Текст книги "У кромки прибоя"

Автор книги: Элизабет Хардвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

6

Он не последовал за ней…

Мэри не останавливаясь дошла до своей спальни, но, делая каждый очередной шаг, ждала, что рука Томаса настигнет ее, и он скажет, что она больше не работает у него. Но этого не случилось.

Следующие десять минут она просидела на кровати, ожидая, что Томас ворвется в комнату. Этого тоже не произошло.

Почему? Она не знала. Томас получил оплеуху по единственной причине: он оказался в неудачном месте в неудачное время. Мэри просто выплеснула на него злость, которую на самом деле испытывала к Генри. И к себе – если уж быть честной до конца – за то, что была так глупа, так юна и так впечатлительна!

Но это вовсе ее не оправдывало. Томас не был виноват в том, что знал своего брата лучше, чем она. Однако он поплатился за это знание. И свидетельство тому было заметно даже два часа спустя!

Если Мэри, сидевшая на переднем сиденье «мерседеса», чуть поворачивала голову в сторону Томаса, она могла видеть отпечаток своей ладони на его щеке. Но она изо всех сил старалась даже не двигать головой. Мэри хватило лишь на то, чтобы пробормотать несколько слов, когда Томас укладывал в багажник ее сумку. Ей хотелось провалиться сквозь землю, привлекать к себе как можно меньше внимания. Плохо было то, что…

– Простите меня, Мэри.

Она резко повернулась к сидевшему за рулем Томасу и сглотнула, тут же увидев проклятый след на щеке. След, который оставила она. Мэри всегда считала, что не способна причинить физическую боль другому человеческому существу, но тем не менее, глядя на Томаса, убеждалась в обратном. И он еще извинялся перед ней? Боже, за что?

Он снял одну руку с руля и легко пожал ее крепко сцепленные пальцы, лежавшие на коленях.

– Генри – ублюдок! – с силой сказал он, не отрывая глаз от дороги.

Мэри быстро обернулась к Нине и с облегчением заметила, что девочка заснула.

– Она не любит долгие путешествия, – сказал Томас, посмотрев на дочь в зеркало дальнего вида, и убрал руку с рук Мэри. – Сон – ее способ избежать их.

Мэри тоже очень хотелось бы заснуть, а проснувшись, обнаружить, что ничего из происшедшего сегодня днем просто не было!

– Простите за то, что ударила вас…

– Ха, – мягко хохотнул он. – А я только что собирался сказать, что заслужил это…

– Не вы. – Она решительно покачала головой.

– Поверьте… – на его лице появилась сокрушенная гримаса, – это не первая оплеуха, которую я получаю за Генри.

– С моей стороны – последняя. – Мэри содрогнулась от того, что натворила.

Томас провел рукой по щеке.

– Вы были в полном праве поступить так, мисс Райс…

– Пожалуйста, не надо, – простонала она, и ее глаза наполнились слезами. – Мне так стыдно. Не могу поверить, что я действительно сделала это. – Мэри потрясла головой, и слезы покатились по щекам. – Вы должны…

– Я ничего не должен, Мэри, – ласково прервал он ее. – Вы были оскорблены, а лучший способ избавиться от этого чувства…

– Ударить вас! – снова простонала она, пряча лицо в ладонях и разражаясь наконец целыми потоками слез. Это именно то, что нужно было сделать совсем недавно, вместо того чтобы давать волю рукам!

– Эй, Мэри, не плачьте! – запротестовал Томас. – Я не выношу, когда вы плачете. Особенно из-за кого-то вроде Генри. – Его голос стал тверже. – Мэри, прекратите! – хрипло приказал он, заключая ее в объятия.

Лишь благодаря этому она поняла, что Томас остановил машину. Мэри подняла голову и, озадаченно оглядевшись вокруг, увидела, что «мерседес» затормозил на обочине. Что было явным нарушением правил, если только это не место для отдыха…

А потом, когда Томас с силой приник к ней губами, она вообще перестала думать и могла только чувствовать.

Зато что она чувствовала! Мэри не знала ничего равного тому всепоглощающему наслаждению, которое испытывала в его объятиях, никогда подобное пламя не охватывало ее тело. Она хотела большего, хотела…

– Папа, мы уже приехали?

