Мэри села на нее, безрезультатно борясь с незнакомым ей прежде чувством ревности. Она не ревновала даже к Эйлин, узнав, что та – невеста Генри. Она просто была расстроена тем, что ее избранник, казалось, угодил в ловушку помолвки, выбраться из которой ему не хватало храбрости. Но поняла истинный смысл спектакля, когда Генри предложил ей роль любовницы. Сейчас она, скорее, жалела Эйлин.

Однако Эстер – совсем другое дело. Голос в телефонной трубке внушал симпатию, и испытывать неприязнь к ней было гораздо труднее. И все же Мэри так ревновала к явному желанию Томаса встретиться с этой женщиной, что ее дыхание становилось прерывистым при одной мысли об этом.

Но не может же она скрываться в своей спальне вечно! Ей нужно вернуться в кухню и заняться Ниной, пока отец будет отсутствовать. Встречаться с Эстер…

О Боже! Спрятав лицо в ладонях, Мэри заплакала. Неужели любить кого-то – означает испытывать боль? Радость и боль… Никогда прежде она не думала о двух этих эмоциях в одном контексте, но Томас заставлял ее смеяться и в то же время страдать от безответной любви к нему.

Что же делать? Что же ей делать? Мэри не хотела расставаться с Ниной. И, если уж быть честной до конца, несмотря на то что ее любовь была обречена, она была не в силах расстаться и с Томасом! Но если для Эстер найдется место в жизни Томаса и экс-няня вновь возьмет на себя заботу о Нине, то у Мэри может не оказаться выбора. Однако до тех пор…

– Мэри! – Окликнув ее по имени, Томас постучал в дверь.

Она встала, смахнула с лица слезы и отправилась открывать.

– Вы уже уходите? – спросила она.

– Да, только переоденусь, – сказал Томас, пристально разглядывая ее. – Вы чувствуете себя лучше, чем вчера вечером? Честно говоря, выглядите вы по-прежнему неважно, – проговорил он, прежде чем она смогла ответить.

– Спасибо, – кисло ответила она. – Вы умеете поднять женщине настроение.

Ей просто необходимо вести себя с ним более естественно, и лучший способ достичь этого – обращать все в шутку. Эстер пока еще не вернулась в его жизнь, а тем временем она… Все способы хороши в любви и на войне, не так ли?..

– Я на это и рассчитывал! – Ничуть не смущенный, он усмехнулся, и Мэри вспыхнула от досады.

– Не беспокойтесь о нас с Ниной, – сказала она, иронично скривив губы. – Мы прекрасно проведем время, пока вас не будет.

Томас посерьезнел и мрачно кивнул.

– Думаю, я не задержусь надолго.

Внешне казалось, что Мэри действительно прекрасно проводит время со своей подопечной. Чтобы не скучать, они решили испечь пирожные. И только глубоко внутри она давала себе волю, гадая о том, чем занимается Томас с той женщиной…

В доме не оказалось половины компонентов для приготовления пирожных, поэтому конечный продукт выглядел весьма неаппетитно, однако и Мэри, и Нина изрядно повеселились, колдуя над ним, что и было главной целью задуманного.

– Чтобы оценить их по достоинству, нужно попробовать, – убеждала Мэри девочку.

– Ну так давайте, – хихикнула Нина, с недоверием глядя на плоские пригоревшие лепешки.

– Ты младше, – напомнила ей Мэри, тоже отводя взгляд от малопривлекательной картины.

– Именно поэтому мне и не стоит их пробовать, – упорствовала Нина. – У меня еще вся жизнь впереди!

Мэри взглянула на Нину, потом на пирожные, а затем снова на Нину.

– Знаю! – Она отставила поднос в сторону. – Мы предложим их твоему папе, когда он вернется.

– Это жестоко, – снова хихикнула Нина, не отвергнув, однако, идею.

Возможно, и впрямь жестоко. Но, честно говоря, Мэри сейчас была вовсе не склонна проявлять милосердие по отношению к Томасу. Он…

Она удивленно нахмурилась, услышав стук захлопнувшейся двери. Что за?.. Кто это?.. Это не мог быть Томас – ведь не прошло и часу, с тех пор как он ушел.

Томас ворвался в кухню и грозно уставился на них обеих.

– Женщины! – с отвращением произнес он. – В них нет ни капли логики, – сказал он самому себе, бросая пиджак на стул. – Единственно разумная вещь, на которую они способны, – это сон! И даже во сне все вы остаетесь проклятой загадкой! – Томас резко повернулся на каблуках. – Я буду в кабинете: мне нужно позвонить!

«И я не хочу, чтобы меня беспокоили», – мог бы добавить он, но не стал, поскольку его желание остаться одному было слишком очевидно даже для двух этих «проклятых загадок»!

– Кто же его так расстроил? – потрясенно пробормотала Нина. – Я редко видела папу таким злым, – пояснила она.

Но Мэри-то знала наверняка, что он встречался с Эстер. Очевидно, свидание прошло неудачно. И она не могла сдержать собственного ликования!