Сонный голосок Нины, словно сквозь туман проникший в их сознания, подействовал на Мэри и Томаса как удар электрическим током. Они отпрянули друг от друга, при этом Мэри испытывала еще большее смущение, чем несколько минут назад. Каждый раз, когда этот мужчина целовал ее, она необузданно отвечает ему. Она с трудом себя узнавала!

– Мэри…

– Папа, мы приехали? – Не получив ответа на первый вопрос, Нина капризно повысила голос.

Томас взглянул на девушку, прежде чем повернуться к дочери.

– Нет, Нина, еще не приехали…

– Тогда почему мы остановились? – продолжала настаивать Нина, оглядевшись вокруг и ничего не поняв.

Томас в поисках поддержки вновь повернулся к Мэри, но та ответила ему лишь беспомощным взглядом. Вряд ли они смогли бы сказать девочке правду!

– Э-э-э… Ну… Мэри что-то попало в глаз! – неуклюже сымпровизировал наконец Томас и послал Мэри предостерегающий взгляд, заметив, как та подавила нервный смешок.

Что-то попало в глаз и в самом деле. Соринка, должно быть! Она снова позволила Томасу поцеловать себя. Вчера вечером он поцеловал ее, потому что был зол. А она – очень расстроена. Общей чертой в обоих случаях оказались ее слезы. Следовательно, ей нужно постараться не плакать! По крайней мере, в его присутствии…

– Теперь уже лучше? – Нина, к счастью, еще не очнулась ото сна.

Томас насмешливо взглянул на Мэри.

– Ну как лучше?

Она ответила ему хмурым взглядом и обернулась к Нине.

– Спасибо, лучше. Правда, гораздо лучше…

– Проклятье! – с чувством пробормотал Томас, глядя в боковое зеркало.

– В чем дело? – встревожилась Мэри. – Томас…

– В неприятностях, которые вы, женщина, причиняете мне! – ответил он, открывая дверцу. – Трудно поверить, что я знаком с вами всего сорок восемь часов!

Мэри обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть полицейского, приближающегося к «мерседесу». Машина с мигалкой стояла чуть поодаль. Их вынужденная остановка здесь, как она и предположила поначалу, была нарушением правил. И она очень сомневалась, что полицейского удовлетворит история о соринке, попавшей в глаз леди. Томас был прав: с ней одни неприятности!

Нина села и посмотрела в заднее стекло.

– Папа сделал что-то не так? – с благоговением спросила она. – Он получит нагоняй?

Мэри надеялась, что нет, иначе ей несдобровать.

Двое мужчин уже несколько минут разговаривали на обочине, и когда молодой полицейский достал из кармана блокнот и стал что-то писать, сердце Мэри в тревоге замерло. Он штрафует Томаса! И во всем виновата она. Уж на этот-то раз Томас, несомненно, обрушит на нее свою ярость.

Она внутренне приготовилась к сокрушительной атаке, увидев, как Томас с мрачным видом шагает к машине, держа в руке сложенный лист бумаги. На этот раз ей вряд ли стоит опасаться поцелуя. Мэри не могла понять, радует ее это или печалит…

Она так и не успела разобраться в своих чувствах, поскольку Томас уже сидел в машине рядом с ней.

– Папа…

– Не сейчас, малыш, – поспешно проговорил он, глянув в зеркало дальнего вида. – Нам нужно как можно скорее опять выехать на дорогу.

Томас завел мотор, включил передачу и умело вписался в непрерывный поток машин на шоссе.

Мэри не знала, что сказать, да и вообще сомневалась в том, что сможет вымолвить хоть слово. Это могло только ухудшить положение. Если такое вообще возможно!

– Уф, пронесло. – В конце концов именно Томас первым нарушил молчание, поудобнее откидываясь на спинку сиденья, когда полицейская машина пропала из виду.

– Пронесло? – недоверчиво повторила Мэри. Это было последнее определение, которое она применила бы к только что произошедшему инциденту.

– Ммм… – Томас сдержанно усмехнулся. – Полицейский увидел мою фамилию, и оказалось, что он мой поклонник. Особенно ему понравилась моя прошлогодняя статья о преступности на окраинах больших городов. Там содержался благоприятный отзыв о его брате, тоже полицейском, – похоже, это у них семейное! Он хотел сохранить статью, но его жена нечаянно выбросила газету. Вот он и спросил, не могу ли я выслать ему копию. Возможно, где-то и завалялся этот номер. Поищу, когда приедем.

Листок бумаги, который держал Томас, был вовсе не квитанцией, а адресом полицейского. А она-то навоображала себе всяких ужасов – штрафы, судебные разбирательства!..

– Выходит, в том, чтобы быть знаменитым, есть свои преимущества, – сухо заметила Мэри.

Томас мельком взглянул на нее.

– Я не знаменит, Мэри, – наконец проговорил он.

– Зато ваши работы пользуются популярностью, – с вызовом бросила она, даже не понимая, почему злится.

– Возможно. – Томас небрежно пожал плечами. – Какая разница? Главное, что это избавило нас от некоторых сложностей. Полицейский просто рассмеялся мне в лицо, когда я сказал, что остановился из-за соринки в вашем глазу!

– Может, мне еще немного поспать, папа? – снова раздался за их спинами голосок Нины.

Это напомнило Мэри о ее обязанностях! Она здесь в качестве няни девочки, ее здесь терпят из милости, и она не имеет права злиться, каким бы ни был повод.

– Если хочешь, малыш, – ответил Томас дочери с отсутствующим видом. – Мы еще не скоро приедем.

Нина утомленно вздохнула и снова растянулась на заднем сиденье. Мэри было впору вздохнуть вместе с ней: они еще даже не доехали до Эдинбурга, а она уже хотела обратно! Как же ей прожить несколько дней в одной квартире с этим человеком, пусть даже и в присутствии Нины?..

– Что-то вы затихли, – заметил Томас несколько минут спустя.

– Разве? – осторожно спросила Мэри, поскольку лишь от ее осторожности зависело то, как у нее сложатся отношения с Томасом в будущем.

– Вы знаете, что это так, – нетерпеливо бросил Томас.

Мэри выдохнула:

– По-моему, я никогда не была трещоткой.

– А я никогда вас так и не называл, вы просто… Будьте вы прокляты! – в сердцах воскликнул он. – Даже не знаю – целовать вас или трясти, когда вы так выводите меня из себя!

Она проглотила комок в горле.

– Надеюсь, в будущем вы остановитесь на том, чтобы трясти. Так, похоже, будет безопаснее для всех!

Томас бросил на нее изумленный взгляд, а затем откинул голову, коротко рассмеявшись.

– Вы, юная леди, не склонны тешить мое эго, – объяснил он свое веселье, когда оно сошло на нет.

Губы Мэри тоже смешливо изогнулись, плохое настроение, владевшее ею несколько минут назад, бесследно исчезло.

– Меня заботит вовсе не ваше эго, – пошутила она, – а то, что следующий полицейский может не оказаться вашим поклонником.

– Действительно, – сухо согласился он. – Но теперь дело за вами: не предпринимайте ничего, что могло бы заставить меня поцеловать или встряхнуть вас.

Мэри трудно было представить, как такое возможно. Если она говорит, то, с точки зрения Томаса, что-то не то. Если молчит – тоже плохо. Безопаснее всего, решила она, последовать примеру Нины и заснуть.

Мэри прикрыла глаза, изображая усталость, и очень скоро ей уже не нужно было притворяться: она действительно уснула…

К тому времени, когда они подъехали к Эдинбургу, уже стемнело. Проснувшись, Мэри только через минуту или две сообразила, в какой части города они находятся. Она не очень хорошо знала Шарлот-сквер, поскольку раньше лишь проезжала мимо. Но ее совсем не удивило, когда Томас направил «мерседес» к стоянке, расположенной рядом с престижным жилым зданием. Если ему мог принадлежать «Дом на мысу» с окружающими его владениями, то вполне резонно было предположить, что и в Эдинбурге его жилище будет не менее престижным.

Мэри также не удивилась, заметив, что здание тщательно охраняется. Один охранник находился у подъезда, другой встретился им в холле. Впрочем, он не поспешил преградить им дорогу, признав в Томасе одного из жильцов дома.

Сама квартира, располагавшаяся на первом этаже и имевшая огороженный высокой стеной сад, была мало похожа на городскую.

Она была обставлена антикварной мебелью, а полы застелены коврами в золотисто-зеленых тонах. «Элегантность» – это слово первым пришло на ум, когда Мэри осмотрелась вокруг. Апартаменты Томаса даже отдаленно не напоминала то убогое жилище, которое она совсем недавно делила с тремя подругами. Одна лишь огромная гостиная была размером со все помещения, которое они занимали!

– Я лишь снимаю ее, Мэри. – Томас наблюдал за ее реакцией. – Она мне не принадлежит.

Только месячная арендная плата за место, подобное этому, должно быть, равна ее годовой зарплате!

– Проклятье! – внезапно прогрохотал Томас. – Мне еще никогда не приходилось оправдываться за свою квартиру!

Вовсе не выбор жилища обеспокоил ее. Будь у нее возможность, она бы, наверное, сама остановилась на чем-то вроде этого. Но великолепно обставленная, роскошная квартира лишь подчеркивала пропасть между образами жизни Мэри и семейства Тэлфорд. И она, разумеется, не ждала никаких оправданий!

– Квартира очень красивая, – с преувеличенным энтузиазмом произнесла Мэри и, поняв, что только еще больше разозлила его, поежилась. Они оба знали, что случалось, когда Томас испытывал раздражение!

– Она очень… прибранная, – вставила Нина. – Ты, наверное, давно не был дома, папа? – с лукавой улыбкой добавила она.

– Последние три месяца я сюда вообще не заглядывал, – устало подтвердил он. – Приехав, я сдал статью редактору и тут же отправился в «Дом на мысу».

Мэри нахмурилась: ему так не терпелось вернуться туда… Чтобы увидеть Нину? Или было что-то еще, заставившее его без промедления поспешить в отчий дом?

Он невозмутимо встретил ее вопросительный взгляд, и Мэри поняла, что ответа не дождется. Во всяком случае, до тех пор, пока Томас не будет готов его дать. А он явно был не готов!

– Тем не менее сегодня днем я успел кое-что прихватить с собой, – быстро переведя разговор на другую тему, сказал Томас. – Поэтому мы с Мэри можем рассчитывать на чашку чаю, а вы, юная леди, – на сок. – Он с любовью потрепал Нину по волосам. – Покажи Мэри спальню рядом с твоей, малыш, а я приготовлю напитки.

Мэри была рада кратковременной передышке и воспользовалась ею, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Ей давно следовало бы понять, что квартира Томаса не может идти ни в какое сравнение с меблированными комнатами в старом георгианском доме, в которых она жила еще два месяца назад. Он был из рода Тэлфордов, а эта семья всегда была необычайно богата. Так что увиденное не должно было ее удивлять.

То, что это ее все же удивило, свидетельствовало о том, насколько далекими от официальных стали их отношения. Она заставляла Томаса смеяться, заставляла злиться, раздражала его, и в последние двадцать четыре часа он дважды поцеловал ее. Мэри почти забыла, что он – работодатель, а она – наемная служащая. Но это не должно повториться впредь.

– Замечательная комната! – сказала она Нине, когда девочка показала отведенную ей спальню.

И это была правда. Отделанная в золотистых и кремовых тонах, комната казалась теплой и уютной. Однако неважно – замечательная она или нет: Мэри в ней надолго не задержится!

– Сто лет прошло с тех пор, как папа привозил меня сюда, – грустно сказала Нина.

Значит, поездки в Эдинбург не обычное дело, не могла не отметить про себя Мэри. Чем же она вызвана на этот раз…

Она улыбнулась Нине:

– Может быть, повреждение колена не такая уж плохая вещь?

Нина усмехнулась в ответ, опять удивительно напомнив отца. И Мэри впервые задумалась о том, как выглядела Синтия. В «Доме на мысу» не было ни одного портрета матери Нины, а здесь, в гостиной, она заметила лишь большую фотографию девочки. В одном Мэри была уверена: Синтия не была рыжеволосой коротышкой!.. Странные мысли, однако, приходят ей в голову…

– Пойдемте в кухню, – предложила Нина. – Папа не очень-то хозяйственный, – поделилась она секретом. – Так что чай, должно быть, получится ужасным!

Несколько секунд спустя, все еще смеясь, они вошли в кухню.

– Поделитесь шуткой? – предложил Томас, разливавший чай.

Мэри взглянула на Нину, та посмотрела на няню, и обе одновременно покачали головами, что вызвало у них новый взрыв смеха.

– А, понимаю, – протянул Томас. – Объект этой шутки – я! – догадался он, протягивая Мэри чашку.

Вид чая снова вверг двоих из них в такой приступ смеха, что Мэри не решилась взять чашку из рук Томаса, боясь разбить ее.

– О, ясно, ваш смех вызван в первую очередь чаем! – Томас поставил чашку обратно на стол и, прищурившись, заглянул в нее. – Должен признать: выглядит ужасно.

– Он выглядит именно так, как я и говорила! – Нина продолжала хихикать. – Почему, вы думаете, я предпочитаю пить сок, когда приезжаю сюда?

– Эй ты, маленькая обезьянка! – Отец отвесил ей шутливый подзатыльник. – Полагаю, ты считаешь, что Мэри делает это лучше? – с вызовом спросил он.

У Мэри округлились глаза.

– Но ведь это не я с пренебрежением отзываюсь о вашем умении готовить чай!

– Нет. Но вы над ним смеетесь, – немедленно парировал он.

Мэри с опаской заглянула в чашку и увидела жидкость дегтярного цвета.

– Сколько пакетиков вы кладете на чашку? – спросила она.

– Я люблю крепкий чай, – сухо пояснил Томас.

– Я тоже, – заметила Мэри. – Но мне всегда говорили: по одному на каждого пьющего и один – на чайник. – Она вопросительно взглянула на Томаса.

– Это был большой чайник, – неохотно пробормотал он.

Мэри понимающе кивнула.

– И все-таки – сколько пакетиков вы использовали?

– Достаточно, – снова пробормотал Томас.

– Папа! – с легким упреком воскликнула Нина. – Ты увиливаешь!

– Ну хорошо, шесть, – раздраженно признался он. – В чайник я положил шесть пакетиков! – раздельно произнес Томас и вызывающе уставился на обеих.

Мэри стиснула зубы, чтобы снова не рассмеяться, и пошла заваривать новый чай. По крайней мере, чайник был горячим!

– А ты не хочешь чаю, Нина? – спросила она, держа наготове четвертый пакетик.

– Не смей соглашаться только потому, что не я готовил его! – преувеличенно строго предупредил девочку отец. – Я побуду в гостиной, пока вы тут возитесь.

Мэри смотрела, как он выходит из комнаты, и ее губы все еще дрожали от сдерживаемого смеха.

– Как ты думаешь, мы обидели его? – шепотом спросила она у Нины.

– Нет. – Девочка поудобнее устроилась на табурете, стоявшем перед кухонной стойкой. – Может, он и сам будет рад выпить приличного чаю для разнообразия!

Мэри не узнала, так это или нет, поскольку, когда они присоединились к нему в гостиной, Томас взял у нее чашку, не сказав ни слова. Но это молчание не было неловким, да и словесной пикировкой в кухне, вынуждена была задним числом признать Мэри, она тоже наслаждалась. Как будто они были настоящей семьей…

Нет, семьи – это для других, резко оборвала она себя. Не для нее. Возможно, когда-нибудь у нее появится своя семья, но до тех пор ей нужно быть очень осторожной и не слишком привязываться к Нине. И к ее отцу!..

Томас умел заставить ее смеяться. С другими мужчинами у нее это никогда по-настоящему не получалось. И смех настораживал ее больше, чем поцелуи. Запретная территория – Мэри отлично это понимала. Томас был не из тех, кто женится. Он любил дочь, это было более чем очевидно. И не вызывало никаких сомнений то, что после смерти жены в его жизни были другие женщины, но его профессия исключала какие-либо постоянные отношения. А из подслушанного им разговора между нею и Генри он уже знал, как она относится к любовным связям…

Мэри вновь прервала себя. Боже, о чем она думает?! То, что мужчина дважды поцеловал ее, вовсе не свидетельствует о его любви. Или о чем-то в этом роде!

– Очень вкусно. – Томас отставил пустую чашку.

– Папа! – вновь укоризненно проговорила Нина.

– Я сказал, что было очень вкусно, разве не так? – возмущенно возразил он. – Может быть, вы и готовить умеете? – с надеждой спросил Томас, повернувшись к Мэри.

– Пожалуйста, скажите, что умеете! – умоляюще взглянула на нее Нина.

Раньше она об этом как-то не задумывалась, было недосуг, а в последние два месяца, как поняла сейчас, привыкла к тому, что еду для всех в «Доме на мысу» готовят повара. Но здесь – другое дело, это холостяцкая квартира и баловать их некому…

Мэри кивнула.

– Только самое необходимое, знаете ли… Никаких «кордон-блю»!

– Папа даже не знает, как сварить яйцо, – простодушно поведала Нина.

– Знаю, – немедленно возразил Томас, но в его глазах искрился смех.

– Нет, не знаешь, – упорствовала дочь. – Помнишь, в тот раз, когда…

– Ладно, ладно. – Томас предостерегающе поднял руку. – Я не умею готовить, – сдавшись, признал он.

– Он забыл налить воды в кастрюльку, – намеренно громко, чтобы отец мог услышать, прошептала Нина. – Не знаю, видели ли вы когда-нибудь, как взрывается яйцо, но…

– Нет, не видела, хотя уверена, что это очень… впечатляюще, – быстро прервала ее Мэри, заметив, что Томас вот-вот взорвется сам, если продолжать обсуждать его кулинарное мастерство. – Теперь я знаю, зачем на самом деле вы взяли меня в эту поездку, – добавила она с шутливым негодованием.

– Нас раскусили, малыш, – заговорщицки подмигнул Томас дочери.

– Это было нетрудно, – небрежно бросила Мэри. – Итак, что мы будем есть? – Она вопросительно изогнула бровь, уверенная, что Томас прихватил с собой и продукты на вечер.

– Бифштексы и салат, – немедленно ответил он. – Мы с Ниной могли бы заняться салатом…

– Я приготовлю, папа, – твердо прервала его Нина, поворачиваясь к Мэри. – Когда папа в прошлый раз делал салат, я нашла слизняка в своей…

– Хорошо, девочки, обед я оставляю на вас. – Томас решительно встал. – Тем более мне должны позвонить. Я буду в кабинете. Позовете, когда все приготовите. – И он целеустремленно зашагал к двери.

Мэри с улыбкой повернулась к Нине.

– Мне кажется, мы его выжили своими поддразниваниями!

– Вовсе нет. Он был рад сбежать, – пренебрежительно пожала плечами Нина, принимаясь помогать Мэри с приготовлением обеда.

Это были счастливые полчаса. Мэри занялась бифштексами, которые весьма кстати оказались в холодильнике, а Нина тем временем возилась с салатом. Когда мясо поджарилось, они вдвоем накрыли стол скатертью, и Мэри нашла ко всему прочему еще и французский батон. Еда, расставленная на кухонном столе, выглядела очень аппетитно. Мэри этот случайный уют нравился больше, чем официальная столовая, которую она видела раньше, к тому же для медленно заживающего колена Нины лишние передвижения были ни к чему.

– Неплохо, – удовлетворенно кивнула Мэри, еще раз оглядывая стол.

– Пойду позову папу. – Нине – не терпелось показать ему плоды своих трудов.

– Я схожу, – возразила ей Мэри. – Для твоей коленки ты и так слишком много ходила сегодня.

– Можно тогда я зажгу свечи? – спросила Нина.

Мэри обернулась в дверях.

– Не раньше чем мы с твоим отцом вернемся. И если он позволит.

Свечи были идеей Нины, как и два бокала для Мэри и Томаса. Нина заверила ее, что отец может захотеть вина к обеду. Сама Мэри не знала, так ли это, но что касается ее, то она с тайной радостью приняла предложение. Хотя один бокал вина был для нее пределом – от большего количества она непоправимо глупела.

Подойдя к кабинету, она услышала, как Томас разговаривает по телефону, и помедлила у двери, не решаясь прерывать его. Но ей также не хотелось, чтобы еда остыла…

Мэри внезапно замерла с поднятой рукой, услышав последние слова Томаса.

– Пожалуйста, попросите Эстер позвонить мне, когда она вернется, – настойчиво произнес он. – Мне очень нужно поговорить с ней.

Эстер?.. Была только одна Эстер, о которой знала Мэри и имя которой в последнее время неоднократно упоминалось. Итак, Томас, похоже, звонил ее предшественнице. И ему очень нужно было с ней поговорить… Зачем? О, Мэри понимала, что эта женщина ушла, никого не предупредив, но, даже если и так…

– Да, я получил ее письмо, – продолжал Томас, обращаясь к невидимому собеседнику на другом конце провода. – Однако мне все же нужно поговорить с Эстер лично.

Эта женщина писала ему! Они были близко знакомы? Неужели Генри был не единственным Тэлфордом, который имел склонность к прислуге?..